Текст книги "Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
– Отомсти и ты мне.
Наверное, всё дело было в моём недавнем порыве. Сколько бы я ни доказывала Доминику страстную к нему привязанность, он впадал в радостное безумие при каждом новом подтверждении. Сейчас он был настолько благодушен, что даже не особо донимал вопросами, когда я упомянула имя Андроника.
– Андроник? Лицемерный ромей[2], скользкий как змея и изворотливый как ящерица, которую не поймаешь, даже схватив за хвост. Я ещё не говорил с ним. Но откуда ты его знаешь?
– Акеми и Лодовико, – выдала я заранее заготовленный ответ. – Лодовико даже советовал привлечь его на нашу сторону.
– На нашу сторону, – презрительно хмыкнул Доминик. – Андроник не знает других сторон, кроме своей собственной. Потому я и не торопился говорить с ним. Он не привык участвовать в играх, которые не сам придумал, и особой помощи ждать от него не стоит.
– Нечто подобное говорила и Акеми, – положив голову на грудь Доминика, я ласково водила кончиками пальцев по его коже. – Но, может, познакомиться с ним поближе всё же не помешает?
– Дьявол с ним! – и, не успев опомниться, я оказалась опрокинутой на светящуюся голубоватым светом траву. Доминик с нежностью поцеловал кончики пальцев, которыми я только что водила по его телу, и, прижимаясь к губам, прошептал:
– Ты снова меня отвлекла…
Мы "отвлекались" ещё не раз, но под конец Доминик всё же согласился на мою встречу с Андроником:
– Я бы, конечно, пожелал для тебя более приятной компании, но не хочу, чтобы ты чувствовала себя запертой в башне без возможности общения с тебе подобными.
– В другое время я бы и не пожелала другого общения, кроме как с тобой, – проворковала я. – И сейчас мной движет не желание выбраться из "башни", а необходимость.
На самом деле я немного лукавила. Доминик был стержнем, вокруг которого вращался весь мой мир, и близость с ним я бы не променяла ни на что другое. Но в то же время я была "новорожденной" бессмертной, и, как ребёнка, меня неудержимо влекло ко всему новому. Мне было интересно узнавать мне подобных, родившихся в эпохи, о которых я читала в книгах по истории, нравилось говорить с ними, бывать на поражающих воображение вечеринках… Доминик это понимал и явно мучился, что не мог знакомить меня с бессмертием так, как ему хотелось. Не мог, без опасности привлечь внимание Арента, даже лишний раз показаться со мной рядом. Наверное, этому я и была обязана лёгкости, с какой он согласился на моё общение с Андроником. Хотя, конечно, считай Доминик его опасным, исход разговора был бы другим. Всё-таки странно, что и он, и Лодовико, и Акеми с таким пылом предостерегали от Эдреда, которому почему-то доверяла я. И ещё более странно, что, выслушав мнения других, я всё же была готова прислушаться именно к Эдреду, который предостерегал от Андроника.
? ???????? ??? ????[1](греч.) – мой дорогой сын.
[2] После раздела Римской Империи византийцев ещё называли римлянами – по-гречески «ромеями». (прим. автора)
Глава 12
Дом Андроника сильно смахивал на дворец. Несколько секунд я разглядывала эту громадину, прежде чем нажала на кнопку звонка – в случае с Андроником я посчитала важным соблюсти приличия и не врываться в его обитель без предупреждения. Дверь открыл одетый в строгий чёрный костюм старик. Это было новшеством – никто из бессмерных, с которыми я успела встретиться, не держал в доме прислугу.
–????????? [1],– приветствовал он меня по-гречески. – Хозяина нет дома, но вы можете подождать.
– Он должен скоро появиться?
Старик смерил меня с ног до головы изучающим взглядом и отворил дверь шире.
Если снаружи дом Андроника походил на дворец, то, войдя внутрь, я оказалась в музее: выложенный разноцветной мозаикой пол, стены из розового мрамора и множество статуй. Посреди холла красовалось мраморное изображение огромного пса. Припав на передние лапы, он встречал гостей свирепо оскаленной пастью. Старик провёл меня в просторную комнату, обстановке которой позавидовал бы любой зал Британского музея, и поинтересовался:
– Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
Я отрицательно качнула головой. Старик вежливо улыбнулся и, зачем-то поклонившись, удалился. Подавив недоумение, я осмотрелась. Антикварная мебель, канделябры в виде нимф и русалок и снова статуи всех размеров и форм. Я ненадолго задержалась перед лепным панно, пестревшим персонажами из античных мифов, мельком глянула на бюсты Траяна[2] и Калигулы[3] и перешла к массивному столу-бюро. Моё внимание привлекла его верхняя часть – настоящее произведение искусства, никогда не видела ничего подобного. Тёмную блестящую поверхность покрывали яркие изображения птиц, бабочек и цветов, листья и ветви диковинных растений плелись по краю столешницы подобно своеобразной раме. И самое удивительное – это была мозаика. Возможно, человеческим зрением, я бы не рассмотрела сотни и тысячи крошечных разноцветных кусочков камня, идеально подогнанных друг к другу и соединённых в пёстрый причудливый узор…
– Pietra dura[4],– послышался за спиной тихий голос. – Знаменитая флорентийская мозаика – искусство, получившее развитие благодаря тщеславию герцогов Медичи, пожелавших оставить после себя нечто, способное бросить вызов времени. Эти произведения в самом деле вечны. Камни не разрушаются, их краски не тускнеют…
– …и это завораживающе красиво, – подхватила я, обернувшись.
Стоявший в нескольких шагах Андроник улыбнулся:
– Это говорит в пользу твоего вкуса.
– Едва ли подобное может оставить равнодушным кого бы то ни было… Надеюсь, я не слишком не вовремя.
– Не вовремя? Разве я называл время, когда ты можешь меня навестить?
– Значит, в самом деле ждал моего визита?..
– Скажем, я надеялся, что ты появишься.
Не предложив мне сесть, Андроник легко опустился на диван. Томные глаза внимательно следили за мной из-под завесы ресниц, и я поняла, что отстуствие приглашения присесть продиктовано вовсе не недостатком воспитания. Так ему было удобнее за мной наблюдать. Это подтолкнуло меня к небольшой демонстрации. Неторопливо приблизившись к Андронику, я медленно повернулась вокруг своей оси и невинно поинтересовалась:
– Достаточно? Или крутануться ещё раз?
Андроник рассмеялся, обнажив острые зубы, и указал на место рядом с собой.
– Прости, не думал, что это так заметно.
– Скажем, я обратила внимание, потому что меня предупредили.
– Правда? Не иначе как Эдред.
– Не только.
Андроник вопросительно изогнул бровь.
– Я ведь говорила, что к нашей следующей встрече буду знать о тебе больше. Ты, кстати, тоже собирался разузнать о грозящей нам опасности.
– Не могу же я в самом деле разбрасываться обещаниями перед новоиспечённой родственницей, а потом их просто не выполнить, – ухмыльнулся Андроник.
– То есть ты действительно что-то узнал?
– Своего рода подтверждение твоих слов, заставившее меня поверить в их истинность.
– И ты расскажешь об этом мне?
– Отчего же нет. Но, похоже, я пропустил всю часть между началом и концом. Не хочешь сначала её восполнить?
Я не сомневалась, что Андроник уже прекрасно посвящён во все детали, и я не скажу ему ничего нового. Но что мне на самом деле стоило повторить доведённый до автоматизма рассказ? Задумчиво изучая меня сонным взглядом, Андроник не перебил ни разу. Когда я закончила, его глаза открылись шире, словно он очнулся из оцепенения.
– Стало быть, эта весть исходит от тебя, а не от Доминика?
Вся моя воля ушла на то, чтобы сохранить невозмутимость – тем более, что Андроник упомянул Доминика между прочим, как будто видел его вчера, и уверен, что и я прекрасно с ним знакома.
– Совершенно верно. Доминик узнал обо всём от нас с Эдредом. Теперь твоя очередь. Как насчёт доказательства, о котором ты говорил?
– Оно не здесь, но я отведу тебя, – Андроник приглашающе протянул мне руку.
Поднявшись с дивана, я сокрушённо качнула головой:
– Извини, ничего личного, но у меня… что-то вроде фобии: не выношу прикосновений посторонних.
Брови Андроника легко взлетели вверх.
– Эдред может подтвердить, – в качестве решающего довода добавила я.
– Эдред подтвердит и, что луна – лиловая, если ты его об этом попросишь. Значит, фобия?
– Но ты можешь сказать, где находится это доказательство. Уверена, что смогу его найти.
– Досадно, – лицо Андроника буквально излучало простодушие. – Особенно, для того, кто тебя обратил, если он тоже числится среди посторонних.
Наверное, бесы щекотали мне все рёбра одновременно, потому что я дерзко повернулась к осторожности спиной:
– Именно из-за него она и началась.
В глазах Андроника сверкнул любопытный огонёк. Не произнеся больше ни слова, он направился к столу, вынул из ящичка лист бумаги и вывел на нём несколько строк.
– Это находится здесь, – мгновенно возникнув рядом, он протянул мне листок. – Жду тебя у входа.
Вход, возле которого ждал Андроник, вёл в особняк, немного напоминавший тюрьму: мрачные каменные стены, решётки на окнах…
– Ещё один музей? – неуверенно спросила я.
– Ещё один?
– Помимо твоего дома.
– Нет, – улыбнулся он, – ещё один дом. То, что нам нужно, – на третьем этаже, второе окно слева.
Внутри дом выглядел уютнее, чем снаружи. Не знаю, кто здесь жил, но этот человек испытывал такую же слабость к картинам, как Андроник к статуям. Андроник сразу остановился у картины, оправленной в массивную раму с потускневшей позолотой. Запечатлённая на ней сцена изображала группу молодых людей в вычурных старинных одеждах. Застыв в картинных позах на не менее вычурных креслах, они, казалось, внимательно слушают певицу, державшую в руках похожий на балалайку инструмент. Я равнодушно расматривала нарисованные фигуры, обдумывая ядовитую шпильку в адрес Андроника, притащившего меня сюда невесть зачем… и тихо ахнула, дойдя до самой крайней фигуры слева… Высокая, украшенная розой причёска из золотистых волос, ярко-голубые глаза, мечтательно смотрящие вдаль, и красивое лицо, которое я видела на вечеринке в бунгало несколько ночей назад…
– Скажи, что эта картина – не оригинал, – пробормотала я.
– Это оригинал, начало восемнадцатого века.
– Но девица была человеком, я в этом уверена… Единственное не-человеческое в ней – её тень… Или, заключив сделку с демоном, они могут жить вечно?
Андроник неопределённо повёл плечом.
– Думаю, нам лучше вернуться ко мне. Здесь больше делать нечего.
Едва оказавшись в доме Андроника, я рассеянно опустилась на диван. Андроник небрежно облокотился о край стола-бюро и обратился ко мне ласково-покровительственным тоном, как будто я была его младшей сестрой:
– Ты не голодна?
– Нет, спасибо. Ты нашёл объяснение этому феномену? Если ей уже больше двух сотен лет…
– Даже если бы не знал, мог бы сразу понять, что тебя обратили недавно. Патологическая спешка – болезнь современной цивилизации.
– …которая неумолимо движется к концу. По-моему, сейчас не самое подходящее время для философских бесед.
Андроник взмахнул ресницами и, побарабанив ногтями по поверхности стола, заявил:
– Ты, конечно, слышала о нефилимах.
– Нефилимы? Существа, рождённые от браков падших ангелов с земными женщинами… – и тут же потрясённо уставилась на Андроника:
– То есть эти… люди – отпрыски демонов?..
– По-моему, это – первое, что приходит на ум. Странно, что никто из твоего окружения тебе не подсказал.
– Почему я не могу избавиться от чувства, что, пока я по каплям выуживаю из тебя обещанные сведения об апокалипсисе, ты старательно пытаешься выудить неоговоренную информацию обо мне?
– Тебя и об этом предупредили?
– Это вполне очевидно и так.
– Хорошо, – отлепившись от стола, Андроник подошёл ближе. – Я готов тебе помочь. И я это могу, поверь мне. Но я бы лукавил, утверждая, что ничего не хочу взамен.
– Вот как. И чего же ты хочешь?
– Удовлетвори моё любопытство. Ты полна секретов – они окутывают тебя подобно мантии. Я хочу узнать их.
– У всех есть секреты. Странно, что тебя интересуют мои.
Андроник приблизился ещё на пару шагов, не сводя с меня задумчивого взгляда.
– Ты слишком юна для роли, которую на себя взяла. Старейший житель земли для нас – младенец. Что же говорить о тебе? И вдруг это едва родившееся создание призывает к войне против существ, более древних, чем само время. Разве это не вызывает любопытство?
– Я просто оказалась в нужном месте в нужный момент.
– Как и Эдред. Но идея собрать из бессмертных армию всё же исходит от тебя, разве не так?
– Он уже успел рассказать, – презрительно поморщилась я.
– Эдред хранит твои тайны лучше любой могилы. Я просто догадался. Кстати, то, что ты с ним сделала, достойно чуть ли большего удивления, чем попытки остановить апокалипсис. Для его свирепой нетронутой волнениями души это что-то вроде первой любви.
– Мы просто партнёры.
– Разумеется. И поэтому он даже не пытается к тебе притронуться? Ах да, забыл. Он ведь знает о твоей "фобии".
– Именно так.
Андроник улыбнулся своей бездушной, ничего не выражающей улыбкой.
– Ты ведь понимаешь, что только разжигаешь моё любопытство.
– Я совсем к этому не стремлюсь.
– Понимаю. Но моё любопытство это не уменьшает.
Разговор явно заходил в тупик, я решительно поднялась с дивана.
– С этим тебе придётся справляться самому.
Повышенный интерес Андроника ко мне настораживал, но, пожалуй, я покинула его дом слишком поспешно. Конечно, он знал больше, чем те крохи, которые невзначай проронил, и, прояви я немного терпения, может, мне бы всё-таки удалось что-то выяснить. Полу-демоны… Андроник прав, в какой-то мере это очевидно. Они не вызывают подозрений, потому что выглядят как обычные люди, и физически привлекательны, поэтому бессмертные для них – лёгкая добыча. И всё же: неужели демоны в самом деле собираются уничтожить нас именно таким способом? Даже для их отродья выследить бессмертных не так просто, и рано или поздно последние неизбежно заметят, что на них ведётся охота… И тут я так и подскочила: Доминик!.. В последние ночи мы были заняты совсем другим и не дошли до бесед о людях с покалеченной тенью – он понятия не имеет об опасности, которую они несут!.. Секунды, пока я очерчивала круг и расстёгивала ремешок часов показались мне вечностью…
[1] ????????? (греч.) – Добрый вечер.
[2] Марк Ульпий Нерва Траян – римский император из династии Антонинов, правивший в 98 – 117 гг. н. э. Прославился своими завоеваниями и небывалым расширением границ Римской Империи.
[3] Гай Юлий Цезарь Август Германик (лат. Gaius Iulius Caesar Augustus Germanicus), больше известный под прозвищем Калигула (лат. Caligula) – римский император, 12–41 гг. н. э., известный своей жестокостью и сумасбродством.
[4] Pietra dura (итал.) – твёрдый (поделочный) камень. Под этим названием стала известна флорентийская мозаика, для изготовления которой используются драгоценные и полудрагоценные камни.
* * *
К счастью, Доминик был в нашем мире, и после первых проявлений нежности, я торопливо выпалила всё, что узнала от Андроника. Но ответные слова Доминика привели меня в смятение:
– Андроник ошибается. Отпрыски демонов не бессмертны, и тень у них обычная, как у всех людей. Я встречал нескольких и знаю это точно.
Я смотрела на него в полной растерянности. Доминику я верила безоговорочно, но и мысль, подсказанная Андроником, вроде не была лишена смысла… Только угроза, исходившая от странных существ, кем бы они ни были, не вызывала сомнений. На этом я пока и сосредоточилась. Доминик ничего не знал о вечеринке, на которой я видела девицу-полудемона, поэтому приводить в пример её я не стала. Зато во всех подробностях описала встречу с Четом. Доминик заметно встревожился, но я не дала ему развить эту тему, потребовав торжественной клятвы, что отныне и впредь он будет обращать пристальное внимание на тени своих жертв:
– Бессмертный по имени Энрике уже исчез в неизвестном направлении под руку с одной из этих сирен. Они красивы, и устоять перед ними сложно…
Доминик рассмеялся и притянул меня к себе.
– Не для меня.
Задумавшись, я сидела на ступеньках перед домом Эдреда. После опрометчивого бегства от Андроника и окончательно всё запутавшего разговора с Домиником прошло несколько ночей. Я успела побывать в Бостоне у профессора Вэнса, но надежды на то, что он сможет помочь, не оправдались. Профессор нашёл упоминания о детях демонов в нескольких источниках: во всех отмечались физическая красота и общая одарённость демонят, но этой информации было слишком мало для того, чтобы составить целостную картину. Акеми и Лодовико я не застала и в конце концов решила отправиться с повинной к Андронику, предварительно заглянув к Эдреду. Радостное хрипловатое приветствие и напугавший с непривычки звонок мобильного раздались одновременно. Подскочив от неожиданности, я ответила Эдреду, даже не осознав, что уже поднесла телефон к уху. Сквозь шум и помехи из мобильного донёсся взволнованный голос отца Энтони:
– Дитя моё, наконец-то у меня есть для вас новости…
Повинуясь знаку Эдреда, я последовала за ним в дом, стараясь не пропустить ни слова из прерывистой речи преподобного отца. Он говорил о бенедиктинском монастыре на севере Англии, о братьях, разум которых открыт необъяснимому, и о мальчике с особым даром, живущем на монастырской территории. Второпях преподобный отец не упомянул, в чём именно заключается дар, но очень убеждал меня отправиться в монастырь сразу же, "вслед за последним солнечным лучом". Я внимательно выслушала, где расположен монастырь но, едва попыталась выяснить, где находится сам отец Энтони, связь прервалась. Перезвонить было невозможно – преподобный отец звонил с анонимного номера, и я досадливо убрала мобильный. Эдред уже прилип ко мне взглядом и, неприязненно кривя губы, поинтересовался:
– Как прошла встреча с моим "покровителем"?
– Разве он не рассказывал?
– Он спрашивал. Рассказывать – моя "привилегия".
Я вспомнила насмешку Андроника, назвавшего Эдреда "могилой", и улыбнулась:
– Но, я слышала, ты был не очень-то словоохотлив. Спасибо.
Лицо Эдреда смягчилось и чуть заметно склонилось к моему.
– Ты по-прежнему считаешь всё, что я говорил о нём, глупостью?
– Не всё, – снова улыбнулась я и, желая его поддразнить, добавила:
– Но, похоже, только ты считаешь Андроника исчадием ада. Остальные, кого я спрашивала, отмечали его хитрость и ум…
Гримаса, исказившая лицо Эдреда сделала его похожим на маску злобного сказочного джинна.
– Почему! – вдруг гаркнул он. – Почему все видят его ум и обходительные манеры и не замечают гнили, которую он даже не пытается скрыть! Мы не такие уж разные, но все, кто восхищается им, сторонятся меня! Разве не так описывают дьявола в вашем Писании? Отвратительное нечто, вознесённое на пьедестал всеобщей глупостью!
Я молчала, поражённая этой тирадой – от Эдреда я не ожидала ничего подобного… Между тем он пнул массивный деревянный столик, и тот, ударившись о стену, разлетелся на куски. Терзаемая угрызениями совести, я скользнула между Эдредом и кушеткой – следующей вероятной жертвой его гнева, и успокаивающе провела ладонями по контуру подёргивавшегося от бешенства мертвенного лица. Впервые в общении с ним я допустила подобную мягкость, и это произвело на Эдреда такое же впечатление, как на меня его припадок: он остолбенел. Но взгляд его не прояснялся, на место безудержной ярости пришла не менее безудержная страсть, как будто одно безумие просто сменило другое. Казалось, единственное неосторожное движение с моей стороны – и это пока ещё сдерживаемое безумие выплеснется наружу. Чисто инстинктивно я отступила назад, в выпуклых глазах Эдреда мелькнула горечь.
– Что бы я ни делал, ты продолжаешь отшатываться от меня, как от прокажённого… Все, кто отмечали ум Андроника, предостерегали от меня, ведь так? Но я хочу, чтобы ты увидела и его истинное лицо!
Следующие его действия были настолько быстрыми, что я заметила лишь результат: вокруг моей талии обвился плотный металлический шнур. Я возмущённо рванулась в сторону, но Эдред резко дёрнул шнур на себя, намертво опутав им моё тело, и мы оба закружились в вихре. Едва почувствовав под ногами опору, я снова попыталась вырваться и с удивлением поняла, что уже свободна – петли шнура бездейственно болтались в руках Эдреда…
Смотри! – хрипло бросил он.
Наверное, так выглядели итальянские палаццо эпохи Возрождения: расписанные фресками потолки, множество фарфоровых безделушек и, в подтверждение ассоциации, хрустальный голос оперной певицы, заполнивший всё пространство переливчатыми трелями на итальянском языке. В противопложном конце зала возвышался украшенный разноцветной мозаикой камин, а перед ним на ковре бились в конвульсиях две античные статуи. Хотя, присмотревшись, я бы назвала статуей только мужчину, женщина скорее напоминала измочаленный цветок. Укусы и ссадины почти сплошь покрывали её тело, голова была запрокинута, и я поняла, что сотрясавшие её конвульсии были ничем иным как агонией. Рядом – тела ещё двух "цветков", таких же истерзанных… Через несколько секунд тело женщины обмякло. Мужчина небрежно выпустил её из объятий и поднялся на ноги, оставаясь спиной к нам. Я отступила к стене, уже зная, чьё лицо увижу, когда он обернётся.
– Давно тебя не было видно, Эдред, – послышался знакомый вкрадчивый голос.
Подхватив с пола халат, он накинул его на плечи и, подняв голову, увидел меня. Я ожидала досады, смущения, хотя бы какой-то реакции, но мраморное лицо оставалось невозмутимым. Переступив через откинутую руку почившей "подруги", Андроник неторопливо приблизился к нам.
– Спасибо, что привёл её, Эдред. Теперь можешь нас оставить.
Яростно оскалившись, Эдред наклонился к моему уху:
– Мы не так уж отличаемся друг от друга. Но берегись, если у него возникнут мои желания в отношении тебя!
И я осталась с Андроником один на один.
– Кажется, сейчас я всё-таки невовремя. Прости, что помешала, зайду в другой раз.
– Почему? – длинные ресницы Андроника взметнулись вверх. – Тебя смутило увиденное? Или испугало напутствие Эдреда?
Не могу сказать, что подсмотренная сцена сильно изменила моё мнение об Андронике. Я не испытывала к нему особой симпатии с самого начала, и его извращённые любовные игры трогали меня мало. Что злило, так это подобные разговоры, этот небрежно-вкрадчивый тон, вроде бы ничего не значащие вопросы, метившие в глубины подсознания.
– Ни то ни другое. Мне нет дела до развлечений других. И до их желаний тоже.
– Даже если они касаются тебя?
– А они касаются?
Уголки его губ дрогнули в улыбке.
– Думаю, ты избалована поклонением.
– Не думаю, что ты им обделён.
– Ты считаешь меня привлекательным?
– А ты себя – нет?
– Ты умеешь вести спор. И очень ловко.
– Это спор? Всё вроде бы начиналось с дружеской беседы.
Устав глазеть на полуобнажённый торс Андроника и коченеющие тела его жертв, я перевела взгляд на стену, щедро расписанную фресками. Десятки разноцветных фигурок изображали людей, животных и всевозможных фантастических существ. Вот фавн играет на раздвоенной свирели; под раскидистым деревом в томной позе расположилась нимфа; с большого камня странной формы собирается взлететь птица, а рядом с камнем кольцами свернулась змея. Я рассмотрела чётко выписанное тело пресмыкающегося и крошечную головку покоившуюся на одном из изгибов. Вот кем представлялся мне Андроник – дремлющей гадюкой, готовой вскинуться и ужалить, когда меньше всего этого ждёшь. Конечно, на пороге апокалипсиса не стоило пренебрегать помощью, тем более такой – хитрость и проницательность Андроника отметил даже Доминик. Но такие как он обычно протягивают руку помощи только для того, чтобы было удобнее нанести удар другой… Андроник тем временем, не таясь, разглядывал меня из-под полуопущенных ресниц.
– Под спором я и подразумеваю дружескую беседу, в которой узнаёшь собеседника.
– И что же из нашей беседы тебе удалось узнать обо мне?
– Меньше, чем мне бы хотелось.
– Послушай, Андроник, мы можем перебрасываться остротами до бесконечности. И ни один не получит нужную ему информацию.
Взгляд его обманчиво сонных глаз стал острым, как игла.
– Я всё равно узнаю то, что хочу знать.
– Но не от меня.
Андроник наклонил голову, будто соглашаясь.
– Договорились.
Убравшись от Андроника, я в очередной раз задумалась, стоит ли на самом деле с ним связываться. В какой-то мере я действительно подстёгивала его любопытство, так рьяно защищая свои "тайны". Несмотря на весь ореол величия и утончённости, который он старательно вокруг себя создавал, Андроник оказался подверженным самому обычному азарту. Узнай он, кто меня обратил, его интерес, скорее всего, сразу бы угас. Правда, мотивы Андроника волновали меня мало. Больше интересовало, рассчитывать ли вообще на его помощь? Впрочем, подумать об этом можно было и позднее. Сейчас, следуя "за последним солнечным лучом" и совету отца Энтони, я понеслась в монастырь на Британских островах.
* * *
Наверное, в другое время года, когда всё цвело и зеленело, местность вокруг монастыря производила поистине незабываемое впечатление. Хотя сейчас она тоже не была лишена очарования. Пологие холмы вдали, раскидистые деревья, окружавшие монастырь своеобразным кольцом, и живописные развалины древнего строения неподалёку покрывал слой продолжавшего сыпаться снега. Под пушистыми снежными шапочками домики прилегавшей к монастырским стенам деревеньки казались игрушечными. Стряхнув снег с грубого деревянного молотка, я постучала в ворота. В открывшемся просвете мелькнула внушительных размеров фигура и недоумённо блеснувшие глаза.
– У меня поручение от отца Энтони, – проговорила я. – Он ещё здесь?
– Меня предупреждали, что вы появитесь этим или следующим вечером. Входите, дитя… Бог мой!
В последнем восклицании послышался неподдельный ужас, я тут же остановилась.
– Вы с ума сошли выходить на улицу в таком виде! – прежде чем я успела возразить, он накинул мне на плечи плотную шерстяную накидку. – Или хотите подхватить воспаление лёгких?
Я в самом деле не подумала о местном климате: на мне было только лёгкое платье, совсем не подходившее для снежных сугробов севера Англии. Едва я закуталась в накидку, навстречу нам вышел другой монах и, услышав о цели моего визита, пригласил следовать за ним. В зале, освещённом дюжиной свечей, он, не останавливаясь, подошёл к камину, поворошил кочергой угли и повернулся ко мне. Я всё гадала, насколько далеко зашла откровенность отца Энтони в отношении меня, но преподобный брат сам вывел меня из затруднения.
– Можете снять это, если так вам удобнее, дочь моя, – он махнул на мою накидку. – Знаю, что вы не чувствуете холода.
Я послушно опустила накидку на потёртое кресло. Он тоже скинул капюшон, открыв редкие седые волосы, выпуклый лоб и проницательные серые глаза.
– Я – брат Клеомен. В следующий раз вам стоит быть осмотрительнее. Не все братья посвящены в вашу тайну.
– Отец Энтони здесь?
– Уехал этим утром. Неотложные дела требовали его срочного возращения.
– Значит, он вернулся домой, цель его путешествия достигнута…
Зябко поёжившись, преподобный брат снова поворошил угли в камине.
– Всё не могу согреться. Годы берут своё… Так что именно рассказал вам отец Энтони?
– Откровенно говоря, мне бы хотелось сначала узнать, что именно он рассказал вам, – осторожно возразила я.
Лицо брата Клеомена сразу помрачнело.
– Он принёс весть о конце. О конце, который вы пытаетесь предотвратить. Да поможет нам Бог…
– Что именно он рассказал обо мне?
– Что вы никому не причините вреда. Это всё, что мне нужно о вас знать.
– И, наверное, что могу появляться только после заката?
Впервые с момента нашей встречи брат Клеомен улыбнулся.
– Это тоже.
– По телефону отец Энтони упомянул, что здесь я найду помощь. И ещё о ребёнке с особым даром.
– Патрик, – брат Клеомен произнёс это имя с заметной теплотой. – Он сирота, живёт в приюте при монастыре.
– И в чём заключается его дар?
– Это трудно объяснить… Хотите его увидеть?
– Если можно, – с готовностью подхватила я.
На всякий случай снова закутавшись в накидку, я последовала за братом Клеоменом через вереницу тёмных комнат. Под конец мы остановились в одной, просторной и освещённой лучше других. Вдоль стен высились книжные стелажи, а за ближайшим ко входу столом, согнувшись над книгой, сидел мальчик. Увидев брата Клеомена, он вскочил из-за стола, бросился к нему, но тут же в нерешительности остановился. На вид ему было лет двенадцать. Очень худой, с копной тёмно-рыжих волос и слегка веснушчатым лицом.
– Патрик, – ласково обратился к нему брат Клеомен. – Поздоровайся с нашей гостьей.
Мальчик поднял на меня большие светло-зелёные глаза, и в них мелькнул страх.
– Не бойся, Патрик. Эта девушка здесь для того, чтобы помочь нам.
Но взгляд Патрика, остановившись на мне, буквально застыл, лицо бледнело всё больше. Меня это разозлило, и я довольно резко бросила:
– Он что, немой?
– Не сердитесь, дочь моя. Он очень стеснителен при посторонних.
Я посмотрела в расширенные немигающие глаза Патрика и холодно заключила:
– Так вот, в чём заключается его дар. Он может видеть существ, подобных мне.
Брат Клеомен погладил мальчика по встрёпанным волосам.
– Мне нужно поговорить с этой девушкой. Помоги пока брату Томасу. Я ещё позову тебя, прежде чем ты отправишься ко сну.
Мальчик ничего не ответил и, продолжая таращиться на меня, попятился к двери.
– Он может не только видеть существ, подобным вам, – тихо пояснил брат Клеомен, когда Патрик скрылся за дверью. – В нём течёт кровь подобного вам существа.
– Вы хотите сказать, он наполовину… Но это невозможно, мы не можем иметь потомства, это особенность людей…
– Пожалуй, я неточно выразился, – поправился брат Клеомен. – До недавнего времени я не делал различий между подобными вам и… другими. Но не только люди способны иметь потомство от людей.
Начиная что-то понимать, я невольно покосилась на дверь, за которой исчез Патрик. Закрыта она была неплотно, и я различила смутно белевшее лицо подслушивавшего мальчика. Ребёнок вызвал во мне неприязнь, и я сознательно не стала смягчать свои слова, испытывая злобную радость, что он услышит то, от чего брат Клеомен явно пытался его уберечь:
– Значит, этот мальчик – отпрыск демона? И вы решились оставить это отродье в стенах монастыря?
Преподобный брат всё же бросил опасливый взгляд на дверь, но и щель и притаившийся за ней Патрик оставались для него незаметны.
– Прошу вас, дочь моя… Он всего лишь невинное дитя…
– Наполовину, возможно. Но другой его половине невинность чужда, как снег пустыне!
– Вы ошибаетесь, – горячо возразил брат Клеомен. – Я воспитываю его почти с рождения, и, поверьте, немногие полностью человеческие дети способны на преданность и доброту, какие выказывает этот ребёнок.
– Дайте ему время подрасти.
– Возможно, он и изменится, но не из-за своего происхождения. Сколько людей отклоняются от пути добродетели, имея самых благообразных родителей. А это бедное дитя было покинуто всеми…
