Текст книги "Веридор. Одержимый принц (СИ)"
Автор книги: Ирина Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)
Глава 22 (3)
– Что-то я не понял, – проговорил Инквизитор, опускаясь на крышу фамильного склепа Веридорских и с неохотой выпуская из объятий свою единственную, – лорд Див что, запал на… – Да – да, на Алис, – оборвала его Мариана, метнувшись к краю и чуть ли не свесилась, пытаясь заглянуть в склеп. – Веришь, никак понять не могу, как Кандора ещё не прибил кто-нибудь из-за женщины. Ну ладно придворные, им иметь жену в любовницах короля выгодно, хотя и они взбрыкнули, когда принцево семя стало претендовать на их земли и титулы на правах первенцев. Но демон то! Вот уж кто за свою единственную порвёт на бесячьи потроха. Так нет же, Кандор уж с половиной столицы переспал, и то не со всей лишь потому, что вторая половина – мужская, а Его Величество у нас не по этой части. И все равно его все любят! – Сам то в своё время его не тронул, – усмехнулась Мариана, кокетливо стрельнув в дракона глазками. Только ради тебя, сама ведь знаешь. Да и знал, что у вас это ненадолго.
На миг улыбка прорицательницы чуть было не дрогнула, но она смогла удержать ее, как и горестный вздох в груди. Незачем Нарциссу знать, что она была бы счастлива, соедини Боги их с Кандором судьбы, да и мечтания ее порой уносились в те далекие времена, когда она дразнила наследного принца Джанговира и только себе признавалась, что это не столько ради забавы, сколько для того, чтобы удержать его внимание. Нет, она не жалела, что не стала судьбой ни одному из братьев, но знала, что они оба навсегда останутся в ее сердце.
– Так что мы здесь забыли? – между теп спросил у неё Инквизитор. – Надо проследить, чтобы Джанго не испортил все, – туманно отвечала прорицательница. – Все это что? – изумлённо приподнял брови Нарцисс. – По-моему, все планы кронгерцога более чем удачны. Сейчас развеет «Объятия вечности», каким-то манером «возродит» Одержимого в глазах двора и… – Да я не об этом, – отмахнулась Мариана. – Он задумал призвать дух Скомороха, чтобы тот снял печать рода с магии Синдбада и бастард мог наравне со всеми участвовать в отборе Истинного Наследника. – Что ж, благородный поступок, – кивнул дракон. – Это справедливо. – Нет в этом никакой справедливости! – вскинулась она. – Тогда уж и Эзраэлю надо восстановить его магию, а заодно и демоническую сущность отнять. Это невозможно! Потому что все претенденты не одинаковые, а значит, нет в испытаниях никакого равенства. – А я и не сказал равенство, – невозмутимо возразил Инквизитор. – Я сказал, что это справедливо. Синдбада лишили магии противозаконно, запечатали по-тихому. Фактически, казнили так же, как и Эзраэля, только преступления за ним не числилось. – Теперь числится! – продолжала стоять на своём Мариана. – Ты хоть представляешь, что случится, если Синдбад избавится от печати?! Он станет величайшим магом Света и Тьмы! Он станет сильнее Кандора и кого бы то ни было из живших магов, ведь в нем обретут полную мощь сразу два королевских Дара! – Что ж, благодарить надо того, кто надоумил Скомороха запечатать магию Ада двадцать лет назад, пока один из его Даров не поглотил второй. Не подскажешь, кстати, кто это был? – Да, – обреченно выдохнула Мариана. – Да, это была я, но решение он принял сам. Скоморох не хуже меня понимал, чем грозит возвышение бастарда. Ему на роду написано воспылать страстью к Кандиде и идти к своей цели, не смотря под ноги: ни на трупы, ни на сломанные судьбы. Скоморох не хотел, чтобы его дочь стала красивой куклой, не способной и слова вымолвить в свою защиту, а такому магу, каким может стать Синдбад, может что-то противопоставить разве что Джанго и Кандор. – Значит, он как сильнейший достоин сидеть на троне, и не нам менять ход истории. – Может, и не тебе, зато мне под силу переплести линии судьбы. Я – Рок! – Я и это знаю, – примирительно поднял руки Нарцисс. – Мариан, скажи мне честно… Ты ведь знаешь, что Кандида далеко не так безобидна, как кажется на первый взгляд. Под ее дудку ещё высшие демоны и теневые короли плясать будут. Нет, ты боишься не за принцессу. Ты наверняка что-то видела в будущем… что-то, связанное с усилением Синдбада и пугающее тебя. Против кого направит свои силы бастард? Постой-ка… Может, снова Гвейн? – подозрительно прищурился Инквизитор, и прорицательница, боясь его пронзительного взгляда, прикрыла веки, но головы не отвернула. – Мариана, любовь моя, посмотри на меня.
Она не взглянула на него.
– Мариа-а-ана… – снова позвал Нарцисс, но на этот раз в его голос был тёплым и ласковым. – Знаешь, морок чернокнижника, это, конечно, хорошо, но мозги он мне не замутил. Я не мог запомнить лица Гвейна и даже не обратил внимание на его огромные янтарные глаза и давно знакомые мне черты лица, однако Право Защитника не дало мне обмануться. Когда Гвейн вступился за Синдбада, он громко и четко назвал имена своих родителей. Обоих.
Необыкновенные янтарные глаза, словно у оборотня, распахнулись во всю свою ширину. В них плескался страх и мольба.
– Прошу… – Мариана прильнула к его груди и, обвив руками крепкую шею, взглянула прямо в глаза. – Прошу, он ни в чем не виноват, я… Нарцисс, я… прости меня… – За что? – вопросил тихий бархатный голос дракона. – За то, что не рассказала о сыне? Знаешь, наверное, я поступил бы так же. Девочка моя, не бойся за Гвейна, я пальцем его не трону. И Кандора, так и быть, тоже. У тебя замечательный сын, весь в своих родителей. Гвейн… Насколько я помню, это имя одного из древних богатырей, славные подвиги которого воспевают трубадуры и которому южане дали прозвище Благородное Сердце. Ты правильно назвала сына. Знаешь, я спокоен за Веридор. Я встречал Гвейна всего пару раз, но увиденного мне хватило, чтобы сделать вывод: он может по праву зваться Истинным Наследником. Уверен, твой сын не гонится за властью, но даже стоя за троном, а не восседая на нем, он станет великим. Таким же великим королём, как и его предки.
Дальше Мариана не слушала. Слезы счастья, брызнувшие из глаз, заслонили весь мир и не давали сказать и слова. А сказать ей хотелось многое: о том, какая гора свалилась у неё с плеч, о том, как ей приятно слышать такие слова о своём сыне, о том, как же она благодарна ему за то, что он принял ее ребёнка, рождённого от другого мужчины…
А Нарциссу все слова заменил долгий нежный поцелуй. Он был соленым от слез, трепетным от любви и жарким от страсти. Никогда раньше Мариана не целовала его в губы, непринужденно держа дистанцию, а сам он никогда не решался, словно даже мимолетное прикосновение к прекрасным устам могло ранить возлюбленную. Сейчас она, напротив, льнула к нему так близко, как это было возможно, и безмолвно признавалась в том, что мечтала об этом уже давно; а он, ощутив долгожданный поцелуй, даже не подумал о том, что вот оно, его освобождение от службы Богам, он припал к ее губам в жадном порыве и даже не собирался сдерживать свои желания…
А вокруг них сверкала и искрилась магия незримых Божественных оков, опавших с запястий Нарцисса, и Артефакта Абсолютной Истины у него на шее. Теперь они принадлежали следующему Инквизитору.
… В реальность Мариану вернул жуткий скрип двери склепа, и она с удивлением обнаружила, что лежит на подогретом магией камне крыши, и длинные платиновые волосы нависающего над ней дракона закрыли от неё зарумянившееся рассветное небо и поблекшую луну.
– И что, вообще ничего? – неверяще спросил лорд Див, попутно матеря сквозь стиснутые зубы кладбища, усыпальницы и некромантскую логику. – Вообще, – отвечал ледяной голос Лихого. – Способа снять приворот на крови нет. Абсолютно никакого. – Приплыли… – вздохнул где-то внизу Джанго. – Я б ни в жизнь не поверил, что чернокнижник, встретивший свою единственную и находящийся в непосредственной близости от неё, может попасть под какой-то приворот! – Одно понятно: надо найти перстень, уничтожить вместе с джином и снова распутать ментальные сети Гвейна, чтобы хоть новых покушений избежать. Кстати, лорды, если что, вы меня в Веридоре не видели, – опять заговорил атаман разбойников. – Прячешься от кого? – предположил кронгерцог. – Не важно. Вы обо мне ни слухом, ни духом. Бывайте! – Да как скажешь… Лихой! – окликнул племянника Джанго. – Может, тебе помощь нужна? – Может и нужна, – послышался тихий ответ с привкусом горечи, – только то, что заварил, я сам и должен расхлебывать. Если ещё не поздно.
Его Светлость и первый министр промолчали, у обоих в сердце на миг безо всякой причины встрепенулась тревога. Зато Нарцисс, оторвавшийся от своей единственной и сверлящий своими стальными глазами удаляющуюся спину Лихого, не смолчал, и резоны у него на то были. Вердикт дракона был однозначен:
– Врет. – Что? – не поняла прорицательница. – Врет он, что способа нет, – пояснил дракон, опуская зрение на энергетический уровень и рассматривая тугой чёрный узел тайны, затянувшийся внутри Лихого, и два конца, протянувшиеся от него ко дворцу. А ещё по всему выходило, что если атаман повернётся к нему лицом, то на его губах он увидит след от давних поцелуев с Кандидой, ведь всю Чёрную Тридцатку, включая ее лидера, Нарцисс осмотрел. – Я следил за ним по приказу Богов, чтобы определить, достоин он претендовать на престол Веридора или нет. Несколько недели летал вслед за ним на Востоке. Силён атаман, нечего сказать. И шторм пережил, и пол Порсула исходил. И все только ради Гвейна… я так думал, а теперь и не уверен, что нет другой причины и что не зря пожаловал ему артефакт отбора Истинного Наследника. Ты послала его к бывшему визирю Куруш-паше, и тот дал однозначный ответ: разрушить приворот на крови, наложенный на чернокнижника, может только близость с его единственной. – То есть Лоле с Гвейном достаточно всего один раз… ммм… предаться страсти, и он будет свободен? – смущённо покраснела Мариана, чем немало удивила Нарцисса и даже вызвала глубоко в душе чувство умиления. – Так было бы, если бы они ещё не спали. А так как они умудрились не только погрешить на славу, но и ребёночка произвести на свет, приворот не должен был зацепиться за Гвейна… Ничего не понимаю. – С чего ты взял, что у них уже все было? – Я сам видел, когда летел обратно в Веридор, как служанка Конда под покровом ночи кралась в детский дом под столицей и навещала девочку лет пяти. Воспитательнице она назвалась матерью ребёнка. – Гвейн… но как… – слова упорно не желали складываться в предложения, так поразило прорицательницу услышанное. – Если бы он знал про ребёнка, он бы тут же женился на Лоле… – Да и Кандор бы с превеликим удовольствием нянчился бы с внучкой и растил ее, как принцессу. Всяко лучше, чем в детском доме. Насколько я понял из разговоров местных служительниц, мать навещает дочку дай Боги раз в три месяца, зато отец, говорят, души в малышке не чает и всякий раз, как приходит, балует сладеньким и подарочками. Одна беда: забрать хотел бы, да только дома у него нет. – Это не Гвейн… – Вот и я так думаю. Из этого вытекает следующее: единственная чернокнижника, также как и он сам, чисто фактически может переспать с кем-то другим, но удовольствие не получает – раз, и не может иметь детей – два. Вывод: Лола – не единственная Гвейна, но, раз твой сын свободно наслаждается всеми человеческими слабостями, значит, он встречал свою единственную. – Но ведь Гвейн сойдёт с ума, если его единственная годами будет находиться вдали от него или же его раньше заглушит приворот! – воскликнула Мариана. – Итак, насущные вопросы: где единственная Гвейна? Кто такая Лола? Как она оказалась здесь? Плюс – участие в этом всем Лихого, – подытожил Нарцисс.
… Прорицательница так увлеклась беседой с возлюбленным и беспокойством о сыне, что совсем забыла, зачем всю ночь следила за некромантом. А кронгерцог между тем опустился на колени перед скромной, но ухоженной могилой рядом с фамильным скрепом Веридорских, на которой было высечено просто «Скоморох». Он начал нараспев читать формулу призыва, прикрыв веки и вкладывая в заклинание… доброту. Обычно призраков с того света выдёргивали силой, угрозами, шантажом, торгом, но Джанго чувствовал, что покойный маршал Веридора явится к нему, если он просто позовёт. Правда, в месте, где надо было произносить имя обладателя души, маг Смерти несколько отошёл от правил, добавив к фактическому имени ещё и прозвище. Джанго опасался, что маршал может не откликнуться на собственное имя, ибо все всегда звали его Скоморохом, даже не задумываясь о том, как его нарекли родители перед лицом Богов. На этот вопрос кронгерцога смогли ответить только призванные Рагнар и Веридора. Услышав имя Скомороха, Джанго не смог сдержать ухмылку. Какая ирония судьбы! Соперника Кандора в отборе Истинного Наследника звали Кантор! У них даже имена были одинаковые, только у первого – на северный манер, а у второго – на южный. Кантор Веридорский… Скоморох, достойный стоять в одном ряду с великими королями.
Спустя несколько минут воздух вокруг могилы подвернулся сизой дымкой, а на земле золотом засверкали линии заблаговременно начерченной пентаграммы. Из уплотняющихся клубов, овевающих некроманта, вынырнул полупрозрачный призрак молодого привлекательного мужчины, точь-в-точь такого же, как и на правом развороте одной из последних страниц в книге «Сильные мира сего» из дворцовой библиотеки. Призрачный туман соткался в высокую стройную фигуру, в военном мундире и с внушительным разворотом плеч, на которые волнами ложились пышные локоны. Большие глаза, даже бесцветные, казались живыми.
– Здравствуй, Джанговир, один из великих королей Веридора, – низко поклонился призрак, ошеломив некроманта своей вежливостью и вменяемостью, ибо обычно обитатели царства мертвых дурны характером. – Зачем ты хотел видеть меня? – Приветствую, Скоморох, маршал Веридора. Я вызвал тебя, чтобы ты исправил то, что сделал двадцать лет назад, и под силу это только тебе. Сними родовую печать с магии Синдбада, младшего сына Кандора Х, – приказал духу маг Смерти, а затем, махнув рукой на извечное некромантское правило говорить с призраками только в повелительном наклонении, все же спросил. – Зачем ты это сделал? Чем помешал тебе Синдбад? – Ничем, – спокойно отвечал призрак. – Просто так для него лучше. Сила опьяняет властью, и далеко не каждый может совладать с этим наваждением. Эта печать – испытание Богов для тебя и для Синдбада, и вы оба его прошли. Ты, некогда плевавший на любые моральные принципы, выбрал честный бой, не усомнившись даже тогда, когда узнал, что противник может стать вдвое сильнее тебя. Синдбад же доказал Богам свой ум и способность выйти победителем с минимальными возможностями. Любую силу нужно заслужить, и Синдбад ее достоин. – Неужели сами Боги рассказали тебе свои планы и приказали запечатать мальчика? – не поверил кронгерцог. – Их наказ мне передал Рок. – Мариана, – понимающе улыбнулся Джанго. – Так снимешь печать? – Конечно, – кивнул призрак. – Бастард проснётся с невиданной силой внутри, вам с Кандором предстоит научить его пользоваться ей и за короткий срок вырастить из него достойного противника для Одержимого принца. Последнее испытание близится… Завершай ритуал, Джанговир. Упокаивать меня не надо, я сам найду дорогу в царство мертвых. Не хмурься, мне под солнцем делать нечего, а там меня ждёт Лилиан. – Постой! – окликнул его некромант. – Ты же чувствуешь артефакты отбора Истинного Наследника. Рагнар и Веридора говорили мне, что претендентов всего семеро. Четверых я точно знаю: Эзраэль, Синдбад, Гвейн и я сам. Прошу, скажи, кто остальные и кто прошёл испытание? – О пятом претенденте ты догадываешься. Принцесса Кандида Веридорская… Конни, моя дочка. Ее испытание пройдено наполовину: она уже приняла решение бороться, ей осталось только выбрать правильную тактику, единственную приводящую ее к победе. Боги уже оценили по достоинству ее смелость, умение защитить себя, доброту и любовь к близким. Шестой претендент только что вышел из склепа и бросился навстречу очередной буре, чтобы обуздать судьбу вновь. – Лихой?! – Он самый. Богам приглянулись его целеустремленность, сила воли, умение рисковать и выживать в ситуациях, когда, казалось бы, мертва даже надежда на спасение. Он добрался до Порсула, принёс в Веридор вести из-за моря и готов пожертвовать жизнь, чтобы исправить свою давнюю ошибку. Лихой прошёл испытание. Кстати, ты тоже, как и Гвейн, а вот с Эзраэлем и Синдбадом будет разговаривать Персиваль, а решать – Боги. – А седьмой претендент? – выкрикнул Джанго сквозь клубы, начавшие стремительно закручиваться вокруг призрака. – Монруа, – донёс до некроманта ответ духа лёгкий утренний ветерок, попутно уносящий призрак маршала Веридора к королевскому дворцу, к родовой печати, сковывающей спящего мертвым сном сильнейшего мага Света и Тьмы. Сизую дымку пронзил первый луч восходящего солнца, и она растаяла, оставив только четыре человеческие фигуры на Дивном кладбище: одна – на коленях в потухшей пентаграмме, вторая – чуть поодаль, и другие две – обнимающиеся на крыше фамильного склепа Веридорских.
Глава 23 (1)
Его Величество Кандор Х, не обращая абсолютно никакого внимания на то, что Часы на Главном Столичном Соборе уже давно известили весь город и близлежащие окрестности о начале нового дня, расположился у себя в кабинете и даже не собирался идти спать. В целом ситуация не была невероятной, однако, вопреки обыкновению, на столе перед королём лежал не очередной торговый договор длинной в полторы руки или законопроект с бесчисленным количеством помарок, а толстенный фолиант о династиях порсульских рабов, и открыт сей кладезь знаний, весом с гранитный кирпич, был на главе о Клане Изменчивых.
Его Величество ждал. Ждал призрака из прошлого. Когда-то Мариана предсказала ему, что с этой женщиной его судьба переплетется так, что не разорвать, но жизни их так и не соединятся. Их будут разводить Боги, но неведомая сила будет тянуть их друг к другу, ломая любые рамки и общественные устои. Они неравны по рождению? Смешно! Они принадлежат двум враждующим государствам? Пф, исправим! Между ними встали предательство, боль и долг? Переживут. Ни для какой бы то ни было другой Кандор Х не готов был сделать столько: бросить к ее ногам свою жизнь, свою корону, свою страну… Он был бы счастлив, останься она с ним хоть ради его трона, хоть по приказу своего правителя, хоть из-за денег. А она… Любила ли она его? Ненавидела ли? Кандор не знал ответа. Ему со всех сторон вопили, что он безумен: с нежностью вспоминать женщину, которая трижды предала его, трижды чуть не оборвала его жизнь, трижды отвергала его предложение, предложение всего. А он ей все прощал и теперь ждал, считал секунды до того момента, как слуха коснутся осторожные шажки шпионки Сараты, пришедшей для того, чтобы взглянуть на указ о престолонаследии. После траурной церемонии король непринужденно отвёл в сторонку леди Доротеллу и поведал главной сплетнице двора о том, что сей любопытный документ хранится у него в верхнем ящике стола справа и что прослышать об этом, несомненно, должно посольство Сараты. Возможно, северные «друзья»-соседи и не клюнут, но она должна услышать.
Нелли… Северный цветок, леди Нинель Монруа, некогда знаменитая при двух королевских дворах как соблазнительница венценосных особ с – невероятно! – железными принципами и безупречной репутацией. Была ли она когда-нибудь искренней с ним? Была ли она собой? Изменчивая… Кандор помнил день их первой встречи, как будто тот Летний Бал в поместье графа Ла Виконтесс люблю Трюмон, его названного отца, был не далее, как вчера вечером. Вот она входит, такая непохожая на кружащих вокруг южанок, сверкающих обнаженными плечами, грудями, талиями и коленями, встряхивающих развевающимися прядями и повсеместно с вызывающим макияжем: брюнетка с собранными в прическу локонами, достаточно закрыто одетая и не особо накрашенная, но от этого не менее прекрасная. Вот обводит дивными фиалковыми глазами зал и останавливается на нем, младшем принце Веридорском в неброском темном одеянии, неподходящем для особы королевской крови, но безупречно идущем ему, куда больше вычурных шёлков, крикливых бриллиантов и франтовских нарядов. Была ли это ее истинная форма? Не раз Кандор спрашивал себя об этом, вглядываясь в своего самого неожиданного ребёнка и выискивая во внешности Лихого хотя бы намёк на материнские черты. Но нет, Изменчивый идеально повторяет облик своего отца, даже если тот Изменчивым не был.
Размышления короля прервал тихий шорох ковра в спальне, и Кандор, без единого звука поднявшись с кресла, скрылся за портьерой. То, что шпион забрался через его тайный ход, уже перестало удивлять. Нет, пора съезжать в другие покои и самому ставить защиту!
Кандор ожидал увидеть личину кого угодно: слуги, посла, горничной, фрейлины, самой принцессы Холии, последнее вероятнее всего, ибо повеление Ее Высочества было на редкость тихим и пассивным, что напрямую указывало, что ща ее внешностью кто-то спрятался. К тому же Конда недавно рассказала, что, ментально потянувшись к северной принцессы, нашла странные мысли и чувства, словно перед ней была уже давно неюная женщина как минимум с одним сыном!
Так и есть! Из-за двери в королевскую опочивальню показалась Ее Высочество. Даже не оглядев кабинет, направилась прямо к столу. Правильно, зачем? Ведь все та же пресловутая леди Доротелла разнесла среди аристократии весть, что сегодня ночью Его Величество изволит отдыхать в гордом одиночестве, в лодке где-то в устье Вихры. А названная, но не нежданная гостья между тем извлекла из ящика нужный документ и, положив его на подоконник, чтоб было светлее, принялась читать, водя пальцем по ровным аккуратным строкам… Кандор не видел, на что именно сейчас указывал женский пальчик, однако о том, что шпионка дошла до имени наследника, догадался сразу: рука остановилась, и ноготь, поддавшись изумлению хозяйки, подчеркнул место в середине листа. И ещё раз… и ещё…
Кандор вздрогнул: он знал только одну женщину, которая, сосредоточившись или сильно нервничая, «подчеркивала» ногтем строчки так, что нежные подушечки пальцев могли бы почувствовать потом «след»…
– Алис… – растерянно позвал ее Кандор, выступая из-за портьеры и сам ещё не веря…
Она вздрогнула и рывком отскочила обратно к столу. Приказ остался сиротливо лежать на подоконнике, но обоим уже было не до него. Кандор взмахом руки зажег канделябр на столе, и в тусклом пламени свечей отчетливее проступили черты принцессы Холии, медленно сползающие и выправляющиеся в лицо фаворитки Его Величества, бывшей элитной куртизанки Алис. А вот выражение лица было совсем не ее. Женщина перед ним растерянно смотрела на него, заламывая пальцы и нещадно кусая губы почти до крови. Чем дольше они молчали, тем чаще ее плечи сотрясала судорога, будто ей было холодно, а глаза все влажнели, но не опускались.
– Прости… – наконец прошептала она. – Я обманула тебя… снова… – вот и все, что потребовалось Жестокому королю, чтобы увидеть правду, почти двадцать пять лет скрывавшуюся у него под носом. Всего пять слов, которые она сказала ему после последнего покушения Сараты и повторила только что, тон в тон, звук в звук.
– Нелли… – выдохнул он.
Она только вздрогнула, словно от удара, а в небесных глазах отразилась мольба.
– Я… я не… – пыталась она что-то выдавить из себя, и вдруг бросилась бежать в ближайшую открытую дверь – обратно в спальню. Казалось, не стой Кандор перед окном, она вымахнула бы через него, наплевав на третий этаж!
Король догнал ее у самой двери в потайной ход, поймал в объятия и, несмотря на отчаянные попытки вырваться, прижал ее к себе.
– Нелли… – услышала она его проникновенный горячий шёпот, неизменно заставляющий ее сердечко трепыхаться в груди, словно перепуганная птичка в клетке, стоило ему назвать ее коротким именем. – Ты чего?
– Отпусти меня… Отпусти, пожалуйста, и, обещаю, я навсегда уйду и никогда больше не вернусь. Я просто… я не хотела… я не могла…
– Успокойся, – все так же ласково проговорил король, осторожно поглаживая ее по спине, так нежно, что мигом кончились силы вырываться.
Она едва заметила, как Кандор потянул ее к кровати и устроил у себя на коленях. Ей не верилось, что он, в который раз поймав ее на тайной службе враждебной Сарате, снова не разозлился, не вызвал стражу, даже не принялся осыпать ее упреками. Он заключил ее в бережные объятия, как свою любимую, и, как и тридцать лет назад, не отпускал.
– Что это за маскарад? – мягко спросил Кандор, пропуская через пальцы ее золотую прядку и едва ощутимо покачивая ее на руках.
– Я… я думала, что ты не захочешь видеть меня… после того раза…
– Ты про ту ночь, когда я любил тебя под топот нескольких сотен солдат, ворвавшихся в посольство с целью убить меня, а потом удирал в одних портках? – в голосе короля послышались нотки веселья.
– Именно, и оставил меня голую, привязанную к кровати! – гневно сверкнула не него глазами Нелли.
– И в спешке не дал тебе сразу же выпить настойку, и спустя лет семнадцать передо мной предстал Лихой, мой тридцать третий сын. Скажи, почему ты скрыла от меня его?
– Не было возможности сообщить, – вздохнула она, непроизвольно теснее прижимаясь к его сильной груди. – Сразу же после твоего побега дядюшка, боясь, что его супруга-королева из ревности опоит его зельем, отнимающим мужское здоровье, мол, чтоб ни ей, ни мне, упрятал меня в дремучий монастырь на краю страны. Порой мне казалось, что туда настоятельницами набирают самых настоящих тюремщиц. Слава Единому, хоть среди послушниц нашлись добрые души. Они помогли мне скрыть беременность и перебраться с новорожденным сыном в другой монастырь. Там уже было лучше, даже почтового голубя можно было без труда найти, но там я узнала, что Его Высочество наследный принц Веридорский шокировал весь мир, женившись на чёрной ведьме. И я решила… решила, что тебе не нужна ни я, ни наш ребёнок…
– Глупая, – выдохнул ей в губы Кандор перед тем, как поцеловать, сперва нежно, а потом все жарче и жарче, намекая, что разгорающийся в маге Жизни огонь гаснет только с рассветом…
… Зарождающийся день просто обязан был быть адски трудным, и дело тут вовсе не в предчувствии или объективных причинах. Просто в мире господствует равновесие, и для гармонии чудесное счастливое утро непременно перетекает в безумный суматошный вечер. Но разве думаешь о грядущем бедствии до того, как небо рухнет на голову?
Вот и Его Величество не думал, он просто наслаждался нежданным-негаданным счастьем, нежась в постели после бурной ночи и получая от своей фаворитки теперь уже эстетическое наслаждение.
– А почему ты сотворила именно такую иллюзию? – спросил Кандор, рассеянно наблюдая, как его пальцы ныряют в золоте ее волос.
– Я старалась убрать все свои черты, чтобы у тебя и мысли не закралось, что я – это я. Ну и… я всегда хотела себе такую фигуру… чтобы как у куртизанок.
– Единый, проходят уж не года – десятилетия! А ты все так же смущаешься, – улыбнулся Кандор, и одновременно с этим в его глаза засветились теплом. А Нелли вспомнила, что сам король считал себя некрасивым из-за худобы и невысокого роста, но у неё ни за что язык бы не повернулся с этим согласиться. Для неё он был прекрасен уже потому, что у него смеялись глаза. Нелли больше не встречала таких.
– Значит, ты сбежала из святой обители, чтобы под личиной стать лучшей куртизанкой Веридора и привлечь мое внимание?
– Да, – тихо призналась она. – Я думала, ты сразу же после первой встречи пригласишь меня в свою спальню. Должен же кто-то удовлетворять потребности мага Жизни. Но ты… ты снова поступил не как ожидалось! Я уже усвоила главное правило куртизанок, что любить надо не мужчину, а саму любовь, но ты… Ты! – внезапно вскинулась Нелли, отстраняясь от его груди и даже сев он всколыхнувшегося негодования. – Ты уже второй раз показал мне другую сторону жизни. Что бывает по-другому. По-настоящему. Не брак или постель ради долга, ради денег. Что можно искренне любить друг друга. Не из-за чего-то или для чего-то, а просто потому что так говорит тебе сердце! Ты… ты заставил меня полюбить тебя, во второй раз!
– Значит, все-таки любила? – вопросительно наклонил голову на бок король, а в глубине его чёрных очей на мгновение сверкнуло торжество.
– О да! Я так ненавидела тебя, Кандор Х, что в итоге полюбила до безумия! – строптиво дернула головой Нелли. – Я бы вышла замуж по расчёту и прожила бы годы, не зная никаких чувств, довольная своей спокойной, приличиствующей леди жизнью, в счастливом неведении, что существует какая-то там любовь. Но нет же! Ты ворвался в мою жизнь со своим горячим безумным сердцем и соблазнил любовью! Я думала, что с куртизанкой ты поступишь так же, как и другие мужчины. Глубоко в душе я надеялась, что холод золотых монет перекроет жар ночей. Но ты умудрился полюбить проститутку и заставить желать искренней любви!
– Приму за комплимент, – весело подмигнул ей Его Величество. – Но все же объясни мне, что тут происходит с Саратой? Я так понял, что в роли принцессы Холии с самого начала была ты?
– Так и есть, – кивнула Нелли, все же потупив взор. – Насколько я знаю, она тайно вышла замуж за Дошманда Монруа. Все не оставляют надежду объединить Веридор и Сарату под одной династией.
– То есть ты с родиной порвала окончательно? – вопросительно приподнял бровь король.
– Да… жаль только, что поздно, – вдруг погрустнела Нелли и, отводя взгляд, выбралась из кровати.
Кандор не стал останавливать ее, просто ждал продолжения и украдкой любовался ей, остановившейся спиной к нему напротив окна. За столько лет, проведённых вместе, она стала очень дорога ему. Так же, как в своё время Вэлла и Лилиан.
– Верни свою настоящую внешность, – тихо попросил он, но она услышала.
Нелли медлила минуту: даже зная, что правда открылась ему, ей не хотелось окончательно подтвердить, что Алис – всего лишь маска, так она с ней срослась за двадцать пять лет. Но все же она решилась и легким движением руки стянула с запястья невидимый под иллюзией браслет. Стоило украшению соскользнуть вниз и остаться в ее ладошке, как Алис истаяла: на ее месте стояла невысокая, худенькая девушка лет двадцати пяти – тридцати, не более, хотя на самом деле Нелли была ровесницей Жестокого короля. «На славу вышло заклятье вечной молодости,» – в который раз похвалил себя Кандор. А женщина напротив продолжала меняться: кожа из золотистой светлела до матово-белой, волосы из белокурых окрасились в угольно-чёрный, а под волнующий мужской взгляд полупрозрачной ночнушкой явственно уменьшились бёдра и, Кандор не видел, то точно знал, что и грудь. В конце концов в витражном стекле окна отразились невероятные фиалковые глаза.
