Текст книги "Идеальное преступление"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Андрей забрался за руль «Нюськи», запустил двигатель. До Москвы-реки тут всего три минуты езды. Главное – не попасться гаишникам. По Гамалеи было бы ближе и быстрее, но там пункт охраны порядка. Лучше не рисковать. По Рогова будет безопаснее. А потом свернем на Живописную.

Поездка прошла гладко. Через пять минут «Нюська» катилась по песчаной насыпи к черной, лениво плещущейся воде. Загнав «девятку» в куцые кусты, Андрей выбрался из машины. Время приближалось к двум часам ночи.

Он открыл багажник, подхватил тело. Труп оказался на удивление тяжелым. Тащить его по горкам-склонам триста метров до пляжа казалось перспективой малозаманчивой, однако ничего не оставалось. Кряхтя и отчаянно шатаясь, Андрей побрел в сторону пляжа. Несколько раз приходилось останавливаться и опускать тело на землю. Бунтовал желудок. Переход, занимавший обычно не более десяти минут даже прогулочным шагом, отнял почти три четверти часа.

Наконец впереди замаячила светлая полоса песка и «слоновий» лоб Лысой горы. Андрей с невыразимым облегчением опустил труп, упал на спину. Сразу приниматься за яму не было сил. Тяжело дыша, он лежал и смотрел в небо. Над пляжем проползла машина. Андрей перевернулся на живот, вздохнул, поднялся на колени и принялся копать.

Пот катил с него градом. Довольно скоро вокруг ногтей образовались саднящие заусенцы. Не обращая на них внимания, матерясь сквозь зубы, Андрей копал, копал, копал как заведенный. Останавливался он только для того, чтобы откинуть со лба мокрые волосы.

Рытье песчаной могилы отняло около часа. Было почти три, когда вверху послышалось знакомое урчание. Андрей оторвался от работы и поднял голову. Зловещие очертания черного «Ленд-Крузера» отчетливо вырисовывались на фоне светлой стены.

Андрей застыл. Джип медленно свернул с дороги, одолел обочину и подполз к откосу. Ярко-белый свет фар залил пляж. Андрей почувствовал себя абсолютно беззащитным. Здесь он был как на ладони. И, главное, тело… Мертвая девушка была хорошо видна сверху. Джип несколько раз взревел двигателем, однако не сдвинулся с места. Андрей смотрел на иномарку, а она, казалось, наблюдала за ним глазницами фар. Прошла минута, вторая. Ожидание становилось невыносимым. Андрей медленно приподнялся. «Ленд-Крузер» рыкнул в очередной раз. Андрей выпрямился во весь рост и опрометью метнулся к кустам. Темнота, полтора часа назад казавшаяся ему злейшим врагом, неожиданно стала лучшим другом, спасителем. Андрей вломился в заросли, опустился на корточки, оглянулся. Джип по-прежнему стоял на месте, освещая пляж. Прошло несколько минут. Мертвая блондинка явно не собиралась оставлять его в покое. Андрей уже начал подумывать, а не предпринять ли ему обходной маневр и не попытаться ли прищучить призрака. Он уже наметил маршрут – через кусты, вдоль забора лодочной станции, там деревья густые, можно подкрасться к дороге незамеченным, а дальше рывок, и он у «Ленд-Крузера», – когда вдалеке завыла сирена. Зашлась тонким пронзительным визгом, захлебнулась и сошла на бас. И все снова. Милиция. «Ленд-Крузер» погасил фары, сдал назад и резво укатил.

Андрей подумал было затащить труп в кусты, но времени на это не оставалось. Надо было уносить ноги. Воспользовавшись не затухавшим ни на секунду воем, Андрей побежал, не разбирая дороги, выдерживая только направление. Первым делом милиция отправит пару человек за ним вдогонку. Песок-то у могилы совсем свежий. А рядом его, Андрея, следы.

Ломая кустарник, он вывалился на взгорок в десяти шагах от «Нюськи». Справа шумел поток, над которым клубился пар, частично скрывающий «девятку» от любопытных взглядов с Живописной.

Андрей торопливо забрался за руль, повернул ключ в замке зажигания. Ехать неторопливо, спокойно, не дергать. Выезд будет сложным. Фары включать нельзя, милиция, конечно, сразу обратит внимание на свет. Учитывая же страшную находку на пляже, они обязательно попытаются задержать автомашину, выезжающую со стороны реки. Но и выезжать без света довольно опасно. Во-первых, можно ненароком скатиться в парящий поток, а уж оттуда не выбраться – это факт. «Нюську» придется бросать. А обнаружив машину, милиция быстро установит и личность владельца. Во-вторых, если какой-нибудь особо зоркий страж порядка заметит машину без света, тогда не отвертишься. Никакие отговорки не помогут. В то же время не следовало забывать о погоне. Берег от пляжа до потока узкий. Спрятаться беглецу негде.

Андрей нажал на газ. «Нюська» поползла вверх по склону. Казалось, надсадное рычание ее двигателя разбудит жителей всех соседних кварталов. Позади, за кустами, замелькал свет фонаря. Он судорожно дергался из стороны в сторону. Милиционеры услышали шум. Таиться дальше не имело смысла. Андрей нажал на газ. «Нюська» вползла на горку, постепенно набирая скорость. Подъем «девятка» закончила вполне прилично. Андрей сразу же воткнул вторую передачу. На ходу посмотрел влево. Напротив пляжа разворачивалась милицейская «пятерка». Слава богу, не муниципальный патруль ДПС, подумал Андрей. «Нюська» у них, конечно, «девочка» ухоженная, но против иномарки ей не потянуть.

«Девятка» одолела без малого половину улицы Рогова, когда огни «пятерки», подкрепленные синими маячками, только осветили перекресток. Хорошо, что Андрей знал родные места. Милиция, разумеется, тоже знала, да только он-то убегал, а им приходилось догонять.

Андрей свернул во двор длинной белой высотки, пролетел вдоль дома и принял влево, к приземистой одноэтажке овощного магазина. Вместо того чтобы удирать сломя голову, заглушил двигатель у грузовых ворот магазина. Нет, он не собирался закрывать машину, идти домой и заявлять об угоне. Это все равно что самому написать явку с повинной. В милиции, понятное дело, его встретили бы с распростертыми объятиями. Если уж «Нюську» найдут, станет отбрехиваться. А если нет… На нет и суда нет, как гласит мудрая поговорка.

Андрей разложил сиденье, откинулся, заложив руки за голову. Если что, можно сказать, что поцапался с женой и ушел спать на улицу. И это будет почти правдой. Почти. Андрей закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.

Это может показаться странным, но уснул он почти мгновенно. Сказывалось напряжение прожитого дня. Когда же он открыл глаза, на улице было светло.

25 Октября. Ночь. Волин

Волин нажал клавишу «стоп». Шорох лентопротяжного механизма сменился тишиной. Волин взял со стола сигареты, закурил, разложил перед собой папку с делом. Прослушав часть показаний Скобцова, он лишний раз убедился в справедливости слов Чернозерского. Тот, кто придумал всю эту затею, – гений. Рассказ Скобцова выстраивался так, что не давал следствию никаких зацепок. Он с равной степенью вероятности мог оказаться как правдой, так и ложью. И никаких свидетелей. Ничего. Волин затянулся, полистал бумаги, отыскивая заключение экспертов по окурку. Есть сальные выделения потовых желез, но идентификации они не поддаются. С анализом слюны то же самое. Значит, убийца раньше в милицию не попадал. Насчет слюны вопрос спорный, а анализ выделений потовых желез – штука довольно распространенная. Хотя, конечно, существует вероятность, что в «прошлый» раз его просто не сделали. Допустим, если убийца сразу признал свою вину. Назначена экспертиза слюны и потовых выделений Скобцова. Постановление выписал старший следователь прокуратуры А. А. Борисов. А заключение так и не было получено. Очевидно, эксперт отправил его в горпрокуратуру. Ладно, с этим завтра разберемся. Что насчет орудия убийства? Характер ран во всех семи случаях идентичен… ну, это понятно. Длина, ширина, глубина, края ран, сопутствующие повреждения. Тоже понятно. Ага, вот. Протокол обыска в квартире Скобцова. Во время обыска изъят нож… Та-ак. У основания лезвия клеймо фирмы «Секи». Между рукояткой ножа и лезвием отчетливо видны бурые подтеки, внешне напоминающие кровь. Возможно, лезвие протирали от крови, но не слишком тщательно. А заключение экспертов уже есть? Есть. Нож фирмы «Спайдер-ко», США. Лезвие «Секи», произведено в Японии. Вольфрамо-карбидная режущая кромка. Функциональное предназначение – стропорез. Острый, должно быть, нож. Между рукояткой и лезвием подтеки свернувшейся крови. Группа идентична группе Вихревой Светланы Леонидовны: третья, резус-фактор положительный. Редкая, надо заметить, кровь была у девушки. А у Скобцова? Вторая группа, резус отрицательный. На рукоятке ножа обнаружены сальные выделения потовых желез. Результатов экспертизы пока нет, но Волин ни на секунду не усомнился в том, что на ноже и на окурке пот Скобцова. Вот такие пироги, братцы. Волин захлопнул папку. Надо бы дослушать кассету до конца, но он ведь собирался позвонить насчет авиарейса. Потом поздно будет.

Волин взял со стола телефон, водрузил поверх дела, принялся набирать номер. Дозваниваться пришлось долго. От бесконечной рекламы и казенного «ждите ответа» его даже начало подташнивать. Кстати, Люська сама могла бы позвонить из гостиницы. Или телеграмму отправить. Знает ведь, что он волнуется. Назло не позвонит. Мстит. М-да. Мстящая женщина по разрушительному потенциалу сравнима разве что с ядерной бомбой. Наконец ответили.

– Девушка, рейс… где это… – Волин полистал «колдун», назвал номер, – уже приземлился? Приземлился? Слава богу. Долетели без происшествий? Ну и отлично. Спасибо.

Повесил трубку, вздохнул. Прилетели, значит. Нет, обида обидой, но позвонить все-таки можно было. Отставил телефон в сторону, вновь взялся за дело. Открыл, отыскал нужный протокол. Действительно, шестой труп обнаружен на пляже в районе Строгинского моста, напротив дома номер сорок шесть по улице Живописной. Рядом с трупом свежая яма длиной около двух метров и глубиной около сорока сантиметров. М-да. Отрыть такую яму в песке – это надо постараться. Мужские следы. Потерпевшая убита не на пляже. Место убийства установить не удалось. И скорее всего не удастся. Картина полностью совпадаете показаниями Скобцова. Стоп! А это что такое?

Парень, позвонивший в милицию, сказал, что они с девушкой прогуливались вдоль Москвы-реки и случайно заметили на пляже человека, роющего яму. Факт, сам по себе удивления не вызывающий. Ну, гуляли себе парень с девушкой ночью – на здоровье. Странно другое. Теоретически пара могла забрести в район пляжа и откуда-нибудь издалека, но, согласитесь, трудно представить себе юношу с девушкой, которые потащились в три часа ночи через пол-Москвы, лишь бы полюбоваться природой именно в районе улицы Живописной. Участковый и оперативники следственной бригады рассуждали так же. Они подняли на ноги половину личного состава ОВД «Щукино», «Хорошево» и «Строгино», прочесали все дворы и опросили молодых людей в возрасте от четырнадцати до двадцати восьми лет, живущих в относительной близости от злополучного пляжа. Мероприятие вполне оправданное, учитывая, что искали единственных свидетелей по делу о серийном убийце. И что бы вы думали? Никто в ту ночь не гулял и в милицию, соответственно, не звонил. Побоялись сознаться? А в милицию позвонить не побоялись? Да и чего, собственно, им бояться? Речь-то шла не о разборке с участием местной братвы, а о «серийнике». Тут дружки на «мерсах» не приедут.

Далее, звонили не на «02», а непосредственно в отделение. Что тоже вызывает ряд вопросов. Если юноша и девушка не местные, то откуда знают телефон отделения? А хотя бы и местные. Останови любого прохожего на улице, спроси номер дежурной части районного ОВД – ни за что не назовет. В лучшем случае номер участкового дома имеется.

Ну и наконец, звонивший скрылся. Даже не вышел встретить патрульную машину. И адрес как точно описал. Напротив дома номер сорок шесть. Несколько странно для прогуливающейся молодежи.

Возможно, это просто цепочка совпадений. Возможно, юноша и девушка действительно гуляли и заметили на пляже человека, рывшего могилу. Возможно, они испугались назвать имена. Но ведь возможно и другое. Например, звонок в отделение, а не дежурному по городу мог преследовать совершенно четкую практическую цель: не оставлять свидетельств. В отделениях не стоит засекающая и записывающая аппаратура. Таким образом, телефонный номер звонившего и его голос остались неизвестными.

Радостно и длинно затрезвонил телефон. Междугородная. Волин автоматически посмотрел на часы. Час с гаком. Неужто у Люськи посреди ночи совесть проснулась?

– Алло?

– Па-ап? – Катька. Хорошо, что позвонила. А Люська, видать, никак не может простить обиду. – Алло, пап! Это ты?

– Да, Кать. Я.

– В общем, у нас все в порядке.

– Да я знаю. Звонил уже в аэропорт, интересовался. Как долетели?

– Ой, упасть – не встать. Сперва на семь часов рейс задержали. Народу в аэропорту – ужас. Жарко, дышать нечем. Сначала стояли, потом мама не выдержала, сели прямо на сумки, представляешь?

– С трудом.

Волин и правда представлял с трудом. Будь он в аэропорту, наверняка не удержался бы, устроил скандал.

– Потом еще полтора часа приземлиться не могли. Представляешь? Должны были два часа лететь, а вышло три с половиной. Что-то у них там случилось. С колесами, по-моему.

– С шасси, – поправил Волин, улыбаясь. – У самолета не колеса, а шасси.

– Да ну, пап. Какая разница? Колеса, шасси.

– И правда, никакой, – согласился Волин. – Но приземлились-то нормально?

– Ничего. Трясло только. А вообще ничего.

– Ты из санатория?

– Нет. Из гостиницы. Мы еще час багажа ждали, потом минут сорок в очереди стояли, чтобы номер взять.

– Номер-то хоть хороший достался?

– Ничего. Жить можно.

– Что, плохой, что ли?

– Нормальный. Да мы сюда только на ночь. Завтра в санаторий переберемся. У аэропорта такси мало было. Их сразу расхватали все, вот и пришлось в гостиницу ехать. Хорошо, старикан один подвез, а то пришлось бы пешком плюхать.

– А мама где?

– В душе. Она, по-моему, все еще на тебя сердится. – Возникла неловкая пауза. – Пап, я побегу, ладно?

– Куда?

– Ну, тут… мама из душа выходит.

– Понятно. Беги.

– Пока, пап.

– Пока.

В трубке запищали короткие гудки. Ну да, подумал Волин. Скорее всего Люська и не собиралась звонить. Таскает свои обиды на плечах, как рюкзак. Гнется, а не бросает. Типично женская психология. Обиженная, но гордая. И ладно. Пусть таскает, коли охота. Хорошо, Катька позвонила. А эта девица из справочной: «Долетели без происшествий». Ничего себе. А что шасси не выпускалось – это за происшествие теперь не считается? Полтора часа лишних в небе болтались, как пузырь братьев Монгольфье. Не грохнулся, и слава богу, так, что ли, получается?

Волин вновь открыл папку, но мысли все крутились вокруг самолета и неисправных шасси. Заноза беспокойства впилась в мозг, тревожила. Волин полистал страницы, просмотрел фотографии убитых девушек, протоколы. Он никак не мог сосредоточиться. О чем они говорили с Катькой?

О шасси? А при чем здесь шасси? Колеса? Приземлиться? Неисправность самолета? Сознание упрямо подталкивало его в спину, к тени, в которой скрывалась не успевшая еще оформиться в мысли тревога.

Что? Гостиница? Задержка в полтора часа? Семь часов в аэропорту? Все не то. Мусор, шелуха. Но в ней было зерно важного. Необходимо лишь отыскать его в груде слов. Что? Волин отложил папку, прикрыл глаза ладонью. Так легче думалось. О чем говорила Катька? Почему-то крутилось в голове назойливое «мама в душе». Он даже слышал отвлекающий шум воды. Татьяна Скобцова тоже ходила в душ, прежде чем найти чулок… Тьфу. Забудь о них. Цепочка выстроилась вдруг и сразу. Сама собой. Волину даже не пришлось напрягаться. Душ – душа – рай. А может быть, это касается религии? Секты какой-нибудь? В двух записках упоминается рай и райский сад. Кстати, и способ убийства – чулок, нож, перерезанное горло – наводит на мысль о религиозном обряде. У всех семи жертв на горле ножевой разрез и чулок. Почему и то и другое? Надо бы завтра отыскать какого-нибудь специалиста по вопросам религии. А заодно проверить по карте места обнаружения трупов. Вполне возможно, они выбраны не случайно. Скажем, жертвоприношение в определенных «культовых» точках, являющихся вершинами мистического знака или узора. Вполне возможно, вполне возможно.

Волин выдохнул. Странно, что мысль о секте сразу не пришла ему в голову. Это же так очевидно. У него даже настроение поднялось. Волин посмотрел на часы. Половина третьего. Жаль, что мы не живем по Стругацким и понедельник не начинается в субботу. Вот сейчас бы работать, работать, работать, запала хватит на десятерых. Ей-богу, он, Волин, ощущал себя пороховой бочкой. Такой запас энергии бурлил в груди. А вместо работы придется идти спать, хотя как раз спать-то и не хочется совсем.

Он протянул руку, нажал клавишу «пуск» на магнитофоне. Голос Скобцова, оборванный на середине фразы, выплеснулся в кухню и быстро заполнил ее до самого потолка.

20 Октября. Утро. Скобцов

Первым делом следовало заехать домой и привести себя в порядок после сумасшедшей ночи. Что Андрей и сделал. Через пять минут он остановил машину за рядом ракушек и, выбравшись из салона, закрыл дверь, поставив «Нюську» на сигнализацию. Краем глаза заметил колыхнувшуюся на третьем этаже занавеску. Анна Михайловна «вышла на охоту». Андрей опустил взгляд. М-да, соседушка получит богатую пищу для размышлений. Он был грязен. И не просто грязен, а ужасающе грязен. Вчерашнее падение, возня с трупом и рытье могилы не прошли для него бесследно. Щетина на щеках? Провел ладонью. Щетина что надо. Вкупе с широким и плоским, как подушка, носом, затекшими глазами и сине-фиолетово-желтой физиономией впечатление, должно быть, складывалось диковатое.

Андрей вошел в подъезд, прыгая через две ступеньки, взлетел на второй этаж. Заметил тень от окна между вторым и третьим этажами. Остановился, сделал шаг к соседней квартире, одновременно поворачивая голову. Соседка-чекистка куковала на лестничной площадке, прислушиваясь к происходящему внизу. Седая, в сером байковом халате и тапочках, она была похожа на огромную, пропахшую нафталином и предательством крысу.

– Здрасть, Ан’Михална. Никак опять в магазинчик собрались сбегать? – со злой насмешкой спросил Андрей.

– Мусор вот хочу вынести. – Старушка подняла морщинистой рукой полупустое ведро. Поняв, что ее присутствие обнаружено, Анна Михайловна поспешила подобраться поближе. – А что это у вас с лицом, Андрюша?

– С лицом-то? – Он вложил ключ в замочную скважину. – А это я. Ан’Михална, осуществлял защиту отечественного производителя от засилья мировой буржуазии в лице импортных автотранспортных средств.

Старушка ничего не поняла. Однако на нее, воспитанную в духе верности идеалам Ленина – Сталина, слова о защите чего-то отечественного от мировой буржуазии произвели колоссальное впечатление. Она посмотрела на Андрея с нескрываемым уважением.

– Вот так, Ан’Михална, – добавил Андрей, входя в квартиру. – Такая уж у нас, бойцов невидимого фронта, нелегкая доля. Все время по роже получаем, – и захлопнул дверь.

Соседка помаялась на площадке, а затем поплелась к себе. Андрей же отправился прямиком в ванную. Первым делом он помыл туфли. Песка налипло – полтонны на каждом. Затем принял душ, побрился, сменил сорочку и костюм.

Взглянул на себя в зеркало. Ничего. Очки темненькие нацепит – и вполне. Так и сделал, взял с полочки в прихожей зеркальные очки, отданные ему вчера Светланой, водрузил на нос. Подхватил сотовый, сунул в карман и вышел из квартиры.

«Нюська» была на месте. Андрей сел за руль. Путь до универсама отнял у него не больше десяти минут. Оставив «девятку» на стоянке, он вошел в шумный холл магазина. Приемный пункт химчистки располагался в дальнем конце фойе, между павильонами, торгующими фармацевтикой и сотовыми телефонами. Андрей прошел мимо длинного ряда касс, пестрящих сладостями и жвачкой, как новогодняя елка мишурой. Небольшие очереди, пиликающие компьютерные терминалы, сухой треск кассовых аппаратов, дразнящихся белыми языками бумажной ленты. Под потолком покачивалась негромкая музыка. Андрей прошагал мимо лотка, торгующего видео– и аудиопродукцией, мимо закутка туристического агентства, внушительной сейфообразной кабины обменки, остановился у павильончика с зеленой надписью «Диана» над стеклянной дверью. Смазливенькая приемщица скучала, сидя на высоком табурете и подперев подбородок тонкой ладошкой.

– Доброе утро, – сухо поздоровался Андрей.

При виде его приемщица расплылась в такой приветливой улыбке, что он едва не упал. То ли медведь в лесу сдох, то ли наш сервис переживал второе рождение.

– Приве-ет, – протянула девушка, сползая с табурета.

От этого фамильярного «привета» Андрей чуть не упал второй раз. Девица наклонилась так, что и без того тугой халат натянулся еще сильнее, подчеркивая вполне приличные, надо заметить, формы.

– Мне тут позвонили… – начал было Андрей, но приемщица перебила, обворожительно улыбаясь:

– Звонили, звонили. Я тебе звонила.

– А мы что, уже выпили на брудершафт?

Если улыбку и «привет» еще как-то можно было объяснить, то «тебе» не лезло ни в какие ворота.

– А ты, конечно, не помнишь?

– Слушайте, почему вы говорите мне «ты»? Я не… – Он не успел закончить фразу.

Девица засмеялась:

– Ну ты даешь.

– В смысле?

– Ты же сам предложил.

– Я?

– Ну.

– Когда?

– Позавчера вечером, забыл уже, что ли?

– Я ничего вам не предлагал.

– Ну, конечно. Ты еще скажи, что в «Метлу» нас не возил.

– Я?

– Нет, я.

Андрей ошалело потряс головой:

– Не помню.

Улыбка девицы стала неуверенной. Она полезла в сумочку, висящую на крючке в углу, достала из нее изящное портмоне, извлекла из него белый прямоугольник.

– Это твое?

Андрей взглянул на протянутую приемщицей… визитную карточку. Его визитную карточку.

– Мое, – потерянно кивнул он.

– Ну?

– Чего ну-то? – окрысился Андрей от растерянности. – Не запрягла еще, чтобы нукать. Костюм я тебе сдавал?

Девица подобралась, глаза ее зло сузились.

– В следующий раз с квитанцией приходи, – резко ответила она и с грохотом опустила стекло.

– Эй, – Андрей постучал в него согнутыми пальцами. – Ну извини, извини. Я не хотел.

– Да пошел ты, – беззвучно ответила приемщица из-за стекла. Артикуляция была вполне отчетливой, фраза «читалась» без труда.

– Слышишь? – Андрей снова побарабанил костяшками в стекло. – Извини, говорю. Открой, мне надо у тебя спросить кое-что. – Девица отвернулась. – Ну, извини, слышишь? – Приемщица молчала. Твою мать. Вот чего ему не хватало для полного счастья: уламывать девицу, которую он видит первый раз в жизни. – Слышишь? Ну что, мне на колени встать, что ли?

Приемщица вздохнула тяжко, словно прощала ему долг в миллион долларов, повернулась, подняла стекло.

– Слава богу. – Андрей наклонился поближе к окошку. – Рассказывай.

– Что рассказывать-то?

– Все. С самого начала. Когда мы познакомились, где, при каких обстоятельствах. – Девица неуверенно улыбнулась, не зная, как реагировать на подобное требование. Воспринимать ли его как шутку или… – Рассказывай, – очень серьезно повторил Андрей, и улыбка сразу сползла с красивых губ приемщицы.

– Ну, ты принес костюм и пальто. Они все в крови были. Дал нам двести баксов.

– Вам? – повторил Андрей. – Кому это «вам»?

– Ну, мне и Вике. Мы тут с Викой были.

– Кто такая эта Вика?

– Напарница. Она мне как раз смену сдавала, когда ты пришел.

– Дальше?

– Ну, мы приняли у тебя вещи. Ты еще попросил не заполнять квитанцию.

– Почему?

– Откуда мне знать? – фыркнула девица. – Шмотки же в кровище были. Может, ты киллер какой-нибудь.

– Сдурела, что ли? Я в банке работаю.

– Ну да, ты так и сказал. И карточку нам свою дал. А потом пригласил поехать в «Метлу»… Ну, в «Метелицу». После закрытия. Подъехал к двенадцати.

– На чем?

– На машине.

– На какой?

– На своей. – Девица фыркнула вновь. – На вишневой «девятке». Ты ее называл еще так странно… Не помню. Не то «Дуськой», не то…

– «Нюськой», – мрачно сказал Андрей.

– Верно, – улыбнулась девица. – Ничего себе имечко для машины, да?

– Дальше, – отрубил Андрей.

– Ну, поехали в «Метлу», оттянулись классно. Часа в три ты кому-то позвонил, сказал, что тебе надо срочно куда-то уехать. Дал денег на тачку, записал наши телефоны, сказал, что позвонишь в течение дня. А если сам не позвонишь, чтобы я тебе позвонила вечером. Ну, вроде того, что ты квитанцию забыл. И номер сотового на карточке записал.

– Дай-ка сюда, – Андрей протянул руку.

– Что? – не поняла девица.

– Карточку дай.

– Зачем?

– Давай, тебе говорят.

Она пожала плечами, достала карточку из кармана халата. Андрей взял картонный прямоугольник, перевернул. Точно, номер его сотового. Записан его рукой. Он сунул карточку в нагрудный карман пиджака.

– В общем так, выписывай квитанцию на костюм и пальто. И больше мне не звони.

– Почему? – Девица как-то сразу сникла.

– Потому.

– Что, с Викулей закрутил? – Лицо приемщицы стало холодно-надменным.

Мало ему забот с женщинами своего круга, теперь еще _скакими-то овцами малолетними отношения выяснять.

– На фиг она мне нужна, твоя Викуля.

– Ну да, а кто ее вчера вечером в кабак приглашал?

Андрей усмехнулся жестко:

– Думаешь, мне в кабак больше не с кем пойти?

– А если есть с кем, зачем приглашал?

– Не был я вчера с твоей Викулей в кабаке.

– Да? А вот она мне звонила, говорила совсем другое. Стерва! – Последнее восклицание вырвалось у приемщицы под давлением эмоций. – Всегда самые лучшие куски под себя подгребает, сука.

– Успокойся. Врет твоя Викуля, – вскользь заметил Андрей. – Никуда я ее не возил. Ты лучше квитанцию выпиши. Я тороплюсь.

– Сейчас. – Девица начала заполнять квитанцию. – Ты правда ее не возил в кабак? – между делом спросила она.

– Правда. – Андрей оглянулся.

– Значит, «гонит», – удовлетворенно констатировала приемщица, не отрывая взгляда от квитанции. – И, кстати, она не натуральная блондинка. У нее волосы крашеные. А ты небось не заметил?

– Да мне плевать. Крашеная, натуральная, мне-то что?

– Ничего. Это я просто так сказала. К сведению.

Крашеная блондинка? Андрей вдруг почувствовал знакомый морозец, ползущий по спине.

– Опиши мне ее.

– Кого?

– Вику свою, – и едва не добавил: «Дура».

– Ростом примерно с меня. – Значит, сантиметра на два повыше, подумал Андрей. – Фигура ничего такая, мужики конкретно западают, но вообще-то пару килограммов ей бы сбросить не помешало. Она с тремя-четырьмя мужиками крутит одновременно, тугрики из них тянет, как пылесос.

– Ты мне внешность описывай, а не то, с кем она крутит.

– Я и говорю. Одевается в бутиках.

– Нос какой? Губы, овал лица.

– Нос конкретный.

– Ты на нормальном русском языке разговаривать умеешь? – зло спросил Андрей. – Или мне переводчика приглашать?

– Я и говорю на нормальном, – слегка растерялась девица. – Так все сейчас говорят.

– «Конкретный» – это какой? С горбинкой? Курносый? Прямой? Уточкой? Какой?

– С горбинкой. – Девица закончила заполнять квитанцию. – Губы как у меня. Мы даже одинаковой помадой пользуемся. От Диора. Овал такой… – Она попыталась изобразить руками овал Викиного лица, и Андрей вдруг со страхом понял, что приемщица описывает ему ту самую девицу, которую он пытался похоронить вчера на пляже. – Короче, не Мадонна. Не понимаю, чего мужики в ней находят?

Находили, мрачно подумал про себя Андрей, а вслух спросил:

– Фамилия ее?

– Вики?

– Вики, Вики! – уже не скрывая раздражения, рыкнул он.

– Новицкая.

– Номер телефона?

– Зачем тебе?

– Твою мать. – Андрей достал из кармана сотовый, протянул приемщице: – На, позвони ей.

– Зачем?

– Позвони и узнай, дома твоя подруга или нет? И если нет, спроси, куда она ушла и скоро ли будет. Поняла? Давай.

Приемщица послушно взяла трубку, набрала номер:

– Алло? Теть Маш, это Катя. – По голосу ни дать ни взять медовый леденец на палочке. – А Викуля дома? Нет? А когда будет? Не знаете? А ушла давно? Вчера днем? Нет, не знаю. Мы с ней не договаривались. Ага, я попозже позвоню. Нету ее, – заявила она, возвращая телефон. – Вчера еще куда-то смоталась, лахудра. Хоть бы о матери с отцом подумала.

– Спасибо. – Андрей забрал телефон, сунул в карман вместе с квитанцией, подумал, сказал: – Забудь о том, что мы знакомы. Я для тебя умер. Исчез, растворился. Если вдруг позвоню и буду настаивать на свидании – отказывайся наотрез, поняла?

– Почему? – встревожилась приемщица.

– Потому. Просто отказывайся, и все. А еще лучше – увольняйся с этой работы. Прямо сегодня.

– Зачем?

– Ты всегда задаешь так много вопросов?

– А что, нельзя?

– Пока.

Андрей повернулся и зашагал к выходу. На стоянке он забрался за руль, развернул квитанцию. Дата стоит вчерашняя. Ладно, разберемся. Прежде надо осмыслить ситуацию. Так или иначе, милиция установит личность убитой девушки, выяснит, где она работала, и заявится сюда задать пару вопросов подруге. Катя, не будь дура, покажет, что он был знаком с Викулей, приглашал их обеих в эту, черт бы ее, «Метлу». А уж когда Кате скажут, что Викулю нашли мертвой, она тут же сообщит, что он, Андрей, приглашал Викулю вечером в кабак. Что дальше? Алиби у него нет. С двенадцати ночи и до самого утра. Тут-то он и сядет. Очень даже просто. Если раньше не отыщет лже-Андрея. Сколько времени у него в запасе? Сутки? Двое? Может быть, чуть больше. Плохо не это. Плохо то, что он слабо представлял себе, в каком направлении двигаться.

Андрей поехал в банк. В любом случае первым делом ему надо разобраться с машиной-призраком. Благо, теперь у него есть ее номер. По дороге он заехал на «Белорусскую» и купил шикарный букет роз.

Оставив «Нюську» на стоянке перед банком, Андрей вошел в главный зал, с некоторой опаской поглядывая по сторонам. Никто не подбежал к нему и не стал сообщать, что ночью… какую еще мерзкую каверзу мог устроить таинственный двойник, оставалось только гадать. Нет. Охранники здоровались с ним как обычно. В их взглядах не сквозило удивление или заинтересованность. Стоящий у конторки операционистов ТриТэ улыбнулся, кивнул. Андрей на ходу изменил маршрут, подошел к начальнику службы безопасности:

– Доброе утро, Тимофей Тимурович.

– Доброе, Андрей Данилович.

– Я хочу, чтобы вы выяснили, кому принадлежит джип «Ленд-Крузер», черного цвета, регистрационный номер… – Андрей продиктовал номер.

– Хорошо, выясню, – пообещал ТриТэ.

– Спасибо. Я буду у себя. – Андрей собрался было отойти, когда начальник службы безопасности сказал негромко: – Красивый букет.

– Что? – Андрей обернулся. – Ах, вы о букете… Да, красивый.

– Это вашей жене?

– А кому еще я мог принести цветы?

– Не знаю. Кстати, Андрей Данилович, что вы делали сегодня ночью?

– Что? – Тот оторопел. – Повторите, что вы сказали?

– Я спросил, что вы делали сегодня ночью? – охотно повторил ТриТэ. Он продолжал улыбаться, но улыбка его стала странной. Пустой и жесткой. – И не кричите так.