Текст книги "Одаренные проклятием (СИ)"

Автор книги: Инна Щербакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

  – Авирд, ученик мой, вот тебе и конец пришел! Ты рад?

  О том, что ему, Авирду, в замысле архимага отведена далеко не последняя роль, он подумал еще во время сбивчивого рассказа эльфа. Но непрозрачный намек в виде открытой (бери – не хочу) северной башни как-то не вязался с тем, что его, одного из посвященных, не позвали на малый совет. Надо все еще раз хорошенько обдумать, решил маг, да и поговорить с заговорщиками по отдельности не мешало б. А потом он вдруг подумал о том, что открытая башня просто отвлекающий маневр. То есть, начни он задавать вопросы, заговорщики отбрехались бы. Так, отправили к тебе ученика, он все перепутал, ушел не туда, по замку три дня искали, нашли в винном погребе пьяного в лоскуты, но тебя, иор Авирд, очень ждали, даже северную башню открытой оставили' и все в таком духе. Тогда получается, что их целью было не допустить его на совет, но зачем? Вспоминая прочитанное много лет назад описание ритуала, который вознамерился провести Селир, молодой маг не мог не подумать о вместилище силы, проводнике между миром живых и Миром-за-гранью. Ключевая фигура ритуала вызова Пятого, человек, готовый по доброй воле уступить свое тело бестелесному чудовищу. И что-то подсказывало Авирду, что именно его 'удостоят' чести быть принесенным в жертву во имя великой цели, и не имеет значения цена ее достижения... демоны ее побери. И цель, и цену! Нет, раз уж на то пошло и действительно не было бы другого выхода, Авирд согласился бы принести себя в жертву – ради ордена Древнего Завета, ведь с ним связана почти вся сознательная жизнь мага, и ради его обитателей. Но не так, не как специально откормленный баран, которому, естественно, о планах умерщвления его во славу божества не сообщают и мнения его не спрашивают. Именно то, что подготовка к ритуалу, где главным действующим лицом, вполне возможно, придется стать ему самому, идет за его спиной, и заговорщики всевозможными ухищрениями стремятся сделать так, чтобы он об этом не узнал – именно это разозлило Авирда больше всего.

  Маг в три прыжка преодолел оставшиеся ступеньки и, нарочито громко топая, ворвался в запретное книгохранилище, однако не разглядел в полутьме загнувшегося края половика, и рухнул на пол. Лиль и Ниэт, стоявшие ближе всех к нему, смерили его полными укора взглядами. Больше его падения, кажется, никто не заметил – не до того было.

  -...Зло пришло под стены Северного Стража, дети мои! – архимаг вскинул морщинистые руки к потолку и, закатив глаза, продолжил свою пламенную речь. – Оно притворилось спящим, но это не так! Оно ждет лишь подходящего момента, чтобы напасть! Час великой битвы близок!

  Авирд мрачно уставился на бывшего учителя, а тот ответил ему взглядом, полным сдержанной ярости. Здесь его не ждали, и молодой маг это понимал. Более того, и архимаг, и посвященные всем сердцем не желали его присутствия на тайном совете. Кое-кто, судя по красноречивым взглядам, готов был разбить ему нос, забыв о том, что драка есть недостойное поведение для мага-заветника. Они не были похожи сами на себя. Как будто заколдованы... Заколдованы! Авирд невольно вздрогнул от ужасной догадки.

  Действительно, существуют заклятия, позволяющие управлять волей оугэ – слово из древнеимперского языка, которым почти во всех магических книгах обозначается человек-цель, на которого направлено действие заклятия – так, что он искренне считает внушенные магом мысли своими. Но как, когда? Ответ напрашивался сам собой: во сне. Когда душа человека бродит по узенькой тропинке между миром живых и миром-за-гранью, она более всего подвержена разного рода воздействиям. Ведь не случайно маги-целители предпочитают работать с больным именно в состоянии сна. Плохо, очень плохо. И, знал Авирд, почти все такие заклятия входят в арсенал черных магов.

  Надежда переубедить хоть кого-нибудь таяла, как предрассветный туман от первых солнечных лучей. Они не пожелают прислушаться к доводам разума: у них не осталось желаний, а разум спит, подавленный неведомым волшебством, и хорошо, если не мертвым сном. Вариантов действия оставалось все меньше.

  – Я тут мимо проходил, – едва ли не по слогам прорычал Авирд, когда понял, что молчание затянулось. Он медленно обвел взглядом запретную библиотеку, стараясь при этом не встречаться глазами ни с кем из присутствующих. – Смотрю, малый совет собрался, обсуждают чего-то. Дай, думаю, загляну, послушаю. Глядишь, и узнаю чего.

  – Ты говоришь, как неотесанный крестьянин, – брезгливо скривился архимаг, – неужели я плохо тебя учил, Авирд?

  – Хорошо, учитель, – маг с трудом удержался от того, чтобы скрипнуть зубами, – слишком хорошо. Ты продолжай, я вместе со всеми послушаю.

  С этими словами он вальяжно прошелся через весь зал книгохранилища и уселся в резное кресло, закинув ноги на стол. Помнится, в этом самом кресле в его сне и сидел Селир, выискивая нужное заклинание. Посвященные с негодованием косились на него – они-то выслушивали воодушевляющую речь архимага стоя – но выражать свое недовольство вслух не стали, вновь обратив полные преданности взоры на архимага.

  Селир удовлетворенно качнул головой, потом густые брови его сошлись на переносице, а в черных глазах полыхнуло пламя. Терять нить столь вдохновенного повествования из-за какого-то мальчишки, дерзнувшего так не вовремя ввалиться в зал совета.

  – Лексор заплатит великую цену за наше унижение, дети мои! Великую и ужасающую! Зло, обращенное во благо, сокрушит зло человеческое. И тогда мы будем диктовать Лексору свою волю!

  Сдержанный гул прокатился по запретной библиотеке, выражая всеобщее одобрение.

  – Я, архимаг ордена Древнего Завета, и вы, самые могущественные маги его – совместными усилиями мы сможем пробудить к жизни великую Силу и направить ее во благо. Это – последняя наша надежда, ибо имперские маги за день пути отсюда. Да, мне было видение! Так что же, маги? Пойдете ли со мной рука об руку против имперских захватчиков? Или забьетесь в свои норы – дожидаться смерти как трусливые суслики?!

  Наставник прервал свою речь и, тяжело дыша, поочередно вгляделся в лица посвященных, минуя Авирда. Мнение бывшего ученика его не волновало. У жертвенного барана не спрашивают согласия за шаг до алтаря.

  Элита ордена поддержала архимага вскидыванием рук и азартными выкриками. Пустые глаза, перекошенные криком рты, судорожно сжатые пальцы. Они все были готовы поддержать Селира в его безумном замысле. Более того, никто из них даже не задумался о проклятии, которое обрушится на этот мир, если он, Авирд, так ничего и не предпримет.

  Сейчас, когда затуманенный взгляд архимага направлен прямо в глаза бывшему ученику, отчего у того вновь начало ломить виски, Авирд понимал, что уговорами ничего не добьется. Взгляд он упорно прятал, делая вид, что носок левого сапога интересует его куда больше, чем совет магов.

  Сила, имя которой одержимость, укутала разум Селира и посвященных плотным черным одеялом. Старый маг не прислушается к бывшему ученику – ему мысль об этом даже в голову не придет, как, впрочем, и прочие мысли, в том числе о еде или сне, не внушенные магом-кукловодом. Значит, нужно не говорить, а действовать, причем так, чтобы верхушка ордена до последнего момента ничего не заподозрила. Впрочем, подумал Авирд, если б сей же час под ноги каждому из них ударила молния, они б и того не заметили.

  – Авирд, ты один из лучших моих учеников, – торжественно и высокопарно обратился к нему архимаг, – один из тех, кем я по праву могу гордиться. Пойдешь ли ты за мной, приложишь ли свою силу во имя спасения ордена? Может ли старый

  учитель рассчитывать на тебя?

  Авирд молча перевел взгляд на книжные полки. Где-то здесь, среди потертых книжных корешков притаилось зло. Маг дал себе клятву не позволить ему проникнуть в мир живых, однако до сих пор не знал, как эту клятву исполнить.

  – Почему ты молчишь, Авирд? – вопрошал тем временем архимаг, и в голосе его явственно слышалась угроза.

  Пятеро самых могущественных магов ордена с фанатично блестящими глазами ждали его ответа, как будто от него хоть что-то зависело.

  Самое страшное для мага – потеря рассудка. Так гласило одно из правил ордена Древнего Завета. Воля пятерых стоящих перед Авирдом магов скована не просто заклятием подчинения. Они все поражены безумием, которое, однако ж, его самого обошло стороной. Что защитило его от той же участи? Привычка по полночи бродить по стене? Или дымчатая постаралась? Так или иначе, но именно ему придется служить преградой Пятому божеству из мира-за-гранью. Служить преградой... Хороша преграда, ничего не скажешь. Авирд от досады стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

  – Авирд?! – рык архимага вывел его из состояния глубокой задумчивости.

  – Да, иор, ты можешь рассчитывать на меня, – бесстрастно ответил он. Сейчас главное – выиграть время на обдумывание дальнейших действий.

  – Я знал, что ты не отступишь перед лицом опасности, ученик мой! – возвестил Селир. Он торжествовал. И таинственный 'кукловод' тоже. – Жду вас здесь, в северной башне, дети мои, на рассвете. Войска империи будут

  уничтожены еще до того, как взойдет солнце. А теперь идите.

  Посвященные цепочкой потянулись на выход, Авирд двинулся следом, однако на пороге он обернулся и попросил архимага приказать всем – и людям, и нолимгам – до рассвета покинуть замок. Вдруг кто из них помешает вызову. Архимаг, даже не поинтересовавшись, откуда не присутствовавший на большей части совета маг знает о его планах, подумав, согласился.

  По крайней мере, думал Авирд, спускаясь во внутренний двор замка, никто из них не пострадает. А рушить замыслы магической верхушки – это только его дело. Лишить разума пятерых магов-заветников, далеко не последних в ордене, и не оставить при этом никаких следов невозможно. Значит, есть шанс вычислить 'кукловода'. Но это потом, потом. Сейчас важно не дать свершиться черному заклятию. Вот только как? И при этом не причинить вреда околдованным магом. Околдованные маги... Фраза-то какая!

  Продолжая рассуждать в том же духе, маг незаметно для себя оказался во внутреннем дворе замка. Ветер шелестел кронами вековых дубов, ровесников Северного Стража. Деревья, величественные и прекрасные, тянули к небу крепкие ветви и, казалось, они смотрят в спину человеку, бредущему по мощеной дорожке меж ними то ли с сочувствием, то ли с укором. Авирд любил эти дубы. Было в них, ничем, в сущности, не отличавшихся от тысяч точно таких же лесных великанов, растущих на юго-западе империи Лексор, что-то такое... Что-то от понятия вечности. Хотя, нет. Основанием замка служила скала, где не было земли, да и не могло быть. А дубы росли, вспоров могучими корнями холодный камень, они смогли добраться до вод подземного озера, и этим подтвердили свое право на существование. Истинный символ всемогущей жизни, которая всегда найдет лазейку. Да, конечно, без магии дело не обошлось, но это было в самом начале, когда дубы еще были саженцами. Окрепнув немного, деревца не нуждались более в поддержке заклятия, и оно само собой потихоньку развеялось – об этом маг прочел в хрониках Северного Стража. Развеялось... но, видимо, не полностью, раз деревья прожили много больше, чем отмерено природой.

  Авирд прошел в дальний угол парка, где в тени кустов акации притаились каменная скамья и маленький родник, также берущий начало из подземного озера. Обычно здесь многолюдно. И маги, и ученики любили это место – там всегда можно было укрыться от жары, холодного ветра или излишне любопытных глаз. Нередко пышные бело-розовые гроздья скрывали целующиеся парочки. Но сейчас, когда архимаг недвусмысленно дал понять: все покидают замок, Авирд надеялся, что уж здесь-то точно никого не встретит. Ему необходимо было решить, что делать дальше, просчитать все возможные варианты и выбрать среди них единственный верный. А, как известно, заниматься этим лучше в одиночестве.

  Авирд прижался разгоряченным лбом к холодному камню, одному из тысяч таких же точно камней, образующих крепкие стены замка. Самым простым и эффективным было бы уничтожение высокопоставленных заговорщиков, но этот способ разрешить проблему молодой маг отмел сразу. Он даже представить себе не мог, как будет убивать тех, с кем прожил бок о бок почти два десятка лет – учитель, пускай и бывший, любимая женщина, пускай и эльфийка с темным прошлым, другие посвященные... Нет, это невозможно. Могущественные маги сейчас поражены безумием и при всех своих умениях беззащитны, как младенцы. Убить их было бы верхом подлости.

  Потом Авирд подумал о заточении, однако быстро понял, что это всего лишь отсрочит неизбежное. Рано или поздно, но заговорщики найдут способ вырваться на волю, и тогда они призовут Пятого, но вот его, Авирда, на ритуал приведут связанного и одурманенного зельями, способными разрушить разум. А что? Больше он ему не понадобится, к тому же, так безопаснее. Да и добрая воля жертвы не является обязательным условием исполнения ритуала. И – самое главное – магическая атака Северного Стража может начаться со дня на день, и как он в одиночку выдержит ее? Тоже отпадает.

  Но что тогда? Поискать другой способ обратить имперские войска в бегство, столь же действенный, но менее, так сказать, дорогостоящий? Совсем уж неправдоподобно. Таких заклятий, чтобы 'и на елку влезть, и кой-чего не ободрать' не существует. За Силу надо платить, и чем больше желаешь получить, тем выше цена.

  Так, обезумевший Селир и приспешники его не смогут призвать Пятого еще в одном случае: если перестанут быть магами. То есть, если усыпить их дар, Пятый останется скрипеть от злости зубами в Мире-за-гранью. Ой, надолго ли? Ровно до тех пор, пока держится заклятие ограничения. Хм, усилия пяти магов против одного... Самоубийственная затея. Тогда правильней будет вовсе лишить их дара! От этой мысли Авирд невольно вздрогнул. В хрониках Северного Стража упоминался такой вид наказания для магов, представляющих опасность для ордена, однако, если записи правдивы, оно так ни разу и не применялось. Прежние владыки ордена сочли его слишком жестоким. Для мага лишиться дара все равно, что потерять правую руку. Или даже обе руки.

  Мягкая ладонь осторожно и почти неощутимо легла на плечо.

  – Авирд, что с тобой? Ты болен? – еще недавно маг готов был слушать этот голос всю свою жизнь. А сейчас предпочел бы никогда не видеть и не знать ее. Потому что не знает способа защитить ее от безумия. Потому что не в его власти оставить ей дар, потому что магическая зараза должна быть выжжена. – Ты весь дрожишь?

  – Все в порядке, Лиль, – он старался говорить спокойно, и у него почти получалось. Если в глаза не смотреть, чего он и так избегал всеми силами, то, может быть, она не заподозрит неладное. Впрочем, похоже, заклятие одержимости подавляет не только способность мыслить, но и внутреннее чутье.

  – Ты солгал, Авирд, – прошептала Аиилла и убрала руку – дважды. Сейчас и на совете. Ты не поддерживаешь замысла архимага, верно? И, клянусь, если услышу от тебя еще хоть каплю неправды, то не заговорю с тобой до конца жизни. Твоей, разумеется!

  Авирд неопределенно развел руками. С ответом он не торопился в надежде сперва узнать, насколько велика степень безумия, поразившего эльфийку. Но Лиилла не была настроена на долгое ожидание. Она, подождав с полминуты, вскинула точеный подбородок и с выражением бесконечной обиды на прекрасном лице сделала шаг в сторону входа в замок. Очевидно, нацеленное на верхушку ордена Древнего Завета заклятие меняло характер своих жертв. Лиль обычно более терпелива.

  – Лиль, послушай меня. То, что задумал Селир, в корне неправильно, – сдался Авирд. Он устало опустился на скамью и, опершись локтями о колени, закрыл широкими ладонями лицо. Смотреть ей в глаза он все равно не собирался. – Он сам не понимает, что делает. Да и вы, очевидно, тоже. За призвание Пятого адепты Хардейла будут вам дико благодарны! Великий праздник устроят с гуляньями и традиционным принесением виновников торжества в жертву!

  Эльфийка презрительно фыркнула, но Авирда было уже не остановить.

  – Селир решил, что сможет заставить Пятого плясать под его дудку! Как же! Может, эта тварь и бестелесна, но отнюдь не глупа. И она никому не служит – служат ей! Пойми, Лиль, мы сметем войска империи и лексорских магов, но при этом и сами погибнем. А все отсюда и до Туманного острова может уйти под воду! И...

  – Думаешь, я этого не понимаю? – эльфийка опустилась рядом и, склонившись к нему, нежно взяла за запястье. – Но Пятое не задержится в мире живых. Как только оно исполнит то, ради чего его призвали, мы загоним его обратно в Мир-за-гранью. Последствия, которые описаны в древних книгах – ну, про распространение учения Хардейла, разрушение большой земли и великую войну – просто не успеют наступить. Власть Пятого продлится не дольше минуты...

  – Вполне достаточно, чтобы испепелить призвавших, – вздохнул Авирд и, не удержавшись, покосился на нее – или, что гораздо умнее, превратить их в послушных марионеток.

  – С тобой невозможно разговаривать! – воскликнула эльфийка и отдернула ручку, будто обожглась. – Ты упрямый, как целое стадо ослов, Авирд!

  Маг невольно усмехнулся. Обычно и он более сговорчив, но раз уж сегодня вся его жизнь встала с ног на голову...

  – А кого выбрали на роль проводника? – все так же негромко, не поднимая глаз, осведомился он, хотя ответ итак был известен.

  Лиилла осеклась. Может быть, на мгновение почувствовала укол совести. Но магическое безумие было сильнее.

  – А ты не догадался? Ты же никогда не был глупцом, – промурлыкала она и прильнула к плечу Авирда. – Это великая честь! Ордену Древнего Завета грозит гибель, и только ты можешь его спасти. Пусть не без помощи архимага и остальных посвященных, но...

  – Лиль, перестань, – с раздражением поморщился маг. – Призвание бестелесной сущности из Мира-за-гранью, едва ли не самой сильной и злобной из всех там обитающих, которую в Хардейле (да и не только там) для простоты именуют Пятым божеством, в то время, как мы вполне можем обойтись и заклятиями попроще и, так сказать, подешевле обходящимися, по меньшей мере глупо!

  – Но маги Вланега...

  – Они тоже не всемогущи! – Авирд вскочил и, скрестив на груди руки, заходил взад-вперед по узкой тропинке между скамьей и родником.

  Лиилла со злостью отбросила за спину длинную прядь нежно-розовых волос и тяжело вздохнула. В золотистых глазах ее появились слезы, отчего сердце Авирда болезненно сжалось.

  – Пойми, Лиль, вланегские маги вряд ли притащат все своих магические штуки, которых якобы опасается Селир, – Авирд, забыв про осторожность, опустился на колени перед любимой, положил руки ей на плечи и чуть коснулся губами ее щеки, – заветники вполне способны защитить себя и без Пятого. Лиль...

  – Оставь гордыню, человек! – эльфийка отстранилась, брезгливо поджав губки. В голосе ее слышалось отчуждение, если не сказать, неприязнь. – Да, ты умрешь, но так, что об этом будут слагать легенды! Это героическая смерть, Авирд! Жизнь одного чародея несравнима с существованием ордена...

  Авирд молча поднялся и выпил пригоршню холодной воды из родника. Он вдруг подумал, что, если б на роль посредника между миром живых и Миром-за-гранью выбрали Лииллу, то он даже под страхом лишения дара не стал бы подталкивать ее к страшному шагу. Наоборот, сделал бы все возможное, но не допустил ее смерти. А тут на тебе: великая честь... Нет, конечно Авирд знал, что она никогда не ответит взаимностью на его чувства. Для Лиль он всегда будет всего лишь человеком, пусть и магом, но никак не равным ей. Как это не больно, но прекрасная эльфийка видит в нем лишь необременительное развлечение, игрушку, с которой можно скоротать время ссылки. Авирд знал, что Лиль не любит его едва ли не со дня, когда он впервые вошел в ворота Северного Стража – маги взрослеют рано. Но не мог ничего поделать с собой. Чувство оказалось сильнее разума. Поэтому он не один год гнал от себя, прятал в самые темные закоулки разума мысль о том, что любить можно лишь того, кого считаешь равным себе. И сейчас эта мысль, будто бы мстя за пренебрежение, болью отдавалась во всем теле. Авирд до хруста сжал кулаки. Страшно и больно, наверное, также как лишиться дара. Что ж, на исходе третьего десятка пора уже распрощаться с иллюзиями.

  Громкое карканье, в котором чудилась насмешка, прервало тягостные раздумья мага. Вздрогнув от неожиданности, он с удивлением уставился на крупную черную птицу, сидящую на ветке ближайшего дуба. Ворон. В маленькой деревушке, где родился Авирд, верили, что встреча с ним предвещает беду. Маг медленно выпрямился и обернулся. Лииллы на скамье не было. Наверное, она ушла, так и не дождавшись его ответа.

  Ворон вновь дал о себе знать – на этот раз хлопаньем крыльев. Авирд задумчиво посмотрел на птицу, ворон, в свою очередь, склонив голову набок, сверлил его черными бусинками глаз. Магу лишиться дара, все равно, что птице остаться без крыльев... Лишиться дара... Да, пожалуй, это единственное верное решение. Заговорщики не смогут призвать в мир живых Пятого, если перестанут быть магами. 'Вот оно!' – едва не заорал Авирд в порыве нахлынувших чувств. Жестоко с точки зрения мага, но вполне сносно для человека, для не-мага. Да, птица не может существовать без крыльев, но человек – не птица. Человек, собрав в кулак все силы своей души, способен начать жизнь заново: тот, кто раньше был магом, может отыскать себе другое применение в этой жизни. Ведь иор Селир не раз за время обучения втолковывал ему, недорослю из приграничной деревушки, простую истину: сильный, упав, старается снова стать на ноги, слабый, упав, остается лежать в дорожной пыли. Что ж, пришло время узнать, кто сильный, кто слабый. Ворон, каркнув напоследок, как показалось магу, с одобрением, улетел, а Авирд быстро пошел в сторону библиотеки. Заклятие лишения дара он наизусть не помнил.

  Ужас и стыд за то, что он собирался сделать – в его системе ценностей это приравнивалось к предательству – Авирд запрятал глубоко-глубоко в свою душу. Потом... Они выберутся оттуда потом, чтобы всю жизнь не давать ему спать спокойно. Осталась лишь черная ненависть к себе и непоколебимая уверенность: защита мира живых от вторжения Пятого стоит шести исковерканных жизней. Да-да, он, Авирд, разделит участь остальных – это окончательное решение. Это будет частью наказания, назначенного самому себе за предательство. Меньшей частью.

  Фолианты хроник Северного Стража общим числом сорок восемь штук хранились в Большой библиотеке на самом видном месте. Именно с изучения древних текстов началось его обучение, и тогда Авирд никак не мог взять в толк, почему такое опасное знание лежит на самом виду. Уже потом, повзрослев и став сначала магом-заветником, а затем одним из посвященных, он понял: знание сие в условиях каждодневной действительности бесполезно. Чтобы лишить дара самого слабенького чародея, потребовались бы старания десяти более-менее сильных магов. Но, если использовать мощь рвущегося в мир живых Пятого (до той минуты, когда это существо, образно выражаясь, занесет ногу над порогом) энергии для претворения в жизнь замысла Авирда будет достаточно.

  Заветник уже почти достиг входа в главное здание Северного Стража, как вдруг его окликнули. Едва слышно, словно дыхание ночного ветерка тронуло разгоряченный лоб. Авирд поднял голову и увидел, как из ветвей близ стоящего дуба спрыгнул Иерру, закутанный в плащ до самых глаз.

  – Совершенно случайно оказался на дубе и вынужден был подслушивать? – протянул Авирд, нарочито медленно гася возникшую между его ладоней багрово-черную молнию.

  – Совершенно случайно собрался меня убить, иор? – невозмутимо ответил эльф, оправляя плащ. – Меня пытаются убить второй раз за час. Я так и привыкнуть могу.

  – Прости, для мага преступно дать волю чувствам, – и человек, сокрушенно вздохнув, прикрыл глаза рукой. На душе было темно. И еще гаже становилось от мысли, что он готов был, задавленный нахлынувшими чувствами, уничтожить неугомонного эльфа. – На будущее: если захочется выведать чужие тайны, заранее продумай пути отступления.

  – Непременно, – фыркнул эльф и, воровато оглядываясь по сторонам, продолжил: – иор, в замке творится что-то неладное. Такое чувство, будто воздух напоен ядом, от которого лишаются разума могущественные маги.

  – Заклятие... – протянул Авирд. Он даже, вооружившись магическим зрением, внимательно оглядел парк и сам замок, но ничего такого не обнаружил. – А я был уверен, что оно, так сказать, точечного воздействия.

  – Сначала так и было, – потер затылок Иерру – но теперь оно как мор... Не смотри, не трать зря силу. Ты ведь, э-э, человек.

  Видимо, подумал Авирд, это 'э-э' призвано было скрыть совсем другие слова: всего лишь. Эльф, высшая раса, что с него возьмешь?

  – Ты единственный из учителей, кто еще способен мыслить, – с легким оттенком возвышенной грусти взмахнул ресницами эльф – и ты замыслил что-то такое, отчего твое сердце наполнилось скорбью. Не знаю, прав ты или нет, но, надеюсь, знаешь, что делаешь.

  – Я тоже, – неопределенно развел руками маг.

  Какое-то время оба молчали и, не сговариваясь, смотрели на пышные, посеребренные лунным светом дубовые кроны. Каждый думал о своем. Авирд, например, о том, как бы поскорее отделаться от ученика Аииллы, но слишком уж многозначительно хмурил Иерру неестественно гладкий лоб.

  – Ушла, – нарушил, наконец, тишину эльф – по балюстраде второго яруса шла иори Ниэт. Она, я уверен, тоже одержима. Жаль, самая миролюбивая среди посвященных... была. Она швырнула в меня целую россыпь огненных шаров, когда я улепетывал из северной башни. Даже волосы подпалила.

  – Слух как у кошки! – искренне восхитился Авирд. Он и сам заметил тень, скользнувшую по стене замка, но вот определить, кому эта тень принадлежала не смог.

  Эльф согласно кивнул. М-да, не умрет от скромности.

  – Иор, безумие пришло откуда-то с северо-востока, – понизив голос и загадочно сверкая глазами, произнес эльф – мне не нужно применять Силу, чтобы читать воздушные потоки и слышать голос ветра. И еще кое-что... Может, это покажется тебе не стоящим внимания, но лучше будет, если я все-таки поделюсь с тобой, иор, своими мыслями. Адепты Хардейла не могут призвать Пятого сами – у них нет книги. Но принудить к тому заветников, поразив их заклятием безумия, так? В этом случае понятно, откуда растут ноги у поветрия.

  – Ты говоришь как человек, – не сдержался от ехидного замечания Авирд и вновь – мысленно – укорил себя.

  – Так, чтобы ты мог меня понять, – равнодушно произнес эльф. – Если я прав, иор, то, что бы ты не задумал, ты можешь столкнуться с противодействием.

  – Интересно, – согласился Авирд, – но, сам подумай, не слишком ли это сложно. По мне так проще было бы украсть книгу и дело с концом.

  – Разве ты не знаешь, что ее нельзя вынести из замка? – удивился Иерру. – Это одно из охранных заклятий. Стены Северного Стража как клетка для нее... И не надо так смотреть на меня с подозрением, иор! Лиилла как-то вынесла ее из северной башни, непонятно зачем, и я смог полистать ее немного. Прочесть толком ничего не успел, но вот охранные заклятия разобрал хорошо.

  Авирд, которые в тонкостях охранных заклятий разобрался только через полгода после вхождения в малый круг, удивленно вскинул брови и тут же решил обсудить с Лиль готовность ее ученика к посвящению в маги. Потом вспомнил, что уже через несколько часов эльфийка лишиться магических способностей и испытать силу и умения своего ученика, как того требуют правила ордена, не сможет. А сейчас, когда она не может думать ни о чем, кроме призвания Пятого... И каково будет Иерру, если к нему помимо клейма преступника – ведь за что-то его сослали в мир людей – прицепится и слава 'вечного ученика'. Так говорили о тех, чьи учителя отказались от них, сочтя недостойными звания мага. По своему опыту Авирд мог сказать, что и когда учитель умирает – как живое существо или как маг, неважно – происходит то же самое. Редко, очень редко другой маг возьмется закончить обучение. А путь в маги один: с одобрения учителя, который осознал, что больше нечему учить тебя. Но, подумал Авирд, ради такого случая правила можно и нарушить. Он шагнул к эльфу, положил левую руку ему на голову, а правую прижал к своему сердцу – это означало единство сердца и разума, без чего невозможно жить в мире с самим собой.

  – Имей смелость пройти свой путь до конца, маг!

  – Благодарю, иор Авирд! – выдохнул ошарашенный Иерру, во все глаза уставившись на мага. Еще бы, посвященный, который на глазах у ученика нарушает правила ордена – это зрелище сродни явлению дракона в гончарной лавке. Спешите видеть!

  – А теперь иди, маг, – довершил Авирд, убирая руку со лба эльфа, – Селир приказал покинуть замок.

  – Прощай, Авирд, – с легким, едва заметным оттенком грусти произнес эльф, – пусть раскинет над тобой ветви Великое Древо.

  Человек скупо кивнул и продолжил свой путь в замок. Благословение клана Вечнозеленого Леса, исконное волшебство его, странным образом уняло душевную боль, рвущую на части сердце Авирда. Осталась лишь вера в свою правоту: он не позволит Пятому ворваться в мир живых. Ведь защищать этот мир – едва ли не главная обязанность мага-заветника, о чем знают немногие. Успело-таки знание сие затеряться во тьме прожитых веков. Но на то он и заветник.

  – Иор Иерру! – Авирд, вспомнив кое-что важное, обернулся на самом пороге. Эльф по-прежнему стоял в тени дуба и смотрел ему вслед. – А никто из наших за поясницу не хватался?

  Эльф покачал головой. Никто.

  – Странно, очень странно, – пробормотал Авирд и вошел в холл первого яруса Северного Стража.

  Светает. Из окон библиотеки, обращенных на восток, уже видна бледно-голубая полоска над вершинами Ротнорских гор. Воздух напоен ароматом полевых цветов, принесенным легким утренним ветерком с той стороны гор, где раскинулись пастбища, и свежей, только что выпавшей росы. Удивительно! Казалось, еще чуть-чуть, одно неуловимое движение ресниц – и он увидит, как дрожат на резных дубовых листьях крохотные капельки, чистые и прозрачные, они едва заметно блестят в робком уже свете звезд. Увидит сам, без всякой магии. Авирд и помыслить о таком не мог.

  Он никогда не понимал, почему лучшим временем для чародейства считается полночь. Маги Вланега и Хардейла знают: в ночной мгле нет места свету, а тень бежит от лучей солнца. Белые заклятия имеют наибольшую силу днем, черные – ночью. Но для особенно сложного чародейства всегда выбирали полночь. Наверное, отголосок времен, когда малейшее проявление магии каралось смертью, но родившийся магом не может не использовать свой дар, пускай и незаметно для других и себя самого. И ночь укрывала плащом тьмы детей своих – в ту пору каждый, кто наделен даром мага от рождения, считался порождением тьмы. Наверное поэтому первым из магических орденов на восточной половине материка был Хардейл, храм поклонения Пятому. Эдакое сборище истинных детей тьмы под знаменем новой религии. Религии, отвергнутой имперским жречеством, и оттого более притягательной, овеянной дымкой романтизма и героичности. Впрочем, и сегодня беспокойные души и неокрепшие умы восторгаются таинственным Пятым божеством и теми, кто посвятил себя служению ему. Уже потом, влившись в ряды адептов Хардейла и узрев подноготную черного учения, кто-то горько сожалеет об излишней романтичности, но тогда, как правило, сожалеть о чем-либо уже поздно – из Хардейла не уходят. Да и трудно сожалеть, когда у тебя уже нет права на собственные мысли, чувства, поступки...