Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Аркадий Николаевич, постановление о назначении трассологической экспертизы готово?

– Готово, Валерий Яковлевич, готово.

Волин выудил из стопки бланков нужное постановление, протянул эксперту. Тот принял его, пробежал взглядом по диагонали, кивнул удовлетворенно:

– Ну вот, другое дело. А что с ордером на обыск?

– Валерий Яковлевич, родной, вас-то почему это беспокоит? Вы же к обыску никакого отношения не имеете. За обыск отвечаю я.

Эксперт сложил бланк постановления пополам, спрятал в карман пиджака.

– Результат будет готов дня через три, – сухо заявил он.

Волин вздохнул. Нет, определенно повезло ему с экспертом. Неужто никого другого прислать не могли?

– Валерий Яковлевич, вы же опытнейший эксперт, – сказал он абсолютно искренне. – Наверняка уже сделали какие-то выводы. Что мы как дети малые, ей-богу.

Трассолог посмотрел на Волина.

– До завершения полноценного исследования категорически ничего утверждать не стану, это не в моих правилах, тем не менее на некоторых деталях замка присутствуют признаки, позволяющие предположить, что… э-э-э… замок пытались открыть – я подчеркиваю, пытались открыть! – дубликатом фабричного ключа либо специально изготовленной для этих целей отмычкой. Это все, что я могу сообщить вам на данный момент.

– Благодарю, – ответил Волин, и опять же абсолютно искренне.

Трассолог вышел. А Волин, вздохнув, начал сортировать заполненные бумаги.

– Если Валерий Яковлевич сказал «признаки присутствуют», можете быть уверены, что замок вскрывали, – подал вдруг голос химик.

Волин взглянул на него. Эксперт даже не оторвался от работы.

– Что, простите?

– Я говорю, что знаю Валерия Яковлевича уже больше пятнадцати лет. Он зря никогда не болтает. Лучше промолчит, – пояснил эксперт. – Но уж если сказал – можете быть уверены, что так оно и есть.

– Да я знаю, приходилось сталкиваться по работе. – Волин протянул ему постановление: – Это вам.

– Вроде презента? – Химик улыбнулся. – Ну, спасибо.

Волин прошел в спальню, где биолог занимался тем, что состригал фрагменты ворса с ковра в том месте, где располагалось кровавое пятно. Стас, сидя на кровати, составлял протокол осмотра места происшествия. Криминалист, подсвечивая инфракрасной лампой, пытался определить форму пятна и обнаружить другие следы крови.

– Пятно размытое. Но видите? – Он отошел к середине комнаты, направил лампу на ковер, и в ее голубоватом свечении Волин отчетливо разглядел множество мелких пятен, по цвету отличающихся от основного ровного фона. – Судя по брызгам, человека ударили, когда он стоял. Возможно, согнувшись в пояснице. Форма капель – вот здесь, видите? – практически идеально круглая. Высота падения около метра. Жертва находилась в статичном состоянии. Возможно, кто-то лежал на ковре, второй наклонился посмотреть, что с ним, и тогда первый нанес ему удар чем-то острым. Снизу. Очевидно, оружие сразу извлекли из раны. Пострадавший выпрямился и попятился. Вот тут капли уже вытянутые, неровные, вокруг «коронка», значит, высота падения была около полутора метров. – Трассолог, согнувшись и держа лампу в руке, пошел по комнате, указывая на необходимые следы. – А вот тут, за кроватью, он упал. Здесь и образовалось пятно. И на спинке кровати, видите? Тоже замытые пятна крови. Падая, потерпевший хватался за нее рукой.

Волин присматривался, но, честно говоря, не заметил ни «коронки», о которой упоминал эксперт, ни какой-то особой формы капель. Вообще голубовато-белые световые проплешины слабо ассоциировались в его воображении с каплями. Волин выпрямился, сказал оперативнику:

– Стас, ты все фиксируешь?

– Конечно, Аркадий Николаевич, – откликнулся тот.

В прихожей раздался звонок. Хлопнула дверь. Через несколько секунд в спальню заглянул Амир.

– Аркадий Николаевич, это я.

– Ну что? – Волин повернулся к нему. – Как успехи?

– Фонограммы отвез, сдал в лабораторию. Поболтал с ними, уломал сделать все к вечеру. Сказали, чтобы часа через три-четыре позвонил. Снимки передал вашему фотографу. Не скажу, что он прыгал от счастья, но обещал провернуть все в темпе вальса. Он сам вам перезвонит. Что еще? Что-то забыл.

– Насчет религии.

– Какой религии? – встрепенулся Стас. – Амирчик, ты что, решил христианство принять?

– Стас, ты – трепло, Стас, – коротко ответил тот. – Что касается религии. Поговорил я с одним священником из Московской патриархии. Ни о каких подобных сектах он не знает. Способ убийства ему ни о чем не говорит. Ну и чулки, само собой, тоже. Для верности я и в университет съездил. Они там тоже о подобных ритуальных убийствах слышат впервые. Боюсь, Аркадий Николаевич, наши убийства к сектантам отношения не имеют.

Волин вздохнул. Конечно, он не рассчитывал «попасть в яблочко» с первого раза, но… в душе все-таки надеялся. В принципе он все уже понял. Записки оставались единственной деталью данного дела, не получившей абсолютно никакого объяснения. Зачем убийца оставлял их у трупов? Какой в этом смысл?

– Мы закончили. – В комнату вошел один из «слухачей». – Никаких «жучков» здесь нет.

– Хорошо. Спасибо.

– Да не за что. Мы вам еще нужны?

– Пожалуй, нет.

– Угу, – «слухач» кивнул, вышел в комнаты.

– Амир, – Волин обернулся к оперативнику, – позвони дежурному на Петровку. Пусть объявят во всероссийский розыск Третьякова Тимофея Тимуровича. Он бывший сотрудник органов, так что данные на него должны быть в картотеке УВД. «Пробей» через базу ГАИ номер его машины и тоже заяви в розыск. Он, если мне не изменяет память, на «Мерседесе» ездил.

– Хорошо, – кивнул Амир, оглянулся. – Кто-нибудь знает, где в этой квартире телефон?

– В гостиной, – мгновенно откликнулся Стас.

– В кухне, – добавил Волин. – Лучше звони оттуда. Спокойнее.

– Понял.

Волин вышел из квартиры, спустился на площадку между вторым и первым этажами, закурил, глядя в окно. В целом он был доволен тем, как все складывалось. Если бы не пустышка с записками, день можно было считать на редкость удачным.

Хлопнула дверь подъезда. Кто-то взбежал на площадку, прыгая через две ступеньки. Волин повернулся. Русницкий. Пальто расстегнуто, разрумянившийся, взъерошенный. Волин придвинул стоящую на подоконнике стеклянную банку, до половины заполненную окурками, стряхнул пепел.

– Нашел что-нибудь?

– Есть немного. В соседнем доме, на втором этаже, живет один товарищ. Писатель. Не знаю уж, какой он писатель, а только купил он себе недавно машину. «Семерку» подержанную. Понятное дело, поставил сигнализацию импортную и стал каждую ночь по двадцать раз к окну подбегать.

– Так? – Волин раздавил окурок. – Дальше?

– Ночью с двадцатого на двадцать первое, около двух часов, на улице сработала сигнализация. Наш писатель, понятное дело, вскочил – и к окну, смотреть, не у его ли машины «ноги выросли». – Русницкий улыбнулся. – И видит следующий натюрморт. Точненько напротив этого подъезда стоит здоровый «мерин» – «Мерседес» то есть, – и какой-то мужик грузит второго в багажник.

Вот оно, подумал Волин. Поэтому Анна Михайловна его и не заметила. Двоих, идущих рядом, она различить еще может, а вот когда один тащит на себе другого – нет. Потому-то и решила старушка, что выходил один человек.

– А твоему писателю не показалось странным, что человека запихивают в багажник?

– Я то же самое спросил. Знаете, что этот тип мне ответил?

– Что?

– Так, говорит, он ведь не сопротивлялся…

Волин вздохнул:

– Куда катится эта страна? А как «грузчик» выглядел, он тоже не заметил?

– В подробностях, конечно, не разглядел. Все-таки ночь на дворе была. Но сказал, среднего роста, худощавый. Вот так. Но, что писателя особенно удивило, второй-то мужик был раза в два крупнее первого и в плечах пошире, а тот, однако, его ворочал за милую душу. Ну вот. Первый погрузил второго в багажник, сел в машину и уехал. А писатель пошел досыпать. – Русницкий достал из кармана протокол. – Я показания зафиксировал.

– Больше никто ничего не видел?

– Больше никто, – покачал головой Русницкий. – Ночь ведь. Спят все.

– Я понял.

Волин сунул руки в карманы пальто, вновь повернулся к окну. Значит, ТриТэ все-таки угодил в ловушку.

– Что вы обо всем этом думаете, Аркадий Николаевич?

– Пока не знаю.

– У меня появилась следующая версия. Первым мужчиной наверняка был Скобцов. Вторым – Третьяков. Он ведь ездил на «Мерседесе», я узнавал сегодня в банке. Скобцов и Третьяков вместе разработали план ограбления. Когда документы были подписаны, Третьяков перестал быть нужным Скобцову. Он пригласил ТриТэ к себе домой якобы на разговор, убил его и спрятал.

– Не годится, – ответил Волин.

– Почему?

– Потому что Третьяков с самого начала не был нужен Скобцову. Какая от него польза? – Волин повернулся, присел на подоконник. – Никакой, Георгий. Для Скобцова практическая ценность Третьякова была равна нулю.

– Но он мог, например, следить за ростовчанами. За Светланой. За Чернозерским. Слушать их разговоры.

– А зачем Скобцову за ними следить? Он полностью контролировал ситуацию и без слежки. Наоборот, организатор аферы заставил всех остальных плясать под свою дудку. Зачем ему ТриТэ? Зачем ему вообще второй человек?

Русницкий задумался на минуту.

– А с чего мы вообще взяли, что их двое? Не один, не три, а именно двое? Потому что так сказал старик актер?

– Нет. Потому что старик врал.

– Не понимаю, – покачал головой Русницкий и, не дождавшись объяснения, продолжил: – А если Третьяков вычислил Скобцова?

– В этом случае он не поехал бы к Скобцову в одиночку. Третьяков обязательно взял бы с собой людей из службы безопасности. Он должен был сознавать, с кем придется иметь дело. А Третьяков совершил ошибку, стоившую ему жизни.

– Какую?

– Он искренне полагал, что Скобцов – сумасшедший, но он недооценил противника.

– Скобцова?

– Я надеюсь скоро это выяснить.

– Каким образом?

– При помощи двух телефонов.

– Не понял?

– Потом объясню, Георгий. А пока пойдем, мне нужно позвонить.

* * *

С обыском они провозились еще около часа. Пока эксперты закончили работу, пока составили протоколы, пока собрались, пока опечатали квартиру. До прокуратуры добирались на «семерке» Амира. Когда Волин вошел в дежурную часть, часы показывали половину десятого вечера.

Большинство сотрудников уже разъехались по домам. Благо, пятница, впереди пара выходных. Коридоры опустели. Паша живо обсуждал с дежурным подробности недавнего футбольного матча. Увидев Волина, оперативник оживился:

– А я уж заждался. Думал, у вас там на всю ночь затянется.

– Видишь, приехали. – Волин подошел к дежурке. – Костя, дежурная машина на месте?

– На происшествии, на Цветном.

– У нас что, одна машина?

– А у Репина талоны на бензин закончились. Лимит-то с прошлого квартала два месяца назад как выбрали, а новые еще не поступили. Репин ругается. Сколько, говорит, можно бензин за свои покупать? Стали звонить Главному, он пообещал в понедельник разобраться. Тогда Репин говорит: «Фиг ли я тут сидеть буду без машины?» Собрался и уехал домой.

– Когда же весь этот бардак прекратится? – Волин покачал головой, выругался беззвучно.

– Так ведь, Аркадий Николаевич…

– Да знаю я все, Костя. – Волин махнул обреченно рукой. – Паша, – он повернулся к оперативнику, – вы со Стасом поезжайте в СИЗО. Постановление об изменении меры пресечения в отношении Скобцова я сейчас выпишу. И Главному позвоню. Заскочите к нему, он завизирует.

– Среди ночи? – спросил озадаченно Стас.

– Так ведь, Стас, – Волин невесело улыбнулся в ответ, – как в песне поется, помнишь? «Наша служба и опасна, и трудна». Раз днем времени не хватило, поедем сейчас. И потом, какая ночь? Десяти еще нет.

– Ага, – хохотнул Стас. – «Черный ворон», че ты вьешься у подъезда маиво-о-о…

– Пошли, певец, – кивнул ему Волин.

Гуртом они зашагали по коридору. На ходу Волин повернулся к Паше:

– Рассказывай, что выездил.

– Телефоны из камеры хранения достал, в лабораторию отвез. Номера «пробили». Оба зарегистрированы на Чернозерского.

Волин усмехнулся.

– Прав был Чернозерский насчет своего заместителя. Головастый парень.

– Аркадий Николаевич, а нам не объясните? – подал голос Русницкий. – Мы-то не в курсе истории с телефонами.

– Позже, Георгий.

Они вошли в кабинет. Первым делом Волин позвонил Главному. Тот не спал, но большой радости по поводу позднего звонка не выразил.

– Слушай, Волин, а до понедельника твой Скобцов никак потерпеть не может? Посидит пару дней, ничего с ним не сделается.

– А Вихрев просил побыстрее разобраться…

– Ладно, – с атлантской усталостью в голосе согласился Главный, едва заслышав волшебное звукосочетание. – Пусть подъезжают твои орлы. Только печать сам там поставь. Попроси дежурного, чтобы кабинет мой открыл. Скажи, я распорядился. Но хочу тебе сказать, ты, Волин, со своей правильностью меня в гроб еще до пенсии загонишь! Все. Бывай здоров.

– До свидания.

Волин повесил трубку и полез в стол за бланками, чем удивил Русницкого.

– А я думал, у вас в кейсе каждой твари по паре, как в ковчеге.

– Понимаешь, Георгий, – пробормотал Волин, быстро заполняя бумагу, – страна у нас не то чтобы странная, но очень своеобразная. Поэтому постановления об изменении меры пресечения выписывать приходится редко.

Паша тем временем засел на телефон.

– Алло! – гаркнул вдруг он. – Экспертный? Гагарин из перв… Да, насчет фотографий.

Волин удивленно ткнул пальцем в Пашу и посмотрел на Амира, спросил одними губами: «Гагарин?» Тот улыбнулся, кивнул утвердительно и поднял ладонь пальцами вверх, изображая взлетающую ракету.

– Это точно? Заключение когда можно будет получить? Какая ночь, рабочий день давно начался. Шучу, шучу. Утром так утром. А фоноскописты ушли уже? Есть? Позови кого-нибудь к телефону. Алло? Да. Да, насчет фоногр… Ага. Ага. Понял, чего тут не понять. Ладно. Я утром заеду, заберу пленки. Спасибо. Да, спасибо. – Паша повесил трубку на рычаг. – В общем так, на фотографиях определенно не Скобцов. С голосами ситуация посложнее. Третьякову звонил не Скобцов, это подтверждено. А вот на кассете детектива есть фрагменты, где голоса образцов очень похожи. По тембру и модуляции совпадение девяносто два процента.

– Но не сто, – поднял палец Стас.

– Да, не сто. Однако есть и откровенно «провальные» куски. Их даже исследовать не пришлось. И так все слышно.

– Ничего удивительного. – Амир перевел взгляд на Волина. – Где-то ему удалось подражать голосу Скобцова лучше, где-то он «поплыл». Это нормально. У любого имитатора работа идет волнами.

– Я знаю, – кивнул. Волин и протянул Паше бланк. – Держи. Загляни к дежурному, скажи, чтобы открыл кабинет Главного и поставил на постановление печать.

Паша посмотрел на Стаса.

– Поехали?

– Полетели, – привычно ответил тот и засмеялся.

– А мы что делаем? – поинтересовался Русницкий.

– А мы, Георгий, съездим к одному интересному человеку.

Волин торопливо заполнял бланки, откладывая их в сторону.

– Это к которому? Не к тому, о котором я думаю?

– К тому, к тому. Ты пока сходи в дежурную часть, позвони в местное отделение милиции, пусть пришлют группу.

– Ладно. – Русницкий поднялся, вышел из кабинета.

Волин еще несколько минут занимался писаниной.

Потом сгреб бланки, сунул в кейс.

– Все, – заявил он громко и бодро. – По коням.

* * *

Гнездниковский, где проживал Чернозерский, располагался в пяти минутах езды от прокуратуры. Что в данный момент казалось вполне символичным. Ввиду отсутствия дежурных машин Амир повез Волина с Русницким на своих «Жигулях».

У подъезда уже стоял желто-синий «уазик». Рядом безразлично покуривал водитель. Двое парней, с автоматами и в бронежилетах, стояли чуть в стороне, под деревьями.

Волин выбрался из салона, подошел к ним, предъявил удостоверение.

– Кого брать-то будем? – равнодушно спросил один из патрульных.

– А тебе не все равно? – мгновенно среагировал Амир.

Давно известно, «отделенческие» и «петровцы» большой любви друг к другу не испытывают. Если, конечно, не дружат семьями во внерабочее время.

– Да ладно, чего ты? – Русницкий повернулся к коллегам. – Банкир один, на третьем этаже.

– Я это к тому, что он с охраной, без? Автомат с собой тащить или так обойдемся?

– Возьми на всякий случай, – неопределенно пожал плечами Русницкий.

У подъезда Волин поднял голову, посмотрел вверх. Окна квартиры Чернозерских были темны. Все, кроме одного.

Лишь слабый свет ночника пробивался сквозь неплотно задернутые шторы.

– Спальня, похоже, – оценил Амир.

– Он что, так рано ложится? – удивился Русницкий и посмотрел на часы. – Десять только с копейками.

– Так он два дня как жену похоронил, – пробормотал Амир.

– Георгий, – Волин в сопровождении оперативников и патрульных вошел в подъезд, – организуй понятых.

– Зачем? – не понял тот. – При аресте вроде понятые не требуются.

– Ты, друг ситный, делай, что тебе говорят, – улыбнулся Волин.

– Хорошо, как скажете.

Пока Волин с Амиром поднялись на нужный этаж, Русницкий подобрал понятых: пожилого мужчину профессорского вида и его дочь. Выглядели, надо заметить, понятые весьма испуганно. Видимо, у «профессора» боязнь перед поздними визитами сотрудников органов сидела в подкорке.

Волин позвонил в квартиру Чернозерского. Долгая пауза, затем в линзе «глазка» мелькнула полоска света.

– Кто?

Волин отметил, что голос звучит вполне уверенно и ровно.

– Виталий Михайлович, откройте, пожалуйста, – громко сказал он.

– Минуточку, только халат накину.

У Чернозерского явно было не все в порядке с «внутренним хронометром». «Минуточка» растянулась по меньшей мере минут на десять.

– Хорошая дверь, – сказал вдруг Амир. – Так просто не вышибешь.

– Ты это к чему? – покосился на него Волин.

– Да случай у меня был года четыре назад. Одному свидетелю повестки слали, слали, а он все не шел и не шел. В результате мы к нему сами приехали. Он открыл, впустил нас в прихожую и говорит: вы, ребята, тут постойте, а я пойду халат наброшу. Мы его минут десять прождали, а он в это время со шкафа бердан охотничий достал, ствол под челюсть, – бах! – нам по выговору за халатность. Кто же знал, что он и есть преступник? Мы-то на другого грешили.

Волин поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но в этот момент лязгнул, отходя, засов. Повернулся в замке ключ.

Чернозерский, в шикарном шелковом халате, открыл дверь.

– Добрый вечер, Виталий Михайлович, – кивнул ему Волин и протянул заготовленную заранее бумагу: – Вот ордер на ваш арест, ознакомьтесь, пожалуйста.

– На каком основании? – сухо поинтересовался тот.

– Вы подозреваетесь в организации убийств семи женщин, включая вашу жену, и нанятого вами же детектива. Также вы подозреваетесь в убийстве Третьякова Тимофея Тимуровича и в хищении пятидесяти миллионов долларов, выданных банком «Кредитный» фирме «Ростов Лтд.».

– Ерунда, – ответил Чернозерский, возвращая бумагу. – Чушь. Идиотизм.

– Вы хотите пригласить адвоката?

– Зачем он мне? Я абсолютно невиновен, и вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.

– Вы пока собирайтесь, – почти по-дружески предложил Волин.

Из спальни выглянула девица. Она была одета, при полной «боевой» раскраске. Амир усмехнулся:

– Сразу видно, профессионалка.

– Это, должно быть, скорбящая родственница? – поинтересовался Волин у Чернозерского.

– Школьная подруга. Зашла за кассетой.

Девица спокойно, словно ничего не случилось, направилась к дверям. Она была лет на десять младше Чернозерского, что дало Русницкому повод «восхищенно» заметить:

– А вы неплохо сохранились. Не поделитесь секретом?

– Перебьетесь, – ответила девица равнодушно.

Волин обернулся, сказал патрульным:

– Ребята, проверьте у гражданочки документы.

Те охотно перехватили красотку у дверей.

– Я одеться могу? – без тени смущения спросил Чернозерский. Надо отдать ему должное, держался он отменно.

– Конечно, конечно, Виталий Михайлович, – ответил Волин. – Одевайтесь. Мы вас не торопим.

– Благодарю.

Чернозерский прошел в спальню. Отодвинул зеркальные дверцы шкафа-купе, достал костюм, сорочку, галстук.

– Виталий Михайлович, – Волин встал в дверях, – хочу вас сразу предупредить, если вы начнете давать показания добровольно, суд это учтет при вынесении приговора. Плюс я могу оформить вам явку с повинной.

Чернозерский презрительно фыркнул.

– Это вы напрасно. Серьезно. По совокупности вам грозит пожизненное. Напишете добровольное, плюс явка с повинной, плюс первая судимость – получите лет пятнадцать.

– Слушайте, оставьте эти сказки для дворовой шантрапы.

Чернозерский застегнул сорочку, натянул брюки, принялся завязывать галстук. Выходило у него это легко и непринужденно.

– Здорово у вас получается, – сказал Волин.

– Что?

– А вот это… Галстук завязывать. Я так и не научился.

Чернозерский усмехнулся, покосился на Волина. Галстук на том отсутствовал.

– Тренируйтесь каждый вечер перед зеркалом. По десять раз. Быстро научитесь.

– Попробую. – Волин огляделся. – У вас простой телефон дома имеется?

– Сняли давно. – Чернозерский натянул пиджак, критически оглядел себя в зеркале. – Возьмите мобильный. Вон на тумбочке.

– Спасибо. – Сотовый «Самсунг» действительно лежал на тумбочке, у кровати. Волин взял его, покрутил в руках. – Это ваш?

– А чей же еще?

– Я подумал, возможно, жены.

– У Светланы были свои.

– Свои?

– Да. То ли два, то ли три. Не знаю, я ее личных вещей не касался. Один она, по-моему, потеряла. А может, украли где-нибудь. Сейчас в Москве ворья – как бомжей.

– Ворья больше, – не согласился Волин. Стоявший в дверях Амир улыбнулся. – А зачем Светлане так много телефонов?

– Она была невероятно рассеянна. Постоянно забывала ставить трубку на подзарядку. Вспомнит – а уже пора бежать по делам. Воткнет один телефон в зарядное устройство, второй берет с собой. Так и меняла. Ну, я готов.

Чернозерский повернулся к Волину. Но тот как ни в чем не бывало продолжал разглядывать телефон.

– Скажите, а телефоны Светланы… Они где?

– Дома, конечно. Где же им еще быть? – пожал плечами Чернозерский. – Надо бы их сдать, да никак не соберусь. То похороны, то вся эта заваруха с поиском украденных денег.

– Вы не могли бы показать их?

– Почему нет? – Чернозерский пожал плечами. – По-моему, они в гостиной. Пойдемте. – Телефоны действительно оказались в гостиной. Одна трубка, «Филипс», стояла в зарядном устройстве, вторая, «Эриксон», лежала на телевизоре. – Вот, смотрите.

Волин кивнул Амиру. Тот повернулся к двери:

– Товарищи понятые, пройдите, пожалуйста, сюда.

Профессор с дочкой вошли в комнату. Волин указал на телевизор, обернулся к Чернозерскому:

– Повторите, пожалуйста, чьи это телефоны?

– Моей жены, – спокойно ответил тот.

– Вы уверены в этом?

– Разрешите, я взгляну?

– Конечно. – Волин кивнул.

Чернозерский подошел к телевизору, протянул было руку к «Эриксону», но его остановил окрик Волина:

– Ничего руками не трогайте, пожалуйста!

Тот усмехнулся:

– Извините, я не думал, что это так важно.

– Это важно, – подтвердил Волин.

Чернозерский наклонился над трубкой, словно рассматривая музейный экспонат.

– Да, это тот самый телефон, который я купил Светлане.

– Когда вы совершили покупку?

– Примерно месяц назад. Если вам нужна точная дата, проверьте в телефонной компании.

– После смерти жены вы прикасались к этим телефонам?

– Да, разумеется, – кивнул Чернозерский. Он указал на «Эриксон». – Я переложил его со столика на телевизор.

– Когда?

– В субботу, когда… – Чернозерский на секунду замолчал. – Когда все это случилось…

– Больше вы к нему не притрагивались?

– Нет.

– Это точно? Подумайте хорошенько.

– Конечно, точно, – скорбно кивнул Чернозерский. – Чего тут думать?

– Прекрасно. Вы помните номер сотового телефона вашего подчиненного Андрея Даниловича Скобцова?

– Помню.

– Назовите его, пожалуйста.

Чернозерский продиктовал номер, даже не задумавшись.

– Отлично. – Волин взял из зарядного устройства «Филипс», показал понятым. – Товарищи понятые, смотрите внимательно, я набираю номер, продиктованный Виталием Михайловичем.

Волин набрал номер. «Эриксон» вдруг залился звонкой трелью.

– Какого черта! – Чернозерский изумленно посмотрел на телефон. – Я не понимаю…

– Для чистоты эксперимента, – Волин нажал клавишу «отбой» и набрал номер Скобцова еще раз. «Эриксон» вновь «всхлипнул» трелью. – Теперь, – скомандовал он Чернозерскому, – подойдите, пожалуйста, к нам.

Тот подошел. На лице его все еще было написано непонимание. Амир шагнул вперед и защелкнул на запястьях Чернозерского наручники.