Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Лучшая гарантия – ваши мозги. Подготовку к этой… «операции „Ы“» я проведу лично, осуществлю замысел тоже я. От вас потребуется лишь финансирование и работа по сокрытию похищенной суммы. В первом, как вы понимаете, никакого криминала нет, ну а уж как спрятать деньги и при этом не попасться – продумайте сами.

Чернозерский вновь замолчал на несколько минут. Решение далось ему непросто.

– Хорошо, согласен, – кивнул он. – Только учтите, если мне вдруг покажется, что что-то не так, я сразу же выйду из игры.

– Разумеется, – согласился мужчина и снова обаятельно улыбнулся. – В свою очередь хочу предупредить: я вынашивал свой план почти три года. Можно сказать, это дело всей моей жизни. Посему, если вдруг у меня появятся подозрения, что вы готовите «кидок», я смешаю вас с землей.

– В каком смысле?

– В самом широком. И еще. Никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах, даже если мы будем одни в пустыне, не заговаривайте со мной об этом деле.

– Почему?

– Потому что я знаю современный уровень подслушивающей техники.

– А…

– Нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах. Я сам буду связываться с вами, когда посчитаю нужным. Мы не имеем права на ошибку. За нее придется слишком дорого платить.

– Хорошо, я понял. Нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах.

– Все верно. Ну что, по рукам?

Чернозерский вздохнул.

– По рукам. Кстати, как вас зовут?

– А зачем это вам?

– Ну, должен же я знать, кого мне «двигать».

– Андрей. Андрей Данилович Дерягин. И… – мужчина улыбнулся, – добро пожаловать в дело, партнер.

27 Октября. День. Волин

– Значит, координатор – Скобцов, – пробормотал Волин.

Он ощущал себя так, словно его только что отхлестали половой тряпкой по физиономии.

– Скорее уж не координатор, а организатор, – криво усмехнулся Русницкий.

– Так, Георгий. – Волин повернулся к лейтенанту. – Созвонись с местным отделением, пусть задержат Скобцова и доставят в КПЗ. До нашего приезда.

– Хорошо. – Русницкий схватил трубку.

– Значит, вы его «толкали», – вновь обратился Волин к Чернозерскому. – Вплоть до кресла своего зама.

– Да, «толкал». Но Скобцов оказался классным специалистом в области финансов, – подтвердил тот. – И мне не было стыдно его двигать. Скобцов своих денег стоил. Я вам не врал.

– И вы никогда с ним не заговаривали на эту тему?

– Никогда. Первые полтора года, пока я не сделал Скобцова своим замом, мы вообще не общались. Потом он звонил мне и назначал встречи.

– И что же, за все это время Скобцов ни разу не проявил себя?

– Нет. И повышению этому радовался так, словно ему присудили Нобелевскую премию. А потом начался их роман с Татьяной. Я-то понимал, что «любовь» Скобцова – фикция. Лажа. Прикрытие. – Чернозерский тяжело вздохнул. – Он это делал мне назло. Издевался. Ему ведь было известно о наших отношениях. А она-то в него влюбилась, дура. – Чернозерский понизил голос. – Знаете, однажды этот псих уехал в командировку. Я набрался как следует и приехал к Татьяне домой. Нутам… шуры-муры разные. Она уперлась, и я ей чуть не проболтался. Ляпнул лишнего. Татьяна-то не поняла. Но… самое странное… в ту же ночь мне позвонил Андрей и сказал, что, если я еще раз открою пасть, он перережет мне глотку. Так и сказал, честное слово. – Чернозерский даже вспотел от волнения. Волин понял, что тот боится. Очень боится. До дрожи в коленях. – Ему известно все. Я понятия не имею откуда, но… Это точно.

– А почему Дерягин? – спросил Волин. – Это что, псевдоним?

– Нет, зачем же? Фамилия. Скобцова – фамилия Татьяны. Они когда поженились, Андрей взял ее фамилию.

– Вот поэтому мы справку и не можем получить так долго, – заметил Амир.

– Вы часто с ним встречались? – Волин заканчивал заполнять протокол. – Я имею в виду последние полгода?

– Раза четыре, не больше.

– Можете назвать счета, на которых вы разместили деньги?

– Так нет никаких денег. – Чернозерский усмехнулся печально. – Скобцов меня обманул. Он сам украл деньги. Тамара позвонила мне и сказала, что деньги переведены. Я проверил, а денег на счете нет.

– Тамара?

– Да. Женщина, которая изображала мою жену.

– Значит, все-таки лже-Светлана, – утвердительно заметил Волин. – Не пойму только, зачем это понадобилось Скобцову. Если он сам все спланировал, то должен был знать, что Тамара – не ваша жена. Или я что-то путаю?

– Тамару пригласил я, – с тяжким вздохом признался Чернозерский. – Скобцов о подмене не знал. Он понятия не имел, как выглядит моя жена. Я намеренно не знакомил его со Светланой. Благо, что и повод подходящий искать не пришлось.

– А вам-то зачем это понадобилось?

– Я… одним словом, я хотел обвести Скобцова вокруг пальца. Забрать эти пятьдесят миллионов и при этом сделать так, чтобы Светлана осталась жива.

– Каким образом?

– Когда Скобцов приказал познакомить его со Светланой, я пригласил Тамару. Она и должна была сыграть роль моей жены. После похищения денег я бы вернулся в Москву. К этому моменту Скобцова уже должны были арестовать. Он бы заявил, что убил Светлану, но она оказалась бы жива. Детектив же должен был подтвердить, что Скобцов со Светланой не встречался вовсе.

– И что бы вам это дало?

– Ну, Скобцова признали бы ненормальным и усадили в психушку. Я бы поработал в банке до тех пор, пока все не успокоится, за это время обзавелся бы нужными документами, спрятал деньги понадежнее, развелся и свалил из страны, не опасаясь преследования со стороны тестя. Это очень важно. Леонид Леопольдович могущественнейший человек. – Чернозерский вздохнул. – Только за границей я был бы в безопасности. Скобцов не смог бы меня там достать, поскольку сумасшедшим за бугор путь заказан. Но, как я уже говорил, он разгадал мой план. И успел первым. В результате я остался без этих пятидесяти миллионов, без средств к существованию, без жены, без работы.

– Без свободы ты остался, – пробормотал презрительно стоящий у дверей Стас. – Лет на двадцать. Я-то думал, что Скобцов лох, а оказалось, что настоящий-то лох – ты. Нашел себе благодетеля на сорок «лимонов» баксов. Если Скобцов такой в этом деле спец, то на фиг ты ему понадобился? Да только за тем, чтобы получить нужную информацию и доступ к деньгам. Вот и все. Это не ты его «развел», а он тебя.

– Одну секунду, – Амир недоуменно посмотрел на Чернозерского, – вы пригласили Тамару, это я понял. Но как клерк принял у нее документы?

Чернозерский улыбнулся загадочно.

– А-а-а, это отдельная песня. Примерно за неделю до того дня, на который была назначена «операция», Тамара устроилась в банк уборщицей. Не без моей помощи, само собой. Она просто подождала, пока нужный операционист отлучится, и подложила папку ему на стол. Вот и все. Это я сам придумал. Неплохая идея, верно?

– Да уж, – весело хмыкнул Стас. – А не боялся, что Скобцов увидит, как «Светлана» моет в банке полы, и всей твоей затее придет трындец? А заодно и тебе. Не боялся?

– Бросьте, – отмахнулся Чернозерский. – Кто обращает внимание на уборщиц? К тому же Тамара там особенно не светилась. Приходила и уходила рано, когда еще никого, кроме охраны, в банке не было. По моему плану, в тот день она должна была опоздать. Документы следовало подложить примерно за полчаса до сеанса модемной связи. К тому моменту Вихрев уже раз пять позвонил бы. Надо знать моего тестюшку, в рот ему ноги. Он, если уж заведется, – все. Хуже чумы с гангреной. Лучше прятаться по углам и не высовываться, пока гроза не утихнет. А то, не ровен час, можно местом поплатиться. Одним словом, все должны были искать эту папку, как манну небесную. И бумаги, конечно, перетряхнули бы. Глядь – а папочка-то вот она, под другими документиками. Операционисту, понятное дело, по шапке, но главное – паника поднялась бы такая, что никому бы и в голову не пришло сверять подписи. Да и с какой стати? Проплата ведь шла совершенно официально. И визировали документ реальные люди. Всем об этом было известно. Перевели бы денежки, да и все. Что, собственно, и произошло. – Чернозерский снова грустно покачал головой. – Одна загвоздка: деньги «упали» не на тот счет.

– Кто подделал документ и положил его в сейф?

– Я. А Тамара должна была проконтролировать, чтобы все прошло гладко.

– Где сейчас может находиться эта ваша Тамара? – спросил Волин задержанного.

– Очевидно, Скобцов ее убил, – развел руками Чернозерский.

– Кстати, что он говорил насчет войны? Вы не выясняли? – поинтересовался Волин.

– Пытался, – вздохнул Чернозерский. – В личном деле Скобцова никаких упоминаний ни о какой войне нет.

– Аркадий Николаевич, наряд выехал, – доложился Русницкий.

– Хорошо.

– Только они никого в квартире не застанут, – усмехнулся Чернозерский. – Не такой же Скобцов дурак, чтобы с пятьюдесятью миллионами под задницей сидеть и дожидаться, пока вы за ним приедете. Он небось уже к Канарам подлетает. Или к Новой Гвинее. Или еще к какой-нибудь Австралии. Выходит, не я один лох. Вы тоже…

– Пасть закрой! – оборвал его Стас. – В камере трендеть будешь, понял?

Обидно сознавать, но, похоже, Чернозерский был прав.

– Амир, – Волин повернулся к оперативнику, – поезжай в Шереметьево-2, выясни, не вылетали ли сегодня Скобцовы за границу. Потом позвони на Петровку, объяви его во всероссийский розыск. Пусть администратор в Шереметьеве свяжется с центральной диспетчерской. Выясните, не регистрировались ли сегодня пассажиры с похожими фамилиями. Варианты фамилий продумай.

– Понял, Аркадий Николаевич. Только, если уж он такой умный, то скорее всего улетел рейсом какой-нибудь «Дельты» или «Люфтганзы».

– Я говорю о первоочередных мерах. Зарубежными авиакомпаниями займемся позже.

– Хорошо. – Амир принялся натягивать куртку.

– Стас, твоя задача: гостиницы, отели, мотели.

– Думаете, он нас в гостиницах ждет? – усмехнулся невесело Стас.

– Вряд ли, но проверить стоит. Себе спокойнее. Георгий, ты отработай МПС. Скобцовы могли покинуть Москву по железной дороге. И автовокзал прихвати. Заодно и ориентировку дай линейщикам.

– Ясно.

– А кто изымал записную книжку Скобцова? – Волин посмотрел на стоящих у дверей оперативников. – У него была записная книжка?

Амир и Стас переглянулись.

– Нет, не было, – ответил озадаченно Стас.

– Ну, блокнот, органайзер. Что-то должно быть?

– Ничего такого не было.

– Чтоб тебя! – Волин досадливо покачал головой.

Скобцов мог преспокойно отсиживаться вместе с женой у каких-нибудь знакомых, а они не имеют возможности даже проверить это. Ни записной книжки, ни органайзера, ничего.

Затрезвонил внутренний телефон. Волин снял трубку:

– Волин, слушаю.

– Аркадий Николаевич, – это оказался дежурный Костя. – К вам тут пришли. Из горпрокуратуры.

– Объясните, где мой кабинет, пусть пройдут. – Волин положил трубку, вновь повернулся к Чернозерскому. – Скажите, Виталий Михайлович, а вы не пробовали разузнать о Скобцове побольше? Откуда он, такой хитрый, взялся?

– Нет, – покачал головой тот. – Не рискнул. Понимаете… Я его боялся. А если честно, то и сейчас боюсь.

– Правильно, – пробурчал Стас. – «Кидок» устроить он не боялся. А тут, видишь ли, «очко» сыграло.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Александр Александрович Борисов. Следователь из горпрокуратуры. Собственно, «Александр Александрович» – громко сказано, поскольку был он на двенадцать лет моложе Волина. За ним вошел Паша. Выглядели оба мрачно. Настолько мрачно, что Волин понял: случилось что-то очень и очень плохое. Борисов поздоровался с оперативниками, кивнул Волину, посмотрел на Чернозерского:

– Что, Аркадий, показания снимаешь?

– Уже заканчиваю. – Волин нажал кнопку звонка, кивнул заглянувшему в кабинет конвойному: – Отправьте гражданина Чернозерского в ИВС.

– Но мне зачтется чистосердечное? – нервно спросил Чернозерский, поднимаясь. – Вы же обещали!

– Зачтется, зачтется, – ответил Борисов и резко спросил конвойного: – Ну? Чего стоим? Сказано отправить задержанного в ИВС.

– Так точно, – вытянулся тот.

Когда Чернозерского увели, Борисов сел, посмотрел на Волина:

– Ну что, Аркадий? Как дело движется?

– Спасибо, нормально. А что такое?

– Да так, знаешь, – саркастически заметил Борисов. – Любопытство одолело.

– А если серьезно?

– Если серьезно? За тобой числится в розыске «Мерседес» Третьякова Тимофея Тимуровича?

– За мной, – ответил Волин.

– Порадуйся, нашли твой «Мерседес». Сегодня раненько утречком. В лесопосадках, неподалеку от вешняковских дач. Знаешь, где это? Пять минут от Железнодорожного. – Борисов достал из внутреннего кармана плотный конверт, из конверта – стопку фотографий, бросил их на стол. – Посмотри, если интересно.

Волин взял фотографии. На первом снимке был изображен «Мерседес». Внутри легко угадывались очертания людей. Следующая фотография: «Сааб-9000». Отдельно – помятый багажник. Дальше: из обеих машин вытаскивают тела. Из «Мерседеса» – высокого парня, очень похожего на Скобцова. Разбитый нос, под глазами синяки. Точно такая же стрижка. Следующий кадр: масштабная линейка на лице парня. Справа, на виске, возле уха, черная плешь пулевой раны. Девушка. Очень красивая. На шее длинный черный разрез. Еще одна девушка, постарше. Очевидно, та самая, что играла «привидение» за рулем, подумал Волин.

– Дачники нашли, – с деланным безразличием объяснял тем временем Борисов. – Кстати, все застрелены из оружия Третьякова. Его «Макаров» там же и нашли. Прямо у колеса лежал. Местные опера, – Борисов потер глаз, – как машины-то обнаружили, номера «пробили» и нас вызвали. А там пять трупов. Так что дело попадает под категорию «особо тяжких». Стало быть, пойдет к нам. Готовь к передаче. Да, вот еще, чуть не забыл, – голос Сан Саныча звучал со зловещей ленцой. – Кассирша на станции Черное вспомнила парня, уехавшего электричкой в пять пятьдесят семь. Местные умельцы даже фоторобот его составили. Не хочешь посмотреть?

Борисов достал из конверта еще одну фотографию. Волин взял карточку, взглянул. Скобцов? Хотя и не очень, но все же похож. Неужели они действовали втроем? Чернозерский, Скобцов и Третьяков? Что-то тут не так. Не клеится что-то.

– Больно хорошая у вашей кассирши память, – буркнул он. – Для пяти-то утра. И потом, ну, опознала она Скобцова, и что? Этих ребят, – Волин постучал пальцем по фотографиям, – застрелили из оружия Третьякова. Не «чулок на шею, ножом по горлу», а банально, из «макарки».

– Разберемся, – недобро усмехнулся Сан Саныч. – Пистолет он мог у Третьякова и украсть.

– Ну так это еще надо доказать.

– Докажем, не беспокойся. – Борисов прошелся по кабинету. – Так вот, кинулись мы в СИЗО, надеясь получить у Скобцова разъяснения по данному вопросу. А нам и говорят: нету. Вчера вечером выпустили, говорят. Согласно постановлению об изменении меры пресечения от двадцать шестого октября сего года, подписанному следователем, капитаном юстиции Волиным А. Н. Мы к Скобцову домой, а там ни его, ни жены. – Волин молчал. – Вот такие пироги, Аркадий. Кстати, фамилия Скобцова – Дерягин. Андрей Данилович Дерягин. А до этого он был Степаненко. А до этого Перепелкин. Причем не Андрей, а Вадим. Дважды мужик женился и оба раза брал фамилии жен, а после развода терял паспорта и получал «чистые» корочки. Вадим Данилович Перепелкин. Уроженец города Горького, ныне Новгорода. С апреля по декабрь восемьдесят пятого лечился в городской психиатрической больнице номер два того же города Горького. А знаешь на предмет чего? Девушку одну он убил. Не заладилось что-то у них. Чулком задушил, а для верности еще и ножом по горлу полоснул. И записку оставил. Что-то про то, как они в Москву на поезде ездили. По этой записке его и «вычислили». Хотели посадить лет на десять, да только экспертиза доказала, что он шизофреник. Информация эта вчера ночью пришла.

Бах! Словно молния блеснула в голове. «От суеты до суеты два часа рая»! Он же подумал об этом, когда разговаривал с Катькой. Самолет! Речь шла о самолете! Скобцов летал в Сочи, в командировку. Между землей и землей два часа в небе.

– И Скобцов. Путешественник, едрена вошь. С одной из жертв в Сочи летел. На «Ту-154». Со второй вместе в поезде ехал. На «Красной стреле». С третьей в круиз плавал. «Райский сад» круиз назывался. Я сегодня утром родственников убитых девушек обзвонил, все и выяснил, – продолжал тем временем Борисов. – Только ведь кое-кто у нас сильной жаждой справедливости страдает. Человека лишний день в СИЗО подержать не может. Совесть заест, спать спокойно не даст. – Борисов поднялся, постоял, сунув руки в карманы брюк. – Дело-то где? Ты уж дай мне его, пожалуйста, на всякий случай.

– А где постановление о передаче? – буркнул Волин.

– В понедельник получишь. С начальством все согласовано. Можешь позвонить своему Главному, он подтвердит.

Волин достал из шкафа дело, шлепнул на стол. Борисов взял его, пошел к двери.

– Фотографии забыл, – сказал ему в спину Волин.

– Почему же забыл? – жестко и зло усмехнулся тот. – Это я специально для тебя комплект заказал. На долгую память. Вот когда следующую девушку с перерезанным горлом и чулком на шее найдут, ты на эти фотографии посмотри и подумай. – На пороге Борисов оглянулся на Стаса с Амиром. – Всей опергруппе через час собраться у меня.

Он вышел. Паша, так и не сказавший ни слова, последовал за ним. В кабинете повисло тяжелое молчание. Первым подал голос Стас:

– Аркадий Николаевич, мы вам еще нужны?

– Все. Свободны, – сказал Волин. Так плохо он себя не чувствовал очень давно.

– Можно идти?

Похоже, Стас ощущал неловкость оттого, что стал свидетелем разговора двух следователей.

– Да. Идите.

Стас и Амир поднялись. Возникла пауза. Дурная, мутная. Наверное, они что-то хотели сказать, а Волин хотел побыть один. Ему не нужны были ничьи слова. И… Он понимал, что не может себя переделать. Если бы завтра возникла ситуация, аналогичная вчерашней, он, Волин, снова бы звонил Главному и снова договаривался бы, просил завизировать постановление. Хреновый, видать, он следователь.

Оперативники вышли. Остался Русницкий.

– Да ладно, Аркадий Николаевич, – подал голос лейтенант. – Ну, ошиблись. Со всяким бывает. Не ошибается тот…

– Я знаю, Георгий. Иди. Начальству доложись. И передай Федору Палычу от меня спасибо.

– Хорошо, передам.

Русницкий вышел, Волин остался один. Суббота. День отдыха. Вот он и отдыхал. Сидел, курил, смотрел в окно. Стрелки на часах медленно одолевали круги. В половине четвертого Волин поднялся. Убрал со стола кофе, сахар и стаканы, вытряхнул в корзину для бумаг пепельницу. Положил оставленные Борисовым снимки в несгораемый шкаф. Огляделся. Ничего не забыл? В этот момент в дверь постучали.

– Да, входите, – откликнулся Волин.

В кабинет зашел Русницкий. На щеках румянец, глаза горят.

– Аркадий Николаевич, – с порога выпалил он. – У меня для вас есть интересная информация…

– Все, Георгий. Кончился «интерес». – Волин снял с вешалки пальто, принялся одеваться. – Отпуск у меня.

– Сан Саныч Борисов нам много рассказал, а вот про брата даже не обмолвился.

– Про какого брата?

– У Скобцова, в смысле у Вадима Дерягина, был брат. Близнец. Антон. Служил в Афгане. Погиб. Тело переправили на родину и похоронили. Я присяду, ладно? А то бегаю, бегаю, ноги уже отваливаются.

Не дожидаясь разрешения, лейтенант плюхнулся на стул.

– Георгий, я тороплюсь. Мне на самолет надо успеть.

– Да, насчет самолета. Я вот и подумал, а что, если этот брат не погиб? Из Афгана ведь как присылали: в ящик запаяют – и нате, получайте.

– Ерунда. Я тебя понимаю, конечно, но версия за уши притянута. Слишком фантастично. Таких совпадений не бывает. Скобцов это сделал, тут и сомневаться не приходится.

– Да? – совершенно не обиделся Русницкий. – Ладно. Притянута так притянута. Давайте проверим.

– Как? Эксгумацию будем заказывать? – Волин вздохнул. – Георгий, у меня дело забрали. Я им не занимаюсь уже.

– Ладно. Тогда я сам поеду. – Русницкий легко поднялся.

– Куда? – не понял Волин.

– Как куда? Скобцова брать.

– Как брать? Где?

– На квартире. Где он сейчас и находится.

– На какой квартире? – сипло спросил Волин, откашлялся и переспросил: – На какой квартире, Георгий? Объясни толком.

– Аркадий Николаевич, – улыбнулся хитро Русницкий. – Мы-то с вами мужики умные. Уж, во всяком случае, не глупее Скобцова, правда?

– Правда, правда. Что ты насчет квартиры сказал?

– Куда я, по-вашему, сейчас ездил?

– Не знаю я, Георгий. И заканчивай говорить загадками. Это нервирует, а у меня сейчас настроение не то.

– А ездил я в офис фирмы, обслуживающей телефон Скобцова. Точнее, Чернозерского. Короче, тот, с которого Скобцов звонил от Центрального телеграфа. Я счета снял, а в счетах номера телефонов. Скобцов звонил друзьям-приятелям, разыскивая свою жену, помните? Я прямо по списочку и пошел. И на пятом номере, что называется, попал. Подошел какой-то мужик, а на заднем плане знакомый такой голосок фоном прорезается. Я этот голосок трое суток в вашем кабинете слушал. Теперь век не забуду. Ну, дальше дело техники. «Пробил» адресок, туда-сюда. – Русницкий полез в карман, достал лист с адресом. – Век живи, век учись. Так что, вы со мной поедете? Или мне самому сгонять?

Волин улыбнулся натянуто:

– Сгонять. Ты как будто за пивом собираешься.

– А чем Скобцов хуже пива? – ответил лейтенант и засмеялся.

– Все бы тебе хиханьки. Как дитя малое, – покачал головой Волин. – Чего сидишь-то? Поехали.

27 Октября. День. Скобцов

– Мне нужно позвонить. – Андрей отодвинул табуретку и поднялся из-за стола.

Ему не нравилось у Лобовских. Не то чтобы он ощущал к ним неприязнь, но осадок после давешнего разговора с Лешей остался. Правда, стол накрыли, салатов нарезали. Леша мяса нажарил. Поздравляли с освобождением. Пили шампанское и водку. Точнее так: Лена с Татьяной шампанское, Леша водку, а Андрей не пил вообще. Ситуация не позволяла. Да и не хотелось.

Леша косился, пока не принял хорошенько на грудь. После стал объяснять что-то, извиняться. Андрей смотрел на него, смотрел, и стало ему как-то вовсе уж тошно. Тут-то он и собрался выйти позвонить. Слава богу, время пришло.

– Вихреву? – Румяная после шампанского Татьяна взглянула на мужа.

– Угу. – Он кивнул.

Татьяна сразу помрачнела. Было с чего.

– Да о чем речь, Андрюха! – воскликнул слишком уж оживленно Леша. – Телефон в комнате. Звони себе на здоровье. Никто тебя не подслушает!

Андрей поднялся из-за стола. Спокойно, ровно, словно и не волновался вовсе.

– В комнате? – переспросил, уточняя.

– Там, на столике, – мотнул головой Леша. – Увидишь. А хочешь, с моего мобильника позвони.

– Нет. Лучше с простого.

Андрей вышел в коридор, остановился, пару раз глубоко вздохнул, успокаивая отчаянное сердцебиение.

– Спокойно, – сказал он себе шепотом. – Спокойно.

Какое там. До спокойствия ли?

Телефон, приплюснутое тайваньское нечто, действительно стоял на журнальном столике поверх толстой кипы газет. Андрей присел, придвинул аппарат ближе, набрал номер Вихрева.

Ответили не просто быстро – мгновенно. Недовольное «да» повисло, словно тяжелый серповидный маятник.

– Леонид Леопольдович? – Андрей узнал голос, а переспросил автоматически, как будто ответ мог что-то изменить.

– Да, слушаю. – Этот человек был обречен на власть. С таким голосом можно только властвовать. Повелевать.

– Это Скобцов, – стараясь оставаться предельно спокойным, сказал Андрей.

– Кто?

– Андрей Скобцов. Я работал в вашем банке, заместителем…

– Я знаю, кем ты работал. – Голос Вихрева заполнился свинцом, как старая бочка дождевой водой.

– Леонид Леопольдович, мне нужно с вами поговорить. – Вихрев не ответил. – По поводу денег…

Вихрев не дал ему закончить.

– Слушай меня внимательно, ты… – Надо отдать ему должное, ругательство осталось невысказанным. – Еще раз услышу твой голос, пеняй на себя! Подойдешь к банку ближе чем на километр – спущу своих «бультерьеров», они тебя уроют! На куски порвут! Понял?

– Но я не…

– Ты понял меня? – заорал Вихрев. Он был вне себя.

– Леонид Леопольдович, я думал, что…

– Еще слово скажешь, я тебя прямо сегодня в речку спущу! Ты понял меня? Отвечай! Понял, нет?

– Но…

– Все, б …, – Вихрев даже задохнулся от злости. – Ты – труп. Я тебе, б…, устрою. Где ты там? Слышишь меня? Я прямо сейчас к тебе бригаду пошлю! Прямо сейчас, понял? Ты у меня, сука, попляшешь. Звонить он мне еще будет, сучий потрох. Я теб…

Андрей опустил трубку, вздохнул.

– Ну что? – Татьяна стояла в дверях, скрестив руки на груди.

– Сказал, пошлет за мной бригаду, – ответил Андрей и посмотрел в окно, за которым мощно накатывал фиолетовый вечер. – И еще сказал, они меня убьют.

– Кто?

– Да бригадиры эти. – Андрей снова вздохнул. – Как будто больше меня убить некому. – Он оперся ладонями о колени, поднялся. – Ладно. Пора. – Задумался на секунду, усмехнулся невесело, покачал головой. – Это же надо. За три года ни копейки в банке не взял. Хотел ведь как лучше – и на тебе. Бригаду.

– А чего ты ожидал? Что он тебе на шею бросится? Так ведь у него дочь убили, – напомнила Татьяна.

– Да это понятно, – кивнул Андрей. – Но не я же ее убил. Пусть бы к зятю бригаду посылал.

– И к зятю пошлет, – ответила Татьяна. – Можешь быть уверен. – Андрей помотал головой. – Ну? Что ты намерен делать?

– То же, что и раньше. Мы же предусматривали подобный вариант, правда? – Татьяна кивнула. – Ну, не стал Вихрев со мной разговаривать – его личное дело. Я хотел как лучше.

– Так что ничего не меняется? – поинтересовалась Татьяна

– Ничего. Я пошел.

– Уже?

Татьяна посмотрела в окно, за которым сгущалась темнота.

– А чего ждать?

– Может, лучше милицию вызвать? – с откровенным сомнением предложила Татьяна. – Вдруг ты один не справишься? Третьяков же здоровый, как лось. Бывший милиционер. Приемами владеет.

– Я нож возьму. Справлюсь как-нибудь, – заверил Андрей, надеясь, что голос его звучит достаточно уверенно. – Ты, главное, ничего не перепутай.

– А если…

– Никаких «если». Просто сделай то, о чем я тебе говорил. – Андрей прошел в коридор, натянул пальто.

– Андрюха? – сидящий за столом Леша пьяно уставился на него. – Ты куда?

– Пойду перекурю. Воздухом подышу. – Андрей зашел в кухню, открыл кран, якобы попить, незаметно взял со стола длинный кухонный нож и сунул в карман брюк.

– Андрюш, а пошли вместе? – предложила Лена.

– Ребята, мне бы одному побыть, – ответил Андрей, нехотя делая пару глотков и вытирая губы ладонью. – Я пойду пройдусь. Вон, – кивнул за окно, – до рощи и обратно.

– Андрюш, ты – гений – Когда Лена что-то вбивала себе в голову, остановить ее было невозможно. – Решено. Мы идем гулять Все вместе.

– Ты обиделся, что ли? – недоумевающе поинтересовался Леша.

– Ему просто нужно побыть одному. ответила Татьяна

– А мы сзади пойдем, – весело предложила Лена – В десяти метрах Или даже в пятнадцати.

– Ч-ш-ш-ш, – пьяно зашипел на жену Леша. – Молчи, женщина. Мужчине надо побыть од-дному.

– Андрюш, я за тебя волнуюсь, – сказала вдруг Татьяна и сжала его ладонь

– Ничего – Андрей ободряюще улыбнулся. – Все будет нормально. Вот увидишь.

Он вышел за дверь. Постоял на площадке, прислушиваясь к звукам, доносящимся из квартиры, переложил нож в карман пальто. Закурил и побрел вниз по лестнице.

То, что Чернозерский не мог «сработать» такое дело в одиночку, он понял давно. Андрей перебрал десяток вариантов, пока не остановился на Третьякове. Участие ТриТэ казалось логичным и вполне укладывалось в схему. Кто еще мог поставить подслушивающее оборудование? Кто достаточно жесток для подобной работы? Кто мог выяснить любую подробность о нем, Андрее? И наконец, кто мог подложить бумагу в сейф? Только ТриТэ. Больше некому.

Андрей вышел из подъезда, посмотрел в низкое, грязно-серое небо. Вечер. Повернул голову, заметив стоящий на углу дома автомобиль. Черный «Ленд-Крузер». Сошел с асфальтовой дорожки и побрел к березовой роще. За спиной хлопнула дверца. Андрей миновал первые деревья. Рано, на виду все. Углубился в рощу. Отойдя метров на двадцать от опушки, обернулся. Идущий следом приблизился. Остановился, в паре метров.

– Ну, здорово.

Мужчина шагнул вперед, и на мгновение свет далекого фонаря мягко упал на его лицо. Это было лицо Андрея. Даже украшенное синяками. Андрей оторопел.

– Это ты?.. – прошептал он сдавленно-изумленным шепотом и даже попятился.

– Не ожидал? – Мужчина засмеялся. – Впрочем, я могу тебя понять.

– Но… каким образом? Ты же умер! Тебя похоронили!!!

– Нет, братец. Это не я умер. – В голосе мужчины послышалось злое веселье. – Это ты умер! Это тебя похоронили! А я со своим «белым билетом» не пошел в армию, не оказался на войне, не погиб. Вместо этого я дважды женился и сменил фамилию, перебрался в Москву, устроился на работу в банк, женился в третий раз, стал заместителем Чернозерского, а потом воспользовался случаем и украл бабки, которые хотел стырить кто-то другой. Не веришь? – Он снова усмехнулся. – Поезжай домой, посмотри на могильную плиту. На ней твое имя. Твое, а не мое!

– Черт, – Андрей закрыл глаза, покачал головой. – Я должен был догадаться. Должен был. Третьяков не купился бы на простого двойника.

– Наверное, – согласился близнец. – Я не стал проверять. Ну что, братик. – Он спокойно достал из кармана пачку «Мальборо-лайт», закурил. – Ты кое-что взял у меня взаймы. Пришло время возвращать.

– О чем ты?

– Ты знаешь о чем. О жизни. Это ведь ты не хотел идти в армию и уговорил меня поменяться паспортами. Я согласился. Ты думал, что я погиб, но я жив, как видишь, и пришел забрать то, что принадлежит мне по праву. Надо бы еще и проценты содрать, ну да черт с тобой. Проценты прощаю.

– Какие проценты? О чем ты говоришь? – насупился Андрей.

– Не понимаешь? Ты, дохляк, которого при виде трупа начинает тошнить, погиб бы ТАМ в первый же месяц. А я вернулся живым и, значит, сохранил тебе жизнь. А это, согласись, дорогого стоит.

Мужчина вдруг быстро подошел к нему, схватил сильной рукой за шею, притянул к себе, едва не ткнув окурком в лицо. Андрей опешил. Все объяснилось довольно просто – через секунду мужчина отпрянул, держа руку раскрытой ладонью вверх. На ладони его лежала маленькая черная горошинка.

– Микрофон, – объяснил он. – С тобой приходится смотреть в оба. Ты всегда был сообразительным мальчиком. Волны этого «жучка» можно поймать обычным приемником с расширенным УКВ-диапазоном. Кто знает, может быть, сейчас твоя жена занята именно тем, что пытается записать нашу беседу на магнитофон.

Он бросил микрофон на влажную землю и втоптал мыском туфли в осеннюю жижу.

– Что ты собираешься делать? – Голос Андрея невольно дрогнул.

– Все просто. Ты дашь мне номера счетов, на которые перевел деньги, коды доступа и пароли. Будем считать это компенсацией за полтора года войны, за семь лет плена, за три неудачных побега, за побои, после которых у меня внутренности через задницу лезли, за твою спокойную жизнь. Отдашь мне свои, точнее мои, документы и можешь катиться домой. Пусть там тебя на руках носят как героя-фронтовика. Ты станешь жить своей жизнью, я – своей.