Текст книги "Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Ирина Тигиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

И он оказался прав. Именно так отреагировал Лодовико, не успела я рассказать и половины:

– Madonna mia! Уничтожить нас? Для чего демонам такая морока? И вся это чепуха с апокалипсисом!..

– Позволь ей закончить, дорогой, – вступилась Акеми.

– Я не против, – Лодовико состроил любопытную гримасу. – Мне тоже интересно, до чего ещё она додумалась.

– Много до чего, – ледяным тоном отчеканила я. – Но мне жалко слов на объяснения, которые всё равно воспринимаются как шутка, – и яростно унеслась прочь.

Однако, как бы меня это ни злило, недоверие к моим словам было понятно. Подобные мне веками существовали в мире, на который я всё ещё смотрела глазами, полными благоговения. И никто в этом мире не решался бросить им вызов. Так почему теперь? И, главное: с какой целью? Последний вопрос мучил и меня. Без ответа на него в логической цепочке, которую я старательно выстраивала шаг за шагом, отсутствовало связующее звено. А без него цепочка просто распадалась…

* * *

В ночь, когда мы договорились встретиться с отцом Фредериком меня ожидал сюрприз. Едва я появилась в библиотеке, навстречу мне поднялись трое мужчин. В одном из них я с удивлением узнала отца Энтони. Отец Фредерик выглянул из-за ближайшего стелажа.

– Простите, дочь моя, я не успел вас предупредить.

Отец Энтони торопливо подошёл ко мне.

– Рад видеть вас, дитя. Хотя и сожалею, что поводом к этому послужило… то, что послужило.

Я с улыбкой обняла его. Отец Фредерик и оба незнакомца уже стояли рядом.

– Профессор Пол Вэнс, о нём вы уже слышали, это он прислал информацию о месоамериканских культурах. И его ассистент Питер О’Лири, – представил их отец Фредерик.

Я поочерёдно пожала руки пожилому профессору богатырского телосложения и молодому человеку лет двадцати пяти, который слегка покраснел, коснувшись моей ладони. Когда с формальностями было покончено, преподобные отцы отвели меня вглубь библиотеки.

– Они не знают о вас, – прошептал отец Фредерик. – Мы с Энтони подумали, что пока так будет лучше. Для них вы – медиум с сильно развитыми экстрасенсорными способностями. Открыть ли правду позже, решите вы.

Профессор и его ассистент прилетели из Бостона утром, планируя пробыть в Льеже неделю. Отец Энтони прибыл днём раньше, но из-за неотложных дел, требующих его присутствия, мог остаться в Льеже всего на пару дней. С ним отец Фредерик успел обсудить всё в деталях. Профессор Вэнс и его помощник тоже были введены в курс дела и сейчас копались в древних текстах в поисках параллелей между различными описаниями конца света.

– То есть они нам верят? – уточнила я.

– Я ведь говорил о знамениях и вестниках, – напомнил отец Фредерик. – Полу довелось повстречаться с одним из них несколько лет назад во время раскопок в Перу.

– Он может общаться с духами?

Отец Фредерик с улыбкой покачал головой.

– Эта способность остаётся исключительно за вами. "Вестник", которого знал Пол, был человеком из плоти и крови. Это был старик-кечуа, живший в деревне неподалёку от древнего Куско. Кечуа – прямые потомки инков и хранители их древних тайн. В их преданиях упоминаются неисчислимые сокровища инкских императоров, спрятанные в подземных пещерах и в глубинах горных озёр. Местные скалы испещрены письменами, значение которых известно единственному хранителю в каждом поколении. Этот хранитель считается потомком последнего инкского императора, казнённого испанцами.

– Хотите сказать, старик был таким хранителем?

– Пол общался со многими жителями деревни, но больше всего сдружился с этим стариком, – кивнул отец Фредерик. – Незадолго до смерти старик послал за ним. Он считал Пола человеком достойным и очень умным и потому решился поделится с ним тайной. Нет, это была не тайна сокровищ – подобные суетные вещи, по мнению старика, Пола не интересовали. Кечуа заговорил о последних днях инкской империи до того, как она пала под натиском конкистадоров. Якобы супруга Инки, последнего императора, томившегося в плену у испанцев, отправилась просить совета у жреца Солнца. Тот провёл обряд жертвоприношения, велел ей испить какого-то зелья и заглянуть в Чёрное Зеркало, которое открывало будущее. Женщина заглянула в зеркало и побледнела от ужаса. Она хотела узнать лишь о судьбе мужа, но увидела в зеркале гораздо больше. О том, что видела, она поведала только жрецу, и с тех пор знание это передавалось из одного поколения в другое, от посвящённых к посвящённым.

– Обещание конца света, – догадалась я.

– "То, что было, повторится вновь, когда колесо опишет полный круг, и угасающая искра разгорится с новой силой. Когда птицы упадут с неба, твари морские выйдут на берег, а люди уподобятся зверям и зальют слезами и кровью породившую их землю. Когда духи мрака вновь обретут силу и освободятся от оков, и известный нам мир превратится в страну теней."

Я обернулась на голос, произнёсший эти слова. В нескольких шагах от нас стоял профессор Вэнс.

– Странно, я до сих пор помню это дословно, – улыбнулся он. – Возможно, вы посчитаете меня сумасшедшим. Всё время старик держал свою горячую ладонь на моём лбу и… я видел то, что он говорил. Тогда я решил, что это какой-то трюк или просто магия места…

– Почему же вы верите в это сейчас?

– Два года назад я услышал в новостях о странном явлении в Арканзасе. В ночь под новый год с неба упали сотни мёртвых птиц. Несколькими месяцами позже подобное повторилось в Нью Джерси. Я начал исследования. То же явление в Кентуки и Луизиане, в Швеции, Италии и Португалии, и снова в Арканзасе – опять под новый год. И не только это. Я нашёл сообщения о тоннах мёртвых рыб, выброшенных морем на побержье Бразилии и Новой Зеландии, о китах, буквально выплывавших на берег во Флориде и Австралии, об умирающих дельфинах, усеявших всю линию побережья от Новой Англии до Перу…

– Птицы, упавшие с неба, и твари морские "вышедшие" на берег, – подытожила я. – Ну и, конечно, непрекращающиеся войны, вспыхивающие то в одной то в другой части света.

– Описания подобных знамений попадались мне и в мифах других культур. За редкими различиями они практически одинаковы. Но я не думал, что так скоро…

Мы вернулись к столу, где профессор и его помощник разложили рукописи и свитки. Я быстро просмотрела их. Везде упоминались упадок нравов и бесконечные войны на пустом месте, голод, болезни и природные катаклизмы, возвещающие начало конца. За знамениями шло описание самого конца. В персидских мифах это было чудовище, которое, вырвавшись из сдерживающих его оков, уничтожит треть людей, животных и растительности – прямая параллель с христианскими предсказаниями. В исламских толкованиях говорилось об освобождении из заточения чудовищных Гога и Магога, которые сметут всё живое на своём пути. В уже знакомых мне скандинавских сказаниях чудовищ, несущих апокалипсис, было сразу несколько. Волк Фенрир и его волчата должны разорвать на части Одина, луну и солнце, гигантский змей Ёрмунганд расправится с защитником людей Тором, а огненные великаны, которые приплывут с другого конца света на корабле, сооружённом из ногтей мертвецов, подожгут землю… Я отложила в сторону последний свиток.

– Думаю, подтверждений о надвигающейся катастрофе мы нашли достаточно. Войны и издевательства над природой – её предпосылки, и с этим мы поделать ничего не можем. Но причина – освобождение из оков враждебных сил, и это – то, что можно попытаться предотвратить. Нужно лишь выяснить, как…

– У меня… есть одна… идея, – неуверенный голос принадлежал помощнику профессора Вэнса.

Все взгляды устремились на него. Он явно смутился, но продолжил:

– Вы слышали о садху, индуистских монахах-аскетах?

Вопрос явно предназначался обоим преподобным отцам и мне, потому что профессор Вэнс чуть заметно наклонил голову. В моей памяти тоже зашевелилось какое-то воспоминание, и я с отвращением переспросила:

– Садху? Секта изуверов, живущих на кладбищах и питающихся человеческим мясом с погребальных костров?

– Нет-нет, ты говоришь об агхори. Это одна из "разновидностей" садху, очень немногочисленная и осуждаемая большинством религиозных течений Индии. Я имел в виду нага-баба – "голых аскетов", продолжающих традицию древнего ордена монахов-воинов. Они отрекаются от всего земного, включая одежду, и посвящают жизнь постижению высшей мудрости. Им приписываются оккультные знания и посвящённость в тайные религиозные мистерии – особенно тем из них, кто поклоняется Шиве[1], богу-разрушителю. В лесах неподалёку от Харидвара, одного из семи священных городов Индии, есть храм, посвящённый Шиве. Это место паломничества садху. Там начинающие садху ищут своих наставников-гуру, там же пратикуют свои тайные ритуалы. Я подумал… если бы удалось поговорить с одним из местных мудрецов…

Наступило молчание. На лицах преподобных отцов я прочитала то же удивление, что испытывала сама. Молодой человек, как будто оправдываясь, добавил:

– В индийских сказаниях ведь тоже присутствует эсхатологический элемент. Цикличность всего сущего, проходящего через разрушение и новое восстановление. В соответствии с их системой летоисчисления, мы живём в последний век, век Тамаса – "тьмы"…

Отец Фредерик вопросительно покосился на профессора, тот, смеясь, покачал головой:

– Во всём, что касается индийской культуры, я целиком полагаюсь на знания Питера. Индия – его давняя страсть. Он жил там какое-то время, изучал их тексты и сказания.

– Ты говоришь на хинди? – спросила я.

потупился.

– Не слишком хорошо… На элементарном уровне.

– Мудрецы этого храма вряд ли понимают английский, – пояснила я свой вопрос.

– Вы собираетесь отправиться туда, дочь моя? – приподнял брови отец Фредерик.

– С чего-то ведь начинать нужно, – я снова повернулась к Питеру. – Мне понадобятся детали: где именно расположен этот храм, как он называется, может, пара советов, как вести себя с мудрецами…

– Конечно, – с готовностью кивнул Питер. – Можем встретиться завтра на кофе…

– Лучше сегодня, – поморщилась я.

Чтобы не мешать учёной беседе профессора и преподобных отцов, мы перешли в соседнюю маленькую комнатку, и Питер с воодушевлением заговорил, описывая храм, местные природные красоты и мудрость гуру.

– И из-за языка я бы не стал переживать, – заключил он. – Конечно, не все, но некоторые гуру точно знают английский.

До рассвета ещё оставалось время, но мне хотелось привести в порядок мысли до того, как я вернусь к Доминику. Поэтому я торопливо поблагодарила Питера, попрощалась с остальными и, едва отступив в тень, закружилась в вихре. Доказательства надвигающегося конца были теперь налицо. Люди разрушают или ослабляют печати, сдерживающие демонов в их измерении. Ангельские силы пытаются этого не допустить, посылая смертным знамения, на которые те не обращают внимания… Демоны между тем готовы вырваться и сравнять мир людей с землёй. А заодно и нас – по одним им известной причине…

Услышав, что я собираюсь в Индию, Доминик только сильнее прижался ко мне и прошептал:

– Я отправлюсь с тобой.

– Ты кое-что упускаешь, – улыбнулась я. – Место, куда я направляюсь, – храм. Пусть и не христианский, но по-своему освящённый.

На мгновение оторвав губы от моего плеча, Доминик лаконично бросил:

– Знаю.

– И, по-твоему, это здравая мысль? Осквернять убийством место, где надеешься получить совет?

– Когда со времени знакомства с тобой я размышлял здраво? – возразил Доминик. – Я не хочу тебя отпускать. Тем более теперь…

Убедить его позволить мне отправиться в храм самостоятельно оказалось делом нелёгким. В последнее время Доминик охотнее всего не выпускал бы меня из рук совсем. Мне расставаться с ним было не легче, но ещё сильнее был страх, что, поддаваясь его уговорам и собственной слабости, я упускаю время и в результате могу потерять всё…

[1] Шива входит в число трех главных божеств индуизма: Брахмы, Вишну и Шивы. Брахма является создателем мира, Вишну – его хранителем, Шива – его разрушителем, но он же воссоздаёт его заново.

Глава 9

Храм Нелькант Махадев у слияния трёх рек, окружённый густым лесом – всё в точности, как описал помощник профессора Вэнса. Храм, посвящённый одному из самых противоречивых божеств индийского пантеона. Я ненадолго задержалась перед статуей Шивы, сидевшим в позе лотоса на шкуре тигра: посеребрённые слабым светом месяца четыре руки божества – две подняты вверх, две покоятся на коленях, скрученные в тугой узел волосы, ожерелье из человеческих черепов, кобра, обвившаяся вокруг шеи в знак его божественной мудрости. Надо надеяться, мудрость его последователей тоже не обманет ожиданий…

Храм напоминал сказочный дворец. Из-за стен, украшенных разноцветными барельефами, слышались монотонные песнопения. Я бесшумно скользнула внутрь, миновала несколько помещений и вышла в небольшой дворик, где прямо на земле полукругом сидели десятка два человек. Трепещущие отблески костра мелькали по худым обнажённым телам, как будто покрытым слоем серой пыли, и я догадалась – пепел с погребальных костров. Питер говорил, что, подражая своему покровителю Шиве, садху часто подвергают себя этой процедуре: посыпают тела пеплом умерших в знак отречения от всего земного. С моим появлением песнопения смолкли, садху мутными глазами уставились на меня, и я снова вспомнила слова Питера, что садху, опять-таки в подражание Шиве, ритуально курят марихуану, практически утрачивая при этом чувство реальности. Не проронив ни слова, я двинулась дальше, начиная всерьёз опасаться, что моё путешествие окончится ничем – от обкуренных до невменяемости садху было не больше толку, чем от каменного изваяния их многорукого патрона. Всё дальше я углублялась в лабиринт тёмных коридоров – нигде ни души. Ни мудрых гуру, ни служителей храма – никого.

Наконец я остановилась посреди просторной комнаты, освещённой множеством свечей. Стены сплошь покрывали изображения синекожего божества[1]: Шива на боевой колеснице, Шива в компании своей супруги Парвати, Шива в окружении духов и демонов, составляющих его свиту… У одной из стен стояла статуя танцующего бога. Раскинув в стороны четыре руки, он в круге пламени исполнял "танец вселенной" на теле поверженного демона невежества. Со статуи я перевела взгляд на цветы, выложенные на полу причудливым узором. Меж разноцветных лепестков мелькнуло что-то чёрное и блестящее, и с ковра цветов поднялась кобра. Первое живое существо в этом храме, по-настоящему заметившее моё присутствие.

– Может, ты откроешь мне то, за чем я пришла? – усмехнулась я.

– И что это – то, за чем ты пришла?

Я быстро обернулась. Из неосвещённой части комнаты на меня смотрели блестящие глубоко посаженные глаза. В отличие от обнажённых садху, на этом смертном было длинное одеяние яркого шафранового цвета – отличительный знак последователя Шивы. Судя по всему, это был один из служителей, найти которых я уже отчаялась. И говорил он на английском, правда, с сильным акцентом.

– Вы не боитесь, что она уползёт и ужалит кого-то из посетителей? – я кивнула на кобру, застывшую в стойке с раскрытым капюшоном.

– Нага никогда не покидает эту комнату, а посетители никогда не переступают её порога.

В голосе старика прозвучала суровость, я ничего не ответила. Он немного помолчал, как будто раздумывал, прежде чем произнести следующие слова:

– Что ты ищешь?

– Совет. Я слышала о мудрости здешних служителей.

– Эта мудрость скрыта от непосвящённых.

Решив, что бестолковое перебрасывание репликами затянулось, я мгновенно материализовалась перед ним. Из груди старика вырвался вздох, я холодно улыбнулась.

– В последнее время в мире происходят странные вещи. И, что ещё более странно, – они совпадают с пророчествами о конце времён. Враждебные человеку силы готовы вырваться из своего плена и обратить в прах всё, что сейчас живёт и дышит. Вам что-нибудь об этом известно?

Старик медленно попятился ещё дальше в тень, голос стал совсем тихим:

– Кто ты?..

– Неважно, – я посмотрела на статую танцующего Шивы. – Вы поклоняетесь божеству, которое, как вы верите, рано или поздно разрушит вселенную и создаст новую. Но то, что вырвется на свободу сейчас, имеет далеко не божественное происхождение. И дальнейшее созидание уж точно не входит в их планы.

Он изучал меня несколько секунд, потом едва заметно наклонил голову:

– Следуй за мной.

Пройдя по длинному коридору, мы вышли в неуютную комнату, больше походившую на пещеру. По серым стенам мелькали отблески свечей. На небольшом возвышении, украшенном свежими цветами, в позе лотоса сидела измождённая человеческая фигура, такая же неподвижная, как и каменные изваяния слонов по обеим сторонам возвышения. Молитвенно сложив руки, приведший меня старик пробормотал что-то на непонятном языке. Фигура не шевельнулась, только глаза сверкнули живыми огоньками. Когда старик замолчал, губы человеческой "статуи" приоткрылись, и с них сорвался похожий на стон вздох. Очевидно, вздох был какой-то командой. Мой провожатый жестами попросил меня оставаться на месте и куда-то исчез. Я с интересом рассматривала живую статую, а "статуя" не мигая смотрела на меня… и мне вдруг стало совершенно ясно, что это странное человеческое существо знает, кто я. Нет, он не был "стоящим меж двух миров", не видел то, что скрыто от других смертных, а просто знал. Шорох за спиной возвестил о возвращении служителя. Он поставил передо мной плоскую металлическую чашу, насыпал в неё какие-то травы и собрался их поджечь. Я торопливо отстранилась – после ритуала Эдреда доверия к подобным вещам у меня не было. Но старик, непрестанно кивая и складывая ладони вместе, указал на чашу и просительно зашептал что-то на своём языке, видимо, уже забыв, что только что говорил со мной по-английски. Настороженно я опустилась перед чашей на пол. Высушенная труха вспыхнула золотистым светом, но пламя тут же погасло, от пепла потянулись клубы белёсого дыма. Сначала ничего не происходило, только дым становился всё гуще… И вдруг неподвижная фигура на пьедестале ожила и поднялась со своего "трона": обтянутый тёмно-коричневой кожей скелет, с головы свисали седые сбитые в колтуны волосы… Повинуясь мановению тощей руки, я оказалась возле него с такой лёгкостью, будто не сделала для этого ни единого движения. Дым рассеялся, я случайно обернулась и остолбенела… Моё тело продолжало сидеть на каменном полу, глаза таращились в одну точку, взгляд был безжизненным. Старик в шафрановой одежде лежал рядом ниц, уткнувшись лбом в пол. Почувствовав прикосновение на своём плече, я опасливо покосилась на ожившего мудреца. Его измождённое лицо выражало бесконечное спокойствие, странным образом передавшееся и мне. И я послушно последовала за ним в темноту…

Что-то тихо хрустнуло совсем рядом, но этот едва слышный звук произвёл действие взорвавшейся гранаты… Я мгновенно вскочила на ноги, дико озираясь по сторонам: старик в шафрановой одежде, по-прежнему распростёртый на полу, фигура мудреца, снова застывшего в позе лотоса, глаза – закрыты, на губах – улыбка… Я растерянно пощупала свой лоб, провела кончиками пальцев по щеке – всё на месте… на всякий случай склонила голову в знак благодарности и поспешила покинуть это диковинное место. Уже за стенами храма, бредя по лесистому берегу реки, я попыталась привести мысли в порядок. Как ни странно, я в подробностях помнила, что произошло после того, как призрачной тенью последовала за тенью мудреца.

– То, о чём будут наши слова, должно оставаться скрытым, потому я просил тебя прийти сюда.

Голос слышался отчётливо, хотя губы мудреца за время нашей "беседы" даже не шевельнулись. Не знаю, на каком языке он говорил, но я понимала каждое слово:

– Я знаю, кто ты. Но твой дух остался неповреждённым – поэтому ты смогла последовать за мной. И я открою тебе то, что ты хочешь знать. Этот мир создавался и разрушался много раз. И ещё не раз он будет разрушен и восстановлен снова. Человек не может его погубить, но может ускорить гибель. По вине людей трон, на котором покоится мироздание, лишился всех опор, кроме одной, и то, что скрывается под троном, готово вырваться на свободу. Но пока стоит последняя опора, воля этих сил ограничена, и они будут неизменно возвращаться на своё место – на дно мироздания. Их оковы падут только с этой опорой…

– И кто же её разрушит? – недоумевающе прозвучал мой голос. – Люди?..

– Нет. Последняя опора крепка, и сдвинуть её людям не под силу. Её разрушат те, кто хочет освободиться. Они прольют кровь, как делали это ранее. Нарушат гармонию мироздания, как уже нарушали не раз. Однажды они отравили страну света и окутали мраком существ, живущих в ней. Но не существам света, а творениям мрака стоит остерегаться больше других. Сейчас, как и тогда, их гибель обратит миропорядок в хаос. Но опора ещё не разрушена, судьба не определена. А то, что не определено, может измениться…

И потом последовал тот слабый треск, как если бы сломался сгоревший стебелёк, и я очнулась… Мудрец говорил о демонах и о том, что ещё ничего не решено – уже ценная инфомация. Но сломанные опоры, кровь, которая должна пролиться, творения мрака, страна света?.. И главное – почему всё-таки демоны хотят нас уничтожить? Остановившись у самой кромки, я бездумно смотрела на серебристую гладь реки. От лёгкого ветра по ней пронеслась рябь, словно след, оставленный на поверхности воды плывущей рыбой. Я представила фигуру рыболова, неподвижно застывшего посреди реки с самодельным гарпуном в руке. Мышцы напряглись перед броском. Одно молниеносное движение, всплеск – и рыба, нанизанная на остриё, трепещет… и почему-то истекает кровью… Внезапная догадка пронзила сознание, как гарпун тело воображаемой рыбы, и я бешено сорвалась с места.

[1] Согласно преданиям, Шива проглотил яд, предназначавшийся для гибели человечества, и остановил его внутри своего горла. От этого горло его посинело. На многих изображениях не только горло, но и вся кожа Шивы – синего цвета.

* * *

В Льеже была ещё глубокая ночь. Я не договаривалась встретиться с отцом Фредериком, но найти, что хотела, смогла и без его помощи. Бесшумно скользнув вдоль стеллажей, выбрала нужный футляр и закружилась в вихре. Доминик был в нашем мире. Я торопливо очертила круг из освящённой земли и сдёрнула с запястья часы, едва не порвав ремешок… Место, где я его обнаружила, было ещё более жутким, чем то, где мы бродили с Эдредом. Чернильное небо прорезали ярко-синие молнии, то и дело ударявшие в стволы редких покорёженных деревьев. Некоторые деревья уже потрескивали в бледном голубоватом огне. Клочья серого тумана цеплялись за каменные изваяния человекоподобных существ, застывших в полных отчаяния позах. Искажённые лица, широко раскрытые рты, неестественно выгнутые тела… Я вздрогнула, когда вокруг талии обвились руки Доминика.

– Вот так неожиданность… – радостно прошептал он, но увидев выражение моего лица, уже обеспокоенно, спросил:

– Что случилось?

Я сильнее стиснула футляр, который прихватила из библиотеки отца Фредерика, и севшим голосом выдавила:

– Я знаю, зачем им наша гибель…

Из тени ближайшей к нам статуи выступил Винсент. Рассеянно на него глянув, я распахнула футляр, рукописные листы посыпались на землю… Это были записи Бернардино де Саагуна с красочными иллюстрациями на каждой странице. На той, что я держала в руке, текста почти не было – только изображение жуткого существа с роскошным головным убором из перьев. Из оскаленной пасти свешивался алый язык, выпученные глаза были устремлены на жертвенный камень с распластанным на нём окровавленным телом. Перед телом суетился жрец: в одной руке он держал кинжал, другая, протянутая к существу, сжимала в ладони бесформенное нечто бурого цвета, подписанное прилежным Бернардино во избежание недоразумений: "corazоn"[1]. Изучив картинку, Доминик и Винсент подняли на меня недоумевающие взгляды.

– "Приняв ночное воплощение, Кецалькоатль спустился в подземный мир, где одержал победу над смертью и совершил жертвоприношение, убив существ ночи…"– тихо процитировала я. – Колесо описало полный круг, и история готова повториться. Им снова нужна жертва, чтобы обрести силу. И жертва эта – мы.

Всё стало на свои места. Страна тьмы и страна света до появления людей – Доминик ведь упоминал, что демоны и враждебные им силы не раз заключали перемирие. Видимо, подобный раздел сфер влияния был одной из таких попыток мирного сосуществования. Предкам ацтеков и майя "посчастливилось" родиться на демонической территории – поэтому их мировоззрение проникнуто такой жестокостью, изложение мифов так реалистично, а убеждения так зациклены на крови. Этим "жили" их древние властители. Скорее всего, демонам было неуютно на их половине, но они уступали противникам в силе и бросить им открытый вызов не решались. Пока какому-то особо смекалистому демону не пришла идея умножить силу за счёт крови, пролитой в результате массового жертвоприношения. Именно этой жертвой и стали "существа ночи" – предки ацтеков и майя, жившие в пещерах. Уничтожив их, демоны смогли развязать войну, изменившую лицо тогдашнего мира – в генетической памяти ещё не существовавших людей она запечатлелась в виде ужасавшей по силе катастрофы. Но надежды демонов, очевидно, не оправдались, или же жертва оказалась недостаточной. В любом случае они снова потерпели поражение и были изгнаны на "дно мироздания". А наложенные на них оковы должны были служить залогом того, что там они и будут оставаться…

– Но как они выберутся, чтобы добраться до нас? – вопрос задал Винсент. – Они ведь заперты в своём измерении!

– Не знаю, – бесцветным голосом проговорила я. – Скорее всего, люди своими действиями настолько ослабили границы, что у демонов появилась возможность вырываться на свободу, пусть и на ограниченное время. И рано или поздно наступит момент, когда этого времени будет достаточно для того, чтобы уничтожить нас…

В глазах Доминика и Винсента читалась растерянность, и я пояснила свою мысль:

– Кровь ведь всегда считалась средоточием силы, магическим составляющим самых действенных заклятий и ритуалов. Не знаю, как именно устроены сдерживающие демонов оковы, но уверена, что, когда проливается кровь, они разрушаются. Вспомните индейские мифы – идея вести непрерывные войны и приносить друг друга в жертву исходила от "божеств", и мы знаем, кем были эти божества. Влиять на ацтеков и майя было легче всего – они ведь жили на когда-то принадлежавшей демонам территории. Но, конечно, индейцами они не ограничились. Может, отцы церкви не так уж и неправы, считая, что войны и конфликты – дело рук дьявольских сил… Как бы то ни было, демоны почти добились своего – все оковы, кроме одной, пали. Но последняя не может быть разрушена руками людей – кровь должны пролить сами демоны. Люди для них – "табу", потому что защищены договором…

– В отличие от нас, в чьих венах тоже течёт человеческая кровь, – голос Доминика был мрачным, лицо – сосредоточенным. Теперь он поверил до конца.

– Нас, конечно, меньше, но мы обладаем большей силой, чем люди – поэтому жертва будет не менее действенной… – тихо добавила я.

На лице Винсента тоже отразилась решимость.

– Когда это начнётся?

Я только пожала плечами. Обняв со спины, Доминик крепко прижал меня к себе.

– Возможно, уже началось. Не думаю, что от них стоит ждать официального извещения.

– Нет, – качнула я головой. – Мудрец говорил, что судьба ещё не определена. Пока они только готовятся.

– Что ж, – недобро усмехнулся Винсент. – Значит, будем готовиться и мы.

Покорёженные деревья уже не раз успели вспыхнуть ярко-синим огнём под ударами молний, когда мы, наконец, покинули зловещее измерение, обсудив всё, что можно было обсудить на данном этапе. Задача казалась одновременно простой и невыполнимой. Всего лишь убедить нам подобных в реальности надвигающейся катастрофы, выяснить, когда она разразится, как её предотвратить и при этом ещё попытаться остаться в живых.

– Могу начать с Акеми и Лодовико, – предложила я. – Собственно, они – единственные бессмертные, которых я знаю, кроме Арента.

Об Эдреде я, разумеется, предпочла умолчать.

– Это и к лучшему, – тут же подхватил Доминик. – Винс и я оповестим моих "знакомых". Тебе стоит держаться от них подальше – большинство из них знакомы и с Арентом.

Я состроила гримасу.

– Вопрос только, сможете ли вы их убедить… Ведь именно я слышала ведьму, беседовала с мудрецом и успела выучить ацтекские мифы наизусть…

– Это слишком опасно, – тоном не терпящим возражений отрезал Доминик. – Что до бессмертных, им придётся поверить тому, что есть, или в самом скором будущем подумать о чёрных водах Коцита[2].

Винсент согласно кивнул, и я не стала спорить:

– Ладно. Но меня всё же интересует, как отправить на берега Коцита демонов.

– Не так сложно и не так просто, – мрачно проговорил Доминик. – За пределами своего измерения они теряют большую часть своей силы. Но разновидностей их – великое множество, и могу только представить, как они расплодились за прошедшие тысячелетия. Противостоять им – всё равно что пытаться остановить цунами.

– Но их хотя бы можно убить, – ободряюще вставила я.

– Не всех. Самые могущественные – бессмертнее нас, если можно так выразиться. Они не были рождены, а, значит, не могут и умереть. Их тела – единственное, что подвержено разрушению. Разрушив тело низшего демона, ты его уничтожишь. Сделав то же самое с одним из "высших", лишь выведешь его из строя на пару столетий – пока тело не восстановится.

– Уже что-то, – усмехнулась я.

– Наверняка и они задавались вопросом, как убить нас, – Винсент вопросительно глянул на Доминика. – Им это известно?

– Ты говоришь о тех, кто нас создал, приятель. Конечно, им это известно.

– Пока бьётся сердце, – продолжил свою мысль Винсент. – Но откуда им знать, когда каждый из нас утоляет жажду? Это невозможно даже для них, разве не так?

Доминик закатил глаза.

– Уверена, они найдут способ, – поспешила вмешаться я. – И, скорее всего, наша кровь должна пролиться ритуально – в определённое время и, не исключено, что в определённом месте. Они наверняка устроят всё так, что мы будем в этом месте, когда пробьёт час. Но не расчитывают на то, что мы будем ждать их. В конце концов, терять нам нечего. А им не мешало бы вспомнить древнюю мудрость: вступать в бой с обречёнными опасно.

Мои слова были вызывающими, но за ними скрывалась растерянность. Ещё совсем недавно единственным злом в моей жизни был Арент, а теперь против нас поднимались все силы ада… Я повторила про себя слова мудреца: "Судьба ещё не определена…". Ну, а если бы она была определена, разве бы это что-то изменило? Разве смирилась бы я с этим приговором? Конечно, нет. Я бы всё равно бросилась в огонь – даже зная, что он обратит меня в пепел. Так чего тогда бояться? Растерянность отступила, на её место пришла неуёмная жажда деятельности. Я осторожно покосилась на Доминика, с беспокойством следившего за выражением моего лица. Заглянув сейчас в мои мысли, он бы наверняка пришёл в ужас, и я поспешно отвернулась. Будет лучше, если до поры он ничего о них не узнает.