Текст книги "Стелла искушает судьбу"

Автор книги: Ирина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Перебрав их, Ирина вздохнула и вытерла со лба пот.

«Ну и гад! Ну и гаденыш! Вор! Скотина! Подонок! А я-то хороша! На что купилась?» Ее вдруг затрясло от мелкого истерического смеха, и она без сил опустилась на кровать.

* * *

Рита сидела перед затуманенным зеркалом в старинной, покрытой кое-где облупившейся позолотой раме. Две свечи в разных подсвечниках – один пониже, другой повыше – освещали трепетным светом ее лицо, отражения которого она почему-то не видела. За ее спиной тоже стояло зеркало, и перед Ритой уходил в бесконечность ломкий, постоянно менявший очертания коридор, в глубине которого, то появляясь, то исчезая, мелькала неясная тень. Тем не менее тень приближалась, и Рита испытывала необъяснимый страх. Она хотела позвать Стеллу, которая только что была рядом, но не смогла произнести ни слова.

Вдруг в тумане Зазеркалья что-то сверкнуло, и Рита увидела свое отражение. Нет! Не свое! Перед ней предстала отвратительная обнаженная старуха – косматая и беззубая. Все ее лицо и тело покрывали ужасные язвы. Она щерила рот в неописуемо злобной ухмылке. Рита могла поклясться, что никогда ее прежде не видела, но что-то неуловимо знакомое было в облике старой ведьмы.

– Что, не узнаешь? – проскрипела та, кривляясь. – А ведь это мое истинное лицо!

Прямо перед старухой на столике стояли в разных – пониже и повыше – подсвечниках две черные свечи, горевшие багровым зловещим пламенем, которые как бы являлись отражением тех, которые видела перед собой Рита. За спиной уродины вились клубы густого серо-зеленого дыма.

Рита боялась оглянуться, но будто кожей чувствовала, как ее обволакивает этот страшный дым, от которого – она знала это точно – нет спасения…

– Кончились твои золотые денечки! – хохотала старуха, протягивая к обомлевшей от страха девушке когтистые костлявые пальцы. – Жди беды! Жди! Я прокляла тебя, и теперь ты погибнешь! Нет тебе спасения!

Вдруг поверхность зеркала задрожала, по ней, как по воде, побежали круги, и страшные руки оказались возле самого Ритиного лица.

Она отчаянно закричала:

– Стелла!!! – и проснулась.

Сев в кровати, Рита долго приходила в себя. Надо же присниться такому? Ну и фантазия! Да чтобы Людмила Сергеевна так выглядела? Ха! Что за глупость?

Почему-то, проснувшись, Рита сразу сообразила, кого напомнила ей привидевшаяся ведьма. Странно, что она вообще еще вспоминает о бывшей свекрови. Пора бы забыть. Людмила Сергеевна больше не существует для нее. И нечего бояться старой сплетницы и скандалистки.

Однако выбросить из головы мысли о страшном сне Рита сумела только на работе, да и то лишь после того, как внимание ее привлекли куда более серьезные проблемы.

* * *

Едва Рита появилась после обеденного перерыва в приемной, говорившая по телефону Леночка вспыхнула и немедленно, оборвав беседу на полуслове, повесила трубку. Было в ее взгляде, брошенном на начальницу, что-то странное. Ожидание, что ли? Или злорадство? Рита не стала разбираться и, поздоровавшись, прошла к себе.

Проработав почти до пяти вечера, Рита спохватилась: почта-то где?

Она нажала кнопку вызова, и Лена немедленно откликнулась:

– Что? Вам почту принести?

И голос секретарши звучал странно, как-то чересчур напряженно, что ли?

– Именно почту. Или сегодня ничего не было?

– Да нет, что вы… Ой, Маргарита Михайловна, а можно я на секунду выбегу?

– Да ради Бога! Ты же, кажется, обедать не ходила? Только занеси…

– Бегу! Лечу! – перебила Риту обрадованная Лена. Через мгновение она ворвалась в кабинет, промчалась по нему как смерч, положила на стол папку и убежала.

Рита посмотрела на папку. Ну надо же! Зеленая. Это бумаги для Барсукова. Опять Лена все перепутала. Нет, определенно надо отчитать ее за легкомыслие. Или девушка спутала только папки, раскладывая по ним документы?

Вздохнув, Рита открыла зеленую корочку и…

Письмо из «Росдрагмета» с подтверждением выделения фондов ювелирной фабрике, созданной под эгидой фирмы «Гиацинт». Триста двадцать килограммов палладия. На сумму около трех миллиардов рублей!

У Риты все поплыло перед глазами. Не было никакой фабрики! Не было и нет!!! Существует цех, в котором работают пять мастеров, далеко не высокого класса, выдавая жалкий ручеек продукции из мельхиора, практически не находящей спроса. Влад давно порывался прикрыть эту лавочку, но Барсуков горой стоял за свое детище.

Такое же письмо на бронзу. На медь. Официальное извещение из Литвы о том, что транспорт для вывоза технических отходов подготовлен. Так вот куда идут дефицитные металлы! Фабрика получает фонды по дешевке. Якобы что-то производит и списывает отходы, которых в сотни раз больше, чем мифической продукции. И вообще, на какие ювелирные изделия идет палладий? Затем металл переправляется через Литву за границу… О Боже, ведь вывоз отходов не считается по закону контрабандой – это всего лишь нарушение таможенной дисциплины, как провоз сигарет или колготок.

Какой ужас! Юрий Венедиктович – вор! И не просто вор. Он – государственный преступник. Он проворачивает свои грязные сделки, используя лазейку в законодательстве и прикрываясь честным именем фирмы… А Влад? Рита похолодела. Знает ли он?

Она судорожно перебирала бумажки, не зная, как поступить. Неужели Барсуков осуществляет свои махинации с ведома и согласия Влада?

Нет. Если не верить ему, то кому же верить?

Рита решительно встала и направилась к двери. Прислушавшись, нет ли кого в приемной, она тихонько выскользнула из кабинета, бегом пересекла просторную комнату и без стука ворвалась к Владу.

Тот поднял голову, оторвавшись от бумаг, и удивленно на нее уставился:

– Ты что? Позвонить не могла? Я занят.

– Как бы ты ни был занят, тебе придется ответить на мои вопросы!

Пораженный ее тоном, Влад опешил:

– Ну, я слушаю… Если у тебя что-то срочное…

– Что это такое? – Рита раскрыла зеленую папку и сунула ее Владу прямо под нос.

Когда через полчаса несколько успокоившаяся Рита покинула кабинет Влада (он, как она и полагала, ничего не знал о делах Барсукова, которого теперь ожидало увольнение и суд), у двери своего кабинета она столкнулась с Леной. Девушка прижимала к груди красную папку.

– Ой, Маргарита Михайловна! Я перепутала… Вот ваша почта.

– Ничего страшного.

– А где папочка Юрия Венедиктовича?

– У Владислава Анатольевича, – с улыбкой ответила Рита и, забрав красную папку из рук растерявшейся секретарши, последовала к себе.

Закрывая дверь, она услышала прозвучавший по селектору суровый голос Влада:

– Барсукова ко мне! Срочно.

– Его нет на месте, – буквально проблеяла Лена, в лице которой не осталось ни кровинки. Однако она еще не представляла себе размеров катастрофы и потому решила, что Влад собирается обсудить с заместителем, как наказать ее за невнимательность. Но чего уж такого ужасного она натворила?

– Как только появится, сразу же ко мне.

– Поняла…

Но заняться почтой Рите не удалось. На ее столе лежала свернутая газета, появившаяся в кабинете еще утром. Рита помнила, что положила ее на подоконник, а теперь газета опять оказалась среди бумаг. Взглянув на подчеркнутые красным фломастером строчки, Рита удивилась – ничего подобного утром она не заметила. Кто-то явно хотел привлечь ее внимание к статье, напечатанной в газете.

Но кто? Заходившая без нее в кабинет Лена? А зачем?

Развернув газету, Рита начала читать. Ее замутило после первых же строк, но она заставила себя испить чашу до дна. Статья называлась «Хищница».

Автор не назвал Риту по имени, но, расписывая ее наглость и развращенность, подлость и тщеславие, бесчестность и лицемерие, не только не пожалел черных красок, но и не поскупился на подробности! Будто бы чьи-то недобрые глаза неотрывно следили за ней изо дня в день… Реальные факты, вплетенные в злобную клевету, делали правдоподобной самую невероятную ложь. Автор удивительнейшим образом вывернул наизнанку, перетолковал и исказил все поступки Риты и увлекаемого ею не только в бездну порока, но и на преступный путь Влада. Ратуя за возрождение морали, сетуя о падении нравов, М. Иванова без малейшего стеснения гнусно клеветала!

М. Иванова? Ой ли? Рите в закругленных фразах автора послышался знакомый голосок Людмилы Сергеевны. Получалось, что сон в руку? Ну нет. Рита не позволит этой стерве портить ей жизнь! Надо поговорить с Владом. В конце концов, эта статья – подлая ложь, а за такие штучки можно и к суду привлечь!

Но сначала – Лена. Зачем ей понадобилось подсовывать Рите эту газету? Кто ее попросил?

В кабинете Влада гремел скандал. Видимо, Барсуков, войдя, неплотно прикрыл за собой дверь, и в приемной было слышно каждое слово.

Лена, сжавшись в комочек, тряслась, сидя за своим столом, как осиновый лист. До нее наконец-то начало доходить, что она наделала. Получалось, что из-за ее глупой ошибки у Барсукова начались крупнейшие неприятности. Что с ней теперь будет? Она так увлеклась идеей Ольги Стоценко – подсунуть гадине Ритке газету, – что забыла обо всем на свете… А Барсуков человек злопамятный!

Риту так потрясли первые же услышанные фразы, что она забыла и о секретарше, и о газете.

– Ты думаешь, щенок, тебя вечно станет тянуть фонд «Возрождение России»? Думаешь, денежки партии так и будут течь в твой сраный «Гиацинт»? Нет, только пока твой папашка банкует, пригревшись под крылышком президента! А ведь и папашку… и самого президента в любой момент могут заменить на… кого-нибудь другого! У нас в стране незаменимых нет! А я настоящее доходное дело организовал!.. Какие возможности открывались!

– Прекратите орать, Барсуков! Вы уволены. Завтра утром я обращусь в соответствующие органы. Юрий Венедиктович, посмотрев отчетность по ювелирному цеху, который вы упорно называете фабрикой, я выяснил, что вы похитили уже больше шестидесяти пяти тысяч долларов! Такая липа… Неужели вы думали, что я настолько глуп?..

– Ах ты, гад! Да ты даже не представляешь, насколько ты глуп на самом деле! Жалкий придурок! Или скажешь, что не знаешь, сколько я брюликов твоей благоверной Олечке перетаскал? Или она не говорила? На солидный процент с каждой сделки потянет. Так что ты, чистоплюй, в доле! Не отмажешься.

– Вы негодяй, Барсуков. Я вам не верю.

– Ха, у нее спроси! А кроватку ты ей мя-агонькую купил. Мне понравилось. Пока ты с аферисткой Богдановой по грециям разъезжал, я у твоей жены место под бочком нагрел!

– Убирайтесь вон! – прорычал Влад.

– Не нравится? На газетку, почитай, что про тебя пишут!

– Вон!!!

Выскочивший из кабинета Барсуков едва не сбил с ног Риту. Окинув ее злобным многообещающим взглядом, он замедлил шаг, вскинул голову, тряхнув отлипшей от лысины прядью, и гордо удалился из приемной. Проходя мимо Лены, он прошипел:

– Дура безмозглая! Кровавыми слезами умоешься… Из-за тебя все!

Рита тихонько прошла к Владу. Он стоял лицом к окну и, держа в руке аппарат, разговаривал по телефону. Его голос был ровен и спокоен, но чувствовалось, что это стоит ему немалых усилий.

– Нет, Ольга. Это была последняя капля. Нет. Мне не нужны твои объяснения. И твое вранье. Я и раньше о многом догадывался, а теперь… Нет. Нет. Конечно, только развод. А при чем тут Рита? Ах, ее бывшая свекровь… Так вот чьих рук это дело? Нет. Довольно. Нет. Не приду. Прощай.

Опустив трубку на рычаги, он устало улыбнулся Рите:

– Слишком много для одного дня. Ты не находишь?

Она молча кивнула. Влад подошел и взял из ее руки газету. Взглянув на подчеркнутые строчки, он усмехнулся.

– Впрочем, у меня осталось еще одно дело, – сказал он и стремительно покинул кабинет.

Рита ринулась за ним.

– Лена, это вы принесли газеты мне и Маргарите?

– Я… – пролепетала секретарша.

– Кто вас попросил это сделать?

– Оля… Ольга Николаевна. Ваша жена.

– Она просила вас, – он замялся, но, поморщившись, продолжил, – следить за Маргаритой?

– И за вами… – жалобно прошептала девушка, словно бы еще надеясь, что чистосердечным признанием она смягчит свою вину и гроза пройдет стороной.

– Вы уволены. Идем, Рита. Я боюсь утонуть в грязи, которой, как оказалось, здесь слишком много!

Спускаясь по лестнице, Рита слышала отчаянные рыдания секретарши Леночки Козловой.

* * *

В последнее время, когда не ожидалось ни важных встреч, ни визитов, Рита иногда позволяла себе являться на работу, обходясь без делового костюма. Как раз сегодня так и случилось: на ней были черные джинсы, бирюзовый пушистый свитерок, удивительно оттенявший ее глаза, коротенькие сапожки и очень модная кожаная куртка с аппликациями. Апрель уже перевалил за половину, и в городе было тепло и почти совсем сухо.

– Ой, – растерянно сказала Рита, останавливаясь на ступенях и озираясь в поисках служебного автомобиля, – а я не вызвала Сергея. Я его домой отпустила… Обещала позвонить, когда понадобится. И забыла…

Машину водить она толком еще так и не научилась – других забот хватало. Она виновато посмотрела на Влада.

Он грустно улыбнулся и вдруг привлек к себе Риту. На них оглядывались редкие прохожие, а они все целовались и целовались, не в силах оторваться друг от друга, будто каждый искал в другом не только любви, но и поддержки в трудный час.

– Уж лучше быть, чем слыть, – сказал Влад, напускной бравадой скрывая охватившее его смущение.

– Что? – У Риты от волнения так кружилась голова, что она не могла поднять ставшие вдруг невероятно тяжелыми веки.

– Так Шекспир сказал. Уж лучше быть, чем слыть!

– Мне кажется, он прав.

Влад распахнул перед Ритой дверцу своих белых «Жигулей»:

– Карета подана, королева!

Рита скользнула на сиденье и достала из сумочки сигарету. Пальцы ее слегка дрожали.

Влад опустился на водительское место и, уронив руки на руль, надолго замолчал.

Сигарета истлела, а Рита все не решалась отвлечь его от невеселых раздумий. Наконец она не выдержала:

– Влад…

– Ох, извини. Ну, куда едем?

– Ко мне, – решительно заявила Рита. – Но сначала на наше место. На мост. Помнишь, мы там в феврале клубнику ели? Там так красиво… Такой простор…

– Конечно помню, только клубники у меня сегодня с собой нет.

– А-а, – махнула рукой Рита, – обойдемся!

* * *

Домой к Рите они заявились около десяти вечера. Влад сразу же уселся в кресло и объявил, что требует приготовить ему шикарный ужин. Причем незамедлительно, если его невеста не желает, чтобы он не дожил до свадьбы и скончался от голода.

«Невеста» – это слово ласкало слух Риты и вместе с тем будило в ней необъяснимую тревогу.

Они очень о многом переговорили, гуляя по берегу реки. И о том, что Влад твердо решил развестись с женой, и о том, чем грозит фирме «Гиацинт» раскрытие махинаций Барсукова, и о том, почему Влада поддерживает государственный фонд, и о его отце, Анатолии Ивановиче Стоценко, который действительно не последний человек в команде президента…

Пообещав, что ужин будет готов через десять минут, Рита, не снимая ни куртки, ни сапог, вышла на балкон, якобы затем, чтобы снять сохшее там белье. На улице и правда моросил мелкий противный дождик, но причина заключалась в другом: ей просто хотелось хоть минутку побыть одной и успокоиться. Слишком многое случилось за сегодняшний день.

Рита отодвинула кухонные шторы, которые постирала вчера вечером, и, скрывшись за ними, стала смотреть на тонувший в сгущавшемся мраке город.

«Ну что я, в самом деле, так волнуюсь? Ведь не девушка уже, замужем побывала. И потом, у нас с Владом все решено. Мы любим друг друга и должны быть вместе. Так зачем откладывать?» – уговаривала себя Рита и все-таки не могла справиться с волнением.

Ее внимание привлекла подкатившая к освещенному подъезду красная машина. Рита отлично знала, какие автомобили обычно паркуются возле дома. Эта машина к их числу не относилась. Из нее вышли трое мужчин и бодро проследовали в подъезд.

«В гости к кому-то», – решила Рита и тотчас же забыла о них.

– Ты что там застряла? – услышала она голос Влада.

– Сейчас.

Рита принялась сдергивать с лески полотенца, а затем и красно-белые в клеточку шторы. Длинное полотнище никак не хотело сниматься. Положив полотенца и прищепки на тумбочку, в которой хранились банки с консервами, инструменты и всякий хлам, Рита взялась за край шторы, чтобы перекинуть ее через леску, и вдруг замерла, услышав, что кто-то вошел в квартиру.

– В чем дело? Как вы смеете врываться? – возмущенно воскликнул Влад.

Отогнув уголок красно-белого полотнища, Рита заглянула в окно и увидела, как незнакомый мужчина поднял пистолет, дуло которого казалось неестественно длинным из-за странного цилиндра на его конце, и прицелился прямо во вскочившего на ноги Влада. За спиной незнакомца стоял один из работников ювелирного цеха, фамилии которого Рита не помнила, и переминался с ноги на ногу ее собственный шофер Сергей Данилов.

– Да вы с ума сошли! – В голосе Влада звучало больше удивления, чем страха.

– Не надо было хозяина за горло брать, – безразличным тоном отозвался незнакомец и спустил курок.

Раздался тихий хлопок, и Влад упал на ковер. Рита отпустила уголок шторы и зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Послышался еще один хлопок.

– Ты чего? – недовольным тоном спросил Сергей.

– Контрольный выстрел. В голову, – хохотнув, пояснил незнакомец. – «Марголин» вам не пушка, зато ти-и-ихо стреляет, можно было бы и без глушителя.

Убийца, вне всякого сомнения, наслаждался ситуацией.

– Кончай базар, – велел ювелир. – Хозяин сказал – баба с ним.

Рита покрылась холодным потом.

– Да нет ее дома, – вновь подал голос шофер.

– Откуда ты знаешь? – не поверил ювелир.

– А чего тут знать? Она в куртке была и полусапожках, а на вешалке – шуба и вон, сапоги другие стоят и тапочки. Если б она домой пришла, неужели б не переобулась? Ну и машину она не вызывала.

– Машину… – проворчал ювелир. – Ищи давай, Шерлок Холмс. Не на работе же она торчит до сих пор?

– А может, у хахаля? – опять хохотнул незнакомец. – Не везло нашему бывшему директору на баб – жена с хозяином путалась, эта небось еще с кем. А он тут ее, бедняга, ждал… На свою голову!

Сергей осмотрел кухню и ванную, даже стенной шкаф в прихожей. Ювелир отдернул шторы, закрывавшие нишу с кроватью, и выглянул на балкон.

Риту, замершую за клетчатым полотнищем, он не заметил.

– Пошли. Нет ее здесь, – буркнул Сергей. Ему явно было не по себе. Когда его взгляд случайно падал на мертвого Влада, он сразу же отводил глаза.

Едва за убийцами захлопнулась дверь, Рита скользнула в комнату и бросилась к Владу. Заглянув в его мертвые глаза, она поняла, что ему уже ничем нельзя помочь.

Риту била крупная дрожь. На ватных ногах она добралась до столика с телефоном и набрала номер милиции:

– Убийство… Скорее… Ради Бога! Владислав Анатольевич Стоценко. Советская, 19, квартира 36. Скорее, они еще не ушли далеко. Двоих я знаю. Да! Меня? Богданова Маргарита. Да! Скорее!

Она села на корточки рядом с трупом Влада. Нет, страха она не испытывала. Только острую боль в сердце. Из открытой двери балкона тянуло холодом. Но шевелиться Рите не хотелось.

«Ты слишком красивая, чтобы долго быть счастливой!»

Услышав шум подъехавшей машины, Рита выбежала на балкон: «Неужели так быстро приехала милиция?»

Из красного автомобиля, остановившегося перед домом, вышли… убийцы Влада!

Рита бросилась в подъезд. «Только бы спрятаться до появления милиции! К соседке, Анне Петровне…» – подумала она и услышала голос Сергея:

– Давайте быстрее, хозяин сказал – нам менты всего десять минут дали…

– Он еще вякает! Если б не ты, Шерлок Холмс сраный, нашли бы ее сразу… Теперь хозяин с нас шкуру сдерет.

– Да кто вам не давал-то? Не было ее там. Везде смотрели, – огрызнулся шофер.

– А под кроватью?

Шаги и голоса приближались.

Стараясь ступать как можно тише, Рита поднялась на один пролет лестницы.

Когда убийцы вошли в квартиру, она бегом помчалась на двенадцатый этаж. Не решаясь позвонить в чью-либо дверь – на объяснения могло уйти слишком много времени, а убийцы, не найдя ее в доме, обязательно выйдут в подъезд, – она стремилась на чердак. К счастью, люк оказался не заперт.

Поднявшись по шаткой металлической лесенке, Рита скользнула в прямоугольное отверстие и услышала, как хлопнула дверь. Тотчас же раздались мужские голоса. Слов она не разобрала, но поняла, что надо спешить.

Темнота, царившая на чердаке, вселила в нее надежду. Она не знала, остался ли кто-нибудь в машине, и боялась пробираться в другой подъезд, чтобы выйти на улицу. Однако, если у кого-нибудь из убийц есть фонарик, ее найдут! Вылезать на крышу тоже рискованно – там и вовсе спрятаться негде.

Услышав скрип, она метнулась в угол и затаилась за каким-то выступом.

– Темно, как у негра в заднице! – буркнул ювелир.

– Да уж, – ответил Сергей.

– Пойди проверь соседний люк. Может, она в другой подъезд убежала?

– Ну тогда ее Борька поймает, он вниз пошел.

– Да не ленись ты, задрыга снулый! – Ювелир выругался.

– Не ори! А если она у соседей спряталась?

– Это что ж такое? – раздался снизу раздраженный старческий голос. – Ни днем ни ночью покоя нет! Шастают и шастают! А ну, вон отсюда, алкашня чертова, а то сейчас милицию вызову!

– Не шуми, дед! – примирительно сказал Сергей. – Мы из ЖЭКа, проводку проверяем.

– Какая проводка в десять вечера, козел ты безмозглый? Да если б у нас кто так работал, давно б при коммунизме жили! – Судя по тону, грозный пенсионер совсем разъярился.

– Да ладно тебе, уж и пошутить нельзя?

Рита услышала, как лязгнул закрываемый люк, и вытерла со лба пот. Пробравшись в другой конец чердака (причем под ноги ей действительно несколько раз попадались пустые бутылки – вредный дед, который, возможно, спас ей жизнь, не врал насчет алкашей), девушка проскользнула во второй подъезд и выглянула из окна на улицу.

У дома стоял милицейский «уазик». Какой-то милиционер с рацией в руке бродил возле машины. На бортике песочницы, размещенной в центре детской площадки, спокойно сидел человек, застреливший Влада, и смотрел на дверь подъезда, не обращая на милиционера никакого внимания. Вскоре из дома вышли Данилов и ювелир. Позвав сообщника, они сели в автомобиль и укатили. Милиционер даже не посмотрел в их сторону. Рита, обхватив колени руками, сидела в оконном проеме и раздумывала, что ей делать. Пережитый ею страх притупил горе и, как ни странно, вернул ей способность здраво мыслить.

Когда уехала машина опергруппы и труповозка, решение пришло к Рите будто само собой.

* * *

Выйдя из подъезда, Рита осмотрелась. Она хотела зайти домой и взять денег. Правда, ее страшила необходимость входить в квартиру, где был убит Влад, но, как она считала, у нее не было выбора. Она просто не подумала о том, что дверь может оказаться опечатанной. Рита выглянула из-за стойки, на которой крепился козырек подъезда. На скамейке на детской площадке прикорнул какой-то перепивший работяга.

Нет, ни на одного из убийц он похож не был, но Рита не могла припомнить, чтобы в их дворе ночевали пьянчужки. Не тот район. Она почувствовала опасность…

Рита пролезла между стеной и противоположной стойкой, стараясь двигаться как можно тише. Прижимаясь к стене и пригибаясь, чтобы укрыться за невысокими голыми кустами, она скользнула за угол и побежала.

Она не видела, что пьянчуга немедленно проснулся, протрезвел и последовал за ней.

Рита меняла автобусы, путала следы, бегая по темным переулкам и ныряя в проходные дворы. И все-таки беспокойство не покидало ее. Один раз ей показалось, что в полупустом автобусе с ней вместе едет тот самый пьянчужка. Потом кто-то шел за ней по незнакомому темному двору – она никого не видела, но отчетливо слышала шаги. Впрочем, она успокаивала себя тем, что ей все просто мерещится, но тревога росла, и, когда Рита добралась до дома Людочки, она уже валилась с ног от усталости и страха.

Перед забором стояла Петина служебная машина – черная «Волга», он говорил, что возит какую-то шишку и иногда ему разрешают использовать автомобиль в личных целях.

Рита облокотилась на капот и перевела дух. Она посмотрела по сторонам, решив, что, если за ней кто-нибудь идет, побежит дальше – незачем впутывать друзей в проблемы, которые обрушились на нее. В конце концов, ей только и надо продержаться до утра, когда придут на работу сотрудники прокуратуры. Наверное, лучше было бы обратиться в КГБ, но где размещалось местное управление этой могущественной организации, Рита не знала, зато здание Горпрокуратуры находилось в центре и совсем недалеко от ее дома.

Она стояла и выжидала – не появится ли кто-нибудь, когда скрипнула калитка и на дорожку вышел Петя.

Увидев Риту, он отшатнулся, точно перед ним возникло привидение, взмахнул руками и издал приглушенный возглас удивления.

– Петя, – тихо сказала Рита, – Петя, Влада убили…

Петр схватил ее за руку, быстро огляделся по сторонам и буквально поволок измученную девушку за калитку.

– Нет, Люда. Об этом даже и говорить нечего. Рита поедет со мной к Галине, а утром я вывезу ее из города, – мрачно заявил Петр.

– Но почему? Почему у твоей сестры ей быть можно, а у меня нельзя? – упрямилась рыженькая медсестра.

– Петя, а как же я в прокуратуру попаду? – сопротивлялась Рита.

Они сидели на террасе домика и старались говорить тихо, чтобы не разбудить Галину Григорьевну.

– Да какая прокуратура? – вызверился Корякин. – Жить надоело? Не дадут тебе в нее войти! А если и дадут, то встретят совсем иначе, чем ты думаешь!

– Но я должна. Неужели Барсуков останется безнаказанным? – горячилась Рита, делая вид, что не замечает, как изменилось поведение Пети по отношению к ней – прежде он упорно называл ее на «вы» и по имени-отчеству.

– Жить хочешь? Тогда не спорь. Я и так многим рискую… Хватит рассусоливать. Поехали.

Рита покорно встала. Она понимала, что Корякин что-то знает и не хочет говорить при Людочке.

Девушка проводила их до машины. Петр рванул с места, будто за ними уже гнались.

– Петя, ты что-то знаешь, скажи мне!

– Знаю… Знаю! – В голосе Корякина послышались истерические нотки. – Чудо, что ты жива… Просто чудо. И я не знаю, чем все это кончится. Для нас с Людой. Ты-то уж точно кандидат в покойники.

– Зачем ты меня запугиваешь, Петя?

– Эх, Рита, дура ты непроходимая. И как тебе в голову стукнуло сюда прийти? Сама труп и других за собой в могилу тянешь?

– Да что Барсуков – сам дьявол, что ли? – возмутилась Рита. – Неужели управы на него нет?

– Барсуков? Барсуков пешка, – буркнул Корякин, резко сворачивая в переулок.

– Кого же ты тогда так боишься?

– Того, кто отдает ему приказы. А этого человека никто никогда не видел. Только он может все. И все об этом знают.

– Слушай, Петь, а ты-то какое ко всему этому имеешь отношение?

Корякин остановил машину и всем корпусом повернулся к Рите:

– Приехали.

– И все же? Ответь мне, пожалуйста.

Петр отвел глаза.

– Петя! Ну правда, какое отношение ты имеешь к этой истории? Я должна знать!

Он заставил себя посмотреть на Риту в упор, чувствовалось, что это далось ему нелегко.

– А такое… Это я… Я должен был идти убивать тебя и Влада… На мое счастье, Борька Чмырь сам вызвался… Гад.

* * *

В квартире знакомой Петра Корякина Миры было столько вещей, что помещение казалось складом, а не жильем.

Рита опустилась на стул в уголке и с безразличием куклы выслушивала указания, которые Петр давал Мире. Он говорил резко, отрывисто, категорично:

– Постричь, покрасить, переодеть. Сделать все, чтобы она на себя похожа не была.

Мира кивала, не выражая ни малейшего удивления.

«Петя… – думала Рита. – Друг Петя… Должен был убить Влада. И, наверное, сделать контрольный выстрел в голову. А потом меня. Друг Петя…»

– Заснула? – тряхнул ее за плечо Корякин. – Шевелись давай. Я часа через три приеду, будь готова. Так, теперь самое важное. Деньги у тебя есть?

Рита молча помотала головой.

– Черт, придется домой заезжать! – огорчился Петр.

– Цацки, – бросила, на мгновение возникнув па пороге, Мира и опять исчезла.

Корякин просиял.

Рита вытащила из ушей бриллиантовые сережки, сняла бриллиантовое же кольцо и кольцо-веточку с изумрудами и бриллиантами. Поколебалась и сняла последнее – с крупной черной жемчужиной. Подарки Влада, сделанные в разное время и под разными предлогами. В основном он говорил, что это премии за отличную работу… Кольцо-веточку он принес после первой поездки на конезавод и заявил, что обязан заплатить компенсацию за производственную травму и моральный ущерб, а черная жемчужина появилась после командировки в Грецию… «Ты сама и есть настоящая жемчужина, Маргарита…»

Воспоминания вызвали такую боль, что на глазах Риты появились слезы.

Корякин истолковал ее реакцию иначе.

– Жалко? – с насмешливым сочувствием спросил он. – Ничего, жива будешь, еще обзаведешься.

– За глаза хватит, – заявила Мира, вновь возникшая рядом, как тень. Отобрав бриллиантовые сережки и кольцо, она сунула их Петру, а два других кольца подвинула к Рите. Показав пальцем на жемчужину, женщина сказала: – Уникальное. Очень дорогое. Паспорт с собой?

Только сейчас, подняв на нее глаза, Рита сумела рассмотреть загадочную Миру, двигавшуюся совершенно бесшумно и говорившую очень тихо и лаконично, будто ей жаль тратить лишние слова. Невысокая, очень худая, эта женщина казалась припорошенной пылью. Едва ли ей было больше тридцати пяти, но, прежде, несомненно, яркая, она выглядела как ее собственный потускневший от времени портрет. В круглых, чуть навыкате черных глазах читалась затаенная печаль и мудрость много страдавшего человека.

Рита извлекла из кармана куртки паспорт, который постоянно таскала с собой, и ничуть не удивилась, когда Петя, забрав его, поспешил к выходу.

– Идем, – позвала Риту Мира, и они отправились в ванную.

Через два часа Рита рассматривала себя в зеркале и не узнавала.

Черные волосы и черные брови сделали ее лицо грубее и проще. Она даже показалась себе несколько вульгарной. Мира ее мастерски постригла, и теперь ее волосы едва достигали плеч, а лоб закрывала густая челка. Очки с простыми стеклами в толстой роговой оправе довершили преображение.

Из одежды Мира оставила ей только полусапожки и белье. Нарядную кожаную куртку она заменила на поношенную джинсовую черного цвета, а дорогие джинсы на простенькие тайваньские, тоже черные, не черные даже, а какие-то седоватые. Бирюзовый свитерок – на серый, домашней вязки из грубой шерсти с высоким воротом и фланелевую клетчатую ковбойку.

Кроме того, она дала Рите денег – около четырехсот рублей, сказав, что это разница в цене вещей.

Когда в начале седьмого утра явился Петя, он остался доволен превращением.

Протягивая Рите паспорт, он объявил:

– Рад познакомиться, Фарида Саясовна!

Изумленная Рита открыла красную книжечку и ахнула, прочитав: Фарида Саясовна Мухамеджанова.

На паспорте была приклеена ее фотография.

– Вот так… – печально сказал Петя. – Теперь ты лишилась даже имени.

Пользуясь тем, что Мира опять исчезла, Рита спросила: