Текст книги "Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)
– Но твоё внимание ведь привлекает не это.
– В самом деле? Не помню, чтобы я такое говорил.
Моя невозмутимость мгновенно испарилась. Андроник расхохотался, увидев выражение моего лица:
– Не думай об этом. Я не собираюсь осыпать тебя лепестками роз и преследовать любовными серенадами. А желание когда-нибудь оказаться с тобой на одном ложе посещает не только меня, поверь. Возьми хотя бы Эдреда. Но в общении с ним тебе ведь это не мешает? Я гораздо менее опасен.
– Сильно в этом сомневаюсь.
Андроник снова рассмеялся, немного принуждённо.
– Едва ли ты представляешь, насколько непредсказуема одержимость существа, подобного Эдреду. Ты слишком доверяешь его стараниям владеть собой в твоём присутствии. Но я знаю его лучше, чем ты, и знаю, на что он способен. Однажды он сорвётся. Это будет гадко и для тебя малоприятно. И это лишь вопрос времени.
– Спасибо, приму к сведению. Может, теперь хотя бы притворишься, что собираешься перейти к теме, из-за которой я здесь?
Андроник одарил меня лучистой улыбкой. Но ничего нового я не узнала: он только повторил то, что я уже слышала от Доминика. В этом году в программу Чёрного Маскарада будет включён ещё один "номер" – предостережение для всех присутствующих бессмертных, которое озвучит Доминик.
– Ты уверен, что это не воспримется, как часть представления? – озаботилась я.
– Зависит от того, как это подать. Конечно, я занимаюсь организацией Маскарада всего-то чуть дольше, чем ты существуешь, но, надеюсь, мне всё же удастся подобрать нужный антураж.
– Тогда можно ни о чём не волноваться, – холодно согласилась я.
Выпады Андроника в моменты, когда я их совсем не ждала, в самом деле походили на укусы змеи. Против ожиданий, он полностью воздержался от намёков, когда говорил о Доминике – зато не отказал себе в удовольствии пустить шпильку в мой адрес.
– Ты ведь будешь при этом присутствовать и сможешь сама убедиться, – невозмутимо добавил он.
Вообще-то вопрос о моём присутствии на маскараде интересовал меня сильнее, чем кого-либо. Я буквально сгорала от любопытства посмотреть на "выступление" Доминика. Уже несколько раз я пыталась настоять на своём, но Доминик был непреклонен:
– Ты действительно готова так рисковать, ради того чтобы полюбоваться на их наряды?
– Кого интересуют наряды? – я возмущённо тряхнула головой. – Я хотела услышать тебя…
Доминик звонко расхохотался.
– Обещаю, что повторю тебе всё слово в слово, когда вернусь.
– Это не одно и то же… – попыталась воспротивиться я, но Доминик пустил в ход уловку, к которой нередко прибегала я сама – остановил поток возражений поцелуем.
Спорить с ним было бесполезно, и в конце концов я смирилась. До ночи маскарада оставалось меньше недели, и всё вроде бы шло по плану. Но однажды с очередной "организационной" встречи Доминик вернулся с таким мрачным выражением лица, точно апокалипсис уже разразился. Обычно светящийся нежностью взгляд теперь мог заставить окаменеть и василиска. В последнее время, явно радуясь моей уступчивости, Доминик в общении со мной полностью перешёл с обычных слов на нежное воркование, и сейчас я просто не отнесла зловещее выражение его лица на свой счёт.
– Что случилось?
Не произнеся ни слова, Доминик до боли стиснул меня в объятиях, и я, уже с тревогой, повторила вопрос. Руки Доминика сдавили меня крепче.
– Ты знала, что Луций – один из организаторов маскарада? Не так давно он видел Эдреда и даже говорил с ним…
Я слабо дёрнулась, но Доминик этого как будто не заметил.
– Оказывается, у Эдреда появилась подруга, им обращённая, и, по словам Луция, красивая, как богиня. И каково же было моё удивление, когда словесное описание "богини" до мелочей повторило так хорошо знакомый мне образ!
Сжимавшая, словно обруч, хватка вдруг ослабла, и я с ужасом уставилась в горевшие мрачным огнём желтоватые глаза. Доминик молчал и, мучительно сознавая, что это – лишь затишье перед бурей, я сбивчиво выдала:
– Эдред был прикрытием… чтобы никто не связал меня с Арентом… Неужели ты хотя бы на мгновение мог подумать, что он и я…
Не знаю, какой реакции ожидал от меня Доминик, но эта его, кажется, разозлила.
– Неужели ты могла подумать, что я посчитаю его соперником! Его или Андроника!
– При чём здесь здесь Андроник?
– Ты спрашивала, упоминал ли он тебя. Да, упоминал, не раз и не два. Причём так, что во мне проснулась ревность.
– Тварь! – в бешенстве выпалила я. – Он наверняка хотел увидеть твою реакцию! Я сниму с него кожу! Если ещё хотя бы раз он посмеет сказать тебе нечто подобное, я выцарапаю ему глаза!..
Жгучая ярость почти вытеснила чувство вины, но Доминик оставил мою вспышку без внимания и только тихо спросил:
– Почему ты настолько упряма? Какими ещё словами просить тебя быть осторожнее?
– Я ведь согласилась держаться подальше от маскарада… Считай это первым шагом к исправлению…
Доминик посмотрел на меня странным пронизывающим взглядом, будто хотел пересчитать все капилляры в моём теле. Чувствуя себя всё более виноватой под этим взглядом, я уже собиралась броситься Доминику на шею и вымаливать прощение за все свои выходки, как вдруг он сам молча прижал меня к груди…
Стараясь всячески загладить свою вину, следующие ночи я была сама нежность и буквально превзошла себя в попытках предугадать желания Доминика. Первое время он делал вид, что ничего не замечает, но под конец, не выдержав, рассмеялся:
– Я ведь могу привыкнуть и забыть, какая фурия скрывается за этим ангельским личиком. Представь, каким горьким будет пробуждение.
– Сделаю всё для того, чтобы пробуждение не наступало как можно дольше, – искренне пообещала я.
– Интересно, насколько тебя хватит?
– Хочешь проверить?
Обвив руки вокруг талии, Доминик наклонился к моему лицу.
– Думаю, знаю и так: ненадолго.
Я попыталась было возмутиться, но Доминик приложил палец к губам и, таинственно сверкнув глазами, увлёк меня в соседнюю комнату. Там на высокой подставке красовались мерцавший золотом наряд, золотая маска и головной убор, напоминавший корону павлиньими перьями из золота – настоящее произведение искусства. Я непонимающе глянула на Доминика, он поощряюще улыбнулся:
– Примерь.
Всё ещё недоумевая, я переоделась. Жёсткий корсаж со сложным узором переходил в длинную до пола юбку из золотой парчи. Обнажённые плечи и руки прикрывала накидка с длинными рукавами, настолько лёгкая, что я едва ощущала её на теле. Она окутывала фигуру подобно мерцающему облаку, придавая мраморно-белой коже прозрачность фарфора. Подобрав волосы, я с повернулась к Доминику, не сводившему с меня завороженного взгляда.
– Красивая, как богиня… – только и прошептал он.
Я ласково погладила его по щеке.
– Что вдруг заставило тебя передумать?
– Не хочу, чтобы ты считала, будто из ревности я лишаю тебя всех радостей существования. Ты ещё совсем дитя, желание узнать и увидеть всё, что может предложить тот и этот мир, тебя переполняет. И я не хочу ничему препятствовать… пока это допустимо.
[1] Cirque du Soleil (франц.) – "Цирк Солнца" был основан в 1894 году в Канаде. Насчитывает более 4000 артистов и выступает со зрелищными представлениями в разных странах мира.
Глава 14
Я самозабвенно крутилась перед зеркалом, добавляя последние штрихи к костюму: длинные серьги, массивные золотые браслеты, ещё пара шпилек – мои кудри должны были целиком уместиться под «короной», чтобы исключить малейшую возможность узнавания.
– Если бы мог дышать, у меня бы перехватило дыхание, – за плечом возникло улыбающееся лицо Винсента. – А что может сказать бессмертный? Ослеплён? Лишился дара речи?
– Не преувеличивай, – улыбнулась я в ответ. – Иначе заподозрю тебя в неискренности.
Винсент подошёл ближе, восторженно блестя глазами.
– Ты ведь видишь своё отражение, так в какой неискренности можно меня заподозрить?
– Ты тоже смотришься более чем впечатляюще.
В пышном костюме Винсента сочетались цвета изумрудный и золотой. Головной убор, который он держал сейчас в руках, чем-то походил на мой, только павлиньи перья были настоящими. Вроде бы разные по отдельности, вместе наши костюмы удивительно дополняли друг друга. Таковы были неписанные правила маскарада – пары должны были явиться на бал в костюмах, объединённых общей темой. И, каким бы невероятным это ни казалось, Винсент был моей "парой" на эту ночь. Не знаю, чего стоило Доминику пойти на подобную крайность, но, очевидно, забота о моей безопасности перевесила все остальные соображения. Меня радовала возможность перекинуться парой слов с Винсентом, не опасаясь при этом ожогов от яростных взглядов Доминика. Но при этом я понимала, что самое трудное Доминику ещё предстояло: воочию увидеть светящегося от удовольствия Винсента рядом со мной. И, думая о его мучениях, я никак не могла избавиться от уколов совести: ведь именно из-за моего желания побывать на маскараде он подвергал себя этой пытке.
– Странно, что Доминика до сих пор нет, – Винсент как будто прочитал мои мысли. – Я ведь здесь уже больше трёх минут. Наедине с тобой.
Сделав вид, что не заметила насмешку, я кивнула в сторону "короны":
– Он обещал помочь с этим сооружением, так что, думаю, должен скоро появиться. Кстати, где он сейчас?
– В Венеции. Наверное, занят последними приготовлениями. Но, если нужна помощь, у меня уже есть опыт в обращении с подобными штуками, – Винсент махнул на свой убор, небрежно брошенный на кресле.
– Я ещё не совсем справилась с причёской, – поспешно возразила я.
Винсент задержался взглядом на моём запястье, на котором вместо его часов красовался тяжёлый золотой браслет.
– Здесь, – пошевелив пальцами, я блеснула кольцом с крупным камнем, скрывавшим щепотку освящённой земли. – Но только на одну ночь. Твои часы – мой любимый оберег.
– Доминик ещё не потребовал, чтобы ты от них избавилась?
– Ты бы на его месте заставил меня избавиться от некогда принадлежавшей ему вещи, если бы она мне нравилась?
Вопрос переходил границы, которые я определила для себя в общении с Винсентом, я тут же пожалела о том, что его произнесла. Винсент смотрел на меня не мигая.
– Не знаю. Меня бы смущало, что тебе нравится некогда принадлежавшая ему вещь.
К счастью, появление Доминика прекратило разговор прежде, чем он успел стать неприятным. Я бросилась ему навстречу, даже не пытаясь скрыть облегчения. Доминик наклонился к моим губам, но, вспомнив, что на мне освящённая земля, досадливо выпрямился. От меня мгновенно посуровевший взгляд устремился к Винсенту, голос прозвучал по-деловому:
– Несколько последних советов.
– Ты уже вчера напичкал меня советами, как повар рождественного гуся – яблоками, – закатил глаза Винсент. – Прекрасно ведь знаешь: ради неё я пойду на что угодно.
– Вообще-то я исхожу из того, что никуда идти не придётся, – вставила я.
– Старайтесь как можно меньше говорить, постоянно мешайтесь с толпой, – проигнорировал наши реплики Доминик. – Держитесь ближе друг к другу, но не настолько, чтобы было заметно, что ты не можешь к ней прикоснуться. И не думай о том, чтобы пытаться. Теперь оставь нас.
Винсент сверкнул мне подчёркнуто нежной улыбкой и исчез.
– С каким бы удовольствием я свернул ему шею, – процедил Доминик.
Быстро очертив круг из заранее заготовленной земли, я сняла с пальца кольцо и проворковала:
– Ты обещал помочь водрузить эту штуку. Без тебя я и не пробовала.
Тут же оказавшись рядом, Доминик молча прижал меня к себе. По мере приближения маскарада, я всё больше впадала в радостное возбуждение. Доминик же, наоборот, становился всё мрачнее, и, глядя на его потемневшее лицо, я просто стыдилась своей весёлости.
– Доминик… Если хочешь, я могу остаться здесь. Честное слово, мне ничего не стоит…
Он ласково чмокнул меня в лоб.
– Ты так и светишься от радости. Не хочу тебя этого лишать.
– Причина радости не та, что ты думаешь. В такие моменты мне легко представить, что ни демонов, ни исходящей от них угрозы, ни Арента не существует. Мы собираемся на бал, чтобы весело провести время, а не предупредить об апокалипсисе. И я одеваю маску ради развлечения, а не из необходимости. И рядом со мной ты, а не Винсент…
Губы Доминика впились в мои, прекратив дальнейшее развитие этой фантазии.
– Когда всё закончится, я не выпущу тебя из рук. Ни на миг… Где бы ни был, что бы ни делал, не расстанусь с тобой ни на единое мгновение моего существования…
Обвив руками его шею, я заглянула в горящие нежностью желтоватые глаза.
– Договорились.
Водрузить убор на мою слегка растрепавшуюся причёску оказалось проще, чем я думала. Маска не была его неотъемлемой частью, а вставлялась в специальный канал и плотно защёлкивалась. Но даже без неё я казалась сделанной из золота статуэткой и, качнув головой на своё отражение, неуверенно обратилась к Доминику:
– Тебе не кажется, что наряд всё же слишком броский? Разве это не привлечёт ненужное внимание?
– Это привлечёт ровно столько внимания, сколько нужно. Менее броский наряд скорее бросился бы в глаза.
Я посмотрела на его чёрное без единого цветного пятна одеяние, Доминик улыбнулся:
– Я всего лишь – голос. Они должны прислушаться к моим словам, а не замереть от восторга при виде наряда.
Развернув к себе, он несколько секунд с тоской рассматривал меня, словно перед долгой разлукой… потом коротко прижался к губам и решительно щёлкнул маской. Сквозь прорези я видела его снова помрачневшее лицо. Тонкие пальцы скользнули по узорной поверхности маски.
– Знаю, это всё равно что просить ветер перестать дуть, но всё же… Будь осторожна.
Я шутливо присела в реверансе.
По словам Доминика, каждый год бал посвящался определённой теме. В этом вдохновением послужила древняя ассирийская столица Ниневия или, как её когда-то называли сами ассирийцы, «Город Крови» – по хитроумной задумке устроителей, торжество всегда так или иначе связывалось с кровью. Доминик распрощался с нами в роскошно убранном холле и, сверкнув глазами сквозь прорези в маске, исчез. Я зачарованно огляделась. Впечатляющий интерьер холла померк в сравнении с убранством остальных залов. Казалось, мы пронеслись сквозь время, оказавшись во дворце ассирийских царей. Я даже не сомневалась, что обстановка точь в точь соответствовала действительности доисторической давности – среди бессмертных наверняка были ассирийцы, способные дать дизайнерам нужные подсказки. Высокие стены с яркими изображениями битв на колесницах и царских пиров, статуи крылатых быков, ковры из шкур леопардов и пантер, гордо расхаживающие по ним павлины, огромное количество золота, лазурита и гирлянды живых цветов повсюду. Всё это освещали факелы, полыхавшие искуственным золотисто-оранжевым огнём, и дополняла красивая загадочная музыка. Ничего подобного я ещё не слышала: невероятно нежная мелодия, быстрая и в то же время полная грусти. Я старалась не очень вертеть головой, но дурацкая маска здорово ограничивала обзор.
– Многое бы отдала за то, чтобы её снять… Как только остальные справляются со своими масками?
– Тшш, – прошипел Винсент. – Не говори ничего.
– Я правда не думаю, что Арент появится…
– Честное слово, я начинаю понимать беспокойство Доминика. Ты в самом деле неуправляема.
Устыдившись, я прикусила губу и, кое-как рассмотрев обстановку, перенесла внимание на гостей. Доминик был прав, говоря, что скромный наряд бросался бы здесь в глаза. Роскошь нарядов присутствующих временами граничила с вульгарностью. Большинство бессмертных были с сопровождением, будь то бессмертные подруги или смертные пассии на одну ночь. Кстати, я заговаривала с Домиником о присутствии смертных при его "выступлении", но он лишь насмешливо повёл бровью:
– Скорее всего они воспримут это как часть шоу. А если нет – знание их вместе с жизнью не продлится дольше этой ночи.
Восхищавшую меня мелодию сменил голос певицы. Необыкновенно звонкий, он заполнил собой всё пространство до высоких потолков. Винсент энергично качнул маской в сторону соседнего зала. Представление начиналось. Едва сдерживая волнение, я смешалась с толпой разодетых бессмертных, расположившихся вокруг огромной сцены. Винсент замер за моей спиной. Певица смолкла, свет факелов погас, зал окутала непроглядная тьма. Я не сразу поняла, как это возможно – ведь бессмертные способны видеть и в кромешной темноте. Но потом мне вспомнился зал Театра Оперы в Сиднее, который мы посещали с Домиником, когда я была человеком. Стены и потолок зала выкрашены в чёрный цвет, чтобы ничто не отвлекало зрителей от действия на сцене. Здесь, очевидно, использовался похожий трюк. Ярко расписанные стены и потолок скрыли волны чёрной ткани, окутавшей присутствующих пеленой непроницаемой тьмы. Похоже, Андроник не зря хвалился своим умением организовывать подобные представления.
На одной из чёрных стен вспыхнули четыре слова, выведенные языками пламени. По залу пронеслись лёгкие вздохи удивления – реакция наверняка исходила от смертных гостей, а я беззвучно прочитала:
– Mene mene tekel u-parsin… Исчислен, исчислен, взвешен и разделён…[1]
А потом раздался голос Доминика. Ещё ни разу он не казался таким чарующим… Я завороженно слушала, почти не понимая смысла слов. Хотя для чего вникать в смысл, когда и так знаешь, о чём речь? Угроза, демоны, уничтожение, апокалипсис… Голос Доминика продолжал звучать в абсолютной тишине – даже удивлённые вздохи смертных смолкли, я слышала только прерывистое биение их сердец. Бессмертные же как будто обратились в камень, и я поняла, что борьба с их неверием окончена. Конечно, Доминик уже говорил со многими, некоторые знали об угрозе от Акеми и Лодовико, от Андроника, от нас с Эдредом… Но именно сейчас в кромешной темноте Чёрного Маскарада последние самые упорные колебания были разбиты заключительным решающим ударом, и меня переполнило чувство гордости за Доминика, этот удар нанёсшего… Его обращение подходило между тем к концу. Стройная фигура в чёрной маске, едва различимая на фоне темноты, легко шагнула вперёд:
– Вы слушали произносимые мной слова. Но я хочу развеять малейшее сомнение в том, что сказанное мной – истина, а не вступление к последующему представлению. Я хочу, чтобы вы видели моё лицо.
Молниеносно сорванная, маска исчезла во тьме, открыв точёное пепельное лицо со светящимися решительностью янтарными глазами… В сильном волнении я прижала к груди руки, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься к нему прямо здесь, на виду у всех, наплевав на все предосторожности… Кажется, по толпе зрителей снова пронёсся шёпот… В своём упоении я не обратила внимание ни на шёпот, ни на то, что он внезапно смолк. На сцене уже стояло две одетых в чёрное фигуры… и, прежде чем я успела сообразить, что это значит, в воцарившейся тишине раздался знакомый холодный голос:
– Эффектное выступление. Вполне достойное фигляра, каким ты всегда был, Доминик. Но, очевидно, своей цели ты достиг: тебя услышали все здесь присутствующие. Я прерву твой бенефис ненадолго, чтобы обратится только к одной.
Он повернулся, маски на нём не было… С невыразимым ужасом я смотрела на тонкое аристократическое лицо, ледяные серые глаза, медленно обводящие зал…
– Я знаю, что ты здесь. И рад, что меня слышишь. Пусть всё это правда, и существующие миры готовы обратитъся в прах. Но, даже если светила небесные упадут на землю, и она рассыплется под ногами пылью, я не отступлю от того, что принадлежит мне.
– Нам пора, – отрывисто бросил Винсент.
Но я была не в силах пошевелиться… Взгляд Арента продолжал ощупывать одну маску за другой. И за мгновение до того, как он остановился на моей, над самым ухом послышался вкрадчивый голос Андроника:
– Я знал, что это ты. Мучительная страсть двух заклятых врагов.
Не помню, что последовало дальше. Вероятно, ко мне вернулась способность двигаться, потому что в доме, где переодевалась к маскараду, я очутилась раньше Винсента. Руки тряслись, когда я срывала маску и отбрасывала в сторону тяжёлый головной убор. Такой дрожи я не знала, даже когда была человеком… Винсент уже материализовался рядом, я вымученно улыбнулась:
– Всё хорошо… Честное слово, не думала, что его появление может довести меня до такого состояния…
Винсент попытался меня обнять, но за его спиной выросла фигура Доминика:
– Возвращайся на маскарад. Там ты нужен сейчас больше, чем здесь.
Яростно сверкнув глазами, Винсент растворился в воздухе. Я быстро восстановила линию круга из освящённой земли, уронила кольцо на пол и, тут же оказавшись в объятиях Доминика, чуть слышно выдавила:
– Ты знал…
Доминик порывисто прижал меня к груди.
– Да.
[1] Mene mene tekel u-parsin (арамейск.) «Исчислен, исчислен, взвешен и разделён». Согласно библейскому преданию, эти слова были начертны на стене таинственной рукой во время пира царя Валтасара, предрекая скорую гибель Вавилона. Пророк Даниил истолковал эту надпись царю:
"Вот и значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел – ты взвешен на весах и найден очень лёгким; упарсин – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам. (Дан. 5:26–28)"
Вавилон действительно пал в ту же ночь под натиском персов, царь Валтасар был убит.
* * *
Спустя какое-то время, уже успокоившись, я ласково перебирала серебристые волосы Доминика, положившего голову мне на колени. Поймав мою руку, он прижал её к губам.
– Прости, что заставил тебя через это пройти…
– Думаю, ты прошёл приблизительно через то же, так что мы квиты.
– Прибавь к моему "пути" ещё невыносимо довольную физиономию твоего воздыхателя.
– А я-то всё удивлялась твоей терпимости. Но для чего? И откуда ты знал, что Арент будет на маскараде?
– Я не терял его из виду с тех пор, как ты от него сбежала.
Улыбнувшись моим округлившимся глазам, Доминик поднялся с моих колен и нежно потрепал по щеке.
– Ты знаешь о нашей вражде. Раньше, когда мир людей был не таким населённым, а редкие замки одиноко возвышались среди скоплений покосившихся хижин, выследить недруга не составляло труда. Не знаю, сколько раз мы обращали особняки друг друга в груду камней. Но со временем скрыться стало легче, а найти сложнее. Хотя Арент особо и не скрывался. Я, напротив, сделал всё, чтобы мои дома он не мог обнаружить так легко. Единственный, о существовании которого он знает…
– Дом на скале… – догадалась я.
Доминик мечтательно опустил веки при воспоминании о пристанище, где мы не раз останавливались, когда я была человеком.
– …но, когда ты стала бессмертной и связь между нами осталась неизменной, я узнал расположение всех его домов и, ещё до того, как ты вернулась ко мне, окружил их соглядатаями, которые шлют мне ежедневный отчёт. Конечно, смертным не так просто уследить за бессмертными, но они используют все технические средства, какие может предложить этот век, и их сведения дают хотя бы приблизительное представление о его действиях. Он ищет тебя как одержимый, также не гнушаясь никакими средствами. Не исключено, что рано или поздно он обнаружит и мои дома и твои донорские центры.
Я тихо всхлипнула и спрятала лицо на его груди.
– Всё это поправимо, я найду новые, – Доминик мягко поцеловал моё плечо. – Но когда я узнал, что ты открыто появляешься среди бессмертных, да ещё и в компании Эдреда… Дело не в ревности, не в этот раз. Но ты совершенно забыла об осторожности. Я должен был о ней напомнить.
– Тебе это более чем удалось…
Приподняв мою голову за подбородок, Доминик прижался свои лбом к моему.
– Прости…
– Это действительно так страшно? Ритуал… Что именно происходит с теми, кто ему подвергся?
В глазах Доминика появился мертвящий блеск.
– Мне известен лишь один случай, когда был проведён ритуал. Тот, над кем его провели, до сих пор бродит где-то в дебрях нашего мира, не понимая ни кто он, ни зачем он там.
– Боже… И ты в самом деле думаешь, Арент бы на это пошёл?.. Превратил бы меня в зомби… только чтобы…
Я запнулась, картинка была слишком пугающей… Доминик мрачно кивнул.
– Он не знал других эмоций, кроме гордыни и презрения, на протяжении почти восьми сотен лет. По-моему, он никогда не знал даже настоящей ненависти. То, что он испытывает к тебе, в случае с ним просто невозможно, и всё же завладело им полностью. И ты, единственное существо, которое он посчитал достойным себя, его отвергла…
– Не продолжай… – слабо попросила я.
– Это обожание на грани ненависти. Страсть, способная сломать его и уничтожить тебя.
Несколько мгновений я молчала, уставившись в одну точку, потом посмотрела Доминику в глаза:
– Пообещай, что не оставишь меня в его власти. Что, если до этого дойдёт, ты найдёшь способ положить всему конец… Лучше сгинуть в никуда, чем существовать так.
Лицо Доминика исказилось, и он молча впился в мои губы.
– Пообещай! – пыталась упорствовать я. – Пожалуйста…
Но Доминик как будто не слышал. Мы поменялись ролями – теперь я просила об обещании, которое, знала, он никогда не даст. И я перестала настаивать…
Встреча с Арентом встряхнула меня по-настоящему. Несколько ночей после маскарада я не решалась даже отправиться к отцу Энтони, оставившему на автоответчике сообщение с просьбой посетить его как можно скорее. Но постепенно болезненный страх сменялся обычным, а с ним уже можно было бороться. Конечно, о том чтобы, как раньше, носиться по вечеринкам, я и не думала, но единичные вылазки к отцу Энтони или к Акеми и Лодовико казались вполне безопасными. Правда, начать я собиралась всё же не с них. Я ничего не сказала Доминику о фразе, брошенной Андроником незадолго до моего панического бегства с маскарада. Но то, что Андроник знает, не давало мне покоя. До последнего сомневаясь, что поступаю правильно, я отправилась в похожий на музей особняк и, уже переступив порог, торжественно поклялась себе, что последний раз иду на подобную авантюру.
Знакомый зал со множеством статуй освещали десятки свечей. Андроник замер со сложенными на груди руками у стены, в глазах мелькало задорное выражение.
– Кого-то ждёшь? – поинтересовалась я.
– Просто готов к визитам – даже самым неожиданным.
– Имеешь в виду меня? Если ты занят, я не…
– Перестань, – Андроник театрально взмахнул рукой. – О чём ты хотела говорить?
Я немного потаращилась на пламя ближайшей ко мне свечи.
– О твоей фразе на маскараде.
– Ах. Мог бы догадаться. И дальше?
– Она застала меня врасплох.
– Надо думать.
– И давно ты догадался?
– Подозревал с самого начала.
– Вот как.
– Чему удивляться? Трудно представить создание, более подходящее на роль яблока раздора, чем ты.
– В самом деле? – я снова уставилась на свечу. – И ты хорошо знаком с Арентом?
– Достаточно для того, чтобы не стремиться облегчить его муки. Не волнуйся. Если уж Эдред способен хранить секреты, неужели я окажусь менее сдержанным?
Я подняла на него глаза.
– Теперь, по крайней мере, твоё любопытство удовлетворено.
– Ты так думаешь?
– Хочешь знать, как я от него сбежала?
Отблески свечей мелькали по лицу Андроника, словно по мраморной поверхности статуи, взгляд стал задумчивым.
– Смертные разрушают свой собственный мир – из-за этого и мы теперь стоим перед угрозой уничтожения. Но без них этот мир был бы скучным. Наше существование, в принципе, не знает тревог, по крайней мере так было до недавнего времени. Но без новых историй оно было бы слишком тоскливым и однообразным. А твоя история – не просто новая. Я нахожу её захватывающей. Едва ли они рассказывали тебе о хаосе, который периодичеки творили, давая выход своей ненависти. Они топили в крови целые города, не оставляли камня на камне от крепостей, уничтожали деревни… Не знаю, найдутся ли бессмертные, которые не слышали об их вражде. И вдруг эти непримиримые враги сталкиваются снова – у ног слабого человеческого существа. Я бы многое отдал за то, чтобы узнать, как всё началось. Кого из них ты встретила первым…
– Арента.
Андроник заметно оживился.
– Но именно Доминику удалось разжечь в тебе "огонь любви", как сказали бы поэты. И какую же роль в этой истории играет обращённый Доминика?
Я молчала, на лице Андроника отразилось разочарование.
– Конечно, ты не скажешь.
– Я бы сказала, честное слово. Если б это касалось тебя хотя бы с какой-то стороны.
– Хорошо, – сухо обронил Андроник. – А скрываешься ты благодаря своей "фобии". Что это, новая уловка Эдреда?
Я вдруг поймала себя на мысли, что мне страшно надоели эти игры, хитроумные вопросы и намёки. Андроник знал самую опасную правду – об Аренте, так какой вред от того, что он ещё узнает о моей особенности? Я протянула ему открытую ладонь. Андроник с удивлением воззрился на неё.
– Как насчёт небольшой сделки? Я открываю тебе мой "секрет", и больше мы к этой теме не возвращаемся.
Предлагать это дважды не пришлось. Андроник попытался сжать мою ладонь, но пальцы скользнули мимо моих. Он метнул на меня недоумевающий взгляд. После едва заметного колебания его ладонь решительно устремилась к моему лицу – и только мягко погладила воздух… Растерянность, появившаяся в его глазах, меня рассмешила. Андроник нахмурился.
– Ты хотел знать, почему Эдред не пытается ко мне притронуться, – пояснила я, пытаясь унять явно разозлившую Андроника весёлость. – Потому что не может. Я ношу на себе освящённую землю, которая скрывает от Арента. В этом и заключается секрет моей "фобии".
– Не думал, что меня ещё можно чем-то удивить… Но почему ты прикасаешься к освящённой земле? Как это возможно?
Я решила, что на этом исчерпала лимит откровенности, и очень искренне пожала плечами:
– Не знаю. Так было с самого начала моего бессмертия. Можно сказать, я с этим "родилась".
Андроник собирался спросить что-то ещё, но я его перебила:
– Моя часть сделки выполнена. Самое время перейти к другим темам.
Он натянуто улыбнулся, явно скрывая разочарование, и, мгновенно оказавшись в кресле, приглашающе махнул рукой. Я присела на подлокотник дивана.
– Как ты узнал меня на маскараде?
– Я знал, как выглядит костюм Доминика, и дожидался в холле, надеясь увидеть его рядом с тобой. Так и вышло. Правда, я не рассчитывал на присутствие третьего. Винсент, верно? Тоже жертва твоих прекрасных глаз?
– Кажется, мы договорились.
Меня больно кольнуло слово "жертва" по отношению к Винсенту. Андроник, вероятно, не догадывался, насколько близок был к истине.
– Что произошло потом? После выступления Доминика?
– Твой возлюбленный стал настоящей сенсацией. На настоящее шоу уже никто не обратил внимания.
Андроник рассказал, как, расправившись со смертными гостями и сняв маски, бессмертные обменивались впечатлениями до рассвета. Причём присутствие Винсента пришлось очень кстати. Посвящённый во все детали, он отвечал на попутно возникавшие вопросы.
– Арент тоже был при этом? – не выдержала я.
– Ты в самом деле его боишься.
– Как будто ты ещё не заметил. Так он был там?
– Нет. Очевидно, апокалипсис интересует его очень мало.
