Текст книги "Потолок одного героя (СИ)"

Автор книги: Иван Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

'Господин Шалудин…

Я спешу сообщить Вам, что множество переселенцев,уже нашли себе приют на гостеприимной суше гор. Залива. Вполне возможно, что их даже слишком много. Не знаю, к тому ли обращаюсь, но поскольку никого более достойного не знаю, я прошу Вас донести эту новость до Его Величества.

Ваш добрый друг, сэр Гонорат Мизен'.

Строчки эти я набросал в уме, так что теперь оставалось лишь перенести их на бумагу… «Ястреб!»

Наконец, мы повернули. После повернули снова и довольно долго ехали вдоль очень старого дощатого забора. Смотреть здесь было не на что, так что я очень скоро начал считать прорехи.

Заметил очевидный лаз.

«… под хвост».

Наконец, впереди опять показались дома. Двуколка сильно покачнулась. И ещё раз. Кучер натянул поводья. Мы остановились. Чуть привстал, я огляделся.

Определённо это была окраина, но по какой-то причине дома здесь стояли сплошь из кирпича. Все очень старые. Просто дома. Ни каких-то вывесок. Ни прохожего люда.

Единственное движенье: скрываясь за цветущими кустами бузины одинокий точильщик мерно высекал ярко-оранжевые искры. Прикрывал металл ладонью.

Прицокнув, кучер обратил моё вниманье на себя. Он усмехнулся как-то странно.

Я добавил ещё пару рогов, и мужчина тотчас же отвернулся. Он очень любезно пожелал «спокойной ночи». Мерно щёлкнув кнутом, заставил костистую кобылу побрести, сильно кивая головою.

Мостовая здесь была совершенно побита. Видны были следы от множества карет… Там виднелось что-то яркое, бордовое. Ладонью уперевшись о здоровое колено, я чуть присел – и подобрал. Это оказалась маковый цветок. Ещё не потускневшее, тёмное соцветье с чёрной сердцевиной.

Меня словно слегка знобило…И пух как будто летел на краю поля зренья.

Он набился в уши.

Странный человек. Худой и высокий, с очень толстой длинной шеей стоял за темнеющим кустом бузины. Просто стоял… и смотрел… На меня. Ни жестом и ни вздохом он не выдавал, чего он собственно хотел. Второй человек, по всему совершенно пьяный, спал у неизвестного в ногах.

Я попытался сверить адрес. Начал искать табличку. Но её не оказалось. Только широкий жест извёсткой на торце старого дома.

– Да сю*а тебе! С*да!

Пролетев над мостовой, голос сделался неверным и каким-то особенно вязким.

Субъект стоял. Смотрел всё так же. Вздрогнул внезапно, он поёжился. Глянул налево. И на меня.

Немного поразмыслив, я решил – упрятать конверт поглубже. Так. Просто на всякий случай. Подчёркнуто не обращая на неизвестного вниманье, я развернулся. И подошёл к двери.

На толстом, сколоченном давно и очень надёжно полотне были видны следы от башмаков.

Плечо моё слегка приподнялось.

«… под хвост».

Молоток был сорван. Чуть поколебавшись, я постучал. Немного подождал. И постучал ещё раз. За толстым, со следами старых царапин полотном не было заметно никакого движенья.

– Сильнее! Сильн*е *п-ей!.. Там, всё одно, не сл*ат…

Я не обратил вниманья.

Чуть поведя плечом, в последний раз ударил древесину. Не слишком громко. Просто чтобы убедить…

– ВЫ ЧТО⁈.. КА-КАЯ УТКА?…

Выкрик. А потом уже движенье. Дверь распахнулась. Выбритое до блеска, с совершенно чёрными бровями и белой макушкой, лицо замерло. Внезапно, оно стало вытягиваться глядя на меня. Поломанные уши чуть зашевелились.

– Вы прост…

– Я извиняюсь! – очень резко перебил старик.

И поза его начала напоминать позу лакея. Носок тонкой туфли ушёл вперёд.

… Не знаю почему, но движение это… Весь облик открывшего показался мне знакомым. Не глядя я нащупал в боковом кармане край поломанной печати.

Также не глядя я протянул письмо. Старик его взял. Некоторое время изучал. Наконец – разулыбался… Показал очень длинный ряд из мелких зубов.

– Тридцать вторая, – проконсультировал он. – Очень рад. Прямо очень, очень рад.

И резкое движенье. Если раньше я косился на правый его носок, то теперь был выставлен левый. Старик очень мелко захихикал.

– Я, простите…

– Сейчас-сейчас, – проговорил он, скоро.

Ключ не вынимался.

Из-за его спины из темноты помещенья донёсся какой-то шорох… А может быть мычанье… Я моргнул. Что-то очень, очень знакомое было в этом звуке… Однако мне никак не удавалось вспомнить.

Старик поставил глаза навыкат. Тонкие губы он вытянул уточкой.

– Я попрошу Вас обождать.

– … Ну конечно.

Дверь захлопнулась. По промасленным доскам зазвонила, забила проржавевшая полоска.

Я зделал шаг назад. А затем ещё один. С небольшого отдаленья я попытался разом окинуть весь фасад: самый обыкновенный дом. Очень старый. Весь в облупившейся извёстке и с «островками» зачерневших камней. Целым рядом заложенных окон на первом этаже, поверх которых уже зеленела роза. Она очень редко, но обворожительно цвела.

Ещё шаг назад.

Внезапно на плечо упала ладонь.

Я резко обернулся – и столкнулся взглядом с тощим странного вида человеком. С толстой шеей и выпирающем заросшим кадыком.

Я дёрнул подбородком:

– Вы стоите на моей ног…

– Как Вас зовут⁈

– …

Я ничего не знал об этом человеке, но он уже мне не нравился.

Скинув руку, я распрямился. Чуть приподнялся на носки. Окинул взглядом очень помятую фигуру. Заметил лоснящиеся локти и очень, очень засаленный воротничок.

«Контора. При солидном повышенье, но пока без швена в кошельке».

Я отступил на шаг:

– Ваш друг в порядке?

– Он мне не друг!

– Понятно.

Плечи незнакомца были чуть поджаты. А острый большой кадык его мелко дрожал. Не говоря ни слова я попытался отойти. Позади раздался стук засова…

– Я С НИМ! – оттолкнул меня неизвестный.

Он резко дёрнул. Взял меня под руку.

Старик приподнял совершенно чёрную бровь. Он тонкие губы вытянул трубкой. Осторожно прикрыл за собою дверь. Развернулся, и долго, очень долго возился с каким-то очень хитрым не местного производства замком.

– Господин… я прошу понять: лучше нам пройти с чёрного хода… Сейчас ведь день.

Я всё понял.

Я попытался отступить, но клерк с неожиданной силой потянул меня вперёд. Виляя, полускача и негромко тараторя, старик завернул за угол. Уже спустя мгновенье он в десяти шагах подбирал опрокинутое ведро.

Мы, двигаясь все вместе, обошли кустарник. Плечами потревожили забор.

– Вы извините!.. У нас нынче не прибрано… Немного. Только закрылись.

– Я с Ним! – словно заморская птица, всё тем же тоном вторил тощий клерк.

Он тащил меня вперёд… Впрочем, уже неважно.

Старик резко встал. Чуть пританцовывая он развернулся – левая чёрная бровь оказалась выше правой. «Теперь я понимаю, почему жена от тебя ушла… Флюр, ты вспомни, вспомни лучше сколько с прошлой ночи должен. Иди ты на службу лучше».

Я стоял. Слушал, как шуршат старые липы. И смотрел на возню, в перекате теней. Впереди. Под ветвями цветущей, тонко пахнущей липы, стояло к нам спиною, несколько мужчин. В «приличном» платье, они силились скрутить очень тонкую фигуру. Та отбивалась… как могла. Неумело.

Трое здоровых мужчин… Против неё одной.

– Хв-атит цацкаться со мною! – сквозь тягучий шелест листьев. – Я НЕ ребёнок!.. Не реб… ёнок! Что в-ы… Все на одного, да⁈

«Мальчик», – определил я.

Но уже спустя мгновенье «мальчик» упал. Я различил заколку в волосах. Тонкий нос и почти бесцветные глаза. Заострённые уши, какие могли бы быть у оленёнка.

Юнца подняли. Но он тут же дёрнул рукав. Попытался кого-то ударить.

– Мерз… авцы! Я з-наю, чего Я хочу!

Мы шли навстречу, так что в определённый момент я расслышал аромат алкоголя… Табака и браги.

Кучер (если верить плётке), ухватил-таки мальца за воротник. Он дёрнул – и донёсся треск. Полудух рванулся, высвободил руки и, расставив их, засеменил ко мне. Лёг почти что грудью. И повис.

Он глянул очень тупо.

Белое лицо. Щека его заметно посинела и припухла. На скуле остались следы когтей…

Я улыбнулся.

Не знаю почему.

Осклабившись в ответ, малыш длинным розовым ногтем поддел белый резец. «Т-цыньк!» – последовал неожиданно яркий звук.

– А-а!.. у! Х-еЭЭ-Э!

Оттолкнув меня, мальчишка сильно покачнулся. Больше кривляясь, цепляясь за сухой репейник, он двинулся в тени вдоль поломанного забора.

* * *

Нутро таинственного дома было забито пылью. Из перегородок пиками торчали острия гвоздей. На них держались обои. Мебель была, но была настолько надёжно закутана в плотную ткань, что лавку почти невозможно было бы отличить от пары табуретов.

В воздухе… повис аромат трухи. Сырой древесины, старой бумаги и… ещё чего-то. Чего-то очень, очень знакомого… Мне никак не удавалось вспомнить.

Доска натужно заскрипела. И как-то сразу, треснув, провалилась. Ногу мою зажало.

– О!.. Господин, подождите минуту… – из-под подмышки. – Как же это так… Всего одну минуту!

Повинна в том встреча на улице, или здешний затхлый воздух, но «трескотня» в затылке понемногу нарастала. Я вновь ощутил, как мелкая дрожь волнами проходит по телу.

Словно иглы коснулись пальцев. Боков и живота. И по плечам застучали кулаки.

Мне очень, очень сильно захотелось развернуться и уйти.

Действуя весьма эксцентрично, старик задёргал за голенища сапога. В конце концом он высвободил мою ногу.

– Ну во-от… А вы боялись.

– Спасибо.

Старик подтолкнул меня вперёд. Пыль заклубилась, и я сморщился. Прикрыл нос ладонью. Очень, очень сильно захотел чихнуть.

К лицу прилило тепло.

– Ничего!… Это нормально.

Провожатый показался справа. А после сразу слева. Его ладонь упёрлась мне между лопаток. Я сам не как коридор остался позади.

Старик вилял:

– Главное!.. Самое главное это уверенности побольше, – поднимаясь со мной по лестнице. – Вы… вы же не «кто-то». Господин.

Я вдруг заметил, что пуговка на рукаве короткой куртки повисла на длинной нитке.

«Уверенности побольше…»

Я моргнул.

Виной тому спёртый воздух, или жара, но мне никак не удавалось вспомнить… где я мог это слышать. Та же фраза и с тем же посылом… Даже голос как будто был тем же.

Я морг нул.

«А панталоны? – вдруг неожиданно посетила меня абсурдная идея. – Возможно, стоит их почистить. Я ведь в пыли прошёл!»

Я моргнул.

Я абсолютно внезапно вспомнил заливные поля. Выгнувшийся дугою горизонт и яркую зелень травы. Плеск воды и ф*рчанье моей Хорошей.

Лошадь не хотела идти… А у меня уже сил не оставалось тянуть… Мне было плохо.

Очень душно было под палящем солнцем. Во рту… стоял тош*отворный привкус.

Это был второй этаж. И впереди меня ожидал коридор дверей. Я оглянулся… никого.

Провалившись в мысли я и не заметил, когда старик успел куда-то деться.

Я кашлянул. Несколько смущённо почесал рукавом скрытую полоску. Заметил, как нагрелся медальон.

Здесь было очень душно.

Немного подумав, я дёрнул повисшую пуговку. Зажал её в кулак. Почему-то руки чуть дрожали.

Я упёрся в дверь. Просто взгляд вдруг замер на паре тусклых медных цифр.

– Тридцать вторая.

Рука моя оказалась протянута. Я кашлянул. Несколько запнувшись, всё же решил постучать. Единственный удар – и дверь внезапно распахнулась.

Жар… Дух алкоголя… Пот.

Вслед за резким рваным движеньем последовала пауза.

Передо мной стояла девушка.

… Взгляд остановился.

Над ослабленным корсетом… вздымалась и опадала… в такт дыханью…

Ключицы… Перевязь на корсете и живот. Линия пупка. Небольшая складка между тазом и бедром…

Она упёрлась лбом в косяк.

– Ну и?

XIII

Запах женщины.

Пальцы дрогнули. И я опустил руку. Чуть кашлянул в кулак.

Последовала пауза.

Девушка ладонью ударила по дереву притолоки и отступила. Я прошёл. Поднял взгляд. Очень узкое, тёмное помещенье. Почти что на треть оно состояло из… кровати… И ещё на четверть из белья, что было раскидано по полу. Лежало грудой на сундуке и табурете.

Дверь за мною мягко прикрылась.

Поддевая какую-то мелочь, неизвестная сделала пару шагов… Движение таза шло у неё строго по линии. Плечи почти не изменяли положенья, а талия чуть изгибалась. Движение налево. Направо.

Складка заложилась над правым бедром. А после над левым… Она вычерчивала очень красивую восьмёрку.

Будто бы дрожание возникало… всякий раз, когда её пятки ударялись об пол… Бедро «перекатилось».

«… как-ая…»

– Прост… Ай.

Свет внезапно ударил в глаза – и я зажмурился. Щурясь, закрылся от него ладонью.

Чуть сопнув, неизвестная толстую пыльную штору завела за гвоздь.

Морщась, отвернувшись, я мельком заметил знакомый портер… Из-под очень «тонких», с розовыми, ярко-жёлтыми завязками панталонов выглядывала знакомая брошюрка. На моём лице… на гравюре… лежала почти прозрачная ткань.

Я сглотнул.

Заметил для себя, что вместо закладки девушка использовала бордовое перо. Такие мужчины часто носили на шляпах.

«Тц-ень!» – внезапно.

Я вздрогнул. Только теперь заметил нож, который теперь был воткнут в балку. Девушка взялась за бутылку… но та оказалась пуста. Прицыкнув раздражённо, «она» запрокинув, вгляделась в горлышко.

– Ну и?

В стену внезапно постучали. Раздражённый резкий женский голос выразил желание поспать. «Она» послала обидчицу «туда же и с тем же». Прядь почти что совершенно чёрную, густую девушка откинула от глаз.

– И что вам надо?.. – с заметным раздраженьем.

Я всё ещё смотрел на собственный портрет.

Я сглотнул: «Удивлять!»

– Могу я узнать Ваше имя?

Внезапная смена тона заставила девушку опустить бутылку.

Шаг – и по доскам пола зазвонило стекло. Что-то невидимое закаталось в ткани.

Я отложил панталоны (при этом оценив их ширину). Достал биографию и с видом очень уверенным открыл заложенную страницу. В глаза бросилось слово «разбойники».

– Эль, – после небольшой заминки ответила она. – Можно просто… Эль. Так что вам нужно?

Я перелистнул блок страниц. Глянув искоса, впервые обратил вниманье на колофон. Увы, артель, столь широко распространившая мои «деянья», никак не обозначила себя.

Убедившись что «она» наблюдает, я эстамп поднял на уровень лица. Сам показался в профиль.

Пустая бутылка ударилась об пол.

По счастью, стекло оказалось толстым, так что она не разбилась.

– Возможно вы слышали, что некий «тран» вошёл прошлым утром в Залив?

Девушка села на подоконник. Длинная, но достаточно «широкая» фигура её, в отдельных местах угловатая, с довольно сильными руками, но при этом такая «мягкая», несколько подалась вперёд.

Из-за двери донёсся шорох. Кто-то шаркнул ножкой. Я не стал обращать внимания. Ещё раз глянув на портрет, очень неспешно положил книгу на место. Ярко-жёлтую ленту накинул на портрет.

– А… Вы, простите…

– Вы, – кивая. – Только прошу без «сера» и «господина». – Я улыбнулся. Похлопал по бедру. – Одежда создаёт человека, и сейчас я всего лишь торговец?.. Я могу перейти на «ты»?

– Д-да… Я думаю.

– Такие детали очень часто выручают.

Обернувшись, я заметил волоски на её предплечьях. Попав в лучи летнего солнца, они почти светились. Это было красиво. Таз девушки был подан вперёд и мягкость живота стала немного, но заметней.

Жилки на шее.

Широкие и тёмные, брови «Эль» были приподняты. На лице её застыла растерянность. «Это неплохо».

– Здесь?.. Что вы…

– И что в этом такого? Мне в ближайшие дни будет нужен НАДЁЖНЫЙ компаньон, а Вы, как я слышал, очень надёжный человек. – Шаг. Скрип половицы. – Я не глупец и понимаю, что далеко не всё можно сделать одному. Вы уже заключили контракт с кем-нибудь?

– Н-нет… Давайте присядем.

Кивнув, я вновь оглянулся. Первым присел на край кровати.

Под измятым одеялом ощущалось что-то очень длинной и твёрдое. Рукою я ощупал крестовину.

– Быть может, вина?.. У меня где-то была ещё одна бутылка.

– Разумеется.

Девушка пыталась оправить край корсета; почти непроизвольно она потянула за углы.

– … А бокалы? – ударила её внезапная мысль. – У меня НЕТ бокалов.

– Это не страшно. Я очень часто ночую у костра… где также Нет бокалов.

– Да… Я понимаю…

Гуляя под её стопой, доска протяжно заскрипела. Эль наклонилась…

Она достала из-за сундука бутылку. Как-то необычайно просто, голыми руками Эль выдернула пробку. Наконец, она опустилась рядом. Густые и чёрные пряди лежали на её плечах.

Наши руки соприкоснулись. На мгновенье, всего на мгновенье, но я это запомнил.

Разговор шёл гладко. Стараясь подбирать слова, я упомянул Шалудина, проблемы с высшим драконом и нашу цель: договориться с духом. Мельком я упомянул хозяина, с которым повстречался несколько лет назад.

– Вот он-то, этот добрый тип, и порекомендовал тебя.

– А ещё? Что он ещё… рассказал?

Эль заметно напряглась. Девушка отстранилась, а я пропустил этот момент.

– Он показал твой старый меч. Я полагаю, сейчас мы сидим на точно таком же?

– Этот больше.

Атмосфера как будто изменилась.

Глаза наёмницы были широко раскрыты… волос закушен. Задумавшись о чём-то своём, девушка одним глотком опорожнила солидную часть бутылки.

Припомнив, я достал конверт.

– Вы знаете, я… Я должна признаться! – произнесла Эль внезапно. – Я больше года… почти не брала в руки меча.

– Это неважно. Ты честно призналась, а более всего я ценю в людях именно эту черту. – Улыбнувшись, я подарил себе пару мгновений на раздумье. – Говоря откровенно, я также довольно давно не брал в руки ничего внушительнее кинжала… Да и совесть моя не совсем чиста. Определённо, я не тот человек, про которого пишут в книгах.

Эль пропустила момент, когда рондель скользнул в мою ладонь.

Заметив блеск, она посмотрела на кинжал с удивленьем.

Было жарко. И немного пахло потом.

Развернув хрустящую бумагу, Эль погрузилась в чтенье. Она сидела совсем близко, так что её непослушный тёмный локон едва не касался моего плеча. «Расплющившись», бёдра расправили складки на тонкой ткани.

Сидя на кровати, девушка и сама не заметила, когда одну ногу заложила за другую.

– Это… сложно, – проговорила она едва различимо.

Текст представлялся мне нагроможденьем линий и мелких завитушек.

– Когда полжизни проводишь в дороге, приходится учиться. Одно из первых моих открытий: лучше до поры скрывать свою личность… Это не настолько сложно. И к тому же, как сказал однажды один неглупый человек: это твоя вина, если тебе что-то не нравится.

Я чуть покривился.

Мысль определённо пошла не туда.

Рука моя упиралась в простынь у её бедра.

– Далеко не всем по вкусу эта моя манера. Знаешь… порою доходит до смешного. Каждый считает, что лишь он один знает, как правильно. По мнению многих, я с утра и до ночи должен быть при орденах. И заниматься охотой на фей. (Мизинец мой коснулся шелковистой ткани). Каждый, в наше время склонен думать только о собственных нуждах. Людей не заботит, то что на западе бунты… Вы меня понимаете?

Брови девушки сошли. Плотная бумага в её руках слегка дрожала. Эль внезапно поднялась. Рывком.

– Это… этого не может быть!

Щёки её пылали.

Взгляд на меня, а после вновь на текст. Несколько мгновений Эль провела в растерянности. Наёмница забрала у меня бутылку. Сделала большой глоток. Она очень громко не по-женски выдохнула горлом. Брови поднялись, и широко расставленные глаза её стали круглы.

– Он забрал… десять швен⁈.. – с обречённостью. – У ВАС?

– Да, но… У «тебя» ты хотела сказать, – попытался поправить я.

«Разве дес…»

Я моргнул.

– Там была… Была довольно забавная история.

Взгляд мой остановился на листе: бумага в её руках заметно дрожала.

– Да ЯСТРЕБ забери!..

Почти взревев, наёмница внезапно ударила перегородку. Из-за балки посыпалась пыль и труха. Где-то что-то упало.

В коридоре мелко заходили.

До меня долетела ругань. Пьяный сонный девичий голос пообещал «повыдирать».

«Замолкните уже!» – плаксиво попросили с другой стороны.

Эль всё ещё стояла в той же позе. Скат плеч её был напряжён. На совсем не тонкой шее проступила вена.

– Я ещё должна десять кондоров… за еду.

– Я заплачу. Полагаю, это не настолько большая сумма.

Девушка стояла в тусклом, изрешеченном пылью отсвете окна. Плечи её были приподняты, а, распустившись, корсет открывал часть спины.

Долго, очень долго тянулось это мгновенье. Наёмница как будто что-то старалась сообразить. Внезапно «она» взъерошила волосы. Те путанной волною легли на плечи.

Корсет ещё немного разошёлся.

– Я… я буду на Вас работать… Ястребу под хвост! Я буду!.. Но возьму в оплату два ПОДДЕЛЬНЫХ швена! Гад!.. Мерзавец!

Мне нужно было время, чтобы понять. Мысль шла.

Я кивнул:

– Так не пойдёт. Дорога нам предстоит нетяжелая, и всё же я не хотел бы отправляться с человеком, всё снаряжение которого состоит лишь из одного меча. Нам будут нужны припасы. А тебе конкретно приличная защита. – Ладони мои ударили по коленям. – Всё это на мне! И сверх того, ещё два швена, и если Ты станешь возражать – я тут же уйду отсюда.

Очень изысканный изгиб, на внутренней стороне бедра. Корсет. Пряди волос.

Эль смотрела на меня неотрывно.

Казалось, она что-то силилась понять.

– Но… ДЕСЯТЬ элиских золотых…

– И что с того?

XIV

Здесь было темно и душно… И пахло вином… За решётчатым окном как будто мелко билась морось.

«Значит… в поход?» – «Нет… Это не более чем прогулка. Я нечасто бывал в тех местах, а потому мне и нужен проводник… Это долго не продлится».

Она сидела рядом. Так близко, что я даже мог почувствовать её дыханье. За перегородками уже никто не возился… только где-то совсем рядом слышался перестук каблука.

«Я не могу задерживаться в Заливе… А потому контракт придётся подписать сегодня… При „Кошке“, как я слышал, состоит подходящий человек».

Эль тонко, очень тонко намекнула, что ей сейчас «нужна минута». И я, конечно, согласился. Она попросила подождать где-нибудь «в коридоре, а лучше у выхода». И я поднялся. Чувствуя необычную лёгкость в теле, подошёл к двери. Я чуть задержался: ещё раз с сожаленьем прикинул толщину перегородок. Посмотрел на нижнее, что было разбросано по полу.

Для себя решил: ткань в голенище сапога… не настолько большая проблема.

… Старик ожидал за дверью. Брови его играли, а на лице, в глазах застыла маслянистая улыбка.

Я оправился. Одёрнул край короткой куртки.

Я двинулся было дальше по коридору, но как-то сразу заплутал. У меня и выхода иного не оставалось, кроме как спросить у хозяина дорогу.

Что-то громыхнуло.

Гулкий удар – и из-за пожелтевших, в паутине, балок посыпалась труха.

Кто-то сонно застонал.

– Я хотел Вас просить…

– Да-да! – очень бодро засеменил хозяин.

– Да… Тот человек… Тот полуальв, что выходил, он…

– А, вы всё об этом⁈.. Дурень! Что я ещё могу сказать… Отец его вот человек, а это… Что ни день, всё к нам!.. Ну не дурак ли!

Скрипучий, но манерный, немного «каркающий» голос зазвенел у меня в ушах. До невозможности знакомо это звучало. Медальон чуть дёрнулся.

– У мастеров[1], как говорят, кожа тонкая, – всё ещё не вспомнив. – У него, должно быть, спина вся разодрана была.

– Это не важно, – с тонким намёком. – Мелочь.

– …

Мы прошли чуть дальше, дважды свернули и упёрлись в вазу с покрытым паутиной мятником. Сухостой совсем осыпался.

– … Это удача! Ну ты подумай. Чиновник, это ведь не то что «рыцарь при дворе»!.. – семенил старик. – У вас, должно быть… и земли в достатке?

Ножка в тонком башмаке скоро забила. Фигурка изобразила «па».

– Есть немного.

Удар заставил стены вздрогнуть.

Я расслышал чуть приглушённый расстояньем вой.

Провожатый застыл.

– У вас всегда так?

– Что вы… конечно, н…

Что-то упало. Ещё один удар.

Брови старика взметнулись:

– Здесь недалеко. Вот через зал пройдёте и… Всё будет отлично! Хорошо.

– А…

Позади было пусто. Как и в первый раз хозяин просто растворился. Он ИСЧЕЗ.

Я нервно одёрнул край непривычной бесцветной куртки. Посмотрел на штору: шерсть казалась необыкновенно грузной. Свет тускло обходил её.

Негромкое пение. Доносилось из-за двери. Конкретно эту мелодию я не узнал, но мотив показался очень приятным. Определившись, подойдя, я аккуратно приоткрыл полотно: полоса желтоватого света ушла в пространство. Обозначила ступени сценической лесенки. Массу ящиков внизу. Актрису, которая стояла перед раздвинутым занавесом.

Напевая сама себе, «она» – решительно шагнула. В направлении пустого зала. Замедлилась и чуть нагнулась… чуть повела плечом. И вновь движенье. С пятки на носок.

Шаг назад.

Потянув за один из ремешков, она парой тонких пальцев «подошла» по чёрной ткани к белой пуговке – поддела ноготком. Движенье. Встав лицом к «оркестру», актриса весь своей вес перенесла на левое бедро.

Она замерла.

Неспешно наклоняясь, потягивая ремни, нагнулась. Подняла избитый шлем. Прижала его к животу и выгнула спину.

Развернулась.

Мелодия резко… оборвалась без окончанья. Донеслось ритмичное и мерное постукиванье пяткой. С тихим прерывистым «бум» шлем приподнялся, и опустился ей на голову…

Тишина.

В пересвисте, неспешно она обошла высокий табурет. Присела и подалась назад…

Удар. Глухой и громкий. Соскользнув, шлем стражника необычайно громко, как по барабану ударил по затёртой сцене. Он отскочил и ударил снова.

– Твою же ж м*ть!

Подобрав, молодая девушка стянула с головы… парик.

Подобрав, женщина снова попыталась примерить знак служителя порядка. На сей раз уже на собственную голову.

Шлем с грохотом упал.

Она заметно почернела.

– Я прошу прощенье, – кашлянул я в кулак. – У Вас не найдётся минутка для беседы? Госпожа?

Парик белёсой лентой лёг на сцену. Но танцовщица не обратила на деталь вниманья. Рука её томно легла поверх очень белого, но острого бедра. Рот приоткрылся, изобразив совершенно «заячью» улыбку.

– Ты ко мне?..

– Милая леди… – начал я изящно, но довольно скоро. – Вы случаем не знаете некую Эль?

Улыбка стёрлась. Зубки ещё блестели, но углы тонких губ опустились, сделав выраженье пугающим.

– Ну и отлично! – с известной долей яда. – Вы «эту» найдёте на втором этаже!

И танцовщица отвернулась. Более она мне вниманье уделять не хотела. Я кашлянул в кулак. Немного подумав, таки ухватился за перила.

Лесенка «ходила» и очень сильно поскрипывала при каждом шаге.

Стоило немного приблизиться и сразу стали заметны выступающие из-под тонкой кожи лопатки, позвонки. Я рассмотрел слой пудры и припухлость под левым глазом. Живот «сломался» парой складок и волшебство исчезло.

При помощи спицы женщина пыталась вскрыть застёжку шлема.

– Вы мне могли бы хоть что-то рассказать? Я собираюсь нанять эту девушку, и как знакомая…

– Знакомая⁈ (Спица сорвалась). Ничего хорошего я про Неё рассказать не могу! Так обойдётесь!.. Всё равно ведь «лучше нет»!

– … Интересно… А чуть подроб…

– Нет!

Видя, что дело зашло в тупик, я протянул ладонь. Танцовщица очень долго не могла сообразить зачем. Наконец, она протянула шлем.

– … А потому! – словно пытаясь зарезать тонами. – А потому что НЕ НАДО отнимать чужое! Только отвернёшься и лезут!..

– То есть она?

– Перед свиньями туда-сюда ходила!.. Охраной «так» занималась… Мерзавцы!

Спица сорвалась. Острый металл ощутимо проехался мне по коже. Проступила кровь. Я сглотнул. Пользуясь моментом, одёрнул рукав.

Медленный выдох.

Здесь были кулисы из очень, очень плотной ткани. Завалы ящиков за ними и какой-то реквизит. Крупнощелевые стены с пожелтевшим полотном луны. Лук в толстых косичках [2].

Я неспешно выдохнул. Достал кинжал.

– … неделями не сплю! Рискую вниз головою рухнуть, а эта!..

Я поддел застёжку. Оттянул растрескавшийся от времени ремень и вернул реквизит владельцу. «Настоящий», – промелькнула беглая мысль.

Женщина поджала тонкую губу. Голова её подалась вперёд, а лопатки сильно поднялись.

– Сама соглашалась… как ду*а. Вот пусть и хлебает… Как они мне все надоели!

– И… Я хочу сказать: их много?

Танцовщица прыснула. Это было внезапно и очень странно.

Она расхохоталась:

– У н-их всего много! Ну честное слово.

Очень глухой удар.

Треск дерева и ругань.

По одному лишь звуку я мог с уверенностью сказать: ещё одна доска в коридоре провалилась. Актриса внезапно встала, с мгновенье поколебавшись, она присела, ухватила за костяную ручку большого веера.

Не успела.

Резкий удар, и полотно двери ударило перила. Лесенка зашаталась.

Показалась высокая, очень высокая фигура:

– Вот… И дошла.

–?

– Опять! – актриса спрятала веер за спину, свернула. – Ты не побей здесь ничего!.. Ты слышишь?

Тёмная очень высокая фигура. Всклокоченная копна волос слилась по цвету с тканью накидки, ткань упиралась в пол. Вид, как у…

«Ду-ха».

Мысль чуть стронулась. И замерла.

Медальон нагрелся. Он дёргался, выплясывая под тканью простой рубашки. Наблюдая за приближающейся фигурой, я чувствовал нарастающее движение в затылк…

Я м оргнул.

Медальон наг…

Я моргнул.

«Дзи-и-иньк!» – необычайно ярко пропело лезвие большого меча.

На досках сцены осталась хорошо заметная, желтеющая зарубка. Отделилась щепа.

– Он уже ушёл? – не без яда уточнила актриса.

– И на кой он нужен мне такой?

– Ну ладно… Я тебя прощаю.

Заметив красные уши, щёки наёмницы, я чуть посторонился.

– Это ваше заведение… – ещё немного отодвинувшись от большого меча. – Можно сказать, что оно пользуется спросом?

– Да… – Эль отбросила путаную прядь. Движение вышло скомканным. – Здесь неплохо… я думаю. Здесь есть клиенты… и…

– Деньги,– закончила актриса, – а значит, есть ЕДА…

Эль поджала губы.

– Место, где вы помогаете людям, – поспешил я вставить своё слово. – Да, оно определённо «освещает» местный быт.

– Белла Флай, – зачем-то представилась актриса.

Эль с размаху села рядом со мной. Улыбнувшись, она протянула бутылку. Я, чуть подумав, отказался.

Эль выпила. Она опорожнила всего в пару глотков почти половину и дохнула. С девичьим ярким пересвистом. Мысль всё не шла. Я чувствовал, что она важна, что забыл я что-то важное, но разобрать не мог. Не мог даже сказать уверенно, о чём шла речь.

Эль сидела рядом, так что мне не составляло труда расслышать запах алкоголя. Совсем другой, совсем не виноградный, с нотками дуба, дух.

Плечо моё чуть дёрнулось.

Оно почти оказалось напротив её груди.

– Тран, – вслед за наёмницей повторила актриса.

Флай взглянула на меня с заметным интересом?

– То есть… тот самый «Тран»?

– Да, тот самый! – чуть покачнулась. Плечом я почувствовал мягкость. – Господин… а в КАК-ОМ направленьи мы пойдём?

– Увы, сейчас я не могу сказать. (Мысль скреблась). Упомяну лишь, что местность там сырая и затопленная.

Эль улыбалась.

Заячья губка танцовщицы чуть приподнялась и розовый, ухоженный ноготь её прошёлся по белой коже колена.

По тонкой, белой коже.

– Я ПРОШУ ПРОЩЕНЬЯ!

Возникнув как из-под земли, ярко каркая и разве не пускаясь в пляс, чернобровый хозяин обмерил обоих дам очень внимательным взглядом.

– Вы меня простите, что так вышло… То есть с задним ходом. Если б заранее знать!

– Ничего такого страшного не приключилось!

Щёки старика втянулись. На какое-то мгновенье, он совершенно перестал напоминать… человека.

«Это удар!»

Фавоний! Тот самый дух-хозяин был передо мною… То есть буквально: он был здесь! Прямо сейчас я в упор смотрел на треклятого хозяина!

Медальон нагрелся.

Я сглотнул.

«Надо схватить!» – очень простая, а главное, понятная мысль. Колени напряглись.

Я всё понял.

Понял, что случилось и что я должен делать.

Я р…

Я моргнул.

Грудь… мягкая г рудь наёмницы упиралась мне в плечо. Зде сь б ыло темно… И пахло женским телом… Я моргнул. Посмотрел на чёрные гуляющие брови.