Текст книги "Потолок одного героя (СИ)"

Автор книги: Иван Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Некий Гор, бывший лоточник, дал стражнику промеж больших глаз, и тот упал словно мешок с мукой.

Мужчина и добавить ещё хотел, но большой, внушающий меч наёмницы напомнил ему о манерах. «Ничего не произошло», – сказала Эль с различимой угрозой. «Да эта скотина!..» – «Всё в порядке» – повторила наёмница. И отточенное, блестящее лезвие уткнулось в землю перед нею.

Треск и вой ломающихся сучьев.

Этот внезапный звук привлёк всеобщее вниманье.

Всем так долго мешающее, поваленное дерево оказалось опрокинуто. Встав, уперевшись в небо посеревшими ветвями, оно неспешно начало крениться, сминая молодые, ещё не окрепшие клёны.

Век чуть покачнулся. Слишком длинные против тела руки его прижались к бокам. Поймав точку, в которой он стоит, полудух подставил ногу по направленью к приближающейся земле. Шагнул… к нам.

Спустя полчаса, когда все успокоились, я расстался ещё с одним кондором. Йозеф Гратц справил нужду.

Я перевернул всё без исключения мешки! Каждую вещь подолгу вертел в руках. По наитию разбил пару мелких пузатых статуэток. Ни единой монетки… Всё без толку! Ни среди этой ерунды! Ни на теле Гратца! Ни в повозке. Ни-че-го!

Но он был пьян!

Я начал искать возможную тару. В дёготь не разобравшись залез и после долго тёр рукава.

Был вечер и почти что абсолютно ничего не было видно. Я боялся подносить дорогое шитьё к огню и, опасаясь окалин, то приближался, а то удалялся и всё бесконечно, безрезультатно тёр.

Было неожиданно прохладно. Кто-то из переселенцев пел, и в колкой траве стрекотали кузнечики. На реке заливались лягушки.

Эль ела кашу. И закусывала блюдом из свёртка, которое очень напоминало по запаху «телячье сердце с кровью».

– Ты… не знаешь, как убрать эти пятна? – высказал я вопрос более чем разумный.

«Она» даже головы не подняла:

– Нет.

Ещё совсем темно было, когда что-то очень тяжёлое упало. Я ещё спал и подумал, что, наверно, в повозке снова порвало тросы.

Это был гулкий, очень гулкий удар о землю.

… Повозка чуть пошатывалась, а над головою звенели металл и керамика.

… Было неожиданно прохладно.

Белёсая вспышка. И пока ещё негромкое шипенье.

Не разобравшись, я отмахнулся от каких-то перьев. Нарастающее шуршанье… и вода. Неожиданно, она залила мне глаза и уши. Спросонья, руки схватились за что-то, опрокинули, колени спружинили – и макушка влетела во что-то твёрдое.

Пуча глаза, я снова сел.

Молния осветила округу.

Ветер гнул ветви, и люди, полусогнувшись, пытались укрыться и спасти свои вещи. Задирали одежду, спасаясь от крупных бьющих капель.

Гром, как рёв, и хлопанье невидимых крыльев. Ветер ударил. Сорвавшись, сухостой затрещал, заскрипел ломаясь, и лошади заржали. В чуть голубоватом свете они встали на дыбы.

– Товар! Ящики заливает! – сквозь гул нарастающей стихии.

Гром. Молния вонзилась в реку.

Ухватив отсыревший, бьющий край Юней повис на ткани. Грубый холст хлестанул меня по глазам. Я попытался ухватить. Меня оттолкнули. Край вдруг натянулся и затрещал, словно парус в непогоду.

Сквозь слёзы я заметил чей-то локоть. Эль втолкнула меня под крышу, дёрнула ещё сильнее.

Со времён «заведенья» я впервые увидел её без накидки… Она изменилась… Или мне так только показалась? Её фигура… как будто стала ещё немного более крупной… Взгляд у меня намётан.

Промокнув, стёганная рубашка облепила кожу, а чёрные густые волосы спутались. Они отдельными локонами прилипли ко лбу и щекам наёмницы. Волнами застыли на её плечах.

Молния. Свет ослепил, а следом гром заставил треснуть небо. Мне почудились когти.

Ничего почти не видя, не слыша, я лишь заслонялся. Лошади ржали. Тянуло гарью. Дерево трещало.

– Ло**дей! Лошадей ловите! – соперничала с громом, с ветром Эль.

«Вином от неё тянет», – заметил я.

Неожиданная мысль, которая показалась целым «открытием».

Меня оттолкнули. И я упал. Разбил ещё на один кондор.

Настало утро. Ещё одного дня.

По счастью, в тот вечер караван вышел на необычайно удачную площадку: на большой почти плоской прогалине со следами старых кострищ и камнями, нам было удобно. Можно было спокойно привести всё в порядок.

Женщины по сучьям развесили одежду, а мужчины занялись пока починкой. Уже знакомый бородач убивался над парой вымокших мешков. Достав где-то запасную крышу для повозки, он расстелил её на плоском бережку, рассыпал зерно, и теперь чего-то ждал, сопя и поглядывая на солнце.

«Убежала, значит?» – бесцветно интересовался один из переселенцев. «И ещё одна захромала…» – «Заросли густые, – вклинился третий голос, – если мы сейчас поищем, то возможно…» – «Нет», – «Но отец!» – «Нет, я сказал!»

Я не обернулся. Это были чьи-то дела, а у меня и своих проблем хватало.

Вечер.

«Отряд» мой собрался у валежника. Редкие берёзки, осока и папоротник по низине. Тянуло сыростью из русла и очень скверной ухой.

Пройдясь по яркой, густой растительности, я сорвал цветок. Попытался вдохнуть его аромат… но не вышло. Не было у полевого ни запаха, ни послевкусия, а только красивый внешний вид. Наконец, я остановился. С вызовом взглянул на собравшихся: наёмница смотрела в сторону, а Гратц вообще уже почти не смотрел. Он лишь час как проснулся, и вид мужчины был такой, словно он очень хотел поспать.

Привлечённые зрелищем, торговцы и переселенцы понемногу собирались, образуя полукруг. Наёмники, которых наняли для охраны, смотрели с прищуром. Ни с кем из них поговорить так и не получилось.

Я чуть кивнул Иному – тот как будто не заметил. Он всё ещё менял истёршуюся переднюю ось крытой повозки.

– Итак, – повторил я значительно… – Чувствую, что пришло время для этой беседы… И не возражайте!.. Не возражайте! Я сам тянул столько, сколько было возможно, и искренно верил, что разговор этот не состоится… Но ваше поведенье! Ваши поступки просто приводят в отчаянье!

– Хе-е! – донеслось со стороны вооружённых мужчин.

Я чуть потёр медальон. Тот был тёплым.

– Постараюсь быть кратким!.. С этого момента для вас двоих объявлен сухой закон. И не надо!… Не надо возражать! Я понимаю, что некоторым будет непросто это принять… и понять. Но вспомните, по сколь опасным землям мы идём! Почему не можем охотиться и не движемся ночью! Кто бродит в этих чащах!.. Подумайте, что произойдёт, если вы «не услышите» приказ!.. Это не вопрос для шуток или обсужденья.

Торговец с кучерявой бородою одобрительно кивнул. Ином застучал киянкой, что-то подгоняя и прилаживая. Ему было не до меня.

– Начиная с этой минуты, алкоголь под запретом!.. И если я замечу, услышу или узнаю ещё каким-нибудь образом, что вы пьёте: первая выплатит мне неустойку, а второй вернётся в Залив!.. Где его ждут не дождутся замечательные люди!

Бывший стражник жевал подобно корове и взглядом искал неизвестно чего. Наёмница… Внешне девушка не показала волненья. Она вообще ничего не показала. Всё так же стояла, ненавязчиво поддерживала стражника за локоть. И как будто ожидала продолженья.

Отряхнув ладони, первый в караване глянул в мою сторону:

– Быть может, Раба позвать?

Меньше мгновенье понадобилось на размышленье.

– НЕ НАДО!.. Он и так один всё делает… Единственный из всех.

Ином кивнул.

Рукава мужчины были закатаны и на них хорошо были заметны застарелые следы от кандалов.

Заметив ребятню, что выглядывала из-за повозок, он притопнул ногою:

– А ну, пошли отсюда!

III

Гратц вернулся в норму.

Причём сделал это очень быстро. Так скоро, что мне даже не верилось.

Откуда-то он достал приличные штаны, поменял рубашку и нацепил жилет, хотя ничего этого в вещах его совершенно точно не было.

Уже в тот же вечер как ни в чем не бывало он возился с зерном, что-то выслушивая и предлагая.

«…»

А на следующий день, когда мы дошли до заводи, я вдруг обнаружил, что подчинённый проявил нездоровый интерес к рыбалке. Бывший стражник долго наблюдал за действиями парня – владельца телеги. По пояс зайдя в воду, высокий и рыжеватый, тот скоро работал руками.

Я ничего особенного не заметил, но Гратц, уже присевший и зевающий, неожиданно живо подпрыгнул. Он словно увидел что-то. Привстал и взлохматил затылок. Наконец решившись, Иозеф Гратц стянув жилет и один башмак. На второй он плюнул и прямо так забрался в воду.

Ничего не опасаясь, не смотря по сторонам, не менее часа парочка барахталась в тине. Громко ругалась и толкалась плечами, силясь уловить нечто невидимое.

Это определённо выглядело странно.

Ну не мог я поверить, что человек так часто и солидно выпивавший разом возьмёт и придёт в себя. Так не бывает! «Притворялся он, что ли? – промелькнуло законное сомненье. – Да непохоже… Да и кто так сможет⁈ Изобразить… И зачем?» Я мучился, откровенно мучился этим вопросом ещё два дня, пока русло наконец не изогнулось, и не скрылось из вида. Над нашими головами почти что сразу сомкнулись колючие кроны и пейзаж начал меняться. Кустарник исчез. И на мили вокруг остались лишь заросший валежник, папоротник и сосны. Высокие и мерно поскрипывающие при каждом лёгком дуновенье великаны.

Я необычайно удачно спрятался за одним из них.

Тихо было в лесу. Солнце ещё не село, но сумрак уже сгустился… Одно лишь белёсое с различимой желтизною небо светилось между чёрных высоких крон. Я выглянул…

Ужасающая сцена! Наёмница! Она… наливала стражнику из личной фляжки!

–!..

Я вобрал живот, большими пальцами отбросил полы. И руку положил на рукоять рапиры. Убедившись, что та ни за что не зацепилась, я едва ли не в гневе шагнул на открытое место. Никакой реакции не последовало. Всё внимание Гратца по-прежнему было сосредоточено на маленькой крышечке, а Эль… Что меня особо оскорбило, девушка спокойно поздоровалась кивком.

Приподняв подбородок, шурша и поддевая зелень, я подошёл. Первым порывом, естественно, было отобрать… Но я сдержался! Не так и велик был проступок.

Под тяжёлым взглядом Эль я подошёл совсем близко. Остановился. С возмущеньем поглядел на фляжку.

– И что это было?

Никакой реакции. Наёмница отмерила ещё одну крышечку, и Гратц её выпил.

Мне почудилась дымка. Я мог бы поклясться чем угодно, что в какой-то момент я видел тень, которая металась у субтильной, тощей фигуры… Она была довольна.

Торопила и из-за того, стражник всё время плескал.

Я почувствовал, как по ладони скользнул диски ронделя.

– Это совершенно недопустимо! – Глянув мельком, я спрятал оружие подальше. – Вы что не слышали Моего решения? Я был полностью уверен, что сумел донести простую мысль!.. Выпивать нельзя!

Гратц поглядел с каким-то застарелым презреньем. Он даже не откинул голову, а только так. Глянул искоса и часто, остекленело моргая. «Ну, что с дурака возьмёшь?» – будто сказали морщины на его высоком лбу. Осторожно вставив крышку на место, Эль со скрипом провернула, спрятала флягу под накидку.

– Ну и⁈

Гратц сопнул. Он оправил жилет и, ничего не говоря, совершенно уверенный в собственной правоте направился к повозкам. Девушка пошла за ним.

Ком встал в горле.

Я не мог это спустить!

Хотел остановить её, ухватил жёсткую ткань… но удар по пальцам тут же заставил отдёрнуть руку. Я не понял, что произошло.

– Если сразу бросить, падучая начнётся, – просто сообщила Эль. – Ты знал?

Я впервые об этом слышал. Но признаться в этом означало подорвать авторитет. Не мог я так поступить. Никак не мог.

Движение. Внезапно ладонь наёмницы… застыла у моей левой щеки. Я замер. Неприятные воспоминания нахлынули. Что-то непонятное происходило. Моргнув несколько раз, я отвёл её руку.

– Это что за шутки? – требовательно и уверенно.

– Я знала.

Эль поджала губу. И вздохнула тяжело. Как будто не задумываясь, она закрутила чёрную прядь. Чуть поморщилась и снова повернулась к лагерю.

В груди закипела. Я выпрямился. Поправил рапиру, так как она Снова съехала набок, и гневно показался в профиль.

– Как Рыцарь Короля!

Эль уходила.

Я ухватил девушку за рук-у.

– Ай… Ай-я…

Резкое движение. Ладонь моя внезапно оказалось зажата. Её пронзила боль… и запястье упёрлось в поясницу. Спина моя выгнулась. Рука полезла вверх и… кажется, сустав мой вышел! Что-то не то в лопатке!

Эль отпустила.

И я, зачем-то высоко поднимая колени, нелепо спотыкаясь прошёл вперёд. Медальон нагрелся. На смену боли, по суставам разлилось тепло.

– Что это бы…

– Подойди.

Я колебался. Но уже спустя мгновенье решительно оправился. Пытаясь не обращать на сапог вниманье, сделал шаг.

Я пожал протянутую руку.

Внезапно предплечье моё поднялось. И дёрнулось вниз. Что-то хрустнуло в плече. Движенье. Эль оказалась позади… Боль в запястье!

Я дёрнулся… Почувствовал тепло. Засеменил…. Упал.

Я упал и лицом упёрся в жёсткую, колючую землю.

Кажется, корень ободрал мне щеку.

… почувствовал, как в поясницу упёрлось колено.

Тишина. Только деревья чуть скрипели. Шелестела хвоя. Я смотрел на поломанный папоротник. Из широко открытого рта вырывалось хриплое и редкое, но глубокое. Рукоять скользнула в ладонь.

Бесполезно.

– Я. Могу? Идти⁈ – резко и чётко спросил девушка.

Мягкая зелень колыхалась от моего дыханья. Я сглотнул.

– Мо-шешь…

Пауза. В какой-то момент гнёт исчез. Руку мою отпустили. И я попытался проползти вперёд. Перевернулся набок и вздохнул, почти пуча глаза. Из груди вырывалось частое, горячее дыханье. Я пытался осознать… что произошло.

Так прошла минута. Две.

Эль прицыкнула. Простояв всё это время неподвижно, девушка, наконец, развернулась. Накидка зашелестела и тихо затрещала хвоя. Не спеша, она пошла в направлении стоянки. Вслед за Гратцом.

Просто ушла.

Тихо было. Только чуть поскрипывали медленно покачивающиеся высокие кроны. Если прислушаться, нечто мелкое пряталось в пышном папоротнике. Но я никого и ничего не видел. Я сглотнул.

Мне было очень… тошно.

Ещё немного подождав, я, наконец, поднялся. И также двинулся к прогалине. К свету огня. Телеги. Большой огонь и люди, которые грудились поближе друг к другу. К свету и жизни.

Кто-то залихватски смеялся.

Гратц теперь толокся у котелка. Дети сонно слушали поучения старушки, а великан сидел у самого огня. Безмолвно, недвижимо он смотрел, как сменяет одна другую яркие ленты.

Чуть спотыкаясь, держась на солидном расстоянии, я обошёл наш лагерь по широкой дуге. Уже привычно, издали нашёл мою Хорошую. Кобыла жевала траву, чуть пофыркивала и помахивала хвостом. Большая голова ее дернулась.

Когда я подошёл, лошади заметно обеспокоились.

– Это ты? – внезапный оклик.

Голос откуда-то слева и снизу.

Щурясь, я заметил человека. Лёжа в траве, мужчина широко раскинул руки и ноги. Неясные отсветы костра мерцали в уставших, как мне показалось глазах.

– Я.

Посмотрев некоторое время, Ином вновь опустил голову. И закрыл глаза.

– Хорошо.

* * *

Что происходило до обеда? Признаюсь, я плохо спал этой ночью и не особенно запомнил.

Вот бородач возится со своим зерном, и кивает удовлетворённо. Вот наёмница прячет точильный камень и привычно уже взмахивает раз-другой. Меч «свистит», а девушка остаётся недовольна.

Ином о чём-то беседует с Веком… Это обстоятельство должно было меня заинтересовать… но этого не случилось.

Всё, что я запомнил, это вкус подгоревшей каши, запах костра и одна единственную мысль: «Почему я не возразил… Почему?» Одна фраза, которая крутилась снова и снова.

Мы таки выдвинулись.

И всего за пару часов нагнали пропавший день.

Я не знаю, по договорённости ли или по собственной инициативе, но великан теперь двигался впереди повозок. Он поднимал и опрокидывал завалившиеся деревья и расчищал нам дорогу.

Отвлекая от зрелища, Ином указал на что-то. И я глянул… Не обнаружил ничего приметного между стволами.

А вот Век разодрал рубашку!.. Показалась кожа, рёбра и обрывки прилипшей к бурым пятнам ткани.

Я сонно моргнул. Вот полудух вырывается вперёд. Вот останавливается и, покачнувшись, упирает разбитую руку в колено. Он наклоняется и хватается за сук. Распрямляется неспешно и с треском, со скрипом ствол поднимается сначала к его животу, а после и к лицу. Дерево падает с протяжным скрипом между стволами. Слышится глухой удар.

Я сглотнул.

Век каждый раз поступал именно так. Куда проще было отодвинуть или, скажем, перекатить. Но каждый, каждый раз великан поступал именно так: наклонялся, задирал край над плешивой башкою и опрокидывал.

Картина, которая повторялась. И большая, «формально» напоминающая человека фигура, которая всегда, всегда двигалась одинаково. Как заведённая кукла[1]. Как механизм. Бездушный и только выполняющий поставленную задачу. Выполняющий её вне зависимости от чего бы то ни было.

В какой-то момент мне показалось, что это он меня вот так поднимает. Что это я болезненно скриплю и падаю кроной между деревьев. Странная идея. Потерев переносицу, я старательно зевнул.

«А хвоста нет», – отметил я. Не знаю почему, но мысль эта несколько привела меня в чувства.

– Завтра разойдёмся, – заметил Ином негромко.

– Да! – отозвался я.

Возможно, слишком быстро отозвался.

Хор и кашель. Конец цепи зацепился, и ошейник врезался в толстую, загорелую шею. Вес бревна потащил… но Век как будто не заметил. Лишь в последний момент великан словно ожил, устоял. Подставил костистую ногу и упёрся ею в землю.

Бревно начало разворачивать.

Как-то странно, неестественно смотрелось это действо. Как дерево неспешно, со скрипом ложиться вдоль обочины.

Век не сказал ни слова. Он сделал шаг.

На траве гранатом заблестели капли крови.

[1] Кукла с часовым заводом или механическая кукла – модный атрибут в среде молодых барышень и показатель достатка дома. Стоимость одного экземпляра от мастера-хозяина начинается от 12 швен.

IV

Обед, а после ещё несколько часов дороги. И ужин.

На сей раз мы остановились на склоне. Местность заросла терновником, а вода в близлежащем пруду не внушала. Впрочем, это никого не смутило.

– Не можем же мы идти всю ночь, – усмехнулся Ином. И зачем-то с ободреньем похлопал великана(?) по бедру… – Отдыхать нужно людям. Отдыхать.

Я сглотнул.

Задрал подбородок и посмотрел на стремительно темнеющее небо. Мысли крутились. Я зачем-то покосился на раба. Кожа полудуха, как мне показалось, сильно отдавала желтизною.

Ободранный и в лохмотьях вместо рубашки, Век был просто ужасен…

«…»

Вид с вершины холма: верхушки деревьев и только. Всего-то пара дней отделяли нас от поросшей берёзками пашни, а мир совершенно изменился. Очень странное ощущенье «потерянности» накрывало и, признаюсь, я впервые почувствовал, то расстоянье, что пролегло меж этим местом и островами на озере.

* * *

Медальон чуть вздрогнул.

Я не узнавал здешних пейзажей. Не узнавал ни запахов, ни звуков.

Не узнавал Людей!.. И повозок!… Этих ящиков я раньше не видел! И лошадей!

Что это за страшилища были привязаны всего в паре шагов⁈ Что за висячее белое ухо? А приземистый гнедой⁈.. Я не видел его раньше!

– Хорошая моя, – прошелестели пересохшие губы.

* * *

Медленный выдох.

Я поел. Проглотил не без труда и вновь вернулся к лошадям.

Перед дорогой я осмотрел копыта, похлопал кобылу по холке. Немного поразмыслив, я занялся снаряженьем.

Как и прошлым вечером, Ином расположился в высокой траве. Никуда не торопясь, через стрекот кузнечиков он в общих чертах объяснил мне направленье. Указал на три яркие звёзды и велел не слишком сильно отклоняться.

– «Хвост Тараска», – снова поднял он руку. – Их ни с чем не спутать… Пойдёшь в том направленье и набредёшь на высохшее русло.

– Ясно…

Возникла идея обратиться к карте. Но я воздержался.

– А оно не в сторону идёт?

– Зато без деревьев и кустов. Несколько дней сэкономишь.

– Понятно.

– Ну вот, шесть дней по нему… До большого такого камня в резьбе. Ты его не спутаешь ни с чем, главное – смотри по сторонам… Дойдёшь – и сразу ползи на берег. Там найдёшь дорогу.

– А… откуда там? Дорога?

– Старый вал, – привстал мужчина. Перевернув, он ударил ладонью о бок пыльного мешка. – К порту когда-то тракт строили… Много там костей.

– Я… я предполагаю, что это было давно.

Куртка снова зацепилась и потянула за край длинной ветки. Сучья затрещали:

– Да. Давно. Я чего хотел сказать-то. Напрасно ты своих так муштруешь. Это дело гиблое. – Мужчина отстал от дерева. – Лучший начальник, это тот, который знает, когда побыть идиотом.

«…»

Взгляд мой отыскал широкую спину Века.

– Полагаю это Ваше дело.

Сухо и внятно. Я особо проследил, чтобы это прозвучало именно так. Чтобы никаких сомнений в «весе» моих слов не могло возникнуть.

– Вы просто не в курсе. Мы Должны дойти до болот, а иначе сотни людей пострадают. Это долг рыцаря, и я не позволю, чтобы какие-либо обстоятельства помешали исполнить его!.. Это долг! – последнее я добавил уже после. И, возможно, напрасно.

– Бывает.

–!

Хорошая зафыркала. Она часто заходила, так что мне пришлось похлопать по рыжей лохматой шее. Взгляд вновь обратился к лагерю: свет от костра чернил широкую спину Века, делал её очертания резче.

– Не надо этого, – словно издеваясь продолжал Ином. – Хотя дело твоё. Жизнь, она штука сложная. Бывает.

Я нащупал медальон.

– И чего же мне стоит бояться?

– Ну, хотя бы вепря, – просто ответил мужчине. – Чего не рассказывают, про эти места.

Век с различимым хрустом переломил полено. Бросил дерево в огонь.

Подбородок мой запрыгал:

– Я прошу прощенья…

– А Гратц – славный малый… Знаешь, оказалось, что он на именинах дядьки моего гулял… Как тесен мир. Уже и помер человек, а только теперь вести от него доходят… Чудно. – Под простым солдатским колетом захрустел валежник. – А с вепрем этим, ты всё ж таки не расслабляйся. О нём чего не говорят. Он ведь охотится, не землю защищает, как остальные, а именно что из засады… Как хищник. Уразумел?

– Как хищник, – повторил я.

И покосился в сторону костров. Ином хотел вновь прилечь, но какие-то звуки привлекли его вниманье.

Я, признаюсь, ничего «такого» не расслышал, но мужчина встал. Нахмурился.

Сделал несколько шагов и обернулся:

– Да… И ты запомни, что я сказал. Не надо.

Крики, теперь и я мог их слышать: кто-то голосил на противоположном конце стоянки. Караванщик ещё раз махнул рукой, отобрался у веток куртку и пошёл. Я остался один. Доносился плач лягушек и треск насекомых. Кричали женщины, и моя кобыла пофыркивала, помахивая хвостом.

Я потрепал её по шее. Лохматой и рыжей.

Прижался лбом и, немного подумав, пошёл вслед за мужчиной. В обход, по широкому кругу. Встречаться лишний раз с полудухом у меня желания не было.

Спустя почти десять минут, на крик собралось уже изрядно народу. Что я увидел? Сидя на краю телеги, знакомая старушка отбивалась от желающих помочь. Отталкивала руки. Одета она была неплохо, но, по всему, очень долго плакала.

– Нет… не пойду! Не могу я!… Не могу я больше.

– Но вы же…

– Не могу! Идите сами! Ехайте куда хотите, а я…А я жила в этой земле и здесь я и умру!

– Бабушка, но ты никогда здесь не жила! – влез кучерявый ребятёнок. – Бабушка!

– Я Не Могу!

– МА-МА! – возвысив голос, разом перекричал толпу Ином. – Да слезай!.. Подумай ты, что скажут люди.

– А мне всё равно, всё равно, что подумают эти «люди»… Я с ними не жила… Я жизнь прожила! Я знаю!

– Вам не выжить одной, – донёсся голос Эль. – Остаться можете, но это дорога в один конец.

Старушка замерла, она чуть подумала:

– … А мне всё равно!.. Всё равно! Будете возвращаться и похороните мои косточки, если что-то останется!.. Если звери не растащут! Мне всё равно!… Вы молодые, вы знаете, а я старуха, вот и оставьте!

Она всё отталкивала руки, но при этом продолжала сидеть на самом краю, свесив ноги. Подпирая спиною чей-то товар. Отчего-то её обтрёпанная шаль, необыкновенно сильно ударила мне по нервам.

Между наёмниками шептались. Я не слишком хорошо разбирался в девичьих душах, но по одному лицу Эль можно было сказать: она сейчас применит силу.

Медленный выдох:

– Бабуля!… Что вы такое говорите? Вы хотите внуков своих бросить? Как они проживут без вашего совета, что вы говорите!

– Какого совета⁈

– Бесценного! Бесценного совета. Вы жизнь прожили и хотите, чтобы это всё в песок ушло? Пусть как хотят устраиваются на новом месте?

Заложив руку за спину, я несколько раз по-деловому взмахнул свободной кистью. Кое-кто закивал.

Женщина несколько опешила.

Вздохи и рыдания её попритихли:

– То есть… вы хотите сказать…

– Мама, ну как же мы там будем! Без тебя! – грудным с перекатом голосом поддержал меня Ином. – Я в одиночку разве там справлюсь?

– А ты вообще молчи! Ирод богов небесных!.. Полвека человеку, а он жёны не смог найти!

Старушка высказалась. Она крепко задумалась, поглядывая на ребятёнка.Чуть пожевала и, наконец, сдалась.

Её взяли под руки, и тяжело дышащей, помогли спуститься.

Мне не к месту припомнился полдень.

Она прошла пару шагов. Тут же устала и присела. Раскрасневшаяся, ухватилась за сердце. Её обступили женщины. Мужчины одобрительно кивали.

«Дураки!»

Подражая манере Инома, я сам его похлопал по плечу. Как рыцарь, человек с образованьем, я мог это себе позволить.

– Я прошу прощения, но вы неправы. Вепря больше нет в этих местах. Вы честно пытались помочь, и вклад этот не будет забыт. Но не стоит.

На лице мужчины отразилось недоуменье:

– Одну… Одну минуту. Это кто такое сказал?

– Сэр Залив. Владелец всех этих земель и пожизненный член генеральной королевской курии по личному распоряжению Его Величества Амания Первого.

На нас косились. На уставших, пыльных лицах легко можно было прочесть интерес. Мужчины и женщины. Старики и дети.

Ином положил ладонь на головку бойкого мальчонки:

– Ему верить можно.

* * *

С самого утра где-то кричали. Что-то делалось и не ладилось, хотя прилагалось огромное количество усилий.

Я сидел на краю телеги. И смотрел на женщин и детей. На стариков, которые не понимали, куда они идут. И зачем.

Наконец, караван «поднялся». Я вновь оседлал мою Хорошую, и мы с ней пошли вслед прочих по разбитой, поросшей травою дороге.

Великан опять поднимал деревья: телегам без этого было бы не пройти. Скрип, хриплый выдох носом, а следом хруст веток. Буря прошла, так что Веку было чем заняться.

Где-то через полтора часа, ко мне снова подошёл караванщик. Он взял мою Хорошую за узду.

Повозки, скрипя, ползли мимо. Я огляделся. Это место… ровным счётом ничем не выделялось. Здесь не было видно ни старых деревьев, ни большого камня. Просто обычный лес. Великаны сосны и орешник. Пара вязов.

Оставалось лишь надеяться, что Ином не ошибся.

– Вы там вместе лучше держитесь. Оно всё же вернее.

Эль встала по левую руку. Откуда-то со стороны повозок показался Гратц. Он тащил тяжёлый, на вид чрезвычайно тяжёлый мешок и без остановки трещал с рыжеватым юнцом.

Наконец, ход каравана встал. Без спешки, чуть сопя и позвякивая металлом, над крышами повозок показалась голова. Великан подошёл ко мне. Я сидел на моей Хорошей, но он всё равно посмотрел сверху вниз. Кучерявые брови опустились.

Чёрная громада.

– Век, – начал я… чуть менее уверенно, чем хотелось бы. – Век, не мог бы ты пройти с этими людьми ещё немного. Буря поваляла деревья, и я бы хотел, чтобы ты убрал их.

Ином медленно выдохнул.

– Спасибо, – тут же озвучила женщина из-за его спины.

V (+ рис.)

Эквил, третий остров, ул. Ямана.

Тридцать первый день пятого месяца двадцать третьего года.

Что я помню о том вечере?

Я знал, что на дорогу уйдёт целая туча времени, и потому переоделся заранее. Прямо в таком виде обычным порядком я получил довольствие и отправился на третий не самый дальний, но «рабочий» остров.

Уже почти стемнело, и узкие улочки смотрели с подозреньем. Окна во многих домах были забраны решёткой, лужи отсвечивали. Поднявшись по битой лесенке, я прошёл под низкой аркой с фонарём. Зачем мне туда? В этих местах я не был и конкретно об этом трактире узнал от весьма впечатлённого Януса, старого приятеля. Это был первый человек с кем я нашел общий язык, став рыцарем. И ему я верил.

Рука прижала имитацию поклажи. Отыскала плотный знакомый свёрток… странно. На сей раз, тот показался мне иным на ощупь.

– Не подскажешь дорогу до трактира «Тихая отмель»?..

Человек в разорванной домотканой рубахе почесал волосатый и грязный живот. Он поглядел на мои сапоги. На мешок, но, заметив большую серую заплату, сразу же потерял весь интерес.

– Вот там вон он, – треснутым басом.

Я кивнул. И прошёл.

Некоторых усилий мне стоило не сказать «благодарю» и это уже была победа. Мысль: «Напрасно спросил».

Я даже рад был, когда простая дверь, наконец, открылась, и в лицо пахнуло ароматами еды и алкоголя… и ещё табака. И пота. Мельком я отметил для себя деревянные столы и множество выцветших накидок. По старой привычке, сапог зацепился за порог. Озираясь, всматриваясь в лица, я втянул носом воздух, чуть сгорбился.

Знакомых здесь не было, а на остальных мой вид, подобный вход просто обязан был произвести впечатленье.

Я, чуть шаркая, прошёл. И подозвал трактирщика. Ударил кулаком об стол. Одетый весьма прилично, но очень небрежно мужчина был занят. Он ел. Ел отчаянно и скоро, глотал кусками и давился, словно крохи эти – последнее, что ему осталось.

– Тра…

– Обеда нет!.. – ответил хозяин. – Раньше приходить надо было!.. Издеваться они вздумали… надо мною…

– Да.

Было не так уж и поздно… да и не обед меня интересовал… Замечанье резануло и от впечатленья уже не так-то просто было отделаться. Я улыбнулся. Куда как удобнее было принять это на собственный счёт. «Маскировка удалась, вот и пожинаю ЗАСЛУЖЕННЫЕ плоды».

Трактирщик отвернулся. Запрокинув кружку, он проглотил остатки жидкого бульона, собрал спешно крошки.

Я колебался. Немного поразмыслив я развязал шнуровку моей «поклажи». Стараясь ничего не показывать, нащупал свёрток и между пальцев сломал сургучную печать. Развернул бумагу.

Под пальцами моими были… золотые. Это несложно было понять по ребристому краю. Эти монеты были приблизительно того же размера, что и кондор. Но тяжелее, и с несколько более выступающим мечом на чеканке герба.

Я глянул. И снова закрыл.

«И… что мне с этим теперь делать?»

Поняв, что я на него смотрю, трактирщик хмыкнул, и отвернулся.

Отразилось ли что-нибудь на моём лице? Да нет. Точно нет. Я очень долго тренировался и мог с уверенностью говорить о подобном. Иначе при дворе было не выжить.

Я кашлянул. С тем же выраженьем неспешно достал одну монету. Стараясь не показывать швен раньше времени, я положил его на стойку.

Удар ладонью! С характерным шелестящим скрипом рука прошлась по чёрному жирному дереву. Монета исчезла.

– Я поспрошаю… Быть может, мы и сможем что-нибудь сделать – для вас.

– И в дорогу! – поспешно я бросил уходящему в спину. – Мне понадобится провизия для одного человека, на две недели пути. И овёс для лошади!

«Где-то столько это и должно было стоить». Уточнение явно не пришлось мужчине по вкусу. Шаг его сбился, а в движения скоро вернулась леность. Чуть кашлянув, он сплюнул. Повесил нож, что попался на глаза в ряд к прочим.

Медленный выдох. Осознанье, что у меня ещё остались, по меньшей мере три монеты, пришло далеко не сразу. Я просто заметил, что улыбаюсь. Смотрю на стену со следами зарубин и… улыбаюсь.