Текст книги "Веридор. Одержимый принц (СИ)"
Автор книги: Ирина Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)
Глава 16 О наблюдательности, подозрении и озорении
Четверть часа назад принцесса, полностью готовая к торжественному приему, отправилась в тронный зал, и все это время Лола перекладывая с места на место расшитые шелковыми нитями подушечки на ложе Ее Высочества и украдкой стирала с щек бегущие из глаз слезы. Кандида несколько раз предлагала подруге пойти вместе с ней, но девушка упорно отказывалась. Она знала, что на приеме непременно будет вся Черная Тридцатка, и её янтарноглазый лидер, как всегда, никого не стесняясь, весь вечер не будет сводить восхищенного взгляда со своей прекрасной жены. Тейша… Дочь самого Великого султана Порсула, жемчужина Востока, дивная зеленоокая красавица-тансовщица. Где ж графу Ле Грант и первенцу Кандора Х Веридорского отыскать лучшую партию?
– Горюем? – раздался совсем рядом знакомый голос, но Лола все равно вздрогнула, правда, не от неожиданности, а от замеченного в зеркале напротив отражения.
Этот человек везде и всегда появлялся неожиданно, неизменно подкрадываясь, неслышно, словно дикий зверь, но регулярно встречающаяся с ним служанка Её Высочества уже привыкла к его неожиданным явлениям. Единственное, что заставляло её сердце всякий раз переворачиваться в груди, это его внешность: что ни встреча, то в первое мгновение кажется, что это сам Жестокий король перед ней.
– Здравствуй, Лихой, – не стала опровергать его слова Лола. – Давно же тебя не было.
– Восток отпускать не хотел… – протянул атаман западных разбойников, опускаясь у её ног прямо. на пол, и, презрительно усмехнувшись, добавил, – живым.
– Тебе не привыкать.
Это было правдой. Куда бы судьба не занесла Лихого, везде его ждали приключения с привкусом смертельной опасности, но всегда ему удавалось уйти от верной гибели. Вот и эта поездка в Порсул ознаменовалась сперва переломанными ногами и головорезами в столице Веридора, затем – отрядом стражей в восточном порту, проникновением в султанскую библиотеку в поисках редчайших древних фолиантов, допросом всех придворных звездочетов, а на закуску – крушением плывущего обратно в Веридор судна и, как следствие, двадцатью часами в плавь до родного берега.
Пока атаман припоминал последнюю одиссею во всех подробностях, Лола задумчиво рассматривала его, в очередной раз удивляясь. Вроде Лихой был абсолютной копией Жестокого короля, однако Кандор Х всегда казался ей намного привлекательнее сына. Может, дело было в выражении лица, таком искренним и открытом у первого и таком хищном и непроницаемом у второго. На губах Его Величества часто играла легкая, немного стеснительная и радостная улыбка, Лихой же всегда скалился, но не так, как, например, кронгерцог Джанговир и порой принцесса Кандида, а как-то плотоядно, с предвкушением и холодным блеском в глазах. Глаза… Черные очи Кандора Х неизменно смеялись вместе с ним самим. А взгляд Лихого всегда был тяжелым и пристальным, выдающим в нем жестокого и опасного человека. Раньше Лола не думала об этом, но после увиденного в день перед официальным приездом Светлейшей у неё в голове все чаще мелькал вопрос: а может ли Лихой быть предателем?
– О чем ты думаешь, Лола? – вырвал её из размышлений голос разбойника. – Ты так на меня смотришь, будто в первый раз видишь. Не рада?
– Почему же, рада, ты же брат Ее высочества… – неловко пробормотала служанка.
– Врешь, – с улыбкой оборвал её мужчина. – Эх, Лола – Лола, ты никгда не была сильна во лжи, так незачем начинать, тем более со мной. Колись, девочка, случилось что?
– Да, – еле слышно выдохнула она.
– Так говори, чего ждешь-то.
– Страшно… – честно призналась Лола.
– Кого боишься? Меня, что ли? – и, прочитав утвердительный ответ в глазах собеседницы, не удержался от смешка. – Ой, Лола, уморишь! Уж кто – кто, а мои друзья могут ничего не бояться, уж тем более меня.
– А мы друзья? – тихо, словно и не к нему обращаясь, проговорила девушка.
– Та-а-ак… – атаман резко поднялся и теперь сидел прямо напротив нее, у упор смотря прямо в глаза, пробираясь колючим цепким взглядом к самым сокровенным мыслям. – А теперь выкладывай, что за непонятные подозрения у тебя на мой счет.
Делать нечего, пришлось выложить все на духу:
– Ночью перед официальным прибытием посольства Отче я задержалась допоздна, стирки много накопилось. Когда я шла у себе, я в окно заметила, как ты проводишь кого-то мимо стражников. Вы шли вроде и не таясь, но в то же время так, что в такой час вам могли встретиться только охранники, которые, узнав тебя, не стали бы вас останавливать.
– Ты проследила за мной… – полуутвердительно сказал атаман.
– Да, – кивнула девушка. – Я видела, как ты провел Светлейшую к тайной двери в покои Его Величества. Лихой… Лихой, скажи, неужели ты служишь ей?
– Что?! – привычно скалясь, воскликнул разбойник. – Ну и мысли у тебя, детка! Лола, тебе ли не знать, что я не то что не служу никому, я верен только себе. В политике все то ли за этих, то ли за тех, а я всегда только за себя и не скрываю этого. Так что я не служу… скорее помогаю, причем не столько Светлейшей, сколько дяде.
– Значит, и про лорда Джанговира тоже правда?! – ахнула Лола.
– О, все интереснее и интереснее! Значит, дядюшку ты тоже на чем-то поймала?
– Да, – призналась служанка. – Её Высочество рассказала мне, что принц Эзраэль и Синдбад как-то раз забрались в спальню Светлейшей и так удачно попали, как раз когда она развлекалась там со своим любовником. Они опознали короля по голосу и черным замшевым сапогам. А перед сегодняшним приемом все с ног сбились, разыскивая их. Его Величество до сих пор рвет и мечет.
– Мда уж, стырить любимые сапоги у самого Жестокого короля и к тому же не вернуть осмелился бы только один человек на всем свете, – ухмыльнулся разбойник. – Сообразительная ты, однако, Лола, и наблюдательная. И никому ничего не рассказала?
– Я думала, что, возможно, ошиблась. Как говорится, перебдела. Ведь Его Светлость так любит брата, да и племянников просто обожает. Он же, не жалея сил учит, их всему, что знает сам, так старается ради будущего Веридора. Я и помыслить не могла, что он – слуга Отче.
– Все же не поняла, – покачал головой Лихой. – Лола, дядя – не слуга Отче. Он – раб Светлейшей. Как, впрочем, и она – его.
– Не понимаю.
– И не надо. Главное, можешь быть спокойна, ни я, ни лорд Джанговир не причиним вреда никому из нашей семьи. Более того, мы всеми силами прилагаем, чтобы избежать казней. Ты знаешь, зачем я ездил в Порсул?
Девушка только отрицательно покачала головой.
– Значит, Конда решила так твои нервы поберечь. Что ж, считай, твое неведение закончилось.
Следующие полчаса Лихой во всех подробностях рассказывал Лоле о сущности Тейши, о привороте на крови, о наложенных на Гвейна ментальных сетях, о своем полете с дворцовой стены, о цели своего путешествия на Восток и наконец о неутешительных итогах.
– Способа уничтожить приворот на крови нет. Это точно. Сотворенная однажды Магия Крови не рассеивается даже через века и разрушить её не под силу даже создателю.
Лола сидела перед ним в немом ужасе. Вот и все… Надежды нет. И впору удариться в истерику, но даже слезы, словно оцепенев, не набегали на глаза. Это был конец… был бы, если бы не последняя фраза Лихого:
– Но меня тут, пока вплавь до Веридора добирался, озорило. Посетила меня одна дельная мысль, так что, может, и не все пока потеряно.
– Что? – мигом ухватилась за эту соломинку Лола.
– Помнишь то покушение на короля, в котором еще Одержимого обвинили и сослали? Так вот, слышал я, что демон спас отца от Дыхания Смерти с помощью кинжала. Как-то хитро он его сделал, так, что он должен был вытянуть из жертвы всю магию. Я вот думаю, если кинжальчик смог поглотить проклятие, может, его и на приворот хватит?
Боги! Это был шанс! Пусть призрачный и основанный на хрупкой теории, но шанс!
– Так что я поищу эту вещицу при дворе. Что-то подсказывает мне, что Одержимый не сам зачаровал этот кинжал и не сможет сделать такой же. У Эзраэля вообще с артефакторском отношения не заладились еще в Академии. Не кисни, красавица, – хитро подмигнул ей Лихой. – Спасем мы Гвейна, не все же ему нас из передряг вытаскивать.
– Спасибо, – Лола еле сдерживала слезы благодарности.
– А спасибо, девочка, в карман не положишь. Ты же не откажешь мне в одной услуге.
– Какой это? – тут же напряглась служанка. Нет, она верила, что Лихой по-любому поможет Гвейну. Только были у нее догадки по поводу просьбы атамана, к слову, не самые радужные.
– Да как всегда, – оправдал её худшие опасения разбойник, причем отказа он не ждал.
– Нет, Лихой, – вскинулась Лола. – Ее Высочеству уже не пятнадцать…
– Именно, – оборвал её Лихой. – Поэтому твоя задача усложняется. Тее придется не просто стоять на стреме, а обеспечивать нам полное уединение.
– Я не буду этого делать, Её Высочество могла полюбить…
– Кого? – презрительно скривился атаман. – Одного из этих недопринцев? Орлы комнатные! Или, хочешь сказать, кто-то из них таки забрался в постель к сестре, пока меня не было, или же Конда разглядел в ком-то из них мужчину?
– Нет, – отрицательно мотнула головой девушка. – Её Высочество помнит о своем кровном родстве с Синдбадом и принцем Эзраэлем.
– Со мной все эти годы мысль о нашем родстве её не смущала. К чему бы это? – притворно изумился Лихой, затем жестко добавил. – Ты все сделаешь, как надо.
– Только если Её Высочество сама захочет видеть тебя, – продолжала упорствовать Лола.
– Она захочет, – предвкушающе прошептал Лихой. – И не только увидеть…
Глава 17
Как и прогнозировала Светлейшая, вскоре Гвейн не только очнулся, но и был готов к бурной деятельности. Убедившись, что спонтанной прогулки в царство мертвых не планируется, «самая верная и чистая дочь Единого» вежливо попросила двоих молодых людей освободить её покои.
– Или мужественные сыновья Жестокого короля собираются задержаться в моей спальне и доказать мне свою мужественность? – с намеком произнесла официально признанная святая, окидывая обоих взглядом, словно прикидывая, кого первого и с какой стороны начать есть.
Рая передернуло, Гвейн же расплылся в одной из самых своих обаятельных улыбок и проникновенным шепотом отвечал:
– О прелестная Содэ, вне всяких сомнений, ваше мягкое ложе, как и ваша компания более чем приятны любому мужчине, но мы с братом как истинные благородные лорды не можем бросить тень на ваше честное имя, покидая ваши покои поутру.
– Неужели в Веридоре осуждаются близкие отношения между мужчиной и женщиной, не соединенными законным браком? – вопросительно приподняла брови Светлейшая. – По вашему отцу и не скажешь.
– Прекраснейшая, я имел в виду вовсе не само времяпрепровождение, – продолжал сладко улыбаться Гвейн, подпихивая остолбеневшего Рая ближе к дверям в гостиную. – Меня смутил исключительно тот факт, что выходить из девичьей спальни нас будет двое, а благородная леди, хоть очарования в ней раза в три больше, чем разрешено законом и здравым смыслом, все же одна, – на этом моменте Одержимый принц таки споткнулся, и виной тому был вовсе не порожек, а слова брата. – Целуем ваши белые ручки, Светлейшая! Чудесного вечера!
– До встречи, благородные лорды, – усмехнулась им вслед Содэ. – В вашем обществе вечер однозначно был бы чудеснее… и ночь тоже!
В гостиной что-то с грохотом приземлилось на пол, и Светлейшая не смогла сдержать рвавшийся наружу хохот. О Единый, все же принц Эзраэль сын своего отца. Так поспешно и целеустремленно от её откровенный предложений удирал только Кандор Х, лишь с годами научившийся прикрывать свой побег сарказмом и своей непреложной монаршей волей.
– Ты че за охинею там нес?! – прошипел Одержимый, поспешно удаляясь от рассадника разврата, процветающего под покровительством наместника Единого.
– А ты что за чудеса акробатики демонстрировал? – не остался в долгу Гвейн. – Рай, это что за цирк был? С каких пор ты, услыхав двусмысленность, становиься хромым на обе ноги?!
– Да она же…! Она же даже не проститутка! И это, Хаос её забери, воплощение похоти облизывалось на нас! Как ты верно заметил, на обоих сразу!
– Ой, Рай! Ты мне еще заливать начни, что никогда тебе подобных предложений не делали. Да только на моей памяти два раза такое было. Помнишь, на твои семнадцать леди Рангин, видимо, решив продолжить традицию, что именно замужние дамы из славного аристократического рода её достопочтенного супруга лишают девственности наследника, заманила тебя в темную нишу подальше от тронного зала, а меня, надо думать, для моральной поддержки прихватила, ну, или чтобы в случае чего советы тебе давал.
– Как ж не помнить, – фыркнул принц, сбавляя шаг и еще не зная, куда они, собственно, направляются. – За нами же тогда Синдбад увязался, а ему еще пятнадцати не было. До сих пор не верю, что папа нас насмерть не забил за совращение младшего.
– А не хрен было орать, что на наследника напали, да так, что даже отец на свиданке с Алис (так, на минуточку, в лодке уже в низовьях Вихры) услыхал и бросился спасать дитятко от неведомой страшной угрозы!
– А не хрен было ржать в сторонке! Друг, демон тебя побери! – выплюнул Эзраэль. – Нет бы помочь брату, так нет, надо полюбоваться, как его из парадного наряда вытрясают и пытаются заживо похоронить под грудой "соблазнительного" тела.
– А когда б мне еще выпала возможность поглазеть на такое зрелище, – хохотнул Гвейн. – Но тут, конечно, ч с тобой соглашусь. Ничего не имею против пышных женских прелестей, но центнер на одно тело – это все же перебор… Кстати, о переборе. У нас что, дворец вымер, или столицу перенесли? – Гвейн взглядом указал на безлюдные коридоры.
– Да не, у нас какой-то прием. То ли кто-то прибывает, то ли кого провожаем…
– В последний путь? – выгнул бровь лидер Черной Тридцатки.
– Вроде нет. Нам по-любому там делать нечего, – задумчиво пробормотал Рай, пытаясь ухватить какую-то мысль, яркой вспышкой пронесшуюся в голове, пока брат объяснялся с Содэ.
О Светлейшей Одержимый принц и думал, вернее, о том дне, когда они с Адом забрались в её спальню. Хотя он лично слышал голос папы и видел его любимые сапоги, единственные во всей столице, если не считать пару Гвейна, в которую он, кстати, сейчас был обут, в голове все равно не укладывалось, что это действительно был он тогда, со своим заклятым врагом. Уж что-что, а врал Жестокий король, только когда правда ставила под удар чью-то жизнь, и колкости Содэ он говорил вполне искренне. К тому же сама ситуация была лишена какого-либо логического объяснения. Во-первых, Кандор Х в это время отдыхал где-то на природе со своей фавориткой. Предположим, это проверить никак нельзя. Но есть и во-вторых! Светлейшая была в это время на официальной встрече Веридорским двором посольства Отче. Вся титулованная аристократия видела, как Его Светлость кронгерцог Джанговир беседовал с Содэ практически час и, судя по докладу дяди, ему удалось выторговать у посольства из святых земель отсрочку решения вопроса о браке Светлейшей с самим кролем или же его наследником. Вопрос: как Содэ могла сбежать с приема к любовнику так, что этого никто не заметил?! Была у Эзраэля смутная догадка, но знаний, щедро раздаваемых в Академии и так и не удостоившихся его величайшего внимания, категорически не хватало.
– Слушай, Рай, может тебе переодеться, – между тем продолжал Гвейн. – Вообще-то ты, как принц, можешь появиться где угодно хоть голым, но отец не идиот, сразу поймет, что ты бесконтрольно оборачивался.
Одержимый непонимающе взглянул на брата и, проследив за направлением его взгляда, оглядел себя. Мда… видок так себе. Тут два варианта: либо "Прости, папа, я все же не смог приструнить порождение Хаоса внутри себя и оно, вырвавшись наружу, изодрало в клочья своими габаритами мою одежду", либо "Папа, я тут гулял в дворцовом саду и вдруг откуда ни возьмись на меня набрасывается стадо тинников во главе с гигантской самкой, к сожалению, последняя оказалась удачливее, чем леди Рагнин в свое время, а потом вся эта демоническая орда феноменальным образом растворилась в воздухе".
– Наденешь что-нибудь поприличнее и заглянем на прием. Отец, наверняка, ждет нас, да и соскучилась моя…
– Гвейн, – резко оборвал брата принц, не дав тому снова углубиться в мысли о его "госпоже" и мигом придумав, как пока уджержать его подальше от Тейши и ментальных сетей. – Я не пойду на прием. Мне срочно надо в библиотеку проверить одно предположение. Поможешь?
– Конечно, – тут же кивнул Гвейн. – В чем дело?
Пока шли до библиотеки, Рай в общем обрисовал ситуацию и свою догадку. Иллюзии – самые плохо изученные магические явления, не существующий в природе Дар. То ли был он когда-то, то ли нет, что более вероятно, но факт в том, что эту сферу магии нигде не изучали, только среди древних фолиантов, например, в дворцовой библиотеке, можно было еще что-то отыскать на эту тему, а значит, вычислить человека, способного создать иллюзию, должно быть легко вычислить. Хотя… папа эту магию не практикует, дядя вроде тоже, Черная Тридцатка только пару раз слышала о ней в Академии, а у кого бы то ни было другого резерв намного слабее…
– Иллюзия – единственное внятное объяснение того, что Светлейшая была в двух местах сразу, – заключил Одержимый принц. – Осталось только как-нибудь понять, кому такое по силам и по уму. Рагнар!
Перед молодыми людьми тут же появился призрак первого великого короля Веридора.
– Нам нужно все, что есть, о магии Иллюзии.
Всего во всей библиотеке набрался десяток томов, не особо различающихся между собой, и все было не то! Полтора часа Рай с Гвейном придирчиво изучали каждую страницу, но никаких упоминаний о нужном им явлении не нашли. Дело в том, что даже сильнейшие маги, вроде Жестокого короля, могли освоить визуальные иллюзии, однако они были сродни плотным призракам: их нельзя было потрогать, нельзя настроить на простейший разговор, даже тень нельзя было прицепить!
– В Хаос! – выругался Одержимый, захлопывая последний талмуд. – Не может быть такого! Иллюзия Светлейшей должна была быть материальной! Она же говорилла, сидела за столом, держала бокал, да пила и ела в конце концов!
Гвейн, закончивший со своей стопкой минут пять назад, все это время сидел, глубоко задумавшись, и не обратил внимания н вспышку брата. Казалось, он что-то усиленно вспоминал, но детали ускользали из давнего воспоминания. В конце концов лидер Черной Тридцатки негромко позвал:
– Рагнар! Династии рабов в Порсуле. Нам нужен Клан Изменчивых.
Призрак покорно метнулся куда-то к дальним стеллажам, Эзраэль же непонимающе уставился на брата. О том, что на Востоке достаточно много потомственных рабов, образовавших своеобразные династии, названные, как правило, именем "основателя" – первого предка-невольника, принц узнал, пока готовился отвечать дяде специфику стран-соседей. Но что еще за Изменчивые?
Рагнар быстро вернулся с толстенным фолиантом, под весом которого слегка прогнулась столешница, и даже любезно открыл на нужной странице. Бросив взгляд на книгу, Эзраэль досадливо поморщился – вместо человеческих букв он увидел убористую восточную вязь. Бррр! И что можно понять в этих палочках, волночках и точечках?! Гвейн что-то понимал, судя по тому, как сосредоточенно всматривался в это подобие текста, еще и пальцем по строчкам водил. Справа налево водил! Одно слово – Порсул!
Чем дальше читал, тем мрачнее становилось лицо Гвейна.
– Не томи уж! – е выдержал Рай. – Чего там?
– В древности жрецы Востока по приказу Великого султана Порсула провели обряд над одной из его наложниц в надежде самим создать Дар Иллюзии и привить его младенцу-шахзаде, который вот-вот должен был появиться на свет, и ценой за эту способность стала жизнь матери. Родившаяся девочка действительно стала первым иллюзионистом, но у нее не было других Даров. И не только: Боги, разгневавшись, что люди решили сами подарить ребенку "подарок", подобный тому, что обычно делали они, отняли у девочки и всех её потомков способности к любой другой магии, даже к общей. Начатый ей род стали называть Изменчивыми как раз благодаря его уникальной способности. Так вот изменчивые могут создавать материальные иллюзии на любое время, только накладывают их исключительно на себя. И еще… Порсул, как всегда, нашел применение таким примечательным способностям и начал воспитывать Изменчивых как шпионов, предварительно опутав их ментальными сетями, чтобы оружие не повернулось против них же. Как правило это были мужчины, женщины же по-прежнему оставались наложницами и частенько даже знали о своих способностях…
Тут Гвейн резко умолк, споткнувшись о какую-то фразу в книге.
– Что? – глаза Одержимого так и горели, он чувствовал, что брат нашел что-то важное.
– Поскольку Изменчивые своей способностью менять саму суть себя противоречили законам мироздания, – помертвевшими губами прошептал Гвейн, – Боги наградили их противоестественным сходством с одним из родителей. В истинном облике сын Изменчивого был отражением своего отца, а дочь – матери.
Услышав это, растерялся даже Рай.
– Но ведь… это же не может… – невнятно бормотал Одержимый. Казалось бы, надо хвататья за предположение и судорожно искать подтверждение, тем более с "подозреваемым" его связывала отнюдь не любовь. Но почему-то от одной мысли, что заклятый брат может предать семью, где он для всех был родным человеком, хоть и сложным и своеобразным, становилось тошно.
– Это бред! – категорично заявил Гвейн. – Каким боком Лихой к потомственным порсульским рабам? Да отец впервые ездил на Восток, когда мне уже лет двадцать было, а Великий султан у нас никогда не был, и его наложницы тем более!… Да и какое Лихому дело до Светлейшей? Единый, да ему есть дело только до себя самого!
– Но Лихой как две капли воды похож на папу… даже рост сантиметр в сантиметр…
– Рост и рожа – это не показатели, – отрезал Гвейн. – Мы, да и никто другой не может точно сказать, что Лихой – абсолютная копия отца. Это не доказательство. В моих глазах уж точно.
– Погоди-погоди… – Эзраэль сосредоточенно потер лоб и вдруг как крикнул. – Рагнар! Историю возникновения Сараты! Подробно!
В другое время дух, наверное, давно плюнул бы на их вопли и унесся к своей возлюбленной жене, однако сегодня Хранитель, видимо, был настроен очень благожелательно, к тому же ему было приятно видеть слаженную работу и догадливость своих потомков. Меньше через минуту Одержимый принц уже пролистывал долгое описание пылкой любви наследника Веридора и одной из Монруа, попутно поясняя:
– Лихой же рассказывал, что в ВЕридор он приехал из Сараты, да и прозвище вместо имени явно указывает на северное происхождение… И помнишь, ты мне рассказывал, что первой любовью папы была какая-то Монруа, дальняя родственница нынешнего короля Сараты… Я же недавно разбирался с этим политическим гадюшником и нашел… Вот! Смотри! Порсульская принцесса, прибывшая для брака с принцем Веридорским, после его побега не умотала обратно под папенькино крылышко, а бросилась вслед за несостоявшимся женихом, так как без памяти влюбилась в него, и, умудрившись затесаться среди служанок, провела с ним несколько ночей. По слухам она воздействовала на принца ментально, так как он утверждал, что делил ложе со своей женой и ни с кем другим. Но факт есть факт: эта жемчужина Востока родила ему троих детей, причем внешность двоих сыновей не вызывала сомнений в личности родителя. А новоиспеченный король Сараты, воспитанный в лучших традициях велики королей, ценил семью превыше всего и признал бастардов. Они воспитывались вместе с законными детьми и получили титул, соответствующим нашему герцогу, то есть формально стали относительно дальней родней, тоже Монруа. Гвейн, ведь порсульская принцесса вполне могла быть дочкой Великого султана и наложницы из Изменчивых, вот, посмотри, на иллюстрациях её дочь, а потом и внучка, невероятно походят на неё…
Гвейн уже не слушал Рая. Он смотрел в книгу на портрет той самой жемчужины Востока. Что ж, действительно весьма симпатичная женщина, даже очень. Сразу было ясно, какая именно черта принесла ей славу невиданной красавицы – глаза. Небольшие, чуть раскосые фиалковые очи! На них-то и смотрел Гвейн, и одновременно видел перед собой кольцо с фианитом, призывно сверкающий сине-фиолетовым блеском… и огонь в глазах Лихого, который, как заведенный, твердил, что этот камень невероятно подходит к глазам одной женщины. "Западник" по натуре, атаман в разбойничьих традициях признавал только физическую любовь мужчины и женщины, отрицая чувства и не считая нужным не то что дарить предмету своей "западной любви" подарки, а даже ухаживать за ней дольше трех дней. Единственной женщиной, о которой Лихой отзывался с уважением и безграничной любовью, была его мама…
Внезапно словестный поток Рая прервался, и его лицо приобрело такое ошалелое выражение, что Гвейн на миг даже испугался. Секунду Одержимый принц пребывал в молчаливом шоке, а затем передал короткое, но от того не менее потрясающее известие, только что полученное от дедушки по мысленной связи:
– Ада казнят…
