Текст книги "Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Ирина Тигиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

Только сейчас я рассмотрела узкую тропинку, петлявшую меж камней. Наверное, она вела к пещере таинственного гомчена.

– Лодо знает об апокалипсисе. Самые могущественные из лам-мистиков[4], достигшие высшего просветления, способны выбирать время своей смерти. Некоторые из них, почувствовав приближение Конца, предпочли оставить этот мир. Они приглашали и учителя Лодо, присылали ему весть о гибели мира "по ветру" – так здесь называют телепатические общение. Но он посчитал подобный уход признаком трусости и остался…

– И, по-твоему, этот отшельник может открыть что-то новое о том, как погибнет мир? – усмехнулся Доминик.

– Речь не об этом, – вступился за воспитанника профессор. – По словам Лодо, сила гомчена очень велика. Он знаком с ритуалами, способными подчинить демонов его воле. Может повелевать духами и силами природы, создавать иллюзии, материализовать существ, созданных его собственным воображением…

– Смертный, способный управлять царством теней… – потрясённо прошептала я. – Недостающее звено нашей обороны…

В глазах Доминика мелькнуло любопытство, и я торопливо пояснила:

– Я не успела тебе рассказать: это Юнг-Су советовал обратиться к смертным магам. Магия демонов, нагов, корейских бессмертных – любых существ нашего мира не может проявиться в мире людей в полной мере. Лишь рождённые в этом мире могут выявить её истинную мощь. Но согласится ли гомчен нам помочь…

– Мы здесь уже несколько дней, Лодо говорил с ним, – с готовностью закивал Питер. – Он ждёт вас… точнее, Лодо упомянул только тебя, но…

– …если он такой великий маг присутствие ещё одного существа другого мира не должно его смутить, – насмешливо закончил фразу Доминик.

– Разумеется, не должно, – снова вмешался профессор. – Я останусь здесь со Скоттом. Ему необязательно присутствовать при этой встрече, а я узнаю обо всём от Питера. Лодо будет вашим проводником и переводчиком. Вот только…

– Подъём очень крут, пробираться к пещере в темноте небезопасно, и это займёт немало времени, – подхватил Питер. – Но… мы подумали… вы ведь передвигаетесь очень быстро. Может… вы могли бы… перенести к пещере и нас?

Доминик недобро ухмыльнулся.

– Конечно, – я шагнула к Питеру. – Я помогу тебе, а Доминик позаботится о твоём приятеле.

– Отлично, – подвёл итог профессор. – Я позову Лодо.

Стараясь не обращать внимания на источавшего волны яда Доминика, я повернулась к Питеру:

– Профессор Лоример ведь даже не будет знать, что мы поднимались сейчас к пещере, верно?

– Да, таков план моего профессора, – хихикнул Питер. – Скотт – талантливый учёный, но ещё больший скептик, чем были мы до знакомства с тобой… с вами.

Меня забавляло, как Питер поправлялся каждый раз, бросая на Доминика извиняюще-настороженные взгляды. Но Доминик смотрел на него, как на насекомое, и у меня мелькнула совершенно нелепая мысль, что, возможно, голубоглазый улыбающийся Питер чем-то напоминал ему Винсента…

Бесшумно, словно призрак, из темноты появился Лодо. Лицо казалось спокойным, но учащённое сердцебиение выдавало его истинное состояние: тибетец боролся со страхом.

– Пещера моего учителя находится за тем выступом, – он указал вверх. – Её почти скрывает гряда камней…

Не дожидаясь окончания фразы, Доминик материализовался за спиной парня, небрежно ухватил его за плечо, и оба исчезли.

– Вот это да!.. – выпалил Питер.

Подмигнув, я легко подхватила его за локоть… Надо сказать, в этот раз перемещение рука об руку со смертным удалось мне лучше, чем когда-то с отцом Энтони. Питер слегка пошатался, но даже удержался на ногах. С Лодо дело обстояло хуже. Доминик, конечно, не стал прилагать усилия, чтобы пощадить его вестибулярный аппарат. Сбросив полубессознательного парня на землю, он лишь насмешливо скривил губы, когда Питер попытался привести его в чувство.

[1] Страна Снегов – название Тибета.

[2] Тибетский университет в Лхасе был создан в 1985 на основе Тибетского педагогического колледжа при финансовой поддержке китайского правительства. Лхаса – городской округ в Тибетском автономном районе КНР, бывшая столица независимого Тибетского государства.

[3] Налъорпа (налджорпа) – "тот, кто обрёл совершенное спокойствие", монах-аскет, посвящённый в оккультные знания.

[4] Лама – в тибетском буддизме "религиозный учитель". Это название сродни санскритскому понятию "гуру" и используется в качестве уважительного обращения к монаху или монахине, чтобы подчеркнуть уровень их духовного совершенства.

* * *

Вытесанные в скале ступени вели к обители отшельника. Вдали за зияющей чернотой долиной смутно белели массы ледника. Под ногами раскинулась пропасть, над головой возвышалась мрачная вершина горы. Трудно представить, что человек, как бы сильно он ни стремился к одиночеству, мог добровольно поселиться здесь… Лодо, наконец, пришёл в себя.

– Головокружение сейчас пройдёт, – ободряюще улыбнулась я. – На многих смертных перемещение действует подобным образом.

Настороженно покосившись на Доминика, Лодо поднялся на ноги и, держась за выступ скалы, заковылял в сторону пещеры. Мы двинулись следом. У входа, занавешенного шкурой яка, тибетец остановился и глубоко вздохнул, как будто решался на что-то очень опасное. Было слышно, как бешено колотится его сердце.

– Питер рассказал, что произошло с твоим братом, – тихо проговорила я. – Но мы не причиним вреда ни тебе, ни твоему учителю.

Лодо ничего не ответил. И вдруг биение его сердца начало замедляться, пока не достигло нормального ритма, с лица сошла землистая бледность, а голос прозвучал совершенно спокойно:

– Знаю. Будьте моими гостями.

Внутри пещера оказалась просторнее, чем можно было судить по входу. Её освещала единственная лампада на небольшом алтаре у задней стены. Вся мебель состояла из пары деревянных сундуков и низкого столика. Неровные каменные стены покрывали свитки с рисунками на религиозные темы. Посреди пещеры прямо на каменном полу в медитативной позе сидело человеческое существо. Тощее тело едва прикрывали грязные лоскуты материи, на шее висела связка амулетов, из-под копны длинных волос, обёрнутых вокруг головы наподобие тюрбана, поблёскивали живые любопытные глаза. Лодо направился прямиком к одному из сундуков и, выудив из него несколько засаленных подушек, разложил их на полу перед гомченом.

– Располагайтесь, – приглашение явно предназначалось для нас.

Сам Лодо устроился рядом с учителем. Я обратила внимание на его лицо – оно не выражало ничего, но взгляд был сосредоточенным – на чём-то внутри него, как если бы Лодо пытался рассмотреть собственные мысли.

– Говорите, – размеренно повелел он.

– Твой учитель… понимает по-английски?

Голова Лодо наклонилась вперёд одновременно с головой гомчена, в точности копируя этот жест.

– Я понимаю всё.

Так вот в чём причина странного поведения Лодо. Перед нами сидела только его физическая оболочка… По всей видимости, гомчен завладел сознанием своего ученика, и слова, произносимые Лодо, на самом деле принадлежали ему. Из горла Питера вырвался тихий возглас – наверное, ему пришла та же мысль. Доминик оставался невозмутим.

– Думаю, ты знаешь, зачем мы здесь? – предположила я.

На измождённом лице появилась улыбка.

– Я уже видел тебя и знал, что ты придёшь, – ответил Лодо.

– Видел меня? Где?..

Гомчен продолжал улыбаться. Из-под лохмотьев вынырнула костлявая рука, и я вздрогнула, заметив обвившуюся вокруг неё змею. Тело Доминика мгновенно напряглось, когда она повернулась ко мне. Но змея не обнаружила никакой враждебности. Поднявшись на руке гомчена, она игриво подмигнула Доминику, приветливо помахала кончиком хвоста Питеру и, дразня, выпустила раздвоённый язычок в мою сторону. Повинуясь импульсу, я протянула к ней ладонь и, не реагируя на предостерегающий блеск в глазах Доминика, погладила пальцем крошечную головку. Честное слово – змея смущённо захихикала и потупилась. Питер тоже было потянулся к ней, но змея вдруг выпрямилась и шлёпнула его кончиком хвоста по пальцам. Питер ахнул и отдёрнул руку, Доминик рассмеялся, но тут же оборвал смех… Напротив нас сидело уже два гомчена, и каждый держал в руке по кривляющейся змее. В следующую секунду рядом со вторым гомченом возникли четыре фигуры, и по моей спине пробежал холодок. Этими фигурами были мы… Мой двойник таращился на меня, как на привидение, и я, скорее всего, смотрела на неё так же… Но вот "она" вздрогнула и уставилась на что-то за моей спиной. Обернувшись, я увидела ещё одну группу, состоявшую из гомчена, змеи и… нас. А за ней ещё одну и ещё… Двойники заполнили всю пещеру, растерянно разглядывая друг друга.

– Что за дьявольщина? – процедил Доминик.

Его клоны не таращились по сторонам – на их лицах застыло смешанное с презрением раздражение.

– Это тульпа или иллюзорные призраки, – прошептал мне на ухо Питер. – Лишь очень могущественные ламы достигают подобного мастерства – материализовать явления путём концентрации мысли.

– То есть всё это… просто мираж?..

– Мираж, но мираж материальный. Ты ведь почувствовала змеиную кожу, как если бы змея была из плоти и крови. Профессор считает, это как раз то, что нужно, и я с ним согласен. Лама ведь может создать целую армию "призраков"!..

Доминик вскинул бровь и молниеносным движением схватил змею, всё ещё раскачивавшуюся на руке отшельника. Издав жалобное шипение, она рассыпалась крупными ярко-голубыми лепестками… То же произошло и с нашими двойниками. Гомчен взмахнул пальцем и мириады голубых лепестков плавно закружились в воздухе…

– Значит… вы готовы нам помочь? – неуверенно предположила я.

– "Перед тобой появится ослепляющее великолепие бесцветного света Пустоты и окружит тебя со всех сторон, – размеренно проговорил Лодо. – Войди в этот свет, оставь все свои убеждения, всякую привязанность к своему иллюзорному бытию. Преодолей страх, преодолей все желания. Перед тобой предстанут свирепые божества, которые будут пугать тебя и преграждать путь. Не убегай. Спокойно созерцай то, что происходит. Ты увидишь странных существ, но всех их породил ты…"

– Что это значит?.. – пробормотала я.

– Это из Тибетской Книги Мёртвых, – шепнул Питер. – Своего рода напутствие…

– "Не поддавайся страху, ибо в противном случае порождённые тобой чудовища будут вечно стоять между тобой и Истиной. Борись с ними, чтобы узреть её негаснущий свет."

С Питера я перевела непонимающий взгляд на Доминика. Тот только дёрнул плечами.

– Где находится человек, там находятся и все миры – таков замысел Творца, – продолжал Лодо. – Место человека – в центре мироздания, откуда он может подняться к самым вершинам Истины или же пасть ниже самых жалких тварей, существующих во вселенной. Сейчас люди подобны неразумным детям: играя и шумя, они разбудили спящего великана, а потом закрыли перед ним ворота. Если не вернуть великана в состояние сна, он сокрушит и ворота и скрывшихся за ними людей. Тогда они так и остануться детьми, так и не достигнут величия, уготованного для них Творцом. А так быть не должно.

– Значит, вы готовы нам помочь, – уже с уверенностью заключила я. – Но созданные вами призраки… их ведь легко уничтожить? А они, наоборот, уничтожить ничего не смогут…

– Уничтожение – ваша задача. Тульпа дадут возможность её выполнить.

– И одной твоей силы хватит? – вмешался Доминик. – Демоны ведь тоже могут додуматься привлечь смертных магов на свою сторону.

– Нет силы, которую не могла бы преодолеть другая сила. И только власть Творца абсолютна.

– Разумеется, – хмыкнул Доминик. – Какого ещё ответа ожидать от сумасбродного земляного червя?

Питер посмотрел на него почти с ужасом, но гомчен остался безмятежен. Блестящие тёмные глазки с любопытством уставились на Доминика, перебежали на меня и снова на него.

– Я не видел твоего лица рядом с её, – прозвучал голос Лодо. – Не тебе она была предназначена.

Доминик словно окаменел.

– Выбирай слова, которым позволяешь срываться со своего лживого языка!

– Смысл видений неоднозначен, сделанные нами выборы способны изменить многое, – гомчен повернулся ко мне. – Но в Зеркале Бытия я видел рядом с тобой другого…

Пальцы Доминика сомкнулись на его шее прежде, чем голос Лодо успел смолкнуть. Питер слабо вскрикнул. Лодо заморгал, как будто просыпаясь. А я, потрясённая словами отшельника, бессмысленно взирала на его тщедушное тело, бессильно болтавшееся в руках Доминика. Кожа старика приобрела синеватый оттенок, белки глаз налились кровью…

– Цавай[1]!.. Отпустите его!.. Вы ведь обещали не причинять ему вреда!

Отчаянный вопль Лодо привёл меня в чувство. Подскочив к Доминику, я наклонилась к его подёргивавшемуся от ярости лицу.

– Доминик… Пожалуйста, ради меня…

Дикий взгляд желтоватых глаз прояснился, пальцы расслабились. Отшельник часто задышал. Доминик встряхнул его и угрожающе процедил:

– И кого же ты видел рядом с ней в Зеркале Бытия?

Старик, до сих пор не издавший ни звука, что-то прохрипел. И вдруг тело его начало терять плотность. Губы продолжали шевелиться, произнося слова, а очертания тела просто растворялись в воздухе. Наверное, так в Стране Чудес исчезал Чеширский Кот… Лепестки, всё ещё кружившиеся в воздухе, осыпались вокруг нас дождём, последние слова мудреца смешались с их шелестом. Ещё мгновение – и Доминик сжимал в ладонях воздух… Я растерянно оглядела пещеру, перепуганные лица Питера и Лодо…

– О чём он говорил? – Доминик уже стоял возле тибетца.

– Ты… ты чуть не убил его…

– А с тобой доведу дело до конца! О чём были его последние слова?

– Я скажу, но не потому что боюсь тебя, а потому что он приказал. Ни ты, ни она не должны искать с ним встречи – больше он вам не покажется. Но, когда пробьёт час, учитель будет там, где распахнутся ворота…

– Что ещё? – рявкнул Доминик. – Что он лепетал о Зеркале Бытия?

– Н-ничего… Только что видения – лишь отражение реальности… Изменится реальность – изменится и отражение…

В глазах Доминика снова полыхнуло бешенство, но я поспешила вмешаться:

– Думаю, нам пора возвращаться. Рассвет уже близко.

Я немного опасалась за сохранность Лодо, но Доминик повёл себя безукоризненно: приземлившись у подножия горы секундой позже нас с Питером, небрежно толкнул тибетца прямо на руки последнего…

Пока я прощалась с Питером и обоими профессорами, Доминик не произнёс ни слова. Но когда мы оказались в кольце освящённой земли, вцепился в меня так, словно я могла сиюминутно дематериализоваться подобно гомчену.

– Ты ведь не поверил ему в самом деле… – прошептала я. – Если я и была предназначена Аренту, что с того? Реальности, в которой он может быть рядом со мной, нет и никогда не будет.

Доминик сильнее прижал меня к груди.

– Знаю, об этом не следует и думать, потому что при одной мысли… Стоит мне представить рядом с тобой другого – и рассудок погружается во мрак…

Обхватив ладонями пепельное лицо, я горячо поклялась:

– Я не вижу своего существования без тебя, а твоего – без меня. Это – единственная реальность, которую я знаю и которую хочу знать…

Губы Доминика оборвали мою тираду, но я была готова повторять её снова и снова, как заклинание. Может, тогда исчезло бы это леденящее чувство, сковывавшее даже под жаркими поцелуями Доминика… Я не хотела показывать, в какой ужас привели меня слова гомчена – ужас настолько безысходный, что, вспомнив о надвигающемся Конце, я почувствовала облегчение. Ведь если все реальности перестанут существовать, среди них наверняка окажется и та, в которой тибетский налъорпа видел меня в объятиях Арента…

[1] Цавай (тибетск.) – духовный отец.

Глава 22

Говорят, чем ближе конец, тем быстрее течение времени. По-моему, это так и есть… Мне всё чаще казалось, что я несусь в утлой лодчонке по бурному речному потоку навстречу неизвестно чему и только воображаю себя кормчим. Впереди слышен шум водопада – он обрушивается вниз с невероятной высоты – а я даже не пытаюсь повернуть назад, понимая, что это всё равно невозможно…

После малоприятной встречи с тибетским мудрецом мы с Домиником почти не разлучались. Это походило на безумие. Расставаясь на несколько минут, чтобы утолить жажду, мы бросались в объятия друг друга с такой одержимостью, как если бы до этого не виделись несколько столетий, а после собирались расстаться ещё на столько же. Доминик совсем забросил общение с другими бессмертными, я один раз ненадолго навестила Патрика… Но ночи, отчаянно счастливые, насколько это было возможно в нашей ситуации, летели одна за другой с пугающей быстротой. Июль наступил прежде, чем я успела распрощаться с июнем. Я снова увиделась с Юнг-Су… С той ночи прошло уже почти две недели, а я так и не решилась рассказать Доминику, о чём говорила с принцем…

Воздух взорвался раскатами музыки, бешеными гудками и пронзительным визгом: по улице нёсся джип, из его окон тянулись руки, сжимавшие бутылки с пивом. Проходившие мимо парни проводили джип свистом и поощряющими воплями. В Скарборо бурно отмечали Праздник Моря. Алкоголь тёк рекой, туристы и местное население не стеснялись отдавать ему должное. Я стояла перед входом в театр Стивена Джозефа – здесь мы договорились встретиться с Патриком. Когда последний раз виделась с ним в монастыре, Патрик взял с меня торжественное обещание, что я навещу его в Скарборо этой ночью. Доминик, услышав о моих планах, недовольно нахмурился.

– Тебе не приходило в голову, что он может к этому привыкнуть? Или ты обещала наносить визиты этому отродью, пока ему не надоест?

Я очень естественно округлила глаза.

– Конечно, нет! Как ты себе это представляешь?

– Совсем не представляю. А ты?

– Я об этом даже не думала. Просто мне жаль его. Патрик ведь ещё ребёнок и совсем один…

– Очевидно, о его происхождении ты уже и не вспоминаешь.

– Причём здесь это?

– Знаешь, какой "магией" подобные его родителю владеют в совершенстве? Искусством манипулировать. И, судя по всему, твой юный приятель – истинный сын своего отца.

Улыбнувшись, я легко чмокнула Доминика в губы и, прежде чем он успел меня обнять, подхватила со столика часы.

– Я ненадолго, обещаю. А у тебя хотя бы появится возможность утолить жажду без спешки.

Задерживаться в Скарборо я в самом деле не собиралась и, честно говоря, предпочла бы встретиться с Патриком в другой раз. Но он очень просил навестить его именно в эту ночь. На противоположной стороне улицы я заметила худую фигурку, несущуюся ко мне на всех парах. В мгновение ока я оказалась рядом. Патрик резко затормозил и радостно выпалил:

– Привет! Извини, я опоздал… Никак не получалось улизнуть незамеченным…

– Уверен, что тебя не хватятся? Может, всё-таки не следовало рисковать?

Патрик только махнул рукой.

– Почему ты настаивал на встрече этой ночью? – прищурилась я.

– Ну… – он замялся. – У меня сегодня день рождения…

– Почему ты ничего не сказал! У меня даже подарка нет…

Патрик застенчиво улыбнулся:

– Ты ведь здесь. Это всё, чего я хотел…

– Да ты – сама галантность, – рассмеялась я. – Когда подрастёшь, девушки будут сходить по тебе с ума.

– Правда?

– Вот увидишь. Кстати, сколько тебе стукнуло?

– Тринадцать, – не без гордости заявил он.

– Это в самом деле нужно отпраздновать. Уже решил, куда хочешь пойти?

– Да… – Патрик замялся. – Ты могла бы… взять меня с собой?

– Куда?

– Всё равно. Ты ведь можешь переместиться куда угодно…

Подвергать Патрика подобному испытанию не хотелось – кто знает, как он это перенесёт?

– Вообще-то я думала о чём-то вроде парка развлечений…

– Хорошо, – тут же согласился Патрик.

Осторожно взяв за руку, он выжидающе поднял на меня глаза.

– Я имела в виду где-нибудь поблизости, – уточнила я. – В Скарборо ведь есть свой парк?

Патрик заметно погрустнел.

– Конечно, мы можем остаться и здесь. Если ты не хочешь… – он запнулся.

– Дело не в моём желании. Просто люди очень плохо переносят перемещения. Можешь спросить отца Энтони, когда увидишь его в следующий раз – его пришлось долго приводить в чувство. Я не хочу этого для тебя – тем более в твой день рождения.

Личико Патрика осветилось улыбкой. Я ласково потрепала его по щеке.

– Обещаю, мы и в Скарборо развлечёмся на славу.

Местный парк развлечений не был такой уж сенсацией, и я даже не ожидала, что мы так весело проведём в нём время. Патрик был в абсолютном восторге. После колеса обозрения, пейнтбола и нескольких рейдов на автодроме мы побывали в "Башне Ужаса" – аттракционе, приглашавшем посетителей пройтись по воспроизведённым для них сценам из известных фильмов ужасов. Вскрикивая то ли от восторга, то ли от ужаса, Патрик то и дело цеплялся за мою руку, но под конец заявил, что это – "самое стоящее место во всём Скарборо". Потом я завела его в кафе, и Патрик несколько раз сокрушённо вздохнул, что я не могу оценить вкус блинчиков с бананами и клубникой. После кафе мы выбрались на пляж, где разворачивалось основное действие Праздника Моря. На песке расположились "русалки" с длинными зелёными волосами, важно расхаживали "пираты", размахивали трезубцами "Нептуны". Группа артистов из Бразилии в костюмах причудливых птиц исполняла танец под аккомпанемент барабанов и ритмичные хлопки зрителей. Патрик стиснул мою ладонь и, блестя газами, заявил:

– Это – лучший день рождения в моей жизни! Спасибо…

Но вдруг голос его оборвался, лицо побледнело, глаза бессмысленно уставились в одну точку… Я удержала его, не дав упасть. Худенькое тело сотрясали конвульсии, из носа хлынула кровь, правая рука дёргалась, будто сжимая невидимый карандаш. Вокруг нас собралась толпа, кто-то предлагал вызвать врача… Подхватив Патрика на руки, я бросилась прочь, распихивая стоявших на пути зевак, и уже через несколько секунд оказалась в безлюдной части пляжа. Усадив мальчика на песок, осторожно наклонила его туловище вперёд. Он бормотал что-то неразборчивое, из ноздрей струйками вытекала кровь.

– Патрик, – тихо позвала я. – Ты меня слышишь?

Он не отвечал, глаза оставались пустыми… Чтобы остановить кровотечение, я слегка сжала крылья его носа. Патрик закашлялся и слабо попытался вырваться.

– Постарайся дышать через рот, – шёпотом попросила я.

Сомневаюсь, что он меня слышал, но хватку я не ослабляла, и он всё же начал дышать через рот автоматически. Минуты, которые я просидела так, согнувшись над полубезсознательным Патриком, показались мне вечностью. Судороги вскоре прекратились, кровотечение тоже шло на убыль, но он никак не приходил в себя. С тревогой наблюдая за бледным, мгновенно осунувшимся личиком, я уже собиралась наплевать на возможный риск и всё же перенести Патрика в больницу, как вдруг он открыл глаза и вполне осмысленно посмотрел на меня.

– Патрик… – облегчённо прошептала я.

Он часто заморгал и попытался подняться на ноги, я удержала его за плечи.

– С ума сошёл? Оставайся на месте.

Патрик не сопротивлялся и только едва слышно прошелестел:

– Они убили ещё одного… Я видел его сердце… и фигуры четырёх апостолов…

– Тшш… Не волнуйся, всё прошло.

– Не хотел, чтобы ты видела меня таким… Тебе было, наверное, неприятно…

– Не говори глупостей.

Я поцеловала его в висок, и Патрик, слабо сжав мою руку, устроил голову у меня на груди. Было довольно свежо, с моря дул ветер, и я начала опасаться, что, вдобавок ко всем бедам, он ещё и простудится.

– Где вы остановились? Я отвезу тебя.

Но Патрик неожиданно встрепенулся и возмущённо мотнул головой.

– Нет! Ночь ведь ещё не закончилась!

– Хорошо. Хочешь, я зайду с тобой и подожду, пока ты заснёшь?

– В комнате я не один, – досадливо буркнул Патрик. – Там же ночуют Адам и Дин…

– Уже поздно, они спят и ничего не услышат.

На такси мы добрались до гостевого дома, в котором остановился их класс. За стойкой регистрации дремал парень, на вид немногим старше Патрика. Промямлив приветствие, он проводил нас сонным взглядом, не задав ни единого вопроса. Адам и Дин уже в самом деле спали и даже не пошевелились, когда мы вошли в комнату. Наскоро умывшись, Патрик забрался в постель. Я опустилась на колени у его изголовья, сложив локти на край кровати. Несколько секунд Патрик грустно смотрел на меня, потом тихо вздохнул:

– Почему это должно было произойти именно сегодня?

– По-моему, это не так уж и плохо. Представь, если бы всё случилось здесь. Так, по крайней мере, не придётся никому ничего объяснять.

– Миссис Уилльямс знает, что со мной это бывает. Правда, она думает, что это эпилептические припадки…

Он опять вздохнул и осторожно коснулся пальцами прядей моих волос, упавших на подушку.

– Когда ты придёшь снова?

– Ещё не знаю. Постарайся заснуть.

– Не хочу, – упрямо заявил Патрик и вдруг ни с того ни с сего спросил:

– Ты тоже собираешься участвовать в Последней Битве? Я слышал брата Клеомена и брата Томаса. Они уверены, ты будешь в первой линии… Но брат Томас считает, что ты очень хрупкая, хотя и не человек… и что ты… что ты можешь погибнуть…

Его губы болезненно сжались, в светлых глазах мелькнуло просящее выражение.

– Но это ведь необязательно… Ты ведь можешь не принимать участия в этой битве. Пожалуйста…

Я криво улыбнулась. Забавно, что Патрик затронул эту тему именно сейчас. Вот уже почти две недели – с той самой ночи, когда встретилась с Юнг-Су, я до изнурения боролась с сомнениями. Совет разрешил принцу стать моим наставником, но при одном условии: тренировки должны проходить на территории клана, которую я не смогу покинуть до конца обучения…

– И как долго оно будет продолжаться? – чуть не с ужасом спросила я принца.

– Не меньше месяца. Это мининальный срок, за который я берусь обещать успешный результат.

– Но… почему я не смогу выбираться во внешний мир?

– Между тренировками не должно быть перерывов – иначе от них не будет пользы. Мне показалось, научиться владеть мечом для тебя важно, или зачем ты меня об этом просила?

– Это важно… и я очень благодарна. Но…

…как я скажу Доминику, что расстанусь с ним на целый месяц? И потом – не видеть его так долго? Даже мысли об этом вызывали содрогание.

– Я думал, что оказываю тебе услугу, – в голосе Юнг-Су звучала холодность.

– Так и есть… просто… я не могу решить это одна.

– Разве ты не говорила, что не поддерживаешь отношений с тем, кто тебя обратил?

– Дело не в нём… Он вообще не знает, где я. Но тот, ради кого я стала бессмертной… – я запнулась.

Брови Юнг-Су сошлись на переносице – явный признак того, что он раздражён. Ему было наверняка нелегко убедить совет пойти на подобный прецедент, и теперь вместо горячей признательности, которую вполне заслужил, он вынужден терпеть мои колебания.

– Пожалуйста, не считай меня неблагодарной… Я… я постараюсь объяснить…

И, не вполне уверенная, что поступаю правильно, я рассказала о Доминике и об Аренте, и почему могу прикасаться к освящённой земле, и о том, что благодаря ей скрываюсь от Арента… Юнг-Су слушал не перебивая и, как мне показалось, мрачнел всё больше.

– Жаль, что я не знал этого раньше. Но теперь уже поздно. Ты можешь принять предложение или отклонить его. Выберешь первое – знаешь, где нас найти. Второе – увидимся здесь же через тридцать дней…

Патрик уже мирно спал, положив голову на мою руку. Я снова задумалась о словах принца. Как всё-таки нелегко сделать выбор. Научиться владеть мечом, стоять "в первой линии" и броситься на демоническое отродье вместе со всеми… Или не расставаться с Домиником оставшиеся месяцы, возможно последние, перед надвигающимся Концом? Я посмотрела на бледное личико Патрика, вспомнила его трогательную тревогу и просьбы держаться подальше от битвы… Доминик тоже не захочет, чтобы я участвовала в ней. И, если я буду оставаться такой же беспомощной, как сейчас, его можно понять. Но что тогда останется мне? Наблюдать за тем, как уходит на битву он?.. Патрик вздрогнул во сне и сильнее стиснул мою ладонь. Осторожно высвободив руку, я поцеловала его в лоб и закружилась в вихре.

Доминик уже ждал. Торопливо сдёрнув с запястья часы, я бросилась в его объятия.

– Ещё одно сердце, двадцатое… Я была с Патриком, когда это произошло… Осталось всего четыре…

– Больше я никуда тебя не отпущу…

Обвив руки вокруг шеи, я виновато заглянула ему в глаза.

– Должна тебе кое в чём признаться. О встрече с принцем… Я не всё рассказала…

Доминик слушал мою исповедь, сдвинув брови и выражением лица чем-то напоминая Юнг-Су. Когда я закончила, в комнате повисла тишина.

– Скажи что-нибудь… – умоляюще прошептала я.

– Что ты решила?

– Не знаю… Я не знаю, что делать… Расстаться с тобой на целый месяц выше моих сил…

– Но? – горько усмехнулся Доминик.

– …но я хочу быть в состоянии себя защитить. Хочу стоять рядом, когда откроются ворота, хочу сражаться наравне с тобой…

Доминик молчал, потом мягко привлёк меня к себе.

– Я не хочу, чтобы ты участвовала в битве, неважно умеешь ты обращаться с оружием или нет…

– Но?..

– …но знаю, что удержать тебя невозможно.

– Значит… ты согласен?..

Болезненно улыбнувшись, Доминик поцеловал моё плечо.

– Я думала, ты попытаешься уговорить меня выбрать себе другого наставника… Например, тебя…

– Меня? И сколько тренировок мы бы, по-твоему, довели до конца? Лучших учителей, чем они, трудно представить, – Доминик, как будто убеждал самого себя. – И в их мире ты будешь в безопасности от всего – насколько это вообще возможно…

– Может, они ненадолго отпустят меня в середине срока…

Доминик с тоской всматривался в моё лицо.

– Когда ты к ним отправишься?

Зарывшись пальцами в серебристые волосы, я прильнула к его губам.

– Скоро…

Но сказать всегда проще, чем сделать. Доминик, как будто раскаявшись в своей уступчивости, никак не хотел меня отпускать, и я, куда-то растеряв всю твёрдость, никак не хотела, чтобы он это сделал. Под конец мы договорились, что я попросту исчезну, пока Доминик будет утолять жажду, но так долго оттягивали этот момент, что жажда из невыносимой стала лишающей рассудка. Когда Доминик, едва владея собой, оторвал от меня руки, у меня уже начинало мутиться сознание… Не знаю, сколько бокалов крови я опрокинула, прежде чем вернулась в разум. Теперь оставалось исчезнуть… Опасаясь, что передумаю, я натянула на себя первое, что попалось под руку, выудила из тайника серебрянную свирель и унеслась прочь, словно пол под ногами вспыхнул пламенем…

* * *

Я хорошо помнила странное место между небом и землёй, где в прошлый раз была с Акеми. Призрачные горы, густой туман, выступающие из него пинии… Только статуи другие. Огромный каменный тигр терзает распростёртого на земле воина. Лапы зверя упираются в его грудь, зубы раздирают плечо, пальцы несчастной жетвы судорожно цепляются за полосатую шкуру, а рот распахнут в немом крике… Я поёжилась. Собрав несколько капель росы в чашечку ярко-голубого цветка, как это делала Акеми, я огляделась. Тогда Акеми уложила цветок в плоскую чашу. Сейчас ничего, кроме разверстого рта умирающего воина, не подходило для этой цели. Пристроив цветок, я поднесла к губам свирель, и она заиграла. Снова я заслушалась волшебной мелодией, а кружившиеся вокруг капли росы, как и в первый раз, оказали гипнотическое действие… Я пришла в себя уже в знакомом зале с золотыми драконами. Кажется, теперь он ещё быстрее заполнился зрителями, и я торопливо уставилась в пол.