Текст книги "И одной любви достаточно (СИ)"
Автор книги: Иван Цветков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)
– А сейчас сколько у тебя девушек?
– Четыре. Вот Марина, потом Саша, тоже пай-девочка, только недавно познакомился, неделю назад, и пока не переспал, и ещё Света и Лиза. С первой на вписке поебался и дальше понеслась, другую в клубе снял.
– И как? Не палят?
– Не, они же тупые. А я шифруюсь. У меня три аккаунта в вк. И когда я встречаюсь с кем-то, то захожу в аккаунт, через который с ней познакомился. Ну а звонки я оффаю.
– Хм, интересно. Когда-нибудь проколешься.
– Знаю. Но мне плевать. Хоть сейчас все кинут, завтра найду другую. Это же Питер. Здесь полным-полно одиноких и красивых баб.
– Ты кстати, кое с чем ошибся.
– С чем?
– С подсчётом девушек на настоящий момент. У тебя их пять, – сказала Варя, и притянув меня за шею поцеловала.
– Да, пожалуй, пять.
– Ну что, устроим марафон?
– Марафон? У меня только один с собой.
– Ты забыл? Я же по кд принимаю противозачаточные. Наш первый раз, помнишь?
– А, точно. Это здорово, потому что на гондонах прямо разориться можно. У меня в месяц косаря полтора уходит на презики.
– И всё же это дешевле, нежели шлюха, верно?
– Сейчас я покажу, кто здесь шлюха, – сказал я и прервал любые возражения поцелуем.
Чёртовы выходные. Я пришёл к Варе в три часа дня. И пришёл на ночёвку. Сейчас пять часов утра воскресенья. За 14 часов мы поебались три раза. Я покину эту девушку где-то через 15 часов, а это означает, что нас ждёт ещё 3–4 половых акта. Давно не виделись, что поделать. Так что наше поведение свелось ко сну и сексу. Ничего более. Изредка мы говорили после секса, но не долго. Минут двадцать. Будильник стоял на каждые пять часов. Мы просыпались, и тут же принимались за обоюдные оральные ласки, потому что вид обнажённого тела уже не возбуждал.
И вот вновь прозвенел будильник. Уже шесть часов вечера. Последний, седьмой раз. Член уже весь синий и тугой. Но ведь марафон.
– Слушай, у меня есть идея, – сказала Варя, остановив мой рот в сантиметрах от её влагалища.
– Слушаю.
– Да нет, ты можешь продолжать, – ответила девушка, легко смеясь, – я, ах! Хотела предложить, ооо! Это, еду, аааа! Заказать. Ух!
– Да, поддерживаю, – сказал я, высунув язык из влажных мест. – Тоже проголодался. Аж живот урчит. Но ты это, давай не отлынивай.
– Да не отлыниваю я. Это ты такой шустрый. Так что давай, повернись ко мне пенисом, к киске ртом.
– Даааа, кто тебе сказки читал в детстве?
– Ахаха!
Вдоволь нарезвившись друг с другом, мы заказали еду. Пока её везли, мы решили отоспаться.
– Проснись и пой, половой гигант! Наши пять пицц приехали.
– О, отлично. Пошли кушать на кухню. Не хочу потом собирать собой крошки и кусочки пиццы.
– Эка неженка. Ну ладно, пошли на кухню.
***
– Ебать! Что с тобой? – вскричала Варя, когда я в очередной раз припёрся к ней.
– Ну так, упал с лестницы, – сказал я.
– Да на твоём ебале места живого нет. Тебя кто так расхерачил?
– Слушай, давай я пройду, ты меня подлатаешь, а я тебе всё расскажу. Идёт? – сказал я и получив утвердительный ответ вошёл в квартиру.
– Ну, рассказывай, – сказала Варя, смочив вату перекисью водорода.
– Ох, мы с тобой ведь сколько не виделись?
– Месяца два поди.
– А, хорошо. Просто это не первый раз со мной такое. Раньше как-то сам справлялся, а сейчас решил к тебе заглянуть. Слушай, мы так долго не виделись, что я уже и не помню, рассказывал ли я тебе о том, что мутил с кучей девушек одновременно.
– Да, рассказывал.
– Ага, хорошо. Значит есть от чего отталкиваться. А, вспомнил, мы последний раз виделись во время нашего секс-марафона. Всё, теперь хорошо. Короче говоря, я хоть тогда и хвастался тем, какой я крутой альфа, но вскоре мне это надоело. Нет, ну а в чём смысл? Просто мутить с девушками ради секса и бросать их? Это же скучно. И тут мне в голову пришла гениальная идея: бросать их максимально подло и жестоко.
– А в чём смысл? Просто поиздеваться над девушками?
– О нет, не только над ними. Сейчас расскажу, как это происходило. Помнишь может Марину, я про неё рассказывал. Прям красотка, так ещё и няша-стесняша. Так вот, она оказалась моей не первой, но так сказать самой эффектной «жертвой». К слову, её я бросил неделю назад. Ладно, надо бы переходить к делу. Итак, я зову Марину на свиданку и всё проходит отлично, зову к себе, занимаемся сексом, а потом предлагаю провести её до метро, на что она соглашается. Ну а теперь самое интересное:
– Спасибо что проводил Ваня, – сказала Марина и поцеловала меня.
– Да без «б», хочешь трахаться – люби и девушек провожать.
– Что?
– Что «что»?
– Нет, что ты сейчас сказал?
– А, ты не расслышала? Могу повторить для тебя. Хочешь трахаться – люби и девушек провожать.
– Вань, что ты такое несёшь? Это не смешно.
– Да я и не шучу. Или ты действительно думаешь, что я с тобой «по любви»? – сказал я, отчего у Марины зрачки расширились, а рот приоткрылся от удивления, я же начал смеяться. – Что? Ты серьёзно думала, что я тебя люблю? Небось уже и строили себе иллюзии счастливой семейной жизни?
– В-Ваня, я… я не верю своим ушам. Я не верю в то, что ты говоришь!
– Ну, бывает. Я тоже многому не верил. Однако сейчас я вообще ничему не верю! – сказал я и рассмеялся. – Что, не смешно? Эх, ну ладно, потом дойдёт.
– Вань, то есть всё…
– Да! Наконец-то до тебя начало доходить. Как только я встретил тебя у меня в голове мелькнула одна мысль: хочу её трахнуть. Ну и я этого добился. А сейчас мне это наскучило. Но не смог удержаться от соблазна заняться с тобой сексом ещё раз, поэтому и пригласил на свидание.
– А все эти нежные слова, полные любви, которые ты мне говорил?
– Чтобы затащить в постель, не больше.
– А любовь? – спрашивала меня Марина плача.
– Что? Любовь? Не знаю я дефиниции данного слова. Я раньше тоже был зелёным как ты, верил в добро и любовь. Но всё встало на свои места. И я прозрел. Теперь же я дал почву для прозрения и тебе.
– Какую почву? О чём ты?
– О, да ты оказывается тупей чем я думал. Нет, ну ты реально дура или не понимаешь? Я конечно понимал, что в тебе кроме внешности ничего нет, но это как-то перебор. Чёрт, нарастила сиськи капустой, накачала жопу в тренажёрке, да напудрила себе морду и думаешь, что крутая? Думаешь, что из высшего сословия, что стоишь выше других? Нет, нихрена! Ты чернь, ничтожество, убожество.
– А ты тогда сверхчеловек какой-нибудь?
– Нет, я та же самая чернь, то же самое ничтожество и убожество. Но наши различия в том, что я понял это и принял это. И это позволяет мне управлять другими подобными уродцами жизни. Позволяет управлять собой и делать то, что хочу, не смотря на какие-то нормы морали. Мораль правда придумала та же самая чернь, но они мнили себя господами. Я же обрёл истинную свободу в том, что признал себя тем, кем я являюсь. И я дал тебе трос к этой истинной свободе. Если честно, я надеялся, что хоть ты-то сможешь схватиться за этот трос, но ты можешь хвататься только за член.
– Хоть я-то?
– А, да, точно. Я же не рассказывал. Да и было бы странно, если бы я это рассказывал. Теперь для тебя не будет сюрпризом, что мягко говоря не моногамен. За всё время, что я встречался с тобой, я был с пятью девушками. И всех бросил. При схожих обстоятельствах. И все как одни твердили мне про любовь, про то что я не такой, что я несу бред и так далее.
– Но ведь это правда!
– Нет, не правда! Я нес не бред, а идею. Можешь считать меня пророком, мессией. Хотя ладно, ты всё равно будешь считать меня больным ублюдком. Твоё право. Удачи оставаться в мире грязи, лжи, предательства.
– За что ты так? – слабо спросила Марина, вся дрожа. Нервы. Плачет. Трогательная ситуация.
– Если надеешься на то, что это тронет меня, и я обниму тебя и упав на колени буду целовать твою ноги прося прощения, то ты ошибаешься. Мне похуй на тебя. Найду другую. Прощай, – сказал я и пошёл назад.
– Так, а откуда все фингалы и синяки? – спросила Варя.
– Её отец. Капитан полиции.
– Да ладно? Это он тебя так? Офигеть круто! Ну, я в том смысле, что можно с него денег стрясти нормально так.
– Да, можно. Можно было и с других стрясти.
– Других? Каких других?
– Ну я же сказал, что несколько девушек кидал подобным образом. У одной тоже был батя злой. У другой братья. Ну и так сказать колотили меня.
– Что? И ты не обращался в полицию?
– Нет. А смысл?
– Что, все такие мажорики, что суд бесполезен?
– Нет, что ты. Бессмысленность в другом. В деньгах. Нахера они мне нужны?
– Так, я тебя не понимаю. Тебя избивают, а ты ничего не требуешь взамен?
– Почему же, очень даже требую. И получаю своё.
– И что же?
– Ненависть. Гнев. Ярость и злость.
– Ты опять уходишь в философские бредни?
– Мне плевать как это называется. К слову одной из первых я бросил одну чеченку. У которой были два брата.
– Охх, представляю, что было.
– Ну, меня избили. Но со мной был товарищ молодой. С которым мы в одной команде сейчас. Я предупредил его о том, что может произойти, и он сныкался в кустах и стал снимать. К слову да, её братья заранее договорились «просто поговорить» со мной. Как говорят в новостях, в ходе короткой словесной перепалки, нападавшие ударили жертву. Ну, как-то так короче.
– А ты? Дал им сдачи?
– Нет, что ты. Лишь защищался. Для зрителей жертва всегда должна оставаться жертвой.
– Не, ты точно конченый.
– Возможно. Ну так вот, дал себя повалить и ушёл в защиту. А они всё били. Вскоре им стало не то страшно за то, что убьют меня, не то просто устали. Ты ведь помнишь моего маленького товарища, который снимал на видео моё избиение? Так вот, он залил это видео в интернет, которое тут же стало вирусным. Вк, ютуб, телега – его крутили везде. И везде одни и те же комментарии: «вон из России!», «твари монобровные», «совсем хачи охуели» и так далее. На ютубе сейчас почти миллион просмотров.
– Погоди, так в этом смысл и есть?
– Конечно. В создании атмосферы ненависти и злости. Вот тебе сейчас и всплеск ксенофобии и расизма. То, что надо.
– А мента ты заснял?
– Нет. В этом нет необходимости.
– А как же создание атмосферы ненависти и злости?
– Нет, здесь это ни к чему. У нас и так мусоров люди ненавидят и презирают. Здесь смысл в другом. Он совершил насилие и не понёс наказания. А это значит, что ему захочется ещё. Он будет думать о том, что с такими как я, только так и надо поступать. Что насилие решает все проблемы. И свою злобу, и агрессию с меня он перенесёт на работу, заражая ею своих коллег, жестоко обращаясь с преступниками. И цепь ненависти будет всё разрастаться и разрастаться, поглощая всё больше людей. Говорят, что одной улыбкой можно изменить мир. Мол, ты улыбнулся одному человеку, тому стало на душе хорошо, он помог другому, тот на радостях сделал приятное третьему и так далее. Мне кажется это работает. Да, это работает. В том числе и в другую сторону.
– То есть твоя идея заключается в том, чтобы заражать людей ненавистью и злобой?
– Бинго! Я знал, что ты смышлёнее остальных.
– Но я правда не понимаю, а в чём твой выигрыш? Или он в самой этой идее?
– Да, в идее. Я устал от всех этих лживых улыбок, от лести и лицемерной доброты. Тошнит! Я хочу открыть людям их истинное «Я». «Я», полное злобы, презрения, жестокости. Ненависти к людям.
– То есть ты хочешь, чтобы все стали мизантропами?
– Нет, что ты. Я хочу, чтобы люди поубивали друг друга, перерезали друг другу глотки, утопили планету в человеческой крови. Жаль правда, что я не доживу до следующего масштабного геноцида.
– Следующего геноцида?
– Ну да. Знаешь, наверное, как некоторые тупорылые свиньи клеят себе на машины наклейки с надписью: «Можем повторить». Я бы на самом деле бы тоже наклеил. Только чуть изменил. Вместо советского солдата, нагибающего раком немецкого, я бы установил офицера СС с газовыми печами, расстрельными командами, виселицами и так далее. Ну и надпись соответствующая: «Хотел бы повторить».
– Ты бы хотел повторить Вторую мировую?
– Почти. Тогда ведь погибло около 90 млн людей, но население планеты не стоит на месте. Так что думаю миллионов 150 было бы как раз. То есть это минимальная планка. Для меня.
– Минимальная планка в 150 млн погибших? Охуеть, ты точно ебанутый на голову.
– Классное было время 90 лет назад. Война не за победу, не за жизнь, не за территории, ресурсы, престиж и прочую чушь, а война на уничтожение. Война, в которой главное – уничтожить как можно большее количество врагов. Евреев, цыган, коммунистов. Просто уничтожить. Жаль правда, что сжигать и расстреливать начали поздно. Так было бы больше смертей. Но и война является лучшим из худших вариантов. Лучший – массовая резня. Та самая «война всех против всех» Томаса Гоббса. Королевская битва на восемь миллиардов людей. Deathmatch, так сказать. Я хочу мир, в котором люди убивали друг друга чаще. И ещё чаще. Не останавливаясь.
– А ты не думаешь, что и тебя в таком мире пустят в расход?
– Может пустят, может перед этим я пущу несколько человек в расход. Мне всё равно. Как будто я собираюсь долго жить.
– Знаешь, это всё звучит конечно круто, но мне кажется, что ты лишь демагог, не более. Ты говоришь о войне, о резне на 150 млн погибших, но на деле не смог бы убить и одного человека.
– Хм, думаешь у меня кишка тонка? Возможно. Однако твоё замечание по поводу «всего лишь одного человека» является бредом. Потому что, убив единожды, тебе станет потом гораздо легче делать снова и снова. Убийства – это как езда на велосипеде. Сначала ты боишься делать это, потом пробуешь, у тебя получается, и тебя уже за уши не оттащишь от этого. Так что стоит только начать. Когда время наступит, я буду готов. Потренируюсь на бездомных и диких собаках.
– Фу, это мерзко.
– Ха, как только я заговорил про убийство собак, тебе стало сразу мерзко. А насчёт людей такой реакции не было. Я рад, что тебе плевать на род человеческий.
– Если честно, то я охреневаю с того, каким ты стал. Менее чем за полгода ты изменился до неузнаваемости.
– Я не изменился, а всего лишь открыл своё «Я» и принял его. Всего лишь нашёл себя. Ладно, как там моё лицо?
– Ну, такое себе. Сам-то как?
– Нормально. Готов к нашему марафону.
– Серьёзно? Ты справишься?
– Секс-марафон, когда ты весь в синяках и фингалах, когда у тебя всё тело болит и возможно сотрясение мозга? О да, лучше не придумаешь. А теперь оставь свою аптечку и дай мне себя.
Невозможно бесконечно заниматься сексом, не подкрепляясь. Поэтому в конце нашего очередного марафона мы решили устроить перекус и отправились на кухню. Разговаривая о всякой ерунде, мы включили телевизор, чтобы он играл на фоне. Там шла обычная новостная хрень: обсуждение внешней политики, осуждение митингов, заявления политической элиты о том, что экономика растёт, теракт в школе… Что, опять? Где? Питер? Ничего себе. Ученик-смертник, погибших 7 человек, ранено 20. Взрыв произошёл вчера утром. Я глянул на телефон, который ломился сообщениями на эту тему. Начав отвечать маме, что со мной всё в порядке, меня отвлекла Варя.
– Смотри, по нему ведь и не скажешь, что террорист, – указала Варя на телевизор, в котором показывали фотографию убийцы.
– Ну да, ничем не примечательный пацан, просто…, – сказал я и оссекся. – Блять, ну что за ублюдок!
– Что такое? Ты уже не рад тому, что люди убивают друг друга?
– Нет, не в этом дело. Я знаю этого парня.
– Серьёзно? Откуда?
– Встретились как-то в метро. Это он, мой товарищ, который снимал как меня избивают хачи. Но не в этом суть. Сука, ну что он наделал?! Наш план был совсем иным.
– План? Ваш? Совсем иным? Я что-то не понимаю.
– Сейчас объясню. Мы вместе работали над планом теракта, но он должен был состояться много позже. Не сейчас. А теперь на меня могут выйти менты. Блять, надеюсь он захерачил все улики, иначе мне пизда! Это совершенно не то, чего я хочу. Он мне весь план возможно сломал.
– А что за план?
– План? Хм, я думаю тебе я могу рассказать. В конце концов я никому не доверяю настолько, насколько тебе.
Хм, с чего бы начать. Пожалуй, начать можно с того, что я познакомился с эти парнем тогда, когда он ныл в метро и хотел всех убить. Благодатная почва для вербовки. Вербовка куда? Пока никуда, ко мне. Дальше мы начали с ним ходить в тир. Я хожу и сейчас. Нет, не в игрушечный тир, а настоящий. Без всякой глупой и беспонтовой пневматики. Только хардкор, только настоящее оружие. У меня плохое зрение, поэтому пришлось раскошелиться на линзы, но это мелочи. Как я уже говорил, все события должны были произойти много позже.
Первым пунктом моего плана был сброс якорей. Тех балластов, которые удерживают тебя в этой мерзкой жизни. Тех людей, которые могут помешать тебе своим морализаторством и желанием помочь тебе. Друзей и родных. С родными всё просто, я живу в сотнях километрах от них, а значит они не представляют большой угрозы моим замыслам. Другое дело друзья. С ними я часто встречаюсь и уже сейчас они обеспокоены моим переменам, хотя я и пытаюсь шифроваться насколько это возможно. Но тот факт, что я уже не милый добрый и пушистый скрыть весьма тяжело. Так вот, надо вывести их из игры. Как? Послать их всех. Солгать, оклеветать, предать. Чтобы они возненавидели меня и попытались забыть. Как однажды поступили со мной. Придумать для каждого отдельную ложь. Это должна быть сакральная ложь, которая затронет самое важное в жизни моих друзей. То, в чём они уверены на все 100 %. Например, их характер, принципы, дорогие им люди, их хобби и поведение и так далее. Ну и сказать, что уже долгое время я их только терплю, а сейчас просто решил высказать всё, что думаю. Порвав с ними, можно приступать к следующему шагу в плане. Ах да, у меня же ещё есть подруги. Наверное, подруги. Хрен знает, считают ли они меня за друга, а это значит, что их можно просто «вынести за скобки». Им плевать на меня, а значит и якорем они для меня не станут.
Что же, вторая часть моего плана. Стоит отметить, что я трезво оцениваю свои силы и возможности. И у меня нет ресурсов для того, чтобы организовать полноценный теракт. А это значит, что мне нужна помощь. У кого? Конечно же у террористов. У условного ИГИЛ. Для этого я буду шариться по телеге и прочим вещам с резкими и аморальными высказываниями, дабы привлечь внимание вербовщиков. Когда же на меня выйдет вербовщик, начнётся главная игра, от которой зависит весь дальнейший план. Вычислят ли меня или нет? И здесь есть развилка? Если вычислят и посадят, то перед глазами надпись «try again», а в горле вилка. Ну или что-то такое. Смысла отматывать десяток лет за несовершённый теракт я не вижу, поэтому лучше будет покончить с собой. Но это если мне не повезёт. Да, здесь есть везение, потому что план сам по себе весьма авантюрный. Если меня не вяжут, то начинается самое интересное.
Что у нас там, третья часть? Отлично, часть подготовки. Здесь я должен узнать от кураторов смерти способы изготовления бомбы и её подрыва. Ну и должен научить этого парня тому же. Далее нужно приобрести лицензию на оружие. Эх, жаль, что короткоствол у нас практически не достать. Так что остаётся только охотничье ружьё, которое можно обрезать. Ну как можно, за изготовление обреза тебя могут посадить, но кто узнает о том, что ты сделал из своей Сайги обрез? И вот когда все приготовления готовы, настаёт время для кульминации.
Четвёртая часть, так сказать. Вынесение приговора этому грёбаному миру. Парень должен был как раз взорваться в метро, что он и сделал. Но он сделал это полностью в обход меня. Понятия не имею, как он изготовил бомбу и почему со мной ничем не поделился, но это уже не важно. Я же должен был выбрать совсем иное место. Но конечно же теракты должны были произойти одновременно. Моей целью должен был стать университет. Меры охраны там куда как хуже, нежели в метро. Твой рюкзак никто не проверяет, а значит ничего не стоит перед большой переменой с верхнего ряда лекционного зала улизнуть в туалет. В рюкзаке бомба и обрез с несколькими десяткам патронов. Также ещё большой охотничий нож, на случай если кто захочет побыть героем и напасть на меня и выбьет ружьё. Завожу бомбу на взрыв с телефона. Заряжаю обрез и прячу под пиджаком. Подхожу к коморке охраны и пускаю их в расход. Мозги разлетаются по стенам. Разворачиваюсь и пристреливаю ошарашенную от страха гардеробщицу. Звуки выстрелов не могли остаться неуслышанными, а значит у меня немного времени. Достаю нож, и кладу рюкзак с бомбой около главного входа. Теперь нужно спрятаться. В гардеробной самое то. Хм, никто не бежит. Что же, видимо звуки выстрелов остались незамеченными. Но ничего, через минуту уже звонок на большую перемену. Ага, а вот и они, студентики выходят из лекционных залов и видят мёртвых охранников. Ор, крики, ужас. Одним словом, суета. Спускаются люди с верхних этажей. Массовая давка, все друг друга толкают, все падают и орут. Рай для глаз и ушей. Вот он, час пик, когда обезумевшая толпа не видит препятствий на своём пути и бежит на выход, не замечая один ничем не примечательный рюкзак. Что же, это их проблемы. Звонок. Оглушительный взрыв сотрясает воздух, всё пространство заволакивает пыль, кровь, и строительный мусор. Ну, пора мне возвращаться на арену и солировать. Огромная куча тел. Кто-то пытается уползти, кто-то, кого не задел взрыв всё бегут на выход. Счастливчики. Теперь они пересмотрят свои взгляды на жизнь. Я же добиваю лежачих. Они еле шевелятся, цепляются руками за тела мёртвых словно за свою жизнь. Кто-то молится. Поздно. Здесь я управляю жизнью, я ваш бог, но мне не нужны ваши молитвы, мне нужны ваши бездыханные тела. Патроны почти закончились. Слишком я был расточителен в расстреле. Что же, теперь пора не менее важной части. И ты, наверное, скажешь, что в этот момент я застреливаюсь? Но нет, я не делаю этого. Совсем наоборот. Я специально упустил тот момент, что в рюкзаке у меня была ещё и маленькая аптечка. А вот недобитый подранок. Ха, вот он мой шанс. Я подхожу и успокаиваю его, насколько это возможно. Сильно ранена нога. Уже слышен вой сирен. То, что надо. А что я делаю? Перевязываю этого подранка и останавливаю кровь. А ещё прошу у него прощения. Наконец приезжает омон, полиция и так далее. Они заходят, а я уже стою на коленях безоружный.
– Погоди, то есть ты спас этого недобитка и сдался полиции?
– Именно. И Варя, не перебивай меня. Не разрушай целостности повествования.
Итак, я сдаюсь. И активно сотрудничаю со следствием, сдаю всех, кого могу, раскрываю все планы и так далее. Ну и конечно же раскаиваюсь в содеянном. Что чёртовы террористы промыли мне мозги, манипулировали мной, что я не контролировал себя. И только в конце я опомнился и помог тому недобитку. Кхм, жертве чудовищного преступления. Конечно же я признаю полностью свою вину, а на суде буду слёзно просить прощения у пострадавших и родственников погибших. Зачем я помог кстати? Ну, помощь раненым является одним из смягчающих условий. Нет, конечно пожизненного мне не избежать. Но это имеет далеко идущие планы. Нужно просто подождать. Что же, меня отправляют в тюрьму. На несколько десятков лет. Там я образцово себя веду, всем помогаю, всё делаю, много читаю и пишу. Да, пишу книгу. Книгу о том, что я сделал и как сильно сожалею о содеянном. Даю наставления людям, чтобы не допустили такое. Ведь я сыграю на жалости. Скажу о том, как мне было плохо и прочий бред. Так вот, в книге я напишу, чтобы уделяли больше внимания своим близким, особенно тем, которым сейчас плохо и больно. Короче говоря, это будет хит. Исповедь маньяка. Ах да, ещё я устрою так, что все средства, вырученные с продаж этих книг, будут идти на благотворительность. Словом, создам образ глубоко раскаявшегося, запутавшегося человека. Но писать я буду не одну книгу, а две. Которая выйдет намного позже. Так вот, чалить на зоне мне придётся долго, лет 30. Что потом? Прошение об освобождении. У нас практически нет случаев, когда выпускают заключённых с пожизненными сроками, но я прорвусь. Ведь у меня есть всё. И смягчающее обстоятельство, и сотрудничество со следствием и много всего ещё, о чём я только что сказал. Здесь правда опять упование на удачу, но мне повезёт.
Итак, я выхожу на свободу. Уже пожилым или практически пожилым. Целый рой журналюг захотят взять со мной интервью, которое я конечно дам, подтверждая всё, что написал в книге. Устрою встречу с жертвами и свидетелями теракта, плача горькими слезами буду просить у них прощения. И начну приступать к заключительной части плана. Разумеется, даже если меня освободили, то слежка какая-то точно будет. А это значит, что ни бомбы, ни ружья мне не видать. Но разве это проблема? Ничто не мешает мне сделать самодельный цестус и купить туристическое мачете. Ага, туристическое. Ну а дальше дело снова за малым – сделать то, что уже делал, но теперь с более эстетической точки зрения. Дождаться своего дня рождения и прийти к соседям, с которыми сдружусь. Показать в глазок торт и дождаться открытия двери. И вот она открывается, и мой левый кулак с железными пластинами летит в челюсть открывшего. Стоит ли описывать то, что будет дальше? Смерть. Всех в квартире. Конечно же будут крики, и соседи вызовут полицию. Оставаться в доме небезопасно, поэтому я выскачу на улицу. Люди. Много людей. То, что надо, чтобы совершить ещё несколько киллов. Не знаю, сколько удастся убить, я ведь буду уже немолодой, бегать прям резво не смогу. К слову в тюрьме я буду очень усиленно качаться. Короче говоря, буду надеяться на нерасторопность людишек и желающих погеройствовать и броситься на вооружённого человека. Времени у меня будет опять же немного, поэтому надеюсь хотя бы на пять трупов. Приезжают мусора. И знаешь, вот в этот момент очень большой соблазн покончить с собой. Взять мачете, занести руки за спину и словно гильотиной отрубить себе голову. Эффектно. Красиво. Или можно сдаться. Что я и сделаю. Но на сей раз я буду вести себя совершенно иначе. Помнишь я рассказывал о том, что в тюрьме буду писать две книги? Так вот, во второй книге я опишу всё как есть. Что я сам искал кураторов, что я сам хотел всех убить и раскаяние, и прочая чушь – часть моего плана по освобождению. А если вы это сейчас читаете, значит меня выпустили и прямо сейчас я убиваю людей. Да, книгу я выложу в интернет как раз перед самым выходом из своей квартиры перед резнёй. Ты прикинь как у всех бомбанёт! Всё будет охреневать, а я буду просто ржать со скамейки подсудимых в суде, и говорить, что буду и дальше жить за их счёт. Я буду смеяться им в лицо, говоря, что оставил им незабываемое наследие в виде дилогии книг, которые станут культовыми. Я буду смеяться над жертвами и над слезами близких погибших. Меня осудят и отправят в тюрьму, где я проживу до конца жизни. И ты представляешь, как буча поднимется по поводу возвращения смертной казни? Какие общественные волнения будут? Как много будет ненависти!
– Это весь твой план? Стать самым известным психопатом-маньяком и погрузить мир в ненависть?
– Да, я хочу открыть им истинное «Я», полное страха и гнева. Ты ведь понимаешь, что они перестанут доверять всем раскаявшимся преступникам? Не будет никакой пощады и милости, никакого добра. Изменится и взгляд на потенциальных рецидивистов, с бывшими зэками, даже самыми добрыми на первый взгляд и исправившимися, они будут бояться находиться рядом. Да, погрузить мир в хаос – вот моя цель.
– Если честно – охуенный план, но мне кажется в нём кое-чего не хватает.
– И чего же?
– Оттраханной меня.
– Что же, это можно быстро исправить, – сказал я поцеловал Варю.
