Текст книги "Веридор. Одержимый принц (СИ)"
Автор книги: Ирина Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)
Часть 2. Глава 1. О дерзких министрах, потенциальных женах и смертных приговорах
На следующий день второе запланированное заседание совета так и не состоялось. Точнее, министры и советники, конечно, собрались, но вместо обсуждения последних статей бюджета все начали высказываться насчет возвращения принца Эзраэля. Подняли эту тему, как всегда все неприятные вопросы, в связи с письмом посла от Отче, в котором выражалась надежда, что Его Величество будет благоразумен и не пойдет против воли Единого, принимая в лоно семьи язычника и одержимого порождением Хаоса. Послание вспыхнуло ярким пламенем в руках Кандора Х, являя всю степень гнева повелителя, однако ответ его был безукоризненно вежлив: Его Высочество принц Эзраэль Веридорский поклоняется языческим богам, поскольку это память и наследие его безвременно погибшей матери, а Единый учит чтить и любить своих родителей, не делая исключений даже для черных ведьм. У лорда Дива ответ Кандора вызвал улыбку и уважение (вроде послали Отче куда подальше, но с опорой на волю Единого), а вот несколько министров решительно выступили против такого выхода из ситуации и заявили о своем недовольстве в начале совета. По их мнению, надо было немедленно выслать принца Эзраэля куда-нибудь подальше, в тот же Северный предел, где этих язычников как собак нерезанных, из общего фона выделяться не будет, а лучше – прямиком в лапы инквизиторов Отче. Кто-то даже предложил задобрить Отче, прилюдно казнив Одержимого, раз уж в свое время не сожгли на костре его нечестивую мать. Последняя идея нашла горячий отклик среди многих, ведь это означало бы, что у короля не будет даже потенциального наследника из законнорожденных детей, а следовательно, открывалось столько перспектив для внешней политики! Какая леди не захочет стать королевой и матерью наследника? Правитель Веридора мог бы сочетаться браком с кронгерцогиней Порсульской, самой богатой наследницей мира, с младшей принцессой Сараты, да даже с Содэ Светлейшей, которая официально была признана святой и, по слухам, состояла в близком, невозможном по отношению к благочестивому служителю, давшему обет безбрачия, родтве с Отче. Кто только не пытался заполучить эту особу в качестве жены вот уже не первый год. Никто не знал, сколько же лет Светлейшей, ибо она до сих пор выглядела такой же молодой, как и во времена юности Кандора Х, когда они впервые встретились. Отче с гордостью заявлял, что сам Единый даровал своей самой верной дочери вечную молодость. Услышав от этом, тогда еще наследный принц Кандор Веридорский ухмыльнулся и нарочито громко сказал, так что весь королевский прием слышал: «А что же Единый не даровал своей самой верной дочери хоть каплю красоты? И вообще, с каких это пор Отче зовет себя Единым?» Тогда посольство во главе с Содэ со скандалом покинуло Веридор, но по всему миру поползои слухи, что юный принц не оставил равнодушной Светлейшую. Подумать только, все набиваются ей в кавалеры, а тут – такое унизительное пренебрежение! Кто-то уверял, что Содэ будет мстить Кандору Х, кто-то, что она начнет вешаться на него. Как бы там ни было, а с тех пор Отче с подчеркнутым вниманием следил за делами в Веридоре. И тут на тебе: возможный наследник.
На следующий день народ окрестил принца Эзраэля Гневным. Его Высочество пропустил мимо ущей перечисления всех положительных сторон его немедленной казни, которую, кстати, обсуждали при нем, но стоило кому-то из министров заикнуться о том, что первая жена короля – позор и несчастье правящей династии и всего Веридора, как что-то чудовищное исказило лицо Одержимого. В следующий миг дерзкий придворный уже хрипел на полу в луже крови, а принц, не вкладывая в ножны обагренный до самой рукояти меч, повернулся к остальным блюстителем интересов государства. Но тут прозвучал спокойный голос Кандора Х:
– Сын, тебе надо учиться держать себя в руках и не просто махать мечом, а вершить правосудие. Господа советники и министры, – это уже встревоженным благородным лордам, – те из вас, кто выступал за казнь или передачу моего старшего сына инквизиторам, обвиняются в заговоре против члена королевской семьи. Приговор за это преступление – смерть. Правосудие свершится завтра на рассвете. Помнится, такую масштабную казнь, – Кандор обвел ледяным взглядом только что приговоренных, – в последний раз приводил в исполнение я. Тогда я защищал свою жену, теперь же, полагаю, это право моего сына. Эзраэль, если ты пожелаешь лично упокоить всех, кто оскорбил память твоей матери, мое позволение у тебя есть, – а про себя король добавил: "А не разрешил бы, сынок ночью бы в темнице всех перерезал, и подземелья приобрели бы статус живодерни".
Только небеса подернулись золотым и первые косые лучи восходящего солнца, отдающие красным, коснулись земли, на Главной площади столицы Одержимый принц казнил половину совета, только не так, как его отец на второй день своего правления. Кандор Х одним взмахом двуручного меча сносил головы, Эзраэль же вооружился двумя клинками и даже не рубил, кромсал на куски обездвиженных магией приговоренных. Народ возбужденно гудел, кто-то так и наровил влезть на эшафот и стянуть хоть обрывок министерского камзола, а уж на золотые пуговицы советников глаза сверкали у всех. Останавливал только молниеносный полет клинков, орошающий алым все вокруг.
Наблюдала сию кровавую сцену затаившаяся в толпе девушка, в длинном плаще, с надвинутым на лицо капюшоном. Под руку она держала невероятных размеров мужчину, которого Эзраэль, мельком окинув взглядом толпу, узнал, даже стоя на эшафоте, но таинственной спутнице не досталось внимания принца, так как перед ним уже распласталась первая жертва.
– Лорд Див, – прошептала юная принцесса Веридорская, отрываясь от созерцания мук уже четверого по счету приговоренного, – раз отец позволил учинить все это, значит, по другому нельзя?
– Нельзя, – подтвердил первый министр. – Они требовали казни принца Эзраэля, а это вызов правителю. Сама посуди, такими темпами и самого короля могут попросить на плаху. Ну, и не мне тебе говорить, что твой отец скорее пойдет войной на Отче, чем принесет ему в жертву страну или даже часть страны, что уж говорить о родном сыне.
– Значит, Эзраэль прав? – кивок на истекающий кровью эшафот.
– Не совсем, юная леди, – лорд Див ловко подхватил принцессу под локоток и, расчищая путь через толпу, потянул её подальше от площади. – Принц вымещает свою злость и удовлетворяет жажду мести. Он казнит по праву сильнейшего и по праву принца крови, но не опираясь на закон.
– С принцем крови все понятно, а что значит "по праву сильнейшего"? Разве во всем королевстве не найдется никого сильнее Эзраэля?
– Найдется, – лукаво улыбнулся министр. – Ваш отец.
Кандида даже приостановилась от удивления. Ведь как ни крути, а отец был больше, чем в два раза старше сына.
– Кандор перестал стареть в двадцать семь лет, когда полностью овладел Темной магией и познл демоническую силу, – объяснил лорд Див, угадав мысли прнцессы. – Так что сейчас Его Величество не намного уступает принцу в физическом плане. Зато в умственном у короля преимущество колоссальное. Опыт, Ваше Высочество. Никогда нельзя списывать со счетов опыт. К тому же у Эзраэля есть еще один минус: он импульсивен, порывист и плохо контроливует свои эмоции. Раззадорить его, разозлить, заставить потерять концентрацию – проще простого. В остальном же принц – великий воин. И да, никому больше не под силу справиться с ним в открытом бою.
Конда задумчиво кивнула. Все было понятно, кроме одного…
– А что же теперь будет? Отче же не оставит это без внимания.
– Верно, – поморщился лорд Див. – Мы еще толком не знаем, зачем на этот раз нас "почтили" своим присутствием "святые" послы. Вот выложат на чистоту, чего надо, там на месте и будем решать.
Вопросов больше не было, однако хитрая улыбка министра заставила принцессу насторожиться и, прищурившись, спросить:
– А чему вы так рады, лорд Див?
– Мне отрадно видеть, что юная принцесса интересуется делами государства. Ты в который раз поразила меня, – почтительный кивок. – Ты убедила принца Эзраэля вернуться во дворец и чистосердечно во всем признаться, ловко провернула трюк с сывороткой правды, чтобы никто не мог оспорить правдивость его слов.
– Не меня надо благодарить, а Ада, – смущенно улыбнулась Конда. В самом деле, это ведь не она, а её брат восстановил утраченную во времена гонений на магов формулу и даже усовершенствовал сыворотку, распространив её действие на блокировку не только лжи, но и недомолвок. Что бы там ни шипели придворные о бастарде от куртизанки и пятне на репутации Его Величества, Синдбад был силен в науках, а в зельеварении – так вообще гениален!
– Если бы не ты, принц Эзраэль никогда бы не вернулся в семью, а вашему отцу как никогда нужны преданные воины.
– Так вы уверены, что Эзраэль будет предан отцу?
– Я надеюсь и верю всем сердцем.
Конда промолчала о том, что королю нужны не только преданные, но и обладающие магией воины. У неё никак не укладывалось в голове, как Эзраэль может быть настолько сильным противником без магии. Разве может обычный человек одолеть мага?
Глава 2. О наряде «королевском», прозвище народном и разговоре о прошлом
Демон! Он встрепенулся где-то глубоко в груди, там, где сердце. Учуял запах крови и гнева, боли и смерти. Как же они кричат, эти склизкие черви! Как бы они праздновали мамино сожжение на костре, как бы они плясали на костях Одержимого принца. Ан нет, не случилось! Он первый занес над ними свой клинок.
Тут демон уловил другой аромат, куда более приятный, чем смрад мертвых тел. Едва уловимый сладковатый запах волнистых шелковистых волос. Да… да! Она! Хочется! Немедленно! Всю и сразу!
Вздрогнув, принц тряхнул головой, отгоняя наваждение и усилием воли загоняя в глубь души демоническую сущность. С приговоренными было покончено, с телами, вернее, тем, что от них осталось, разберутся стражи. А ему пора во дворец. Эзраэль спрыгнул с эшафота прямо на мостовую и неспешно направился прямиком к своему старому новому дому. Толпа почтительно расступалась перед ним, низко кланялась и нашептывала то тут, то там:
– Порубал же усех у капусту! Гутарют, за одно разединственное словечко осерчал.
– Верно гутарют, матушку евойную енти изверги костерить принялись, светлая память, хоть и ведьме черной.
– И чаво с того, шо ведьма? На ся глянь, а у них с королем какая любовя была. А ведьма – дык енто об каждой брехать горазды, хоть об соседке моей. Кажу я вам, та ещё стервь, шоб её…!
– Гарный хлопец! Глазищи чернющие, ручищи длинющие, як король, видит Единый! Один в один. Видал я, як Его Величество бошки заговорщиком рубили, да усе не так, як ентот. Их же ж, госуарепротивников, изрубили, что хоть щас в пирог мясной.
– Ой, с лица-то красив, но ужо больно страшен…
– Таки он король будет, а не церковный служка! Добрый принц, для вражин лютый, для своих справедливый! А шо страшен да гневлив, таки енто для короля первейшее дело!
– Дело гутаришь, брат! Люб нам принц Эзраэль, люб гневный!
– Да здравствует гневный принц! Да здравствует Эзраэль Гневный!
Эзраэль не слушал подвываний народа. Из всего этого балагана он извлек всего одну фразу: "а у них с королем какая любовя была". Принц не мог помнить маму и уж тем более их отношения с отцом. Не раз он слышал историю о том, что наследный принц Веридора возвращался из Сараты через Северный Предел на свою собственную свадьбу, пропал, а спустя месяц отыскался в малюсенькой деревушке уже женатым на местной черной ведьме. Но не верил ни одному слову. Поди попробуй представить Кандора Х, женить которого не оставляют надежду советники, министры и прочие "выдающиеся умы" Веридора, венчающегося в ветхой сельской церквушке с девкой-оборванкой, к тому же ведьмой. Эзраэль понятия не имел, что там произошло, но ни разу не решался спросить отца напрямую, а это разжигало в сердце недоверие и сомнения. Все чаще в его голове мелькала мысль, что отец не может быть не причастен к гибели мамы…
С такими мыслями Эзраэль и подошел к задним воротам дворца, где, несмотря на столь ранний час, уже сновали туда-сюда горничные, лакеи и поворята. Здесь же принца настиг оклик:
– Эзраэль!
Помяни Его Величество… Кандор Х выступил из-за спины принца, даже не пытаясь скрытл тот факт, что следил за ним. Окинув взглядом отца, молодой человек не удержался и вопросительно вскинул бровь. Таким он никогда не видел короля. Худощавое на первый взгляд тело с развитой мускулотурой скрыто под грубой холщовой рубахой с распахнутым воротом и потертой временем кожаной курткой. Большая, начищенная, металлическая пряжка широкого ремня блестела на солнце. Темные брюки заправленны в высокие сапоги со шпорами и с жестким голенищем, из которого едва-едвва виднелась рукоять длинного зачарованного кинжала. Дополняла сей образ бандита с большой дороги видавшая виды шляпа, широкими полями скрывающая не только смоляные волосы, но и лицо повелителя, с довольно приметным шрамом. Ошарашенный видом отца, Эзраэль настолько углубился в созерцание наряда родителя и мысли о том, что бы он сделал, повстречайся ему подобный субъект в темном переулке, что даже забыл поприветствовать короля.
– Удивлен? – довольно улыбаясь, проговорил Кандор. – А чего ты хотел? Мой торжественный королевский наряд не подходил для вылазки в город. В конце концов, не на меня должно было быть обращено все внимание народа. На твоем месте я побывал лет тридцать назад. Право же, понятия не имел, как это зрелище смотрится со стороны.
– И как?
– Впечатляюще, я тобой доволен. Я почувствовал, как твой демон рвался наружу и пытался захватить контроль над разумом, но ты сумел подавить его. И я все больше убеждаюсь, что не ошибся, позволив тебе остаться. Как я уже говорил, обуздаешь демона – получишь шанс добиться столь желанной награды.
Эзраэль коротко кивнул, он помнил разговор с отцом, произошедший вечером в день возвращения. Король предупредил его, что если сыну окажется не под силу контролировать свою адскую сущность, его сошлют, причем не в Северный Предел и даже за границы Веридора, а в Хаос, землю демонов, где таким, как он, самое место.
– Ваше Величество, вы… – начал было принц.
– Сын, – оборвал его Кандор Х, неспешным шагом направляясь вдоль дворцовой стены, – ни к чему церемонии. Прошу, зови меня отцом… или папой, – улыбнулся Его Величество.
Эзраэль встрепенулся: он раньше не обращал внимания, но сейчас осознал, что и Синдбад, и Кандида, и "бастарды на особом положении" всегда звали короля отцом, и лишь он один – папой. Почему так?
– У твоих братьев и сестры это в крови, – словно прочитав его мысли, отвечал Кандор, – как и у тебя. Мама и папа – обращения, распространенные в Северном Пределе среди простого люда, а там других и нет… Все же необыкновенный край. На первый взгляд северяне – холодные и жестокие, но именно у них в чести верность до гроба, прямота и доверие между близкими… И более теплые обращения. "Папа" было твое первое слово, и я сделал все, чтобы твое обучение этикету не задело эту твою дорогую мне черту. Сынок, – правитель вдруг остановился и взглянул прямо на принца, – знаю, я очень виноват перед тобой, ты даже не представляешь насколько. Я не был хорошим отцом, но я постараюсь это изменить. Ты можешь верить мне, сын, и помни, я никогда не брошу тебя на произвол судьбы, помогу и прощу все. Я вижу, ты меня остерегаешься, твоего доверия я ещё не заслужил. Ты можешь спросить у меня все, что хочешь. Даю слово, я отвечу тебе правду. Сыворотки правды у меня с собой, конечно, нет, но, ты знаешь, я держу свое слово.
И то правда, они ведь никогда не говорили по душам, ни разу Одержимый принц не отважился напрямик спросить короля о маме, не интересовался жизнью самого Кандора, не пытался понять его. Эзраэль подумал о том, что сказал отец: " папа" было твое первое слово", – и решился задать давно мучившие его вопросы:
– Что случилось с мамой? Как получилось так, что вы поженились? От чего она погибла?
– Долгая эта история, мальчик мой, – вздохнул Кандор Х, возобновляя шаг и медленно бредя вдоль стен дворца вместе с сыном. – И многое я в свое время клялся сам себе никогда не рассказывать ни одной живой душе, но сейчас мне кажется, что это было бы не честно по отношению к тебе. Ты у меня уже взрослый, я расскажу тебе все как на духу, и тогда ты, возможно, поймешь, почему я не уверен, стоит ли оставлять тебя здесь. Ну что ж, слушай…
Глава 3 О Кандоре, Вэлле и Эзраэле
*Дорогие читатели, те, кто читал книгу из этой же серии «Веридор. Жестокий король», не найдут в этой главе ничего нового, разве что дневниковые записи переделаны под обращение к Одержимому принцу"
Я с малых лет знал, что женюсь на Лилиан, красавице из знатнейшего и богатейшего рода Веридора, состоящей в дальнем родстве с нашей династией. Нас обвенчали ещё в мои десять. Мы всё детство и отрочество провели вместе, бегали, резвились, смеялись. Кажется, мы уже тогда в каком-то смысле любили друг друга.
Но нашу свадьбу на время отложили. Какой-то дряхлый старикашка, мнящий себя великим лекарем, заявил моему отцу, что у Лилиан проблемы с женским здоровьем. А ведь сначала хотели пожениться на её пятнадцатилетие. "Ну ничего," – думал я. – "Время ещё есть. Поездит на лечебные воды, а этому трухлявому пню, если надо, отвесим золота, только бы умолк со своими высоконаучными гипотезами."
Спустя пару лет вопрос наконец решился, назначили дату нашей свадьбы, и мне пришлось возвращаться из посольства через север… Северный Предел. Столько раз я через него проезжал, но тогда впервые смог разглядеть его красоту. Горы, метели завывают и клубятся, а люди там… Веришь, сколько лет уже прошло, но удивляться и повторять одно и то же раз за разом не устаю. Потому что это действительно чудо. Раньше люди там казались мне ледяными, не умеющими радоваться жизни, но именно в ту пору я осознал, что рожденные в снежных землях сердца, возможно, самые горячие и страстные.
Ночь. Темень. Я подъезжал к какой-то маленькой деревеньке и думал попроситься на ночлег. Постучался я в маленький домик, стоящий на отшибе. Мне открыла женщина в длинном плаще, с наброшенным на голову капюшоном. Я думал, может она выйти куда собиралась, но незнакомка пригласила меня в дом и плащ так и не сняла. Я уж не стал спрашивать, с чего бы это. Мало ли, может, у неё шрам на лице или ожог. Накормила она меня на славу и даже наливочку домашнюю достала. Вкусная наливочка была! После ужина я хотел было подняться и постелить себе на полу, но хозяйка вдруг скользнула ко мне, словно кошка, устроилась на коленях и сказала:
– Ты останешься здесь, со мной, и женишься на мне, потому что ты меня любишь, – и откинула капюшон.
Не было у неё никакого уродства, а прятала она неземную красоту. Волосы цвета воронова крыла, длинные, шелковые, кожа мраморно-белая, губки пухлые, красные, носик аккуратный, прямой, брови под цвет волосам чернющие, ресницы густые, бархатные, и глаза… какие у неё были глаза! Словно небо Северного предела в них отразилось. Только я взглянул в эти самые невероятные на свете глаза, как в их глубине вспыхнуло что-то… Я сразу узнал приворот, но не подавил его, а позволил пьянящему чувству завладеть мной. Тогда я подумал, что передо мною обычная деревенская шлюха, желающая стрясти побольше золотишка с заезжего лорда. Что ж, почему бы не позволить ей выполнить свою работу и щедро не отплатить? Каково же было моё изумление, когда уже имеющий сноровку в раздевании женщин я в считанные секунды избавил её от простенького платьица и грубой нижней рубашки, а эта чародейка не начала умело ублажать меня, а смущённо отводя взгляд, робко пыталась прикрыть свою наготу. И по тому, как тревожно смотрели её глаза, я понял, что передо мной невинная девушка. И вдруг мне захотелось, чтобы этот дикий северный цветок принадлежал мне, весь, целиком, сейчас и на всю жизнь. Ну, желания с действиями у меня редко расходились. Я не подумал о благе государства, хотя обязан был, как наследник, я не просчитывал хитрые политические многоходовки в поисках наиболее выгодного союза. Там, в Северном пределе, я отпустил все и ненадолго окунулся в свободную жизнь без обязательств, бедную жизнь, не спорю, но в ней царили только мои чувства и желания. Непозволительная роскошь для принца и тем более короля.
Несколько дней я был как в эйфории. Мне было хорошо: горящий камин, наливка, красавица под боком. Девушка оказалась о-о-очень сладенькой, чувственной, страстной и ненасытной, как и я. Кажется, мы могли весь день провести в постели, прерываясь только на еду.
Вскоре нам довелось разделить не только постель, стол и даже конюшню, но и охоту. Тут меня юная красотка и поразила в самое сердце. Никогда не видел, чтобы женщины так охотились. Я как-то привык, что Лилиан не любила вида мёртвого зверя, так что стрелять в кого-то не доставляло ей удовольствия. Здесь же я увидел такого же азартного и разгорячённого погоней охотника, как я сам… Вообще у моей соблазнительницы много что получалось превосходно: готовить, шить, лечить, – и я так напрямик ей всегда и заявлял, что восхищён.
Я пробыл месяц в Северном пределе и узнал, что за красотка меня пыталась приворожить. Её звали Вэллина. Чёрная ведьма, дитя дьявола – так про неё говорили в деревне. Ведьма – это правда, а вот её отцом был не дьявол, а демон. Она родилась в Хаосе, но решила вернуться на родину матери. Она рассказала мне, что видела меня полгода назад. Я тогда проскакал во весь опор мимо деревни, даже не взглянув на бедную девушку, собирающую травы. Тогда она решила, что я стану её мужем, ждала меня. Она понятия не имела, кто я, как меня зовут. Просто верила, что мы ещё встретимся. И вот я постучался в её дом.
Вэлла… Она совсем не походила на Лилиан. Не только внешне, но и внутренне. Она была как дикая кошка: осторожная, готовая в любой момент выпустить коготки, но одновременно просящая ласки. Гордая, решительная и свободолюбивая. Я давно уже подавил приворот и мог бы умчаться на собственную свадьбу. Но уже не хотел. Влюбился ли я в неё? Привязался? Или просто пожалел влюблённую ведьмочку? Не знаю, но спустя месяц мы обвенчались в маленькой деревенской церквушке. И только там она узнала не только моё имя, но и род. Честно, я до последнего не верил, что она не признала во мне наследного принца. А оказалось, что правда не знала.
А на следующий день в деревеньку влетел королевский отряд, разыскивающий сгинувшего в Северном Пределе принца. До сих пор помню, как при виде их Вэлла уронила миску и та разлетелась на куски, словно её сердце. В первый и последний раз я видел, как гордая чёрная ведьма плакала навзрыд. На мой вопрос, по какому поводу слезы, она сказала, что я сейчас сяду на коня и умчусь прочь, как и тогда, даже не взглянув на неё. Наверно, так поступил бы любой принц на моём месте: виданное ли дело, чёрная ведьма приворожила и обманом женила на себе особу королевской крови. Можно было бы вырвать страницу из церковной книги, заплатить священнику за молчание, а ведьме пригрозить костром, ведь чёрная магия под запретом в королевстве, её не вытравили только в Северном Пределе. Но я никогда не поступал, как большинство. О, как же мы прибыли в столицу! Это было зрелище: впереди – я и обнимающая меня сзади ведьма, дальше – старенький пузатый священник на ослике, держащий под мышкой толстенный древний талмуд с церковными, а замыкали сие шествие королевские конники, покаянно склоняющие головы под стать своим лошадям.
Отец, конечно, был в ярости. Мне долго рассказывали о том, что Отче пытается изгнать Темную магию из всех королевств, а тут я – Кандор Х, наследный принц Веридорский! – решил жениться на черной ведьме. Затем родитель помянул отца Вэллы. Полудемонка! Это ж ни в какие ворота! Ну, послушал я отца, послушал, и на Большом Совете предъявил все доказательства того, что венчание состоялось. Конечно, свадьбу было уже поздно устраивать, поэтому просто закатили грандиозный пир в честь будущей королевы.
Вэлле было очень сложно при дворе. Северяне очень прямолинейные и не привыкшие скрывать и маскировать свои чувства. То ли дело южане, про династический центр я вообще молчу! У них же в крови затевать словесные дуэли, сыпать сарказмами и двусмысленностями, над всем посмеиваться и беззастенчиво обсуждать. Вэлла привыкла слышать брань и оскорбления в деревне и даже при случае могла бы ответить крепким словцом, но вот ужимки наших светских леди задевали её. Она не была придворной дамой: ни поведение, ни манеры, ни разговор, ни одежда не подходили. Если со всем я ей старался помочь, то с последним – ну никак! Вэлла просто заявила мне, что не шлюха, чтобы рядиться в эти цветастые тряпки и выставлять напоказ плечи и ноги. Она не изменила своему ведьминскому стилю: тёмное платье в пол, соблазнительно обтягивающее фигуру до пояса, и весьма смелое декольте. Вообще Вэлла особой стыдливостью не отличалась, но оголённая ниже поясницы спина и разрез выше середины бедра на юбке казались ей верхом пошлости. Малевать себе чем-то лицо она не позволяла, а когда модистка заикнулась о том, чтобы укоротить её волосы, которые спадали почти до колен, чуть ли не побила её.
В общем, с этим балаганом срочно надо было что-то делать, и я бы ни в жизнь не справился, если бы не Лилиан. Она же была первой красавицей двора с самого представления и законодательницей столичной моды. Ей очень шёл и вырез на ножке, и персиковые, голубые и нежно-розовые тона. И вот она перед очередным бальным сезоном объявила, что светским дамам просто необходимо обзавестись платьями с тугими корсетами и глубокими декольте. Не прошло и месяца, как весь двор оделся в синие, зелёные, бежевые, пурпурные и, конечно же, чёрные цвета. Лилиан даже примирила Вэллу с дорогими тканями. Я до сих пор не понимаю, почему Вэлла терпеть не могла шёлк, но вот бархат ей понравился.
С Лилиан, правда, не всё было гладко. Нет, она сама была искренне рада за меня и хотела подружиться с Вэллой. Она одна приняла мой выбор и не морщилась презрительно при виде ведьмы. Эх, зря я рассказал жене о сорванной женитьбе! Вэлла очень ревновала, шипела на Лилиан, а она – добрая душа – говорила, что все понимает и постарается видеться со мной реже, и продолжала помогать. Однажды я попытался сказать Вэлле, что она отталкивает от себя единственного друга, а она метнула на меня яростный взгляд и крикнула: «Её последней я хотела видеть своей подругой! И красавица она, и добрая, и в тряпках разбирается, и в том, как правильно зад перед кабелями придворными отклячивать! Ангел, демоны её раздери, непогрешимый! Слащавая дура!» Потом всё немного утряслось, и я надеялся, что их вражда хоть ненадолго затихла.
Вскоре отец скончался, и я сел на трон. И, как всегда невовремя, Отче решил объявить кровавую инквизицию во имя Единого. Фанатики колесили по всем королевствам и устраивали самосуд над «слугами нечистого». Когда инквизиция подошла к нашему Северному пределу, а было это в день моей коронации, мне пришлось сделать первый серьёзный выбор короля. Посол от Отче долго и в красках расписывал, что они уже сотворили в соседних государствах, не осмелившихся перечить наместнику Единого, но я не слушал. Во-первых, противно было. Похваляться тем, что предали мучительной смерти стольких ни в чём не повинных людей! Во-вторых, я смотрел на Вэллу. Бледность явственно проступила даже на её мраморной коже. Ведь посол говорил и о ведьмах тоже, единственное преступление которых состояло в том, что они использовали данную им от рождения силу для помощи людям. В итоге я не выдержал и прервал этого "святого" осла, заявив, что я не допущу бесчинств на своей земле, пусть и под прикрытием службы Единому. Людей Отче гнали взашей до самой границы, а его посол… чем он мне только не грозил! И карой небесной, и международным скандалом, и даже Священным Походом, который выжжет ересь из Веридора. Да, может, мне, ещё совсем юному и только что взошедшему на трон королю, неосмотрительно было вызывать недовольство Отче. Но я считаю, что поступил правильно. Эти сукины дети утопили бы в огне весь Северный предел. Там большинство жителей – язычники. Оно и неудивительно, край суровый и деревни сильно зависят от природы и её капризов, вот они и молились богам дождя, снега, солнца, земли, ветра. А ещё моя собственная жена мало того, что была ведьмой и язычницей, практиковала Темную магию. Я не стал запрещать ей, потому что видел, что эта сила близка Вэлле. Я постарался понять её. Рассудил, что ничего не случится, если она просто будет изучать тёмные заклинания и ритуалы.
Мой ответ Отче спровоцировал первый заговор. Несколько предателей-лордов объединились и выдвинули ультиматум, что либо я сжигаю богопротивную королеву-ведьму вместе со всеми "детьми дьявола" и еретиками на костре, либо отрекаюсь от престола. Я, естественно, написал ответ этим окопавшимся в Резиденции министров крысам, что за подобное обращение к их королю им грозит как минимум ссылка. В ту же ночь меня попытались отравить, и спасло меня только ведьмовское искусство Вэллы. Наутро я лично казнил всех заговорщиков, не таясь от народа под маской палача. Я срубил двенадцать голов, одним ударом меча унося жизнь. Теперь меня зовут Кандором Жестоким, но зовут с уважением, как будто говорят Справедливый. Сегодня кровавая слава перешла к тебе. Как по наследству!
Чтобы ни у кого больше не возникало соблазна обвинить мою жену в использовании Темной магии, я решил узаконить все это дело самым верным способом: я сам овладел запрещенными церковью знаниями. Да, есть в этом что-то, что заставляет гордиться собой: первый магистр и Светлой, и Темной магии. Это было мудрым решением. Кроме того что внутренняя ситуация в стране сгладилась, прекратились репрессии и народные волнения, у нас появилась новая ударная сила из темных магов, столь необходимая в свете предстоящей войны с северной Саратой, где ведьмаки были в почёте.
Конфликт я не заставил себя долго ждать, но мы были готовы. Я сформировал несколько партизанских отрядов из темных и возглавил один из них, разумеется, инкогнито. Темная магия – это, конечно же, сила, но без помощи пограничных войск, уверен, не потянули бы.
Вернулся я с фронта красавцем, с шрамом через щеку, ровно через три года. Вэлла выбежала ко мне навстречу, вцепилась в мундир, прижалась и прошептала, что если бы я в ближайший месяц не приехал, то она бы сама вскочила на коня и бросилась на шум войны. Но, конечно же, никто не дал мне просто насладиться семейным счастьем. Министры напару с советниками наседали со страшной силой: наследник! Наследник! Его величество уже четыре года женат, где же наследник?! Вэлле было тяжело слушать эти разговоры. Как-то раз после ночи любви она тихо призналась мне, что не может родить сына. Мол, ребёнком чёрной ведьмы может быть только чёрная ведьма, возможность ведьмака по какому-то странному ведическому закону отпадает. Но время шло, этот вопрос стали обсуждать все, кому не лень… Я предложил Вэлле просто забеременеть и родить девочку, а «наследником» взять новорождённого из столичного приюта. Объявим при дворе, что королева родила двойню, делов то? Но Вэлла наотрез отказалась и заявила, что есть другой способ. Уже тогда меня одолевало дурное предчувствие.
