Текст книги "Потолок одного героя (СИ)"

Автор книги: Иван Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Меня пытались оттолкнуть.

– Ах-Ааа-а-а!

– Да за**лкни!

Я почувствовал, как нечто разжимает пальцы с поводом. Их свело. Я просто повис.

Удар…

И боль!

Искры ударили в глаза.

Запахло горячим деревом.

Хорошая моя заволновалась. Она пыталась подняться на дыбы, но у неё не получилось. Меня развернуло. Пинок прошёлся по ребру.

Он был очень слабым.

Взмахнув наудачу… я угодил мужчине по плечу. Наверно. Он поскользнулся. Взмахнул рукой и едва не упал.

Тепло на рёбрах.

В моей крови.

В желтоватом отсвете, грязный и заросший по самые глаза, неизвестный мужчина смотрел мне в лицо. Он что-то не мог понять. Рот с пеньками зубов приоткрылся… а после он резко отпрянул. Глаза его широко раскрылись.

Обернувшись, он посмотрел на ожидающего парня.

И на топор.

Он был испуган.

[1] Свободные земли – земли традиционно не принадлежащие человеку и лишь соседствующие с ними.

XXX

Гор. Залив.

Двадцатый день седьмого месяца двадцать третьего года.

Душно и накурено.

Свирель, невидимая, но манящая резковатым переливом, прошлась над головами. Отвлекла от выпивки и заставила прервать беседу.

Гам понемногу стих.

С хорошо различимым шумом тяжёлый занавес поднялся. Показалась сцена.

Свечи, расставленные по полу, неровно потрескивали. Давали отблеск на заржавленные мечи и старые щиты. Фигура женщины в «лунном» свете. В белом балахоне и с алым поясом, босая она стояла спиною и тянулась к белому ночному светилу.

Тишина.

Покашливанье.

Внезапно ударил барабан.

Удар!.. И одна «её» рука опустилась. А после другая. Словно волна прошла. Вновь одна рука поднялась, а другая последовала за нею. И опустилась.

Под перелив свирели, бедро чуть покачнулось. Оно очень плавно «присоединилось» к танцу.

Обе руки поднялись в форме «вазы» – и постились. Внезапным движеньем она разделила скрытое лицо на две половины. Плечи опустились. И «следуя» за музыкой одеянье скрыло кисти. Попеременно рукава словно лишись опоры. Плоть затерялась в переливах гладкой ткани.

Руки вновь поднялись к лицу, и с резким толчком невидимая грудина внезапно подалась вперёд. (Удар барабана). Она словно «затрепетала». Ожила. Танцуя вместе с тазом, с грудиной руки вновь приподнялись. Они потянулись к небу и сложились в форме «вазы». Рукава немного съехали. Они показали тонкие кисти. Белую, очень белую кожу.

Пальцы опустились к подбородку, а плечи развернулись, словно высвобождаясь из невидимых пут.

Певучая свирель и мерный барабан.

Послышались смешки из-за кулис.

Изящно поворачивая запястья, девушка вновь дёрнула грудиной. Она неспешно повернулась. Переступила через острый меч.

Ей трудно было идти. Пламя свечей играло на невинной ткани, и скрежет металла доносился. Звяканье цепи.

Дыша, ускоряясь она чуть подпрыгнула.

Но упала.

Невесомо опустилась, облокотившись на колено.

Удары барабанов. Неизвестная вздрогнула. Она развернулась, «спорхнула» от одного края сцены до другого.

Остановилась.

И медленно, с напряжением приподняла тонкие плечи. Прикрыв лицо, она рыдала. Барабан.

Застыв, она посмотрела в зал… не лицо, а что-то ярко-красное, почти багровое, показалось под белой тканью капюшона.

Она отвернулась.

Посмотрела в пол и медленно присела, отводя бедро.

Чуть голубоватый с желтизною переливов свет заблестел на матовой белой коже… На почти не имеющем плоти силуэте.

Под стук барабана незнакомка резко подняла руку вверх. И плечо её ушло к заставленным доскам сцене. Бордовые волосы рассыпались. Словно брызги.

Она приподнялась и ударила верхом бедра о сцену. Ещё раз.

Резко приподнявшись, вытянув руку в направлении зала, она словно обожглась и согнула невидимый локоть.

Тишина. Свирель.

Поведя скрытым тазом, она приподнялась и повернулась. Легла на спину и потянулась к небу. Ухватилась за почти невидимую, прозрачную ленту.

(Движение в зале. Никто из смотрящих не мог с уверенностью сказать, когда та появилась).

Девушка тянулась.

Действуя словно в забытьи, «она» чуть приподняла себя. За одной рукой последовала вторая. Капюшон откинулся, и длинные, багровые локоны рассыпались на грудь и плечи. Приподняв стройную ногу, используя невесомую ткань как опору, девушка приподнялась. Повела бедром. И отвела его в сторону. Бордовая ткань показалась.

Подтянувшись, как бы скользя по сцене, она распрямилась.

Пошла, заставляя пламя свечей колыхаться.

Движения стали смелее. Мягкие и словно лишённые суставов руки ушли за воротник. Голова откинулась, плащ сполз, обнажая белый живот и алый шёлк.

Единственный, прямой, но мимолётный взгляд на сидящих в зале.

Щелчок.

Каждый, кто имел военный опыт, вздрогнул. Он узнал: спустилась тетива арбалета. За одной из кулис что-то разбилось. За другой усмехнулись.

Почти все свечи погасли в едином порыве.

Девушка лежала.

С одною лентой на руке

Она словно тянулась к небу.

Тишина.

…

Она ухватилась.

И неспешно подтянулась.

Голова откинулась и длинные и мягкие, словно шёлк, алые волосы линией протянулись от головы до пола. Бедро оказалось запутанным в такой же ленте.

Проседая, позволяя невесомой ткани балахона соскользнуть, она продолжала двигаться, словно в забытьи.

Тишина.

Голубое, небесное свеченье играло на коже и серебрилось в переливах ткани.

Выдохнув, двигая руками, словно во сне неизвестная отстранила ленту. Повернула голову к залу.

Лицо её было спокойно, бело и безразлично. Она не открыла глаз.

Ткань спуталась.

Свирель. Девушка почти не подтягивала себя, но ленты сами ее подняли. Фигуру «тянуло» наверх. Одна из полосок оказалась намотана на голень, и ноги очень скоро оказались выше плеч.

Невесомая, словно обвитая белыми полосами, девушка почти «стояла» вниз головой. Рука соскользнула. И алая ткань упала на сцену.

Такая же яркая, как и лента волос.

… Тишина…

…

Не открывая глаз, обмотав невесомый шёлк вокруг второй ноги, она вдруг… отпустила руки.

Колено ее неспешно согнулось. Спина очень выгнулась, а руки потянулись, так что тонкая фигурка стала похожа на лань, застывшую в прыжке.

Ухватившись за вторую ленту, она неспешно подтянула её к лицу. Как будто чуть улыбнулась, выдыхая, и посмотрела на «верх», который был теперь полом.

Развернувшись и перехватившись, девушка чуть подтянулась и распрямилась. Она словно парила, стояла, обмотав только бёдра.

Разъединив две ленты, она распустила их в разные стороны. Выгнулась, раскинув ноги. И откинулась назад.

Голова её вновь смотрела вниз. Алая лента волос. И такие же отсветы на теперь уже красных столбах.

Свирель.

Свет сменился.

Кровавые разводы внезапно исчезли, и неизвестная руками ухватилась за ткань. Подтянувшись, поджав колени к груди, она распрямила ноги. Вытянула их и выгнулась, качаясь на качелях. Просто «села» и, смотря наверх, улыбаясь, изящно ухватила ткань, которая была чуть выше. Подтянулась, пытаясь приподнять себя. Тесёмка соскользнула, и бордовая ткань упала на сцену.

Перекувыркнувшись на обмотавшей туловище ткани, ухватив две крайние ленты, неизвестная «взмахнула» ими словно парой невесомых крыл.

Под потолком… теперь не видно было лишь лица. Только волосы. Красные волосы.

Постепенно ленты начали «сползать» к потухшим свечам. К холодным доскам пола и мечам.

Разбитым шлемам.

Под барабан и свист свирели она совершила резкий манёвр. Отпустив пылающие алым «крылья», распрямилась, выгнула спину. Смотря наверх, она подтянулась.

… Но пол становился ближе.

Рукою девушка неспешно провела по лицу.

Перехватилась. Разматывая ткань на животе, она вновь оказалась вниз головой. Раздвинула ноги и пустила ткань между бёдер. Рукою провела по пупку. Смотря наверх, она рывками, отводя и вновь прижимая бёдра, постаралась подтянуть себя. А ткань сползала.

Она тянулась к свету, а ленты медленно спускались.

Разделив две полоски, движением бёдер намотав их на ноги, неизвестная откинулась. Повисла вниз головой и посмотрела на доски.

Кисти её ходили по лицу и шее. Черты менялись, пока полоска волос не коснулась сцены.

Она перевернулась, взмахнула этой багровой лентой и скрыла лицо. Выгнулась и вновь попыталась подтянуться.

Но вот бедро её коснулось холодного дерева. И живот. Растрёпанная и уставшая, она медленно опускалась навзничь.

Она всё ещё старалась приподнять себя.

Пропуская ленту меж невинно белых бёдер.

Тишина.

Запах табака и алкоголя. Мясной зажарки.

Кто-то что-то обсуждал в глубине тёмного зала.

Со стуком упал единственный стул.

Тощий Флюр, клерк с пожелтевшим воротничком в восторге ударил в ладоши. На глупейшем лице ничего невозможно было разобрать.

За тем же столом длинноухий мастер спал лицом в тарелке. Совершенно пьяный, он блаженно посасывал палец.

* * *

Брызги.

Нога заскользила в русле.

Развернувшись всем телом, я ухватился за накренённый ствол. Почувствовал скрытый камень даже через подошву. Оттолкнулся – и прыгнул.

Я уже видел новый валун впереди. Я мог бы допрыгнуть. Мог бы… но не получилось. Туча брызг. Ломкий кустарник прошёлся по плечу.

Глубокое место.

Царапая жирную землю ногтями, я пополз по пологому склону. Наверх! Продрался сквозь орешину. Пробежал немного – и попытался соскользнуть! В мутную воду!

Нога зацепилась за корень.

* * *

«Тре-н-ннньк!»

Ударившись об стену, горшок развалился. Крупные осколки скрылись в сене. Эль переступила. Чуть поморщилась и ухватилась за бедро: намотанная в несколько слоёв домотканая ткань бурела.

На запястьях девушки осталась хорошо заметная потёртость от пеньки.

Наёмница выдохнула через плотно сжатые зубы. Посмотрела на Гратца.

– Про людоедов никто и ничего не говоръ-ыл! – ответил тот даже раньше, чем спросили. – Мы Точно… о них не говорили.

Эль отвернулась. Она сжала пальцы в кулак – руки её заметно дрожали.

Большие и красные, заскорузлые ладони Века лежали на его животе, свежие швы вышли грубо. Бордовые пятна скоро разошлись по скулам и щекам…

– Дожил-и! – еле слышно вставил свои полфарса Гратц. – Хозяэва бегут от подчинённых! – Мужчина чуть повернулся на табурете: – Ошейник уже нагр-элся?

– … Пока что нет.

Мгновенно уловив перемену в голосе, Гратц прикусил язык.

Движение за дощатой стеной. Подойдя к пыльной балке, Эль уперлась в неё предплечьем. Она медленно выдохнула.

Сквозь щель «смотрела» золотистая полоска от факела.

Бывший стражник хотел закурить, но в последний момент передумал. Покосившись на сваленное сено, он аккуратно, старясь не помять, убрал. Козья ножка ушла во внутренний карман.

– Что там?

– Говорят…– отозвалась наёмница. – Говорят, что какая-то женщина утопилась в озере.

– Нашла простое решень-э.

Гратц вздрогнул.

Резкий звук заставил его лицо ожить. Мужчина снова переместился на табурете… и покосился на щель между створками ворот. Этот взгляд не продлился слишком долго.

– Ну и зачем подставъ-ился? – всё так же тихо, но обращаясь уже к лежащему… – Быть может, новый тран оказался б поприличней.

– Так Было НУЖно, – гулко ответил великан.

– Да потерп-эл бы немного – И ВСЁ!.. Чего тут сло-шного?

Пожелтевшие, остекленевшие и впавшие глаза Века неотрывно смотрели в потолок. Смотрели чисто и прямо.

– Как СКАЖешь.

Заметное движенье за воротами.

«Открыть», – донёсся голос с хорошо различимым акцентом.

XXXI

Пос. Трува.

Двадцатый день седьмого месяца двадцать третьего года.

На Эвенгарта было страшно смотреть. И не оттого, что он был грязен, а со шнуровки ещё недавно текла вода. Не из-за неудачного пореза на запястье, который был наскоро замотан и смотрелся не очень-то хорошо.

Не из-за бледности.

Глаза капитана метали молнии.

– Я же сказал! Козла – ЗАКОПАТЬ! – указал он на голяшку, что была брошена возле костра.

Вода в большом котле уже кипела. И крышка с солидной вмятиной по центру звонко постукивала.

– Слушаюсь! – был скорый ответ… – Но граф велел свар…

– Он НЕ МОЖЕТ велеть!

– … А после тролл этот ещё пришёл, – вставил сержант. – Понюхал и сказал, что пахнет вкусно.

– Да… Так и было… Пахло вкусно…

– Пахло… – повторил за парнем Эвенгарт. – Я Вас Самих Здесь Закопаю! И прямо сейчас!.. Закопать!.. Козлы!

Поддев носком сапога обрубленную ногу, капитан заставил её перевернуться.

– Ястреб вас всех Забери!

Вернувшись в посёлок, Фирс сменил короткую куртку и рубашку. Он по старой привычке причесался и умылся, но в единственных сапогах его по-прежнему «жвакало». Шнуровка была сыра, а короткие шаровары на коленях по цвету походили на траву.

Капитан прямо так прошёлся по заросшей улочке. Он с полминуты смотрел на баррикаду. Глянул, из чего солдаты складывают костры, и сам подбросил ножку от табурета. Велел разломать телегу.

«Январь не идёт на беседу», – шла тем временем мысль.

Дальний родственник не понимал серьёзности положенья, и даже больше того: он как будто был доволен. Был рад, что тран ушёл.

Сопровождаемый ушёл! И из-под самого носа капитана!

Эвенгарт велел валить заборы и двинулся обратно. Он знал, что команда эта ещё не скоро будет выполнена. На глаза попался жёрнов, что лежал посреди бурьяна. Видимо, его пытались укатить.

Фирс приметил леса. Заметил (для себя) как удобны они были для подъёма… и как прочны были большие ворота.

Он издали посмотрел на витраж.

Тролл спиною подпирал стену старой конюшни. Дух гор сидел. С меланхоличным видом он жевал, выуживая серые клоки из стога. Сено налипло на мясистых губах и подбородке. Был слышен хруст.

Поняв, что на него кто-то смотрит, Бурдюк взмахнул щетинистым хвостом. Он чуть обернулся, и пламя костра отразилась в его больших чёрных глазах.

Повернув грузное тело, дух показал глубокие порезы на плечах и грудине.

– Открыть! – коротко скомандовал Фирс.

На большом, мясистом носе заложилась складка. Тяжёлые руки опустились, и костяшки их упёрлись в сухую траву. Оттолкнувшись, тролл заставил рядового посторониться. Одной рукой, без видимых усилий он приподнял засов.

Девушка ела… Разжёвывала подгоревшую, холодную кашу и глотала её кусками. Фонарь стоял от неё по левую руку, а котелок по правую. Довольно тяжёлый на вид и с удобной для хвата ручкой.

Капитан взглядом нашёл мужчину, назвавшегося «Гратцем». И великана, который по-прежнему лежал на том же месте. Поглядел на потолок… и на заваленную сеном стену. Прошёл. Но сделал только пару шагов.

– Тран так и не вернулся, – сказал он громко и внятно. – Он вас бросил.

Реакции не последовало. Два фонаря стояли потушены, а в свете последнего почти невозможно было разобрать выражение лиц.

– И что вы думаете делать? – спросила высокая девушка.

– Всё так, как я сказал. Мы не можем тянуть, а потому послезавтра один из вас отправиться к шесту. Вы в курсе, что стоит на кону.

Мысль привычно текла очень гладко. Три человека… Девушку Фирс хотел оставить напоследок. Стражник, что заметно напрягся, не имел для рыцаря особой ценности, а значит, вариант оставался лишь один.

Появись другой кандидат, капитан предпочёл бы оставить великана здесь, под присмотром тролла, но теперь… слабость он не мог себе позволить.

Селян пока лучше было не трогать, дабы избежать преждевременного бунта.

Расстоянье не позволяло привести кого бы то ни было из Залива к рассвету третьего дня.

«Возможно, это лишь возможность».

– Мы развели костры и прямо сейчас закапываем бревно на возвышении. Я бы очень хотел, чтобы сэр Мизен заранее увидел серьёзность наших намерений. – Взгляд капитана остановился на остром черепке. – Мы забираем великана. А вы ешьте пока. В ближайшие три дня ничего не будет.

* * *

– Все по струнке ходят, – попробовал улыбнуться бывший стражник. – Это ж надо… А у тебя вот так не получалось.

По широкому лицу наёмницы бродила краска.

* * *

Эвенгарт пошёл вперёд.

У рва люди в форме очень быстро наводили порядок. В огонь уже бросались целые секции ограды и двери домов. Многие строенья стояли настежь, а недовольных оттесняли.

«Мы же вас не трогаем», – донёсся раздражённый голос. «Кабаны выходят ночью… Нужно, чтобы светло было».

Дерево трещало.

Собаки рванулись.

«Да быстрее, – донеслось на трэтминском. – Цеко ты болтаес там с ними?»

Узнав знакомый говор, капитан бросил взгляд. Молодой господин даже не стоял, а сидел на вынесенной лично для него большой дубовой лавке. Он занял место в стороне и оттуда раздавал приказы.

«Надо было по-настоящему „учить“ перед Заливом».

Заметив Эвенгарта, граф несколько притих.

Капитан про себя нахмурился. Это не понравилось ему даже больше чем лавка и прочие деянья Красса.

– Как продвиг…

– Сэр, – оборвал его выкрик.

– ДА!

– Сэр… Ка… кабаны на поле!.. Их видели.

Мгновение понадобилось, чтобы окинуть варианты.

– Как далеко?

– Два акта.

– А тран? – не мог не спросить Эвенгарт. – Его никто не видел?

Караульный моргнул:

– Нет, никого больше не видно.

– Сможет ли он сейчас пройти?

– Да… наверно.

– Этот-то? – влез Красс. – Этот куда угодно влезет!..

Речь на родном, но полузабытом языке звучала для Эвенгарта неприятно. Слишком простой и предсказуемой. Либо ровной, либо прерывистой без заметного перехода.

Сопровождаемый троллом, великан наконец появился в кругу жёлтого света. Он едва шагал.

Тяжёлое дыханье, что вырывалось из пересохшей гортани, было слышно с пары актов. Оно за несколько минут предупредило о приближенье полудуха.

Тот стал. Торчащие жилы, ключицы и ребра, раздувшиеся колени.

Пламя костров играло в остекленевших и слезящихся глазницах.

Граф перестал улыбаться:

– К столбу!

Тролл посмотрел на Фирса. Капитан кивнул.

– Раз уж ты пришёл. Это будет самым простым решеньем для нас всех. Правильно?

Всклокоченный и со слипшимися волосами, дух посмотрел на место, где было вкопано бревно. На развалины мельницы, которые даже ещё не разобрали.

– Ну что же ты, – не мог сдержаться граф. – Иди!.. Или сказать что-то хочешь?

Дух чуть повёл плечом. Он сплюнул и неспешно побрёл к возвышенью. Тролл, что следовал за ним, поглядел на людей сверху вниз. На графа, что невольно отшатнулся.

Две огромные фигуры в изодранной одежде.

– Вот ведь… твари!

– Где твои люди?

– … А?

Большие и круглые, глаза Эвенгарта были широко распахнуты. Лицо его было страшно.

– Я говорю – зови людей!..

Январь хотел переспросить. Но поступил иначе. Наконец-то встав, он опёрся на тут же подставленное плечо. Переступил сильно морщась.

Фирс смотрел на всё это молча.

Зрелище не сулило ничего хорошего.

– Кретин.

Телохранители не внушали доверия. Хотя даже они были достаточно надёжны в сравнении с… Запах… Запах готовящегося мяса. Достаточно сильный, хотя и неприятный.

– … Я их закопаю!

Мясо уже было заброшено, и белый бульон бурлил с «глубоким» звуком. Сначала сержант расслышал мерное «чварк», а уже потом заметил Фирса Эвенгарта.

Капитан надвигался.

Собака сорвалась в непрерывный, кашляющий лай.

– Я же сказал!… Закопать!

Рядовой, что собирал обильную пену, выронил ложку. Старший тут же согнулся, шаря в траве у огня.

– А Его Сиятельство подошло сразу после…

– Он сказал – ВАРИТЬ… – возмутился парень. – Он был недоволен, что мы до сих пор не начали.

– … Мы же спорить с Господином не можем.

Капитан дышал очень спокойно. И глубоко.

«Это Красс виноват, – определился Фирс для себя. – И он ответит. Лично мне ответит, и уже будущим утром».

– Ну, так что теперь? Выливать? – переспросил сержант не слишком неуверенно.

У Фирса было тринадцать вооружённых телохранителей. Пять собак и тролл. Плюс шестнадцать военных. Плюс селяне и, если иного выхода не будет, великан.

Предплечье Эвенгарта ещё довольно сильно ныло. И дёргало.

По лицу это сказать было невозможно.

– Теперь пусть варится.

Забрав у несколько ошарашенного юнца большую деревянную ложку, Эвенгарт потёр её о подол. Подув, чтоб отогнать бурлящую пену, он зачерпнул, снова подул и попробовал.

– Что? Не солили ещё?

– Н-нет.

– Значит, нужно посолить, – отхлебнув ещё раз, Фирс кивнул удовлетворённо. – Это на общий стол.

* * *

Меня «подбросило»! Ударило! Брызги. Голенище сапога залило.

Словно с десяток трёхфунтовых духов пристали к ноге.

Я обернулся: чёрные стволы над водою.

Мостик из ряда наваленных камней…

Подошва заскользила по мху. Развернувшись, я выставил бедро… Не рассчитал и боком, больно, втемяшился в зазеленевшие грани стены.

Шляпа не смялась.

Ночная птица сорвалась. Цепляясь, я пополз наверх. По корням. Побежал прямо по выбоинам. Отмахнулся кое-как от торчащей иглами хвои. Полосы лунного света. Они лишь очертили тени. Я отталкивался прямо от чёрной ленты.

Пятно.

Эльва, босая женщина в простом белом платье, белым силуэтом обозначала то, что осталось от древней полуарки. От прохода.

Её лицо было чистым. И ничего не выражало. Руки лежали на округлом животе.

Я спрыгнул в реку. Земля посыпалась, и большой, с обтёсанными краями камень пошёл вслед за мною. Он поднял тучу брызг.

Плеск позади стал ближе.

«Ш-ш-ш-ш-щщ—Шша!»

* * *

Зиг слишком спешил слезть с баррикады. Он запутался в наваленных брёвнах и упал. Вывернул ногу, так что дальше бежать он уже не мог.

– Докл… Ух… Яс… Кабаны появились на дороге!

– Сколько?

– Четыре головы… Больше я не видел.

– Поджигайте дерево! – Голос Эвенгарта поднялся над общим гамом… – Арбалетчики на стену! Остальные, будьте готовы бросать горящие поленья в поле. Рядовой, что они делают?

Зиг не сразу понял, что обращаются к нему.

Он испугался этой заминки.

– Они… Они вроде ищут что-то.

– Пусть роют… Если станут подходить к воде, сразу доложи Мне… Приведите телёнка!

Не поспевая, Зиг невольно отстал. Огромных усилий ему стоило на одной доскакать до горы из поломанных лавок и столов.

– Но с-сэр… они ничего не роют, – нога вчерашнего мальчишки подломилась. – Они… они только толпятся и смотрят в нашу сторону. Словно чего-то ждут.

Фирс Эвенгарт это выслушал очень внимательно. Он бросил обитый кожей табурет и сам решительным шагом направился ко рву. Проскакав по брёвнам, капитан легко вскарабкался по наваленным сучьям.

Он сощурился.

Проходя сквозь баррикаду, неровный рыжеватый свет углами освящал заросшее поле. Овёс казался чёрным и серым.

Что-то хрустело.

Некоторое время понадобилось глазу, чтобы привыкнуть.

Кабанов не было четверо. Их было больше. Хотя Эвенгарт и не мог сказать сколько конкретно. «Возможно, девять».

Кто-то на самом деле уже обнюхивал дорогу, но остальные пока ещё топтали злаки.

Их было много, и все они были большими, до странности хищными зверьми.

– Соберите селян!.. Пусть каждый взрослый возьмёт оружие, которым владеет!

XXXII

Из передней неслись ругань и лай. Сбитая из неструганых досок дверь распахнулась. Трое мужчин ввалились, Январь вошёл припадающим шагом. Он задел деревянное ведро со старыми подковами.

Едва не рассыпал.

– Бисътро! Бери, с чем може-щь съправиться – и к баррикаде!.. Живее!

Дети голосили, а высокий, сутулый мужчина с большою грязною лысиной смотрел вопросительно.

Он не понимал.

* * *

Пламя колыхалось и воняло. Ещё немного и масло должно было выйти, погрузив конюшню во тьму.

Тени зажелтели и заострились. Они гуляли по перекладинам коновязи. По сколоченному на совесть, а ныне совершенно рассыпавшемуся амбару[1]. По черепкам и сену.

Сминая между пальцами козью ножку, Гратц молча прислушивался к голосам. К шуму шагов и гулкому, очень шумному дыханью.

Он подметил ряд факелов, что скоро пронесли за стеною. Проследил за рядом золотистых всполохов.

Лемнику очень хотелось что-то сказать. Но на сей раз он сдержался. Девчонке и так приходилось нелегко: то и дело Эль поглядывала на руку. Пальцы её заметно дрожали. Наёмница с напряжением сжимала, и разжимала их, так что хрустели костяшки.

Шорох на крыше. Словно кто-то на карачках пытался продвинуться по очень, очень старой черепице. Прогнившие доски прогибались и издавали негромкие стоны. Пыль ссыпалась на солому.

– Эль… Ты слышишь?

Наёмница не откликнулась.

– Эль!

– Д!..

– Тыхо! – оборвал её стражник… – Послушай.

Дерево над загонами натужно вздохнуло… и струйка сора в свете фонаря окрасилась в жёлтый.

Стражник привстал. Стараясь держаться от неизвестности подальше, он приблизился к девушке. Встал с нею вровень.

На улице кто-то закричал, заголосил – и доска захрустела. Показалось чьё-то лицо… но сразу же исчезло. Некто ухватился за край прогибающейся доски. Он попытался отодрать.

Гратц закашлялся. Хрипя и свистя. Он несколько раз ударил себя кулаком по тощей, костистой грудине. Чуть попятился. Зацепился и упал на сено.

– А… – начал стражник.

Но сам тут же зажал себе рот.

Морщась, сглотнув, Гратц поглядел на порез на локте.

В проломе показалась голова.

Знакомые белёсые волосы и такие же брови. Пара чёрных точек без ресниц смотрела на Эль.

Охотник ничего не сказал. Он указал движением на стол. Тут же скрылся. По всему огляделся.

Вновь показавшись, Мик едва различимо кивнул.

Эль действовало быстро. Стараясь не шуметь, она отставила простой табурет. Взялась за край большого стола. Посмотрела на Гратца. Морщась и растирая кровь, стражник поднялся. Он ухватился за противоположный край. Чуть приподнял столешницу.

Подумал.

И опустил:

– Тс-с!.. Што там за крики такие?

– … Вепри Собрались у Баррикады, – полушёпотом. – Решают, что с ними делать.

Эль кивнула.

Гратц сделал шаг назад.

Он ухватился за локоть:

– Тогда, я не пойду!

Неровный цокот по доскам, пофыркиванье.

Наёмница нашла взглядом кобылу:

– Ты пойдёшь.

– Да… Всё правильно, – Гратц вновь ухватился. – Нам нушно выбраться на крышу.

– Нет!.. Если выберемся, то двинемся дальше.

– Тогда не пойду!

Стражник, пятясь, глянул на ворота: вроде бы охрана всё ещё была на месте.

– Пойдёшь! – шагнула вправо девушка.

Гратц сделал шаг налево.

Резкое движенье – они почти поменялись местами.

– Пойдёшь!

– Тих-о говорю! – поджимаясь и шипя. – Я не пойду с сельским увальнем и люд…

Как человек очень знающий и опытный, Гратц с лёта прочёл выраженье. Он прикусил язык.

– Я закр…

Эль резко толкнула стол. Ногемсерант лёг животом – и тут же получил удар. Глаза его закатились.

Было тихо.

За воротами негромко переговаривались и, кажется, спорили.

Хорошая беспокоилась.

* * *

Посреди ночи, в неверном свете костров и фонарей, люд толкался. Никто не понимал, куда идёт, и каждый норовил свернуть. Обрывочные крики, стоны.

Граф уже почти охрип.

– Куда! Куда ты их веде-щ!

Мужчина с ещё не зажившею щекою глянул с удивленьем:

– Но вы же сами сказали.

– Что Я тебе такого сказаль⁈ Что?

Кто-то случайно толкнул поседевшую женщину. Упав, та разбила колено. От неожиданности – вскрикнула. Обронила нож.

Земля ссыпалась в мутную, позеленевшую воду.

Большие, словно быки трёхлетки, в рваных жёлтых отсветах вепри топтались у самого края. Выстрел – струна зазвенела, и один из хищников чуть отступил.

– Ви-ИИ-и-И-И-И-И-И!

Копыто дерануло пучок травы. Дымящее полено приземлилось возле него: рассыпались алые точки. Ещё одно упало в воду.

Впавшее брюхо перевалилось. Послышался всплеск.

Плавал вепрь не слишком хорошо, и всё же он не утонул. Ещё одна струна сорвалась – болт засел в широком боке. «Загребая», болезненно вытягивая голову вперёд, зверь продвигался.

«Арбалетч*ки В Д*ма… Стреля*те из окон!»

Длинное рыло упёрлось в ветки, стало разгребать торчащие колья. Второй лишь собирался перевалиться, а первый уже копытами царапал скользкую землю.

Между суков показался, блеснул стальной наконечник. Он попытался ужалить.

Собаки выли.

Вытаращив глаза, усатый Плато попытался снова. Широкий замах – не дыша он сделал выпад. Целился в глаз, но большая морда мотнулась. Зверь получил лишь царапину. Проступила кровь. Повернув длинное рыло, вепрь закусил простое древко. То хрустнуло, и в руках лейтенанта остался лишь обломок.

Бултыхаясь и перебирая ногами, следующий кабан уже старался отпихнуть кровоточащую тушу.

Сучья хрустели, а колья покосились.

– Так возьми другое! – гаркнул Эвенгарт.

Ни «другое», ни копьё вообще не могло принести победы. Как и всякий раз перед сраженьем, ход мыслей капитана заметно ускорился. Страха не было. Он ясно и чётко осознавал, что и где происходит.

И к чему это должно привести.

Прочим не нужно было это знать.

Крики… Подгоняемые телохранителями Красса, селяне «толкались» вдоль покосившихся заборов.

Топоры и ухваты из скверного чёрного металла.

Отсветы огня выхватывали ужас на лицах. Кто-то ещё не понимал, а прочие смотрели на баррикаду как на собственную смерть. Лишь общее движенье заставляло их продвигаться вперёд.

Сапоги зачвакали по чуть катающимся брёвнам. Граф шёл в стороне, с удовлетворённым видом наблюдал.

– Разогнать!

Январь Красс, которому действительно непросто было идти, взглянул с удивленьем.

– Что, простите?

– ЖИВО, Я СКАЗАЛ!

Не дожидаясь разрешенья, кто-то уже развернулся. Люди попятились… и наткнулись на следующую группу. Не зная нового приказа, военные гнали испуганных людей вперёд.

– Tālāk.*

– Пустит!..

– Нам разр-шили уй…

– Uz priekšu, es teicu!**

* Вперёд.

** Вперёд, я сказал!

С недвижимым стражником под мышкой, в рубашке без рукавов и в стёганных штанах, Эль перебиралась с крыши на крышу. С конюшни на курятник, а после на сарай.

Прячась от света огня, она вместе с Миком продвигалась в направленье развалин мельницы.

Нога внезапно провалилась. Гратц звонко клацнул зубами. Бывший стражник как будто бы едва различимо замычал.

Мик подал руку, но девушка выбралась сама. Смотря ей в спину, охотник наблюдал, как наёмница сама, раздирая ткань на колене, перебралась на дерево. По сукам она подобралась к окну. Стараясь не шуметь, надавила на раму. Эль сама переступила через подоконник.

Детский вскрик.

Вжавшись в дальний угол, худая женская фигура поддерживала головку у большого тряпичного свёртка. Бледная от бессловесного ужаса, она мерно покачивалась.

Тяжёлые брови Эль сошлись.

Пара чёрных точек глаз наблюдала из кроны.

Наконечник засел… древко не выдержало. Оно сломалось. Поддев наваленные кусты большою головою, вепрь опрокинул баррикаду. Лейтенант повалился навзничь. Копыта заскользили у самой его руки.

Приподнявшись на локтях. Сев на землю, мужчина смотрел, как большие звери один за другим проходят мимо. Карабкаются по сырому, пологому склону.

Люди толкались.

Женщина в испуге пыталась пятиться, но сзади уже напирали. Высокий и крепкий, кузнец застыл, выпучив глаза. Кто-то упал. Древний рыжий ухват огрел белобрысого парня по плечу.

– Уберите их отсюда!… Гоните к церкви!

Лицо Эвенгарта покраснело. Крича, он размахивал длинным копьём.

Он никогда не пользовался копьём!

Действительно, большой… С косматой холкой и капающими на землю слюнями кабан шёл на него. Лишь из-за брёвен он путался и ещё не добрался.

– Хра-а-а-аА-аааа!..

Зверь попытался рвануть, но большая, грубая рука, с розовеющими костяшками, вцепилась ему в загривок.

Тролл обхватил и даже чуть приподнял, стараясь задушить. Пронзительный, булькающий звук донёсся. Извиваясь, вепрь раскрыл большую пасть! Он словно развалил свою голову надвое. Челюсти клацали.

– ТВАРИ! УБЕР… ЭТ…

Край бревна опустился, и лапу духа зажало.

Век не чувствовал руки. Левая нога его слушалась очень слабо и как будто была выстругана из некого рыхлого дерева.