Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– А если я откажусь?

– Если откажешься? – Мужчина пожал плечами, вынул руку из кармана пальто. Огонек сигареты отразился на лезвии ножа. – Тогда мне придется тебя убить. Уж не обессудь. Ты в любом случае потеряешь все.

– Если ты убьешь меня, тебя посадят, – пробормотал Андрей, отступая на шаг.

– Ну, нет. – Тот засмеялся. Огонек сигареты вспыхнул ярче, высветив лицо, как две капли воды похожее на лицо Андрея. – Я объясню милиции, что ты – мой внезапно объявившийся брат-близнец. А убить тебя пришлось исключительно в целях самозащиты. Нас ведь и родная матушка теперь не различила бы, царствие ей небесное, покойнице. А твои привычки я перенял. Недаром четыре года за тобой наблюдал. Ну, если вдруг где какая неточность всплывет, сошлюсь на эмоциональный шок. – Он зашвырнул окурок во тьму. – Должна же быть справедливость на свете? Я вместо тебя воевал, в плену сидел, подыхал от побоев, пехал тысячу километров на своих двоих до дома, голодал, убивал, план ограбления разрабатывал, готовился, а ты только сливки снимаешь. Нехорошо, братик! – Мужчина усмехнулся. – Я, правда, подумал, что это Виталик меня кинул. А потом решил тебя проверить. Ты у нас всегда был пацаном башковитым.

– А если бы это сделал не я?

– Но ведь это ты?

– Я.

– Ну вот. А если бы это сделал не ты, я бы подождал, пока Чернозерского выпустят под подписку о невыезде. Не без помощи «папы Вихрева», разумеется. Виталий же не исполнитель, а заказчик. Конечно, у «папы Вихрева» были бы на любимого зятька свои виды, но, полагаю, я успел бы первым. – Мужчина подумал. – Кстати, ответь на один вопрос. Просто так, любопытства ради. За каким бесом тебе эти деньги понадобилось красть? Насколько я помню, ты у нас всегда кристально честным мальчиком был. Чужого в руки не брал. Жизнь приучила?

– Во-первых, я понял, что Виталий не мог действовать в одиночку, и решил так: если украсть деньги, партнер Виталия рано или поздно сам придет ко мне.

– Умно, – согласился мужчина. – А во-вторых?

– Во-вторых, я спасал деньги банка, – спокойно ответил Андрей.

– Ах, во-он оно что! – Мужчина захохотал. – Ну ты, братик, баран. Как был бараном, так и остался. Наивным бараном. Нашел для кого стараться. Для Вихрева. Он сам вор. У государства крадет. У вкладчиков крадет. Такого кинуть – не грех. Нет, ну а вообще-то ты молодец. Хвалю. Быстро дотумкал, что к чему. Узнаю нашу кровь.

– А как получилось, что тебя похоронили? – спросил Андрей, старательно оттягивая время.

– A-а. Был у меня там один дружбан. Мы с ним перед рейдом менялись «последними» письмами. Если одного убьют, второй письмо родне отправит. А документы в роте оставляли. В тот раз нас обоих накрыло. Только дружбана моего убило, а меня «духи» в плен утащили. Пацана этого по моему письму опознали, в «цинкач» запаяли, сопроводительные оформили – и домой. На вечный дембель. – Он помолчал, затем спросил с деланной веселостью: – А почему ты фамилию сменил, Антоша? И имя мое похерил? Я за тебя подыхал, а ты меня предал.

– Потому что в любой серьезной фирме обязательно проверят, нет ли за тобой чего, – ответил Андрей. – С «белым билетом» я бы остался на обочине. Пришлось скрывать свое прошлое. Даже Татьяна не знает, кем я был раньше.

– И тебе не стыдно?

– Перед кем?

– Передо мной хотя бы.

– Я был уверен, что ты погиб.

– А-а-а, – мужчина кивнул понимающе, но в голосе его прозвучала злость. – Тогда конечно. Причина уважительная. Ради карьеры можно и родного брата под кровать запинать. Правильный поступок, ничего не скажешь.

– Твой план ограбления банка очень меня впечатлил, – Андрей постарался сменить тему. – Я поначалу купился. Чуть с ума не сошел.

– Так ведь мы именно этого и добивались. – Мужчина продолжал улыбаться.

– Я так и понял.

– Слушай, по поводу денег. То, что ты в свою копию документа поставил другой номер счета, я понял. А вот когда ты успел счет открыть и деньги украсть? К вечеру ты был в Питере, в гостинице «Прибалтийская», я проверял. Не мог же ты в поезде такое дело обтяпать. Я до сих пор над этим голову ломаю. Откроешь секрет?

– Зачем?

– Мало ли, вдруг пригодится когда-нибудь.

– Я в отличие от вас не открывал специального счета, а воспользовался зарубежным счетом одного из наших клиентов. Прямо с вокзала отправился в кафе-«интернет» на Кузнецком мосту, спрятал деньги, потом поехал в аэропорт. Купил билет на самолет и зарегистрировался в «Прибалтийской» как раз в тот момент, когда «мой» поезд подошел к платформе Московского вокзала.

– А ведь я говорил Виталию, что ты быстро соображаешь. Кстати, – мужчина развел руками, – можешь сказать мне спасибо.

– За что?

– Если бы не я, твои выдающиеся способности так и остались бы невостребованными. Ходил бы до сих пор в клерках.

– A-а, ну спасибо, – съерничал Андрей. – Ты мне очень помог.

Мужчина, казалось, не заметил издевки.

– Не за что, – кивнул он. – Все-таки приятно, когда твое старание оценивают по заслугам. Кстати, как тебе мой план ограбления?

– Гениальный план.

– Да, а Татьяне-то в банк ты зачем звонил, я так и не понял?

– Если бы я ошибся и Светлана оказалась настоящей Светланой, она зашла бы к Татьяне. А Татьяна назвала бы ей настоящий счет ростовчан.

– И снова умно, ничего не скажешь, – кивнул мужчина. – Ладно. Давай номера счетов, по которым ты распихал мои деньги, и уходи. Клянусь, милиции я тебя не выдам. Живи своей жизнью. Только своей, а не моей. Мою оставь мне. – Он улыбнулся, сложил ладони рупором, прошептал громко: – Кто здесь? – Андрей узнал голос «ночного эха». Мужчина снова засмеялся. – Никого. Здорово мы тебя тогда напугали, а?

– Да, здорово. Скажи, а ты действительно собирался делиться с Чернозерским? Или планировал его убить, как и всех остальных?

– Разве я похож на человека, способного кого-то обмануть?

– Ты похож на убийцу.

– Но не на лгуна, – назидательно поднял палец мужчина. – Во всей этой истории есть один нюанс, до которого пока не додумался ни ты, ни этот дурак Виталик.

– Какой?

– Арест Чернозерского был спланирован мной с самого начала. – Мужчина торжествующе улыбнулся. – Цени это. Я расставил фигуры на доске таким образом, что рано или поздно власти поняли бы, что за заноза торчит у них в заднице. Ты бы оказался на свободе, Чернозерский – за решеткой. Твой трюк с деньгами и телефонами лишь ускорил дело, не более. Ну и, конечно, сыграл мне на руку. Теперь я буду еще и при деньгах.

– Можно подумать, раньше деньги тебя не интересовали.

– Почему? Интересовали, конечно. Но не слишком. Это вы у нас все меряете деньгами. Другие мотивы вам даже в голову не приходят.

– Какие другие?

– Попробуй догадаться сам. Ты ведь мальчик умный.

– Ладно. Оставим пока этот вопрос. Скажи, эти женщины… Их обязательно было убивать?

– Конечно. Я думал, менты наведут справки, выяснят, что ты псих, ну и повяжут до поры до времени. Чтобы под ногами не путался.

– Ты – чудовище.

– А ты – слюнтяй! – Мужчина досадливо цыкнул зубом. – Слюнтяй и нюня. Ну, убил я пять-шесть девчонок. Тебе-то до них какое дело?

– Мне их жаль.

– А меня тебе не жаль? – вдруг прошипел мужчина. – Говнюк! Ты всю жизнь прятался за мою спину! Я четыре года спал и видел, как сверну тебе шею. – Он вдруг успокоился, заговорил нормально, ровно: – Четыре года, можешь себе представить?

– Четыре года – это много, – согласился Андрей и взялся за лацкан пальто. – В общем так, брат. По большому счету, тебя не следовало бы отпускать. Ты слишком опасен для окружающих. Но я перед тобой в долгу и поэтому дам тебе шанс. Твоя жизнь уже стала моей. Я живу, как живу, и уходить не собираюсь. Тебе нужны деньги? Хорошо. Я с самого начала не рассчитывал на эти пятьдесят миллионов. Думал вернуть их Вихреву, но он меня и слушать не стал. Я могу отдать деньги тебе.

– Что ты еще задумал, а? – прищурился недобро мужчина. – В чем тут подвох?

– Никакого подвоха нет. Я говорю абсолютно искренне и намерен сдержать слово, – продолжал Андрей. – Но только при двух условиях. Первое: ты навсегда исчезаешь из нашей с Татьяной жизни. Я больше никогда не должен тебя видеть. Мой брат погиб на войне. Второе: если я когда-нибудь открою газету и прочту о том, что где-то был обнаружен труп девушки с перерезанным горлом и чулком на шее, – сразу пойду в милицию и сообщу, кто это сделал.

– А ты какие газеты читаешь? – театрально нахмурился мужчина. – «Коммерсант»? Хорошо, я не стану приглашать корреспондентов из этой газеты. Обращусь в «Московский комсомолец».

– Так что? – Андрей уже понял, что его предложение не прошло. И тем не менее вопрос задал. Чтобы оттянуть время. – Ты согласен?

Мужчина презрительно фыркнул:

– Конечно, нет, идиот! Вы слышали? Он мне еще и условия ставит! Он! Мне! – И захохотал, запрокинув голову. Это был очень удобный момент для того, чтобы выхватить из кармана нож, броситься вперед и вонзить острейшее английское лезвие в чисто выбритое горло. И все бы сразу закончилось. Но Андрей так и не смог заставить себя сделать это. Смех звучал в темноте рощи не меньше минуты. Оборвался он резко, словно обрубленный топором. – Ты так ничего и не понял! Это не ты мне будешь ставить условия, а я тебе! Я!!! В этом-то и заключался мой план! Вернуть себе СВОЮ жизнь! Если повезет – с деньгами, нет – хрен с ними, с долларами. Обойдусь. Мы с Татьяной голодными не останемся. С ее-то характером и моим умом? Нет. – Он улыбнулся мечтательно. – Ты даже не представляешь, что такое жить СВОЕЙ жизнью! Быть самим собой! А все потому, что ты половину жизни прожил в кредит. Я дал тебе свою жизнь взаймы. И меня абсолютно не волнует, привык ты к ней или нет. Это моя жизнь! МОЯ! И тебе придется ее вернуть, хочешь ты этого или нет.

– Так вот ради чего все затевалось, – пробормотал Андрей.

– Конечно. А ты думал, ради денег? Деньги – ничто. Мусор. Пыль. После ареста Чернозерского я так или иначе пришел бы к тебе и потребовал свою жизнь назад. В обмен на свободу. А если бы ты отказался, я убил бы еще какую-нибудь девушку. От твоего, разумеется, имени. И тебя вернули бы за решетку. Только на этот раз уже надолго. Лет на двадцать пять. – Говоря это, мужчина оскалился. Андрей внезапно почувствовал, сколько же в нем ненависти. Черной, жгучей. Испепеляющей. Ненависти ко всему миру. И к нему, Андрею, в частности.

– У меня в машине, – продолжал мужчина, немного успокаиваясь, – лежит еще один труп. Тимофея Тимуровича Третьякова. Если ты сейчас отдашь мне деньги и уйдешь, я сумею обставить все так, будто именно он помогал Чернозерскому. Тебя же никто не станет искать. Даю слово.

– Боюсь, ничего не получится, – негромко, но твердо сказал Андрей. – Если бы ты пришел ко мне две недели назад, – просто пришел, без всяких убийств, – я скорее всего согласился бы. Но не теперь. Я с лихвой заплатил за свое право жить так, как живу.

– Ну уж нет, – выдохнул мужчина яростно. – Нет! Ты ни за что не заплатил! Ты не пережил и сотой доли того, что довелось пережить мне в ТВОЕЙ жизни. От тебя уже ничего не зависит. Это Я сделал карьеру в банке! Это Я женился на Татьяне! Я!!! И мне не нужно твоих одолжений. Все, что ты можешь предложить, и так принадлежит мне! – Он улыбался в темноте безумной улыбкой чеширского кота. – Я собираюсь жить СВОЕЙ жизнью! И верну ее, чего бы мне это ни стоило. С пятьюдесятью миллионами или без них – большой роли не играет. Имеет значение только вот что: уйдешь ты отсюда сам или мне придется убить тебя!

– Ты – чудовище, – повторил Андрей. – Настоящий психопат. Я не могу оставить тебя рядом с Татьяной.

– Думаю, – словно не слыша, продолжал мужчина, – если в целях самозащиты мне придется прикончить сумасшедшего убийцу, меня оправдают. – Он посмотрел на Андрея, сказал тихо и очень страшно: – Отдай мне деньги и уходи. Не вынуждай меня делать то, чего я делать не хочу.

– Тебя арестуют, – сказал Андрей, не очень, впрочем, уверенно.

– Нет. Я расскажу милиции, кем ты был на самом деле. И про трагическую «гибель» на войне, и про плен, и про все остальное. Странно ли, что после подобных испытаний у тебя «сорвало крышу»? Думаю, они мне поверят. Благо, есть и доказательства твоей вины – начало нашего разговора, записанное моей женой.

– Татьяна – не твоя жена. Я в последний раз предлагаю тебе забрать деньги и уйти. – Тон Андрея стал спокойным и ровным. Таким тоном говорят люди, которых вынудили жестко защищаться, загнав в угол. – Пятьдесят миллионов – очень большие деньги. Ты сможешь уехать за границу, купить себе дом, жениться. Я выстроил СВОЮ жизнь с нуля. У тебя же будет пятьдесят миллионов долларов.

– Не пойдет, братик. – Мужчина зло усмехнулся и покачал головой. – Не пойдет. Я ничего не прошу у тебя. Я хочу лишь забрать то, что принадлежит мне по праву.

– Значит, нет? – переспросил Андрей.

Мужчина двинулся вперед:

– Я выпущу тебе кишки. Только легче тебе от этого не станет. А деньги… Да черт с ними, в самом деле.

– Стой! – резко и жестко скомандовал Андрей.

Мужчина остановился, недоуменно посмотрел на него.

– В чем дело?

– Выключай и работай. Только быстро, у нас мало времени.

Мужчина прищурился:

– Не понял?

Андрей отстегнул что-то от лацкана пальто, протянул брату.

– Что это?

– Микрофон. – Андрей перевернул ладонь, и темный шарик полетел вниз. Он упал в листву, и Андрей втоптал его в землю. – Я отыскал его в салоне «Нюськи». Все правильно, волны таких микрофонов можно поймать обычным приемником с расширенным УКВ-диапазоном, и Татьяна записала наш разговор. Сейчас она немного отредактирует запись, уберет с нее все упоминания о похищенных деньгах, а потом предъявит в качестве доказательства самозащиты.

– А если разговор не записался? – полюбопытствовал мужчина.

– Тогда я отправлюсь в психушку. Ты не забыл, что по ТВОЕЙ жизни я – сумасшедший? У меня «белый билет». Вы добились своего. Мою ненормальность теперь может подтвердить половина сотрудников банка. – Андрей усмехнулся без всякого торжества. – Полежу года два-три, зато выйду обеспеченным человеком и со СВОЕЙ жизнью.

– Ты что это, г…юк? – недобро улыбнулся мужчина. – Дразнить меня вздумал? А? Думаешь, я тут шутки с тобой шучу?

Андрей отступил и вытащил из кармана кухонный нож.

– Последний раз предлагаю: забирай деньги и уходи, – сказал он, внутренне цепенея от страха. – Оставь меня и мою жену в покое. Иначе я буду вынужден убить тебя.

– Ты смотри-ка, – пробормотал мужчина. – Неужели у птенчика прорезались крылышки? А знаешь известный стих? Рожденный ползать – летать не может! Так вот это – о тебе!

– Уходи, – тихо, но с отчетливой угрозой произнес Андрей.

– Ладно. Раз тебе очень хочется, давай посмотрим, чего ты стоишь.

Он ринулся на Андрея. Тот отступил, попробовал уклониться. Лезвие ножа вспороло твид, обожгло плечо. Андрей охнул, отшатнулся, ударил рукой наотмашь.

Мужчина легко пригнулся, засмеялся.

– А ты не такой крутой, г…юк, как можно было подумать.

Андрей понял, что даже не задел его.

– Иди сюда, – сказал он. – Чего же ты? Попробуй, ударь меня еще раз и увидишь…

Договорить он не успел. Мужчина, странно качнувшись из стороны в сторону, словно бы перетек в пространстве. А мгновение спустя мощный удар в лицо отшвырнул Андрея на метр. Он упал в гниющую, сырую листву, ударившись затылком то ли о корень, то ли о камень. Рот наполнился кровью. Но, что самое страшное, падая, Андрей выронил нож. Единственное оружие, которое у него было.

– Я таких, как ты, сявка, в армии десятками клал. По одному ко мне даже не подходили, понял? – равнодушно сказал мужчина, приближаясь.

Андрей понял, что сейчас умрет. Брат убьет его, несмотря на то, что он брат. Еще один удар, ногой в бок. Андрей скорчился, но успел схватить мужчину за лодыжку. Это нельзя было назвать защитой. Так, жалкое цепляние за жизнь. Брат и не подумал вырываться. Вместо этого он нагнулся и принялся молотить Андрея рукояткой ножа в лицо.

– Ты-украл-у-меня-жизнь! – приговаривал он, нанося удары в такт дыханию. – Слышишь? Ты украл мою жизнь!

Через несколько секунд лицо Андрея превратилось в кровавую маску. Но зато он почти не чувствовал боли. Кровь заливала глаза, рот, шею. Андрей попытался перехватить руку с ножом, но не увидел руки. Он вообще ничего не видел. Только розовую пелену.

– Жалкий ублюдок! – Мужчина прекратил избиение, выпрямился. – Я тебя на куски нарежу.

Андрей провел языком по зубам. Нащупал пару острых корней. Два или три зуба сломаны. Осколки рассекли щеку. Ничего. Могло быть и хуже.

– Слышишь? – Мужчина наклонился, схватил его за грудки, притянул к себе. – Скажи «да» и уматывай, пока я добрый.

Андрей хотел было что-то сказать, но изо рта летели лишь кровавые пузыри. И тогда он просто качнул головой. Нет.

– Ну, смотри! – Мужчина отшвырнул безвольное тело в сторону. – Сам напросился. – Он бросил нож в траву, огляделся, разыскивая кухонный тесак Андрея. – Мешок с дерьмом. Как был в детстве мешком с дерьмом, так и остался мешком с дерьмом.

Андрей упал, перекатился на бок. Открыл глаза. Один глаз все-таки немного видел. Второй не видел совсем. То ли кровью залило, то ли вытек. Андрей подумал, что, если он отползет в сторону, то, может быть, удастся потеряться в темноте. Наивное желание, но ему очень хотелось жить. Они же все слышат! Татьяна слышит. Почему никто не придет на помощь?

И, словно в ответ на его мысль, из кровавой пелены наплыло:

– Андрю-уха, я иду! Держись, Андрю-уха!

Андрей постарался разогнать кровавый туман перед глазами и увидел нескладную фигуру Леши. Тот мчался от дорожки к роще, странно и высоко задирая ноги. Мужчина тоже услышал крик. Он мгновенно обернулся, но, увидев пьяного Лешу, расслабился.

– А ну, оставь его в покое! – заорал Леша, набегая, тут же получил по физиономии и рухнул как подкошенный.

– Мало мне было одного го…ка, теперь их стало двое, – пробормотал озадаченно мужчина. – Ну что же, придется убить обоих.

Андрей протянул руку, попытался ухватиться за жухлую траву и уползти в темноту, но вместо этого пальцы нащупали холодную сталь.

– Эй, братец, ты куда это намылился? – Голос завис сверху, громкий, как рокот вертолетных винтов. Андрей почувствовал, что его хватают за воротник и поднимают в воздух. – А что это у нас тут? Неужели тот самый ножичек? – Мужчина нагнулся, поднял кухонный нож. – Отлично, отлично. Ну все, братик, считай, приплыл. – Поддерживая безвольное тело коленом, он перевернул Андрея, притянул к себе. Андрей, совсем рядом, всего на секунду, увидел свое собственное лицо. С разбитой переносицей, с синяками под глазами. Но не залитое кровью. А еще он увидел губы, кривящиеся в злой, безжалостной улыбке. – Жене моей ничего передать не хочешь?

Андрей замахнулся и ударил. Слабо, не целясь. Ткнул куском стали куда придется. Мужчина выпустил его, и он рухнул с полуметровой высоты, – спиной, головой, наотмашь.

– Ладно, – спокойно сказал близнец. – Не хочешь как хочешь.

И занес нож. Рука пошла вниз. На клинке вспыхнул луч закатного зарева. Правда, Андрей не понял, откуда тут, в темноте, закат. Мгновение спустя мужчина резко выпрямился. Повернулся. Его тут же отбросило назад. Он пошатнулся, но устоял. Еще один толчок в грудь. Мужчина тяжело опустился на колено. Он все еще держал в руке нож. Глаза смотрели на Андрея. Губы его раскрылись.

– Отдай мою жизнь, – прочел Андрей по губам.

Та же неведомая сила швырнула близнеца на землю. Он опрокинулся на спину. Андрей увидел у самого своего лица подрагивающую туфлю. Такую же, как у него. В поле зрения появились две темные фигуры. В глаза ударил поток яркого света. Наверное, это и называется смерть, подумал Андрей и потерял сознание.

27 Октября. Вечер. Волин

– Ну что, живой? – спросил Волин стоящего на коленях Русницкого.

– Живой. Ну и разукрасили его. Не дай бог, меня так бить будут когда-нибудь, – пробормотал оперативник. – Глаз вроде цел. Пары зубов недосчитается. Но могло быть и хуже. – Он обернулся к стоящим у подъезда людям: – Эй, у вас тут вообще врачи есть?

– «Скорая» у соседнего дома в луже засела!

– Ну так вытащите ее! Или скажите санитарам, пусть хватают носилки и бегут сюда! Пулей!

– Ладно! – Кто-то метнулся за угол дома.

– А выстрел какой был? – продолжал возбужденно бормотать Русницкий. – Метров с пятнадцати, в темноте, из «Макарова»! И попал! Всю жизнь теперь хвастать буду.

– Нет здесь пятнадцати метров, – серьезно сказал Волин.

– Как это нет? – вскинулся Русницкий.

– Ты же от опушки стрелял. Метров десять максимум.

Волин тоже опустился на колено, пощупал пульс на руке Скобцова. Вполне приличный. Глубокий. Крепкий парень.

– Да какие десять, Аркадий Николаевич? Все пятнадцать точно.

– Ну ладно. Пятнадцать так пятнадцать.

Волин понимал: Русницкий просто сбрасывает напряжение. И ему помогает отвлечься. После безумной гонки по шоссе, после напуганной толпы и истошного крика Татьяны: «Помогите же кто-нибудь!», после ночной стрельбы, почти не целясь, потому что времени целиться уже не было, – эх, получат они от начальства по шапке за самоуправство, а за стрельбу получат особо, – после всего этого не грех было бы и выпить по сто граммов. Только вот водки нет, приходится болтать.

– Ну, где эти санитары, чтоб им пусто было? – вдруг выдохнул зло Русницкий и оглянулся. Два фельдшера брели от дома к роще, старательно обходя лужи. – А ну бегом сюда! – вдруг яростно заорал оперативник. – Бегом, я сказал!!! Пристрелю, на хрен!!! – Фельдшеры припустили трусцой. – Тянутся, как коровы беременные, – буркнул лейтенант.

– Ты корову беременную видел когда-нибудь? – спросил Волин.

– Да, ну, это… ни разу, – ответил тот и усмехнулся натянуто.

Фельдшеры подлетели, принялись грузить Андрея на носилки.

Он что-то шептал разбитыми губами.

– А со вторым что? – спросил один из медбратьев.

– Ты – врач? – окрысился Русницкий.

– Фельдшер.

– Ну так посмотри, фельдшер. Я, что ли, тут доктор?

Медбрат осмотрел лежащего Лешу, хмыкнул.

– Спит. Пьян сильно. Нос вроде сломан, а так ничего. В больницу везти нужды нет.

Он полез в чемоданчик, достал ампулу с нашатырем, намочил ватку, поднес к перебитому Лешиному носу. Тот замычал, попытался отмахнуться, но не удалось, пришлось вставать.

– А где Андрей? – спросил мутно Леша, вглядываясь в белые фигуры, склонившиеся над носилками.

– Эй! – гаркнул Русницкий, оборачиваясь к толпе. – Чей это герой?

– Мой, – послышался испуганный голос Лены.

– Ну так забирайте, раз ваш. Чего он у вас на улице-то валяется, как полено? – Лена подбежала, схватила пьяно бубнящего что-то Лешу под локоть, потащила к дому. – Квартира какая? – спросил оперативник вслед.

– Тридцать вторая.

– Милиция к вам попозже заглянет. Когда этот «ваш» проспится. Показания надо будет зафиксировать.

– Хорошо, – кивнула Лена.

Тем временем Андрея уложили на носилки, подняли. Стоящая чуть поодаль Татьяна подошла ближе. Она плакала, в глазах застыл страх.

– Не волнуйтесь. – сказал ей Волин. – С ним все будет в порядке.

– Крепкий парень, – поддержал Русницкий. – Я бы уже помер.

Андрей прошептал что-то едва слышно.

– Что ты говоришь, Андрюшенька?

Татьяна наклонилась к самым носилкам. Разбитые губы едва заметно шевельнулись снова.

Девушка выпрямилась, фельдшеры зашагали дальше. Они были похожи на африканский караван. На ходу один из медбратьев крикнул через плечо:

– Девушка, вы можете поехать с ним!

– Можно, да? – встрепенулась Татьяна. – Спасибо. Конечно.

Она пошла вслед за процессией, но вернулась, подбежала к Волину:

– Чуть не забыла. – и вынула из кармана аудиокассету. – Это запись их разговора.

– Какая запись?

– У Андрюши в пальто остался микрофон. Он специально не стал снимать. Я записала их разговор. Там все есть. И про то, почему он… брат то есть, убил этих девушек, и про ограбление. Про все.

– Умен, бродяга, – пробормотал едва слышно Волин.

– А этот брат случайно не сказал, куда дел украденные деньги? – спросил Русницкий.

Татьяна отрицательно качнула головой:

– Нет.

– Папаша Вихрев сильно расстроится, – прокомментировал ее слова оперативник. – Денежки-то тю-тю. Единственный человек знал, куда подевались эти пятьдесят миллионов, и тот умер. Что за непруха?

– Я пойду? – спросила Татьяна Волина.

– Да, конечно, – кивнул тот. – Когда Андрей Данилович поправится, позвоните мне в прокуратуру, пожалуйста. Нужно будет снять с него показания.

– Да. Мы позвоним.

– Татьяна Владленовна, а что вам сказал Андрей?

– Когда?

– Только что.

Девушка пожала плечами:

– Я не разобрала. Простите, побегу. А то еще уедут без меня.

– Конечно, идите. И передайте Андрею Даниловичу, пусть поправляется.

– Хорошо, передам.

Татьяна повернулась и побежала за удаляющейся процессией.

– А мы что будем делать? – спросил Волина Русницкий.

– Ждать.

– У моря погоды?

– Местных стражей порядка, – ответил Волин, глядя вслед Татьяне.

Эй, – лейтенант обернулся к толпе, – у вас тут вообще милиция есть?

27 Октября. Вечер. Татьяна

Она соврала. Ей удалось разобрать фразу, сказанную мужем. Фраза эта звучала так: «ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ ЗА РАЗБИТУЮ РОЖУ. НЕПЛОХО, ПРАВДА?»