Текст книги "И одной любви достаточно (СИ)"

Автор книги: Иван Цветков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

– Спасибо большое, Вань, – сказала девушка, и кое-как встала из-за стола.

– Пожалуйста. И да, ты это дело брось.

– А? О чём ты? – спросила Маша, улыбаясь безвинной улыбкой.

– Я про твои прыжки. Помогу тебе уж, чего поделать. Просто я это, кхм, не хочу, чтобы напрягалась. Не подумай чего лишнего. Так что давай я отнесу тебя.

– Ой, даже так. Я правда не знаю, что и сказать. Это просто как-то неожиданно. Но знаешь, я согласна, но только при одном условии: тогда я забуду про прыжки до конца недели…

– Погоди, ты намекаешь на то, чтобы с этого момента я носил тебя на руках всегда? И до кухни, и до туалета?

– Именно.

– Погоди, то есть я предлагаю тебе помощь, а ты ещё и ставишь условия? Не слишком нагло?

– Разве? По-моему, в самый раз. Никаких полумер, помнишь?

– Туше, – сказал я, смирившись со своим поражением. – Хочешь на рученьки, будет тебе на рученьки.

В другое мгновение я подхватил девушку на руки и победоносно, имитируя печатный, прусский шаг, пошёл в спальню. Войдя в неё, я начал плавно опускать Машу на кровать, и как резко отпустил её, и та плюхнулась вниз, подлетев вверх от матраса.

– Ваня! – закричала, еле сдерживая смех Маша.

– Ахаха, что, не ожидала? Хотела ведь на рученьки? Получай, – говорил я, смеясь в унисон с девушкой, – и привыкай. Мы заключили договор, так что теперь буду носить на руках. А вот способ того, как я буду отпускать тебя с рук, остаётся за мной.

– Вот же жук. Ты у меня погоди, вот снимут с меня гипс, и я тебе такое устрою, – сказала Маша и погрозила кулачком. Она попыталась натянуть на себя маску серьёзности, но идея провалилась, так что спустя мгновение она не могла сдержать смех.

– Ути-пути, уже боюсь, – сказал я и наигранно задрожал, – ты сначала попытайся кинуть в меня подушку.

Да, так и проходила эта неделя. В объятиях давно забытого чувства – радости, веселья, безмятежности. Счастья. Постепенно вошло в привычку носить Машу в туалет на руках. Умывались мы вместе. Маша стояла на одной ноге, и закинув одну руку на меня, держалась. Для надёжности я поддерживал её за талию. А для надёжности ли? Да кто же знает, может мне просто хотелось приобнять её за талию? Однако вышло как вышло, и мы умывались, глядя на отражения друг друга в зеркале. Про совместный приём пищи я промолчу. От нечего делать мы смотрели кино. Развалившись вдвоём на диване, мы залипали в телек, лежа чуть ли не в обнимку. Интересно чувство всё-таки. Лежать с красивой девушкой в одной кровати, раздевать её, снимать с неё нижнее бельё, мыть всё тело, но при этом всём это не твоя девушка. Более того, она твоя бывшая. А, ну и ещё конечно мне пришлось один раз остаться на ночёвку. Ладно хоть кровать в квартире не одна, а то была бы совсем комичная ситуация. Наталья Игоревна сильно задерживалась на работе, так что на утро мне нужно было вести Машу на снятие гипса. Вот и всё. Бурная неделька подошла к концу. Моя работа ведь закончилась. Более я не обязан видеться с Машей. И что дальше? Надо подумать. Сейчас она в кабинете врача, так что как раз есть время на различные думы. Ох, ну почему так сложно? Чёрт, ну-ка брысь надежды. Да и надежды на что? На возобновление отношений с Машей. На зарывание топора войны, на любовь, на совместную жизнь, на свадьбу и двух детишек, мальчика и девочку. Нет, хватит. Довольно с меня надежд. Человек предавший однажды, поступит так ещё раз. Но в этот ещё один раз будет больнее. Развод, раздел имущества, алименты и редкие встречи с детьми. А, какого? Это другая сторона медали твоей надежды, дурацкая частичка непонятно чего у меня в мозгу. Видимо частичка, которая ищет счастье. А возможен ли такой исход событий? Да, более чем. Нет, в петлю я потом конечно не полезу, но зачем тогда всё это начинать? Провал ведь практически неизбежен. С подругами Насти тем более может что-нибудь и получится. Продолжить лишь дружить? Нет. Не могу. Из этой идеи ничего хорошего не выйдет. Я уже давно понял, что мы не можем дружить. Я могу либо любить её, либо не видеть. Так что выбор у меня скудный. Либо рискнуть и попытаться в отношения, либо окончательно расстаться. Так, хватит возвращаться к решённым вопросам. Всё уже давно решено. У нас разные жизни, которые пересеклись сейчас лишь на короткий миг. Дальше они вновь расходятся и скорее всего более никогда не пересекутся. Мы помогли друг другу, время, проведённое вместе, пошло на пользу нам обоим, но дальше конец. У меня своя жизнь, у неё своя. Хорошего должно быть в меру.

– Она там, да? – спросила внезапно подошедшая Наталья Игоревна. Внезапно настолько, что я вздрогнул. – Извини, не хотела тебя напугать.

– Н-нет, ничего, всё нормально. Доброе утро. А Маша там, да.

– Хорошо. И тебе доброе утро. О чём задумался?

– Да так, ни о чём.

– Да, если человек говорит, что ни о чём не думает, то он думает о самом важном для него. Но ты со мной не поделишься, я знаю. Что бы это ни было, не ошибись с выбором.

– С выбором?

– У тебя было сосредоточенное лицо. Такое обычно бывает, когда человек думает над тем, как ему потупить.

– Как Вы…?

– Физиогномика. Я же юрист, мне жизненно важно уметь читать людей по лицу. Ах да, поздравляю с окончанием рабочей недели. Устал, наверное, с Машей?

– Да нет, что Вы. Мы хорошо провели время вместе.

– Я рада. Слушай, предлагаю отметить снятие гипса Маши и окончание твоей работы. Как насчёт того, чтобы заказать пиццу и роллы и посидеть дома? Возьмём лимонад, вино. Ну что?

– Эм. Ну не знаю. А Маша получается пьёт?

– Нет. Я думала на нас двоих.

– А, ну я не пью, Вы же знаете.

– До сих пор? Это удивляет. Но ладно, значит обойдёмся без вина. Ну так что? Я настаиваю.

– Ладно, кто я такой, чтобы отказываться? – только ответил я, и из кабинета вышла Маша.

– Вуаля! И без костылей, – улыбаясь сказала девушка. – Привет, мам.

– Привет, доченька, – сказала Наталья Игоревна. – Я позвала Ваню к нам на обед сейчас. Ты что больше любишь, пиццу или роллы?

– Пиццу, – ответила девушка. – А ты Вань?

– Больше люблю пиццу, но сейчас предпочту роллы. Пиццу и так слишком часто ем.

Итак, взяв такси, сделав заказ и зайдя в магазин за напитками, мы пришли домой. Ничего вроде бы не поменялось, всё то же самое, как и пару часов назад. Но что-то не так. Может быть потому, что Маша теперь без гипса, и мне теперь не нужно её кормить и носить на руках? Ха, смешно. Дело не в этом. А в чём? Видимо в том, что вскоре мне придётся попрощаться с ней. Ладно, я ведь жил как-то без неё три года, так что ничего страшного.

– Ну рассказывайте теперь поподробнее о том, как сидели тут вместе, – сказала Наталья Игоревна.

– Ой тяжко, – ответил я.

– Славно, – вместе со мной ответила Маша.

– Ага, всё понятно. Ну, чем занимались?

– Фильмы смотрели, иногда сериалы. Играли во всякие устные игры, несколько партеечек в шахматы и шашки. И это без совместных приёмов пищи, без походов в туалет. И без мытья.

– Ого, мытьё? А вы шустро…, – сказала Наталья игривым голосом.

– И ничего не шустро, я же сиделка в конце концов. А ухаживание за Машей – моя обязанность.

– Ага, обязанность, как же, – сказала Маша и встав из-за стола, обняла меня сзади. – А кто носил меня на руках с десяток раз в день?

– Эй, что на тебя нашло? – стал возмущаться я. – Ты чего вдруг обниматься полезла?

– Потому что могу. До этого ведь руки были в гипсе, а сейчас могу прикоснуться к тебе. А ты как будто против? Кто там постоянно лез ко мне целоваться?

– Что? Какое целоваться? – завёлся я, и слишком поздно понял, что это была провокация.

– Ну как же, прямо как принц перед спящей красавицей, – говорила Маша смеясь.

– Да, вижу вы время даром не теряли. Ребята, вы меня извините, но работа вновь зовёт. Только что написали, что нужно вернуться. Так что вынуждена вас покинуть. А вы ещё посидите вместе. И да, Маш, проводишь меня? Ваня пока, спасибо ещё раз за помощь.

Я попрощался, а Маша послушно повиновалась и вышла вслед за мамой. Интересно, почему она позвала провожать Машу, а мне буквально сказала, чтобы я сидел на месте? Видимо о чём-то шушукаются. Ну ладно, это же мама и дочка в конце концов. Что же, есть время собраться с мыслями. Да и с силами тоже, чего уж греха таить. Сейчас Маша вернётся, мы немного посидим, попьём чай с тортиком и возникнет логичный вопрос: что нам делать дальше? Здесь важно не провтыкать момент. Если она спросит раньше меня о том, когда встретимся в следующий раз, то мой ответ в виде «никогда» будет смотреться как-то очень неочень. Значит нужно будет сказать первым. Так, а что сказать? Ну, наверное, правду. Хорошо, а как она будет звучать? Надо просто отрепетировать. «Маш, ты можешь верить мне или нет, но выслушай меня. У меня нет девушки, и когда я узнал о тебе, то не мог заснуть всю ночь. Я всё думал о тебе. А на утро я сразу рванул к тебе. Я люблю тебя, Маш. И любил всегда. Я не мог забыть тебя на протяжении всех этих трёх лет, несмотря на то, как ты поступила со мной. Вполне возможно, у тебя сейчас вспыхнули чувства ко мне, но всё это не важно. Важно здесь то, что я не могу. Мы не можем быть друзьями. Мы в этом убедились ещё тогда, почти четыре года назад, на твоём дне рождения. Ты никогда не будешь для меня только другом. Остаётся одно – любить друг друга и быть вместе. Но я не могу. Не могу вновь тебе довериться. Ты предала меня однажды, и я понимаю, что ты можешь предать и потом. Да, вот так забавно. Я люблю тебя, но не могу довериться. Странно, знаю. Эта неделя была для меня словно раем на земле. Спасибо тебе за это. Однако я должен идти дальше. Без тебя. Так что боюсь, что нам нужно расстаться навсегда.» Фух, ну вроде звучит нормально. В меру пафосно, и в меру сдержанно. Ладно, учитывая то, как я разволнуюсь, будет чудом, если я скажу хотя бы что-то близкое к этому. А-то будет что-то вроде: «Сегодня как бы праздник, правда я не Валентин, да и ты вроде не Валентина. Так что остаётся только один повод для праздника». Внезапно мой мысленный монолог прервали повышенные голоса:

– Ты должна сказать ему, – говорила видимо Наталья Игоревна.

Так, это странно. Очень. Эм, надо разобрать по полочкам. Ты. Это Маша. Ему. То есть мне. Но что сказать? Наталья Игоревна уговаривает Машу, чтобы она удержала меня? Прикол на грани кринжа конечно. Что отвечает Маша неслышно. Ох, давайте только без санта-барбары и соплей. Сейчас я просто скажу всё, что думаю и уйду. Могу ли я сдаться под давлением Маши? Если она начнёт пронзительную речь о прощении и настоящей любви? Да, могу. Поэтому нужен превентивный удар. Наконец Маша вышла. Она очень сильно встревожена. Вся покраснела, «ломает» себе руки, смотрит под ноги.

– Эй, Маш, всё в порядке? – спросил я.

– А? А, да, всё нормально, – ответила девушка. Да, в разведчика ей точно не играть.

– Ну, ты смотри, если что не так, то ты можешь мне рассказать. Я выслушаю.

– Да, выслушаешь, – куда-то в сторону сказала девушка, – Вань, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ох, погоди, дай выдохнуть, – сказал я и прервал её серьёзный тон. Чуть не забыл про превентивные меры, – если ты хочешь начать мне затирать о том, что любишь меня, о том, что измена с Димой была ошибкой, и что ты жалеешь о произошедшем, то лучше не надо. Не надо возвращаться к пройденному этапу, потому что если это так, то я не смогу ответить тебе взаимностью. Спасибо тебе за эту неделю. Мне правда было хорошо с тобой. Но прошлого не вернуть. Это конец Маша. Конец нашим отношениям. Я не буду с тобой дружить. Это невозможно. А любовь… Здесь и говорить нечего.

– Хорошо, я понимаю.

– Извини, если вышло грубо, так получилось. Просто… Я не знаю, можно ли было это сказать иначе. В странной ситуации мы конечно оказались, сама понимаешь. И извини меня, что перебил. Ты хотела сказать что-то важное. И я надеюсь не то, что попытался спрогнозировать я. Так что ты хотела сказать?

– Примерно то же самое, – с искренней улыбкой сказала Маша. – Что мне было хорошо с тобой, но у нас разные дороги. И что я благодарна тебе, что ты пришёл ко мне. Ты единственный, помимо мамы, проведывал меня. Спасибо тебе. Что ты не стал возвращаться в то состояние, в которое боялся вернуться. Не стал жестоким, нелюдимым. А остался хорошим человеком.

– Скорее стал им, – спокойно сказал я.

Допив чай с тортиком в тишине, я стал собираться на выход.

– Ну что, на сей раз «пока», а не «до встречи»? – спросила Маша, когда я оделся.

– Видимо да. Сегодня «пока». Обнимемся что ли на прощание? – спросил я, улыбнувшись уголками губ.

– Да, конечно, – сказала Маша и крепко обняла меня.

– Маш, что бы ни случилось, я верю в тебя. Не переживай, не бойся, не сожалей о прошлом и иди вперёд. Я хочу этого, – говорил я и гладил девушку по волосам.

– Спасибо. За твою доброту. За тебя, – прослезившись сказала Маша, отстранившись от меня.

– Ой, ну хватит. Просто… Просто я многое понял, пока тебя не было в моей жизни. Вот и всё. Да и ты тоже изменилась за это время, – сказал я и приподнял пальцами подбородок девушки. – Уже не такая стервочка.

– Да, уже не такая мерзкая стерва, – сказала Маша, улыбнувшись и подавшись вперёд ко мне.

– Точно, – сказал я и убрал руку с лица девушки. – Слушай, я должен идти. А-то у меня такое чувство, что если я пробуду ещё немного времени с тобой, то не уйду.

– А нужно? – спросила с мольбой Маша.

– Да. Нужно, – спокойно ответил я. – И ты это знаешь. Пока Маша. И удачи в жизни.

– Да, знаю, что нам пора прощаться, просто так не хочется этого делать. Спасибо тебе Ваня за себя, за твою доброту. И удачи тебе по жизни. Пока.

Молчаливый кивок в знак прощания, машинально открытая дверь, пара шагов и лестничная клетка. А за спиной огромный пласт прожитых историй. Столько разных мыслей… Чёрт! Я не могу. Разворачиваюсь. Палец у дверного звонка. Одно лёгкое движение всего лишь одного пальца и жизнь круто меняется… Нет. Хватит. Хватит думать о том, что меня никто не полюбит, кроме неё. Да, такое ощущение, что она полюбила меня сейчас, но… Нет. Я опускаю руку, разворачиваюсь и бегом спускаюсь по подъезду и выхожу на улицу.

Довольно. Не надо цепляться за людей. Особенно за таких, которые однажды тебя предали. Да, люди меняются. Поменялся, наверное, и я. И как раз из-за перемен я и могу отпустить её. Да, нас многое связывало вместе. Но кто сказал, и это самое важное, что меня не будет связывать с другой девушкой? Ну, то есть миллионы пар расстаются. И, как правило, они через многое прошли вместе. Но расстаются. И не сходятся. Потому что идут дальше. Находят других. И расстаются с этими другими. И так далее. Я должен двигаться. Найти другую. И там как получится. Расстанемся ли мы? Возможно. А может быть сыграем свадьбу и будем жить долго и счастливо. Но что бы ни произошло, это будет с другой. Да, с другой…

Чёрт. Ключи. Как я мог забыть. Да блин, неужели надо возвращаться? Похоже на то. Ну почему я вспоминаю о том, что что-то забыл так поздно? Уже в метро, придётся пересаживаться и ехать обратно. Ладно, придётся помотаться.

Через час я уже был в исходном пункте. Звонок в домофон и… Ну да, он же выключен. Как я мог забыть. Ладно, тогда по-старинке. Поднимаюсь и открываю своим ключом дверь. Блин, ну вот всё делаю невпопад. Почему в дверь не позвонил? И… А почему ключ провернулся? Дверь же закрывается с той стороны тоже на ключ, а значит… Так, ладно, пофиг.

– Маша, – тихо сказал я, – я ключи забыл отдать.

В ответ тишина. И при этом её связка ключей на месте. Значит не ушла. Так, а что это такое на ключах? Мой брелок? Его же не было, я точно помню. Кхм, всё это странно. В высшей степени странно.

– Маааааш, – протянул я всё также шёпотом, – ты дома?

И опять тишина. Так, не-не-не. Ну-ка брысь. Не все девушки, которых ты знаешь, пытаются покончить с собой. Но проверить ванну в первую очередь всё-таки стоит и… Фух, ничего. Кухня? Тоже. Гостиная? Никого. Хорошо, проверю тогда её комнату. Открываю медленно дверь.

– Что? – тихо, сам себе я говорю.

Маша спит. В обнимку с моими медведями. С теми самыми, которые я подарил ей на 14 февраля. Ну что за бред. Почему она это не выбросила и хранит до сих пор? Да и… Что?! Мой взгляд упал на прикроватную тумбочку, на которой лежал раскрытый альбом. Наш альбом. Который я подарил на годовщину. Который она мне вернула по почте. Нет, ну это уже какой-то сюрреализм. Мне что всё это мерещится? Я подошёл и начал листать альбом. Да нет, это тот самый альбом. Даже надпись та же самая: «Моему лучику Солнца, ангелочку и просто самой лучшей девушке в мире от навсегда влюблённого в тебя Вани». Тогда вопрос: какого хрена? А что это за пятна на нём? Как будто следы от какой-то жидкости. Слёзы? Да ну, бред.

– Нет! – крикнула Маша и вскочив с кровати, отобрала у меня альбом.

– Аааа! – вскричал я от испуга. – Чёрт побери, Маша, ты что творишь? Заикой меня хочешь сделать? И заметь, не зайкой, а именно заикой. Ты же знаешь, что у меня слабое сердце и мне нельзя волноваться, – улыбнулся я, пытаясь успокоить и себя и Машу.

– Почему ты вернулся? – строго сказала Маша. И посмотрела так гневно, как я раньше никогда не видел. От такого взгляда и состояния общего испуга душа уходила в пятки.

– Я это, ключи забыл отдать, – говорил я тихо, пока взгляд мой метался по комнате.

– Вечно ты что-то забываешь. А вообще, мог бы и маме моей вернуть. А вместо этого вломился в мою комнату и… А если бы я была голой?!

– Да что я там не видел? Я же пару дней назад тебя намывал, – вернув самообладание и улыбнувшись сказал я.

– Это другое, – краснея сказала Маша.

– Ага, синие уступают. Теряешь хватку.

– Да пошёл ты, – несмотря на меня говорила Маша, крепко прижимая к себе альбом и медвежат.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет, не хочу.

– Тогда скажу я, – спокойно проговорил я. Понимание того, что здесь всё не так чисто, не позволяло мне просто положить ключи и уйти. – Откуда этот альбом? Ты ведь мне его вернула. Через почтальона. И почему ты спишь в обнимку с медвежатами?

– Медвежата просто красивые и приятные. Других у меня нет.

– Ага, и за столько лет ты не могла купить себе медвежонка больше, лучше, красивее, дороже, нежели тех, что тебе подарил… Ой, прошу прощения, подарило «ничтожество и полный ноль» на свою скромную стипендию?

– Не до этого было, – продолжала отнекиваться Маша, всё также боясь взглянуть на меня.

– Чёрт возьми, Маш, ну что ты несёшь? Бред какой-то. Неужели так сложно сказать правду?

– Да. Сложно, – тяжело произнесла Маша, наконец подняв на меня глаза, полные боли и грусти.

– Маша, – сказал я и сел рядом с ней на кровать, взяв её руку, – если это так сложно, то я помогу. Всё будет хорошо.

– Я в этом не уверена.

– И всё же. Ты можешь поделиться со мной?

– Тебе не понравится то, что ты услышишь.

– Ой, да брось, я за последний год слышал столько тяжёлых и мрачных историй, что ты меня вряд ли удивишь. Так что давай, вперёд, – уверенно сказал я, и накрыл её руку, которую держал, своей.

– Спасибо. Фух, с чего бы начать? Ладно, пожалуй, начну с начала. Хотя это очень сложно. Трудно понять, когда всё началось.

– Тебе карвалольчика налить? – спросил я. Было видно, что она сильно волнуется.

– Нет. И, пожалуйста, не перебивай меня, мне и так тяжело, – сказала Маша и громко выдохнула. – Я не изменяла тебе. Ни с Димой, ни с кем. Я до сих пор не изменила тебе.

Повисла мёртвая тишина. Я почувствовал, как в правом глазу начался нервный тик, а левая рука вновь подхватила тремор.

– Ч-что? Эм, так, ладно. Хорошо, допустим. Но тогда какого хрена ты тогда сделала?! Ты просто решила от меня избавиться, и придумала такую отмазку?! – встал с кровати и закричал я. – Класс. Молодец.

– Подожди, – ещё тише, едва различимым для уха голосом сказала девушка, – это не всё.

– Ладно, хорошо. Я слушаю, – сказал я, продолжая метаться по комнате взад-вперёд, пока не подпёр стену напротив Маши в трёх метрах от неё.

– Мне пришлось. Из-за отца. Я не ревновала тебя к Насти. С Димой после выпускного мы не виделись.

– Подожди, ты начала что-то говорить о том, что это всё из-за отца. За неделю где-то до, кхм, нашей разлуки, я говорил с ним. Он чуть ли не угрожал мне. Говорил, что если не брошу тебя, то он меня за яйца подвесит. Тогда я подумал, что это… Боже. Нет. Нет. Этого не может быть. Прошу тебя, скажи, что это не так! – говорил я истошно. Нет, не могу поверить в это. Нет, пожалуйста.

– Он узнал. Он долго обхаживал меня, пряником и кнутом выпытывал обо всех подробностях наших отношений. И я ему сказала. Сказала о том, что мы…

Маша… Она не выдержала и заплакала. Чувствую, что мои ноги пригвождены к полу. Не могу сдвинуться. Болит. Голова и живот. Острые, словно кинжал, боли пронизывают мои виски, наматывая серое вещество на себя. А в животе как будто оторвали селезёнку. Или что там можно отрывать, помимо кишков.

– Маш, я…, – сказал я и сделал шаг к ней.

– Подожди, я должна закончить, – вытерев слёзы и собравшись с силами сказала Маша, – тогда он начал запугивать меня. Говорил, что ты обычный педофил. Что как только я вырасту, ты бросишь меня и будешь гоняться за другими школьницами. Он говорил всякие мерзости, что тебя привлекает лишь моя плоская детская грудь, что ты дрочишь на девочек куда младше меня. Что ты грязный извращенец и педофил.

– И ты поверила?

– Ни во что. И никогда. Он это понял. Да и оказывается, что и тебя ему не удалось переубедить.

– Да. Я не сказал о том, что мы, ну, что ты уже не девственница, но я сказал ему, что если бы это и произошло, то я бы взял тебя в жёны. А ты бы точно согласилась выйти за меня.

– Да. Я бы вышла. И мы бы были сейчас счастливы. Но отец надавил на меня, и ткнув носом в уголовный кодекс, показал то, что тебя ждёт.

– Но свадьба…

– Я не знала. А он разумеется не сказал.

– Подожди, но твоя мама… – говорил я, жадно глотая воздух, чтобы выдавить из себя хоть слово.

– Да, я побежала к ней. Но она лишь подтвердила слова отца, – сказала Маша, глядя в угол комнаты.

– Но можно же было почитать об этом в интернете я не знаю…

– Вань, я была маленькой девочкой, которая безумно влюблена в тебя. Ты стал для меня вторым человеком в жизни, после мамы. А родители меня поставили перед выбором: или мы расстаёмся, или тебя садят.

– И ты напридумывала эту чушь…

– Да, тогда я не сказала тебе ни слова правды. А с заранее заготовленным текстом помогал папа. Я сказала, что ненавижу тебя, презираю тебя. Что ты ничтожество, которое бы без меня и продолжило бы быть разлагающимся ничтожеством. Боже, Ваня, если ты только можешь, прости меня. Прости меня…, – сказала еле живая Маша и рухнула на колени, закрыв лицо руками.

Почему? Почему я не умер тогда? Да за что мне всё это?! За что, ёбаный ты Бог?! Всё ложь. Весь мой мир построен на лжи. Нет, нет.

– Ааааргх! – крикнул я и засадил кулаком по стене. – Почему? Почему ты молчала? Почему отпустила меня, решив не говорить об этом?

– Потому что я понимала. Всё. Что ты… До сих пор любишь меня. Когда ты был рядом, мне было так хорошо, как было только с тобой. Но когда ты уходил… Мне было мучительно больно. Я зарывалась головой в подушку и рыдала. Потому что я видела любовь в твоих глазах.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что я провоцировала тебя на любовь, конечно. Если бы я увидела в тебе только презрение, жалость и ненависть ко мне, то я с радостью рассказала бы тебе всё. Мы бы за столом это обсудили, осознали бы свои ошибки и разошлись как в море корабли. Но ты любишь меня до сих пор. Как и я тебя. И рассказать правду – значит сделать тебе больно. Потому что тебе не всё равно. Я видела, как ты повернулся к двери когда ушёл и собирался позвонить. Видела через обычный дверной глазок всю бурю чувств у тебя в душе. И в сердце.

– Конечно мне блять не всё равно! Я… Да моя жизнь полетела в тартарары после тебя. Я только год назад нашёл себя, своё место в мире. Ведь ты была всем для меня. И…, – не смог договорить я и закрыл глаза ладонями. – Бляяяяяять! Ааагх! Сука! Вся… Вся моя жизнь.

– Ваня, прости меня. Мне так жаль, – сказала Маша, подобравшись на коленях ко мне и обняв мои ноги.

– Обман. Ложь.

Всё это. Мои нервные срывы. Моральная деградация. Попытка самоубийства. Рината… Боже, всё из-за того, что мы не подождали пару месяцев.

– Нет, пожалуйста, нет, – тихо сказал я и заплакал. Рината… Вся моя жизнь. Нет.

– Лучше бы ты не возвращался с этими ключами.

– Подожди, – сказал я, отстранившись от Маши. Так, нужно подойти к окну. Вид городской суматохи порой расслабляет. Сделать глубокий вдох. И выдох. И ещё раз. Закрыть глаза и повторить процедуру ещё пару раз. – Это было… Больно. Очень. Так больно мне не было уже три года.

– Прости… – жалобно говорила Маша.

Прости… Да, такое ощущение, что вся моя жизнь – череда извинений, сожалений и прощения. Мы всегда виноваты, всегда сожалеем о содеянном, и всегда прощаем виновника. Но одно дело простить, и совсем другое дело – жить. Всё, что произошло – моя жизнь. Следствие моих ошибок и успехов, поражений и побед. Какая же каша в голове, хотя кто вообще в данной ситуации сможет оформить мыслительный процесс в чёткую структуру? Я знаю одно – мы любим друг друга. Спустя годы. Потрясения. Провалы и падения. Мы хоти быть вместе. А значит так тому и быть. Всё, что будет потом – будет потом. Всё, что происходит сейчас – невероятно важный момент моей жизни. И пусть всё, что «потом» подождёт, ведь я люблю её. Сейчас.

– Но я рад своей забывчивости, – сказал я и повернулся к Маше. – Мир теперь для нас совсем другой. И нам предстоит разобраться, как жить в нём.

– Нам?

– Да, нам. Маша, – прошептал я девушке на ухо, – я прощаю тебя.

– Боже, Ваня, прости меня.

– Я ведь простил.

– Нет, прости и за то, что люблю тебя, – сказала Маша и уткнулась мне в грудь.

– Нет, не прощу, – сказал я, отчего всхлипывания стали ещё сильнее, – потому что тебя не за что прощать.

– Что? – спросила девушка, подняв голову.

– Я люблю тебя, Маша, – сказал я и поцеловал девушку в лоб. – С возвращением нас, спустя 4 года.