Текст книги "XIV принцип"
Автор книги: Иван Охлобыстин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
– Мой царь ждал его, и торжеству всей Нехекхары нет предела! – сказал жрец.
– Уважаемый Миб Тоус?! – намекнул ему на что-то Вилли.
Жрец протянул к его лицу руку и изо рта сигмариота на жреческую ладонь выскочил скарабей. Миб Тоус обтер жука рукавом и спрятал себе за пазуху.
– Слава Сигмару! – сглотнул священник и потер горло. – Десять дней во мне эта гадость лазила. Я же говорил, что не обману!
– Все так говорят, – оправдался жрец и снова обратился к Магнификусу: – Скажи, о Великолепный, что ты хочешь от нас? Мы сделаем все.
– Нет, сначала скажи, что я могу сделать для Сеттры и его людей? – попросил Второй.
– Когда-то мы искали бессмертия, и мы нашли его. Теперь мы ищем жизни, обычной жизни, мы стали мудрее, – ответил Миб Тоус. – Помоги нам.
– Думаю, я смогу это сделать, – сказал Второй. – Но за свою жизнь вы должны мне заплатить. Мне нужна ваша помощь. Скоро я двину свою армию на Хаос. Помощь со стороны Нехекхары была бы весьма кстати.
– Ты получишь ее, – пообещал жрец и спросил: – Где будет битва?
– Я иду к Черному Порталу, – сообщил Магнификус. – От границ Остермании до центра Северных Пустошей несколько дней хода. Я точно не знаю, где Хаос встретит меня.
– Мы пойдем под землей, прямо под твоими ногами, и выйдем во время битвы, – пообещал Миб Тоус.
– Подземными тоннелями? – уточнил Второй.
– Нет, – покачал головой жрец. – Именно под землей. Земля пропускает нас, как морские воды рыбу.
– Еще лучше, – кивнул Магнификус и попросил: – Если с землей у вас такие близкие отношения, не могли бы вы найти мне одного человека? Он имеет обыкновение отдыхать от забот в гробу, на кладбище, как раз под землей.
– Твои желания закон, – сказал Миб Тоус. – Назови мне имя, и я доставлю его тебе.
– Манфред фон Корстейн, – назвал имя будущего тестя Второй. – Он где-то рядом.
– Мы вскроем все гробы Империи и спросим имена лежащих, – поклялся жрец. – Только мне необходимо выйти отсюда незамеченным и найти место в земле без камней.
– Ночью я с Вилли выведу тебя на окраину города, там много подходящей земли, – пообещал Магнификус.
Миб Тоус благодарно поклонился.
– Ты что, уходишь? – не понял священник.
– Ненадолго. Мне нужно встретиться с одним важным лицом, – ответил Второй. – Древние просили меня. А для тебя у меня тоже есть поручение.
– Какое? – заинтересовался Вилли.
– Ты ведь знаешь в Нульне всех, в том числе и художников?
– Знаю.
– Так вот, я обещал помощнику бога Смерти, Цыгану, сделать колоду карт. Его карты сгорели. Найди мне художника и закажи ему колоду. Цыган очень помог мне.
– О Великолепный! – вмешался в их беседу жрец. – Разреши мне помочь тебе!
– Каким образом? – удивился Магнификус.
– Сделать карты, – объяснил Миб Тоус. – Те карты, о которых ты упомянул, рисовал я, недостойный я и мои собратья по служению. Мы сделали их во время предательства Нагаша, да растает его имя в бездне времени. Тот, кого ты называешь Цыганом, – несчастный Тутеп, свергнутый правитель Нехекхары. 76 ночей мы пробирались к пирамиде, где его замуровал заживо предатель Нагаш, и сквозь отверстия для воздуха просовывали туда карты. Мы зашифровали в картах все наши знания, накопленные за тысячелетия. Мы надеялись, что они помогут Тутепу сохранить свою жизнь или хотя бы облегчат его переход в долину теней. Потом мы спрятались в катакомбах под городом и ждали дня, когда восстанет Великий Сеттра и свергнет с трона ненавистного предателя Нагаша. Когда этот день наступил, те из нас, кому удалось выжить, в том числе и я, присоединились к Сеттре. Мы вскрыли пирамиду с несчастным Тутепом, но бог Смерти уже забрал его и наши карты. Но я помню каждую из них. Я сам рисовал «Звезду» и «Висельника».
– Что для этого потребуется? – быстро уточнил Второй.
– Только папирус и кисти, – ответил жрец. – Я до полуночи сделаю тебе колоду.
– Вилли, быстро в магазин за бумагой и кистями, – приказал Магнификус и покинул номер.
* * *
Перед тем как посетить лекцию профессора Энлиля, Второй зашел в первую попавшуюся закусочную и плотно перекусил. Время до полудня еще было, университет находился недалеко, и путешественник позволил себе после завтрака выкурить трубочку и привести в порядок мысли.
– По-прежнему особой ясности нет, – думал он, выпуская облако табачного дыма. – Ситуация накаляется, вот-вот и битва, а правил для необходимого ритуала разрушения этого поганого Портала нет. Плохо. Теперь глобально – разрушим Черный Портал и дальше? Переберемся с Наолой в Небытие. Денег у меня, как у дурака махорки. Купим замок на островке в Адриатике. Дети пойдут. Дети – это хорошо, но мы с Наолой чем займемся? Воспитанием. А вырастут? Путешествовать будем. На фоне памятников архитектуры фотографироваться. Хобби подберем. И так до финиша. О надгробии я уже думал. Что еще? Все. И все? Жуть.
Магнификус выбил трубку, поднялся из-за стола и двинулся в сторону университета.
* * *
Нужную аудиторию он нашел сразу. Слушатели уже сидели, но лектор еще не появился. Второй, на ходу отыскивая глазами возлюбленную, начал пробираться к свободному стулу. Едва он успел сесть, как в аудиторию вошел Тордион. Выглядел он по-прежнему как среднестатистический преподаватель.
– Друзья! – сходу начал он и обвел аудиторию взглядом. – С большинством из вас я уже имел удовольствие общаться, остальные, я надеюсь, присоединятся к нашим размышлениям. Они все те же. Мы с вами будем говорить об истории существ, что-либо изучающих, о связях, которые они создают внутри, о понимании, которого можно достичь, и о механизмах, оказывающих конкретное влияние на другие существа, если, конечно, они не против. Последнее – главное, ибо и является сутью предмета. Начнем с повторения. Уверен, что вы все помните, что карта – еще не территория?
Тут Магнификус вновь услышал в своей голове голос Тордиона:
– Рад, что вы заскочили ко мне на лекцию, господин Магнификус.
– Добрый день, господин профессор, – мысленно поздоровался с ним тот.
– Очень добрый. Наола сказала, что вы сделали ей предложение?
– Сделал.
– Поздравляю. Она прекрасная девушка.
– Я ее не вижу, где она?
– Она у меня отпросилась. Побежала в городской муниципалитет договариваться о дате бракосочетания.
– Как быстро!
– Радуйтесь, она вас любит. Но я так понимаю, что, кроме личного счастья, в Нульне у вас есть еще кое-какие заботы?
– И немалые. Мне нужна ваша помощь.
– Всегда к вашим услугам. Если не ошибаюсь, вы остановились в «Шпаргалке»?
– Да.
– Выходите утром на улицу. Часов в семь. Я заеду за вами.
– На мотоцикле?
– Само собой разумеется. А сейчас я бы на вашем месте послушал мою лекцию. Я неплохо сегодня подготовился.
Второй отнесся к его предложению серьезно, ему хотелось присмотреться к человеку, от которого, быть может, зависит его судьба.
Тордион говорил о взаимоотношениях существ разумных с окружающим миром, о том, как часто эти существа, пытаясь уйти от проблем внешнего мира, создают себе проблемы внутренние. О деликатности обращения с каждым таким существом, и как при попытке вывести сознание этих существ из плена собственных иллюзий не сделать их рабами иллюзий чужих. И еще о многом другом, о чем, в принципе, знает каждый, но далеко не каждый способен систематизировать эти знания и заставить их работать на себя.
По завершении лекции Тордион коротко попрощался и покинул аудиторию.
Магнификусу понравилось все, о чем говорил лектор, и еще больше понравилось, как он это говорил. Он не поучал, он вдохновлял.
* * *
Вдохновленный услышанным, Второй зашел в ту же самую закусочную, что и по дороге в университет. Он заказал себе сок и выкурил подряд две трубки.
– А действительно, – размышлял он, – чего особо волноваться? Все наладится само собой, а если не наладится, то и ладно. Не судьба. Главное – Наола, свадьба и дети. Вот, я думаю, как дракон. А драконы, как известно, существа мудрые.
На этом Магнификус и успокоился. Расплатился за сок, спрятал трубку в футляр и уже собирался вернуться в гостиницу, но тут до его ушей донеслись знакомые голоса.
Занявшая стол за его спиной семейная парочка, на которую он и внимания поначалу не обратил, громко обсуждала вопросы обустройства новоприобретенного дома. Вообще-то подслушивать чужие разговоры было несвойственно молодому человеку, но поскольку он сидел очень близко, то просто был обречен слушать их препирания.
– Столько мебели нам не нужно, – сказал мужчина. – Это не дом будет, а склад! Зачем нужны сразу три секретера?
– В гостиную, в твой кабинет и в мою спальню, – резонно отвечала ему женщина. – Нам придется вести записи по хозяйству и письма тоже на чем-то нужно писать.
– Тогда зачем нужны два стола? – не унимался ее оппонент. – Письма пишут на столах! И кто собирается сидеть на сорока двух стульях, если мы собираемся жить уединенно?
– Не горячись, – отстаивала свои позиции собеседница. – Стулья расставим по всему дому. Вот, предположим, идешь ты по дому, устал, а тут и стул рядом. Сел, отдохнул и пошел дальше. Другое дело, я не понимаю, зачем нам четыре подземных хода? Я разговаривала с соседями. Они категорически против, чтобы у них под домом мы копали подземный ход. От кого ты собираешься убегать?
– Я убегать не умею, – обиженно буркнул мужчина. – Подземные ходы – это еще один способ жить незаметно. Один ведет к соседней улице, где магазины, другой – где рынок, третий – где больница, а четвертый – запасной вариант. Пусть будет. А соседи – недоумки! Я им дважды объяснял, что подземный ход пройдет под их сараем, а не домом!
– Ты совсем рассудка лишился в своем лесу, – рассердилась женщина. – Я остаток жизни под землей проводить не собираюсь! Один ход рой, так и быть, и хоть спи в нем. Но только один.
– Два, Радира, два! – хлопнул по столу мужчина. – Иначе я выкину секретер и тридцать стульев.
Услышав, как сосед по столику назвал свою даму, Магнификус не выдержал и обернулся. Сомнений не было: за соседним столиком сидели Ульрик и Радира.
– Не верю, – громко произнес Второй, привлекая внимание спорщиков. – О чем вы тут спорите?
Застигнутая врасплох внезапной встречей со старым знакомым, парочка безмолвно уставилась на Магнификуса.
Первым пришел в себя Ульрик.
– Мы в Нульне дом купили, – без всякого намека на приветствие сообщил он. – Хотим с Радирой начать жизнь заново.
– Этого никто не знает, и мы не хотели никому говорить, – сразу предупредила Повелительница невест. Теперь мы супруги Ральф и Луиза Геминги.
– Обещаю забыть, что встретил вас. Мне достаточно того, что вы сами наконец встретились, – заверил их Второй, но все-таки напомнил: – Помнится, мне говорили, что вы сможете встретиться только после смерти Тзинча?!
– Значит, он умер, – предположил Ульрик, а ныне Ральф. – Мы же встретились.
– И что теперь?
– Мы просто исчезли, – ответила Радира. – Когда-то у нас был такой договор с Ульриком, вот и пришло время его воплотить в жизнь.
– Думаете, получится? – спросил Второй.
– Знаем, что получится, – решительно заявил Ульрик. – Либо так, либо никак.
– Я тоже так думаю, – взяла под локоть своего спутника женщина. – Ты осуждаешь нас за это?
– Я поздравляю вас, – сказал Магнификус. – Наступит время, и я тоже приобрету в этих краях маленький домик.
– Как надумаешь, предупреди. Я знаю все свободные дома в округе. Что-нибудь подберем. Хотя дерут три шкуры! – пообещал Ульрик.
– Предупрежу, – кивнул Второй и полюбопытствовал у Радиры: – Как там в Наггароте?
– Более или менее, – сказала та. – После опереточного переворота на храмовой площади Кет Зарин провела с помощью солдат своего отца серию арестов коррумпированных чинов в правительстве. Заключила перемирие с азурами и гномами. Подвижная девочка оказалась.
– У меня скоро свадьба, – сообщил Магнификус. – Я вас приглашаю.
– Мы поднимем за вас кубки дома, – вежливо отказался Ульрик и объяснил: – Хотим, чтобы о нас забыли.
– Прости нас и тоже забудь, – извинилась за обоих Радира.
– Первое не требуется, второе не обещаю, – встал из-за стола молодой человек, расцеловал старых друзей в щеки и пошел к гостинице.
* * *
В номере Магнификус застал ожесточенно спорящих священника и жреца. Перед ними лежала готовая колода карт.
– Неужели ты серьезно думаешь, смертный, что судьбу можно предсказать? – негодовал Миб Тоус. – Я сейчас брошу эту колоду на пол и моя судьба изменится. Карты созданы не для балаганных шарлатанов, а для людей, желающих постичь глубины своего «я»!
– Почтенная мумия, – не уступал ему Вилли. – Твои представления многотысячелетней давности давно устарели. Прогресс и эволюция не стоят на месте. Я не утверждаю, что с помощью карт можно предсказывать будущее, потому что и в настоящем-то путаюсь. Я констатирую, что предсказанная на картах судьба имеет гораздо большую вероятность сбыться, чем непредсказанная, поскольку она и не судьба вовсе, а так – неопределенное будущее. Ты упростил мою мысль до уровня своего жука-навозника.
– Тогда как ты смеешь настаивать на том, что «Дурак» – последняя карта Старшего Аркана, если я лично участвовал в разработке исходной колоды! «Дурак» начинает Старшие Арканы. Эта карта олицетворяет чистую, наивную душу, не имеющую ничего, кроме природного чутья и готовности к познанию. Она фактор-ключ к любой другой карте.
– Чушь! – взревел сигмариот. – «Дурак» завершает Старшие Арканы и олицетворяет отнюдь не чистую душу, готовую к познаниям, а свойственный разуму парадокс, столь выгодно отличающий даже тебя от жука-навозника. Присутствие «Дурака» в раскладе прежде всего корректирует смысл рядом расположенной карты Старшего Аркана, делая этот смысл обширнее.
– Да, конечно, – язвительно скривился жрец. – Именно поэтому у ваших гадалок каждая карта имеет сразу десяток противоположных друг другу значений. Трактуй как хочешь, лишь бы деньги платили. Все уйдут довольные с «прямой десяткой пентаклей» в итоговом результате. Будешь богатой, выйдешь за принца.
– Нет, лучше они уйдут с перевернутой «Башней» как символом внутреннего переустройства и ментального обновления! – парировал священник. – Самосовершенствуйся, чадо, и дальше.
– Господа! – подал голос Второй. – На улице давно стемнело, можно выходить.
– Слушаюсь, о Великолепный! – тут же внял его призыву Миб Тоус. – Колода готова.
– Быстро, – похвалил Магнификус и спросил: – Скажите мне, уважаемый, что точно я должен буду сделать для вашего народа? До сих пор не понимаю.
– Ничего, кроме того, о чем мы уже договорились, – объяснил жрец. – Древнее пророчество гласит, что участие моего народа в битве под знаменем Великолепного освободит нас от жизни в смерти.
– Тогда, Вилли, накинь на нашего гостя плащ и, когда будем выходить из гостиницы, заболтай портье, – приказал ничего так и не понявший Второй.
Спорщики беспрекословно выполнили его указания, и они покинули номер.
Портье на месте не было, поэтому сигмариоту не пришлось применять свои таланты.
* * *
Сторонясь яркого света, троица пробралась к парку неподалеку и остановилась у куста, постриженного в форме шара.
– Вы помните о моей второй просьбе? – напомнил жрецу Второй.
– Мы найдем его, – кивнул тот, скинул плащ и попросту утонул в земле.
– Ух ты! – нагнулся над местом его исчезновения Вилли.
Тут из земли высунулась рука Миб Тоуса, звонко щелкнула пальцем сигмариота по лбу и опять исчезла.
– Хулиганье трухлявое! Покарай тебя Сигмар! – рассвирепел священник и начал ожесточенно топтать землю.
– Брось, Вилли, – взял его за плечо Магнификус. – Он уже далеко. Пошли-ка лучше спать.
Глубоко оскорбленный заштатный клирик напоследок плюнул в траву и поплелся за другом.
* * *
На заре молодого человека разбудил гудок клаксона. Магнификус выглянул на улицу и увидел Тордиона, поджидающего его у входа в гостиницу на мотоцикле. Осторожно обойдя храпящего на кушетке у стены Вилли, путешественник вышел наружу.
– Отдохнули? – встретил его вопросом Тордион, облаченный на этот раз в костюм арлекина.
– Специально лег пораньше, – ответил Второй и забрался на мотоцикл.
– Держитесь, – предупредил его профессор и крутанул рукоять газа. Двигатель оглушительно взревел и понес мотоцикл по мостовой.
– Вы не боитесь, что нас могут увидеть? – крикнул пилоту пассажир.
– Нет, – сообщил тот. – Отчего-то на маршрутах, где я проезжаю, сон у горожан особенно крепкий, – и Тордион громко захохотал.
* * *
Из города они выехали довольно быстро и понеслись в сторону сияющих белоснежными вершинами гор на юге. Скорость передвижения была столь стремительна, что беседовать не представлялось возможным. По мере приближения горного хребта дорога становилась все хуже и хуже, так что Тордиону поневоле пришлось сбросить скорость. Тогда-то уже подуставший от бешеной гонки Второй задал свой первый вопрос:
– Как вы думаете, профессор, можно ли предугадать судьбу?
– Предугадать – нет, можно загадать, – ответил Тордион и поинтересовался: – Откуда подобный интерес?
– Один знакомый мне заказал колоду карт, – признался Магнификус.
– Цыган, что ли?
– Он. Его колода сгорела, когда он гадал отцу Наолы.
– Бедный Тутеп! Эти карты были его единственной радостью.
Они выехали на пологий горный склон и покатили вверх. Тордион ловко управлял своей «колесницей», объезжая каменные валуны и глубокие вымоины в песчанике.
Снова под колесами возникла дорога. Даже не дорога, а, скорее, тропинка. Петляя, она устремлялась круто к вершине, так что и пешеходу пришлось бы идти помогая себе руками. Но Тордиона это мало смущало, и он упрямо гнал мотоцикл вперед.
– Перевернемся! – крикнул Второй, мертвой хваткой сжимая талию пилота.
– Все будет хорошо! – успокоил его тот. – Я знаю один секрет.
– Какой? – спросил Магнификус жмурясь, потому что летящая из-под колес мотоцикла каменная крошка то и дело попадала ему в лицо.
– Никогда не сбавляйте скорость, – сообщил Тордион и еще сильнее крутанул ручку газа.
Мотоцикл рявкнул и пулей взлетел на большую каменную террасу. У них над головой дымил вулкан.
– Вот мы и на месте, – глуша мотор, сказал бесстрашный ездок и показал на открывающийся внизу пейзаж: – Караз-Орруд. Мое любимое место. Мне здесь отлично думается.
Магнификус слез с мотоцикла и подошел к самому краю площадки. У него под ногами, частью покрытая голубоватым туманом, дремала горная гряда, похожая на хребет гигантского дракона.
– Действительно красиво! – вздохнул он.
– Очень красиво, – согласился с ним Тордион, усаживаясь на край и свешивая вниз ноги. – Сразу за ним начинается океан, а за океаном лежит материк, куда еще не ступала нога человека. Через десять-двенадцать тысяч лет первые поселенцы высадятся на его берега, а еще через несколько тысячелетий в одном из государств, основанных на этом материке, чудак ученый, страдающий клаустрофобией, теоретически обоснует возможность телепортации. Вот тогда-то все и начнется.
– Откуда вам это известно? – удивился Второй.
Профессор пожал плечами:
– Есть события, которые не могут не случиться, – он показал на место рядом с собой. – Не будем терять времени, садитесь и спрашивайте.
Магнификус устроился рядом с ним и спросил:
– Что такое сафери?
– Если вы имеете в виду фокусы со значками, то это чушь, которая исчезнет вскоре после того как ты разрушишь Черный Портал. Если вы имеете в виду саму сущность сафери, то это – фантазия и вера. Вы представляете, как устроен мир?
– Поверхностно.
– Этого достаточно. У реальности семь уровней. Немного, но все-таки. Сафери на шестом. Поле сознания. Вы придумываете, вы верите, вы реализуете. И все. Я доступно объясняю?
– Более или менее. А что на седьмом уровне?
– О! На этот вопрос могут дать ответ только влюбленные. Лучше не трогать этот уровень. Во-первых, для его описания нет словесного эквивалента, во-вторых, он имеет право на личную жизнь.
– Не понял.
– Проще говоря – это вы, когда сделали хорошее дело и отдыхаете.
– Тоже не понял.
– Я же говорю, для описания седьмого уровня не придумали слов и не придумают.
– Почему?
– Потому что когда придумают, он станет восьмым, девятым и так далее. Он не будет по принуждению вступать в диалог.
Магнификус помолчал, размышляя над сказанным, и, наконец, опять подал голос:
– Тогда я спрошу о чем-нибудь попроще?
– Валяйте, – перекинул ногу на ногу Тордион.
– Как погиб ваш отец? – спросил Второй.
Профессор внимательно взглянул на своего собеседника и попросил:
– Снимите свое кольцо.
Магнификус послушно исполнил его просьбу.
Тордион взял кольцо, поднялся на ноги и бросил кольцо в пропасть под ногами.
Однако кольцо не успело пролететь и полметра, как перед ним в воздухе проявилась приоткрытая дверь, и кольцо исчезло в ее проеме.
– Пошли, – предложил профессор, входя в дверь первым.
* * *
Молодому человеку ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Мир вокруг на доли секунды заволокла цветная пелена, в нос пахнуло запахом жженой резины, и Сергей обнаружил себя стоящим в тамбуре электрички. За окном была ночь, ближайший вагон пустовал.
– Сейчас будет остановка, – предупредил его стоящий рядом профессор и показал на валяющееся под ногами кольцо: – Не забудьте перстенек.
Оторопевший Второй поднял кольцо.
Электричка заметно сбавила ход, заскрипела тормозами и остановилась напротив пустой платформы. Двери разъехались в разные стороны.
Тордион вышел на платформу, Сергей за ним.
Электричка вздрогнула, двери закрылись, и собеседники остались на пустой бетонной платформе, освещаемой пятью тусклыми фонарями.
– Сто сороковой километр, три часа ночи, четырнадцатое число, следующая электричка через пятнадцать минут, спрашивайте, – обернулся к молодому человеку профессор.
– Как вернуться назад? – изменил свой вопрос Сергей, едва сдерживаясь от приступа паники.
– Войти в следующую электричку, она будет здесь через четырнадцать минут тридцать секунд, – без всякого намека на эмоцию проинформировал Тордион и добавил: – А отца задушил Слаанеш, когда понял, что отец хочет отключить игру.
– Зачем ваш отец хотел это сделать? – изумился Второй.
– А теперь постарайтесь сосредоточиться и не пугайтесь, – предупредил профессор. – Отец не просто хотел это сделать, он это сделал.
– То есть? – мотнул головой Сергей, словно пытаясь очухаться от дремоты.
– То есть нет никакой игры, есть Нибиру, есть законы, по которым она существует, а игры нет, – сказал Тордион. – Отключена машина.
– Но тогда как же?.. – начал Второй.
– Вот так, – развел руками профессор. – Просто забавное стечение обстоятельств – четверо друзей создали новую реальность и она зажила своей жизнью. Отец первый понял это и приложил все усилия, чтобы уничтожить Нибиру. У Нибиру, при всех ее несовершенствах, есть два глобальных преимущества – иное течение времени и отсутствие страха смерти, а соответственно – лжи. Отец трезво осознавал, что рано или поздно те ограничения, которые он заложил в программу, будут отменены, и цивилизация Нибиру превзойдет земную за несколько лет. А там – кто знает? Уже был создан Хаос.
– Тогда зачем он взял с собой Слаанеша? Это же Хаос! – не понял Сергей.
– Он думал, это я, – объяснил Тордион. – А я не пришел к Белой Башне, в моем облике пришел Слаанеш. Он хорошо умеет притворяться.
– Почему не пришли?
– Не хотел покидать Нибиру. Небытие не нравится мне, здесь некрасиво. Я родился на Нибиру, я любил на Нибиру. Мне был абсолютно чужд насильственный патриотизм отца.
– Вопрос! – прервал его речь Второй. – А дверь, через которую мы с вами сюда проникли, кто сделал?
– Конечно, отец, – ответил профессор. – Все, что есть на Нибиру, сделал мой отец.
– Выходит, о патриотизме речь не шла, – сказал Сергей. – Боюсь, вы недооцениваете своего покойного отца. Он хотел не уничтожить Нибиру, он знал, что, отключая машину, не сможет уничтожить ее. Ваш отец хотел просто изолировать свое перспективное создание и потом вернуться в него заветной дверцей. А вас он звал посмотреть здешний мир по каким-то другим причинам.
– Вы прозорливы! – почти с восхищением посмотрел на него Тордион. – Догадываетесь, по каким причинам?
– Сафери? – предположил Второй.
– Именно, мой смышленый друг, – сафери, – подтвердил его догадку профессор. – Сафери! Великое сафери! Мир во всем мире! Спасение от рака! И еще тысячи гуманных чудес. Отец был идеалист. Наивный идеалист. Он не учел одного весьма важного обстоятельства, о котором известно любой набожной старушке в Небытии.
– Седьмой уровень? – опять предположил Сергей.
– Вы восхищаете меня все больше и больше, – улыбнулся Тордион и повторил за ним: – Седьмой уровень. То, что позволительно на Нибиру, запрещено здесь, поскольку Создатель здешнего мира имеет совершенно другие виды на человека. При этом я лично уверен, что появление Нибиру – тоже часть Его проекта. Отец попытался форсировать построение рая на Земле, и вместо меня пришел Слаанеш. Так что мира во всем мире и лекарства от рака не получится. Аморально спорить с Творцом творцов. Кстати, отец не собирался возвращаться обратно «заветной дверцей», как вы изволили выразиться. Повторяю, он надеялся уничтожить Нибиру.
– Но «дверь»? – напомнил Второй.
– Что «дверь»? Она «заработала» только после того как отец отключил «машину», – ответил Тордион. – До этого отец дважды разбивался о камни под Караз-Оррудом. И свое любимое кольцо он потерял именно во время этих безнадежных экспериментов. Могу спорить, что кольцо вы достали у лесных эльфов. Внизу проходит их дорога.
– Ну, в общем, близко к этому, – признался Сергей. – Мне его подарил Фунибар, а ему лесные эльфы. Они думали, что перстень Корина наделяет своего хозяина даром предвидения.
– Ерунда! – махнул рукой профессор. – Это кольцо обладает гораздо более серьезным достоинством.
– Каким? – заинтересовался Второй.
– Оно просто есть. Вещь в себе.
– Разве кольцо не открывает дверь? Вы ведь кинули кольцо в пропасть?!
– С таким же успехом я мог кинуть камень, – сообщил Тордион. – Признаться, я кинул кольцо из сентиментальных соображений. Этакий «цветок Колриджа».
Вдали послышался шум приближающейся электрички.
– Одного не пойму, – разглядывая свое самоценное кольцо, поделился Сергей. – Ваш отец, Великий Магнификус Первый, создает Белый Портал, через который эльфы, гномы и другие обитатели Нибиру запросто переходят в Небытие, а с дверью у него ничего не получается? Странно как-то.
– Ничего странного, – ответил профессор. – Белый Портал он создает из Небытия, вместе с остальным миром, а дверь он создает уже будучи на Нибиру. Программа не может породить полноценную программу сама по себе, ей нужен сигнал извне. Таким сигналом стало отключение компьютера. Автосохранение или что-то подобное.
Электричка почти поравнялась с перроном.
– Простите за настырность, – опять подал голос Второй. – Еще одна вещь непонятна – почему вы не провели остальных Древних этой дверью? Они ведь собираются себя на сто лет в бетон закатать на дне океана.
Тордион как-то странно покосился на него и после секундной паузы сказал:
– Я думал, что вы и об этом догадались.
– О чем? – уже входя в тамбур, уточнил Сергей.
– Слаанеш не только моего отца убил, – произнес ему в спину профессор.
Эта информация, вкупе с разноцветной рябью перед глазами и диким давлением на виски при переходе, практически лишила молодого человека сил. Выйдя из двери на каменистую поверхность горного плато, он рухнул на колени. Тордиону пришлось помочь ему встать на ноги.
Дверь в воздухе медленно растворилась. На Нибиру уже наступила ночь.
– Они погибли? – задыхаясь, переспросил Магнификус.
– В Небытии – да, – кивнул его спутник. – На Нибиру – нет. В отличие от моего отца в момент физической гибели они спали.
– Но они об этом не знают! – воскликнул Второй. – Ни Теклис, ни Торгрим, никто им не сказал!
– Не сказал, – подтвердил Тордион. – Я запретил об этом говорить. Это лишнее. И вам не советую распространяться.
– Обалдеть! – только и смог произнести Магнификус, переваривая услышанное.
Профессор вернулся к своему любимому месту на краю плато и сел. Вскоре к нему присоединился и Второй. Спутники долго сидели, молча разглядывая яркие, переливающиеся разными цветами звезды на небосклоне.
– Валайа рассказала мне, что три тысячи лет назад послала два разумных луча в поисках предела вашей Вселенной. Они еще не вернулись, – почему-то вспомнил Магнификус, доставая из кармана свою трубку.
– Они и не вернутся, – сказал Тордион. – У этой Вселенной, как и у всех других Вселенных, нет предела. Они беспредельны, и в их глубине существует все. Где-то существует мир, точно такой же, как этот. И там так же сидим мы, только ваша трубка у меня в руках. А есть мир, где мы еще не вышли из вагона.
– Обалдеть! – повторил Второй, раскуривая зажженной спичкой трубку.
– Перестаньте повторять одно и то же слово, – упрекнул его профессор и предложил: – Чередуйте «обалдеть» с «непостижимо». Интеллигентнее звучит. Удивительно, почему такому важному понятию, как «непостижимое», не придумали свой символ? У «бесконечности» есть, а у «непостижимости» – нет. Придумайте что-нибудь. В историю войдете.
– Я «обалдеть» говорю не потому что вы, профессор, мне глаза открыли. Тем более что по теории Эверетта о «множественности Вселенной» я в институте курсовую писал, – пояснил Магнификус. – Я поражаюсь другому. Откуда такая уверенность?
– Много путешествовал, – ответил Тордион и тут же добавил: – Мысленно, конечно. И смею уверить вас, мой образованный друг, что все наши представления о разновидностях разумной жизни до неприличного ограниченны. Я видел такое, что даже не смогу описать. Однако увидеться с этим нам удастся не раньше, чем через несколько миллионов лет. Далеко это все.
– Шредингеровская «Пси» в круге, – предложил Второй.
– Что такое «Пси» в круге? – не понял Тордион.
– Пси. Символ непостижимости, – объяснил ему Магнификус.
– Плохо, – покачал головой тот. – На торговую марку бытовой техники похоже.
– Тогда любимое здесь число – четырнадцать в круге.
– Отчего четырнадцать?
– Полное соответствие понятию «непостижимости» – значит много и ничего конкретно, но без него – никуда.
– Оригинально, надо подумать.
Второй хихикнул.
– Вы чего? – удивился профессор.
– В голову пришло, – сообщил Магнификус. – Страшный сон каждого земного эволюциониста – от «человека думающего», продукта страха смерти, через «человека мечтающего», обязанного своим появлением безделью, к «человеку творящему», собственно, уже и не обязательно человеку. Никакой локальной связи.
– Бредите, любезный?! – тоже усмехнулся Тордион и спросил: – Напомните, чему вас нужно обучить?
– Сафери, – напомнил Второй и добавил: – Хотя основы теории я усвоил. Теперь мне хотелось бы практических упражнений. Ну, предположим, как мне ритуал разрушения Черного Портала совершить? Не мечом же в воздухе махать?
