Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

В кабинет заглянул Русницкий:

– Аркадий Николаевич, чайник я поставил. Может, сбегаю в магазин, чего-нибудь перекусить куплю?

– Отставить кофе, – пробормотал Волин. – Георгий, кто из старших выезжал с вами на место происшествия?

– На какое? – озадачился столь резкой переменой лейтенант.

– На убийство женщины в сад «Аквариум»?

– Так Федор Палыч. Зброев.

Майор Федор Павлович Зброев был начальником местного отделения, ожидал положенного по должности и выслуге повышения, а заодно и скорой пенсии.

– Понял. – Волин придвинул телефон, набрал номер, отметив мимоходом, что пальцы-то затряслись. От нетерпения, что ли? Или от азарта? – Федор Палыч? Волин беспокоит. Хорошо, что застал. Слушай, ты убийство в саду «Аквариум» помнишь? Да, вел Борисов. Теперь я веду. У тебя как со временем? Не хочешь до «Аквариума» прокатиться? Заодно и воздухом подышишь. Понимаешь, появилась у меня одна мыслишка. Вот и чудненько. Значит, через двадцать минут у ворот. Все. Жду. – Волин повесил трубку, посмотрел на все еще торчащего в дверях Русницкого. – Значит, так, Георгий. Я сейчас поеду в «Аквариум», а ты пока снимай показания со Скобцова. Вернусь – прослушаю.

– Что-нибудь новое выяснилось?

Лейтенант проскользнул в кабинет, плотно прикрыл дверь. От возбуждения у него только что уши не заострились. Было видно, как хочется наплевать ему на снятие показаний и рвануть с Волиным в «Аквариум».

– На месте разберемся, – уклончиво ответил тот.

Эх, ему бы самому в то утро на место происшествия, совсем бы по-другому дело пошло. Он натянул пальто, сгреб в кейс свой потрепанный ежедневник. Вспомнил о чем-то, обернулся:

– И вот еще, Георгий. Если появится Амир, попроси его меня дождаться.

– Хорошо, – кивнул Русницкий.

– Все. – Волин вышел в коридор.

При виде следователя «кожаный» Паша и рыжий Стас удивленно переглянулись.

– Заходите, – Волин кивнул на двери кабинета. – Показаниями задержанного займется мой коллега.

– А вы? – Похоже, Паше такая «смена составов» пришлась не слишком по вкусу.

– А я скоро вернусь.

– Понятненько, – пробасил Стас. – А что насчет обеда? Лично я с утра не жрамши. Хотелось бы уже чего-нибудь сжевать. Да и этому, – кивок на Скобцова, – тоже положено.

– Вернусь – разберемся, – пообещал Волин.

* * *

Милицейскую «Волгу» Волин заметил издали. Майор Федор Павлович Зброев прохаживался вдоль ворот сада «Аквариум» и нетерпеливо покуривал. В форме он смотрелся выше и солиднее. Хотя и грузнее.

– A-а, – кивнул Зброев Волину. – Здорово, Николаич, – и протянул руку для пожатия. – Что у тебя случилось-то? Пожар, что ли, в прокуратуре нынче?

– Вроде того. – Волин пожал майору руку. – Скажи, ты осматривал место происшествия, когда обнаружили труп той женщины?

– А то, – кивнул Зброев, сдвигая на затылок фуражку. – Дело-то громкое. Полюбопытствовал, конечно, не без того. Так я вроде слыхал, что убийцу поймали?

– Поймали, – подтвердил Волин и кивнул в сторону сада.

Они зашагали по асфальтовой дорожке к кирпичному строению кафе.

– Не пойму я что-то, – пробормотал на ходу Зброев. – Если убийцу поймали, как же горпрокуратура дело из рук выпустила? Это же верное повышение. Осталось только до суда довести – считай, вообще не работа.

– Оказывается, работа, – ответил Волин, внимательно наблюдая за кафешкой.

Вот из дверей вышел какой-то парень в белой форменной рубашке официанта, потянулся было, заметил приближающуюся пару и тут же с деланной неторопливостью вновь скрылся за дверью. Оно и понятно, подумал Волин. Зброев-то в форме.

– Что? – продолжал тем временем майор. – С доказательствами глухо? Или «клиент» в несознанку пошел?

– И то и другое.

– Ну, тогда понятно. А что, – Зброев понизил голос, – ходит слух, будто в деле кто-то из больших «шишкарей» замешан?

– Имеется и такой факт, – вновь кивнул Волин.

Внимание! Шторка на окошке кафе колыхнулась. Мелькнуло за тюлем чье-то лицо. Издали не разобрать. Любопытно.

– М-да. – Майор вздохнул тяжко. – Не повезло тебе, Николаич, с этим делом. Раз «шишка» замешана – не повезло. Жди хлопот.

– Там видно будет, Федор Палыч.

Они ступили на выложенную плиткой дорожку, подошли к кафе. Из мощных колонок лилась бодренькая «попса». И вывеска мигала неоном.

– Вон там она лежала, – указал Зброев на закут между стеной кафе и забором Военной академии.

– Я знаю.

– Откуда?

– Да Русницкий твой вчера возил, показывал.

Майор довольно улыбнулся:

– Я же говорил, шустрый парень. Ему опыта еще поднабраться да хладнокровия, и сыщик получится – первоклассный.

– А скажи мне, Федор Палыч, ты в кафешку эту заходил тем утром?

– А как же? Обязательно. Мы, понимаешь, сперва на этих ребят грешили. Сам посуди: день рождения они отмечали? Отмечали. Выпивали? Выпивали. Да еще как! Восемь бутылок по ноль семь. Это на одиннадцать человек, включая девушек! Дальше, девица побежала к кафе, так? Так. Эксперт подтвердил. Чего, спрашивается, ее сюда понесло? – Зброев оглянулся. – А вывод один: гуляли они, гуляли, выпили, как водится. Потом девица эта с кем-то вышла на улицу, воздухом подышать. Подышали, поговорили, добрели вон до той дорожки, – майор повернулся, указал на асфальтовое полотно, ведущее к театру. – Здесь тропинка плиткой выложена, потому и следов не осталось. Потом они, видно, поссорились. Девица побежала к кафе, ухажер ее догнал и по пьяни, видать, чулком-то и придавил. А уж потом, для верности, затащил в этот чертов закут и искромсал ножом. Одним словом, обыкновенная бытовуха. У нас же как народ гуляет? Начали за здравие, закончили поножовщиной.

– И что же, никто не удивился ее отсутствию? – возразил Волин.

– Да, господи, Николаич, тут ведь что угодно сказать можно. Уехала домой, пошла погулять. Еще какую-нибудь ерунду в том же духе.

– Ну и? Что дальше-то было?

– Рухнула версия.

– Почему?

– Да, понимаешь, наш криминалист все кафе носом изрыл, все тарелки чуть не под микроскопом исследовал, бокалы, рюмки, вилки с ножами, блюда, салатницы. Шампуры и те изучил. Больше полутора часов по столу ползал. Отпечатков-то навалом, да все не ее. Вот такие, понимаешь, дела.

Зброев вздохнул и полез в карман шинели за сигаретами.

– Нет, но попытка-то неплохая была, – усмехнулся Волин.

– Тебе бы все хиханьки, Николаич, – хмыкнул Зброев.

– Да уж какие тут хиханьки. Ладно, пойдем. – Волин взялся за ручку двери. – Хочу побеседовать с глазастым мальчиком.

– Это с которым?

– Да с тем, который труп обнаружил.

Они потянули тяжелую деревянную дверь и шагнули в кафе. Здесь играла та же музыка, что и снаружи, но гораздо тише. Из-за тяжелой портьеры, перекрывающей арку, за которой начиналась святая святых любого заведения общепита – кухня, выглядывала чья-то перепуганная физиономия. Двое официантов косили в сторону гостей настороженным глазом. Администратор поспешал навстречу, лавируя между столиками. Выражение его лица было суховатым.

– Неплохо устроились ребята, да, Николаич? – не обращая внимания на администратора, сказал Зброев. – Раньше-то тут был общественный сортир, а теперь вот народ кормят.

Волин усмехнулся.

– Чему обязаны? – Администратор остановился в шаге и выжидательно уставился на гостей.

– Ты вот что, – Зброев оглядел зал, – позови-ка нам быстренько этого, ну… который труп обнаружил.

– Горлацкого? – уточнил администратор.

– Его самого, – кивнул майор и стянул с головы фуражку.

– Вообще-то он сейчас занят, – нерешительно начал было администратор, но Зброев резко перебил:

– Быстренько, говорю, а то сейчас закрою всю эту вашу богадельню и ребят из налоговой вызову, чтобы проверили, все ли у вас соответствует. Дошло? Давай мигом.

– Одну минуту, – вздохнул администратор и удалился в сторону кухни.

Через несколько секунд появился тот, кого администратор назвал Горлацким. Обычный парень. Крепенький, стрижка «бобрик», средний рост. Только вот глаза бегали. Волновался.

– О, а вот и наш герой, – чуть ли не ласково оскалился Зброев. – Туточки.

– А я, признаться, боялся, что у него выходной, – пробормотал Волин.

– Ха, – хмыкнул майор. – Это тебе не государственная шарашка. Здесь выходные берут небось только на похороны. На собственные.

Горлацкий приблизился, встал рядом. Был он напряжен и не особенно приветлив.

– Так, друг ситный, – бодро начал майор. – Тут товарищ следователь к тебе пару вопросов имеет. Отвечай четко, ясно и по существу дела. Надумаешь врать – увезу в отделение и в бараний рог скручу. Лично. Понял?

– Чего же тут не понять? – мрачно вздохнул Горлацкий и посмотрел на Волина. – Спрашивайте. Только я все, что знаю, уже вашим рассказал.

– А ты еще раз расскажи, – улыбнулся Волин. – Давай. Как обнаружил тело, как вызвал милицию. Все по порядку. Не успел забыть еще?

– Чего тут забывать-то? – Горлацкий оглянулся на зал. Многие посетители наблюдали за странным трио. Похоже, им пришелся не по душе визит милиции. – В общем, накануне мы отмечали день рождения Вовчика…

– Одну минуточку, – сразу прервал рассказ Волин. – Скажи, ты лично обнаружил труп? Или кто-то уже был на месте происшествия?

– Не, я сам обнаружил. Хотел дверь отпереть, смотрю, вроде на заборе, ну, этой, академии кровь. Или что-то такое. Заглянул за угол, е…, прошу прощения. Короче, смотрю – мамочки родные. Жмурик валяется! Ну и рванул к этому… таксофону, ваших вызывать.

– Таксофон-то далеко?

– Аж до Красина парень добежал, – заметил Зброев, многозначительно улыбаясь. – Будку на углу с Садовым знаешь? Вот из нее и звонил.

– А че? – напрягся парень. – Я виноват, что ли, что тут одни эти… карточные автоматы? Я к ним, бл…, прошу прощения, на десять шагов подходить боюсь. Только на Красина нормальный таксофон и нашел. А жмуру этому, ему уже все равно по фигу. Пять минут больше – пять минут меньше. Ну, позвонил я, значит, и рысью назад.

– А в кафе телефона нет? – поинтересовался Волин.

– Ну, есть, натурально.

– Тогда чего же ты к автомату побежал? Не проще было бы в кафе зайти?

– Да хрен его знает, – пробормотал Горлацкий. – Не сообразил как-то.

После первого же вопроса он мгновенно преобразился. Смотрел исподлобья и поэтому напоминал забившегося в угол клетки волчонка.

– Да не волнуйся ты так, – миролюбиво улыбнулся Волин. – Мне просто необходимо прояснить для себя кое-какие детали! В котором часу это произошло?

– В девять. Или чуть раньше, – пробурчал тот, отворачиваясь. – Может, без пяти или без десяти. Не помню точно. На часы не смотрел.

– Не рановато? Кафе-то в одиннадцать открывается?

– Так убирать надо было в зале. Говорю же, гуляли накануне.

– Сильно гуляли?

– Ну, так… – Парень дернул плечом. – Нормально. Не, ну без дебоша, ничего такого не было. Посидели, выпили, шашлыка покушали.

– Музыку послушали? – помог Волин.

– Не без того.

– Громко?

– Черт ее знает. – Горлацкий усмехнулся невесело. – Для кого как, наверное.

– Песни пели?

– Было мальца.

– Народу много собралось?

– Так вся смена.

– Что, прямо вся смена? До единого человека?

– Так день рождения отмечали. Вы же не сядете кирять, пока именинник или кто-то из гостей хавчик готовит, так?

– Само собой.

– Ну, вот и мы подождали. Все дружно сидели. Трое девчонок еще приехали.

– Убитая девушка тоже была в числе приглашенных?

– Да вы че, – нервно усмехнулся Горлацкий. – Не-е-е, той не было. Я вообще ее первый раз увидел. Думаете, наквасились, а потом эту телку мочканули?

– Да бог с тобой. Ничего подобного я не думаю. – Волин махнул рукой. – Если бы это были вы, разве бросили бы труп у дверей кафе?

– Ну да. И я о том же.

– А разошлись во сколько, говоришь?

– Ну, так… – Парень прищурился и уставился в потолок. – Около двенадцати где-то. Без пятнадцати, может, или без десяти.

– А закрывается ваше питейное заведение в одиннадцать?

– Ну, да.

– И в тот вечер закончили как обычно?

– Тютелька в тютельку. Как по курантам.

– А я слышал, будто какой-то скандал на эту тему вышел, нет?

– Не, никакого скандала не было. Хоть у кого спросите. Как одиннадцать стукнуло, так и закрылись. И потом это. – Парень усмехнулся натянуто, но с долей превосходства. – У нас же охранник постоянно дежурит. За порядком следит, и все такое. Если кто задерживается, он может и объяснить, что мы закрываемся.

– Говоришь, в тот вечер никому объяснять не пришлось?

– Не. Никто не буянил. Хотели там одни задержаться, даже деньги предлагали, но… Если бы сами праздновать не собирались, может, и разрешили бы, а так… – Горлацкий потер ладонью коротко стриженный затылок. – Так что никаких драк и скандалов не было.

– Ты, кстати, много пьешь? – поинтересовался Волин.

– Кто? Я?

– Ты, ты.

– Как все. Нормально. – Парень слегка смутился. – Фуфырек-полтора могу скушать под настроение. А если закусь нормальная, так и литруху смогу. Не упаду.

– Да, – кивнул серьезно Волин. – На такой работе приучишься.

– Не, работа тут ни при чем. Среди наших только я один так могу. Остальные послабее.

– Вроде таланта у тебя?

– Ага, вроде того.

– Закуски-то хватило? Чтобы не упасть? – усмехнулся Волин.

– Шесть килограммов шашлыку уговорили, – расплылся в ответ парень. – Плюс еще салатиков Вовчик натворил, рыбки порезал, колбаски, того-сего.

– То есть закусили по полной программе.

– День рождения только раз в году, – развел руками Горлацкий. – Жмотиться не принято.

– Завидую. – Волин улыбнулся и цокнул языком. – Ладно, вернемся к делу. Значит, вас было восемь человек из обслуги и три девочки. Всего, стало быть, одиннадцать, так? Убирать вы не убирали, значит, на столе должно было остаться одиннадцать приборов и столько же рюмок-бокалов, правильно?

– Ну? Столько и осталось, – передернул плечами Горлацкий, усмехаясь наивной хитрости «мента». Проверяет, а сам играет «под своего». Все они, волки, такие. – Можете в протоколе проверить.

– Обязательно проверю, обязательно, – дружелюбно улыбался Волин. – Не то чтобы я тебе не верил, но процедура требует, для проформы.

– А мне-то чего? Проверяйте, если надо.

– Кстати, – Волин обернулся к двери, – а вот у вас там, над входом, колонки висят. Не боитесь, что ночью украдут?

– Не, не боимся. Мы их на ночь снимаем и в зал заносим. А с утреца обратно вывешиваем, – без всякого выражения ответил Горлацкий.

– Со стульев, что ли, снимаете? – Волин озадаченно наморщил лоб. – Так низковато вроде получается?

– Зачем со стульев? Стремянка у нас есть. В подсобке.

– Ясно. А что… как тебя звать-величать?

– Семен.

– А по батюшке?

– Петрович.

– А скажи мне, Семен Петрович, хорошие повара у вас трудятся? – спросил Волин, вновь поворачиваясь к Горлацкому. – Это я к тому, если вдруг надумаю зайти пообедать.

– На меня жалоб не было. Да и Вовчик – повар классный. Он раньше в «Интуре» работал. Зайдете, закажите телячьи отбивные – пальцы проглотите, гарантирую, – улыбнулся Горлацкий. – У нас даже постоянные клиенты есть. Понимающие люди говорят, что кормим – как в хорошем ресторане, а цены – как в обычной столовой. Зайдут по случаю, а потом даже в перерыв приезжают, чтобы пообедать. У нас половина центра столуется. А че? Хавчик хороший, цены божеские.

– Отлично, отлично. – Волин еще раз оглядел зал, сунул руки в карманы пальто. – В общем, Семен Петрович, я тебе так скажу. Рассказываешь ты ладно и логично, если бы еще не врал, цены бы тебе не было.

Горлацкий дернул плечом. Настороженность вернулась к нему мгновенно, взгляд снова стал острым и пытливым. На губах повисла кривая ухмылка. Зброев, словно бы невзначай, отступил к двери, заслоняя широким телом проход.

– Почему это вру? – с чуть заметной сипотцой спросил Горлацкий. – Ничего я не вру. Рассказываю, как было. Зачем это мне врать?

– Поговори еще, – серьезно оборвал его Зброев. – Раз товарищ следователь утверждает, что врешь, – значит, врешь. Аркадий Николаевич просто так ничего не говорит.

– Убитой девушки действительно не было здесь в тот вечер, – спокойно сказал Волин, глядя себе под ноги. – Но кто-то из вас, а возможно, и все вы что-то видели. И мне очень хотелось бы услышать от тебя, что и во сколько.

– Ничего мы не видели, – с вызовом ответил Горлацкий. – Посидели и разошлись. А утром…

– Один из вас действительно выходил на улицу без нескольких минут двенадцать. – Волин потер веко. Жест был наигранно-ленивым, концентрированно-скучным. Зброев усмехнулся. – Я думаю, по нужде. Туалет здесь один, а приспичить может нескольким сразу. Так вот, когда этот некто выходил на улицу, трупа еще не было. Поэтому вы и решили придерживаться данного времени. Я прав? – Он прямо и жестко взглянул Горлацкому в глаза. – Скажи, я прав? Только не вздумай врать.

– Че-то вы говорите такое… Не понимаю я, – пробормотал парень, отводя взгляд.

– Сейчас поймешь. – Волин заговорил намеренно медленно: – Вы закрылись в одиннадцать, затем убрали зал, – не среди же объедков отмечать торжественную дату, сняли колонки и затащили стремянку в подсобку. Прибрались. Вы ведь прибрались?

– Ну? – Горлацкий смутился, отвел взгляд, из чего Волин сделал вывод, что он на верном пути.

– Сколько заняла у вас уборка? Минут пятнадцать?

– Это как минимум, – подал голос от дверей Зброев. Парень в смятении обернулся к нему. – А то и все двадцать, верно?

– Четверть часа, – промямлил Горлацкий.

– Четверть часа, – повторил Волин удовлетворенно. – По твоим показаниям, посиделки ваши дружеские закончились без десяти двенадцать…

– Раньше, – вновь подал голос майор, и Горлацкий был вынужден вновь повернуть голову. – Он сказал, без четверти.

– Допустим, без десяти, – махнул рукой Волин. – Итого, сидели вы минут тридцать – тридцать пять. Я правильно считаю?

– Ну, наверное… – Парень стушевался окончательно.

– Значит, правильно. А теперь давай посмотрим, сколько же вы съели-выпили? Ух ты! Что это? – в деланном удивлении всплеснул Волин руками и повертел головой, словно осматривал невидимый стол. – Что мы видим? Восемь пустых бутылок из-под водки по ноль семь литра каждая.

– Да еще семь литровых пакетов сока, – поддержал Зброев, понявший, куда клонит следователь. – Да тазик картошечки вареной с укропчиком.

– Да шесть кило шашлыка. А еще салатики, рыбка, колбаска, да то-се, которые «Вовчик натворил», – подхватил Волин. – И все за полчаса! Ну, Семен Петрович, горазды вы рубать, скажу я тебе.

– А чего? – с вызовом взглянул на него Горлацкий. – Ну и срубали. Свое ведь, не чужое.

– Да ели-то вы свое, – вздохнул Волин. – Только боюсь, что теперь придется тебе кушать чужое. Причем долго.

– Ага, – ухмыльнулся Зброев. – Годика два-три.

Майор откровенно блефовал, но откуда Горлацкому было это знать? Парень бледнел на глазах.

– Почему это? – насупился он.

– Ты, Семен Петрович, слышал когда-нибудь о статье триста седьмой УК Российской Федерации? Нет? Напрасно. Следовало бы поинтересоваться, прежде чем лапшу нам тут вешать. А статья эта, к твоему сведению, предусматривает уголовное наказание за лжесвидетельство. Плюс статья двести девяносто четвертая того же УК предусматривает уголовное наказание за воспрепятствование осуществлению правосудия в какой бы то ни было форме. Цитирую дословно: «В какой бы то ни было»! Смекаешь, Семен Петрович, к чему клоню? – Волин достал из кармана сигареты, неторопливо закурил. – Объясняю дальше. Цитирую ту же триста седьмую статью УК: «Лицо, добровольно заявившее о даче ложных показаний, освобождается от уголовной ответственности». Думай, Семен Петрович. Соображай. Тебе голова дана не только для того, чтобы в нее есть.

– Все равно не посадите, – не очень, впрочем, уверенно заявил Горлацкий.

– Ты прав, Сема. Аркадий Николаевич тебя не посадит, – посерьезнел Зброев. – Он у нас только особо сложными делами занимается, вроде преднамеренных убийств. Ты пойдешь по нашему ведомству. А вот я тебя посажу. Принципиально. Даю слово. Причем добьюсь, чтобы и тебе, и всей вашей разудалой гоп-компании впаяли по максимуму. Да, а перед тем как посадить, устрою следственный эксперимент на скорость поглощения продуктов питания. Водку с шашлыком не обещаю, а воду с ячневой кашей – вполне. И будете вы у меня, брат Сема, эту кашу жрать до тех пор, пока не начнете в названный тобой норматив укладываться, понял? Или пока ячка у вас из задницы не посыплется!

Сказано это было настолько серьезно и зло, что у «Семена Петровича» не возникло и тени сомнений в том, что из принципа Зброев способен отправить за решетку или укормить до смерти даже родную мать.

– Да ладно, ну че так сразу-то, – пробормотал Горлацкий. – Просто не хотелось ребят подводить…

– В чем подводить, Семен Петрович? – спросил Волин. Из его уст это «Семен Петрович» звучало не насмешнически, а вполне уважительно. – В чем ты не хотел их подводить?

– Ну, чтобы ваши их не дергали.

– Так, Семен Петрович, давай-ка по порядку. Расскажи нам, что вы видели. Только, – он предостерегающе поднял руку, – упаси тебя бог снова врать. Иначе, не ровен час, и правда придется ячку с водой кушать. Теперь рассказывай.

– Знач, так. – Парень старательно наморщил лоб, отчего бобрик встал дыбом. – Ночью, где-то без пяти двенадцать, Пашка Дольский пошел на улицу. Пос… То есть отлить.

– Постой-ка, Сема. Дольский – это прозвище или фамилия? – быстро поинтересовался Зброев.

– Фамилия, – пояснил тот. – Туалет-то занят был, ну, он на улицу и побежал. Случается у нас такое. Вот. Вышел, значит, а через пару секунд заходит обратно, говорит, мол, прямо за кафе какой-то мужик бабу… то есть ну, женщину какую-то того самого… В смысле, ну…

– Понятно, понятно, – кивнул Волин. – Он что, с этим мужчиной лицом к лицу столкнулся?

– Нет, тот на коленках стоял, спиной к углу. И наверное, Пашку он не слышал, потому что музыка громко играла и иллюминация мигала. Так что мужик этот Пашку не заметил.

– И что?

– Ну что? – Горлацкий хмыкнул. – Было бы дело днем, выгнали бы, ясный перец, да еще пачек бы накидали. В воспитательных целях. А так решили шум не поднимать. И не мешали они никому. Потом, пара минут прошла, Вовчик – повар наш – в окно выглянул и говорит, о, говорит, мужик идет какой-то. Мы посекали… в смысле в окно-то глянули, а Пашка и говорит: мол, это он. Ну, тот самый.

– Как он выглядел? – спросил Волин.

– Кто? Мужик-то этот?

– Мужик, Семен Петрович, мужик.

– Ну, как… Обычно выглядел. Пальто на нем, длинное такое, цвет такой… то ли коричневый, то ли болотный. Хорошее пальто, так? Брюки вроде, – неуверенно продолжил парень. – Не, точно не вспомню. Мы-то когда выглянули, он, ну, мужик этот, уже у ворот был.

– А вам не пришло в голову, с чего бы хорошо одетый мужчина занимается ЭТИМ за будкой, в грязи, а не дома, на уютном диванчике? – быстро спросил Зброев.

– Не, ну мы все уже приняли хорошо, – оправдывающимся тоном объяснил Горлацкий. – Посидели еще часок-другой, выпили, тут Вовчик и спрашивает, а баба-то, грит, где? Ну, та, которую он… Мол, куда делась-то? Вышли посмотреть, а она лежит, прямо за кафе. Готовая. Мы хотели сразу в милицию позвонить, а Пашка… Дольский, значит, и давай орать: мол, совсем охренели? Менты… в смысле милиция приедет, нас же первых за хобот и возьмет. Скажут, что это мы ее. Типа, мен… лиция всегда все вешает на тех, кто под рукой окажется.

– Это Паша Дольский так сказал? – недобро прищурился Зброев, и Волин понял, что у незнакомого ему Паши, по всей видимости, наклюнулись большие неприятности.

– Ну да, – с готовностью кивнул Горлацкий. – Вот мы и решили разойтись, а утром прийти как ни в чем не бывало. Если эту телку кто-то раньше найдет – хорошо. А нет – вызовем… вас то есть, и скажем, мол, только что нашли. Вот так, короче, дело было.

– Шел он быстро?

– Кто? – автоматически переспросил Горлацкий, но тут же спохватился: – А-а-а, вы про мужика этого? Не, не быстро. Нормально шел.

– Нормально – это как?

– Обычно шел. Спокойно. Поэтому мы ничего сразу-то и не заподозрили. Если бы он бежал, другое дело. Тогда бы, конечно, вышли посмотреть, чего это он бежит. Глядишь, еще и догнали бы. А тут… Кто же знал, что он телку эту… то есть женщину, мочканет.

– Роста какого он был? – спросил Волин, чувствуя в глубине души досаду на несообразительность этих «принявших» пацанов. Были бы посообразительнее и повнимательнее, глядишь, и не пришлось бы сейчас Волину законный отпуск откладывать. Пальто – не примета. Сейчас ты в пальто, а через пять секунд снял, кинул в мусорный бак – и пиши пропало. – Рост-то хоть заметили?

– Такой… может, вас чуть повыше.

Скобцов и был сантиметров на семь выше Волина.

– Пальто длинное?

– Ниже колен. Примерно вот такое, – Горлацкий провел ладонью по икрам.

– Ясно. А за будкой, ты сказал, он стоял на коленях?

– Вообще-то это не я сказал, а Пашка Дольский. Я сам не видел.

– Не важно. Главное, что убийца стоял на коленях.

– Тогда этот парень должен был перепачкаться кровью до самых ушей, – заметил Зброев.

– Правильно, – кивнул Волин. – А ушел он спокойно. Не слишком похоже на обычного «бытовика», не находишь, Федор Палыч? Те если и не бегут с места преступления, то уходят очень быстро. Подсознательно. А если уж кровью перепачкаются, так и вовсе беда.

– Полагаешь, психопат? – прищурился майор.

– Точно, Федор Палыч. Это тебе не симуляция после ареста. Тут риск такой, что мало не покажется. Тем более что не мог он знать, когда пацаны эти в окно выглянут. Ну и записка. – Волин докурил сигарету, приоткрыл дверь и щелчком выбросил окурок в щель. – Отправлю-ка я Русницкого, пусть снимает показания со всех этих орлов, гулявших на дне рождения, и особенно тщательно с Дольского.

– Знаешь, Николаич, – плотоядно усмехнулся Зброев. – Я подумал, чего тебе зря Русницкого отдела отрывать? У тебя и так небось работы невпроворот. Давай-ка я отряжу пару своих оперов, они этим займутся. Не беспокойся, все чин по чину сделают. Не первый год замужем. И тебе хлопот меньше. А с Дольского я сам показания сниму. Можешь быть уверен, он у меня все вспомнит.

Волин улыбнулся. Предложение Зброева было своевременным. Действительно, вся его группа состоит из него да Русницкого. И работы, как справедливо заметил майор, у них и без того хватает. Впрочем…

– А у твоих, Федор Палыч, оперов что, работы мало?

– Почему? – весело развел руками Зброев. – И у нас работы хватает. Да только чего не сделаешь для хорошего человека.

– Смотри, я ведь не откажусь.

– Вот и отлично. – Зброев коротко засмеялся, поманил пальцем администратора, а когда тот подошел, приказал категорично: – Слушай внимательно, дружище. Давай-ка закрывай свою богадельню, так? И покажи мне, где у вас телефон. – Администратор вздохнул тяжело, стрельнул в Горлацкого испепеляющим взглядом. – Да, и еще вот что. Собери-ка всех сотрудников, которые в этих ночных посиделках участвовали, понял?

– Понял, – уныло кивнул администратор.

– Вот так. А если у кого выходной – позвони, пусть мухой летят сюда. И ежели через час кого не будет, я сильно осерчаю. Пошлю наряд. Дошло?

– Еще бы не дойти, – тот мотнул головой. – Пойдемте. Телефон в моем кабинете.

– А, вспомнил! – вдруг воскликнул за их спинами Горлацкий. – Не скажу точно, но, по-моему, этот мужик, ну, убийца, к ларьку подходил. К тому, что прямо за воротами.

Волин подошел к окну, отдернул занавеску. Ларька он не увидел. Его загораживал здоровенный щит-афиша Театра Моссовета.

– Откуда ты знаешь, что убийца подходил к ларьку? – спросил Волин, не оборачиваясь.

– А вы приглядитесь. Под щитом же ноги видны.

* * *

Продавец задумчиво потер щетинистый острый подбородок, затем неторопливо щелкнул зажигалкой и, рассеянно раскуривая сигарету, кивнул:

– Был такой, точно. Где-то в начале первого подходил. В пальто горчичного цвета, да? Был. Помню.

– Та-ак. – Волин пожевал губами. – А почему сразу не сказали? Когда наши сотрудники показания снимали?

Продавец усмехнулся:

– Так у меня в то утро сменщик не явился. Закирял, зараза. Я его полтора часа лишних прождал. Потом хозяин подъехал, злой, как черт. Поезжай, говорит, домой, отдохни, а часикам к двум обратно. Я еще спросил: может, мне к вашим подойти, рассказать, что ночью-то видел? А хозяин отвечает: ну, на фиг. Еще полезут в будку, то, се. Потом, глядишь, проверки пойдут, тра-та-та. Одним словом, хлопот не оберешься. Мне-то с ним ссориться, сами понимаете, не с руки. Он мне платит, не я ему. А с работой сейчас тяжко.

Волин только вздохнул. Вот так оно и бывает, подумал он. Знают и молчат, потому что «хлопот не оберешься».

– Ладно, с этим потом разберемся. Пока расскажите мне про мужчину. И постарайтесь припомнить все подробности. Это очень важно.

– Да мужчина-то как мужчина. Обычный, каких много, – неопределенно качнул головой продавец. – Я бы его, может, и не запомнил вовсе, но ночью народу немного, а у этого рука в крови была да рукав у пальто, – продолжал вещать щетинистый, щурясь от лезущего в глаза табачного дыма. – Я еще спросил: «Случилось чего, браток? Может, помощь нужна?» А он засмеялся так странно и говорит: «Поздно. Раньше надо было помогать». Ладно, думаю. Наше дело предложить. Потом он купил двухлитровую бутылку «Веры» и пачку «Мальборо-лайт». Кинул полтинник. Пока я сдачу-то отсчитывал, он бутылку открыл и руки вымыл. Газировкой. И на пальто полил. И даже на пиджак, по-моему.

– Как он выглядел? – спросил Волин, доставая из кейса неизменного «колдуна».

– Как… Да обычно выглядел. – Продавец стряхнул пепел в свернутый из тетрадного листа кулек, подумал и снова потер подбородок. Затем повернулся, взял с полки бутылку «Спрайта», свернул ей «шею» и протянул Волину: – Не желаете?

– Нет, спасибо, – ответил тот.

– Как хотите. Наше дело предложить. – Глотнул из горлышка. – Значит, высокий, повыше вас будет. Одет стильно. Костюм темный, рубашка белая, галстучек в полоску и, знаете, с крапинкой такой поверх полосок. Про пальто я вроде говорил уже?

– Говорили, – подтвердил Волин, торопливо строча в «колдуне».

– Во-от. – Продавец снова хлебнул из бутылки, поболтал лимонад во рту, проглотил, бормотнул: – Не дай себе засохнуть. Значит, руки у него такие… Ухоженные, одним словом. Белые. Явно парень не из пролетариев.

– Приметы какие-нибудь особые? – спросил Волин. – Шрамы, татуировки, может быть, следы от ожогов.

– Нет. – Продавец сделал еще глоток. – Ничего такого не заметил. Но то, что он деловой, это я вам точно говорю.

– С чего вы взяли?

– Так «лопатник»… в смысле бумажник, у него был «заряжен» конкретно. Толщиной с Большую Советскую Энциклопедию. И потом, у меня на людей глаз – алмаз.

– Портрет по фотороботу сможете составить?

– Нет, чего не могу, того не могу, уж извините. Я же лица его не видел. У меня товар все стекло загораживает. А он к окошку не наклонялся. Порода не та. – Продавец перевернул бутылку, выливая остатки лимонада в рот. – Рубашка у него хорошая, дорогая, и манжеты не застиранные. Что еще? Перстней вроде не было. А вот запонки были! Точно! Хорошие запонки, золотые.