Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Часть III
ПОСЛЕДСТВИЯ ЗАМЫСЛА

27 Октября. Утро. Волин

Расселись так, как привыкли. Даже Стас плюхнулся на подоконник, хотя были свободные «сидячие» места. Единственное место, оставшееся вакантным, – стул Паши.

– Кто будет кофе? – спросил Волин и сам же ответил: – Все будут кофе. – Он достал из несгораемого шкафа чайник, воткнул вилку в розетку. – Стас, а где Павел?

– А он на Петровку поехал. Утром еще. Что-то срочное. Пока не объявлялся.

– Как со Скобцовым вчера прошло? Нормально?

– А чего? Обрадовался, ясное дело. Любой бы на его месте обрадовался. – Стас хмыкнул. – С «кичи сорвался». Ручки нам пожал, подписку о невыезде подмахнул не глядя, взял такси и уехал домой.

– А подписка где?

– У меня. – Стас достал бумагу, вручил Волину.

Русницкий снял плащ, плюхнулся на стул.

– Я полночи не спал, пытался понять этот фокус с телефонами. Так и не понял.

– С телефонами, Георгий, история такая. После разговора со стариком Скобцов сообразил, что его водят за нос. Он проанализировал ситуацию и пришел к следующему выводу: один из членов группы – Чернозерский.

– Почему?

– Потому что старик врал. – Волин достал из шкафа дело, принялся заполнять необходимые бумаги. – Если бы он говорил правду, ТриТэ имело бы смысл убить Скобцова. Но старик давал дезинформацию, значит, ему приказали это сделать. А сама дезинформация преследовала совершенно определенную цель. Из всего вышесказанного Скобцов сделал вывод, что ТриТэ не замешан в деле. Но тогда выходит, что он не мог и прокручивать Скобцову запись с голосом Чернозерского. Помнишь телефонный разговор после возвращения Скобцова из аэропорта? Получается, Чернозерский звонил сам. Расчет его был прост. К окончанию «операции» лже-Светланы уже не будет в живых и никто не сможет подтвердить, что Скобцов возил их утром в аэропорт. Напротив, в записи детектива значится, что Скобцов и Светлана катались по Москве и попали в аварию. Слово подозреваемого против документально зафиксированных показаний абсолютно беспристрастного человека. Кому мы должны были поверить?

– Хитер бобер, – хмыкнул Стас. – Нет, я в его банк свои денежки не понесу.

– Конечно, – улыбнулся Амир. – Лучше зашей свои миллионы в матрас.

– Точно. Так и сделаю, – не полез за словом в карман Стас.

– Скобцов стал искать объяснения происходящим с ним странностям, – продолжал Волин, принимаясь за следующий бланк. – Почему телефон, всю ночь простоявший в зарядном устройстве, так быстро «отключился»? Почему никто не мог дозвониться на его сотовый? Откуда взялись эти три десятка «лишних» звонков? Существовало одно-единственное логичное объяснение.

– Черт, ну, конечно, – сказал вдруг Русницкий. – Это был не его телефон. Подменка.

– Точно, – кивнул Волин. – Кто-то проник в квартиру Скобцовых и подменил телефоны. После этого можно было названивать с номера Скобцова куда угодно и сколько угодно. Нести разную чушь. Потом оставалось только незаметно вернуть трубку владельцу, и Скобцов никогда не смог бы доказать, что все эти фокусы – не его рук дело.

– А как они планировали вернуть телефон, если Скобцов ударился в бега? – поинтересовался Русницкий.

– Вот тут-то мы и подошли к самому интересному. Скобцов тоже не сразу сообразил, в чем тут загвоздка. А потом понял: Чернозерский ни с того ни с сего пригласил его в гости и познакомил с женой. А ведь он никогда не приглашал в гости сотрудников банка. Даже на банковские празднования и вечеринки приходил один. Это подтверждают все.

Зная склонности Светланы Вихревой, никто этому не удивлялся и в компанию к Чернозерским не набивался. Затем Виталий Михайлович взял жену в аэропорт. На обратном пути случается авария, и Светлана делает широкий жест: соглашается оплатить ремонт иномарки. Потом приглашает Скобцова домой умыться, дарит ему очки мужа, не предпринимая ни малейшей попытки уложить в постель. Хотя Чернозерского нет дома и им никто не может помешать. Странно, вам не кажется? Татьяна описывала Светлану как холодную, расчетливую стерву, напрочь лишенную сантиментов. Рапорты детектива, которого Чернозерский нанимал для слежки за женой, подтверждают рассказ Татьяны. И вдруг такая перемена. С чего бы? Тут-то Скобцов и понимает, что не имеет ни малейшего представления о том, как на самом деле выглядит Светлана. Возможно, женщина, которую Чернозерский выдает за свою жену, вовсе не является таковой. Тогда для столь добрых отношений должна быть очень веская причина. И Скобцов понимает какая. Недаром старик сказал, что второй член группы – Татьяна. Таким образом Скобцова наводили на мысль, что единственный человек, которому он может доверять, – Светлана. Не станет же она красть деньги у отца! – Чайник закипел. Волин выдернул шнур из розетки, поставил на стол стаканы, банку с кофе и пакет с сахаром. – Парни, стаканов всего два. Так что пить придется по очереди.

– Нас этим не напугаешь, – улыбнулся Амир.

– Было бы чего пить, а мы готовы и по-простецки. Из горла, – подхватил Стас. – Я вот только не пойму, – тут же переключился он. – Вроде бы все складывается логично, но, если старик фуфло толкал с ведома Чернозерского, зачем было его «валить»?

– Если бы старик остался жив, ему пришлось бы писать показания. Скобцов схватил бы их и помчался к нам. А так вроде и знает все, а доказать ничего не может. Да и старика, по всем раскладам, вполне могли на него повесить. В клуб-то они вместе пришли.

– Да, конкретно парня «развели», ничего не скажешь, – оценил ситуацию Стас.

– Скобцов решил сделать вид, что ни о чем не догадывается, – продолжал Волин. – Это гарантировало ему безопасность и определенную свободу действий. Во всяком случае до тех пор, пока деньги не будут украдены. Он понимает, что без доказательств вины Чернозерского похищение денег и убийства женщин лягут на него. Но он должен убедиться, что Светлана – не та, за кого себя выдает. Скобцов едет к ней домой. Если совершить обратный обмен телефона должна именно она, трубка будет у нее под рукой. Когда Светлана выходит из комнаты, он проверяет ее сумочку и обнаруживает второй телефон. Обернутый в пластик, чтобы не осталось отпечатков пальцев. Скобцов меняет местами свою трубку и ту, что лежит в сумочке.

Амир улыбнулся:

– И правда, умен парень.

– А Светлана… Точнее, эта девица подменила их еще раз, – констатировал Русницкий.

– Верно, – кивнул Волин. – Таким образом Скобцов убил сразу двух зайцев. Во-первых, убедился, что Светлана – враг. Во-вторых, получил возможность доказать виновность Чернозерского. Скобцов подстроил ему ловушку, которой мы и воспользовались.

– А если Чернозерский скажет, что Скобцов просто перепутал телефоны после убийства Светланы?

– Мы уже знаем, что в квартире Вихревой в момент убийства был другой человек. Но, если предположить, что Скобцов – убийца и просто перепутал трубки, то на обеих трубках-близнецах, – и на той, которую Павел достал из камеры хранения, и на той, которую мы взяли в квартире Чернозерского, – должны были остаться отпечатки и настоящей Светланы, и самого Скобцова. Так вот, на телефоне, который мы взяли вчера в квартире Чернозерского, отпечатков Скобцова нет. Трубка ведь была завернута в целлофан. Скобцов ее не касался. Просто вытряхнул из пакета в карман пиджака. По идее, на ней должно обнаружиться три типа «пальчиков»: лже-Светланы, ее убийцы и Чернозерского.

– Вы полагаете, девицу убили? – нахмурился Русницкий.

– Не сомневаюсь. Как свидетель она слишком опасна. И потом, что им терять? Пятьдесят миллионов долларов – громадные деньги. Чернозерский уже убил десять человек, включая Светлану, старика актера, детектива и Третьякова. Что ему еще один?

– Не пойму только, – вздохнул Русницкий, – почему Чернозерский оставил себе мобильник этой девицы? Все-таки улика.

– Это сейчас телефон – улика, – улыбнулся Амир. – А не соверши Скобцов подмену, телефон так и остался бы обычным мобильником. Но Чернозерский-то о первой подмене не знал, потому и не боялся. Трубки он оформлял на себя, поскольку обе они должны были оказаться в его руках. Договор на обслуживание тоже подписан им. Виталия Михайловича, конечно, встревожила пропажа «Моторолы», но именно поэтому он и поостерегся выбрасывать «Эриксон» Два разом «потерявшихся» телефона могли вызвать подозрения.

– Так Скобцов украл телефон у этой лахудры, чтобы не выкинули его собственный, я правильно понимаю? – спросил Стас.

– Не только за этим. – Волин допил кофе, передал стакан Амиру. – Манипуляциями с деньгами, очевидно, занимался лично Чернозерский. Как я понимаю, он лучше остальных разбирался в банковском деле. Да и не доверил бы посторонним такую сумму. После того как «левые» документы были отданы клерку, кто-то должен был сообщить Чернозерскому, что «операция» началась. Скорее всего лже-Светлана использовалась здесь и в качестве связника. Скобцов выкрал у нее «Моторолу». Она, понятное дело, занервничала, но довольно быстро сообразила, что в сумке лежит «Эриксон». Поскольку «Светлана» не догадывалась о двойной подмене, она считала, что этот сотовый – чистый. В результате Скобцов получил возможность лишний раз удостовериться в том, что «Светлана» лжет, и заодно проверить, кому она звонила. С вокзала он поехал в телефонную компанию, предъявил документы и попросил выдать ему на руки счет, включая текущий день. С помощью этого счета Скобцов узнал номер, на который лже-Светлана сбрасывала информацию.

– И что же это за номер?

– Она звонила Чернозерскому. Но.

– Что? – сделал стойку Стас.

– Чернозерский наверняка работал не один. Не пустил бы он такое дело на самотек. Да и слишком слаженно действовали эти ребята. Кто-то должен был координировать их.

– Мы знаем, кто? – спросил Стас.

– Нет. И Скобцов не знает. По идее, эта девица должна была позвонить и Чернозерскому, и координатору. Но звонок в счете только один.

– Кстати, если Скобцов изготовил подписи на копии настоящего документа, как же Чернозерскому удалось украсть деньги? – спросил вдруг Русницкий. – Кредит ведь «упал» на счета ростовчан.

– Это единственная мелочь, которую Скобцов так и не смог разгадать, – сказал Волин. – Во время заседания кредитного комитета подписи были поставлены на настоящем документе! У Скобцова же в сейфе лежала фальшивка. Он сам, своими собственными руками подделал подписи и вручил липу Светлане, полагая, что спасает банковские деньги. Именно на такую реакцию и рассчитывал Чернозерский.

– Вот это да, – протянул Стас. – Вот это я понимаю, нахимичил.

– Но даже если бы Скобцов заподозрил трюк с документами, что он смог бы поделать? Позвонить Вихреву? Он ничего не смог бы доказать, а Чернозерский мгновенно от всего открестился бы. – Волин развел руками. – Как видите, выхода у Скобцова не было. Единственное, что он мог сделать, – продолжать играть по навязанным правилам.

– Крепко, – согласился Стас. – Действительно, «развели» как лоха, без базара. А при чем здесь убитые женщины? И просыпался он на улице. На фига Чернозерскому понадобилось устраивать спектакль со стариком и прочими «фишками»?

– Этот вопрос ты скоро сможешь задать Чернозерскому лично, – пожал плечами Волин. – Но я думаю, он преследовал две цели. Первая: создать ситуацию, при которой Скобцов был бы вынужден давать лживые показания. Мы бы это поняли и решили, что именно он убийца. Иначе зачем ему лгать? А вздумай он рассказать правду, мы бы сделали вывод, что парень – психопат. Причем заметь, Скобцов и сам не мог сказать наверняка, где он был ночью и почему проснулся не в собственной постели, а на помойке. Да еще и весь в крови. То есть он не мог быть стопроцентно уверен, что убийство – не его рук дело. Второе: думаю, Чернозерский решил совместить приятное с полезным. Он крал деньги, устранял шлюху-жену, а заодно и соперника – мужа Татьяны, которой он так добивался. Но для того чтобы у следствия не возникло сомнений относительно личности преступника и мотивов убийства Светланы, нужно было создать опасного маньяка. Эту роль и выполнял Скобцов. – Волин достал сигарету, чиркнул зажигалкой. – Как, по-вашему, для чего понадобилось устраивать дорожную аварию? Это ведь не случайность. Обратите внимание, согласно записям детектива авария с двойником произошла почти на час раньше, чем авария на шоссе.

– А может, двойник попал в аварию случайно? – предположил Амир.

– Точно, – подхватил Стас. – Раскурочил себе шнобель, вот и пришлось подстраивать аварию и настоящему Скобцову. А то что же это получилось бы? У одного рубильник на сторону, а у второго – хоть бы хны.

– Им надо было навести «макияж», – вдруг подал голос Русницкий.

– Чего? – Стас повернулся к нему. – Ты о чем?

– Найти идеального двойника Скобцова Чернозерскому вряд ли удалось бы, – рассуждал вслух Русницкий. – Правильно? А ему требовались стопроцентные доказательства причастности Скобцова к убийству Светланы. Ради этого он и нанял детектива. Фотомонтаж тут не годился. Экспертизе это дело выявить – пять секунд. Но кто поверил бы снимкам, на которых «Скобцов» все время отворачивается от камеры? Это странно и подозрительно. Да и детектив нашел бы способ сфотографировать «объект» «как положено». Он все-таки был профессионал. Чернозерский поступил проще. Подобрал человека с похожим голосом, с той же формой лица и цветом волос. Заставил его постричься под Скобцова, одел так же, как одевается Скобцов, а потом устроил аварию. Лицо – в лепешку. Кто на фотографиях отличит одного от другого? Опять же появилось лишнее доказательство сумасшествия.

– Верно, – Волин улыбнулся. – Я рассуждал так же. Аварию инсценировали, чтобы замаскировать лицо двойника.

– А если бы Светлана перестала после этого с ним встречаться? – озадачился Стас.

Волин посмотрел на часы.

– Видишь ли, Стас, если бы Светлана перестала с ним встречаться, получилось бы еще лучше. Двойник несколько дней преследовал бы ее, чтобы детектив мог запечатлеть развитие их отношений во всех подробностях, а потом все равно убил бы. Ревность, африканские страсти и так далее.

– Кстати, – вдруг встрепенулся Русницкий, – а кто передал фальшивые бумаги клерку? Если Светлана на самом деле была не Светланой, то она не могла пойти к Татьяне. Но и клерк не принял бы у нее документы. С какой стати?

– Черт его знает.

– Может быть, мне съездить в банк? Выяснить?

– После того как допросим Чернозерского. Возможно, он сам внесет ясность в этот вопрос.

Тренькнул внутренний телефон. Волин быстро снял трубку:

– Да? Я, Костя. Доставили? Отлично. Объясни им, как найти мой кабинет. Да, и Репина не отпускай. Репина, говорю, не отпускай. Скажи, я ему бензин оплачу. Куда? Ну, пусть сходит. Только скажи, чтобы не задерживался. Все. – Он положил трубку на рычаг, сказал серьезно: – Нашего политзаключенного привезли. Да, однако в краже «Моторолы» была еще одна тонкость. Свой-то телефон «Светлана» так и не нашла, но докладывать об этом Чернозерскому не стала, решила попользоваться «Эриксоном» Скобцова. У этой модели батарея не слишком вместительная. Полной зарядки хватает на четыре часа разговоров или тридцать часов «ожидания». Я выяснял. «Светлане» пришлось заряжать его. Причем не один раз. Но Чернозерскому подобный поворот не пришел в голову, настолько он был уверен в безупречности своего плана. Если бы трубка действительно принадлежала убитой Светлане Вихревой, она бы вчера не сработала. Батареи уже сели бы.

В этот момент дверь открылась и в кабинет ввели Чернозерского.

Когда он вошел, Волин удивился тому, насколько может измениться человек всего лишь за одну ночь. От былой самоуверенности и ощущения власти не осталось и следа. Чернозерский выглядел осунувшимся. На лбу и в уголках глаз обозначились морщины. Блуждающий взгляд и трясущиеся пальцы дополняли картину. Он остановился у двери и выжидательно посмотрел на Волина. На сидящего на подоконнике Стаса, на непробиваемо-спокойного Амира, на Русницкого. Чернозерский явно хотел понять, зачем его вызвали. Быть может, его тесть нажал на нужные рычаги и сейчас кто-нибудь произнесет заветное: «Виталий Михайлович, вы свободны, можете идти»? И сразу все изменится. Уродливый, серо-черный мир вновь наполнится яркими красками, и жизнь опять обретет смысл. О чем-то подобном думает большинство людей, первый раз переночевавших на тюремных нарах, в компании таких же подследственных. Именно в первую ночь, слушая дыхание сокамерников, человек с ужасом осознает: случившееся – не шутка, не бред, не сон. Именно в первую ночь приходят в голову самые страшные мысли. Именно здесь человек вдруг осознает: вошедшим сюда нет выхода. Именно здесь он верит: машина закона тяжела, громадна и неумолима.

Волин понимал состояние своего подопечного. Поэтому спокойно и даже доброжелательно указал на стул, стоящий против стола:

– Присаживайтесь, Виталий Михайлович. Какие-нибудь жалобы, пожелания?

Одна-единственная фраза сказала Чернозерскому все. Его не собирались отпускать. Ничего не выяснилось. Ему предстоит вернуться в компанию себе подобных. Подследственных.

– Я… – Он судорожно сглотнул. – У меня жалоба. Меня незаконно держат в тюрьме.

– Не в тюрьме, а в изоляторе временного содержания, – поправил неприязненно Стас. Ему Чернозерский не нравился активно. – В тюрьму отправляют заключенных и только по приговору суда. Тебя же не судили еще вроде?

– Стас, перестань, – одернул оперативника Волин и снова обернулся к Чернозерскому: – Ваше содержание под стражей санкционировано следователем прокуратуры, так что ничего незаконного в наших действиях нет. Но вы вправе подать жалобу. Пожалуйста. – Волин достал из стола бумагу и ручку. – Присаживайтесь. Пишите. Мы передадим ее в прокуратуру.

– Что толку-то? – зло оскалился Чернозерский. – Вы же как волки. К вам попал – все. Считай, съели. Вам же невиновного человека посадить – раз плюнуть. И факты подгоните, и нужные доказательства представите.

– Ну зачем же вы так? – терпеливо возразил Волин. – Взяли-то вас за дело. И доказательства у нас чистые, и свидетельства. Не для протокола, мы ведь оба знаем, что фальсификацией тут и не пахнет.

– Добрячка играете? Мне уже в камере все объяснили. И про методы ведения следствия, и про остальное. – Волин только пожал плечами. – Короче, так. Я никого не убивал, ничего противозаконного не совершал и полностью невиновен. И… и… Я вообще отказываюсь давать показания без адвоката! – взвизгнул Чернозерский, с ненавистью глядя на Волина.

– А зачем тебе адвокат, если ты невиновен? – быстро и жестко выпалил Стас. – Вину за собой чуешь? Чуешь за собой вину? Чего молчишь?

– Стас, иди погуляй, – сказал Волин.

– Что?

– Я говорю, погуляй пойди. В коридор.

Стас возмущенно цыкнул зубом, но все-таки сполз с подоконника и покинул кабинет.

Чернозерский вздохнул, тяжело уставился за окно. На лице его было написано напряженное ожидание.

– Виталий Михайлович, после гибели Светланы Вихрев ради вас палец о палец не ударит. Надеюсь, это понятно, – спокойно произнес Волин, записывая в протокол: «Отдачи показаний отказался». – Станете вы давать показания или нет – не суть важно. Не стану врать, это могло бы повлиять на ваше будущее положительным или отрицательным образом, но изменить его кардинально – нет. Сидеть так или иначе придется. Вопрос только в том, сколько сидеть. Мы знаем, что у вас был сообщник. Координатор. Судя по всему, именно он и занимался исполнением спланированных вами убийств. Рассказ о нем будет квалифицироваться как оказание помощи следствию. Оказание помощи следствию воспринимается судом как знак искреннего раскаяния. – Волин выдержал паузу. Чернозерский по-прежнему смотрел в окно. – Надеюсь, вы понимаете, после того как к делу будет допущен адвокат, ни о каком чистосердечном признании, раскаянии, а тем более об оформлении явки с повинной речь уже не пойдет. – Еще одна пауза. – Хорошо, Виталий Михайлович. Я занес в протокол, что от дачи показаний вы отказались. Хотите, чтобы мы пригласили какого-то конкретного адвоката?

– Да. Самого лучшего! – резко ответил тот. – Кто у нас лучший? Резник? Вот его и пригласите.

– Виталий Михайлович, вы пока не знаете, но ваши банковские счета аннулированы.

– Как? – Чернозерский побледнел. – Кем?

– Вашим тестем. Леонидом Леопольдовичем Вихревым. Думаю, на Резника теперь у вас денег не хватит. Есть еще какие-то предложения? – Чернозерский выглядел пришибленным. – Тогда мы сегодня же направим в районную юридическую консультацию запрос о предоставлении вам общественного адвоката. И кстати. Знаете, почему Скобцов обратился ко мне? Он боялся, что Вихрев не позволит ему дожить до суда. – Волин понимал, что его действия вполне могут быть квалифицированы как «оказание давления на подследственного», но не видел других способов разговорить Чернозерского. Он нажал кнопку вмонтированного в крышку стола звонка и, когда конвоир открыл дверь, произнес: – Отправьте арестованного в ИВС.

– Стойте, подождите! – Чернозерский панически взглянул на Волина, на оперативников. – Сколько мне скостят, если я вам все расскажу?

– Думаю, лет пять-семь, – ответил Волин, доставая из стола чистый бланк. – Это примерно треть срока.

– Хорошо. Пишите. Я ничего не планировал. Все придумал он.

– Минуточку, минуточку, – Волин заполнял графы. – Давайте поконкретнее. «Он» – это кто?

– Скобцов, конечно, кто же еще, – чуть не выкрикнул Чернозерский. – Этот урод – психопат! Самый настоящий! Понимаете? Натуральный сумасшедший!

– Стоп. Минуточку. Давайте по порядку. В сейфе у Скобцова лежали фальшивые бумаги, так?

– Да. На собрании он подписал подлинник, а потом подменил его на фальшивку.

– Хорошо, – кивнул Волин. – Отлично. Кто принес фальшивую бумагу в банк?

– Так он же и принес!

– Кто?

– Скобцов! Я же вам говорю! Он – псих. План убийства Светланы и похищения денег – его план, а не мой. Я вообще ничего не планировал. Жил себе спокойно, пока Скобцов не прислал мне эти долбаные фотографии.

– Какие фотографии?

– Ну… Снимки, где мы с Татьяной… Одним словом, не в самом приличном виде. Не знаю, как ему удалось их сделать. Но они были. Я мог потерять все: карьеру, деньги, здоровье. – И, оценив удивленный взгляд Волина, выпалил: – Да, да, вы не ослышались. Мой тестюшка способен и не на такие вещи. Впрочем… Что я вам говорю. В этой бл…кой стране все возможно. Я подумал, что речь идет о банальном шантаже, и даже приготовил определенную сумму, надеясь выкупить негативы. Скобцов позвонил мне через неделю и назначил встречу. Вечером, в парке Горького.

Весна. Двумя годами ранее

– Виталий Михайлович?

Чернозерский обернулся. Стоящий перед ним человек был достаточно высок, неплохо сложен, а вот одет бедно. Знакомое лицо. Где они могли встречаться?

– Добрый вечер! – Мужчина улыбнулся, очень обаятельно, открыто и протянул руку.

Чернозерский посмотрел на него с удивлением. Неужели незнакомец настолько глуп, что рассчитывает на ответное рукопожатие?

– Это вы послали мне фотографии? – ледяным тоном спросил он.

– Конечно. А вы приглашали на нашу встречу кого-то еще?

– Н-нет, разумеется.

– Я знал, что вы меня не разочаруете, – продолжал улыбаться шантажист.

– Давайте перейдем к делу.

– К делу так к делу. Хотя сегодня такая прекрасная погода. Чудесный вечер. – Мужчина закрыл глаза и глубоко вдохнул. А Чернозерский подумал, что, если сейчас он ударит незнакомца по голове, никто никогда не узнает… – Не советую вам этого делать, – вдруг, словно прочтя его мысли, произнес тот. – Фотографии и негативы лежат сейчас в одной нотариальной конторе, и моя смерть вам ничего не даст. Через три дня после моей внезапной кончины ваши жена и тесть получат по комплекту отличных снимков. Как вы думаете, в какой дыре вы после этого окажетесь? Это теоретически. А практически, если вы все-таки попробуете совершить подобную глупость, я сверну вам шею, как цыпленку. Поверьте, мне приходилось убивать раньше, на войне. И не раз. Так что…

Чернозерский вдруг явственно ощутил исходящие от незнакомца волны звериной, жестокой силы. А ведь такой и правда может убить не моргнув глазом, подумал он.

– Я и не собирался, – пробормотал, чтобы хоть что-то сказать. – С чего вы взяли?..

– Всем людям иногда свойственно делать глупости, – улыбнулся, не открывая глаз, мужчина. – А в воздухе пахнет весной. И так не хочется говорить о бренном. Но, – он открыл глаза. – Если вы настаиваете.

– Да уж, вы правильно выразились. Настаиваю. – Чернозерский старался говорить спокойно и не срываться на резкости. Кто знает, как на них реагирует этот психопат. – Давайте покончим с этим делом и разойдемся в разные стороны. Сколько вы хотите?

– А сколько вы готовы заплатить? – с любопытством спросил мужчина.

– Ну… Полагаю, двадцати тысяч долларов будет достаточно?

– Виталий Михайлович, вы же серьезный человек, – укоризненно склонил голову к плечу незнакомец. – Право слово, мне за вас даже неловко.

– По-вашему, это стоит дороже? – напрягся Чернозерский. – И на какую же сумму вы рассчитываете?

– Давайте пройдемся. – Мужчина указал на асфальтовую дорожку, тянущуюся вдоль набережной.

Чернозерский не стал возражать. Они зашагали вдоль черного чугунного парапета, разглядывая отражающиеся в серой речной воде желтые огни окон и уличных фонарей. Шли и молчали. Казалось, незнакомец полностью погружен в собственные мысли. Пауза затягивалась, и Чернозерский сдался первый:

– Сколько же вы хотите получить за свои снимки?

– Никак не меньше десяти миллионов долларов.

– Сколько? – От изумления у Чернозерского даже отвисла челюсть. – Да вы сумасшедший.

– Конечно, – спокойно подтвердил мужчина. – Поэтому и разговариваю с вами.

– Можете отсылать снимки моей жене и тестю. Вообще ничего не получите.

– Более того, – словно не услышав последней реплики собеседника, продолжил мужчина. – Я предлагаю вам за них от двадцати до сорока миллионов долларов. Все будет зависеть от конкретной ситуации. Вы ведь умеете прятать деньги?

– В каком смысле?

Чернозерский растерялся. Разговор приобретал отчетливый характер обоюдной шизофрении.

– Если бы у вас на счете появилось, допустим, тридцать миллионов долларов, вы смогли бы за пять-шесть часов спрятать их так, чтобы никто не смог отследить, куда они ушли?

– Ну… – Чернозерский оглянулся. – Наверное, смог бы.

– В таком случае предлагаю вам контракт. Я избавлю вас от шлюхи-жены, помогу получить, скажем, двадцать миллионов долларов, ничем не рискуя. Вы же снабдите меня начальным капиталом и поможете спрятать мои десять миллионов так, чтобы их никто не нашел. Ну и, разумеется, я верну вам негативы и снимки без всякой доплаты. В качестве приятного дополнения к остальным благам.

– Ничего не понимаю, – покачал головой Чернозерский. – Как? Как вы собираетесь все это организовать?

Мужчина засмеялся.

– Вы не сказали «нет». Это ободряет. – Он достал из кармана пачку «Бонда», закурил. – Дрянь. Вообще-то я предпочитаю «Мальборо-лайт», но за неимением средств… – Он пару раз глубоко затянулся. – Итак, я работаю в вашем банке, клерком.

– Ну конечно, – простонал Чернозерский. – Клерк! А я-то ломаю голову, где мог вас видеть.

– Вспомнили? – вдруг очень жестко спросил мужчина. – Ну и отлично. Теперь дайте мне договорить. За год я собрал кое-какую информацию о вас, о вашей жене и о вашем тесте. Кое-какие приятные мелочи. Например, систему управления банком. Допустим, за два года вы сделаете меня своим заместителем. Не сразу, разумеется, а постепенно. Не волнуйтесь, вам не придется за меня краснеть. Кое-что в банковском деле я понимаю. И не только в нем.

– Я уже догадался, – буркнул Чернозерский.

Мужчина вновь засмеялся. Легко и свободно.

– Ну и хорошо. Так вот. Я стану вашим замом. В один прекрасный день вы получите информацию по будущему кредиту. Тесть проговорится за ужином, жена, еще кто-нибудь. Важно, чтобы мы узнали о нем заранее и чтобы кредит этот был не меньше тридцати миллионов долларов. Я убью пару-тройку женщин, украду кредит, а потом убью Светлану. Вы в это время отправитесь за границу, обеспечивая себе алиби. Когда деньги будут у нас в руках, вы как следует с ними поработаете, затем сбросите десять миллионов на счет, который я укажу. Остальное заберете себе. В течение этих двух лет вы должны раз пять-шесть нанять детектива, чтобы он следил за вашей женой. Уезжая за границу, наймете его еще раз. Он проследит за мной и подтвердит, что Светлану убил именно я. После убийства тесть скорее всего выкинет вас из банка, но к этому моменту вы станете богаче на двадцать миллионов долларов. С такими деньгами можно жить припеваючи до самой пенсии. И, главное, вы будете вне подозрений, поскольку убийцу и похитителя денег возьмут через день после происшествия.

Чернозерский задумался. План незнакомца был неплох и лично ему никакими осложнениями не грозил.

– Э-э-э… А нельзя ли несколько поподробнее?

– Ни к чему. Каждый из участников будет знать ровно столько, сколько необходимо. Не больше.

– Ладно. Но хотя бы объясните мне, какой вам от всего этого прок? В тюрьме деньги не нужны.

– А я не буду сидеть в тюрьме, – улыбнулся мужчина. – Я буду лечиться. В психиатрической клинике. Три-четыре года – и меня выпишут. Я выйду из больницы богачом.

– Вас найдут и убьют. Такие деньги нельзя украсть безнаказанно.

– Это не ваша проблема, – усмехнулся мужчина. – Поверьте, я знаю, как это сделать. Меня не найдут.

– А если найдут?

– За десять миллионов долларов я готов рискнуть.

– Не знаю, готов ли я, – пробормотал Чернозерский.

– Ну, если ваши жена и тесть получат фотографии, вам даже думать об этом не придется, – заметил мужчина. – Вы ведь по образованию инженер? Вот и пойдете работать по своей прямой специальности. Вихреву вполне по силам сделать так, чтобы ни в одну приличную коммерческую структуру вас уже не взяли. Пятьсот-шестьсот долларов в месяц – вот каков будет ваш финансовый потолок. Впрочем, – мужчина лениво потянулся, – есть еще один выход. Заплатите мне десять миллионов долларов из своих денег, и я исчезну раз и навсегда.

– Если вы столько знаете, значит, должны знать и то, что у меня нет таких денег, – огрызнулся Чернозерский.

– Конечно. Я даже знаю, что у вас нет вообще никаких денег, – улыбнулся мужчина. – Все ваши банковские счета контролируются тестем. Вы для него – ноль. Пустое место. Он в любой момент может пустить вас по миру с дырявой сумой, стереть в порошок. А то и еще что-нибудь похуже. Решайте, дорогой мой, решайте.

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Разумеется. Пяти минут хватит?

– Да вы что, издеваетесь?

– Больше дать не могу, – развел руками мужчина. – Уж извините.

Чернозерский молчал не меньше минуты. Наконец он поинтересовался:

– А каковы гарантии?

– Гарантии чего?

– Того, что меня не поймают.