Текст книги "Магия в стиле экстрим"

Автор книги: Ирина Веретенникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

Глава 26

Густой туман повис над тихой водой. Молочно-белый саван укрыл от звуков и красок, он обступил со всех сторон, но не угнетал, а скорее убаюкивал тишиной и покоем, дарил то, о чём так отчаянно мечталось. Даже сквозь плотную занавесь проглядывались два ярких пятна вверху, одно из которых непрерывно пульсировало. Их нельзя спутать ни с чем другим и невозможно забыть. Через пелену тумана просачивались мельчайшие лучи двух светил Эбилла. Под их неярким светом моя душа наполняла сосуд плоти – дар хозяина этого мира. Она вновь ощущала, как пробуждается жизнь в каждой клеточке юного тела. После пережитых немыслимых страданий опять почувствовать надежду почти больно, страшно, едва ещё возможно. И всё же…

Я расслабленно качалась на воде, окружённая белым облаком и вдруг отчаянно захотела ощутить себя по-настоящему живой. Рука медленно потянулась к лицу, пока её очертания не обрели ясность. Тоненькие, длинные пальчики с аккуратными ноготками и гладкой кожей, складочки на сгибах, голубые змейки едва заметных вен, но никаких ран и язв, никакой боли. Из глаз брызнули слёзы, бог мой, я снова могла плакать! Как отблагодарить тебя за все эти подарки? Обе руки коснулись лица, но кроме холодка от стекающей с пальцев влаги, ничего больше не почувствовалось. Я боялась поверить, что мне совершенно не больно.

Ладони выловили из воды длинные пряди волос. По локонам снова бежали яркие искорки огня, моего живого приглушенного пламени. Я смотрела, смотрела и не могла оторваться, а обильные слёзы стекали с ресниц. Вода мягко поддерживала пробуждающееся тело, принявшее измождённую душу с тяжёлым шлейфом памяти о пережитом. Он душил, давил горечью воспоминаний.

– Я жива?

И самой не разобрать что это – вопрос или утверждение? Жизнь или посмертие, обещанное Оракулом. Не могу понять, чувства смешались и метались к полюсам эмоций. Что ждёт впереди, как существовать дальше?

– Ты жива, любимая, – раздался сквозь туман знакомый голос, от звуков которого хотелось кричать на весь мир.

Радость вспыхнула ярким фейерверком. Рядом послышался тихий всплеск, и из молочного марева возникла мужская фигура. Не в силах больше сдерживаться, я опустила ноги на дно, выпрямилась и кинулась навстречу.

– Аморан!

Сердце зашлось от восторга, когда родные руки обхватили меня за талию и прижали сильно-сильно к груди. Клеймо Кейб потеплело на коже от соприкосновения с другим, точно таким же. Я обвила мощную шею и склонила голову на плечо Аморану.

– Как давно тебя не видела, – совершенно счастливо шептала я хозяину Эбилла и любимому мужчине. – Без тебя так плохо, мне было так плохо!

– Знаю, моя сладкая тайна, знаю.

Он хотел окунуться в мои эмоции, этот мужчина всё знал и понимал, но желал, чтобы я чувствовала к нему именно это. А я раз и навсегда приняла его волю и перестала разделять человека и бога. Они словно два зеркала напротив, бесконечно отражали друг друга, множество раз повторяли и сливались в одно. А Паулина Кейб лишь свеча между зеркалами, а значит, её свет мерцает в бесконечном зеркальном коридоре. Она одинаково светит и человеку и богу.

– Там, на Мотейре я умерла?

Подобный вопрос должен вызывать панику, страх или хотя бы печаль. Но в этих нежных объятьях ничего подобного не испытывалось, рядом с Амораном я расплывалась радужным облаком и могла только любоваться удивительной зеленью глаз, движениями чуть припухлых губ, родинками на подбородке и растрёпанными волосами в туманной дымке.

– Разве ты не чувствуешь сама? – бровь удивлённо ползёт вверх.

– Всё что ощущаю – это безумие от твоей близости, – счастливо засмеялась я, окинув голову назад.

С волос капала вода, стекала по спине и бёдрам холодными бодрящими струйками. Загадочный туман приглушал звуки, закрывал от остального мира, но от этого становилось лишь уютней.

– Рад, наконец, услышать эти слова от тебя, Паулина.

Аморан довольно улыбнулся и склонил голову на бок, таким знакомым жестом. Я поднялась на носочки и чмокнула его в нос, а потом снова заливисто рассмеялась. Хотелось прыгать от переполнявших эмоций и ощущения себя здоровой, полной сил, прекрасной и желанной.

– Твоё тело, что осталось на Мотейре, живо. Ты сможешь вернуться, когда захочешь. Если захочешь, Паулина. Люблю это слово – "ЕСЛИ", оно только для тебя.

– Смогу вернуться? Но как возможно сохранить жизнь в том истерзанном куске плоти? На нём нет живого места, почти не осталось кожи, разворочен живот… – моих губ коснулась влажная ладонь, останавливая горькие рассуждения, и я умолкла, хотя в горле стоял ком невысказанных слов.

– Ты сильнее, чем сама себе кажешься. Маги живучие создания, а уж их Водящая, тем более. Твоя упрямая сущность держится за жизнь. К тому же Аяна зашила разрывы, остановила кровь, а маги наложили сохранное заклинание. Сосуд не исцелится, но его состояние и не ухудшится. Он замер, ждёт возвращения души.

– Они же подумают, что я умерла, как дочь Хегельга сто лет назад. Тогда источник поддерживал жизнь в теле, но душа покинула его безвозвратно. Нужно вернуться! – заволновалась я.

– Ты вернёшься, но не сейчас, девочка моя. А маги и единорог знают, что сейчас нужно просто ждать.

Аморан взял за подбородок и заставил вновь посмотреть на него. Я вздрогнула. Бездонные глаза бога на человеческом лице вновь показались провалами в бездну. К их пронзительности и бесконечности невозможно привыкнуть, так же, как к боли.

– Откуда они могут знать? – голос стал неуверенным, как всегда, когда мне разрешалось взглянуть на божественное проявление.

– Я им дал это понять.

– Ты? Неужели Оракул сам снизошёл до объяснений и вмешался?

– Паулина, я сделал так, как считал нужным. Всё изменилось с момента твоего прибытия на Эбилл.

– Что изменилось? О чём ты? Я по-прежнему непонятно кто: не человек, но и не маг, немного жрица, чуть-чуть Водящая. Меня называют многими именами, но я так и не знаю, какое из них действительно моё. Дух-хранитель Мотейры не принял души. Проклятье не снято. Я гощу в теле, подаренном тобой, а собственная плоть балансирует на грани истощения и смерти.

– Ошибаешься, девочка. Да, я создал сосуд, полностью повторяющий оригинал, но ты не гостья в этом теле. Душа связана с ним точно так же, как и с другим, оставленным сейчас на Мотейре. Что же до остального, то Хранитель уже принял решение о тебе и гораздо раньше, чем сам предполагал. Собственно, никто сейчас ничего определённо не знает, будущее туманно, планы меняются постоянно.

– Как это связано со мной? Как я могу влиять на столь могущественных сущностей?

– Ты – эпицентр. Ещё не понимаешь и не замечаешь, но вокруг тебя закручивается вихрь, способный развеять предопределённость и привычный ход событий даже для божественных сущностей. Вот и дух-хранитель столкнулся с необходимостью пересмотреть незыблемые порядки. Твоя чаша на его весах переполнилась, и цена за душу оказалась достаточной, даже с излишком. Как только вернёшься на Мотейру, то сможешь это почувствовать и пообщаться с хранителем. Теперь тебе это доступно и под силу. К тому же ты Водящая или смертная Мать своего народа. Воплощение многих молитв и чаяний, пусть смертное – разве это не особый случай?

– Что-то я не ощущаю себя богиней, ни сейчас, ни все десять предыдущих ночей, – проворчала я, вздрагивая от гнетущих воспоминаний.

Вдруг появился страх закрыть глаза хоть на миг, потому что память непроизвольно разворачивала свою нить и душила, оплетала пережитым ужасом. Эмоции зашкаливали, бросаясь из крайности в крайность, контролировать себя удавалось едва-едва.

– Глупенькая, никто бы не выдержал того, что довелось испытать тебе, никто из смертных. Испытания даются по силам и не более того. Это ещё раз подтверждает уникальность твоей сущности.

– Только не говори, что это очередной урок. Я многое познала в себе, но, бог мой, какой ценой!!!

– Паулина, вся твоя новая жизнь это урок – "Умри, или познай!".

– А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я этого?

– Ну, вообще-то да, – Оракул криво улыбнулся, – Хегельг получил твоё согласие, Паулина, вспомни. Без этого ничего бы не случилось.

– Ты прав, ничего бы не случилось. Меня бы просто переехало пианино, похороны, поминки с пирожками и нелепые статьи в газетах об совершенно идиотской смерти гражданки П.

Я говорила с досадой, но по привычке, потому что на самом деле не испытывала этого чувства. Прошлая жизнь совершенно стёрлась из памяти, лишь события последнего дня по-прежнему держались в голове, но и они покрылись туманом забвения, как тот, что окутал нас сейчас. На самом деле безразлично, что стало со старым телом, что подумали бы соседи. Не помню их лиц и имён, словно и не было меня прежней, моих родителей, родных и подруг. Ничего не было, а последний день на Земле – просто сон. Какой же глупой я себя чувствовала, о какой ерунде думала. Утешало лишь то, что память ещё возможно вернуть, ведь я разделила воспоминания с Аяной. Она сохранит их для меня и если всё закончится, попрошу вернуть.

– Но ведь всё произошло по-другому, Паулина. Ты дала согласие, не понимая, на что соглашаешься и благодаря этому до сих пор жива.

– Можно ли теперь воспользоваться новым статусом и узнать кое-что? – решила немного обнаглеть я.

– Мы поговорим с тобой, о чём захочешь, ты получишь ответы, для которых пришло время. Всё это будет, но не сейчас.

– Не сейчас?

– Нет, моя девочка. Вспомни, о чём ты мечтала, о чём молила все десять ночей, пронизанная савией, терзаемая страхом и болью.

Аморан говорил тише, и я уловила момент, когда черты его лица вновь стали родными и человеческими. Он склонился ко мне и прикоснулся губами к мочке уха.

– Мне хотелось почувствовать себя здоровой и полной сил, хотелось забыть о боли и проблемах, а ещё мечталось просто заснуть и видеть сны. Но больше всего я скучала по тебе.

– Плеяда со своими проблемами подождёт, потому что я желаю дать тебе гораздо больше чем грёзы.

За спиной Аморана раскрылись огромные орлиные крылья, гладкие, в переливах белого, серого и чёрного. Ни одно существо не смогло бы управлять такими, но не хозяин мира, в котором ему подчинялось всё: пространство, магия, плоть. Сердце сладко заныло от предвкушения полёта, от манящих обещаний, от запаха и близости любимого мужчины. Он крепко обхватил меня за талию, а я обвила его бёдра ногами. Мокрые и нагие мы взмыли вверх. Мощные крылья разгоняли молочный туман, он разлетался клочьями от размеренных взмахов. Оба солнца Эбилла светили всё ярче, пока мы не взмыли над белым саваном и не зажмурились от их ярких прямых лучей.

Я отпустила шею Аморана и раскинула руки в стороны, как крылья. У меня нет магии сейчас, но я в руках своего бога. Что может быть надёжней? Откинув голову назад, подставляла лицо потокам воздуха и дышала полной грудью. Вокруг только бескрайнее небо, меняющее оттенки из-за пульсирующего светила. Я закрыла глаза и закричала от переполняющего душу восторга. Дышать им и раствориться в безумной радости, вот чего хотелось. Крик уносил из души грязный осадок, он очищал от накопившихся слоёв страха и отчаяния. В руках любимого, паря под небесами божественного мира, блекли душившие меня воспоминания, они стирались под напором светлого и чистого счастья. Да, боль идёт со мной рука об руку, да, испытания сводят с ума жестокостью и изощрённостью. Но мне даровано то, что я никогда бы не смогла испытать, прожив тихой обычной жизнью. Не ощутила бы восторга полёта, не познала бы такую любовь. Если подумать, я много чего никогда не узнала бы.

Неожиданно перед нами возникли белые горы, и мы аккуратно приземлились на плоскую вершину самого высокого пика. Места хватало лишь, чтобы поставить ноги, так мала гладкая площадка. Я тесней прижалась к Аморану и с интересом рассматривала изменившийся ландшафт.

– Придёт время, Паулина, ты вернёшься сюда навсегда. Весь мир станет твоим новым домом, послушный маленьким пальчикам юной хозяйки, – Аморан поймал мою ладошку и поднёс к губам, поочерёдно целуя каждый ноготок.

– У меня нет здесь магии, – пролепетала я и почувствовала, как по спине бегут мурашки от того, что восторг полёта переходит в возбуждение иного характера. Близость Аморана ошеломляла и усиливалась многократно присутствием в нём божественной сути.

– Когда этот сосуд, – мужчина медленно провёл ладонью по моей щеке, – останется единственным, ты обретёшь над Эбиллом абсолютную власть. Вся магия тонкого мира до самых основ, любое пространство и плоть покорятся тебе, моя тайна. Я разделю с тобой свою суть. Смотри!

Аморан вытянул руку, и по бессчётным вершинам белых гор пошло движение. Они таяли на глазах, словно из воска, опадали до основания и вырастали вновь. С высока казалось, что это волны в бушующем море. Постепенно в нём стали угадываться очертания огромного белого дворца с узорчатыми арками и колонами. К его парадному входу от наших ног спускалась длинная-длинная лестница. Но с другой стороны вершины, на которой мы стояли, образовался отвесный обрыв в бездонную пропасть.

– Что ты выберешь? – прошептали мне на ушко, щекоча дыханием. Я поёжилась от набежавшего волнения и лукаво улыбнулась.

– С тобой? – глаза в глаза, ощущая всем телом, нарастающий жар и жажду.

– Я всегда рядом, даже если ты этого не замечаешь, – шепчут в ответ влажные губы. Они так близко, что я мимолётно касаюсь их, когда произношу слова. Пшеничные пряди не треплет ветер, потому что он затих, не решаясь тревожить.

– Насколько сильна твоя вера, любимая? – и голова кружится от тайного смысла, от момента истины между нами.

– Она бесконечна, так же, как и любовь.

Я бесстрашно делаю шаг назад, туда, где разверзлась бездонная пропасть и Аморан следует за мной. Последний шаг и более ничто не удерживает от стремительного падения. Но никто не замечает мелькающих отвесных скал. Наши взгляды обращены только друг к другу, а сердца разрываются от бешеного адреналина и восторга. Возбуждение искрит по нагим горячим телам, и я чувствую, как тает последняя преграда между нами, как божественная сущность в Аморане решает поддаться желаниям мужского естества. Всё это время он мог взять, что хотел своей волей и силой, но терпеливо ждал именно этих слов. Мой единственный бог хотел полного доверия и осознанного согласия.

Губы соприкоснулись в долгожданном поцелуе, и стремительное падение превратилось в лёгкое парение. Ощущения усилились многократно, каждая клеточка горела в сладком томлении. Я не смогла и не захотела сдерживать стон. Поцелуй длился бесконечно долго, мы медленно кружились в мягких восходящих потоках. Ориентация в пространстве исказилась и уже не чувствовалось где верх, а где низ. Падаем или поднимаемся, легчайшим пёрышком болтаемся по воздуху.

Внимание сконцентрировано на скользящих по телу ладонях, под которыми закипала кровь, а каждая частичка билась в истерике от радужного наслаждения. Как не сойти с ума от сладкого нектара, который перерождал меня, словно феникса из пепла. Любовь моего бога – это высшее безумие страсти, катарсис очищения души, ошеломляющая жажда и упоение сладостью на грани, но только не боль. Не боль!

Мы вновь падали, на сей раз настолько быстро, что сердце буквально выпрыгивало из груди от смеси возбуждения и восторга. Реальность разверзлась перед нами, чувства зашкаливали, но Аморан лишь усилил напор. Он вошёл в меня стремительно и резко, двигаясь так, как я хотела. Желания тела открыты для бога, но он виртуозно вёл к эйфории не только плоть, моя душа переживала ярчайшую палитру эмоций. И я кричала, потеряв себя в экстазе, отринув смущение и стыд. В широко распахнутых зелёных глазах отражалась обезумившая от счастья женщина, опьянённая блаженством. Но даже в таком состоянии я услышала, как застонал мой мужчина, и раскрылась навстречу ещё больше.

Время остановилось, реальность закручивалась вокруг нас гигантской воронкой, бегущей сквозь множество миров, уходящей куда-то за грань. И в самом центре мироздания вершилось таинство. Моё естество озарилось божественными искрами, они наполнили тело небывалой силой, помчались по венам сполохами, ворвались в душу, навсегда изменив её. Паулине преподнесли воистину королевский подарок, суть и глубину которого ещё предстояло осознать. Оракул вплёл в уникальный узор моей сути новые нити и поселил в центре маленький огонёк, способный озарять целые миры.

Новое время, новый стук сердца, новые мы…И снова падение прекратилось, нас качало, как осенний кленовый лист на лёгком ветру. А потом сознание потекло прочь, оставляя наедине со сладкими грёзами. Я видела, как раздвигается занавес прекрасного видения и тянулась навстречу. Бог погружал в глубокий яркий сон, и этой неге я тоже радовалась, как дитя. Моя улыбка предназначалась единственному свету, к которому буду бежать и в жизни и в посмертии – Аморану.

– Спи Паулина, я рядом, – успела услышать тихие слова, перед тем, как провалиться в сон.

– Всегда рядом, – счастливо прошептала я, и прижала большую мужскую ладонь к щеке.

Что может быть прекрасней пробуждения от поцелуя? Что ещё так озарит душу, как дыхание родного существа рядом, тепло его тела, укутавшего уютным облаком. Тихий плеск волн, словно вода тоже дремлет, голые ступни щекочет мягкая трава, и воздух напоён озоном, как после грозы, но сладким шлейфом плывёт аромат диких цветов.

– Я в раю? – шепчу и сладко замираю в предвкушении услышать звуки голоса Аморана. Он смеётся и громко чмокает в нос.

– Ты дома, Паулина.

Решаюсь открыть глаза и любуюсь радости и нежности на лице своего мужчины. Открытая мальчишеская улыбка, чуть прищуренные глаза, паутинка ранних морщинок, точечки родинок на упрямом подбородке, загорелая кожа и тёмные рубцы старых шрамов. Люблю своего воина, только поле битвы ещё скрыто от меня. Чувствую, что наступает время вопросов и ответов, но боюсь спугнуть, испортить краткий миг интимности и поэтому тяну время.

Над нами распростёрся сводчатый потолок высокой беседки. Белый мрамор насквозь изрезан тонким узором, похожим на старинное кружево. Через него проникает утренний свет восходящих светил, он легонько ласкает нашу кожу и зовёт скинуть негу сна. Я подскакиваю на ноги, потягиваюсь всем телом, как кошка. Какое счастье ощущать себя полной сил и бодрости. Озорной смех звенит бубенчиками, я раскидываю руки и подставляю лицо рассвету. Тело кружится и извивается в танце, рождённом любовью, молодостью и радостью. Белый мрамор беседки раскрашивается алыми бликами, ладони ловят живой огонь, в который превратились мои волосы. И если раньше он походил на искры затухающего костра, то теперь локоны превратились в бурное пламя, пробудившееся от ярких эмоций.

– Ты стала ещё прекрасней, Паулина.

– Чувствую себя необычно.

– Счастье тебе к лицу.

– Ты ведь что-то изменил во мне? Кто я, Аморан?

– По-прежнему Паулина Кейб, – уходя от ответа, произнёс мужчина и поднялся на ноги. Он отвёл глаза и задумчиво посмотрел на озеро, на берегу которого стояла наша обитель.

– Поговори со мной, пожалуйста!

– Я знаю, что тебя переполняют вопросы и время пришло, – он протянул руку и я, не задумываясь, вложила в неё свою.

– Время для чего?

– Для ответов, – он посмотрел в глаза и вздохнул, – для ответов и новых вопросов.

Взявшись за руки, мы обошли беседку и оказались на покатых ступенях, ведущих ко входу во дворец Оракула. К чему удивляться, если идёшь бок обок с хозяином мира. Там, где раньше стелилась лишь бескрайняя цветущая степь, и ветер гнул сочную траву, теперь возвышались белые чертоги, и тонкие шпили на башнях подпирали небо. Я уже была здесь при первом посещении Эбилла.

– Зачем мы туда идём? Разве не можешь поговорить со мной здесь?

– Мы идём туда, где я стану полностью цельным. Тебе ещё не осознать, малыш, что сейчас произойдёт. Ты получишь свои ответы, а в мироздании сдвинутся гигантские пласты предопределённости. Это положит начало глобальным изменениям Плеяды. А я неделимым духом буду в их эпицентре вместе с тобой, – терпеливо отвечал Аморан, глядя на меня пока ещё человеческими глазами.

– Я поняла, мы идём в зал с большим орлом.

– Да, Паулина. Кстати меня посетила Террона. Она до сих пор здесь.

– У богов тоже есть вопросы?

– Здесь она просто бессмертный дух, одна из многих. И у Терроны есть вопросы, только ответы её не устроили, – хмыкнул Аморан, а я покрепче сжала его ладонь и передёрнула плечами от воспоминаний о беседе с богиней.

– Она уходит?

– Да, но если хочешь, мы с ней встретимся прямо сейчас.

Аморан остановился и приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза. Что он искал в них, отражение каких эмоций? Мне неприятно вспоминать Террону, но я не боялась, когда Оракул рядом. Гораздо больше волновала сейчас участь магов, застрявших в мире богини. Она обещала их вернуть, но когда и в каком виде?

– Нам есть о чём с ней побеседовать, – только и сказала я.

– Как и предполагалось, – улыбнулся Аморан и потащил по извилистым коридорам. – Только предупреждаю, богиня не в настроении и, как бы понятней выразиться, немного неадекватна.

– Новая жизнь внесла резкие коррективы в представления о богах. И то, как Террона поступила со своими созданиями, лишь усугубляет мнение о ней. Неадекватна, откровенно жестока, коварна. Как может Мать так терзать своих детей? Они всё ещё взывают, надеются, а она их оставила давным-давно! А сейчас просто играет.

– В том-то и дело, что Террона отчаянно желает, но не может полностью освободиться от своих же творений. Она оказалась заложницей собственного тщеславия и силы. Терр и Террона вложили слишком много от себя при сотворении магов, особенно в первого из вас. Терр смог покинуть Плеяду, а вот Террону удерживает более прочная связь с творениями, оказавшимися на её взгляд бессовестно живучими и сильными. Боги связаны определёнными правилами и условиями, обретая плоть в мироздании. Существуют причины, по которым она не может напрямую убить вас всех, а вот заставить перебить друг друга или погибнуть в конфликтах с другими народами – это вполне её устраивает. Но вы имели наглость не исчезнуть с лица Плеяды.

Террону неудержимо манят новые горизонты и зарождающиеся мироздания, как и всех Творцов. Её гнетёт необходимость находиться вдали от Терра, она в бешенстве. Нетерпение сжирает и толкает на необдуманные поступки, заставляет действовать под воздействием слепой ярости и раздражения. Но она до конца не готова преступить последние границы и заплатить высокую цену за свободу.

– Вот и сложился ещё один кусочек мозаики, – потрясённо прошептала я, – и на один вопрос получен ответ.

– Да, Паулина, – подтвердил мои выводы Оракул, прекрасно зная, о чём думаю.

– Теперь понятна причина необъяснимого ранее кровавого безумия, овладевшего хранителем Мотейры. Он действовал, не в силах превозмочь волю Терроны! Каково же это – ввергнуть собственный мир в братоубийственную войну, пойти на тотальное уничтожение населения и всё ради гибели расы, которая даже не принадлежит Мотейре!? Никто из магов не мог понять, что заставило духа-хранителя так поступить, они считали своё присутствие и участие в той войне трагическим стечением обстоятельств. А оказалось, что Творец сама организовала эту бойню! Когда же это случилось впервые? Когда она поняла, что маги слишком ограничивают её и не дают свободно уйти?

– Когда Терр и Террона почувствовали зов других мирозданий и не смогли свободно и лёгко оставить творения и Плеяду. Первый из магов, самый сильный, почти бог и их самое удачное создание, ощутил на себе их отчуждение и стремление освободиться. Он погиб тоже первым и как будто "случайно", но осознавая правду о Творцах.

– Боюсь представить, что они сделали с ним, – прошептала, зажмуриваясь и уткнувшись в плечо Аморана.

– О, тебе придётся узнать. А Творцы прекрасно представляли, что это приведёт к деградации магов, а значит, ускорит вымирание. Нужно лишь подтолкнуть, посеять зёрна сомнений и недоверия. И вот монолитная, необычно сильная раса, являющаяся одной из основ срединных миров, разрознена, рассеяна по мирам, гниёт изнутри и уничтожает сама себя. Обычный сценарий, повторяющийся многократно и во многих мирах, ведущий к неизбежной катастрофе.

– А как же Творец людей? Почему он позволил сотворить такое на Мотейре со своими созданиями?

– Паулина, это наверняка расстроит тебя, но он давно покинул Плеяду. Этот Творец оказался мудрее Терроны и не связал себя с творениями слишком сильно, создав их довольно слабыми, почти лишёнными магии, но плодовитыми. Прости, это правда. Люди во всех мирах остались сами по себе, они до сих пор многочисленны, но это пока.

– Ну почему мы во всех мирах, независимо от расы по-прежнему верим, молим, взываем к небесам! Ведь надежды на самом деле нет давным-давно, – я печально хмыкнула и вспомнила человеческую поговорку. – Надежда умирает последней. Откуда эта глупость, почему это иррациональное чувство упёрто живёт в нас? Мы обманываем сами себя, придумываем возвышенные оправдания, обоснования бедам и бездействию Творцов. А ведь их уход предрешён с самого рождения мироздания? Ответь, Оракул!

– Отчасти ты сделала правильный вывод.

– Отчасти? К чему тогда всё это, если никакой надежды никогда не существовало? К чему трепыхаться, если боги всё равно уйдут и мироздание покатится в бездну?

– Потому что надежда существует, – тихо произнёс Аморан и подвёл меня к массивным дверям.

– Будь осторожна, Паулина, – перебил горькие рассуждения Оракул, – за этими дверьми мы встретим Террону. Она, конечно, не рискнёт навредить тебе здесь напрямую, но вполне способна обидеть более изощрённым способом.

– У меня есть к ней взаимовыгодное предложение, – криво улыбнулась я и бесцеремонно толкнула дверь ногой.

Богиня зла? Что ж, и я не дрожу от благоговения к ней! Мой источник уже не связан с Терроной и никаких родственных чувств между нами нет. А вот нерешённые вопросы есть.

Мы столкнулись с ней буквально в дверях. От неожиданности Террона вздрогнула и чуть отпрянула, но очень быстро пришла в себя от удивления. Черты женского лица неуловимо изменились, и перед нами оказалась прекрасная, уверенная в себе молодая женщина. Ещё совсем недавно я упала бы на колени от счастья созерцать столь совершенную красоту, душа наполнилась бы святостью и восторгом. Ну, а сейчас я бестрепетно смотрела на очередную маску, и видела совсем другую сущность.

Террона удивлённо приподняла тонкую бровь, не найдя во мне ожидаемой реакции. Она моментально изменила манеру поведения и сосредоточила внимание на моём спутнике. Странно, но сейчас я совсем не ощущала божественного проявления в нём. Меня держал за руку просто человек. Тем временем богиня обошла нас по кругу, осмотрев со всех сторон. Она напоминала леопарда, присматривающегося к добыче и выбирающего момент для броска. Аморан лишь равнодушно смотрел по сторонам, не обращая внимания на кружащую вокруг красавицу. Террона остановилась перед ним и обхватила пальцами волевой подбородок, беззастенчиво и нагло поворачивая лицо то одной стороной, то другой. Мне стало неприятно и гадливо от такого поведения, словно она выбирала раба на рынке.

– Какой занятный сосуд, – проворковала женщина, по-хозяйски ощупывая мышцы на груди мужчины – прекрасный экземпляр!

– Ты забываешься Террона!

Сверху грянул ледяной голос Оракула, и богиня с шипением отпрянула, потому что зелень глаз Аморана сменилась провалами в бесконечность. Мой бог позволил проявиться своей сущности, чем напугал Террону. Похоже сейчас в самом центре Эбилла она действительно лишь бессмертный дух и не более.

– Оставь свои игры для других. Мне они ни к чему, богиня.

– С удовольствием оставила бы и тебя и Плеяду! – едва владея собой, бросила женщина.

Она прижала ладони к щекам, как будто Оракул надавал ей пощёчин. Невозможно сдержать злорадства от этого зрелища, и уголки моих губ расплылись в усмешке.

– Могу помочь тебе в этом, – решила вставить свое слово я, и пошла напролом. – Отдай всех магов мне!

– Ты не сможешь удержать столько источников, смертная, – резко ответила Террона.

А вот это странная и невероятная новость. Неужели богиня не знает, что я уже владею источниками Алният и Акира? Она не чувствует моей новой сути? Возможно ли такое или это очередная игра?

– Сможет, если отдашь их полными сил, а не иссушенными до дна оболочками, – проговорил Оракул, поддерживая меня.

– Маги забавные и выносливые игрушки. Но я почти решилась сломать их окончательно, пусть и заплачу за это большую цену, – цинично проговорила Творец.

Террона не хотела прислушиваться к разумным доводам, окончательно разозлившись, что не смогла распознать хозяина Эбилла в человеческом теле. Боги застыли напротив друг друга, но противостояния не получилось, слишком раздражена и зла Террона, а значит слаба.

– Отдай магов, богиня, и освободись! – искушала я. – Ты сможешь покинуть Плеяду и воссоединиться с супругом.

– Ах, вот как, смертная? Решила, что сможешь манипулировать богиней? – женщина откинула голову назад и громко засмеялась, но от звуков её голоса по коже пополз мороз, и предчувствие беды сжало душу.

– Предлагаю тебе выгодный обмен, магов за свободу. Разве это манипуляция?

– Обмен действительно будет, но не тот, на который рассчитываешь. Я отдам тебе магов, когда избавишься от человека по имени Аморан Кейб. Уничтожь его и маги твои! А если нет, то через два дня Мотейры ты получишь гору трупов. Всех, Паулина, ты получишь трупы всех магов в подарок! И винить придётся только себя. Выбирай! Оракул предпочёл скрыть твою новую сущность, но я уже догадалась. Смертная Мать должна принести мне последнюю жертву. Вот и нашёлся способ избавиться ото всех одним махом. Скоро я буду свободна, так или иначе. Выбор за тобой!

Слушать эти слова так странно, значение фраз туго доходило до меня, как будто я во сне. Это новая игра? Она ведь не серьёзно? Но глядя на довольную Террону, сомнения распадались. Сказать, что я в ужасе – это ничего не сказать. Земля уходила из-под ног от смысла, так называемого выбора. Но на лице чудом сохранилась гримаса спокойствия, хотя нутрии всё помрачнело. Я вздрогнула от слов Оракула.

– Ты клянёшься, Террона? – холодно и отчуждённо проговорил бог.

– Да, Оракул, будь свидетелем моей клятвы.

– Тебе не превозмочь её силы, помнишь? Тогда произнеси свою волю, бессмертный дух и Плеяда услышит твои слова.

– Я, Террона, клянусь добровольно разорвать связь со своими созданиями, магами, и передать их Водящей души, Паулине Кейб, живыми, полными сил.

– В здравом уме и памяти, – вставил Оракул, впившись глазами в женщину.

– В здравом уме и памяти, – раздражённо повторила Террона и продолжила, – в обмен на жизнь человека по имени Аморан Кейб.

– Ты услышана, – раздалось со всех сторон. Террона победоносно улыбнулась и неспешно подошла ко мне.