Текст книги "И одной любви достаточно (СИ)"

Автор книги: Иван Цветков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Глава 11

– Ну, собственно говоря, ты свободен, – сказал Макар Алексеевич через пару дней. – У тебя конечно пневмония, но без осложнений. Так что сегодня мы тебя выпишем.

– Пневмония? – не на шутку испугался я.

– Да расслабься ты, сейчас же не 19 век.

– И то верно. А давно мы перешли на «ты»? Не поймите меня неправильно, я не имею ничего против.

– А, да просто ты теперь получается главный пациент в моей жизни.

– В смысле?

– Да вчера приходили журналисты. Я их к тебе не пустил, но сам от интервью не отказался. Так что вот, на телевизоре засветился. Жене и дочке показал. Порадовались за меня и за тебя. Да, точно, просили ещё привет передать. А маленький сын даже хотел поблагодарить тебя за то, что папу знаменитым сделал.

– Дети…, – усмехнулся я.

– Да, точно. Да, чуть не забыл. Журналистам я сказал, что выпишут тебя завтра. Так что по сути у тебя есть выбор. Можешь сегодня улизнуть, а можешь завтра предстать перед репортёрами.

– Док, у меня температура почти 39 градусов. Ну какое сейчас интервью?

– Вот и я так решил. К тому же, на выходе из больницы ты скорее всего захочешь видеть близких, нежели журналюг.

– Это точно. Спасибо Вам, док.

– Да ладно, это мой долг. Тебе спасибо, что спас юную душу.

– Вы верующий?

– Да. Что, так заметно?

– Просто слово «душа» редко используется неверующими. Ну, это из моих наблюдений.

– Хм, не знаю, не акцентировал на этом внимание. Тебя девушка встретит?

– Пока не знаю. Я же сам только узнал, что сегодня выписывают.

– Хорошо. Если ты сегодня собрался уходить, то до шести часов нужно будет освободить палату. Я выпишу тебе больничный, посидишь две недельки дома, окончательно поправишься.

– Звучит как план.

– Такого плана мы обычно придерживаемся. Ладно, я пошёл. Надо оформить документы на твою выписку, – сказал Макар Алексеевич и вышел.

Хотелось, чтобы меня забрала Маша. Но она опять увидит меня слабым, обессиленным, больным. Ладно в первый день, там она сильно распереживалась за меня. Да и я сильно переживал, что умру и больше не увижу её. Так, всё нормально. Более-менее поправлюсь и тогда вперёд, навстречу любви, прямиком в нежные объятия Маши. Но сейчас придётся немного поскучать. Так что я взял телефон и написал своему лучшему другу.

– Миша привет. Меня сегодня в шесть часов выписывают. Сможешь забрать меня?

– Привет. Сегодня? По новостям говорили, что завтра.

– Не, это мой лечащий врач соврал, чтобы репортёры не тревожили меня. У тебя какие-то планы? Если да, то ничего. Я Косте, Серёже напишу.

– Какие планы, о чём ты? Мой лучший друг, ставший героем, выписывается из больницы после подвига. Какие могут быть другие планы? В шесть? Отлично, я заберу.

– Спасибо тебе большое.

– Да ладно, это меньшее, что я могу сделать. Маша будет?

– Нет, я ей не писал.

– О, что-то случилось?

– Да не, всё норм. Просто я слишком устал для нас, если ты понимаешь.

– Если у вас все встречи протекают в том же ключе, как в последний раз, когда я её видел, то да, понимаю. Для такого действительно нужны силы. И много.

– Да, мы по-другому не можем. В этом и прелесть.

– Ладно, давай будешь предаваться романтике с Машей, а не со мной. В шесть буду у больницы. Я сейчас уже в ВУЗ вхожу, так что давай, до встречи.

– Ага, до встречи.

Я откинулся на подушку и завёл будильник на 5 часов. Одного часа на сборы мне хватит. Завтрак оказался плотным, так что есть совершенно не хотелось. Проснувшись, я начал собирать вещи и ждать доктора.

– Ну что, готов к возвращению в реальную жизнь?

– Всегда готов! – сказал было я громко, по-пионерски, но больное горло напомнило о том, что у меня двухсторонняя неинфекционная пневмония.

– Так, а горло кто будет беречь? – скомандовал Макар Алексеевич. – Ты смотри у меня.

– Слушаюсь, командир.

– Вольно солдат, – усмехнувшись сказал врач. – Я тебе принёс все документы. Тебя встретят?

– Да, друг. О, он уже у больницы, – сказал я, проверив уведомление на телефоне.

– Отлично. Ну что, будем прощаться, – сказал Макар Алексеевич, и обнял меня. – Давай, удачи тебе. Выздоравливай.

– Спасибо Вам.

– А, ладно, это моя работа. Так что… Чёрт, чуть не забыл. Совсем из головы вылетело. У меня же сын маленький для тебя открытку сделал.

– Что? Открытку?

– Да, сейчас, подожди, из портфеля достану, – сказал доктор и открыл свой портфель, – вот, держи.

– Ох, спасибо, – сказал я, даже не посмотрев ещё на открытку. Затем я опустил глаза и взглянул на неё. На ней были изображены люди, состоящие из палочек-чёрточек и кругов с овалами. Всё напоминало о боксе или о чём-то в этом духе. У одного человечка была на шее медаль, а его руку поднимал к небу другой человечек. И поднимая чужую руку, второй человечек слушал первого через стетоскоп. Странная конечно картина. Я бы даже сказал чудоковатая. А сверху была надпись: «Мой папа спас героя»

– Как ты понял, я тот, что со стетоскопом, – заметил Макар Алексеевич.

– Да, понял. Но какой же из меня герой? Герои – это вы, мед работники. А я так, раздолбай, который сиганул с моста.

– Ты добрый человек с большим сердцем, вот что я тебе скажу. Не забывай об этом. А знаешь, что? Я возьму на себя смелость даже написать это на оборотной стороне открытки. Ты не против?

– Да нет, – ответил я и вернул открытку врачу.

– Так что если вдруг взгрустнётся, то глянешь, и станет сразу лучше. Так в идеале, конечно.

– Спасибо ещё раз большое. И да, передайте слова благодарности сыну и тому, кто вытащил меня из воды. Ну и это, до свидания.

– Да, пока. Всем всё передам.

Мда, как-то, наверное, слишком долго мы прощались. Но ничего, не каждый день бываешь обязан кому-то своей жизнью. С этими словами я вышел из палаты и побрёл со своими вещами к выходу. На выходе меня ждал сюрприз.

– О, а вот и он! – завопил Костя. Его радостный клич подхватили другие друзья, которые все вместе бросились меня обнимать.

– Что? Что вы все здесь делаете? – с трудом из тесных объятий друзей обращался я к Косте, Серёже, Владу. – Миша, я же просил.

– Да ладно тебе, здесь же твои лучшие друзья. Неужели ты не рад?

– Честно? Нет, не рад. Парни, ну я же болею чёрт возьми. У меня температура, болит голова, горло. Мне как бы не до веселья. Я бы сейчас приехал домой, покушал, помылся и лёг спать. Так что давайте потом, хорошо?

– Успеется, – сказал Серёжа, – у нас тут лучший друг чуть не умер. Ты думаешь мы могли не приехать? Бред.

– Влад, ты что, плачешь? – спросил я.

– Н-н-ну да. Сука, как же я рад, что ты здесь, – сказал Влад и крепко меня обнял.

– Влад блин, ты мне так рёбра сломаешь, – сказал я.

– Извини, это просто от переи-избытка чувств, – сказал Влад и отпустил меня.

– Так, Ваня, короче смотри. Вот тебе яблоки, виноград, мандарины, а ещё натуральный гранатовый сок. Тебе сейчас витамины нужны, – сказал Костя, протягивая пакет.

– Говоришь, как какая-то мамочка.

– Да-да-да, прикинь, я тоже переживал и волновался за тебя, и хочу, чтобы ты поскорее пошёл на поправку. Совсем как мамочка.

– Ладно мамочка, спасибо. Спасибо большое парни, но я наверное сейчас действительно бы поскорее отправился домой и спать.

– Да ладно, мы всё понимаем, – сказал Серёжа. – Ты это, поправляйся.

– Хорошо, спасибо. Как поправлюсь – соберёмся, обещаю. Правда возможно уже сразу на моём дне рождения, но всё же.

– Тогда замётано, – сказал Костя, после чего вся братия нежданных гостей удалилась.

– Ну что, я тогда заказываю такси? – спросил Миша и получил утвердительный ответ.

***

Гадский больничный! Только лежишь, спишь, жрёшь, ходишь в туалет. А, ну ещё лечишься. Может быть где-то полгода назад мне бы и понравилось так чилить, но сейчас… Вроде бы неплохо, на учёбу не ходишь, сидишь дома, смотришь фильмецы, играешь в компьютер. Вроде бы круто. Но меня уже тянуло в ВУЗ. К коллективу, к обществу, к друзьям и подругам. Конечно же к Маше. Ох, и долго мне пришлось ей объяснять, что сейчас нам лучше не видеться. Она ничего не хотела слушать и слышать. Говорила даже, что заболеет, чтобы вместе со мной сидеть на больничном. Нет, ну вот как ей объяснить, что я не хочу рисковать её здоровьем? Разумеется, причина моей отстранённости не в этом, но всё же. Кое-как удалось ей напомнить, что у нас ещё вечная бесконечность впереди. Лишь для нас двоих.

Спустя три дня моего пребывания на больничном ко мне пожаловали вот уж точно нежданные гости. От просмотра вестернов с Клинтом Иствудом меня отвлёк звонок в дверь. Ну кого там нелёгкая занесла? Для Миши ещё слишком рано. Я подошёл к двери и посмотрел в глазок. Журналисты, будь они не ладны. Хорошо, сейчас что-нибудь придумаю. Я открыл дверь и сразу заговорил:

– Итак, прежде чем вы не начали галдеть, скажу я. Я болею и неважно себя чувствую. Больничный у меня ещё на десять дней, так что будьте добры, оставьте меня на время поправки в покое. Потом я дам вам интервью, или что вы там хотите. Это понятно? – спросил я и получил в ответ лишь недоуменное мычание, – отлично, с вами приятно иметь дело. А теперь до свидания.

Я громко хлопнул дверью. В прямом и переносном смысле слова. Этим журналистам позарез нужно интервью со мной, так что никуда они не денутся. В то же время я не хочу давать интервью, будучи больным. Сейчас мой приоритет – выздоровление и возвращение в привычное русло жизни. Но кто-то явно хочет мне в этом помешать, ибо спустя полчаса в дверь снова звонили.

– Я же вам вроде бы всё сказал, – начал я грубо говорить, открывая дверь. Тут же пришлось себя корить за то, что не посмотрел в глазок.

– Давно мы стали общаться на Вы? – спросила стоявшая у порога Маша.

– Маш? Извини, просто тут буквально только что были журналисты. Я их вежливо спровадил, и подумал, что они вернулись.

– Ну да, не сомневаюсь, что вежливо. Можно я пройду?

– А, да, конечно, проходи, – сказал я, рукой пропуская Машу внутрь.

– Как у тебя дела? Как здоровье?

– Нормально, температура потихоньку снижается, но все равно остаётся высокой, – отвечал я, принимая пальто девушки. Под ним оказалось то самое платье, которое я помог выбрать. – Ого, а куда ты сегодня такая шикарная?

– Я всегда шикарная. Но обычно это говоришь ты, особенно когда подлизываешься.

– Я просто не в форме. Чаю?

– Да, давай.

– Отлично, уже ставлю. Так что, куда ты? Неужели только ко мне?

– Тебя это уже удивляет? – грустно ответила Маша.

– Что? О чём ты?

– Ваня, что между нами происходит?

– Не знаю. Мне всегда казалось, что у людей есть слово для обозначения того, что между нами. Любовь. Лав. Либе. Амур. И я не про реку, – усмехнулся я, но уже приготовился к чему-то серьёзному. Что-то гложет Машу. Но что?

– Да, мне тоже так казалось.

– Эй, Маш, что случилось?

– Я это хотела спросить у тебя. Просто у меня складывается такое ощущение, что ты стал отдаляться от меня. За последние шесть дней я вижу тебя лишь второй раз. И если бы не я, мне кажется мы бы вообще не увиделись. Ты ведь не рад меня видеть. Ни тогда в больнице, ни сейчас. Тогда я пришла к тебе, и ты почти сразу уснул. Хорошо, подумала я, наверное, он очень сильно устал, всё нормально. Но потом я узнаю, что тебя выписали. И узнаю не от тебя, а из новостей! Ты выписался, но не сообщил мне. Я хотела к тебе прийти вчера, но ты меня отговорил. Сказал, что не надо, что ты всё ещё лечишься, и мне не стоит приходить. А что я вижу сейчас? Ты вполне здоров, на ногах, только голос хриплый и всё! За всё это время мы перестали созваниваться и теперь только списываемся. Я даже не слышу твой голос, – говорила Маша нервным голосом. Было видно, что она еле держит себя в руках. – Ты стал сторониться меня. Почему? Ты… Ты разлюбил меня? Может ты полюбил ту, что спас? Или известность тебе вскружила голову? Что?

Маша всё говорит. Волнуется. А я? А я даже не знаю, что и сказать. Не знаю я и что произошло. Если раньше мне хотелось успокоить эту взволнованную девочку, обнять, погладить по голове, то сейчас я просто устал. Эта мысль даже режет в голове, но я устал и от Маши. Вот уж не думал, что такое произойдёт. Нет, я люблю её. И уверен в том, что буду любить всегда, но сейчас я так устал от её суетности. А вдруг так и заканчиваются отношения? Стоит познать Ничто и всё Сущее становится таким блеклым и незначительным.

– Потому что я не понимаю, что произошло между нами. Я как будто теряю тебя, – сказала Маша, взяв меня за руку.

– Маш, я…, – замялся я и отдёрнул руку и встал вполоборота от девушки. В горле застыл ком от того, что хочу сказать.

– Нет, не отпущу! – крикнула Маша, и схватив меня за руку, развернула к себе и обняла. – Никогда, слышишь? Никогда не отпущу. Никогда и ни за что. Но прошу тебя, не отталкивай меня.

Она – мой мир. В этот момент я это понял.

– Маш, прости меня.

– Вань, извинения сейчас не помогут. Скажи мне, что случилось. Прошу тебя.

– Навеки, – сказал я.

– Что?

– Помнишь медвежат? Я люблю тебя навеки. То, что ты сейчас сказала больно резануло у меня по сердцу. Разлюбил? Тебя? Да пусть у меня язык отсохнет, если я когда-нибудь скажу, что не люблю тебя! К чёрту вся эта слава и известность! Ты думаешь она мне нужна? Ты думаешь, что я мечтал о ней, когда меня доставали из воды? Ни хрена подобного! Я думал лишь о тебе. О том, чтобы я вновь увидел тебя, чтобы вновь взять твою ладошку и заключить тебя в свои объятия. Я отстранился? Это лишь потому, что я плохо себя чувствую. И…, – замялся я, – я не хотел, чтобы ты видела мен больным. Слабым. Просто я сейчас не в том состоянии, чтобы веселиться, радоваться, смеяться. Любить. Маш, не пойми меня неправильно, но тебе этого не понять. И я надеюсь, что никогда не поймёшь. Маш, я думал, что умру. У меня слабое сердце, руки и ноги свело, и я начал погружаться под воду. Я считал, что это конец. Такой глупый конец недолгой, но яркой из-за тебя жизни. Я тонул, и жалел о том, что не встретил тебя раньше. Я не испугался, нет. Это был ни страх, ни боязнь. А самый настоящий ужас. Ужас перед лицом смерти. Трансцендентный ужас перед Ничто, так сказать. Но я выжил. Однако мне действительно нужно восстановиться, и не только физически.

– Боже, какая же я дура! Я же ведь даже стала ревновать тебя, – начала корить себя Маша и заплакала.

– Маш, никакая ты не дура, – сказал я и обнял девушку, – просто ты очень сильно меня любишь. Очень сильно тебя люблю я, но в силу опыта, возраста и характера, я более сдержан. У тебя же душа и сердце открыты нараспашку. И ты любишь всем своим… Эм, подожди, сейчас слово подберу. Во, точно. Всем своим нутром, всеми фибрами души, всей своей сущностью.

– Ахах, а что такое нутро и фибры? – спросила Маша, подняв на меня заплаканное личико.

– Да я сам точно не знаю. Просто звучит высокопарно и романтично, – смеясь сказал я.

– Вас этому в университете учат, да? Заставляют запоминать заумные словечки без их значения?

– Так, я не понял, тебе про трансцендентость рассказать? Или о категорическом императиве Канта? Или о рессентименте Ницше?

– Это что ещё за марсианский язык? – смеясь говорила Маша.

– О, вижу тебе это интересно. Ну что, с кого начнём экскурс в философию? Как всегда, с Сократа?

– Нет, пожалуйста, нет. Я же сейчас сбегу!

– Сбежишь? От меня?

– Не от тебя, глупенький, а от твоих заумных речей. Я же и без них знаю, что ты у меня умный, – сказала Маша и потянулась ко мне.

– Вот же подлиза, – сказал я, дразня Машу и потянулся к ней, дабы наши губы слились в поцелуе.

– Эй, это же моя фраза, – наигранно возражала девушка.

– А ты думала только я могу подлизываться?

– Нет. Но я не против, если после наших комплиментов мы будем целоваться. Красавчик.

– Эй, ну это уже против всяких пра… – начал я возражать я, но мои губы оказались в плену у губ этой девушки, в которую я был без памяти влюблён.

– Что ты там говорил? Извини, из-за твоего восторженного мычания я ничего не поняла.

– Я говорил о том, что ты обворожительная девушка, – сказал я и вновь поцеловал Маша.

– Так, ну и кто тут главный подлиза?

– Разумеется я!

– Ахаха, рыцарь и принцесса, поцелуи при каждом комплименте. Что ещё уникального придумаем?

– Да ты подожди, не забегай наперёд. Надо сначала этим насладиться. Слушай, ты в этом платье просто божественно выглядишь, так что… Что? – недоумевал я, почему Маша так на меня посмотрела.

– Комплимент, – игриво сказала девушка.

– Да ты подожди, я ведь даже не про это…

– Поздно, – сказала Маша и поцеловала меня.

– Ты знаешь, что поцелуи очень эффективная тренировка? Они быстро сжигают калории. С тобой я пойду на поправкуточно раньше срока. Но я начал говорить не об этом. Так вот, ты в этом платье… Ладно, пропустим этот момент, а-то я никогда не дойду до сути, – сказал я, отчего Маша засмеялась. – Что?

– Нет, ничего, продолжай, – всё продолжала смеяться Маша.

– Нет, погоди, что такое?

– Да нет, просто это смешно, что нам придётся теперь исключать комплименты из наших слов, если мы хотим сказать что-то важное.

– Так, стоп. Значит ты всё-таки серьёзно? Ну о том, что при каждом комплименте мы будем целоваться?

– Не совсем.

– Фух, ну ладно. Я-то не особо против, но это может мешать в определённых ситуациях.

– Не совсем в другом плане. Если мы говорим комплименты, то целуемся, а если просто подумали друг о друге что-то хорошее, то обнимаемся.

– Что? Я как-то суть не уловил.

– Вроде бы умный, а сейчас тупишь. Ну вот смотри, я занимаюсь своими делами, и тут подумала о том, как мне с тобой повезло, – сказала Маша и обняла меня. – Понятно?

– Эм, да, вроде бы понятно.

– Отлично, я не сомневалась в тебе. Тогда с сегодня действует такое правило: комплимент – поцелуй, хорошая мысль – обнимашки. О чём ты там всё хотел сказать? Что-то о том, что в этом платье я божественно выгляжу.

– Да, точно. В этом платье ты просто божественна… Эх, правило верно? А знаешь, я и не против, – сказал я и поцеловал Машу. – Но как часто ты будешь ставить мне такие ловушки?

– А это мы посмотрим.

– Ну, хорошо. Так вот, ты в этом платье, и я просто не могу отпустить тебя без танца.

– Танца? Принцесса не против, но рыцарь, вы себя-то видели? Тапки, шорты и футболка. Для полного образа не хватает майки-алкоголички.

– Эх, эти принцессы такие привередливые… Ладно, пойду переоденусь для тебя, – сказал я и удалился с кухни в свою комнату. Достав брюки и пиджак из шкафа, я начал раздеваться. А тем временем в дверях показалась Маша. – Эй, принцесса, рыцарь меняет кольчугу на латы, к чему же подглядывать?

– Ну ты же подглядывал за мной во время «концерта», – игриво сказала Маша.

– Хей, это было не подглядывание, ты же знаешь. К тому же я тогда так и сказал, что не подглядываю, а лишь наблюдаю за красивой девушкой, – как только я окончил фразу Маша подошла ко мне, и положив свою руку на мою голую, волосатую грудь, поцеловала в губы, – It’s a trap!

– Верно, это была ловушка.

– Это вся Ваша мера испорченности, принцесса.

– Как будто кто-то против. Ты давай, переодевайся, принцесса ждёт хлеба и зрелищ.

– Вот уж зрелище, смотреть как я забираюсь в брюки и пиджак.

– Меня устраивает. Так под что будем танцевать? – спросила Маша, когда я переоделся.

– Я не думал на самом деле, но кое-что найти можно, – сказал я и взял телефон. Спустя несколько свайпов, я нашёл то, что искал. Спустя мгновение на полной громкости заиграла всем знакомая песня.

– О, я знаю эту песню. Вернее, много раз слышала. Что это?

– «Listen to your heart»[9]9
  Песня Roxette – «Listen to your heart»


[Закрыть], – сказал я и предложил свою руку девушке. Конечно же, она тут же положила свою ладошку в мою руку, а затем устроила свои руки на моих плечах. Мои же руки расположились у девушки на талии. Всю песню мы не отводили глаза друг от друга. И молчали. А нужно ли было что-то говорить? Всё, что мы хотели сказать, мы сказали на кухне. Мы не позволили нашим чувствам разрушить нашу любовь. А это значит, что ещё одно испытание позади. Сколько их будет впереди? Отчего-то у меня такое предчувствие, что их будет немало. Но мы справимся. Мы всё преодолеем и сохраним свою любовь. Навеки.

– Ну что, я танцую лучше того Димы? – спросил иронично я, когда песня закончилась.

– Да, ты определённо танцуешь лучше, – сказала Маша, а я её поцеловал. Детская игра, но почему же она мне так нравится. Может быть потому, что Маша сама ещё отчасти ребёнок? А рядом с ней и я могу почувствовать себя ребёнком. – Ловушка.

– Как будто кто-то против, – сказал я, передразнивая девушку.

Вскоре Маше нужно было уходить. Так что мы пошли пить чай, за которым она стала рассказывать о том, что у неё нового.

– Что?! – возмутился я.

– Извини, так получилось. Я не хотела. Так само вышло.

– Само вышло так, что теперь вся школа знает о нас?

– Да подожди ты, дай я всё расскажу. Помнишь, я тебе рассказывала о том, что зарыдала на уроке? Дак вот, на следующий день у нас был классный час. В основном по поводу будущего выпускного, но под конец класснуха вспомнила о тебе. Приводила тебя в пример, что вот, мол, паренёк бросился с моста за незнакомой девушкой в ледяную воду, чтобы спасти её. Ну ты знаешь, это воспитание подрастающей молодёжи на живых примерах. Нам конечно не говорили, чтобы и мы прыгали в воду, но всё же приводили тебя в пример как образец храбрости, доброты и жертвенности. Я же, на тот день, только вчера вернулась от тебя, и слушая эту историю витала в облаках. Ну и по закону подлости, она меня заметила. И как завопила: «Маша, это тебя тоже касается. Или что, для нас подобная высокая тема слишком далека?» Я начала как-то оправдываться, но ты знаешь, что происходит в таких случаях. Ксюша, может быть помнишь с моего дня рождения, вставила свои пять копеек: «Ольга Дмитриевна, она наоборот слишком близка к этой теме». Ну вот кто её за язык тянул! Ну а дальше понеслась:

– Что? Маша, о чём она? – сказала классная.

– Ну, Ольга Дмитриевна, – как ты понимаешь начала отнекиваться я, но было поздно. И бесполезно. К тому же я вспомнила твои слова о том, что нам не стоит где-либо стесняться своих чувств. Так что собравшись с силами, я сказала всё как есть, – Ксюша видимо о том, что этот человек, Ваня, которого Вы именуете «героем и примером для подражания» является моим парнем. Мы встречаемся. И в тот вечер он шёл встречать меня с музыкальной школы.

– Что? Ты прямо так и сказала? – внезапно прямо-таки ворвался я в рассказ Маши.

– Да, представь себе. Ты расстроен? – виновато спросила девушка.

– Шутишь? Да я горжусь тобой! Ну, что было дальше?

– Ой, сначала Ольга Дмитриевна как будто язык проглотила, ты бы её видел, – получив от меня поддержку и смеясь сказала Маша. – Потом она начала что-то говорить про возраст, а я ей сказала о том, что у нас разница всего лишь четыре с половиной года. И сразу привела пример, что, когда тебе будет 30, мне будет 25. Идеальная разница в возрасте. Затем она сказала, что это же будет через 10 лет, маловероятно, что мы через столько времени будем вместе. Что первая любовь всегда тяжёлая и несчастная и так далее.

– Ну а ты?

– Сказала о том, что в мире полно пар, которые оказались друг для друга первыми и единственными. А, ну да, ещё сказала о том, что наша любовь навеки.

– Ну, в данном контексте лучше звучит на века.

– А, у меня с русским всегда было плохо. К тому же, слово «навеки» более символичное для нас. И для меня. Ах да, Ольга Дмитриевна пыталась припугнуть меня мамой. Ну а что я? Сказала то, что вы уже давно знакомы и ты ей нравишься. И ты не поверишь, что было потом.

– Ну давай, не томи.

– Она сказала, чтобы я уговорила тебя прийти к нам в школу на классный час.

– Что? Ты шутишь?

– Ни капельки. Я сказала, что подумаю, так что ни к чему не обязываю.

– А ты? Хотела бы, что бы я пришёл?

– Даже не знаю, но мне кажется это интересным опытом. Хотя нет, на самом деле хочу. Просто надоело, что на меня последние пару дней все смотрят как ненормальную. Слухи же быстро разлетаются по школе. А сейчас я уже представляю, как мы на большой перемене идём в столовую за ручку, все на нас оборачиваются, а я небрежно отмахиваю волосы, потому что иду с тобой.

– Ага, значит всеобщего внимания захотелось?

– Да нет, дело не в этом. А тебе не хочется, да?

– Смотря о чём я должен буду рассказывать. Если о наших отношениях, то меня это слабо интересует. На самом деле о спасении той девушки тоже. Хотя на самом деле…

– Что?

– О, нет-нет-нет. Мне ведь придётся на протяжении урока рассказывать что-то?

– Да, а что? Я думала ты уверенно чувствуешь себя перед публикой.

– Даже уверенней, чем ты думаешь. Просто вспомни наше недавнее соглашение. Нам же на протяжении всего урока придётся сидеть в обнимку. Да и поцелуев не избежать.

– Ахаха, ну да, это точно.

– Так вот, не думаешь ли ты, что это будет уже перебор?

– Может быть. Хм, у меня есть идея!

– Да? И какая же?

– Лёгкое послабление. В школе поцелуи не в губы, а в щёчку. Но только в школе. Хотя нет, давай внесём поправку.

– Что, как с Конституцией? Не успели пожить при старых правилах, как вносятся новые?

– Ну-ка цыц. Мы же договорились о том, что, не будем себя ограничивать, верно?

– На самом деле я не помню такую формулировку.

– Зато я помню. Ну дак вот, при комплиментах поцелуи, но у нас есть выбор какие именно. Вернее, куда именно.

– Ты знаешь, что это звучит довольно пошло? – усмехнувшись сказал я.

– «Мера испорченности» – закатывая глаза произнесла Маша. – В школе можно в щёчку. Можно в лобик, носик.

– Как же я конечно умиляюсь с твоих лобиков, носиков, щёчек.

– А что?

– Да я просто отвык от использования уменьшительно-ласкательных суффиксов.

– Ну вот, будешь привыкать. А-то ты вечно такой серьёзный, холодный, циничный.

– Это я-то холодный и циничный? А ну иди ко мне, – сказал я смеясь и притянул Машу к себе и заключил в свои объятия.

– Ну что ты делаешь? – тоже залившись смехом спрашивала Маша.

– Вот в лобик, вот в носик, вот в волосики, вот в макушечку, – говорил я и целовал Машуню, – вот в щечку, а вот и в губки.

– Ахаха, какой же ты всё-таки Печорин.

– Я ведь говорил тебе, что он мне нравится, и сравнение с ним комплимент для меня?

– Говорил. Это ловушка, – улыбнувшись сказала Маша.

– Как же я жил без тебя? – сказал я и поцеловал её прямо в губы.

***

К счастью моё состояние быстро улучшалось. Может это Маша так повлияла на моё самочувствие? Не знаю. Но я уже со всеми положительными чувствами связываю Машу. Забавно. Мы знакомы всего полгода. Встречаемся лишь пару месяцев. Но я уже не могу представить свою жизнь без неё. И хорошо, что не могу. Потому что её не будет. Жизни без Маши. Ведь наше счастье и наши жизни связаны. Навеки. А значит мы всегда будем в жизни друг друга. Что бы ни случилось.

Как я и предполагал, мой выход с больничного совпал с моим днём рождения. Ну ладно, шумно не будет, так как я никому не сказал, что приду сегодня. Хех.

– С днём рождения, герой ледяных вод!!! – завопила вся группа, когда я, опоздав на пару минут, вошёл в аудиторию.

– Эм, что? Как вы узнали?

– У нас есть свои источники. Да, Нина? – сказала Ника, наша староста.

– Что? Я же не сообщал никому, кроме родителей и друзей.

– И кое-кого ещё, – подметила Соня.

– Хмф, пытали мою девушку? – наигранно возмущался я.

– Что ты, свят-свят, она сама сообщила.

– Что?

– Знаешь, мне кажется она просто решила сделать тебе приятно, – подметил Артём.

– Да, это в её духе.

– Ну что, сегодня пропустим Бланшо? – спросил преподаватель. – Ладно, случай не частый, так что можно. Садись, Ваня, чего стоишь перед ребятами, как будто сейчас стихотворение будешь читать наизусть.

– Да, здесь все знают кроме Вани. На большой перемене идём в столовую. Я займу места для всех, а Роман Геннадиевич отпустит вас всех пораньше, верно? – сказал Даня.

– Да, отпущу за 10 минут до конца. Но только чтобы в столовую спустились тихо.

– Ох, что вы там такое приготовили? – спросил я.

– Да ничего особенного, просто вкусняшки на всех. И так только по праздникам собираемся все вместе, а сегодня повод есть. Даже двойной, – сказала староста. – У меня даже подруги с факультета журналистики просят организовать интервью с тобой.

– Ой, да хватит из меня уже пупа Земли делать. Я же так, просто головой не думал и всё. С интервью не получится, но спасибо вам большое. За всё что есть и что будет.

Это было замечательно. Ребята заранее подсуетились и скинулись на пирог. На тридцать человек готовить-ненаготовить, но по кусочку досталось каждому. Говорил я мало. Да и не было нужды. Рассказ о «подвиге» был коротким, а больше мне не о чем было говорить. Так что сразу после, группа по очереди начала меня поздравлять. В такой момент я осознал, что никогда не испытывал таких тёплых чувств к одногруппникам. Испытывали ли они ко мне раньше то, о чём говорили сейчас? Понятия не имею. Хотелось бы верить, что да. Что для того, чтобы тебя начали ценить и любить вовсе не обязательно прыгать с моста в февральскую воду. До конца учебного дня от меня не отходили мои подруги: Нина, Соня, Рината. Люди других курсов, факультетов узнавали меня и поздравляли с поправкой. Тогда мои спутницы сообщали также и о том, что у меня сегодня день рождения. И тогда поток поздравлений было не остановить. Так что день прошёл на высоте. Учебный день, потому что я был в предвкушении вечера, нашей встречи с Машей. Мы хотели пойти в какой-нибудь ресторан, но не решили в какой, поэтому ничего и не забронировали. Спрашивая подруг о том, куда стоит пойти с Машей, мы вышли из универа на улицу. И тут меня пришибло. Сразу у выхода из КПП стояла Настя.

– Н-Настя? – спросил я недоумевая.

– В-Ваня? П-привет. Я тут это… Я… – говорила Настя. Было очевидно, что нервничала она сильно.

– Эй, всё в порядке? Как ты?

– Я… Боже, спасибо тебе, – сказала Настя и кинулась мне на шею. Она уткнулась мне в плечо и заплакала. – Прости меня, дуру. Я же подвергла тебя опасности.

– Эй, Насть, всё хорошо. Ты пострадала сильнее, чем я. Из меня хотя бы никто воду не откачивал, – сказал я улыбаясь и стараясь разрядить обстановку.

– Вань, я знаю, у тебя есть девушка, но я надеюсь, она не будет против, – сказала Настя и поцеловала меня. Показалось даже, что она хотела с языком, но я этого не допустил. Все первые разы – с Машей.

– Она не будет против, если только ты не разрушишь цепь. А у нас все первые разы друг с другом. Так что извини, с языком не выйдет. Не сейчас, – сказал я и засмеялся. Настроение Насти тоже улучшилось, и она стала смахивать слёзы со своих глаз.

– Извини, так само вышло. Слушай, я пришла не только сказать тебе спасибо, но и поздравить с днём рождения. Можно?

– Эм, смотря о чём ты говоришь.

– Я вижу ты с подругами, так что предлагаю сходить и покушать. Не в макдак какой-нибудь, а в место поприличнее.

– Ох, Насть, я бы за, но сегодня хотел вечер провести с Машей.

– Ну, позови её с нами. Сейчас же только четыре часа, мы посидим, а потом у вас будет весь вечер. Если что, я угощаю.