Текст книги "XIV принцип"
Автор книги: Иван Охлобыстин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
– Это хорошо или плохо? – не понял Сергей.
– Это никак, – ответил его спутник. – Хотя вокруг много варп-камня, а значит, есть железные вагоны для переправки камня в Скейвенблант, столицу Скейвенов, и Эшинблант – мой родной город. Там дядя Сникч. Старый уже дядя Сникч, а его сын Шроч не любит ходить, он любит изобретать. Его посылали в столицу учиться. Умный скейвен, но не сильный.
– Так ты не в столице живешь?
– Нет, там, во-первых, дорого, во-вторых, там правит другой клан.
Путешественники продолжили свое движение дальше, пока под ногами не начала скрипеть галька.
– Смотри-ка – галька, – поднял с земли круглый камень Второй. – Где-то рядом море?
– Да, – кивнул Шарскун. – Море костей. Недалеко. Три перехода, если вагоны не найдем.
– Тьфу ты! – сплюнул Сергей. – Что за названия? «Гиблый лес». «Мертвые земли». «Море костей». Кто это придумал?
– Древние, – безучастно ответил крыс, вглядываясь в тусклое зеленое мерцание, исходящее от сводов тоннеля. – Варп. Где-то рядом шахта.
Он достал из-за пазухи пузырек с какой-то жидкостью и протянул спутнику:
– Пей. Варп-камень вреден для людей. Действия хватит на два или четыре месяца.
Второй с отвращением понюхал содержимое пузырька и вернул его спутнику:
– Не буду. Рыбьим жиром пахнет.
– Надо, – настойчиво ткнул в него сосудом скейвен. – Варп вызывает быструю мутацию. Пить не будешь – рога вырасти могут.
– Тогда канонизируете?! – морщась, влил себе в рот содержимое пузырька Сергей.
– Не кощунствуй, – опять осек его Шарскун и вздохнул. – У людей так мало святого!
– Не сердись, – извинился его неразумный друг и показал на что-то блеснувшее впереди. – Я заметил огонь.
Скейвен замер и прислушался.
– Идут.
– Кто?
– Не знаю, но идут быстро.
– Спрячемся?
– Не надо, я слышу речь инжи.
– Новая порода?
– Люди. Только хорошие. Они наш клан учили выживать. Давно.
Действительно, вскоре Второй увидел шествующую по тоннелю колонну людей в длинных плащах и с посохами в руках. Их вел седовласый старец.
Когда они поравнялись с путешественниками, старец взмахом руки остановил процессию и вопросительно обратился к Шарскуну:
– Ани шарми тель уш уш лами?
– Нух лами, нима лами, датс лами, – почтительно склонившись перед стариком, ответил тот.
– Ибаро эшин курт лиссо, нетопосу хмолкс дуфо нейо, – улыбнулся тот, опять взмахнул рукой, и колонна двинулась дальше.
– О чем вы говорили? – не удержался от вопроса заинтересованный Сергей.
– Это врачи, они идут лечить людей на север, там эпидемия, – перевел свой разговор со стариком тот. – Еще он сказал, что впереди есть вагон-капсула. Он нас пронесет под морем очень быстро. Он разрешил взять капсулу.
– Под землей народ гостеприимней, – констатировал Второй.
– Инжи – великий народ, – согласился с ним Шарскун. – Врачи. Скейвены любят инжи. Все любят инжи. Кроме Хаоса. Но скоро инжи уйдут из этого мира в самый центр Земли. Мне так папа говорил.
– Зачем?
– Их поведет Тордион думать о будущем.
– Тордион? Этот старик?
– Нет. Старик – его ученик. Один из учеников. Гален зовут. А сам Тордион – сын Древних. Независимый и мудрый.
– Мощный тип, – сделал свой вывод Сергей.
– Да! – опять согласился с ним скейвен и пошел вперед.
* * *
Действительно, в скором времени они вышли к огромной пещере с хитроумной, поблескивающей белым металлом, конструкцией в центре. Громадная площадка, примыкающая к строению, делала всю конструкцию схожей с космодромом.
– Классический хайтек, – констатировал Второй.
Крыс ловко взобрался по лестнице на площадку и подошел к овальному цилиндру, стоящему на рельсе.
– Это она, – погладил лапой капсулу скейвен, сдвинул вбок крышку и полез внутрь. – Поехали, «добрый мальчик».
– Поехали, – подозрительно заглянув внутрь капсулы, буркнул тот.
* * *
Пережитый впоследствии полет внутри капсулы Сергей вспоминал с трудом, потому что его все время тошнило от перегрузок. Шарскун мужественно претерпевал все тяготы полета, вцепившись лапами в круговые поручни капсулы. Хотя и по его морде можно было судить, что путешествие в инжи-капсуле ему также в новинку.
* * *
По прибытии друзья еще долго лежали на платформе, приходя в нормальное состояние. Первым поднялся скейвен и, пошатываясь, побрел к лестнице, ведущей вниз. Второй, постанывая и на ходу потирая затекшие за время полета руки, двинулся вслед. Он уже было взялся за перила, как его внимание привлекла приоткрытая дверь ангара, примыкающего к площадке. Пока Шарскун спускался вниз, Сергей незаметно подобрался к двери и заглянул внутрь. Изнутри ангар напоминал театральную костюмерную – длинные ряды вешалок с плащами, такими же, как у инжи, столы с выложенными на них посохами и сумками. Среди прочего он обнаружил массивный меч из темной стали, поверх которой мерцали выгравированные символы на неизвестном языке. Второй быстро скинул свой плащ, разорванный при падении из вагонетки, набросил себе на плечи плащ инжи, схватил со стола сумку и меч. Последний раз оглянувшись на пространство ангара, он выскочил наружу и побежал по лестнице вниз.
Скейвен сидел на песке в двадцати метрах от конструкции и устало ждал своего медлительного спутника. Когда же он увидел Сергея, его морду исказил неподдельный ужас, а хвост вытянулся трубой.
– Нет! – взревел он, но было уже поздно – Второй спрыгнул с лестницы и тут же оказался в луче яркого голубого света.
Шарскун закрыл лапой глаза.
– Чего ты? – спросил его Второй, подходя ближе.
Скейвен опустил лапу, вскочил на ноги и заорал:
– Ты очень, очень глупый человечишко! Это свет инжи, он всех превращает в воду!
– Меня чего-то не превратил, – попытался оправдаться Сергей.
– Не превратил, – еще не веря своим глазам, согласился крыс.
– Мне их одежда понравилась, твоя мне шею терла, – объяснил молодой человек и протянул найденное оружие спутнику. – Потом я подумал, что тебе нужен меч. Ты же свой потерял.
– Черный меч сланнов с рунами отражения, – благоговейно принимая подарок, простонал Шарскун. – Это целое состояние! Такого нет ни у кого из скейвенов. Это мне?
– Тебе-тебе! У меня есть палка с электричеством.
– А можно?
– Почему нет, я же тоже Древний, – мотивировал свой поступок Сергей.
– О великий Магнификус! – пал перед ним ниц крыс.
– Прекрати истерику, нам пора идти, – предложил Второй.
– Да, да. Моя идти. Идти за тобой куда угодно, – ожесточенно закивал головой Шарскун, поднимаясь с коленей.
– Куда угодно не надо, пошли куда нужно, – попытался вернуть его к реальности Сергей.
– Да, да, да! Меч сланнов! Меч сланнов! – продолжая стонать от восхищения, двинулся вперед скейвен.
* * *
Ведомый врожденным чутьем, Шарскун уверенно маневрировал в паутине бесконечно переплетающихся тоннелей, пока не вывел молодого человека к тоннелю с каменным акведуком посередине и текущим по нему большим ручьем.
– Ручей приведет к Эшинбланту, – объяснил скейвен.
– Точно? – уточнил порядком уставший Сергей.
– Точно, – успокоил его спутник. – Можно сказать, что мы уже в городе, только это окраина.
Второй внутренне подверг сомнению слова неутомимого крыса, но скоро ручей действительно привел их к массивным деревянным воротам, за которыми виднелась большая пещера, застроенная невысокими домами с плоскими крышами. Шарскун решительно постучал лапой по воротам, створки распахнулись, и оттуда осторожно выглянули два вооруженных скейвена. Судя по всему, они сразу узнали своего сородича, а плащ инжи, накинутый на плечи Сергея, произвел на них самое положительное впечатление. Не говоря ни слова, привратники пропустили друзей внутрь.
– Это западная сторона города, – пояснил Шарскун, – здесь живут бедные скейвены.
– Скейвены тоже бывают бедные? – заинтересовался Второй.
– В любой расе бывают бедные и богатые, – пожал плечами его спутник. – Хотя наши бедные никогда не умирают с голода. У людей умирают, у дручий умирают, а у нас не умирают. Богатые семьи делятся с бедными. Только так мы можем выжить. Потом – лучше быть бедным и свободным, чем богатым и рабом своего богатства.
– Прямо цитата из Конфуция, – хмыкнул Сергей.
– Меня так уже обзывал один из эльфов, – гордо сообщил скейвен и спросил: – Кто такой Конфуций? Древний?
– Более чем, – ответил Второй. – Философ. Жил много веков назад. Считал, что любое государство должно строиться на морально-нравственных, а не экономических или политических принципах.
– Это же очевидно! – воскликнул Шарскун и показал на один из узких проходов между зданиями: – По этой улице мы доберемся до центра и до моего дома.
Спутники прошли по арочному мосту над ручьем и зашагали в указанном направлении. Сергей на ходу рассматривал город. Дома здесь складывали из тщательно отшлифованных известковых плит, окон и дверей ни в одном из домов не было, зато над каждым порогом висели деревянные дощечки с надписями на скейвенском языке. Чем ближе путешественники подходили к центру, тем больше становились здания, улица также значительно расширялась, и по ней в разных направлениях неторопливо двигались местные жители, вперемешку с людьми и крепкими на вид коротышками. Последние чаще шли группами, закутавшись в плащи и надвинув на глаза широкополые шляпы.
– Это же гномы? – на всякий случай уточнил Второй.
– Гномы, – кивнул крыс.
– Что гномы и люди делают в вашем городе? Ведь если я не ошибаюсь, вы и с теми и с другими постоянно воюете?
– Война не должна мешать торговле. К нам все приходят покупать варп-камни. Люди, гномы, дручии иногда. Варп-камни – основа нашей экономики и науки.
– И что – не бывает конфликтов?
– Почему не бывает?! Бывает. Но так... Если много выпьют вина или кого-то обманут.
– И что тогда?
– Тогда приходят гвардейцы и казнят всех, кто ссорился.
– Зачем же всех?
– В драке не бывает невиновных.
– Убийственная логика.
– Совершенно верно. Зато нет преступности. В этой жизни можно отыскать и другие места, где хорошо драться.
Мимо них с пронзительным визгом пронеслась орава малолетних скейвенов.
– В школе уроки закончились, – пояснил Шарскун.
– В школе?! – изумился Сергей.
– Разве у Древних нет школ? – спросил крыс. – У скейвенов есть школы, институты, академии, больницы, и даже есть театр. Правда, один. Мы не поощряем праздность. Это Шроч построил.
– Обалдеть! – вздохнул Второй и долгое время молчал, внутренне переваривая полученную информацию.
Друзья пересекли небольшую площадь с подобием фонтана посередине и остановились у одного высокого здания. От остальных построек его отличали узкие бойницы по всему периметру стены и деревянная дверь.
– Здесь храм Рогатой Крысы, – проинформировал напарника скейвен. – Я зайду туда на секунду. Мне нужно помолиться перед тем, как я приду к своим детям.
– Я так понимаю, что мне туда нельзя? – сообразил Сергей.
– Увы! – подтвердил его догадку Шарскун. – Но это займет не много времени. Подождешь меня здесь?
– Куда я денусь? – согласился Второй и присел на каменный парапет фонтана.
Скейвен благодарно хлопнул его лапой по плечу и скрылся за дверью храма.
«Вот так всегда, – подумалось Сергею. – Что-то да нельзя. Ишь ты – помолиться! Толком даже не знает, есть у нее рога или нет, а туда же. Впрочем, какое мне до этого дело? Помолиться все-таки пошел, а не жрать. Надо признать, что в укладе крысиной жизни есть определенный шарм. Крысиный, но шарм. Я вот никогда перед возвращением домой не молюсь и про бедных мало думаю. Прогрессивная раса, елки-палки. А у нас в доме их постоянно чем-то травят. Знали бы они, что крысы не поощряют праздность! Рехнуться можно!»
Томясь в ожидании набожного спутника и наблюдая за неторопливыми жителями подземного города, он вспомнил о своих манипуляциях с возможностями, начертил в воздухе перед собой свое имя, и его опять окружила сфера, состоящая из мелких символов. Однако, в отличие от прошлых попыток, символы не светились, точнее светились, но не все. Мерцали кружки с изображением копыта, дубового листа и какой-то завитушки. Путешественник не решился трогать эти изображения, точно не зная, что из этого может получиться. Проговаривать вслух пожелания тоже не стал, поскольку не мог толком определиться, чего именно хочет.
Оглядевшись вокруг, Сергей обнаружил на стене одного из домов стенд с наклеенными на нем объявлениями. Второй поднялся с парапета, подошел к стенду и начал читать.
Первое прочитанное им объявление гласило: «Ветераны БСШ (Битвы у Серебряной Шахты) обязаны в двухнедельный срок переоформить свои удостоверения для получения праздничного пищевого набора. Председатель совета ветерайов БСШ – Нусорх бер Кошр».
Второе объявление мягко увещевало: «Уважаемые родители! Внимательно следите за своим потомством – в городском парке обгрызено семь редких деревьев. Родители задержанных хулиганов оштрафованы».
И, наконец, третье деловито оповещало: «Четыре красивые девушки достигли брачного возраста. Заявки на участие в сватовстве принимаются по адресу: Кромешный тупик. Дом 2. Второбрачных женихов не предлагать».
Тут до слуха Сергея донесся мерный рокот мотора. Второй повернул голову на звук и едва не свалился от удивления в фонтан. С соседней улицы на площадь выехал мотоцикл, в котором Сергей безошибочно узнал «Харлей Дэвидсон». За рулем хромированного «чопера» восседал арлекин в характерном клетчатом трико и колпаке с колокольчиками. На полированном баке мотоцикла неизвестный живописец изобразил двух несущихся во весь опор сфинксов – белого и черного. Арлекин на мгновение притормозил свой агрегат напротив стоящего путешественника, внимательно оглядел его, почесал затылок и задумчиво заявил:
– Нет, ты не инжи. Тебе интересно. Да, правильно. Значит, еще увидимся. Да, правильно.
Произнеся эту несуразицу, арлекин тронул мотоцикл с места и скрылся за поворотом. Сергей как завороженный смотрел ему вслед, пока из храма не вышел Шарскун.
– Ты не поверишь, честное слово, со мной только что говорил клоун на «Харлей Дэвидсоне», – только и смог он сказать крысу.
– «Харлей Дэвидсоне»? – не понял тот.
– Мотоцикл такой есть, – попытался объяснить Второй. – Два колеса, дуги, хром, цилиндры.
– Два колеса?! – воскликнул Шарскун. – Так это колесница Тордиона! Ты видел Тордиона?!
– Если Тордион – это панч в колпаке с бубенцами, то видел, – подтвердил Сергей. – Он сказал: «Ты не инжи. Увидимся».
– Это он за варп-камнем приезжал, для колесницы, – объяснил скейвен. – Увидеть Тордиона – большая удача. Хранит его Рогатая Крыса!
– Уверен, что хранит, но где он здесь колесницу фирмы «Харлей Дэвидсон» откопал?
– То, что ты так называешь, Тордиону гномы сделали по рисункам Древних. Хорошая колесница. Быстрая как ветер!
– Согласен, как ветер, но..., ладно, – Второй понял, что разобраться во всем сразу не удастся, а если и удастся, то не сейчас. – Где твой дом?
– Недалеко, – засуетился Шарскун, тыча лапой вперед. – Только ты не болтай моей жене, что мы в Прааге были. Скажи, что в Скейвенбланте познакомились на рынке и туда же возвращаемся. Ей волноваться нельзя, она беременна... или кормящая.
– Можешь на меня положиться, – заверил его Сергей, поднимаясь с парапета.
* * *
Друзья обошли храм Рогатой Крысы, спустились по ступенькам с площади на узкую улочку и вскоре остановились у темного дверного проема дома Шарскуна.
Скейвен звонко шлепнул по деревянной табличке над порогом и прошипел:
– Асушанно куне вошан ми! Асушан?!
В глубине дома послышались какие-то звуки, потом все стихло, но уже через мгновение с дикими визгами на Шарскуна налетела ватага крысят и повалила его на землю. Второй от неожиданности даже отступил назад. Но его проводник был явно счастлив. Он катался по земле, облепленный своим выводком, время от времени нежно покусывая особо энергичных чад.
Только пронзительный выкрик, прозвучавший с порога, остановил эту вакханалию. В дверях, уперев лапы в бока и заправив длинный серый хвост за пояс фартука, стояла упитанная представительница расы скейвенов и грозно взирала на супруга.
– Асушан мисунап шураш шу сканки ну, – виновато произнес тот, поднимаясь с земли.
– Лисуун русашуу фенусашу нак тушуса? – осуждающим тоном ответила ему спутница жизни и показала лапой на Сергея: – Тасун шу?
– Иса санекотоп Таал шу Древний хоол, – что-то ответил ей Шарскун.
Скейвенша почтительно сделала в сторону молодого человека полупоклон и перешла на обычный язык:
– Простите меня. Мой муж два дня назад ушел в лавку за маслом, а вернулся только сейчас. Я волновалась.
– Понимаю, – поспешил заверить ее в своей лояльности тот. – Я бы тоже волновался, – и нарочито строго выяснил у крыса:
– Почему жену не предупредил?
– Это была великая тайна, – развел лапами скейвен и представил: – Асушан, моя прекрасная половина. Властительница моего сердца и мать моих детей. Первая красавица в городе.
– Не ври, – с улыбкой осекла его пышную речь супруга, но кокетливо уточнила: – Двадцать лет назад, на бале Совета Тринадцати я заняла только второе место.
– Да, – быстро вставил Шарскун. – Первое заняла совсем некрасивая жена Сникча. Несправедливо заняла.
– Перестань, – еще добродушней сказала Асушан и предложила: – Может быть, войдете в дом?
– С удовольствием, – принял ее приглашение Сергей и вошел за ней вслед.
Планировка внутреннего помещения дома скейвенов мало чем отличалась от стандартной планировки блочных девятиэтажек в спальном районе, где Второй снимал квартиру, разве что комнат было побольше, а потолки были пониже. Источниками света служили овальные светильники, вмонтированные в стену и излучавшие спокойный зеленый свет. Повсюду царила безупречная чистота, что мало соответствовало представлениям Сергея об обустройстве крысиных жилищ. Три комнаты занимали детские спальни, уставленные многоярусными кроватями. Большая комната служила обеденным залом. Остальные помещения, очевидно, отводились под кухню, игровые комнаты и подсобки. Угол обеденного зала украшали красивые напольные часы. Молодого человека удивило, что на циферблате вместо привычных двенадцати делений было выгравировано четырнадцать знаков.
– Пойдем, я тебе покажу свой кабинет, – потянул за руку друга скейвен.
– Да, – поддержала его жена, – а я пока на стол накрою.
– У вас что – четырнадцать часов? – следуя за крысом, указал концом посоха на циферблат Сергей.
– Конечно, – пропуская его вперед, ответил тот. – А у вас сколько?
– Двенадцать.
– Мало чего-то.
– Тогда сколько у вас дней в неделе?
– Тоже четырнадцать. А у вас?
– Семь.
– Очень мало.
– И месяцев четырнадцать?
– Еще бы! А?..
– Двенадцать.
– До глупого мало и неудобно. Вы, кажется, не любите жить, – постановил скейвен и жестом предложил гостю сесть в глубокое кресло у массивного стола посреди кабинета. Сам же быстро устроился на резной скамье у стены, увешанной разного рода холодным оружием.
– Мне здесь нравится, – рассматривая мечи, дротики и кинжалы, сообщил Второй. – Ничего лишнего. А бар есть?
– Что такое бар? – не понял Шарскун.
– Шкаф с бутылками, в которых вино и другие полезные напитки, – удивляясь неосведомленности приятеля, объяснил Сергей.
– Скейвенам клана Эшин пить вино нельзя, – испуганно прошипел тот, оглядываясь назад.
– Ну да?! – не поверил Второй, припоминая, как весело проводил вечер крыс с баньшами в доме Наолы.
– Ни слова! – умоляющим тоном попросил проводник. – Пить – это позор! Жена узнает – уйдет с детьми к родителям, а меня переселят в плохой район и заставят четыре месяца колоть варп-камень.
– Во как! – удивился строгости местных нравов гость и успокоил приятеля: – Молчу как камень. Если хочешь, как варп-камень.
– Благослови тебя Рогатая Крыса! – поблагодарил его Шарскун и сообщил: – Ночью мы опять пойдем.
– Почему ночью?
– Так спокойней.
– А до ночи что будем делать?
– Хочешь, в театр сходим?
– В театр?!
– В театр. Но сначала поспим, чтобы силы не оставили нас в пути.
– В театр, в театр. Почему бы нет?! – задумался Сергей. – В театр, здесь, – это забавно. Какая там пьеса идет?
– Не знаю, – признался скейвен, – но уверен, что очень хорошая. Все пьесы выбирают на совете старейшин города.
– Вот у вас здесь порядки, не побалуешь, – вздохнул гость. – Впрочем, какая разница! Вот что, расскажи-ка мне про клоуна. Не дает мне покоя его колесница. У нас такие колесницы в большом почете. Мой друг Хирург на такой катается.
– Наверно, он великий герой! – понимающе покачал головой крыс.
– Великий, – подтвердил Второй.
– Тордион – тоже великий герой, – начал свой рассказ Шарскун. – Когда была большая битва с Хаосом в Прааге, Тордион лечил раненых и на него напал Аэкольд Хелбрасс – страшный герой Хаоса.
– Как этот псих Тзинч?
– Нет, Тзинч – его владыка, Аэкольд – чемпион Тзинча.
– Любимчик?
– Да. Так вот. Аэкольд Хелбрасс со своим мечом ветра спустился с неба к Тордиону и хотел его убить. Тордион поднялся и сказал:
– Не мешай мне, плохой человек, я лечу раненых, или я тебя побью своим хлыстиком. И он достал свой хлыстик с бубенчиками.
– И убил этого чемпиона хлыстиком?
– Нет, чемпион убил Тордиона. Аэкольд – безжалостный злодей.
– Не понимаю.
– Все очень просто – Тордиона нельзя убить. Он возрождается через мгновение, без всяких алтарей.
– Круто.
– Тордион – самый великий герой. Он ударил своим хлыстиком по Аэкольду.
– И превратил его...
– Нет. Аэкольд снова убил его, а Тордион снова возродился – и снова хлыстиком.
– И чего?
– И так до тех пор, пока Аэкольд не упал истекая кровью.
– Умер хоть?
– Нет. Тордион вылечил его.
– Странный парень этот клоун. Выпорол чемпиона, как бешеную собаку, а потом сам и полечил. Дальше?
– Тордион ушел, а чемпион вернулся в битву. Но с тех пор у Аэкольда появился такой необычный дар – там, где он проходит, начинает все расцветать и оживать.
– Он стал хороший?
– Нет, он стал еще хуже, но Хаос перестал благоволить к нему, потому что кому нужен такой чемпион, который сначала убивает, а потом оживляет? Его хотели самого убить, но Тзинча развеселило такое наказание Тордиона, и он отослал Аэкольда назад на Северные Пустоши.
– Тзинч тоже с приколом, под стать клоуну. Слушай, вот чего я хотел тебя спросить.
– Чего?
– Пока ты молился, я попробовал от скуки воспользоваться возможностями, но светились только три кружочка, остальные были какие-то тусклые. Почему так?
– Для возможностей нужен ворпстоун.
– Чего это такое?
– Типа, сила.
– Энергия, что ли?
– Во-во! В Северных Пустошах ворпстоуна много, а здесь ворпстоун добывают из варп-камня. Поэтому варп-камень такой ценный. Понятно?
– Куда понятнее. А как добывают?
– Ну, берут и добывают. Чем больше камень, тем больше ворпстоуна, тем больше возможностей. После каждого употребления камень светится все слабее, пока не превращается в обычный булыжник.
Их беседу прервало появление Асушан. Хозяйка дома успела переодеться в другое платье, с меховой оторочкой и ромбообразной золотой брошью на груди.
– Пора кушать, – позвала она.
– Честно говоря, я не голоден, – попробовал отказаться Сергей, вспоминая о необычных вкусах скейвенов.
– Можете не беспокоиться, – улыбнулась хозяйка. – Я знаю, что Древние не все едят. Я только птиц пожарила и разные растения вкусные нарезала.
– Она смотрит в самое сердце! – засмеялся Шарскун, спрыгивая с кушетки и хлопая по плечу замешкавшегося приятеля. – Пора подкрепиться. Да! – Он повернулся к жене, вытащил из ножен подаренный меч и протянул скейвенше. – Настоящий! С рунами отражения.
– Ой! – всплеснула лапами она, взяла меч и сделала им несколько ловких круговых пасов. – Такого в Эшинбланте нет.
Она вернула меч гордому мужу и повела гостя к столу.
Дети уже их ждали в обеденном зале, выстроившись по росту у стола.
– У вас прекрасная семья! – искренне заметил Второй и поинтересовался: – Как детишек зовут?
Шарскун насмешливо переглянулся с женой и ответил:
– Мальчиков – Шарскун, а девочек – Асушан. Большие имена они получат, когда мальчики первый раз побывают в настоящей битве, а девочки, когда выйдут замуж и родят.
– Что ж! – философски согласился гость. – Зато не сложно запомнить. Возьму на вооружение, когда женюсь.
– Помолимся?! – предложил Шарскун и скрестил лапы на груди. Вся семья последовала его примеру и хором продекларировала: «Слава Рогатой Крысе и будь прокляты Готрек Гурниссон и Феликс Ягер!»
– Коротко, но искренне, – буркнул себе под нос Сергей, садясь за стол.
В остальном обед прошел в традиционном для всех порядочных семей стиле – первой наполнили тарелку гостю, потом детям, начиная с самых маленьких, последними приступили к еде разомлевший от домашнего уюта Шарскун и счастливая от присутствия рядом супруга Асушан.
После обеда Сергею оказали большое доверие и уложили его спать с десятком самых младших крысят, которые тут же облепили растерянного путешественника со всех сторон и мгновенно уснули.
– Самая заурядная, можно сказать, ситуация, – лежа, тоскливо думал тот. – Сплю я в крысиной норе, с крысятами под одним одеялом, и даже не испытываю дискомфорта. Если все пойдет так дальше, то я женюсь на крысе, и она отучит меня кусать ногти. Нет. Хочу жениться на Наоле. Буду пить кровь, если ей приспичит.
И он уснул. Все-таки сказались и перенесенная дорога, и пережитое потрясение от полета в капсуле инжи, и знакомство со строгой, но гармоничной культурой скейвенов.
* * *
– Вставай, лежебока! – толчком разбудил его Шарскун. – Я достал два билета в театр.
– Сколько времени? – недовольно пробурчал Второй.
– Двадцать пять без малого, – ответил скейвен. – Представление начинается ровно в двадцать пять тридцать. Надо торопиться. Если опоздаем, наши места отдадут студентам.
– Да, Конфуций и не мечтал об этом, – кряхтел Сергей, поднимаясь с кровати и натягивая сапоги. – Студентам! Какого хрена? Мы – взрослые люди... и скейвены! Нам должны места уступать, а не мы.
– Не ной, – хихикнул Шарскун. – Я узнал, что пьеса очень хорошая.
– Про что?
– Про королей и королев.
* * *
Очутившись в скейвенском театре, Второй отметил, что интерьер увеселительного заведения поразительно схож с интерьером МХАТа. Даже обшивка кресел была того же шинельного цвета, разве что роль осветительных приборов выполняли многочисленные факелы, что, в свою очередь, придавало дополнительную пикантность и торжественность обстановке. Свободных мест в самом деле не было.
Ровно в назначенное время громыхнули литавры, и массивные полотняные кулисы разъехались в разные стороны, открывая искусно построенную декорацию замка. На сцене появились два скейвена-актера в костюмах стражников и с алебардами в лапах.
– Ишонусах шук о шук хасоо, – продекламировал один из них густым баритоном и показал лапой на стену замка.
– Хишотух оосун! Ширусан мих цусахо ит, – пробасил второй.
Из ворот замка вышел худенький скейвен в бархатном камзоле и книгой в лапах.
– Перевести? – склонившись к другу, спросил Шарскун.
– Не надо, – отказался Сергей и добавил: – Я эту пьесу наизусть знаю.
– Интересная?
– У нас считается одной из лучших.
– Очень хорошо, – обрадовался проводник. – А то болтают всякое! Развратная пьеса, говорят. Глупые крысы!
– Толкни меня, когда он «быть или не быть» скажет, – попросил молодой человек, устраиваясь удобней в кресле и закрывая глаза.
* * *
К реальности его вернул взрыв бешеных аплодисментов. Сергей зевнул и посмотрел на Шарскуна. Тот утирал рукавом куртки заплаканную морду.
– Ну, как тебе? – спросил Второй.
– Клянусь Рогатой Крысой! Эту пьесу мог написать только скейвен! – воскликнул крыс. – Какая глубина! Какое благородство! Какая славная смерть!
– Автор, наверно, сейчас от твоих похвал в гробу переворачивается, – съязвил Сергей.
– Он что – нежить? – не поверил ему Шарскун.
– Лет как семьсот, – сообщил тот.
– Тебя обманули, – твердо заверил его скейвен и мотивировал: – Во-первых, нежить никогда не выбирает, убивать или нет. Во-вторых, пьесу покупал Танкуол за сто вагонов варп-камня у дручий. Танкуол настоящий ученый, а на сто вагонов варп-камня можно построить два таких города, как наш. Тебя обманули.
– Может быть, – подумав, согласился Второй, пораженный и мудростью выбора Танкуола, и огромной стоимостью пьесы. – Теперь я точно уверен, что меня обманули. Тем более, что сказал мне об этом типчик ненадежный.
– Потом скажешь, где его найти, – попросил Шарскун, – его надо прирезать, иначе он нас всех опозорит.
– Буду вспоминать, – усмехнувшись, пообещал Сергей, мысленно представляя встречу своего институтского преподавателя литературы, зануды и взяточника, с хвостатым ценителем подлинной драматургии.
* * *
Покинув театр, путешественники направились по улице в противоположную от дома скейвена сторону. Ночной Эшинблант мало чем отличался от дневного, разве что прохожих было значительно меньше и на всех перекрестках стояли вооруженные пиками солдаты в кожаной униформе.
– Это ночная стража, – на ходу объяснил крыс. – Нам нужно пройти до восточных ворот к торговым путям. Там мы сядем на тележку и через час приедем в пещеры под Наггаротом.
– Ты хоть с Асушан попрощался? – спросил Второй.
– Не напоминай мне о ней, я буду грустить, – взмолился Шарскун и поинтересовался: – Что ты думаешь о пьесе?
– Думаю, что надо было ему выбрать «быть» и не морочиться, – ответил Сергей. – Дядька так и так хотел от него избавиться.
– Ты не понял! – заявил скейвен. – Гамлет не выбирал, когда говорил «быть или не быть», он удивлялся.
– В смысле?
– В смысле, что так жизнь устроена – хочешь не хочешь, а либо ты, либо тебя. До встречи с призраком отца он видел жизнь по-другому, хотел мира и счастья.
– Надо было Офелию забрать и сделать ноги.
– Нельзя было.
– Почему?
– Потому что от этого ничего не изменилось бы. Ну взял, ну уехал. И чего? Жизнь задаст тот же вопрос там, куда придешь. И опять – либо ты, либо тебя. Несовершенство этого мира. Хорошим можно быть только вопреки здравому смыслу. Хороший – это безумный.
– Тебе, дружище, надо было стать искусствоведом.
– У меня слишком большая семья для такой профессии.
– Понимаю. Да, ты ведь так мне и не сказал, Асушан родила или нет?
– Нет пока. Вот и ворота, – и Шарскун показал на массивные бревенчатые створки ворот впереди. Перед воротами горел костер, у которого сидели три сонных охранника. Скейвен строго прикрикнул на них, они тут же поднялись, подошли к воротам и потянули за гигантский засов. Тот со скрипом отъехал в сторону.
– Прощай, город мечты Конфуция! – вздохнул Второй, напоследок оглянувшись назад. – Очень может быть, что я буду скучать по тебе. Во всяком случае, в старости точно.
– Почему в старости? – выходя наружу первым, уточнил крыс.
– Потому что в моем городе так о стариках не заботятся.
– Не завидуй, у нас мало кто до старости доживает.
– Да?
– Да. Я же говорю – несовершенство.
– Ты прав, Горацио.
– Нет, я предпочитаю быть Фортинбрасом. У него есть перспективы. Потому что он постоянно воюет, и вопрос выбора не стоит. Но принц! Какая голова! «Груз тяжких дум наверх меня тянул, а крылья плоти вниз влекли, в могилу» – я завещаю своим детям, чтобы они выбили эти слова на моем надгробии.
