Текст книги "Веридор. Одержимый принц (СИ)"

Автор книги: Ирина Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Принц, висельник, игрок, безумец,

С которым говорить легко.

Не ведать всем мужьям покой,

Покуда бывший принц упрямый

Встречает утро с этой дамой,

А ночевать идёт к другой.

Девиз Их Светлости простой:

Вот жизни главная задача -

Лови за хвост свою удачу,

Коль повернётся та спиной.

А он удачлив, видит Бог!

С моста он не свалился ночью,

Не утонул в канаве сточной,

От жажды у ручья не сдох!

Он был счастливей всех на свете,

Но Боги объяснили без прикрас:

За жизнь никто гроша не даст,

А души отпевает ветер.

Вокруг рифа начали всплывать женские головки. Сирены, позабыв об удирающей добыче, смотрели только на необыкновенного менестреля, который играл и пел специально для них! А ведь обычно их жертвы радовали их только матом, проклятьями и предсмертными хрипами. А тут человек поет, старается, чтобы их, раскрасавиц, развлечь, так что к концу последнего куплета все девы моря были покорены Ветром Смерти, недалеко уйдя от женщин суши. А певец, хоть и услаждал слух всех сирен, смотрел лишь на одну. Её глаза цвета северного неба по-прежнему смотрели восхищенно и чуть недоверчиво. В них не было ненависти, Джанго видел это. И с облегчением прошептал:

– Я знал, что ты не упокоишься в земле. Твой дом – море и, знаешь, хоть и говорят, что сирены не ведают покоя, я уверен, что здесь ты счастлива. А если захочешь забрать меня с собой… что ж, ты имеешь на это право. Жена моя.

Прекрасная сирена ступила босой изящной ножкой на испещренный острыми гранями риф прямо напротив менестреля. Джанго знал, что умертвия не чувствуют боли, так что царапины им не страшны, но все равно подхватил её на руки и, не боясь, прижал к груди. Она улыбнулась, совсем как в тот день, когда море соединило их. Совсем как сейчас.

– Я сберегла свой поцелуй для тебя… – выдохнула Линн ему прямо в губы, прежде чем накрыть их своими устами.

Самозабвенно целоваться на смертном одре – в этом весь Ветер Смерти. Лихой смотрел на посеребренную луной парочку и никак не мог поверить, что дядя не дрогнет перед гибелью и в роковую минуту не бросится лихорадочно спасать свою жизнь, а будет наслаждаться последним в жизни сорванным поцелуем. Он не отстранился от жены и позволил взметнувшейся к небесам волне утащить их в черную бездну, а следом за ними канули и остальные сирены, даже не обернувшиеся на удаляющуюся шлюпку. Только в голове у Лихого до сих пор звучала песня, отпевающая Ветра Смерти, некогда наследного принца Веридорского, Его Светлость кронгерцога блистательного лорда Джанговира.

Об ушедших на рассвете

Вслед погибнувшей заре,

Кто теперь за все ответит?

Ведьм сжигают на костре…

Благословит огненный град,

Тот, кто летит вечностью взят,

Горем горит ветреный хлад,

Брось на восток умирающий взгляд!…

Глава 3 (2)

Приходил в себя Гвейн тяжело, все же рука у дяди Джанго всегда была тяжелая, что уж говорить о помощи таких подручных нелегких средств, как весло. Невольно подумалось, что такими темпами и никакого чернокнижничества с проклятьем единственной не надо, итак все мозги вытрясут, гораздо раньше запланированного сошествия с ума. Преодолевая звон в голове, молодой человек все же исхитрился разомкнуть налившиеся свинцом веки и сфокусировать взгляд прямо перед собой. Увиденное не просто не понравилось, а явственно нашептывало о чем-то трагическом. На скамье напротив сидел Лихой и ожесточенно греб, обливаясь потом и… кровью! Руки брата покрылись алыми мозолями, но он продолжал с отстраненным видом орудовать веслами, как будто и не замечал, что перепачкал кровью почти все древко. Видеть, как брат, всегда такой деятельный и находчивый, уставился невидящим взглядом прямо перед собой… это было страшно, словно подтверждение того, что случилось нечто ужасное и непоправимое. И Гвейн уже догадывался что.

– Дядя Джанго… – голос его прозвучал хрипло, словно он сорвал его.

Реакции не последовало, атаман даже головы в его сторону е повернул, как будто не расслышал.

– Лихой! – гаркнул Гвейн и на миг сам испугался своей интонации, но брат даже ухом не повел. – Лихой, что с дядей?! Он что… он что…

– Он высадился на рифе и отвлекал на себя внимание сирен, чтобы у нас была возможность сбежать, – мертвым голосом откликнулся атаман, по прежнему глядя куда-то в пустоту, а не на Гвейна.

– Он… погиб… – на это раз прозвучало странно тихо, будто чернокнижник страшился просто произнести это вслух.

– Он уснул вечным сном и теперь покоится на морском дне, целый и невредимый, – выдавил из себя Лихой и вдруг отшвырнул от себя весло, подняв тучу соленых брызг, закричал, как раненный зверь. – Будь проклята эта ведьма!

Шокированное спокойствия как не бывало. Уронив голову на колени и вцепившись скрюченными пальцами в свои спутанные волосы, волчонок тихо завыл, совсем как настоящий дикий зверь. Гвейн не стал трогать его, а сам взялся за весла и принялся грести вдоль берега, как и плыли ранее, исподтишка поглядывая на брата. Вскоре Лихой замер и затих, только поминутно подрагивающие плечи говорили сами за себя: грозный атаман разбойников рыдал. А чернокнижник смотрел на него и поражался, как он мог так ошибаться на его счет. Ведь Гвейн так привык к тому, что брат пренебрежительно относится не то что к другим, но и к себе, что и помыслить не мог, что потеря дяди так заденет его. Всем своим поведением Лихой что в детстве, что сейчас, оправдывал свое прозвище – волчонок. Плевал он на мнение родни, не скучал он по близким никогда, а было их раз, два и обчелся. И вот он плачет, глотая слезы и всхлипы, чтобы хоть отчасти не показывать свою слабость брату. Признаться, Гвейн, возможно, и сам бы уже давно присоединился к Лихому, просто он еще не осознал, что случилось. Не верил. Не мог поверить в дядину смерть, красиво обозванную "вечным сном" в легенде о поцелуе сирены.

Прервало его размышления внезапное дуновение ветра, холодного, как каменная кладка склепа. Лихой и Гвейн одновременно подняли головы и встретились с печальным взглядом дымчатых глаз… призрака.

– Персиваль! – первый догадался чернокнижник, отчего-то вскакивая на ноги и почтительно кланяясь духу далекого предка.

Лихой только зло посмотрел на зависший над шлюпкой сизый полупрозрачный силуэт и яростно утер покрасневшие глаза.

– Так и знал, что наследники не дойдут до последнего испытания в полном составе, – скорбно вздохнул призрак.

– Да вы что! – тут же вспылил Лихой, кажется, пришедший в себя от злости. – А что вы еще знали? Ваши всеобъемлящие знания, случайно, не касаются мнения этих самых наследников относительно этого балагана, названного отбором Истинного Наследника, и в частности относительно так называемых правил?!

– Прошу простить моего брата за излишнюю эмоциональность, – поспешно прервал его Гвейн (только разъяренного их грубостью призрака им не хватало!). – Мы знаем о том, что церемониальная корона избрала правителем нашего брата Эзраэля.

– Кузена, – презрительно выплюнул Лихой, однако на этом его комментарии ограничились.

– И мы не совсем понимаем смысл нашего участия в последнем испытании, – продолжал чернокнижник. – Ведь корону ни мне, ни брату все равно не надеть. Так зачем давать нам шанс победить?

– Разве что с целью извести кого-то из нас, – снова вклинился Лихой.

– Таковы правила… – начал было Персиваль, но на этот раз не сдержался уже Гвейн:

– Правила предусматривают отречение от престола предыдущего монарха и как следствие безопасное возложение короны на голову любого из наследников. Наш же выигрыш – чистое самоубийство.

– Не мне и не вам менять устои древнего ритуала, – бесстрастно отвечал на этот выпад призрак, перечислив пресловутые правила. – Собственно, мое появление – тоже дар традиции. Испытание вы прошли успешно и не в праве отказаться от участия в последнем этапе отбора. Хотите вы этого или нет, но на рассвете откроется портал и затянет вас в Летнюю резиденцию, где вы сразитесь в полную силу друг с другом и с другими претендентами.

– И а тем, чтобы никто никому не поддался и чтобы никто никого в мороке не узнал, будете следить лично вы! – ощерился Лихой, чем в очередной раз напомнил брату зверя.

– Совершенно верно.

– То есть вы прибыли просто уведомить нас, что отбора нам не избежать, – вопросительно вздернул бровь Гвейн.

– Только если у утру будете при смерти, что в вашем положении и с вашими способностями весьма вероятно. И еще, как только последний этап отбора завершится, все артефакты, пожалованные претендентам Богами, исчезнут, так что не рассчитывайте на магию Жизни, заключенную в них. Желаю удачи, великие короли Веридора. Джанговир Лихой, – кивок в сторону опешившего атамана разбойников. – Гвейн Одержимый, – полупоклон не менее изумленному чернокнижнику.

Мгновение – и Персиваль растаял в воздухе, будто и не было здесь только что духа второго правителя Веридора.

– Мне это только что послышалось? – сосредоточенно нахмурившись, вопросил Лихой, обращаясь куда-то в пустоту, но ответил ему все-таки Гвейн:

– Похоже, твоя мать все же в тайне крестила тебя. Знаешь, как-то раз отец сказал мне, что хотел назвать своего первого законного сына в честь старшего брата, но потом уступил желанию жены. Сдается мне, – лукавая улыбка, – имя – это все-таки судьба.

– Что, мне тоже суждено сгинуть в чреве морском, лобызая изменщицу – жену, ко всем своим недостаткам еще и сирену? – Лихой не скрывал скептицизма.

– Нет, я не о смерти, а о жизни. Дядя разбойничал в морях, а ты – на берегу. А вот какого демона я – Одержимый… Хотя как еще назвать зависимость чернокнижников от их единственной, если не одержимостью?

– Так это ты у нас, выходит, Одержимый принц! – хохотнул Лихой. – Ладно, в Хаос эти имена и прозвища в придачу! У нас есть проблемы понасущнее. А теперь колись, брат, что ты за редкая порода оборотней такая?

– А то сам не догадываешься? – фыркнул чернокнижник, сверкая соими нечеловеческими янтарными очами.

– Да есть у меня одно предположение, не из стандартных… Ты – змея, Гвейн!

– Ты тоже временами гадина редкая. Но в целом, да, ты прав, мои далекие предки – наги.

– И яд у тебя, насколько из отрочества помню, имеется. Ты ведь с его помощью излечил меня от Красной Смерти? – утвердительный кивок. – А убить он может?

– Вполне, – нехотя признался Гвейн. – Вообще-то, если бы тебе тогда было, что терять, я бы ни за что не укусил тебя, потому что яд правда смертельный. Справиться с ним могут только те, в ком течет кровь магических рас, причем не особо разбавленная. Зато он от смертельныз проклятий и чумы в раз лечит! Я так рассудил, что Дар Смерти – наследие демона Рагнара и, раз ты им обладаешь, шансы выжить у тебя есть. К тому же хуже быть уже не могло, ты умирал. А чего задумал то, брат?

– Не знаю, как ты, но я в этом отборе участвовать не собираюсь и плевать хотел на причуды Богов и древних ритуалов. Так что предлагаю не искать себе на голову смертельную опасность, а самим её создать. Когда появится портал, ты еше раз укусишь меня, а затем я брошу в тебя "Объятия Смерти", но для этого нам надо выбраться на сушу, чтоб магия работала. Будем надеяться, твой яд и в этот раз не отправит меня в царство мертвых и оба сперва благополучно "помрем", и так же без проблем "воскреснем". Хватай весло, брат! Времени в обрез!

***

Добрались до берега они, когда на горизонте уже занималась розовой дымкой первая заря. По пути молодые люди выяснили, что дядя Джанго, кроме напутствий, оставил им еще и свой кинжал – артефакт отбора, с поблескивающим на рукояти черным камнем. Подарок был более чем ценным, потому что его создал Жестокий король, а значит, после отбора он не исчезнет. Как правильно заметил Персиваль, порция Жизни с их приключениями будет не лишней.

Долго ждать портала им не пришлось. Не прошло и получаса, как их артефакты в голенищах сапог нагрелись, словно незримый кузнец раскалил их добела, и воздух замерцал перед каждым из претендентов на венец Истинного Наследника. Пространство раздвинулось в считанные секунды, и портал, стремительно разрастаясь, словно приглашая ступить в себя, начал втягивать своих "жертв".

– Уверен? – бросил Гвейн, поворачиваясь к брату.

Тот молча кивнул, не отрывая взгляда от порталов, и рванул рубашку на вороте, открывая шею. Он не признался бы даже самому себе, что боится взглянуть на то, как клыки потомка нагов вытягиваются во всю свою змеиную длину и как они вонзаются ему в горло. Боль была та же, что и много лет назад, но атаман смог сдержать глухой стон, только опустился на влажный песок пляжа. Голова, парализованная болью, отказывалась что-либо соображать, и все-таки Лихой наскреб в себе силу протянуть руку и швырнуть в Гвейна некромантское заклятие, выбивающее из груди жизнь и удерживающее в шаге от смерти, которое чернокнижник встретил, не дрогнув. Атаману показалось, что мир замедлился, пока схлопывались порталы и брат падал навзничь на землю. На губах Гвейна играла спокойная улыбка счастливого человека, не оказавшегося в объятиях самой смерти, а просто на минутку опустившегося на мягкое ложе, чтобы передохнуть от мирской суеты.

"Совсем как дядя Джанго," – последняя внятная мысль, мелькнувшая у Лихого, прежде чем боль, огненными волнами разнесшаяся от шеи по всему телу, окончательно затопила сознание, заставив его уплыть в небытие.

Глава 4 (1)

Летняя резиденция королевского рода Веридорских была не просто прекрасна. Она была неповторима, причем как с хорошей стороны, так и с не очень. Уникальность её состояла в том, что сам грандиозный особняк, роскошью и архитектурным размахом способный затмить дворец в столице, жил собственной жизнью во всех смыслах этого слова. Двери там были без замков и задвижек, а запирались и отпирались по воле дома, также как и окна. Лестницы неожиданно, без какой-либо последовательности складывали ступеньки и превращались в каменные горки, потом через неопределенный промежуток времени трансформировались обратно. Стены так вообще своим поведением являли верх неприличия: могли исчезнуть, могли стать прозрачными, а могли и в один момент вырасти прямо перед носом сильно торопившихся господ. Летней же эта резиденция стала не так давно, когда Его Величество Кандор Х Жестокий обзавелся целым выводком сынишек – сорванцов, которым до визга нравилось скакать по переменчивому особняку, так что стоило жаре утвердиться в Веридора, как весь двор, постанывая в унисон и дружно жалуясь на судьбу – злодейку, ползли вслед за королевскими отпрысками кататься с этажа на этаж, лазить по карнизам за неимением другого способа перемещаться из комнаты в комнату и прикладываться лобовой частью к каменной кладке.

Этим утром, к превеликой радости всей аристократии загонять никого в своенравную резиденцию со специфическим чувством юмора не собирались, однако и причины того, зачем они тут все сегодня собрались, тем более в такую рань, никто не знал. Поэтому-то все внимали возвышавшемуся перед главным входом лорду Нарциссу, графу Ла Дарант Ла Кенти' Ле Турмен дю Голэ, чья должность и ценность при дворе пока не была ясна, однако, будто по наитию, никто не сомневался в том, что это фигура значительная. Итак, лорд Нарцисс доводил до сведения придворных, что в эту самую минуту начинается последний этап отбора Истинного Наследника, результаты которого не под силу оспорить ни одной живой душе, претенденты шагают в порталы навстречу общему поединку, а тот, кому улыбнется удача и чьи силы и смекалка превзойдет возможности соперников, еще до конца этого часа вступит в решающую схватку с Его Величеством…

***

Эзраэль шагал в портал, уверенный в своем сегодняшнем триумфе. Он прекрасно знал, что господа придворные подхалимы за глаза перешептываются, что не быть Одержимому принцу сильнейшим воином Веридора, раз король выжег его магию. Это и правда было досадно, и поначалу Рай понятия не имел, как же ему выстоять в поединке, который навряд ли обойдется без колдовства. Подсказка пришла неожиданно, от папы! Жестокий король однажды отловил сына в перерыве между измывательством над достопочтенными членами Совета и спросил, как он собирается решать эту проблему. Ответ Его Высочества был предсказуем и банален: авось все обойдется, соперники все в раз окосеют вместо него закидают заклятиями друг друга. Тогда Кандор Х предложил принцу то, до чего сам Эзраэль, честно говоря, никогда бы не додумался: договориться с демонической сущностью! А ведь правда, во второй ипостаси его оплетала родовая защита, пробить которую могли только смертельные проклятия и некоторые шедевры некромантии, которыми – слава Богам! – из ныне живущих владел только Его Светлость кронгерцог Джанговир (и еще один молодой маг Смерти тоже из Веридорских, но обо всех особенностях магии Лихого были осведомлены только его отец, дядя, Гвейн и теперь еще Конда). Была у Эзраэля мысль заявиться на последний этап отбора в демоническом обличье, только вот сын Хаоса мог использовать любое оружие, от кухонного ножа до двуручника, разве что как зубочистку, а главным козырем Рая было именно его мастерство владения мечом в купе с Даром Воина. А папа предложил невероятное! Не подавлять демона, а принять его как часть самого себя! В конце концов, именно адскую составляющую души Одержимого принца следовало благодарить за то, что Гвейн еще жив, а как следствие, не обезглавлен и Синдбад (хотя все та же адская сущность не имела ничего против кровавого развития событий с младшим братом в главной роли).

И у него получилось! Демону пришлись по вкусу заверения человека, что после победы и коронации он однозначно получит свою Конни, и теперь, стоило только мысленно попросить, сила Хаоса невидимым доспехом окутывала его.

Синдбад ожидал своей победы с не меньшей вероятностью. Всю ночь он не сомкнул глаз, переполненный энтузиазма и взволнованного ожидания. Отец не раз повторил ему, чтобы ради общей безопасности не призывал одновременно магию Жизни и магию Смерти, все же два сильнейших королевских Дара никто никогда не смешивал, кто знает, не убьет ли этот "эксперимент" всех в радиусе ста километров? Так вот он не собирался этому совету следовать! На кой демон там, в таком, случае, Персиваль ошивается?! Он ответственен, чтобы поединки оканчивались только псевдосмертью, а не реальным походом в царство мертвых. По правилам отбора претенденты в стенах Летней резиденции были фактически бессмертны и "убитый" порталом переносился на опушку леса неподалеку. Вот и не откинет Эзраэль копыта, если ему по рогам сдвоенный поток Жизни и Смерти, зато общество березок и рябин ему обеспечено! О Гвейне с дядей вообще переживать не стоит, они, как известно, неубиваемые, впрочем, как и маг Жизни в лице Жестокого короля. Единственное, что неприятно царапнуло сердце, так это мысль, что на последний этап могла каким то чудом попасть Конда. Нет, вообще Синдбад не воспринимал в серьез заявление сестрички, что она тоже претендует на победу, однако чем Боги не шутят!… А, ладно! Если её каким то непопутным ветром и занесет туда, значит, из состязания первой ей выбывать. Что, спрашивается, принцесса – менталистка может противопоставить высшему огненному демону или чернокнижникам, чего уж говорить о нем, обладающем и Даром Жизни, и Даром Смерти? Единственное её возможное оружие – аркан подчинения, и то если она его уже научилась плести, то затягивать против воли потенциального раба – совершенно точно нет. Этому годами учатся, а у неё времени было фиг да маленько! Что же касается последнего боя, то прежний план был в силе: бросить в Жестокого короля простенькое бытовое заклинание, на мгновение вывести из строя и, воспользовавшись секундной растерянностью, нанести первый и последний удар в этой схватке. Так что в портал Ад заскочил, даже не дожидаясь, когда тот полностью раскроется…

А Кандида, глядя на растущий прямо перед ней портал, не думала о предстоящем испытании. Какой прок в тысячный раз прогонять в голове задуманное? План её был прост, не сказать, что особо гениален, и все, что могла, она для его реализации сделала. Все мысли принцессы занимал… Лихой. Она не просила его помочь, но знала, что он поймет её без слов. Смог ли он устроить все так, чтобы дядя Джанго и Гвейн не участвовали? Этот вопрос, конечно, мелькал время от времени, но совсем другая мысль заглушала все другие: лишь бы все живы! Не тягаться ей с чернокнижником, но пусть лучше победа достанется сильнейшему, чем кто-то из её близких не явится в Летнюю резиденцию, потому что его сердце уже отсчитало свои последние удары и замерло навсегда!

"Об одном прошу – верь мне," – звучали в голове слова Лихого. И она верила ему. Всем сердцем, поэтому, ступая через разорванное пространство, в мыслях благословляла не себя на бой, а бравого разбойничьего атамана на удачу и скорое возвращение в Веридор. К ней…

Дорогие читатели, прошу прощения за такой маленький кусочек проды, завтра – послезавтра выложу окончание отбора Истинного Наследника)