Текст книги "Одаренные проклятием (СИ)"

Автор книги: Инна Щербакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

  – Пойдем, авэ, – Ворон легонько тронул меня за плечо. – Идем домой, Гаврила, наверное, волнуется.

  – Переживает, что ужин стынет, – вздохнула я.

  Что бы ни случилось, а я еще жива. И то, что я осталась одна в огромном мире – ложь.

  В двух шагах от нас с негромким хлопком открылся портал. Уже входя в него, я услышала, как пронзительная птичья трель взвилась над лесом и не смогла сдержать улыбку. Жизнь продолжается, несмотря ни на что продолжается.

  Глава 8

  Часы на прикроватной тумбочке показали четыре утра. Кажется, мне так и не удастся уснуть сегодня. Повертевшись на раскаленной простыне еще минут пять, я вылезла из-под тонкого покрывала и села на кровати, по-турецки сложив ноги. Взгляд вновь наткнулся на освещенную лунным серебром картину. Море, прибрежные скалы, заря на небосводе. С утра ничего не изменилось. Но я почему-то с упорством, достойным лучшего применения, таращилась на картину.

  Тихо. В распахнутое настежь окно светит луна. Легкий ночной ветерок приятно холодит разгоряченный лоб, но не спасает от духоты. Я вытерла испарину с лица. Жарко, дышать нечем. И это при двух открытых окнах! Я тоскливо воззрилась на прикроватную тумбочку, на которой стоял почти пустой стакан. Воды в нем осталось на один глоток, и я не видела смысла в том, чтобы пить ее: жажду одним глотком не утолишь, только сильнее раздразнишь страдающий от духоты организм. Вообще-то добрый Гаврила оставил мне бутылку с минералкой, но сейчас опустевшая емкость валяется на полу. А пить хочется ужасно. Или, что еще лучше, принять прохладный душ. Но – стыдно признаться – я абсолютно не помню, где здесь ванная. Ладно, до утра остается не так уж много времени, потерплю. Иначе рискую оказаться в очередной 'комнате непонятного назначения', и еще неизвестно, что я там найду. Э-эх, так и не спросила Ворона о назначении той, с куском хрусталя и разрисованными стенами. Не до того было... Нет уж, лучше дойду до кухни, по крайней мере, не заблужусь. Я спустила ноги на пол, наслаждаясь прохладой, охватившей горящие ступни. Хотелось бы знать, сколько бессонных ночей мне предстоит? Или нет, не хочу. Я попыталась представить себе, как через много-много лет со смехом вспомню эту ночь, и легкое сожаление на миг коснется сердца: это было так давно, что кажется сном. Глупенькая, она грустит, терзается мрачными мыслями. Она еще не знает, какой поворот сделает завтра ее судьба. Но сожаление вмиг улетучится: она пережила эту ночь, и не надо ворошить прошлое... Нет, не представляю.

  Я открыла дверь комнаты, внутренне сжимаясь от страха: мне снова предстояло идти через узкий коридор. В шаге от порога вспомнила, что забыла надеть тапочки. Потом подумала и решила, что для тапочек сейчас слишком жарко и почти уже взялась за дверную ручку, как вдруг неведомая сила развернула меня лицом к картине, изображавшей морской берег. Как будто что-то на ней изменилось, какая-то мелкая, на первый взгляд, абсолютно несущественная деталь. И я довольно долго разглядывала картину, силясь понять, что именно. Точно! Очертания самой дальней от берега скалы изменились: на гладкой вершине вдруг на краткий миг – непроизвольное движение ресниц и два удара сердца – проступили очертания средневекового замка о пяти башнях, который словно вырастал из скалы, сам был ее частью. Розовато-серый, почти прозрачный, обнесенный высокой каменной стеной. Восходящее солнце отражалось в витражных окнах, золотило воздушные мосты, перекинутые от угловых башен к центральной, самой большой... А потом картина вернулась в первоначальное состояние, и уже ничто не напоминало о розово-сером замке. Я тряхнула головой и с трудом удержалась, чтобы не ущипнуть себя за локоть – ему в последнее время и так от меня доставалось, причем незаслуженно. Но почему-то я уверена, что замок мне не померещился, что он действительно был на картине. Но теперь его нет. Странно, очень странно. Ладно, о таинственных картинах подумаю позже, может быть, утром, а сейчас – бегом на кухню, иначе я умру от жажды.

  Но, стоило мне сделать шаг за порог отведенной мне комнаты, все вокруг изменилось. Как будто я в мгновение ока – сама, правда, не понимаю как, я не заметила момента перехода – покинула квартиру Ворона и переместилась в... не знаю куда именно. Но что-то подсказывает мне: это полуразвалившееся строение – вот во что может без всякой магии превратиться здание, если не ремонтировать его время от времени – не является частью квартиры учителя.

  Странное, непонятное место, но по-своему притягательное. Над головой раскинулся небесный купол нежно-зеленого оттенка, и в прозрачной вышине его плавно покачиваются, медленно двигаясь к горизонту росчерки розовато-оранжевых облаков. И здесь день! Солнца на небе нет, но сверху сквозь дыры в крыше льется мягкий белый свет. Что это за место? Еще одна 'шутка' Ворона, очередной урок? Если так, самое время доходчиво объяснить учителю, что сейчас не самое подходящее время для изучения новых заклятий. Уже хотя бы потому, что сейчас ночь, а у меня бессонница, и от переживаний этого безумно долгого дня сильно болит голова, да и общее состояние здоровья оставляет желать лучшего. Нет уж, хватит с меня на ближайшую неделю волшебства, тайн и всего прочего! Ни за что не буду осматривать место, куда меня забросила судьба на этот раз! Я устала, хочу лечь и поспать хотя бы пару часов, а не бродить бесцельно по развалинам.

  Я, полная решимости, развернулась на пятках, и с крайне неприятным удивлением обнаружила, что вход в отведенную мне спальню исчез. 'А не надо было вообще вылезать из постели!' – ехидно сказала я сама себе, растерянно озираясь по сторонам. Там, где должен был быть дверной проем, уходили вниз шершавые, местами сколотые и потрескавшиеся каменные ступени. А внизу, в самом конце щербатой от древности лестницы за узкой полоской сиреневого песка плескались морские волны. Белое в золотистых всполохах море простиралось до самого горизонта, будто врастая в зеленое небо, сливаясь с ним в единое целое, и, если до боли в глазах всмотреться в морскую даль, то станет понятно, что никакого горизонта нет и в помине. Там, далеко, небо становилось морем, а море – небом, и золотистые всполохи сливаются с облаками, образуя десятки маленьких разноцветных солнц, которые потом тонут в водах белого моря. Красиво. Уверена, на противоположном конце этого мира-на-грани (на западе при условии, что я стою лицом к востоку), идет обратный процесс, и маленькие солнца, распадаясь, возвращаются в небо – для того, чтобы вновь, поймав свой золотистый всполох, отправиться в подводный путь. И так бесконечно. В моем родном мире такого быть не может, разве что на картинке, созданной с помощью самой современной компьютерной графики.

  Да-да, сейчас я не в мире живых: передо мной еще один мир-на-грани, и этот кажется более приветливым, чем тот, экскурсию в который устроил для меня Ворон. Правда, не очень понимаю, в чем это отличие. Это, скорее, ощущение, чем что-то осознанное. Словно... Словно этот осколок некогда погибшего мира знал ради чего поддерживать свое существование. Или даже не поддерживать, а жить полноценно. Пусть с измененной до неузнаваемости природой, пусть без существ, населяющих его. Но – жить. Как живой организм, не способный мыслить самостоятельно, но наделенный инстинктом самосохранения. Выходит, как тоже бывает. Как же много интересного вокруг!

  Я медленно – а куда торопиться? – спустилась по ступеням. Запах йода приятно щекотал ноздри, а плеск волн, пусть и непривычного цвета, был как привет из моего родного, такого привычного мира. Наверное, волны накатывают на берег с одинаковым звуком во всех мирах, где есть море. Уточню у Ворона, если не забуду.

  Я по щиколотку вошла в прохладную, будто шелковую воду и, присев на корточки, погрузила в воду и ладони, всколыхнула мягкий песок на дне. Пальцы тут же нащупали что-то твердое и продолговатое, с неровной поверхностью. При ближайшем рассмотрении это что-то оказалось маленькой, меньше моей ладони раковиной интенсивного синего цвета с белыми прожилками по диагонали. Немного странной формы – не закругленная, как обычно, а вытянутая, овальная, но симпатичная. Светло-розовая внутри. Может быть, когда-то она служила домом какому-нибудь морскому обитателю, однако теперь она пуста. Покинутая оболочка. Совсем как миры-на-грани. Вряд ли она понадобится здесь кому-то. Интересно, я могу оставить ее себе в качестве сувенира. В конце концов, Ворон собирает ингредиенты для своих зелий в мирах-на-грани, и ничего. Решено, оставлю раковину на память о посещении руин под зеленым небом. Или Ворону подарю, у него в лаборатории целая коллекция экзотических штучек, но вот синих раковин я там не нашла. Или...

  Найти иное применение находке я не успела. В шаге от меня, подняв веер брызг, упало с неба что-то ослепительно яркое, похожее на маленькое солнце. Я инстинктивно отшатнулась, одним прыжком оказалась на берегу, медленно пятясь к лестнице, и прижала локоть к лицу, защищая глаза. Поздно – резь вспыхнула под веками, слезы потекли по щекам. Но за мгновение до того я успела немного разглядеть это 'солнце', размером с корову. Думаю, это птица: глаза успели запечатлеть широкий размах мощных крыльев, птичьи лапы с загнутыми когтями и голову. Вот, кстати, голова у обитателя этого мирка какая-то не птичья. Даже не знаю, как такое может быть... И настроена птичка отнюдь не дружелюбно. Ой, надеюсь, это не из-за раковины, которую я по-прежнему держу в руках? Если так, то я готова с извинениями вернуть взятое без спросу – при условии, что пернатый абориген хоть немного приглушит собственное сияние, иначе я рискую получить ожог сетчатки.

  Мощные крылья с оглушительным хлопком рассекли воздух у меня над головой. Судя по звуку, птица надвигалась на меня и, кажется, совсем не для того, чтобы познакомиться. Но и нападать не торопилась. Будто отгоняла меня, потенциальную угрозу, от... от чего? Наверное, от гнезда. Но какая птица совьет гнездо так близко к воде? Набравшись смелости, я чуть опустила локоть и глянула на обитателя мира-на-грани. От увиденного по спине потек холодный пот. Да, интуиция меня не обманула: в этой птице определенно что-то не так. Сказать по правде, это даже не птица: у нее человеческая голова! Ну, может, и не совсем человеческая... Пропорции лица изменены самым причудливым образом, короткие жесткие волосы торчат во все стороны, как иголки у бешеного ежа, да и уши какой-то непонятной формы, с заостренными кончиками. Но взгляд осмысленный, и в нем столько злости, ненависти и... такая неизбывная тоска. Непонятно, что напугало меня больше. У птиц не бывает такого взгляда. Без сомнения, это человек. Или это существо когда-то было человеком – не суть важно. Важно другое: душа, заключенная в теле этой странной светящейся птицы, не может забыть свою человеческую сущность. И с огромным трудом приспосабливается к новому телу. Творение безумного мага? Наказание за что-то? И потом, я могу ошибаться, но эта птица-человек... человекоптица... это существо – оно не живое. Передо мной призрак, такой же, как и этот мир-на-грани. Ой, мама дорогая! Куда я попала?!

  Светящееся полупрозрачное существо будто прочитало мои мысли и осталось очень недовольно. Лицо его исказилось злобной гримасой, когти угрожающе звякнули о каменную ступень, и что-то мне подсказывало, что существо готово пустить их в ход. Призрак-призраком, а вполне осязаем. Лучше не испытывать судьбу.

  Призрак запрокинул голову, издал пронзительный вопль, переходящий в ультразвук, отчего у меня на зубах запрыгали искры, и, выставив вперед когтистые лапы, бросился на меня. А я, заорав ничуть не хуже – птица невольно поморщилась – со всех ног бросилась по колоннаде, вглубь руин. Все равно бежать больше некуда. И птичий крик, исполненный нечеловеческого отчаяния, несся вслед, толкал в спину, заставляя бежать быстрее. Я неслась вперед, не разбирая дороги до тех пор, пока не запнулась о ямку в стыке плит пола и не шлепнулась в вековую пыль. Казалось, грудь сейчас разорвет от нехватки воздуха. Разноцветные круги плыли перед глазами. Ныли ступни, исцарапанные о щербатый пол. Хотелось кричать от боли в ушибленном при падении колене – аж до затылка прошибло! – но слишком ценен был воздух в ту минуту. Страдать пришлось молча. Никогда в жизни так не бегала! Одно хорошо: призрак не последовал за мной. Так что могу позволить себе роскошь спокойно перевести дух. Так, это хорошая новость. А плохая заключается в том, что я понятия не имею, где нахожусь и как вернуться в квартиру Ворона. И вокруг ни души. Я совсем одна в этом жутком месте. И абсолютно не знаю, что делать. Ну, бывало и хуже. Выпутаемся. Вот только передохну немного.

  Я кое-как села и, шипя от боли, стала яростно растирать колено, попутно оглядываясь по сторонам. Хм, а в этой части строение кажется не таким ветхим. Стены крепкие, гладкие, кое-где еще видны остатки барельефов. И крыша целая, в ней сохранились витражи. А вот резьба на мраморных боках колонн сохранилась почти что в первозданном виде, вот только я никогда раньше не видела таких символов. Наверное, они имеют скрытый смысл, что-то, связанное с религией или магией. Вряд ли мне это пригодится. Сижу я в двух шагах от огромной, явно металлической двери, метра три в высоту и около двух – в ширину. Одна створка приоткрыта – ровно настолько, чтобы я могла протиснуться внутрь. Хорошо, самой мне такую махину не даже не пошевелить. Это что, приглашение? Кажется, мне придется его принять. Хромая на отказывающуюся сгибаться ногу, я пригладила волосы, утерла с лица пыль, оттряхнула пижамку. Ну вот, надеюсь, теперь видок у меня более или менее приличный. С другой стороны, если в этих руинах кто-то живет, и этот кто-то почему-то решил пригласить меня в гости, то, думаю, хозяину этих руин все равно как я выгляжу.

  Во внутренней части дворца – буду теперь так называть эти руины – было свежо и прохладно. Настолько прохладно, что я невольно поежилась, но отступать поздно. И я, обхватив себя за плечи, шла вперед по скользким полированным плитам длинного коридора. На этот раз страха не было, наверное, потому что этот коридор в ширину больше, чем моя комната. Ровный свет лился сквозь витражную крышу. В нишах прятались статуи. Одни изображали людей, другие животных, третьи – совсем уж фантастических существ. Некоторые пьедесталы пустовали. И снова ни души, даже воздух не колышется. А впереди видна еще одна дверь, такая же большая и тоже приоткрыта. Интересно, кто живет в этом дворце. Может, великан? Размер дверей вполне подходит. Ой, надеюсь, меня пригласили не в качестве ужина. Кожей чую, в магических мирах такое вполне возможно.

  Но опасения мои развеялись, стоило войти во вторую дверь. Так, есть меня сегодня точно не будут. Но и света на цель моего визита сюда увиденное не пролило.

  Я оказалась в огромной круглой зале с семью столпами белого огня, бьющими из семи круглых колодцев в мраморном полу. Пламя ровным потоком поднималось вверх до тонувшего во мраке потолка и, казалось, проходило сквозь него, устремляясь в нежно-зеленую бесконечность. Или – куда? Учитывая, что я нахожусь в мире-на-грани, который целым не является по определению... О, по-моему, я уже видела этот огонь раньше. Да, именно белое пламя уничтожило Проклятую книгу вместе с логовом адептов Пятого после того, как Ворон лишил ее защиты верховного демона Мира-за-гранью и – это только мое мнение, основанное на собственной мыслительной деятельности – упокоил душу безвестного мага-фанатика, который ею, собственной душой, так бездарно распорядился. И, самое главное, ради чего? Не понимаю. И теперь уже не спросишь.

  Я осторожно приблизилась к ближайшему огненному столпу на расстояние вытянутой руки, но не ощутила жара. Никогда не видела такое количество оттенков белого. Да и предположить не могла, что их столько. Будто все цвета мира, поочередно растворяясь в чисто белом, но лишь для того, чтобы из этого единения получилось что-то прекрасно-неповторимое. Каждый, даже самый крохотный лепесток пламени имел свой оттенок. Незаметно соединяясь друг с другом, образовывая всевозможные цепочки, завитки и волны, они гармонично сливались в единое целое. Сила, первооснова любой магии, ее дух и сущность. Та самая, древняя и безусловная, здесь обретала форму, становилась видимой и ощутимой. Здесь не было ни препятствий, ни ограничений для нее. И это прекрасно. Вряд ли белый огонь, зримое воплощение первоосновы Силы, может свободно перемещаться по укутанным защитными слоями, как капуста, мирам живых. Вот так в моем родном 'немагическом' мире Ворону пришлось постараться, чтобы призвать ее. А миры-на-грани – мертвые осколки, лишенные такой защиты. Хм, а откуда я все это знаю?

  Матово-черные стены залы покрывал серебряный узор, наверное, зарисовки из прошлого, из времени, когда этот осколок погибшего мира еще не был таковым, когда в нем еще кипела жизнь. Отблески пламени причудливо отражались от нарисованных серебром фресок, и казалось, что изображения двигаются, продолжают жить, пусть эта жизнь и потеряла всякий смысл. Вот старик через какое-то странное приспособление наблюдает за звездами с высокой башни. А вон кружит над городом стая драконов. А это...

  – Дара.

  От неожиданности я подскочила на месте. Меньше всего ожидала услышать здесь, в странном дворце не менее странного мира-на-грани, человеческий голос, да еще и зовущий меня по имени. Если учесть, что в этом мире-на-грани нет живых, здесь обитают призраки, то надеяться встретить кого-то из знакомых, по меньшей мере, опрометчиво. И я, поверив доводам рассудка, решила, что голос мне померещился. Действительно, в свете последних событий померещиться может что угодно.

  – Дара! – на этот раз в голосе угадывались нотки нетерпения.

  Нет, это не галлюцинация. Голос определенно мужской, но я уверена, что никогда не слышала его раньше. По крайней мере, Ворону он не принадлежит. И, судя по звуку, говоривший где-то недалеко от меня.

  Я обошла ближайший огненный столп, прошла между двумя потоками Силы и вновь оказалась перед лестницей наверх. Там, где оканчивались ступени из черного мрамора, в кресле с высокой спинкой сидел человек в черной мантии. Черный капюшон полностью скрывал его лицо, но я знала, что он – кем бы он не был – пристально смотрит на меня. Кажется, я вижу перед собой хозяина этого места. И он тоже призрак? Не знаю. Во всяком случае, он не просто человек.

  Человек жестом велел подойти к нему. Не приказ, это именно приглашение. Приглашение – на что? Пока не понятно. Я медленно поднялась наверх и в нерешительности замерла на последней ступени, вопросительно глядя на хозяина дворца. Тот немного сдвинул капюшон и указал мне на кресло, стоящее напротив него. Я послушно села, сложила руки на исцарапанных коленях и решила, что не буду начинать разговор первой. В конце концов, я к нему в гости не напрашивалась, это он меня пригласил, причем так, что не очень-то и откажешься.

  А человек сидел с непроницаемым лицом и молча смотрел на меня. Нет, на призрака он не похож. Впрочем, и живым его назвать было бы ошибкой. На вид – обычный человек, больше пятидесяти не дать. Высокий лоб, массивные надбровные дуги, жесткие скулы, выдающийся вперед подбородок. Лицо иссечено глубокими морщинами, кое-где видны белые полосы давно зарубцевавшихся шрамов. В глубоко посаженных черных глазах отражается белое пламя, отчего взгляд хозяина дворца казался взглядом сверхъестественного существа, и у меня по коже бегут мурашки. И лишь одна мысль не позволяла мне сорваться с места и бежать куда глаза глядят, как можно дальше от этого места: у Пятого и у тех, кто служит черному божеству, такого взгляда быть не может. И еще одно. Кем бы не был этот человек, он не представляет угрозы для меня, по крайней мере, сейчас.

  – Ан лэвит-аир, – сказал он, наконец.

  Я нервно хихикнула и извиняющимся тоном сообщала, что не поняла ни слова. Однако, человек в черном вскинул руку, призывая к молчанию. Я пожала плечами и обратилась в слух. Однако успела заметить черную вязь татуировки на запястье. Очень знакомая татуировка. Я даже помню, где видела ее (вместе с хозяином дворца, разумеется)! Именно в том жутком, невероятно реальном сне, с которого и началась чехарда последней недели! Получается, это он тогда спас меня от того призрака, совместного творения Пятого божества и бабы Магды. Но зачем ему понадобилось помогать мне? Глядя на него, я сильно сомневалась в том, что он будет делать что-то просто так, без завязки на перспективу. Но все равно не понимаю. Может, дело в Пятом? Тогда удостоиться приглашения в этот дворец, да и просто право помнить о том, что случилось – слишком большая честь для меня (логичнее было бы пригласить в гости Ворона). Что ж, по крайней мере, я жива. Жаль, поблагодарить его не смогу – он, похоже, не понимает по-русски. Да и не знаю, стоит ли: вдруг через месяц пожалею о его 'чудесном' спасении.

  А хозяин дворца вынул из складок мантии какой-то сверток и протянул мне. Я машинально взяла предложенное – сама не понимаю почему – и развернула мягкую ткань. Внутри оказался прозрачный кристалл неправильной формы, очень похожий на кусок льда, с опасно острыми краями. Точно такой же я видела днем, в комнате с расписанными стенами, спрятанной в недрах лаборатории Ворона. Я осторожно провела пальцем по опасно острым граням. Кристалл засветился зеленым. Похоже, это кристалл действительно принадлежит Ворону. Получается, из квартиры учителя пропала не только я. Интересно, меня или кристалла он хватится первым? Шутка. Я чуть улыбнулась, машинально водя пальцами по неровной поверхности 'кусочка льда', а кристалл светился все ярче, обдавая ладони прохладой. Магическая штучка, вот только назначение его по-прежнему остается для меня загадкой.

  В какой-то момент я отвлеклась от кристалла и увидела, что хозяин дворца смотрит на меня и печально улыбается. А потом он заговорил, ровным спокойным голосом, явно о чем-то рассказывал. Я, однако, поначалу не понимала ни слова, пока не услышала знакомое слово – 'авэ'. Вернее, слово, очень похожее на то, каким называет меня учитель: 'авэр-ат'. Наверное, человек в черном говорит о каком-то своем родственнике, думаю, о родственнике-мужчине, кажется, по нисходящей линии. Только я-то здесь причем?.. ой, выходит, хозяин дворца говорит на родном языке моего учителя, на лексорском! Но я же нахожусь в мире-на-грани! Так почему?.. Неужели все вокруг – единственное, что осталось от родного мира Ворона? Пятьсот лет – долгий срок, невыносимо долгий. Многое могло случиться. Но, если так...

  Хозяин дворца легонько сжал мое запястье и, когда я подняла на него взгляд, отрицательно покачал головой. И я поверила. Никаких доказательств, только интуиция и безусловная надежда. Надежда на то, что Ворон когда-нибудь вернется домой. На долю моего учителя выпало немало испытаний, он заслужил право на возвращение.

  А хозяин вдруг подался вперед и провел ладонью по кристаллу у меня в руках, оставляя кровь на его поверхности, отчего 'кусочек льда' вспыхнул ярко-ярко и сменил цвет на желто-оранжевый, мне даже показалось, что я держу в руках маленькое солнце. Солнце, наполненное Силой. А человек в черном заговорил вновь, и на этот раз в его голосе, голосе человека, привыкшего повелевать, слышались нотки мольбы. Он явно о чем-то просил меня... забыв дать русско-лексорский словарь. Так что пусть не злиться, если его просьбу я не выполню.

  Наверное, он и сам подумал о том же, потому что, прищурившись, указал на одну из черно-серебряных фресок. Хм, на первый взгляд, ничего особенного. Хотя, если подумать, то эта фреска – единственная из настенных изображений в этой зале, запечатлевшая не грандиозное событие, когда-то произошедшее в этом мире, а сценку вполне будничную. Просто двое, мужчина и женщина, тянут друг к другу руки. Ничего героического или эпохального. Разве только... разве только один из влюбленных – мужчина – стоит на самом краешке обрыва. Одно неверное движение и случиться непоправимое. И уродливая демоническая тень простерлась над обоими. Пятый? Почему-то я сразу подумала о черном божестве из Мира-за-гранью. Оно лишилось власти в моем родном мире, оно очень зло и, боюсь, захочет отыграться. И отыгрываться будет на родном мире моего учителя. Но почему на фреске изображены эти двое?..

  Я с недоумением воззрилась на хозяина дворца, а тот вновь печально улыбнулся и взмахнул рукой, будто прощаясь. В тот же миг тьма охватила меня со всех сторон, и я проваливалась в нее, крепко прижимая к груди кристалл и раковину. Перед тем как полностью отключиться я подумала о том, что перемещаться через порталы куда комфортнее.

  – Дара! Дара, да очнись же! – слышала я сквозь сон взволнованный голос учителя. Сопровождалось это довольно невежливым встряхиванием за плечи и бьющим в глаза светом. – Ну давай же, девочка!

  Что, уже утро? Но я только уснула! И вставать не хочу совершенно, хочу спать дальше. Только диван почему-то жесткий. И пахнет пылью. Но больше всего меня раздражает стремление Ворона разбудить меня во что бы то ни стало. Я поморщилась, потом фыркнула, выражая недовольство, и попыталась перевернуться со спины на бок. Не получилось – хватка у учителя железная.

  – Ну, еще пять минут, – протянула я, упорно не открывая глаз. Хотя, какой может быть сон в подобной ситуации?!

  Ворон, облегченно вздохнув, встряхнул меня еще раз – подозреваю, исключительно в воспитательных целях, – и строго сказал:

  – Или ты сию секунду перестаешь симулировать смертельную усталость, или Гаврила начнет брызгать на тебя водой.

  Железный аргумент, после которого мне ничего не остается кроме как проснуться и, демонстративно фыркнув и обиженно надув губы, принять сидячее положение и с немым укором уставиться на учителя. Что я и сделала. На Ворона, однако, это впечатления не произвело, а Гаврила Мефодьевич, утерев лоб рукавом холщовой рубахи, исподтишка погрозил мне пульверизатором. Уверена, он готов был пустить его в ход. А кстати... Кстати, почему я не в своей комнате? Где это я?

  Я сижу на покрытом пылью полу в комнате непонятного назначения, с разрисованными стенами и необычной формы кристаллом на треножнике. Только треножник сейчас пуст. А куда подевался кусок хрусталя? Сомневаюсь, что Ворон держал его здесь в качестве предмета интерьера.

  – Где ты была? – сквозь зубы спросил Ворон, не сводя с меня пристального взгляда.

  Где была? А где я была? Помню, что долго пыталась уснуть, вертелась в своей постели, а потом... а что потом?

  – Откуда это у тебя? – Ворон сунул мне под нос ярко светящийся кристалл, тот, что обычно стоит на треножнике в этой самой комнате.

  Да, это именно тот кристалл. Такой ни с каким другим не спутаешь – форма слишком необычная, очень похож на покрытую редкими шипами спираль с острыми гранями. Отличие одно: когда я увидела этот кристалл впервые, он был прозрачным и испускал слабое зеленоватое свечение, а сейчас ярко пылает солнечно-оранжевым и покрыт инеем. Интересно, откуда такая метаморфоза? Я дотронулась до куска хрусталя и ощутила холод и вместе с ним застывшую, сжатую в комок Силу.

  – Это же твое, – удивленно протянула я. – А что с ним?..

  – Дара, прекрати идиотничать! – ледяным тоном отрезал Ворон, и я вдруг поняла, что учитель испуган. – Говори немедленно, где ты была! Черт! Ты пропала у меня из-под носа, без следа! Из города... Черт, да ты исчезла из этого мира!!!

  Я растерянно хлопала глазами и беззвучно открывала рот в тщетной надежде на то, что безумие, охватившее учителя, скоро пройдет. Ну, или он хотя бы позволит мне вставить слово в свой возмущенный монолог. Так, минутку... Как это – исчезла из этого мира? Я же... Ничего не понимаю.

  Машинально я провела рукой по полу и наткнулась на что-то ребристое и продолговатое, поднесла находку к глазам и... И едва сдержала крик. Я вспомнила, вспомнила все. Зеленое небо и белое море с кромкой сиреневого песка, десятки разноцветных солнц, тонущих в белых водах. Дворец, казавшийся полуразрушенным снаружи, но целый внутри. Зала с огненными колодцами. Белое пламя – воплощенная первооснова магии. И человек в черной мантии, который спас меня тогда, неделю назад, от первой волны заклятия пересадки душ. И синяя раковина – лучшее подтверждение тому, что тот мир-на-грани мне не приснился, что этот, хм, визит был на самом деле.

  – Я не могу определить, где ты была, Дара, – Ворон опустился на пол у стены и прикрыл глаза ладонью. – Я ничем не мог помочь тебе, девочка, понимаешь, ничем. Я думал, что потерял тебя. И это было... было...

  – Страшно? – чуть слышно прошептала я.

  Моей вины в собственном исчезновении не было. Но я все равно ее ощущала, хотелось провалиться сквозь землю от стыда. И, вместе с тем, меня захлестнуло горячее чувство благодарности. К учителю, который готов был перевернуть весь город, чтобы найти меня – а я не сомневаюсь, что так оно и есть. К благодушно улыбавшемуся Гавриле – домовой подошел ко мне и ободряюще погладил по плечу. К хозяину того мира-на-грани, спасшему мне жизнь.

  – Хуже, Дарочка, – вздохнул Гаврила. – Это гораздо хуже.

  Я кивнула. Понимаю. Сама прошла через нечто подобное.

  – Ты видел такое когда-нибудь? – я продемонстрировала учителю морскую находку.

  Ворон не поднял головы. Гаврила осторожно взял у меня раковину и, нацепив на нос очки, с видом титулованного профессора принялся изучать сувенир. Ворон не реагировал. Просто сидел, уткнувшись лбом в колено. Понимаю, ему непросто сейчас, но мне важно выяснить, что хотел от меня хозяин мира-на-грани, сердцем чувствую, важно.

  – Что значит 'ан лэвит-аир'? – не отставала я. – Ворон, пожалуйста, это важно...

  Маг медленно поднял голову, и в его глазах я на миг увидела тень ужаса, ужаса от потери наконец-то обретенной дочери. Тень, впрочем, тут же исчезла – талантливого лицедея потеряла сцена – но я вновь почувствовала себя виноватой. За то, что Ворон вынужден был пережить ужас потери снова. Я и сама не понимаю, почему ты так относишься ко мне, учитель. Не знаю даже, заслуживаю ли того. Прости, прости меня. Но что я могла сделать?

  – Ан лэвит-аир, – глухо повторил маг – дословно 'я тот, кто хранит'. Я хранитель... Откуда ты?..

  – Так назвал себя тот, кто м-м-м помог мне исчезнуть. Этот... хранитель вроде как пригласил меня в гости. Только сама не понимаю зачем. Наверняка просил о чем-то, но я не поняла.

  И я рассказала учителю о том, что произошло со мной. Немного сбивчиво, но, в целом, довольно внятно, по крайней мере, последовательность событий не нарушена.