Текст книги "Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
Преподобный отец на мгновение замолчал, уставившись на носок своего ботинка.
– Так я узнал о существовании потусторонних сил. Не знаю, что именно меня остановило. Но, что бы это ни было, оно уберегло меня от наказания и на том, и на этом свете за совершение возмездия, которое было уже предопределено. Это – моя религия, не отягчённая догматами, смысл которых был утерян сотни лет назад. Я верю в высшие силы и их благоволение к людям. Остальное – просто антураж.
Рассказ отца Фредерика произвёл на меня впечатление.
– Этот человек, что он сделал?
– Причинил вред тем, кто был мне дорог.
– Мы действительно готовы убить за тех, кого любим, – согласилась я. – И неважно, какой всадник стоит за этим порывом…
– …одним из самых разрушительных и благородных, на какие способен человек…
Кажется, преподобный отец собирался добавить что-то ещё, но я уже подскочила с кресла и, запинаясь, выпалила внезапно пришедшую мысль:
– Всадник!.. Призрачный всадник… Проклятая душа, обречённая скитаться между небом и землёй до Страшного Суда. Ему должны быть открыты многие измерения…
– Вы говорите о Диком Охотнике? – тоже поднявшись со своего места, отец Фредерик двинулся к компьютеру. – Миф о Дикой Охоте распространён чуть ли не по всей Европе, интерпретаций и объяснений этого явления – великое множество, и составить правдоподобную картину о нём будет нелегко.
– Вся картина мне и не нужна. Только где и когда появляется Охотник.
– Думаете, он может привести к первым бессмертным? – сосредоточенно глядя на монитор, отец Фредерик пролистал несколько страниц. – Боюсь, что не смогу предоставить вам связную информацию сейчас. Документы, в которых упоминается Дикая Охота, посвящены совсем другим темам, и мне нужно время, чтобы найти их все. Разве что…
Подойдя к полкам, преподобный отец вынул сильно потёртый футляр. Хранившийся в нём манускрипт был в не менее плачевном состоянии, отец Фредерик разложил его на столе передо мной.
– Это оригинал рукописи одного монаха из аббатства в Гластонбери. Содержание её мало кому известно.
Я быстро просмотрела описание, скорее всего, внушавшее ужас самому автору. Однажды в светлую, не предвещавшую никакой беды ночь над древними могильниками неподалёку от аббатства раздались громкие крики, как будто загоняют дичь, оглушительный рёв охотничьих рогов, лай собак, и из ниоткуда возник устрашающего вида всадник на чёрном коне, которого монах без долгих раздумий принял за дьявола. Вслед за всадником, конь которого летел, не касаясь копытами земли, неслась целая толпа жутких призраков… Зачем преподобного брата понесло ночью к могильникам, в рукописи не уточнялось, но и самого Охотника и сопровождавших его духов он видел собственными глазами. Не помня себя от страха, монах очертил круг и, не переставая, читал молитвы – только это и спасло его от клыков и когтей призрачных адских псов. Охотник же, осознав, что не имеет силы против Слова Божьего, с яростным рычанием унёсся в сторону холма святого Михаила, очистить который от языческой скверны не могла даже возведённая на нём христианская часовня…
– Языческая скверна? – я вопросительно подняла глаза на отца Фредерика.
– Думаю, ваши знакомые – друиды. Видимо, на этом холме они проводили свои обряды.
– Опять друиды, – сквозь зубы процедила я.
Отец Фредерик едва заметно улыбнулся.
– Холм святого Михаила по сей день считается порталом в потусторонний мир. Не знаю, насколько подобное мнение оправдано, но некоторые факты о нём довольно необычны: древняя кельтская цитадель становится местом для христианской церкви, впоследствии разрушенной сначала стихией, потом волей короля. Именно на этом холме по августейшему приказу был повешен последний Гластонберийский аббат. Говорят, дух несчастного до сих бродит по склонам лунными ночами.
Загораясь надеждой всё больше, я перечитала исповедь монаха ещё раз.
– Почему вы уверены, что Дикий Охотник приведёт вас в нужное измерение? – спросил отец Фредерик. – По-моему, он связан только с измерениями мёртвых, а путь туда вам уже известен.
– Возможно, он и связан только с измерениями мёртвых, но сомневаюсь, что область его скитаний ограничена ими. Вряд ли для него вообще существуют какие-либо пределы. Это – проклятая душа, отвергнутая всеми мирами и не принадлежащая ни одному из них, что-то вроде "духа грани". Не случайно ведь его сопровождают собаки – животные, считавшиеся сторожами границы между миром мёртвых и миром живых… Когда вот только он появляется в мире людей…
– Если это – "дух грани", то и время его должно быть таким же промежуточным, как и место, – предположил отец Фредерик.
– Ну конечно! Безвременье! Сумерки, полночь, полнолуние… Пограничные состояния, время перехода…
Я развернула манускрипт к преподобному отцу.
– Монах пишет, что ночь была светлой – это было наверняка полнолуние!
– Вполне вероятно.
– И завтра как раз полнолуние!
Отец Фредерик озадаченно потёр подбородок.
– Вас что-то настораживает, отец?
– Информация слишком отрывочна и её слишком мало. Всё, на что мы можем положиться – догадки, то, на что полагаться как раз и не стоит. Дайте мне… скажем, три ночи, я соберу необходимые сведения.
– Но полнолуние…
– …не последнее – тем более для вас.
Вообще-то, времени до рассвета оставалось достаточно, чтобы начать "сбор" сведений сразу. Но я посмотрела на серое от усталости лицо отца Фредерика, на его покрасневшие глаза и кивнула. Последнюю неделю я проводила в компании преподобного отца почти каждую ночь, и это, конечно, начало на нём сказываться… Что ж Доминик будет, по крайней мере, рад моему раннему возвращению. Однако меня ждал сюрприз: из полумрака гостиной навстречу выступил вовсе не Доминик.
– Винс… – растерянно пробормотала я. – Не ожидала встретить тебя здесь… одного…
– Не ожидала или не хотела?
– Где Доминик?
– Очень хотел бы сказать, что не знаю. А ты? Решишься остаться здесь наедине со мной до его появления?
Слова были вызывающими, но в голосе сквозила затаённая боль.
– Ты избегаешь меня, – теперь в голосе Винсента звучал упрёк. – Почему?
– Не хочу заставлять тебя страдать ещё больше.
– Меня или его? Могу представить, до чего доходит его ревность. Я бы тоже сходил с ума, видя рядом с тобой того, с кем совсем ещё недавно ты добровольно делила кров и постель.
Я молча отступила к двери. Сказать было просто нечего… Винсент не двинулся и только тихо проговорил:
– Останься. Если хочешь, уйду я…
Да, я этого хотела… Не только сейчас. Я хотела, чтобы Винсент ушёл совсем, снова стал человеком, забыл обо всём, что со мной связано… Может, хотя бы тогда я освободилась от гнетущего чувства вины… Слабо улыбнувшись, я вернулась и присела на диван.
– У нас даже не было возможности поговорить после того, как мы оба стали бессмертными. Ты ещё общаешься с Джеком, Эмили, остальными?
Винсент тоже оказался на диване в мгновение ока.
– Очень редко. Кстати, Джек спрашивал о тебе пару раз. Он считает, что мы снова вместе…
– А твои родители?
– Для них я – в Австралии.
– Где?.. И чего тебя туда занесло?
– Мой дядя – владелец крупной фирмы в Сиднее. На семейном совете было решено, что смена обстановки пойдёт мне на пользу.
– И то, что в крупной фирме твоего дяди в Сиднее ты совсем не появляешься, до сих пор никто не заметил?
Винсент рассмеялся.
– Мы с дядей очень хорошо друг друга понимаем, чего не скажешь о нём и моём отце. В общем, сложившаяся ситуация устраивает всех, – скользнув по часам на моём запястье, его глаза встретились с моими. – Жаль, что ты так и не познакомилась с моей семьёй.
– Они бы прокляли меня за то, что с тобой произошло! – я поднялась с дивана.
– Если этого не сделал я, почему должны они? Я ведь сказал, что ни в чём тебя не виню. Прости и ты себя, – он уже стоял рядом. – Мне очень тебя не хватает. Особенно теперь, когда ты так близко. Посмотри на меня, наконец…
Конечно, я уже уставилась в пол и сейчас с трудом заставила себя поднять на него взгляд. Винсент улыбнулся, мягко, чарующе, как улыбался, когда был человеком.
– Прими меня как друга. Ты же видишь, большего я не требую. Рано или поздно Доминик привыкнет видеть меня рядом с тобой и смирится…
– Это вряд ли.
Я рывком обернулась. Лицо Доминика выглядело устрашающе, глаза вспыхивали между ресницами огненными искрами. Просияв, я бросилась к нему, уверенная, что, несмотря на всю искренность улыбки, он без труда заметит захлестнувшую меня панику. Но, к моему удивлению, Доминик с нежностью улыбнулся в ответ, рука, не касаясь, обняла меня за талию.
– Не ожидал, что ты уже здесь.
– Отец Фредерик валится с ног, я решила дать ему передышку. И подумала, что тебе, возможно, тоже стоит отвлечься…
– Отвлечься? – ядовито усмехнулся Винсент. – От чего? С момента твоего появления единственные "поиски", которыми заняты мысли моего учителя, сосредоточены на твоём теле…
Прежде чем Винсент успел закончить фразу, Доминик уже стоял перед ним и с силой сдавил ему горло.
– Интересно, расколов тебе череп, я увижу, чем заняты твои мысли? Не то чтобы я этого не знал, но процесс меня развлечёт!
Винсент прохрипел в ответ что-то неразборчивое, Доминик сильнее сжал пальцы.
– Прекратите это, наконец! – выкрикнула я. – Иначе, клянусь, я расколю черепа вам обоим!
Зло усмехнувшись, Доминик отшвырнул Винсента. Тот врезался в стену, но тут же снова оказался на ногах. С виска по щеке стекала кровь.
– Убирайся, – процедил Доминик, – и не появляйся, пока не позову.
Нарочито медленным движением Винсент вытер с лица кровь.
– Заставь меня.
Из горла Доминика вырвалось угрожающее шипение, их жалящие, точно змеи, взгляды встретились. Я не стала ждать развязки и, совершенно не подумав о возможных последствиях, выпалила:
– Вы не пробовали следовать за Диким Охотником? Он ведь может привести к первым бессмертным?
Оба сразу повернулись ко мне.
– Дикий Охотник? – с любопытством переспросил Винсент. – Малый, который уносит от адских псов свою отсечённую голову?
– Не совсем. Хотя, может, он появляется и в этом обличье…
– Дикий Охотник, – повторил Доминик. – Как я сразу о нём не подумал. Скитания по мирам – его кара. Не уверен, что он приведёт, куда нужно, но последовать за ним стоит в любом случае. Ему открыты измерения, о существовании которых я только слышал.
– Отец Фредерик соберёт необходимую информацию через пару ночей… – начала я, но Доминик лишь небрежно дёрнул плечом.
– Отец Фредерик может собирать информацию, сколько ему вздумается. За Охотником я последую завтра.
– Завтра полнолуние, – согласно кивнул Винсент, – трудно выбрать более подходящую ночь.
– Разве что ночь следующего полнолуния, – предложила я, вспомнив напутствие преподобного отца. Чрезмерная поспешность Доминика вызвала у меня беспокойство.
– Тогда уж скорее ночь полнолуния через год, – возразил Доминик и, отвечая на мой вопросительный взгляд, добавил:
– Издревле год делился на две половины: тёмную и светлую – время жизни и время смерти. Конец одного времени и начало другого отмечало полнолуние. Майское считалось началом лета, ноябрьское – началом зимы. Разумеется, современное летоисчиление подчинено другим условностям. Но они имеют значение только для людей. Духи следуют своим законам. Скорбный Скиталец или Охотник появляется в мире людей с первым полнолунием мая, носится по земле все летние месяцы, а в полнолуние ноября возвращается в наш мир. В кельтском календаре это полнолуние даже называлось "Луной Охотника". Поэтому мы должны последовать за ним завтра, или ждать до следующего ноября.
Вроде бы всё просто. Но у меня не шло из головы озабоченное лицо отца Фредерика и сдержанные реплики в ответ на мои полные энтузиазма предположения. И я с лёгким вызовом обратилась к Доминику:
– Интересно, почему так называлось полнолуние, когда Охотник покидает этот мир, а не появляется в нём?
– Какая разница?
– Иными словами, ты не знаешь. И почему, если это – дух-скиталец, его появление в мире людей связанно именно с охотой?
Доминик и Винсент смотрели на меня с одинаковым недоумением.
– Мне всё это не нравится, – пояснила я. – Толком мы ничего о нём не знаем, так зачем очертя голову бросаться навстречу неизвестно чему?..
– Глупости, – возразил Винсент. – Что, по-твоему, может случиться? Скиталец, Охотник, хоть Мрачный Жнец, это – всего лишь дух.
Я перевела просящий взгляд на Доминика, но он только ласково погладил ладонью контур моей щеки. Винсент быстро отвернулся и сухо спросил:
– Так где он должен появиться?
– Чаще всего он показывается вблизи могильных курганов…
– Которых полно по всему свету, – ехидно вставила я.
В глазах Доминика вспыхнул озорной огонёк.
– Подожди, пока мы останемся вдвоём, – шутливо пригрозил он и продолжил:
– Для завтрашней ночи важны лишь те, что ведут из одного мира в другой. Мне известно несколько, и тут придётся сыграть в триктрак[1]…
Я оживилась. Если Доминик не знает наверняка, где появится Охотник, остаётся надежда, что последний уберётся в наш мир незамеченным. Доминик между тем перечислил несколько могильников, из которых я слышала только о Нью-Грейндж в Ирландии и Мейсхау на одном из Оркнейских островов. О "холме ведьмы", тоже в Ирландии, и ещё двух с труднопроизносимыми скандинавскими названиями я даже не знала, что они существуют.
– И с чего ты взял, что Охотник появится именно возле одного из этих холмов? Он сам тебе сказал?
Доминика явно забавляли мои нападки.
– Это не просто холмы, – насмешливо пояснил он. – В каждом из них есть "тропа мёртвых" – подземный коридор, соединяющий два мира. Для людей он заканчивается в могильной камере почившего, духи следуют по нему дальше – в наш мир.
– "Коридорные гробницы", – подхватил Винсент, – смертные прокладывали коридоры, чтобы облегчить душам умерших переход в другой мир, но упускали из виду, что тем самым облегчают и их возвращение обратно. Дольмены и мегалиты, возведённые вокруг таких гробниц, были попыткой оградить сакральное пространство и заставить духов остаться в нём…
– У этого экскурса есть другая причина, кроме демонстрации твоей начитанности? – с издёвкой перебил Доминик.
– Нет, я только и думаю о том, чтобы произвести на тебя впечатление, – ледяным тоном парировал Винсент. – А заодно напомнить, что ты забыл включить в список Брин-Келли-Ди[2].
– Если ты настолько осведомлён о "коридорных гробницах", друг мой, то должен бы знать, что коридор их обычно направлялся так, чтобы в определённые дни или ночи года луч света мог попасть в подземную камеру. Это символизировало связь мира мёртвых с миром живых. Гробницы, что перечислил я, ориентированы на зимнее солнцестояние – время, когда духи покидают мир людей. А Брин-Келли-Ди – на летнее, когда они появляются в нём.
– Иными словами, "вход" и "выход", – попыталась я прекратить их перепалку. – Но, если не ошибаюсь, могильников пять, а нас всего трое.
– Двое, – поправил Винсент. – Ты ведь не можешь переноситься в наш мир.
– Но могу дать знать вам, если Охотник появится.
– Тебе вообще не стоит в этом участвовать, – заявил Доминик.
– Это ещё почему? Предприятие грозит оказаться опасным?
Доминик закатил глаза.
– Хорошо, можешь участвовать в нём, если так этого хочешь. Только, интересно, как?
– Ты ведь почувствуешь, если прольётся моя кровь? Мы можем рассредоточиться по могильникам, и, если Охотник появиться возле моего, я пораню себе ладонь.
– А Доминик в свою очередь поранит ладонь себе, чтобы подать знак мне, – усмехнулся Винсент.
– Почему бы и нет, – огрызнулась я. – Или связь между вами настолько крепка, что вы читаете мысли друг друга?
Доминик рассмеялся.
– В случае с твоим приятелем это не так уж и сложно.
– Можно подумать, в случае с тобой это – китайская головоломка, – холодно отозвался Винсент.
– Завидное взаимопонимание, – вмешалась я. – Ещё бы направить его в нужное русло.
– Это можно сделать в другой раз. Сейчас есть чем заняться и без того.
На ладони Доминика блеснула монета.
– Могильников в самом деле пять, но мест, где они расположены – три: Ирландия, Мейнленд Оркнея и Скандинавия. По одному на каждого.
Он подкинул монету в воздух и, ловко поймав, бросил её мне.
– Роль судьбы я уступаю тебе, моя любовь. Ирландия – орёл, Скандинавия – решка.
Я подкинула монету и, поймав, шлёпнула её на тыльную сторону ладони.
– Решка.
– Скандинавия – твоя, – улыбнулся Доминик. – Разыграем остальное. Теперь решка – Оркней.
В этот раз выпал орёл. Доминик нетерпеливо кивнул Винсенту:
– Передавай привет лепреконам[3]. И отправляйся к ним уже сейчас.
В продолжении всего вечера Доминик не отрывал от меня горящих глаз. Буквально лаская моё тело взглядом, он нисколько не скрывал желания закончить совещание как можно скорее и перейти к занятиям совсем другого рода. Винсент, конечно, прекрасно это видел.
– Не забудь, где должен быть следующей ночью, – холодно проронил он, и мы с Домиником остались одни.
На то, чтобы оказаться в спальне и засыпать проход, нарушавший линию круга, ушло несколько мгновений. И, едва я выпустила из пальцев ремешок часов, руки Доминика обвились вокруг меня…
[1] Trictrac (франц.) – старинная французская игра, восточного происхождения, разновидность игры в кости.
[2] Брин-Келли-Ди (валл. Bryn Celli Ddu) – "холм в тёмной (или священной) роще", доисторический археологический памятник в Уэльсе на острове Англси. В период неолита были сооружены каменный круг и хендж. В начале бронзового века камни были удалены, и в центре была сооружена коридорная гробница.
[3] Лепреконы – в ирландском фольклоре существа, похожие на гномов, чаще всего башмачники. Они постоянно чинят один и тот же башмак, обожают табак и не выпускают изо рта трубки.
Глава 6
Я подогревалась на медленном огне. Лёгкими, почти невесомыми поцелуями Доминик скользил от моего живота к груди, потом по плечам и шее…
– Так я хочу проводить вечность, – едва слышно шептал он. – Не отрывать губ от твоей кожи, чувствовать в руках твоё тело, ощущать шелковистое прикосновение твоих волос…
Стиснув ладонями его лицо, я горячо прижалась к губам. Доминик зарылся пальцами в мои волосы и простонал:
– Моя любовь…
Оторваться от меня явно стоило ему усилий, но ночь "охоты" на Охотника неумолимо приближалась. Приподнявшись на кровати, но всё ещё не выпуская из рук, Доминик впился в меня очередным поцелуем и пробормотал:
– Честное слово, я почти готов послать эту затею с Охотником ко всем чертям…
– Я не против!
В глазах Доминика мелькнула улыбка, пальцы пробежали по моей шее, по подбородку, с нежностью тронули губы.
– …но не хочу потом терзаться весь год, что упустил возможность ускорить твоё освобождение.
– Если бы только я могла последовать за тобой…
– А ради чего, думаешь, я на это иду? Именно ради того, чтобы больше никогда не пришлось отпускать тебя…
Мы расстались, когда закат в Европе уже наступил, и направились прямиком на свои "посты". Отданные под моё наблюдение могильники находились в Вестра-Гёталанде[3] на западе Швеции и в датской части полуострова Ютланд. Выглядели они почти одинаково: покрытый пожелтевшей травой холм, низкий вход, грубо обтёсанные валуны, образующие что-то вроде коридора во внутреннюю часть. Заглянув внутрь обоих курганов и не обнаружив ничего примечательного, я отправилась бродить среди испещрённых рунами камней Вестра-Гёталанда. Луна ещё не взошла. Чтобы как-то скоротать время, я рассеянно просматривала старинные надписи. Языку рун меня научил Доминик. Но сосредоточиться на посланиях викингов не получалось – мысль, что Доминик последует за Охотником, вызывала у меня всё большее неприятие. Я нащупала рукоятку заткнутого за пояс кинжала, которым должна была пустить себе кровь… Ничто не заставит меня подать знак, если повезёт и Охотник покажется возле одного из "моих" курганов.
Луна, наконец, появилась. Холодное серебристое сияние окутало ряды неподвижных камней. Я продолжала своё бездумное шатание… и вдруг остановилась как вкопанная. Корявая надпись на одном из камней гласила: "Высокому я возношу здесь молитву. Да снизойдёт до меня и выслушает!". Под ней красовалось изображение всадника: в руке он сжимал копьё, а конь сильно смахивал на большого тонконогого паука.
– Слейпнир[4]…– вполголоса пробормотала я.
Так звали восьминогого коня главного божества викингов – Одина или "Высокого"[5]. Один был тесно связан с миром мёртвых, но мог путешествовать по всем мирам скандинавской мифологии. В странствиях его часто сопровождали эйнхерии – погибшие воины, после смерти обитавшие в Вальхалле[6]… Я подскочила к другому камню, потом к следующему… Похожие изображения, полустёршиеся, но всё равно позволявшие различить фигуру божества и спутанный клубок ног его чудо-коня. У меня отпали последние сомнения: этой ночью именно мне выпадет "проводить" Охотника в мир теней. На всякий случай я всё же наведалась в Ютланд. Но камни датского могильника хранили молчание – на их поверхности виднелись лишь следы времени и непогоды.
Когда я вернулась в Вестра-Гёталанд, по земле стелился туман. Густой и влажный, он буквально прилипал к коже. Я прислушалась – ни звука. Такая же мёртвая неестественная тишина царила вокруг торий, когда появились призрачные птицы. Вдруг за грядой камней сверкнула молния, потом ещё одна и ещё. Не было видно ни луны, ни звёзд – только сполохи молний, беззвучно прорезавших чёрное небо. Я напряжённо всматривалась в темноту, и до меня вроде бы донёсся отдалённый стук копыт, рычание и лай собак. По камням замелькали тени, и тишина взорвалась гиканьем, свистом и оглушительным громом, словно разверзлись земля и небо. Темнота ожила, тени безумным хороводом носились вокруг. И я увидела всадника… Измождённое оскаленное лицо, ввалившиеся щёки, белые как мука волосы и жуткие глаза без зрачков… Он вихрем промчался мимо – к разверстому входу в могильный холм. Но, вместо того чтобы исчезнуть, вдруг развернулся и понёсся прямо на меня. Из-под развевающегося плаща вынырнула костлявая рука, как если бы он приглашал вскочить к нему в седло. Мёртвые, ничего не выражающие глаза уставились на меня, и я, как под гипнозом, тоже протянула ему руку…
…Растерянно моргая, я лежала на земле, над головой возвышалась каменная морда лошади… Интересно, откуда она взялась?.. Я приняла сидячее положение, стряхнула что-то ползшее по щеке и с удивлением поняла, что это – моя кровь. Лошадиная морда оказалась частью статуи. Её подножие тоже было испачкано кровью – видимо, именно к нему я хорошенько приложилась виском. Сама статуя представляла собой совершенно несуразный гибрид: человеческое тело в длинной восточной одежде и лошадиная голова… На мгновение я подумала, что слишком сильно стукнулась о постамент, но похожие на это творения красовались по всему периметру небольшой каменной площадки, чуть поодаль виднелись очертания пагоды… Где же я? И что здесь делаю?.. Всё, что произошло с момента, когда я вскочила в седло Охотника, тонуло в беспорядочном хаосе. Вроде бы я неслась куда-то с бешеной скоростью. Потом – вспышка яркого света, я зажмурилась, налетела на что-то твёрдое и вот… очутилась здесь… Знать бы, где сейчас Доминик… Я пощупала начавший затягиваться рубец на виске. Моя кровь пролилась – знак был подан помимо моей воли, но почему-то я была уверена, что Доминик на него не откликнулся. Может, он всё ещё ждёт возле своего кургана?
Оркней встретил меня могильным спокойствием. Огромный холм, освещённый бледным светом луны, молчаливо возвышался над плоской равниной. Меня вдруг пронзило чувство ужасного одиночества, и я тоскливо выкрикнула в темноту:
– Доминик!
Но никто не отозвался… Внутреняя часть холма была просторной и мрачной. Я сразу заметила на стенах руничекие надписи: "Здесь останавливался Эйлифр…", "Эти руны вырезаны топором, которым был убит Эгги, сын Атли…", "Нет никого прекраснее Гудрун, дочери Эйнара…", "Да будет славен Альфёдр – Всеотец!"[7]… Под последней надписью смутно виднелись очертания уже знакомого мне узора спутанных ног Слейпнира. Неужели и здесь… Я перенеслась к Нью-Грейндж, потом к "холму ведьмы" – могильникам Винсента. Одинаковое безмолвие везде и схематический рисунок скачущего во весь опор всадника на камне у входа в "холм ведьмы"… Значит, Охотник – это не единственный дух, обречённый на скитания по всем мирам. Таких духов несколько, и, скорее всего, каждый показывается вблизи мест, каким-то образом связанных только с ним. Знал ли об этом Доминик, разыгрывая фокус с монетой? Или просто хотел последовать за призраком в одиночку?.. Я посмотрела на светлеющее небо, на безмолвный могильник… и закружилась в вихре.
…Сидя на кровати в спальне одного из домов Доминика, я бессмысленно таращилась на разбросанные по полу цветки орхидей. Я набрала их в тропиках Южной Америки, сама не зная зачем… С ночи Дикой Охоты прошло почти трое суток, а Доминик всё не появлялся. Ни он, ни Винсент… Пытаясь как-то отвлечься, я бесцельно кружила по улицам городов, забрела в казино и слонялась от одного стола к другому, пока дородный тип в шляпе техасского рейнджера не предложил мне стать его "талисманом" на несколько игр в craps[8]. Я смерила его пустым взглядом и растворилась в воздухе, даже не подумав как-то "замаскировать" своё исчезновение. Доминик не появлялся, хотя жажда его уже должна была стать невыносимой… Бродя по дебрям тропиков, я вспомнила о сроке, названном отцом Фредериком. Как раз к этой ночи он обещал собрать информацию о Диком Охотнике, которую Доминик отказался ждать… Ярко-красные лепестки орхидей переливались на светлом ковре, словно капли крови. Я зло пнула ближайший ко мне цветок и понеслась в Льеж.
Приветливо улыбаясь, отец Фредерик поднялся мне навстречу. Вид у него был отдохнувший.
– Решение уделить исследованиям об Охотнике больше времени, было правильным, дочь моя. Сведения о нём довольно противоречивы… – но, заметив выражение моего лица, запнулся и обеспокоенно спросил:
– Что-то случилось?
– Они уже последовали за Охотником, отец. Оба. Я тоже его видела, но осталась в этом мире… Так что за сведения вы собрали?
Отец Фредерик указал на стол, и я, даже не присев, вцепилась в один из разложенных на нём манускриптов.
"Проклятый дух, отвергнутый адом и раем… осуждённый на вечные скитания за грехи… Eго псы с глазами, горящими адским пламенем, охотятся за человеческими душами… Приходит с севера, стороны смерти, становится видимым в мире людей в дни безвременья…"
– Всё сходится… – пробормотала я.
Отец Фредерик только кивнул, я потянулась за другой рукописью.
"В определённые ночи дьявол носится по земле в обличье ужасного всадника… В его свиту входят ведьмы и призраки… Псы поднимают из могил души некрещённых младенцев и гонят их в ад… Умирает или исчезает встретившийся взглядом с Диким Охотником… Увлечённый мертвящим взглядом навечно присоединяется к кавалькаде… Страшна ночь, когда Охотник ищет свою жертву…"
Я уронила рукопись на пол… Вот почему его появление связано с охотой – он преследует свою "дичь"… Отец Фредерик с тревогой смотрел на меня, я дёрнула к себе следующий манускрипт и, уже не отрываясь, прочитала их все до конца. В одном из текстов говорилось об Одине: во главе могучих эйнхериев он рыщет по мирам в поисках всё новых воинов, с помощью которых надеется отсрочить Рагнарёк[9]. Снова этот мотив охоты и жертвы! В кельтских мифах Охотником назывался владыка потустороннего мира Аннон. Белоснежный олень, которого он якобы преследует, увлекает за собой смертных охотников, которые навечно присоединяются к процессии Аннона…
– Не уверен, что Дикий Охотник – всего лишь проклятый дух, – тихо проговорил отец Фредерик. – Слишком часто он ассоциируются с древним божеством или дьяволом.
– Думаете, это – демон?..
Отец Фредерик пожал плечами.
– С одной стороны, то, что он выступает в роли дьявола и охотится за людскими душами, можно отнести к христианским наслоениям – всё языческое считалось дьявольским. Но и в скандинавских, и в кельтских сказаниях, на которые христианство повлияло весьма мало, в роли Дикого Охотника выступает именно божество, а не дух. И взаимоотношения с ним очень похожи на договор, который заключают с потусторонними силами. Например, для Асгардрейи – Охоты, возглавляемой Вотаном[10], оставляли подношения, чтобы его свита не чинила разрушений на своём пути, а наоборот, несла с собой процветание. В странах северной Европы Охотнику приносились и человеческие жертвы…
– Повешенные на ветвях деревьев в священных рощах, – пробормотала я. – Имитация самопожертвования Одина[11]… Но Охотник, которого видела я, был вне всякого сомнения, призраком…
– Скорее всего, "Охотник" – лишь обощающее название существ, разных по своей сути, но имеющих одну общую черту: всем им нужна жертва. Возможно, это – условие их способности перемещаться из одного мира в другой. Не напрасно пребывание потусторонних существ в мире людей всегда вызывало опасение. Особенно во время "сезонных" праздников, отмечающих переход от одного состояния к другому – начало весны, наступление нового года, окончание пастбищного сезона – когда границы между мирами истончаются. Скитальцы с того света бродят по земле и увлекают в свой мир любого, кто имеет неосторожность оказаться на их пути. Отсюда и обычай рядиться в маски, чтобы не быть узнанными потусторонними обитателями. В Ирландии в ночь Самейна запрещалось оборачиваться, чтобы не встретить взгляд мертвеца…
– …который сковывает тело и лишает воли, – беззвучно прошептала я, вспомнив жуткие парализующие глаза Охотника. Но на мне была освящённая земля, он не смог утянуть меня за собой…
– Не переживайте раньше времени, дочь моя, – отец Фредерик мягко тронул моё плечо. – Прошло ведь всего три ночи…
– Трое суток, – поправила я. – Шесть ночей. Никто из нас не может так долго обходиться без крови…
На лице отца Фредерика отразилась озабоченность.
– Вы уверены, что демоны или связанные с ними духи могут причинить вред вам подобным?
Откуда мне это знать? Арент не раз говорил об опасностях, поджидающих в нашем мире. Тогда я считала его предостережения уловкой, но что если в них была доля правды?..
Из Льежа я снова отправилась в дом Доминика, прошлась по пустым комнатам… Ожидание и неизвестность сводили с ума, и я поймала себя на мысли, что за Винсента переживаю, пожалуй, не меньше… Каждый из них бросился вслед за своим дьяволом – ради меня… А я осталась здесь, в безопасности. Нервно крутанувшись в вихре, я оказалась на вершине могильного холма в Оркнее. От бессилия хотелось кричать. Разыгравшееся воображение рисовало их обоих – обезумевших от жажды, с затуманенными глазами, дальше и дальше следующих за демонической кавалькадой, которую они не в силах покинуть… Почти с ненавистью я посмотрела на обхвативший запястье браслет часов. Если б только я могла снять их!.. И вдруг меня осенило… Эдред! Как я сразу о нём не подумала! Он поможет мне вернуться в наш мир! Или хотя бы скажет, насколько действительно опасен Охотник… Теперь намерение обратиться к Эдреду за помощью не вызвало даже колебания. Правда, я понятия не имела, где его искать. Человеком мне довелось побывать в его логове, но с того посещения остались лишь несколько сумбурных образов – единственное, что смог запечатлеть мой метавшийся в панике разум… Неужели во всех моих воспоминаниях нет никакой зацепки?.. Первая встреча с Эдредом в доме Толлака, холодный озноб, в который меня бросило от одного его вида… Если бы Акеми тогда не вмешалась… Ну, конечно! Акеми! Она должна знать, где обитает Эдред! И найти её я смогу. Пару недель назад мы с Домиником проносились по живописной местности к северу от Киото, и Доминик небрежно кивнул на один из похожих на маленькие пагоды домиков:
