Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

ТриТэ согнул руки в локтях, держа оружие стволом вверх, и шагнул в квартиру.

26 Октября. День. Волин

Волин выключил плейер, достал кассету, положил на стол.

– Так. Позовите сюда пару человек из ваших сотрудников. Заодно и коллегу моего пригласите. Он в зале… заседаний? Совещаний?

– Совещаний. – Охранник помялся. – А с кассетой что?

– Будем оформлять выемку, – ответил Волин. Он достал нужный бланк, сел в кресло и, положив кейс на колени, начал заполнять постановление о выемке вещественного доказательства. Затем принялся составлять протокол, тщательно описывая кассету.

Татьяна несколько секунд наблюдала за ним, затем быстро написала что-то на листке бумаги, протянула. Волин удивленно шевельнул бровями. Татьяна приложила палец к губам и кивнула на записку.

«Нас подслушивают. Встретимся на противоположной стороне улицы».

Волин кивнул. Татьяна сложила записку и спрятала в карман. Затем аккуратно убрала в стол бумаги, нажала клавишу интеркома:

– Виталий Михайлович, здесь сейчас все равно слишком шумно. Я могу пойти пообедать?

– Конечно, Танечка, иди. – Голос Чернозерского звучал озабоченно. – Только постарайся не задерживаться. Ты мне можешь понадобиться.

– Хорошо.

Татьяна прошла к двери, обернулась, указала на выход. Волин кивнул утвердительно. Через пару минут в приемную заглянули двое клерков. Поздоровались нерешительно. Это, наверное, уже генетическое, подумал Волин. В присутствии сотрудника органов наши люди становятся испуганными, как белый медведь в Африке. Он занес данные клерков в протокол, попросил прочитать и поставить подписи. В самый разгар этих «банковских чтений» в приемную заглянул Русницкий.

– Аркадий Николаевич, что вы тут делаете? – удивленно спросил лейтенант.

– Да вот, заехал посмотреть, как продвигается работа. – Волин взял со стола кассету, сунул в карман. Протокол о выемке положил в кейс, кивнул клеркам: – Спасибо, товарищи, вы свободны. – Те с явным облегчением ретировались. Волин повернулся к Русницкому: – Давай-ка, Георгий, выйдем, я тебе кое-какие цеу дам. – Они вышли в коридор. – Значит, так, срочно позвони нашим операм на Петровку, пусть берут ребят из «одиннадцатого» и пулей летят сюда. Приемную и кабинет Скобцова нужно проверить на предмет подслушивающих устройств. Закончат здесь, пусть едут к Скобцову домой. Задача та же. Подслушивающие устройства и скрытые видеокамеры. Кстати, данные на Скобцова не поступили?

– Нет пока, – покачал головой лейтенант.

– Жаль. С сотрудниками побеседовал уже? Насчет Скобцова?

– Не со всеми.

– А те, с кем побеседовал, что говорят?

– Да что… Нормальный парень, говорят. Душевный, отзывчивый. Нос не задирал. С клерками за руку здоровался.

– Я не о том спрашиваю, Георгий. Кто-нибудь из них замечал за Скобцовым какие-то странности?

– Так, Аркадий Николаевич, – развел руками оперативник. – Сейчас жизнь такая. Не поймешь, что считать странностью, а что нормой. Вот лет пятнадцать назад человека, объявившего забастовку, немедленно окрестили бы сумасшедшим и упрятали бы в психушку. А сейчас соберутся тысяча человек, дорогу перекроют и давай касками по асфальту молотить. И ничего.

– Ты хрен с редькой не путай, Георгий, – возразил Волин. – При чем здесь забастовщики? Я имею в виду бытовые странности.

– Заметили, Аркадий Николаевич. Конечно. Но только в последние несколько дней пребывания Скобцова на службе. Да и то, – лейтенант понизил голос, – у меня сложилось ощущение, что, если бы в банке не прознали, что наш «клиент» – сумасшедший, то и сейчас никто ни о чем не рассказал бы. Это, знаете, утверждения постфактум. Хотя, с другой стороны, Скобцов убивать начал всего месяц назад. Может быть, он до этого совершенно нормальным был. А тут крышу с тормозов сорвало – и понеслась.

– Совершенно нормальные ни с того ни с сего с ума не сходят, – возразил Волин. – Должны быть какие-то промежуточные фазы.

– Так, наверное, они и были, – легко согласился Русницкий. – Раньше. До того, как он работал в банке. И опять же, убивал-то Скобцов по ночам. Заметили? Только по ночам. Ни разу не убил днем.

– Заметил, – ответил Волин.

– О каких странностях тогда речь? Эти… банковские сотрудники ведь за ним со свечкой не ходили, правильно? А Скобцов ночью прирежет кого-нибудь, а с утречка на службу, как нормальный.

Волин хмыкнул:

– Странно как-то получается. Жил себе человек, работал, служба безопасности его проверяла. Ничего. А тут в одночасье взял да и спятил.

– Да в этом деле все странное! – воскликнул лейтенант и снова перешел на шепот: – Тут все странное. Один – убийца-психопат, второй ради «доходного» места спокойно смотрит, как его жена спит с кем ни попадя, другие вообще не замечают ни первого, ни второго. Еще надо посмотреть, кто из них больше сумасшедший. Скобцов или эти, остальные.

Волин вздохнул:

– Ладно. Работай.

– А вы?

– Я смотаюсь в прокуратуру, потом в СИЗО, потом заскочу к фонологам и подъеду в Щукино.

– Хорошо, Аркадий Николаевич. Я понял.

– И еще. Поедешь в Щукино, созвонись с нашим дежурным, Костей. Пусть пришлет экспертов. Постановление о назначении экспертизы я выпишу, когда приеду. Нам понадобятся химик, криминалист, трассолог и биолог. И пусть химик захватит все для экспресс-анализа. Уловил?

– А как же? – улыбнулся Русницкий. – Кроме «жучков», что искать?

– Замытые следы крови – раз, следы подбора ключей на замках – два, посторонние примеси в продуктах – три. Сахар, соль, кофе – все сыпучие пищевые продукты, обладающие ярко выраженным вкусом. Все, я полетел.

– Удачи вам.

Волин спустился в зал. Ловя на себе пристальные взгляды охранников, вышел на улицу. Татьяна сидела на лавочке, метрах в двухстах от банка, у входа в сквер. Волин свернул направо, прошел квартал, перебежал через улицу, вернулся обратно по противоположной стороне. Правила конспирации, как в шпионских боевиках, подумал он. Татьяна нервничала, то и дело поглядывала на часы. Волин подошел, присел:

– Уф, заставили вы меня побегать. – Он улыбнулся. Татьяна нервно оглянулась на двери банка. – Не волнуйтесь, нас оттуда не видно. Можете говорить спокойно.

– Андрей звонил мне в тот вечер. Он сказал, что ТриТэ, в смысле Третьяков, в компании с кем-то еще хочет украсть из банка деньги.

– Я знаю его версию, – кивнул Волин. – Так что вам сказал Третьяков?

– Он назвал даты убийств и даже показал милицейскую сводку. Простите, я не очень хорошо разбираюсь в вашей терминологии.

– Ничего, это не страшно. Продолжайте.

– В дни убийств Андрей не ночевал дома. И… я действительно испугалась. Знаете, в первый момент испытываешь настоящий шок.

– На вашем месте я бы тоже испугался, – пробормотал Волин. – Но, если у Третьякова существовали подозрения относительно вашего мужа, почему он не доложил об этом Вихреву, когда тот приезжал в банк?

– Это просто, – вздохнула Татьяна. – Доложив обо всем Вихреву, Третьяков скомпрометировал бы и себя, и Чернозерского. В обязанности Третьякова входит проверка персонала при приеме на работу. Представляете, наняли маньяка-убийцу. Леонид Леопольдович не упустил бы случая повесить на них всех собак. – Татьяна хмурилась. Вероятно, она ожидала, что следователь безоговорочно встанет на сторону ее мужа, скажет, что произошла какая-то накладка. Или опровергнет информацию о датах. Но, поскольку Волин молчал, она добавила: – Кстати, доказательство того, что Андрей не сумасшедший, все-таки есть.

– Какое?

– Деньги действительно украли. Украли, подставив моего мужа. – Татьяна посмотрела на Волина. – И, мне кажется, я знаю, кто мог их украсть.

– И кто же?

– Чернозерский.

– Почему вы так думаете?

– Вспомните, Андрей говорил, что Третьяков работает не один. Да и спрятать деньги мог только человек, превосходно разбирающийся в банковском деле. А Третьякова к таковым не отнесешь. В день убийства Светланы Виталий был в Швеции. Отличное алиби. Прилетел он поздно вечером, значит, у него был целый день на то, чтобы спрятать украденные деньги.

– Ну, допустим, – кивнул Волин. – Только зачем ему было убивать жену?

– Понимаете, – на щеках Татьяны вспыхнул румянец. – Одно время мы с Виталием… – она замялась.

– Я знаю, – кивнул Волин.

– Откуда?

– Ваш шеф рассказал.

– Что еще он рассказал?

– Что он сделал это ради того, чтобы отомстить Светлане за ее измены. Вы с ним встретились два или три раза, после чего он отказался от дальнейших встреч, а вы не могли ему этого простить.

– Скотина, – зло выдохнула Татьяна. – Все было наоборот. Поначалу Виталий произвел на меня очень приятное впечатление. Галантный, неглупый, начитанный, терпеливый. Мы с ним встречались пару месяцев, прежде чем стали… спать. Но потом появился Андрей… Одним словом, я сказала Виталию, что мы больше не можем продолжать прежние отношения. Мой шеф – человек очень амбициозный. Его злит любой отказ. Но неудачи личного плана он переживает особенно болезненно и не успокаивается, пока не добьется своего. – Татьяна вздохнула. – Уже после того, как мы с Андреем стали жить вместе, он несколько раз приезжал ко мне, требовал продолжить отношения, обещал деньги и продвижение Андрея по службе. Я отказалась. Тогда Чернозерский стал угрожать. Говорил, что, если я не буду спать с ним, он пустит под откос карьеру Андрея, а заодно и мою жизнь. В общем, неприятная вышла история.

– Этим все и закончилось?

– Если бы. – Татьяна замолчала на несколько минут. Волин не торопил ее, понимая, что подобные вещи рассказывать очень непросто. Когда Татьяна заговорила снова, голос ее звучал преувеличенно ровно, с тем равнодушием, за которым обычно скрывается настоящая буря эмоций. – Месяц назад Андрей уехал в командировку. В тот же день Виталий заявился ко мне домой и попытался меня изнасиловать. Он был пьян до поросячьего визга, и попытка не удалась, но… Одним словом, я пообещала Виталию рассказать о случившемся его жене.

– И рассказали? – с интересом спросил Волин.

– Нет, – покачала головой Татьяна. – Не хватило решимости.

– Но Чернозерский этого не знал?

– Нет.

– Так. Еще один щекотливый вопрос. После вашей свадьбы с Андреем… Чернозерский не оставался с вами на ночь? Я не имею в виду…

Татьяна вспыхнула:

– Нет, не оставался. Никогда.

– Ваша соседка показала, что кто-то ночевал у вас в дни, когда Андрей уезжал в командировки. Как вы можете это объяснить?

Татьяна недоуменно пожала плечами:

– Понятия не имею. Может быть, Анна Михайловна что-то перепутала? Хотя… Знаете, – она вдруг улыбнулась, – однажды я заболела, а Андрею как раз нужно было отправляться в командировку. Так вот он каждую ночь прилетал в Москву. Представляете? На три часа! Андрей договорился с каким-то таксистом, чтобы тот каждый вечер встречал его в аэропорту, а потом отвозил обратно.

Волин тоже улыбнулся. Он вдруг почувствовал симпатию к Скобцову.

– Скажите, а как Андрей объяснял свои ночевки вне дома?

– По-разному. То был у каких-то знакомых, то машина сломалась, – с явной неохотой ответила Татьяна. – Я не приставала с расспросами. Знаете, если хочешь получить отговорку, обязательно ее получишь. Но… честно говоря, его исчезновения меня раздражали.

– Вы видели, как Андрей уходил из дома?

– Нет. Он уходил, когда я уже спала.

– И часто с ним это происходило?

– За последние полтора месяца пять раз.

– Пять раз, – повторил Волин. – Вы верили его объяснениям?

– Да. Он говорил, что у него нет другой женщины. Мне было достаточно.

– Понятно. Скажите, Андрей не увлекался религией? Может быть, книги по эзотерике покупал? Сейчас это модно.

– Нет. – Татьяна удивленно покачала головой. – Никогда за ним подобного не замечала. Во-первых, Андрей – махровый атеист. Во-вторых, он не гнался за модой.

– А хобби у него было?

– Наша работа сама по себе – лучшее хобби. Если войти во вкус.

– То есть, кроме работы, он ничем не интересовался?

– Почему? Футбол любил.

– И все?

Татьяна подумала.

– Еще в карты любил играть. В преферанс. В бридж.

– Часто играл?

– Нет. Только с друзьями. По маленькой.

– Понятно, – Волин поднялся. – Ну что ж, спасибо.

Татьяна кивнула:

– Скажите, эта информация поможет Андрею?

– Надеюсь. – Волин улыбнулся. – Не волнуйтесь. Все будет хорошо. – Он достал из кейса ежедневник, вырвал лист, написал на нем свой рабочий телефон. – Если вдруг я вам понадоблюсь, звоните.

Татьяна спрятала лист в карман.

– Хорошо. Когда я смогу увидеть Андрея?

– Думаю, через несколько дней.

– Ладно. Мне пора. А то Виталий начнет нервничать.

– Конечно.

– Последнее… Эти ребята, «слухачи», сказали вам, что в кабинете Андрея не оказалось подслушивающих устройств?

– Да, – насторожился Волин.

– Они врут.

– Почему вы так думаете?

– Я слышала, как они разговаривали с Чернозерским. Сказали, что нашли две миниатюрные видеокамеры и еще какую-то технику. Виталий приказал им молчать, под тем предлогом, что это может повредить репутации банка вообще и службы безопасности в частности. Мол, если информация о «жучках» дойдет до Вихрева, их всех в тот же день уволят. – Татьяна несколько секунд молчала. – Не знаю, насколько это важно для вас…

– Это очень важно, – заверил ее Волин. – Вы правильно сделали, что рассказали мне обо всем.

– Но, если Чернозерский или Вихрев узнают, что я проговорилась, меня уволят.

– Я понял. Даю слово не называть вашего имени без крайней необходимости.

– Спасибо. – Татьяна протянула руку, Волин осторожно пожал ее тонкую ладонь. – Пойду. – Она улыбнулась невесело. – Не хочу давать шефу повода для криков. Он в последние дни и так сам не свой, по любому пустяку бросается.

– Конечно, идите.

Татьяна пошла через сквер к банку. В ее фигуре, в напряженно прямой спине, в твердости шага сквозила решительность фанатика, поднимающегося на инквизиторский костер.

Волин проводил женщину взглядом, затем развернулся и зашагал к метро. Итак, что же он имеет на данный момент. Мотив убийства Светланы Вихревой? Вряд ли. Если для того, чтобы избежать неприятностей с женой, Чернозерский решился бы на преступление, ему было бы куда проще убить Татьяну, чем заваривать подобную кашу. Но тогда почему он скрывает информацию о «жучках» в кабинете Скобцова? Только ли о репутации банка печется Чернозерский?

ТриТэ? Если предположить, что он не имеет отношения к убийствам и пропаже денег, то его поведение выглядит вполне логичным и оправданным. Положим, Третьяков подозревал Скобцова, но при этом надеялся, что сумеет удержать ситуацию под контролем. И вдруг все разом сломалось. Скобцов целый день отсутствовал, а по возвращении в банк начал рассказывать какие-то небылицы. Третьяков разволновался, как бы у Андрея окончательно не «сорвало крышу», и принял решение задержать Скобцова и изолировать вплоть до возвращения Чернозерского. Однако он не мог этого сделать до окончания заседания кредитного комитета, поскольку вопрос с ростовчанами стоял крайне остро. Здесь затрагивались финансовые интересы самого Вихрева. Опять же, Третьяков не горел желанием, чтобы в банке узнали о ситуации со Скобцовым. Не распознали при приеме на работу сумасшедшего. Это бросает тень на него как на начальника службы безопасности. Во избежание неприятностей Третьяков решает лично поприсутствовать на собрании и взять Скобцова, когда все сотрудники среднего и старшего административного звена разойдутся по домам. Но Скобцов расценил ситуацию по-своему и сбежал через окно в туалете. Могло такое быть? Почему нет?

С другой стороны, странное исчезновение Третьякова из запертой квартиры. А может, это не Третьяков исчез? Может быть, исчез тот, кто пришел первым? Тогда где сейчас Третьяков? Выполнил свою часть работы, получил деньги и скрылся? Это надо проверять. Но в любом случае вопрос остается в силе. Кем был тот второй и куда он делся? Растворился в воздухе?

Минут за двадцать Волин добрался до прокуратуры. Поздоровался с дежурным.

– Аркадий Николаевич, – дежурный взял с консоли большой пухлый пакет, – к вам какой-то парень подъезжал, еще утром. Вот, просил передать.

– Спасибо, Костя.

Пакет оказался от Чернозерского. Прямо посредине красивым аккуратным почерком было выведено: «Волину А. Н.». Клапан оказался предусмотрительно заклеен. Чернозерский оберегал собственную тайну даже от своих охранников. Волин сунул пакет под мышку, направился к кабинету. Напротив двери сидел Амир. Скучал, разглядывал посетителей.

– Аркадий Николаевич, – завидев Волина, оперативник поднялся, – я проверил номера, указанные в счете.

– И что? – Волин открыл кабинет, кивнул: – Заходи.

– Большинство из этих людей даже не смогли вспомнить, о каком звонке идет речь, – сказал Амир, проходя следом за Волиным. – Скобцов набирал номер, а когда на том конце провода снимали трубку, молчал секунд пятнадцать и давал «отбой».

– С чего бы это он, как ты считаешь? – спросил Волин, доставая из кейса папку.

– Так ведь Скобцов – сумасшедший. Он и не такое мог учудить.

– Ты сам-то в это веришь?

– Во что? Что учудить мог?

– Что сумасшедший. – Волин принялся отрывать боковую кромку пакета.

– Я тут навел справки насчет убитого старика, – вместо ответа сказал Амир, доставая из кармана лист и кладя его на стол. – Двадцать первого октября в один час семь минут ночи на пульт дежурного по городу поступил вызов. Один из охранников казино «Каро», расположенного в кинотеатре «Пушкинский», обнаружил в туалете труп. Мужчина, на вид шестьдесят пять – семьдесят лет. Убит ударом ножа в грудь. В кармане паспорт на имя Воропаева Ильи Олеговича, двадцать третьего года рождения, постоянно проживающего в Новгороде. – Он поднял взгляд. – Два года назад ушел на пенсию, до этого работал в Новгородском областном театре драмы и комедии. Актером.

– Интересно, – сказал Волин, откладывая пакет. – А денег при нем не обнаружено?

– В протоколе о деньгах нет ни слова, – пробормотал Амир. – Одет в длинное черное пальто, костюм, рубашку. Вещи с ярлыками «Хьюго Босс». Черные туфли фирмы «Краус». Степень изношенности вещей – очень низкая. – Он оторвал взгляд от своей бумажки. – Судя по всему, купили их совсем недавно. А говорят, народ у нас плохо живет. Вот, провинциальный актер, а одевается у «Босса». Ботиночки долларов, наверное, за четыреста. Далее, – Амир снова опустил взгляд. – В кармане пиджака найден железнодорожный билет на фамилию Воропаев. До Новгорода. Тип вагона – спальный. Дата отъезда – 21 октября. – Амир отложил бумагу. – Время отправления – около семи утра. Кассир казино сказал, что старик пришел вместе с молодым мужчиной. Судя по описанию, с нашим «клиентом». Вот таким образом.

– Ясно. Хочешь еще одну интересную подробность? – спросил Волин, доставая из пакета фотографии и компьютерные распечатки. – Деньги, выданные в качестве кредита ростовчанам, были украдены. Как и предупреждал Скобцов.

– Да ну? – Амир посерьезнел. – Это официальная информация?

– Чернозерский поделился. – Волин перебирал фотографии. На всех была изображена Светлана. И на всех не одна, а с какими-то мужчинами. Ресторан. Ночной клуб. У подъезда. Садящаяся в автомобиль. Рапорты, рапорты, рапорты… «„Объект“ встретился…», «„объект“ поднялся в квартиру…», «„объект“ вышел…». Судя по этим рапортам, Светлана вела очень насыщенную жизнь. – Хотя Вихрев вряд ли станет заявлять о пропаже. Ему светить такие проколы без надобности. Он себе не враг. И зятю запретит.

– Деньги ищут?

– Ищут, но пока безрезультатно. Кстати, никто в банке не замечал за Скобцовым странностей. Вплоть до последнего месяца.

– Ну, это ни о чем не говорит.

– И Татьяна Скобцова заявляет, что ее муж абсолютно нормален.

– Это тоже ни о чем не говорит, – рассудительно заметил Амир. – Она может быть «при делах».

– Правильно, может. Но если Татьяна, как ты выражаешься, «при делах», то тогда при чем здесь Скобцов? И вообще. – Волин убрал бумаги и фотографии в конверт. – Обрати внимание, все наши свидетели противоречат друг другу. Сплошные нестыковки. Третьяков подозревает, что Скобцов – сумасшедший убийца, однако никому, кроме Татьяны, об этом не говорит. Ночью Скобцов звонит ему, Третьяков едет к Скобцовым домой и исчезает. До сих пор его не могут найти. Соседка Скобцова говорит, что сначала приехал Андрей, затем еще какой-то мужчина. Причем ушел только один из них. Куда делся второй – неизвестно. Кстати, соседка слепа, как крот, однако показания дает – только успевай записывать. – Волин достал дело, полистал, нашел рапорты детектива, нанятого Чернозерским. – Чернозерский кивает на Татьяну. Якобы она имела на него виды, а замуж за Скобцова вышла, чтобы ему досадить. Татьяна же утверждает, что все было с точностью до наоборот. Чернозерский неоднократно приставал к ней и даже пытался изнасиловать. Она пообещала пожаловаться Светлане, на что Чернозерский пригрозил смешать Татьяну и ее мужа с землей.

– Один из них врет, это понятно, – философски заметил Амир.

– Далее, Скобцов говорит, что вступал в связь со Светланой Вихревой один раз, а в рапортах детектива иная информация. Вот, полюбуйся.

Волин протянул оперативнику папку. Тот взял, просмотрел рапорты.

– «Провели в квартире два часа»… Ага, и на следующий день тоже провели. Силен, браток, ничего не скажешь. Смотри-ка, даже фотографии имеются. Интересно, – оперативник проглядел снимки. – Красавец. М-да.

– Дальше, Скобцов дает описание приезжавших к нему «слухачей», а в банке оказываются совершенно другие люди. Я спросил, оказывается, ни у кого из банковских сотрудников нет черного «Сааба». Охранники говорят, что никакой аппаратуры в кабинете Скобцова они не нашли, а Татьяна утверждает, что нашли и сказали об этом Чернозерскому, только Виталий Михайлович приказал им о находке забыть.

– Насчет охранников не скажу, но детективу-то врать точно резона не было. Да и фотографии… Против них не попрешь. Вывод однозначный: Скобцов врет. Опять же, откуда нам знать, может, это он «работнул» старика в казино?

– Зачем Скобцову его убивать?

– А если Скобцов и был последним членом группы? Это ведь он нам рассказывает, что старик назвал Татьяну. А как там было на самом деле, одному богу известно. Возможно, старик не знал последнего имени, но искренне решил помочь бедолаге.

– За двадцать тысяч долларов.

– Ну, не искренне, но все-таки попытался. Вот Скобцов его и убрал. Зачем ему в команде ренегат? – Амир положил папку на стол. – Смотрите, как ладно все получается. Допустим, Скобцов собирает информацию, организует улики на Чернозерского, на ТриТэ и на свою жену, потом устраивает все так, чтобы его гарантированно взяли, и ломает комедию со следователем. Он-то понимает, что Вихрев имеет возможность нажать на нужные рычаги. Попав к вам, Скобцов закатывает истерику, типа «люди добрые, сам я не местный», мы выходим на сфабрикованные им улики. Говорим, ага, вот кто на самом деле женщин убил да денежки попер, и хватаем всех, кто близко стоит. А Скобцова выпускаем. И он, бедненький, несчастненький, жертва режима, едет себе домой коньячок с балычком кушать. На банковские деньги.

– Нет, не стал бы Скобцов так рисковать, – подумав, покачал головой Волин. – А если бы я отказался взяться за это дело?

– Аркадий Николаевич, Скобцов ведь не дурак. Он понимал: Вихрев нажмет на ваше начальство, ваше начальство нажмет на вас, а вам-то жать не на кого. Так что дело, можно сказать, в шляпе. Но даже если бы вы отказались. Ну, «упаковали» бы его в «дурку», полежал бы он там пару лет. Потом вышел бы. Денежки-то при нем остались. Пятьдесят миллионов долларов за пару лет «больнички». И это в худшем случае!

– В худшем Скобцов получил бы пожизненное. – Волин порылся в столе, достал пластиковый пакет, положил в него три кассеты: ту, на которой записаны показания Скобцова; ту, что отдал ему охранник в банке; и одну из тех, на которых детектив фиксировал разговоры Светланы Вихревой и Скобцова. Начал составлять постановление о проведении фоноскопической экспертизы. – А если бы он получил пожизненное, деньги ему уже не понадобились бы.

– Сбежал бы. С такими деньгами? Легко.

– Так деньги-то в банке.

– Ничего, Татьяна достала бы.

– А если бы она с этими деньгами упорхнула в жаркие страны? И «парился» бы Скобцов на нарах до седой бороды.

Закончив с кассетами, Волин положил во второй пакет две фотографии – одну, сделанную после ареста Скобцова, вторую, выполненную детективом. Заполнил еще одно постановление. Затем убрал дело в несгораемый шкаф, отправил туда же конверт Чернозерского, запер на ключ, закрыл кейс.

– Я ничего не забыл? – Оперативник усмехнулся. – Вроде бы нет. Да, – сказал вдруг Волин, – версия у тебя хорошая. Если бы не одно «но». Зачем Скобцову вообще было рисковать? Загранпаспорт у него имеется, денег – и себе, и детям, и внукам. За каким бесом он возвращался? Сел бы в Питере на самолет какой-нибудь иностранной авиакомпании и смотался бы. Поди потом найди его.

– Кому надо, нашли бы.

– Это другой вопрос.

– И потом, наши ведь его в Питере вычислили.

– Каким образом?

– А он перед убийством Светлане сказал, что едет в Питер. Уговаривал с ним поехать. Для понта, надо думать. Мы, как запись прослушали, сразу звякнули в Питер коллегам, они прошерстили гостиницы. Выяснили, что Скобцов снял в «Советской» номер люкс, сели на хвост и вели до самой Москвы.

– А теперь сам подумай, Амир, – улыбнулся Волин. – По твоей версии, Скобцов настолько умен, что дальше некуда, а в Питере снимает не комнату или квартиру частную, где его никто бы не нашел, а номер в гостинице.

– Так он ведь мог и не знать, что их со Светланой разговоры записываются.

– В квартире Светланы сколько трупов нашли?

– Два.

– Второй чей?

– Детектива этого.

– Вот и я о том же. – Волин поднялся. – И еще. Даже если Скобцов не знал, что в Питере его будут пасти, это не отвечает на главный вопрос: зачем он вернулся в Москву. А? То-то, брат.

– Вы полагаете, Скобцов не виновен? А фотографии? Детектив его сфотографировал.

– Ну, во-первых, еще не доказано, что на фотографиях действительно Скобцов.

– А кто же?

– Мне-то откуда знать? Я видел то же, что и ты. Человек на фотографиях действительно похож на Скобцова, но с чего мы решили, что это именно Скобцов? Во-вторых, в деле очень много неясностей, а по нашим законам все неясности толкуются в пользу обвиняемого, и никак иначе.

– Вы прямо как адвокат, – улыбнулся Амир.

– Так я ведь и не прокурор. Я – следователь. Если Скобцов виновен, мы должны это доказать. Речь идет не о краже булочек из магазина, а о серийных убийствах. Пока же у нас одна видимость доказательств. Запонки? Их могли украсть у Скобцова, намеренно засветить при совершении преступления, а затем подбросить в квартиру Вихревой. Нож? Тоже подброшен. Машина? Да мало ли в Москве вишневых «девяток»? Что еще? Странное поведение Скобцова? А кто бы в подобной ситуации повел себя иначе? – Волин подхватил со стола кейс. – Так. Я съезжу в Сокольники, навешу Скобцова. Нужно закончить с его показаниями. – В Сокольниках располагался следственный изолятор номер один. – Он там где, в общем?

– Такого только в общем и держать. На «спецу» сидит.

– Ну что ж, оно, может, и лучше. На «спецу» поспокойнее.

– А нам что делать? – Амир поднялся. – Нас пока никто из дела не выводил. Или мы отдыхаем?

Волин придвинул ему пакеты:

– Какой отдых, Амир? О чем ты? У нас дел невпроворот. Павел со Стасом проводят обыск на квартире Скобцовых. Я уже распорядился. Русницкий им помогает. А твоя задача будет такая. Нужно отвезти кассеты и фотографии экспертам. Пусть сделают сравнительный анализ. Кстати, у тебя среди фоноскопистов знакомых нет? – Амир отрицательно покачал головой. – Жалко. Но ты, когда кассеты будешь отдавать, попробуй на них нажать, чтобы побыстрее сделали.

– Ладно. Попробую.

– Теперь насчет фотографий. Ты их в общем порядке не сдавай, а сходи в фотолабораторию, найди там Махотина и скажи ему, что я лично просил провести анализ как можно скорее. Скажи, очень просил. Он сам все зарегистрирует.

– Хорошо.

– Да. Потом найди специалиста по религиям, выясни, нет ли в какой-нибудь из новомодных сект ритуала убийства с использованием удушения и перерезания горла. Возможно, чулок тут играет вполне определенную роль. Съезди в Православный университет или в Московскую патриархию. Они должны разбираться в таких вещах. Ты тексты записок помнишь?

– Да я их наизусть уже выучил. Среди ночи разбудите – перескажу без запинки.

– Вот. Заодно и насчет записок спроси. И особое внимание обрати на то, что там дважды встречаются упоминания рая и райского сада.

– Думаете, это убийства на религиозной почве?

– Все может быть. Короче, трупы ты видел, записки читал. Действуй.

– Понял, – кивнул Амир, забирая пакеты. – И где мне вас потом искать?

– Либо здесь, либо в Щукине.

– Ясно.

– Кстати, информация на Скобцова не пришла еще?

– Нет пока.

– Что ж так долго-то? – вздохнул Волин. – Ладно, поехали. Как говорят англичане, время – деньги.

Они вышли, Волин запер кабинет. На Тверской они с Амиром разошлись. Оперативник поехал в следственно-криминалистический отдел, на Петровку. Волин спустился в метро. До «Матросской тишины» он добрался за полчаса. Поднялся на шестой этаж, где и располагался специзолятор, предъявил удостоверение и заполнил бланк вызова заключенного на допрос. Ждать пришлось недолго. В специзоляторе в отличие от общего народу практически не было. Топтался у решетки одинокий мужчина. Наверное, чей-то адвокат. Через несколько минут контролер отвел Волина в рабочий кабинет. К следователям тут относились с куда большим уважением, нежели к адвокатам. Система.

Выглядел Скобцов мрачным и невыспавшимся. Сидел на привинченном к полу стуле и растирал запястья, на которых были четко видны следы от наручников.

– Добрый день, Андрей Данилович. – Волин сел по другую сторону стола, достал из кейса бланк протокола допроса подозреваемого, заполнил первые графы. – Как вы себя чувствуете?

Тот пожал плечами:

– А как себя можно чувствовать в тюрьме? – Видно, вопрос Волина его задел. – Проведите здесь пару дней, сами поймете.

– Жалобы, пожелания есть?

– Ну что вы, – зло усмехнулся Скобцов. – Какие жалобы? Тут же настоящий рай на земле.

При упоминании «рая» Волин насторожился. Возможно, это было обычным совпадением, но ведь возможно и другое. Скобцов, поддавшись эмоциям, высказал то, что хранил глубоко в душе.

– Понятно. – Волин отложил ручку. – Андрей Данилович, ваша жена сказала, что вы увлекались эзотерической литературой. Давно у вас это хобби?

– Эзотерика? Понятия не имею, почему Татьяна это сказала. Никогда не увлекался религией вообще и неортодоксальной в частности. Я – атеист. Убежденный. – Скобцов покачал головой. – Если бы бог существовал, разве он допустил бы, чтобы невиновного держали в тюремной камере?

– Ладно, оставим. Зачем вы встречались с Третьяковым ночью с двадцатого на двадцать первое?