Текст книги "И одной любви достаточно (СИ)"

Автор книги: Иван Цветков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Глава 23

Видимо Наталье Игоревне действительно нужно было срочно удалиться. И надолго. Конечно это она надоумила Машу всё мне рассказать. Вернее даже не так. Она уговаривала Машу мне всё рассказать. И тот разговор между ними в прихожей был именно об этом. Но она отказалась говорить мне правду. Мой ангелок… Ты совсем не изменилась. Почему же ты так сильно любишь меня? И почему так сильно люблю тебя я? Простыми химическими реакциями тут не отделаться. Любовь… Знать бы, что ты такое. Но и это блаженное неведение меня полностью устраивает.

Надо будет расспросить Наталью Игоревну потом обо всём конкретнее, но сейчас мне видится, что всё, что со мной произошло за прошедшее время – её рук дело. И задержка на работе вчера и сегодня для того, чтобы я отвёл Машу в больницу. И вся эта комедия с ролью сиделки. Ха, да я даже не слишком сильно удивлюсь, если и Юля окажется какой-нибудь дочкой её подруги. Ибо всё выглядело так, будто меня вели. Буквально за ручку. Всё должно было случиться именно так. А что сейчас? Сейчас мы лежим с Машей в обнимку. Мы вновь вместе. Навсегда? Не знаю. Да и знать не хочу. Мне просто хорошо, а большего мне и не нужно. Ей тоже хорошо. Она счастлива. Так нужно ли сейчас ломать всю эту интимную обстановку глупыми мыслями о том, как мы поженимся и какие чудные будут у нас дети? Я считаю, что нет. Да, сейчас мы вместе. Но что потом? Я прекрасно понимаю, что мы совсем не те, какими были четыре года назад. Мы многое пережили. Учитывая то, что мы оба лежали в реанимации, получается чудом пережили. Да, интересно конечно всё это. Что мы пережили…

Она похудела на 10 кг, после того, как «бросила» меня. Возненавидела отца. Стала постоянно ссорится с мамой. Проблемы в школе. Она стала почти изгоем в школе, так как всё полонилось слухами. И слухи эти были направлены против неё. Да, все эти разговоры за спиной были смутными и путаными, но различные слова об измене ходили. Так уж вышло, что не только я возвысился благодаря Маше. Но и она благодаря мне. Я встал на новую ступень потому, что стал лучшей версией себя. Она возвысилась потому, что смогла открыться миру в полной мере, а также потому, что была со мной. Что ты, девочка средней школы встречается со студентом-героем, у которого грамота от губернатора. Да ещё и этот студент постоянно говорит о том, что всем обязан ей. Ей все восхищались. Парни стали сходить по ней с ума. Девчонки же завидовали. Завидовали нашей любви. И вдруг всё это рухнуло. Благодаря мне, любви ко мне она открылась? Да, помню я говорил, что она прямо-таки солнце. Так она искрилась. Оказалось, что солнце потухло. Солнце стало мёртвенно холодным, безжизненным. Отношения с подружками какое-то время продолжались, но не очень долго. Частые разговоры о парнях и обо мне подрывали шаткое состояние Маши. Она почти всегда плакала, когда разговор заходил обо мне. Тогда-то и пошли слухи. А потом Маша создала новую страничку, в статусе которой не значилось «замужем за Иваном Рассказовым». Количество друзей перевалило уже за две сотни, а меня среди них не было. Как не было и наших фотографий, которые всегда украшали её страницу и были предметом восхищения и зависти подружек. Исчезли фотографии и из инсты. И тогда понеслась. Слухи, разговоры за спиной шли по пятам Маши. Она не выдержала. И перевелась в другую школу. И пускай там моя персона была не столь интересна, вечно грустная девочка так и не смогла обрести друзей. Мда, обычно в подобных предложениях добавляют что-то про любовь. Но, как мне сказала Маша, она всегда ждала меня. И надеялась, что мы ещё встретимся. Я же человек, который всегда был циником, понимал, что это не так. Если бы я не появился сейчас, позже она бы встретила своего человека. Я ведь тоже думал, что буду любить Машу всегда. Но аккурат перед больницей был готов к новым отношениям. И не для того, чтобы заглушить старую боль и не терять чувство любви, как было с Ринатой, а для того, чтобы просто получать удовольствие. Просто она пережила наш разрыв будучи ребёнком, поэтому и процесс восстановления задержался. Да, мне тоже было тяжело, так как я сентиментальный, но всё же. Ха, это что такое получается? Сентиментальный циник-романтик? Ух, гремучая смесь. Но, пожалуй, я такой и есть. Да, Маша говорила мне о том, что циничность – лишь маска, которую я надел на себя, чтобы не показывать людям себя настоящего, но эта маска настолько прилипла ко мне, что уже является неотъемлемой частью меня самого. Так кто я такой? Я тот человек, на руке которого лежит прекрасная девушка. Девушка, которая любит меня сильнее всех на свете. И это не просто слова. Вот она, моя новая жизнь. Она, закинув руку мне на грудь, тихо посапывает. Так мирно она спит. Чудо. Она очистилась. Рассказала мне, тому самому человеку, то, что хотела рассказать почти четыре года. Она сбросила груз с себя. И мы теперь вместе. Но что будет завтра? А завтра она будет спрашивать меня о том, как я жил эти четыре года. Завтра она захочет встретиться со своими прошлыми подругами. И обнаружит, что одной подруги нет. Как ей сказать об этом? Я не знаю. И не хочу. Понимаю, что это нужно будет сделать, но боюсь. И не хочу. Ведь я всё это пережил, я выплакал всё, что было возможно. Но я не хочу, чтобы через это прошла и она. Но мои хотелки жизнь не интересуют. Я должен буду ей всё рассказать. Но, как говорится, «я подумаю об этом завтра».

А завтра мы наслаждаемся друг другом. И нет, не в пошлом плане. Мы просто рады быть в объятиях друг друга. Мы вновь вспомнили это чувство – любить и быть любимыми. День проходил один за другим. В перерывах между любованием друг другом, мы готовились к сессии. Забавно, друзья меня уже потеряли и волновались. Спрашивали о том, не случилось ли что со мной? За привычным ответом «всё нормально» я маскировал не депрессию и суицидальные мысли, а чувство блаженства и счастья. Да, моё счастье. «Моё счастье связано с тобой. Навеки». Чувство мучительной ностальгии смешивалось с пьянящей радостью бытия. Мы вместе. Снова. Моя драгоценность… Я люблю тебя ещё больше, чем когда бы то ни было. Потому что я знаю цену этого счастья. Всё, через что мы прошли вместе, через что прошли порознь. Осознание хрупкости жизни и непостоянства мира – всё это заставляет ценить мгновения счастья ещё сильнее. Ценить, но при этом понимать, что они могут закончиться в любой момент.

У нас с Машей пошло всё так, будто мы вчера только познакомились. Но мы ведь в самом деле очень сильно поменялись, так что нужно было время для того, чтобы узнать друг друга лучше. Хотя кое-что мы узнали за ту неделю, что я был сиделкой. Например, то, что любим друг друга. Хм, я, наверное, произнёс в голове слов любовь и однокоренных с ним за эти пару недель больше, чем за прошедшие три года. Для начала мы решили освежить наши воспоминания, так сказать. Погуляли около поликлиники, сходили в кино на какой-то мульт, съездили для фотосессии до Лахты. Попытались даже организовать концерт, но как оказалось, Маша не только бросила музыкальную школу, но и её пальцы сейчас так скажем не в том состоянии, чтобы сбацать Бетховена. Не принимая возражений было принято решение о том, что Маша будет играть. И рисовать. Её пальцы дрожали, но я бросил всему вызов. Она будет творить. Успеет ещё в офисе посидеть, или где там психологи сидят. Но у неё есть талант. А ещё желание. И пускай это желание упирается в меня, в желание творить для меня, это всё отходит на второй план. Как я уже думал, далеко не факт, что мы теперь навсегда вместе, но я хочу, чтобы она была собой. Хочу, чтобы она была счастлива. А она действительно счастлива, когда видит мою сначала одобряющую, а затем восторженную улыбку, в те моменты, когда она садится за фортепиано. Получается сейчас далеко не всё, но у нас всё получится.

– Может уже хватит? – взмолилась Маша.

– Э, нет, я хоть и люблю тебя, но жалеть не обязан. Маш, у тебя всё получится. Ты же можешь. Слушай, у меня ведь до сих пор дома твоя картина. Да, три года она где-то валялась в тубусе, но сейчас она гордо висит на гвозде. Прямо над моей кроватью в общаге. Ты всё сможешь. Я же с тобой.

– Навсегда? – спросила девушка.

– Я… Маш, ты уже взрослая, и понимаешь, что я не могу дать такое обещание. Но я хотел бы этого. Хотел бы, чтобы «ты» и «я» всегда были «мы». И сделаю всё возможное для этого.

– Да, я тоже хочу этого, – мечтательно сказала Маша.

– Так, ладно, ты хоть и отвлекла меня, но пора возвращаться к практике. Ну-ка, давай ноту «Ля», – скомандовал шуточным тоном я.

– Ноту «Ля»! – рассмеялась Маша.

Так мы и жили несколько недель. Странно, но Маша ни разу не спрашивала о моём прошлом. Не зная её, я бы подумал, что ей всё равно. Видимо и здесь не обошлось без её мамы. Спрашивать об этом я у Натальи не стал, но поинтересовался всем остальным. Да, ранее я был удивлён тем, как всё меня вело к Маше, но это были лишь цветочки.

– Как у вас дела с Машей? Я вижу, что вам хорошо вместе, – сказала Наталья Игоревна.

– Да, нам хорошо. Но можно кое-что узнать. Вы ведь всё подстроили, верно? Вы сказали Маше, чтобы она всё мне выложила. А для этого вы специально наняли меня сиделкой, так? Что ещё я должен знать?

– Ох, одно дело должен знать, а другой вопрос в том, что ты можешь знать.

– Что же, я упрощу Вам задание. Расскажите мне всё. От и до. С самого начала.

– Ладно, хорошо. Я буду максимально честна с тобой. Обещаю.

– Отлично. Начну с самого важного: почему Вы это сделали? Почему позволили Вашему бывшему мужу разрушить наши жизни? Вы же адвокат, чёрт возьми! А мы любили друг друга. Да плевать мне было на угрозы её отца, я знаю законы. Я бы сделал ей предложение, а она…

– Согласилась бы, – прервала меня женщина, – я знаю. Она без раздумий бы согласилась.

– Да! И мы были бы счастливы. Возможно сейчас Вы были бы бабушкой, чем чёрт не шутит? Но почему Вы так поступили?

– Я не поняла. Не поняла силу ваших чувств. А думала, что это обычная первая любовь ещё юной девочки, что она немного пострадает, а потом влюбится в кого-нибудь ещё, как я, во время своей молодости. Тоже ведь думала, что я с этим человеком навсегда. Строила планы, выбирала в 16 лет день свадьбы и имена будущих детей. Но я ошиблась. Моя любовь и рядом не стояла с вашей. И если бы я знала, что всё случится так, я бы не позволила этому произойти. Мне жаль. Жаль, что произошло с вами. Мне жаль, что произошло с тобой, жаль тебя. Прости меня, – говорила Наталья дрожащим голосом.

– Что? Жаль меня?

– Вань, я знаю. В отличие от Маши.

– То есть, Вы об этом говорили мне в больнице, когда сказали, что она не знает об этом?

– Да. Она не знает, что ты пытался покончить с собой. И…, – голос женщины уже был готов сорваться. Было видно, каких усилий стоило ей не заплакать. Пришлось прокашляться, смахнуть возможные слёзы с глаз, и лишь тогда она продолжила, – что её бывшей подруги уже нет. Прости меня Ваня, если сможешь.

– Наталья Игоревна, хватит, это уже в прошлом, – мягким голосом говорил я.

– Да, в прошлом. Но я не сидела сложа руки наблюдая за тем, как твоя жизнь превращается в кошмар. Психолог, к которому ты всё время ходил, на самом деле не бесплатный. И да, я попросила его, чтобы он надоумил тебя стать сиделкой у Маши.

– Да, теперь понятно, почему я прошёл в магистратуру на юридический. Да и почему док настоял на том, чтобы я согласился на роль сиделки тоже понятно.

– Нет-нет, с поступлением на юрфак я не помогала. Это всё ты. Ты ведь большой молодец, что после всего этого смог найти в себе силы на учёбу и успешно сдал вступительный экзамен в магистратуру. Так что Вань, если что, то через год я жду тебя в качестве своего помощника.

– Попахивает аристократией блата. Но я подумаю о Вашем предложении, спасибо.

Мы оба успешно сдали сессию, и даже умудрились не слететь со стипендии. Оказывается, я что-то могу и без поводка Натальи Игоревны. Недели пролетали одна за другой. А мы с Машей были вместе. Близилось окончание лета, а с друзьями я так и не виделся. Почему? Потому что знал, что они друзья. И с ними я ещё успею навидаться в будущем. Успеем и ночёвки устроить, и в футбол сходить с парнями. Но Маша… Не знаю почему, но у меня складывалось впечатление, что это всё ненадолго. Что вся эта идиллия скоро закончится. Хотя казалось, что теперь ничто не разлучит нас. И действительно, со стороны мы, наверное, виделись той самой идеальной парой, у которой конфетно-букетный период в самом разгаре. Прогулки за ручку от заката до рассвета, невинные поцелуйчики, восхищенные глаза, устремлённые друг на друга. Да, восхищенные, но вместе с тем не лишённые и внутренней боли. Отпечаток той боли и тех страданий, которые мы пережили.

– Вань, что-то не так? – спросила меня Маша в один из таких моментов.

– Что? Нет, со мной всё в порядке.

– Просто мне кажется, что тебе до сих пор больно на меня смотреть, – сказала девушка, опустив голову.

– Хей, Маш, это не так. Ну-ка выше голову, я же люблю тебя. И смотрю на тебя влюблёнными глазами, прямо как раньше.

– Нет. У нас у обоих взгляд изменился. И изменился одинаково. Что случилось? Расскажи же мне, – взмолилась Маша, – что тебя гложет внутри?

– Это…, – сказал и замялся я. Смысла врать не было, она видела, что со мной что-то не в порядке. Но и говорить сейчас всю правду я не могу. И смогу ли когда-нибудь? – это просто с непривычки. Это всё из-за того, что я долго ненавидел и любил тебя одновременно. И как оказалось ненавидел напрасно. А сколько времени мы потеряли?!

– Да, сейчас бы возможно моя мама была бы уже бабушкой, – усмехнулась Маша. Отлично, я смог выкрутиться на этот раз, но если такие отмазки будут звучать постоянно, то это вызовет недоумение.

– Это точно, сейчас бы сидела с грудничком, пока мы тут гуляем за ручку.

– Да, – мечтательно сказала Маша. – А как бы ты назвал наших детей? Мальчика и девочку.

– Ох, да я даже не думал об этом. Так что и не знаю. А ты?

– Димой и Настей, – сказала Маша и засмеялась. – Слушай, Вань, а у тебя были отношения до меня? Ну, то есть получается между мной и мной? Только честно, это за измену считаться не будет.

– Да у меня и в мыслях не было врать. Не было у меня никого. Но я пытался. Много общался, звал на свидания. И очень редко всё ограничивалось одним свиданием. И вроде всё было хорошо. Но вот второе свидание, третье, четвёртое, а на прощание мы всего лишь обнимаемся. И вроде себе в голове говорил, что нужно поцеловать, но никогда не делал этого. Наверное, потому что понимал, что за поцелуем пойдут настоящие отношения. А их я боялся. Не в последнюю очередь из-за тебя конечно. Ну а после нескольких таких свиданий я больше не звал девушек. Зачем морочить голову человеку, если я понимаю, что ничего не выйдет? Вот и вся история моих любовных похождений. Не очень увлекательно, знаю. Но детей Димой и Настей мы точно не назовём! – сказал я смеясь.

Да, Димой и Настей. Те люди, которые якобы разрушили наши отношения. С кем якобы мы изменили друг другу. А у неё есть чувство юмора. Она начинала сиять, как и раньше. И разумеется, я чувствовал свою главную заслугу в этом.

Наталья Игоревна, как явно заинтересованная сторона в нашем воссоединении, нередко ночевала либо на работе, либо у подруг. Замечательно проведённый вечер, а затем и ночь с Машей, сладкий сон, который был нарушен звонком на телефон. Но не на личный, а на служебный, специально купленный для этого кнопочный телефон. Половина четвёртого ночи.

– Да? – спросил я.

– Я не ошиблась номером? Это…, – нервно отвечал женский голос на той стороне.

– Если нужна помощь, то Вы не ошиблись, – сказал я.

– Кто это? – спросила спросонья Маша.

– Подождите немного, – сказал я и прикрыл микрофон рукой. – Всё хорошо Маш, это по работе. Извини, не хотел тебя будить. Так вышло. Я выйду на кухню, поговорю и вернусь. Ложись спать. Завтра у нас будет насыщенный день, так что надо набраться сил. А я поговорю и лягу к тебе под бочок. Хорошо?

– Да, хорошо, – ответила Маша, а я, накинув халат, пошёл на кухню, предварительно закрыв за собой дверь.

– Вы ещё здесь? – спросил я.

– Да. Здесь.

– Хорошо. Говорите, пожалуйста. И да, как я могу к Вам обращаться?

– Вика. А Вас?

– Серёжа. Давайте теперь на «ты». Скажи, пожалуйста, Вика, почему ты решила позвонить на этот номер?

– Мне посоветовала Вас, то есть тебя моя подруга. Ты ей раньше помог.

– Вик, ты позвонила мне не потому что, я помог твоей подруге, а она сказала, что я ей помог. На частный номер психологической помощи редко когда звонят просто так. Да ещё и посреди ночи. Вика, что случилось?

– Я… Я даже не знаю с чего начать. Всё это странно, бред какой-то. Тебе всё равно ведь будет. Ладно, извините что позвонила и разбудила.

– Вика подожди! Не надо думать, что проблема пустяковая и нет, мне не всё равно. Пожалуйста, поделись со мной своей проблемой.

– Хорошо. Даже не знаю с чего начать. Серёжа, я не хочу жить, – сказала Вика и замолчала.

– Вик, продолжай. Почему ты утратила желание жить? Я конечно могу начать гадать, но будет лучше, если ты сама проговоришь всё, что тебя беспокоит. Это правда поможет. Не бойся. И доверься мне. Я не осужу тебя. И уж тем более не буду смеяться над твоими, как ты возможно думаешь пустяковыми проблемами. Ну так что, ты продолжишь? – спросил я и в ответ тишина. – Вика, ты здесь?

– Да, здесь. Хорошо, я продолжу. Блять, не знаю даже с чего начать. Я разругалась с лучшей подругой, и она неделю меня игнорит. Парень сначала признался в любви, а спустя неделю уже встречается с другой, и ты такой: «ммм, крута». Прихожу домой, а там мама, с которой я постоянно срусь. Нет, ну блять, как у неё хорошее настроение, то всё внимание к мелкой сестре, а как ей хочется наорать, так, пожалуйста, Вика же всегда есть. Получила тройку по матеше? Вика! Прогуляла занятие в музыкалке? Вика! И так постоянно. Отцу на меня вообще похер. Как мелкую Василису на ручки взять, так это пожалуйста, а как уделить внимание старшей дочери, так тут нет, у нас завал на работе, футбол, встречи с друзьями и так далее. Блять, как же хочется вскрыть себе вены и сдохнуть.

– Не советую.

– Ну да, не советуешь. Ты же типа помогаешь мне. Что ты, нельзя ведь чтобы кто-то покончил с собой. А-то потом будут муки совести и иная поебота. Слушаешь сейчас поди, и ржёшь с моего рассказа, мелкая девчонка жалуется на жизнь. У самого-то всё путём, я слышала ты там с девушкой. Небось купил какой-нибудь диплом психолога и сейчас думаешь, что можешь помочь.

– Ну, вообще-то я не психолог. И нет, ты меня неправильно поняла. Перерезание вен – это именно показуха. Там процент успешности самоубийств около пяти. Мне вон, даже 80 % успешности не помогло.

– Что? Ты…

– Суицидент, да. Человек, совершивший неудачную попытку самоубийства. Хотя можно ли это назвать неудачной попыткой, если ты остался жив? Если я сейчас дышу из-за «неудачи»?

– Блять, извини. Я не хотела…

– Всё нормально. Ты говоришь то, что чувствуешь, а это то, что надо.

– А можно нескромный вопрос?

– Конечно.

– Почему и как?

– Любовь. И повешение. Из петли меня вытащил лучший друг. А потом две недели в психушке. Там не так ужасно, как показывают в фильмах, но хорошего мало. Если оно вообще конечно есть. А потом справка, с которой тебе закрыт доступ на половину работ.

– Мне жаль. Бля, я сейчас чувствую себя максимально тупо.

– Вик, всё нормально. Для меня это пройденный этап. Но я хочу, чтобы как можно меньше людей проходили через это. Собственно поэтому твоя подруга и наткнулась на мой номер на просторах интернета. И Вика, то, что ты позвонила мне – это уже победа. Твоя победа.

– Да, спасибо, – тихо сказала девушка.

– Нет, Вик, я серьёзно. Ты молодец, что позвонила. Это действительно твоя маленькая победа. Ты признала проблему, а также признала и то, что тебе нужна помощь с решением этой проблемой. Я этого в своё время сделать не смог. Я, как и ты, считал, что всем на меня плевать, и никто мне не поможет. Но это не так. Вика, чего ты хочешь?

– Ну, эм, я даже не знаю…

– Нет, знаешь. Знаешь, просто боишься, стесняешься сказать. Считаешь свои желания может постыдными, может мелкими. Ну же, Вика, скажи мне, чего ты хочешь?

– Для начала перестать сраться с мамой. И найти нормальных друзей, которые не кидают тебя в чс, когда ты в них нуждаешься.

– Вика, поговори со своей мамой. Обо всём, что тебя беспокоит. Поделись с ней, как со мной, своими проблемами. Скажи, что ей что чувствуешь. Ведь ты наверняка скучаешь по ней. По её заботе, вниманию, ласке. Не бойся, ведь она твой самый родной человек. И она любит тебя. Очень сильно. Но она видимо она забыла, что она мама двоих детей, а не одного ребёнка. Честность редко когда вредит. Скажи ей, что любишь её и тебе не хватает её внимания. Поделиться своими чувствами – нормально. Так, давай, пообещай мне, что поговоришь с мамой, что называется «по душам».

– Ладно, хорошо, обещаю. Но как ты проверишь, выполнила ли я обещание?

– А я позвоню через три дня. Так что вот.

– Позвонишь? Зачем?

– Как зачем? Чтобы узнать, как твои дела, как себя чувствуешь. Так, теперь насчёт друзей. А что с той подругой, которая посоветовала тебе позвонить мне? Это одна и та же или нет? Ну, та, которая кинула в чс.

– Нет, кинула в чс лучшая подруга, с которой мы дружили четыре года. А посоветовала даже скорее не подруга, а знакомая. Одноклассница. Мы редко общаемся, но вот как-то она спросила, чего я такая грустная и понеслось.

– Ты ей дорога. Вика, не нужно держаться за людей, для которых ты ничего не значишь. Вокруг есть много людей, которым ты нравишься, даже если думаешь, что это не так. Эта одноклассница, ты ей нравишься. Очень редкие люди будут помогать всем людям без разбору. Всё же нам свойственно помогать тем, кто для нас важен. У неё есть подруги?

– Да вроде. Небольшая компания, три подружки. Ну, в столовой они обычно втроём сидят.

– Так, Вика, вот значит тебе ещё задание. Завтра зовёшь эту одноклассницу в кино. Или в магазин, или в кофейню, или просто погулять. Короче, зовёшь на дружеское свидание. А ещё в столовой на обеде подсаживаешься к этой компании.

– И что мне делать?

– Общаться конечно! Болтать о всякой всячине. Конечно, не нужно вываливать весь свой груз проблем, это может смутить и оттолкнуть. У них уже сплочённый коллектив, так что просто старайся поддерживать разговор. Быть активной, вовлечённой в беседу. Можешь и не только той девочке, а всей компании предложить собраться вместе. Вот, это второе задание.

– Хорошо. Постараюсь выполнить. Спасибо, – сказала Вика и сделала паузу. – Серёжа, а что делать с парнем?

– Ты всё ещё его любишь?

– Да.

– Если честно, то я не знаю, есть ли вообще задания по тому, чтобы разлюбить кого-то. Есть конечно что-то, например, написать всё то, что тебе не нравилось в партнёре, но это странно. Здесь только время лекарь.

– Наверное. А ещё я теперь боюсь влюбиться. Два раза отношений, и всегда именно предательство. Не обычное расставание, как у нормальных людей, а измена, предательство.

– Ох Вика, как я тебя понимаю. Я тоже долгое время боялся влюбиться. Но потом понял одну вещь: не надо бояться того, что можешь влюбиться. Бояться надо того, что можешь не влюбиться.

– Охуенно сказал, – с какой-то беззлобной ухмылкой сказала Вика.

– Спасибо. Любовь – это чувства, а я считаю, что именно они, чувства, эмоции, переживания и делают нашу жизнь полной. Но нельзя питаться одним лишь шоколадом, порой приходиться есть брокколи.

– Что-то тебя на метафоры понесло.

– Да, есть немного. Видно с недосыпа.

– Может быть. Серёж, спасибо большое, что выслушал. Правда спасибо, это было важно для меня. Чтобы кто-то выслушал.

– Вик, именно поэтому и есть этот номер. И да, заданий много, поэтому позвоню через пять дней, но чтобы все были выполнены, понятно? – с шутливым укором сказал я.

– Да-да-да, понятно, – ответила Вика, немного и тихо смеясь, – пока. И спокойно ночи. И ещё раз спасибо большое.

– И тебе спокойной ночи Вика. И да, чуть не забыл. Не стремись сейчас к отношениям, не пытайся заглушить боль от предательства новыми отношениями. Они вряд ли будут счастливыми. Дай себе отдых, перерыв. Не спеши. Ты поймёшь, когда будешь готова к новым отношениям.

– Хорошо, спасибо ещё раз. И удачи тебе Серёжа, надеюсь таких, как я, будет всё меньше и меньше.

– Да, это то, к чему я стремлюсь. Пока Вика. И да, если я всё-таки не квалифицированный специалист, так что всё-таки советую обратиться к психологу. Ну, если лучше не будет. Могу своего порекомендовать.

– Хорошо, спасибо. Я попробую пока сама, а если не полегчает, то уж обращусь. Обещаю. Пока, – сказала девушка и положила телефон.

Фух, как же я устал. Сколько людей. Сколько проблем. Но ей вроде помогло, а это главное. Так, надо занести в напоминания, что через пять дней надо позвонить ей. Ага, хорошо, сделано. Ну а теперь спать. Выпив стакан воды, я отправился в спальню. Сняв халат, я укутался под одеяло, закинув руку на Машу и обняв её.

– Это правда? – спросила Маша тревожным голосом.

Твою мать. Как же не вовремя. А разве может быть вовремя для таких разговоров? Но я не хочу, чтобы она переживала это. И за это. Ведь для меня это уже пройденный этап, а для неё… Маш, маленькая моя девочка, я не хочу, чтобы страдала. Тем более из-за меня.

– Вань, кого ты обманул: меня или эту Вику? – спросила Маша, повернувшись ко мне лицом.

– Никого, – ответил я, встав с кровати.

– Никого? Тогда почему ты говорил мне, что с тобой всё было нормально, а ей говоришь, что пытался покончить с собой?! – спрашивала Маша, срываясь на крик.

– Я ведь не говорил тебе, что у меня всё было хорошо, что моя жизнь без тебя стала только лучше. Я говорил, что мне было больно, но что я это пережил. И это правда. И то, что я сказал Вике тоже правда.

– Боже, Ваня, почему ты ничего мне не рассказал?

– А как ты думаешь, моя принцесса? Мы ведь две стороны зеркала. Я не хотел причинять тебе боль. Как не хотела этого делать и ты. Я хотел уберечь от этого тёмного пятна моей жизни. Пусть и скрытием правды. Прости меня.

– Это… Это из-за меня? – спросила Маша плача.

– Нет. Нет Маш, не из-за тебя. После тебя я был в отчаянии. Не помню, чтобы мне было когда-то настолько плохо. И больно. Сказать, что жизнь потеряла краски – ничего не сказать. Я потерял тебя, главную краску в моей жизни. Потеряв тебя, я потерял и себя. Ты была моей второй половинкой, без которой первая половинка была жизнеспособна, но не функциональна. Ты ведь отчасти была права, когда наговорила мне всякой всячины в день разрыва.

– Нет! Там не было ни капли правды.

– Поэтому я и говорю, что отчасти. Мы встретились, когда я был на дне. Я был слаб. Очень. А ты вдохнула в меня жизнь. Ты заполнила собой пустоту в моей душе. Но это путь в никуда. Нельзя заполнить внутреннюю пустоту за счёт другого человека. Но ты заполнила, и стала частью моей жизни. Я не мог мыслить жизни без тебя. И после разрыва я словно провалился в бездну. Бездну ужаса, беспомощности, безжизненности. Так прошёл год. Моя оболочка, тело, иссохлось. Но на удивление душа ещё подавала признаки жизни. И она хотела одного – чувствовать. Ты ведь забрала не только краски радости и счастья. Я и грустить не мог, и злиться разучился. Никаких эмоций, никаких чувств. И так целый год. Но я всё думал о тебе. И не то чтобы забыть тебя, не то чтобы начать вновь чувствовать, я решил завязать отношения. Так уж сложилось, что мой выбор остановился на Рине.

– Рине? Это которая подруга твоя?

– Да. Подруга. Мы начали как-то сближаться, и спустя несколько недель я обнаружил удивительную вещь: я чувствую. Я чувствовал стеснение при разговоре с ней, до конца боялся позвать её на свидание, замечал за собой, что волнуюсь и нервничаю, когда рядом с ней. Я влюбился в неё.

– А она нет?

– Она страдала заниженной самооценкой. Считала себя не достойной любви. Считала себя плохим человеком. Я думал, что смогу помочь ей. Но я не учёл одного: мне самому нужна была помощь, которую я рассчитывал получить от Рины. Я долго за ней ухаживал. Дарил подарки. И вот 14 февраля. Подарок, признание в чувствах. И я, уверенный в том, что смог растопить её сердце. А в ответ: «Ваня, я ничего к тебе не чувствую». Это стало концом для меня. В этот момент я почувствовал одно: усталость. Усталость от жизни, от боли, от надежд на светлое будущее. И тогда я совершил то, что сделал. Не в этот же день, несколько позже. Тщательно всё спланировав заранее. Но на моё счастье Миша меня спас. Иначе этого разговора бы не было.

– Боже, Вань, мне так жаль! – сказала Маша и бросилась на меня, крепко-крепко обняв, уткнувшись головой в грудь.

– Маш, для меня это уже далёкое прошлое. Я нашёл счастье в жизни. И оно действительно связано с одним определённым человеком.

– Каким? – спросила Маша, заглядывая мне в глаза.

– Нет Маш, ты меня извини, но не с тобой. А со мной. Только со мной и связано моё счастье. Но, конечно, ты картину не портишь, а даже наоборот, весьма сильно приукрашиваешь, – сказал я улыбнувшись, отчего лёгкая улыбка появилась и на лице Маша.

– Не знаю, что там насчёт картины, но теперь я тебя не отпущу.

– Я тоже тебя отпускать более не намерен.

– Боже, это всё из-за меня, – сказала Маша, вновь заплакав. – Ты ведь мог умереть!

– Ну, ради этого попытки самоубийства и совершаются, – попытался отшутиться я, но это не помогло.

– Всё пытаешься отшутиться?

– Извини, привычка сводить грустные моменты к постиронии. Ладно, хорошо. Извини, ситуация серьёзная, а я дурака валяю. Но Маш, сейчас всё хорошо. Никакого шрама или других следов, я с тобой, счастлив, здоров. Это прошлое Маш. Я понимаю, что глупо говорить тебе «Не переживай», но пойми то, что это уже прошло. И давно. И Маш, ты не виновата. Ты не могла знать о том, что я сделаю с собой спустя полтора года после нашей последней встречи. Ты не виновата, Маш. И я не устану повторять это тебе. И Маш, давай лучше не будем морочить себе голову, ворошить прошлое. Надо жить настоящим, в котором мы вместе и нам хорошо. Мы счастливы, так зачем нам вспоминать события многолетней давности, загоняя себя в депрессию? Давай оставим мои ошибки прошлого этому самому прошлому. Хорошо? – спросил я, и поднял пальцами подбородочек девушки, заглянув в её зелёные, словно кошачьи глаза.

– Хорошо. Наверное, ты прав, – сказала Маша и вновь крепко прижалась ко мне. – А ты ещё общаешься с Риной?

– Да, – ответил я спустя паузу и глубокий выдох, – общаюсь. Не часто правда, обычно два раза в год. Чаще как-то не получается встретиться.

– Надо будет встретиться с ней. Договоришься как-нибудь?

– Да, конечно. Я как раз довольно-таки скоро собирался встретиться с ней. Заодно и тебя возьму с собой.