Текст книги "Одаренные проклятием (СИ)"

Автор книги: Инна Щербакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

  – Привет, Дара, – махнул рукой он и тут же круглыми глазами уставился на Ворона. А тот стать невидимым не спешил и загадочно молчал, переводя взгляд с меня на Диму и обратно. – А как ты здесь оказалась... в такое время?

  – В гости зашла, – брякнула я и мгновенно прикусила язык, но было уже поздно.

  Дима истолковал мой ответ на свой лад – это я поняла по глазам парня – и была его догадка куда проще и банальнее, чем 'мой учитель – маг, и он хочет меня защитить, потому и ходит за мной по пятам'.

  Решив не дожидаться, пока Дима еще чего-нибудь себе напридумывает, я схватила Ворона за руку и с усилием потянула к выходу из двора. Так, теперь сплетня следующего содержания мне обеспечена: Дара Кошкина, оказывается, по ночам бегает к любовнику, странного вида мужику с пристальным ледяным взглядом. А Дима, думая, что я не слышу, пробубнил себе под нос что-то вроде 'а нормальные люди девушке наутро такси вызывают', чем подтвердил правильность моего предположения.

  – А я думал, ты поинтересуешься, что он делает в десять минут восьмого утра в подъезде, в котором не живет, – не без ехидства протянул Ворон, едва мы вышли к краю проезжей части.

  Я не ответила. Какая мне теперь разница, что он здесь делает?! Настроение испортилось, вновь захотелось спать, а к остановке уже подъезжал автобус. Я уже настроилась на возвращение домой, но у Ворона было другое мнение на этот счет.

  – Давай-ка прогуляемся, авэ, – маг взял меня за руку, и мы медленно двинулись вниз по улице. – Знаешь, то, о чем я буду спрашивать сейчас, может показаться тебе бестактным, и заранее прошу прощения. Но мне важно знать.

  Я кивнула, всем своим видом показывая, что деваться мне некуда.

  – Итак, этот...

  – Дима, – подсказала я.

  – Да, Дима. Он твой парень? – Ворон задал вопрос с такой интонацией, будто уже знает, каков будет мой ответ.

  – Н-нет, – удивилась я, гадая, что же могло натолкнуть моего новоявленного учителя на эту мысль. – Мы просто учимся вместе и... он влюблен в другую девушку. Безответно.

  – Жалеешь, что не в тебя? – сузил глаза Ворон, а я так и не смогла понять шутит он или издевается.

  – Нет, – твердо ответила я. Твердо, потому что это правда. – Нет, не жалею. Просто немного жаль его самого. Был вчера некрасивый эпизод, да ты и сам все видел...

  – И все равно тебе его жаль, – закончил за меня маг – Что ж, это твое право, авэ, но – на будущее – не все достойны твоей жалости. И уж тем более твоей дружбы или любви. Ведь не от высоких чувств Дима тебя в клуб звал, а из желания своей возлюбленной доказать, что и он тоже чего-то стоит, мол, ты отказалась, другая прибежит, стоит только свистнуть. О том, что Дара будет чувствовать себя униженной, он не думал. И те, кого ты зовешь подругами, кстати, тоже... Или ты одобряешь идею ради 'пятерки' устроить стриптиз на столе у преподавателя?

  – Ну... они мне не то чтобы подруги, – замялась я мы так, просто общаемся. У меня, честно сказать, друзей немного, – но под насмешливым взглядом Ворона окончательно стушевалась и мысленно махнула рукой на возможность солгать. Зачем? – Ну, хорошо, почти нет. Наверное, потому что я дружить не умею. И еще я не умею флиртовать. И много чего еще... Кстати, тебя я тоже считаю другом.

  Ворон не изменился в лице. Но глаза его потеплели. Или мне снова кажется?

  – Дара, я говорил тебе, что дар-проклятие управляет твоей жизнью, в том числе сразу отсекает подозрительных с его точки зрения людей от себя и от тебя, просто ты еще не умеешь слушать его.

  – Но если мой дар проснулся окончательно только в субботу, то с людьми, от которых он меня якобы ограждает, я ведь общаюсь гораздо дольше, – возразила я. – И после того, как я, гм, почти осознала себя как волшебница, ничего в моем восприятии не изменилось.

  – Это и странно, – потер лоб Ворон – дар пробуждается одновременно с Изменением, всегда, и в твоем случае тоже, но лишь частью, той, что накрепко прицепляется к подсознанию. А остальная часть его стала активна только сейчас, когда возникла угроза для жизни, прежде всего, самого дара. Ты просто казус, девочка.

  Я вздохнула и отвела глаза. Учитель покачал головой и сжал мою ладонь. Но что крылось за этим жестом – сочувствие или желание выказать поддержку – я понять не смогла. Наверное, всего понемногу.

  – Понимаю, ты молода, тебе хочется общения, любви, дружбы, но маги взрослеют быстро. А понимание того, что плата за силу – одиночество, приходит еще быстрее. Не каждому посчастливится встретить на жизненном пути людей, которых примет дар, впрочем, это зависит и от самого дара, и от его владельца. Я уже говорил, что он управляет тобой, верно? Но лишь настолько, чтобы вмешиваться в твои чувства, ощущения и эмоции, которые, кстати, будут очень сильными. Поэтому – мой тебе совет – оказавшись во власти чувства, постарайся не терять головы. Сначала тяжело, но потом привыкаешь. Но и только головой жить не стоит. Но, так или иначе, твои поступки останутся только на твоей совести. Запомни это, авэ.

  Я наморщила нос. Кто бы сомневался!

  – Но, повторюсь, ты молода, и впереди у тебя целая жизнь – Ворон явно стремился успокоить меня, и что-то мне подсказывало, что кривить душой он не станет, уже хотя бы потому, что я его ученица, а заветники не лгут тем, кого учат. Так, по крайней мере, я поняла из его рассказа-исповеди. – И ты уже дважды продемонстрировала редкостное везение: во-первых, когда прошла Изменение, и, во-вторых, когда я нашел тебя в той забегаловке.

  Здесь с ним трудно спорить. Боюсь, только везением и можно объяснить тот факт, что я еще жива.

  – Не впадай в уныние и не отчаивайся, Дара, – Ворон взял меня за подбородок и мягко развернул лицом к себе, – это еще один совет, который я могу дать тебе сейчас.

  – Постараюсь, – одними губами ответила я, но Ворон вновь покачал головой, и отпускать меня не торопился, явно рассчитывал на другой ответ. – Ладно, обещаю. До вечера точно, дальше – как получится.

  – Так-то лучше, девочка, – кивнул он, убирая руки от моего лица, – на этом считаю наш первый урок оконченным. Отправить тебя через портал или поедешь на автобусе?

  От портала я отказалась, от сопровождения тоже. Надо было многое, слишком многое осмыслить. А лучше всего этим заниматься в одиночестве. Я быстро пошла к остановке, до которой автобусу оставалось метров двадцать, но Ворон вдруг окликнул меня.

  – Этот парень тебе не подходит, авэ, я это и без помощи дара вижу. Тебе нужен кто-то диаметрально другой, да и ему, кстати, тоже.

  Я махнула рукой и влезла в автобус. Будто я и без Ворона того не знала. Жаль только, что 'диаметрально другой' – понятие растяжимое, а я предпочла не выяснять, что же имел в виду учитель. Ничего, сам объяснит, когда сочтет нужным.

  До дома я добралась без приключений и, предвкушая сон в своей уютной постельке (за столом особенно не выспишься), преступно расслабилась, а зря: приключения, как оказалось, поджидали меня в подъезде родного дома в лице, точнее, в морде сенбернара Шерлока. Пес, отчего-то один, без Валеры и даже без ошейника, сидел у лифта и растерянно озирался по сторонам, словно пытался сообразить, что он здесь делает. Увидев меня, он негромко гавкнул, пушистый хвост быстро закачался из стороны в сторону, и пес даже сделал шаг ко мне, намереваясь лизнуть в лицо, но вдруг резко отпрянул, шумно втягивая ноздрями воздух.

  – Привет! – я протянула руку, чтобы погладить Шерлока, но тот отчего-то глухо зарычал и вздыбил шерсть на загривке.

  – Спокойно, Шерлок, хорошая собачка, – пробормотала я, медленно отступая к лестнице.

  Пес оскалил внушительные клыки и издал низкий грудной рык. Он что, не узнал меня? Или умом тронулся? Ой, в любом случае дело плохо, надо сейчас осторожно, не делая резких движений, выйти из подъезда и найти где-то телефон, чтобы позвонить Валере и отругать его за пса. Но я была бы не я, если бы сумела притворить задуманное в жизнь без накладок! Нечаянно я задела ногой брошенную на пол газету, вздрогнув от ее показавшимся таким громким шороха, и неуклюже взмахнула руками, стараясь удержать равновесие. Нет, я не упала, но псу этого оказалось достаточно. Глаза сенбернара, всегда добрые и умные, налились кровью, и пес присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Правая рука сама собой потянулась закрыть горло, а левую я выставила перед собой. Удивительно, но страха не было, наверное, я не верила, что Шерлок, добрый и по-хорошему шкодливый пес, сейчас бросится на меня.

  – Шерлок, – прошептала я – ты ведь не хочешь меня укусить, правда?

  Пес не ответил, клыки, впрочем, тоже не спрятал. Я сделала еще один шаг назад, и вдруг спиной врезалась в кого-то. Человек с тихим аханьем отлетел к стене. Я, не убирая руки от шеи, обернулась через плечо и была немало удивлена, увидев бабу Магду, распластавшуюся на бетонном полу подъезда. Старушка, цепко ухватившись за неизменный ободранный ридикюль, пыталась одновременно подняться и собрать раскатившиеся по полу склянки.

  В этот момент Шерлок с хриплым гавканьем бросился вверх по лестнице – только пушистый хвост мелькнул в лестничном пролете – а я облегченно вздохнула, радуясь, что пес сам справился с умопомрачением, и стала поднимать бабу Магду. Веса в ней, к счастью, было немного, но при этом я – сама не понимаю как – умудрилась приложить ее макушкой о прибитые к стене почтовые ящики. Старушка грязно выругалась и повалилась снова. Не ожидала я услышать ТАКИЕ выражансы от божьего одуванчика! Я даже от Валеры таких не слышала.

  Рассыпаясь в извинениях, я все-таки поставила на ноги рассерженную бабушку Петра Копытенко и, пока та поправляла платок на голове и отряхивала юбку, ползала по полу, собирая то, что высыпалось из ее сумки.

  – Да ладно, чего уж там, – буркнула старуха, когда я протянула ей полные склянок ладони. – Уж прости, внучка, не со зла я на тебя накинулась. Вроде и ящик пустой внутри, ан по своей головушке-то чувствительно выходит.

  Я снова извинилась, делая вид, что обращение 'внучка' меня не коробит, хотя на самом деле едва сдерживалась, чтобы не поморщиться. И, не глядя, ссыпала склянки в подставленную сумку.

  – Я пса испугалась немножко – зачем-то соврала я – я и не заметила, что в подъезде есть еще кто-то.

  Баба Магда разразилась тирадой на тему 'поразведут кобелей себе на погибель' и 'куда смотрит правительство' (последняя, я полагаю, приравнивается к извечным русским вопросам 'что делать?' и 'кто виноват?'). Я ее не слушала – мне показалось, что под ковриком перед дверью квартиры, у которой мы сейчас, собственно, и находимся, что-то блеснуло. Решив, что это еще одна склянка бабы Магды, я запустила руку под коврик и вытащила шприц, наполненный чем-то прозрачным.

  Баба Магда вдруг осеклась и с невероятной для ее артритных пальцев ловкостью выхватила у меня странную находку. Я и не поняла, был ли он, шприц, вообще.

  – Это лекарство, деточка, – добродушно прошелестела она, но на самом дне бесцветных глаз старухи мелькнула злость. Или мне снова показалось? – Диабет у меня, приходится инсулин колоть.

  Я пожала плечами. Не хочу спрашивать, отчего на шприце не было защитного колпачка, сохраняющего иглу стерильной. И что-то мне подсказывает: в нем не инсулин. Тогда что?

  – Вот, возьми на счастье, внучка, – баба Магда протянула мне маленький мешочек из холста.

  Я машинально взяла предложенное, и едва не отшвырнула мешочек. Пальцы и ладонь на миг обожгло, будто я голой рукой выхватила пылающий уголек из костра.

  – Там браслетик тряпочный, травка ароматическая да свечка, – продолжала тем временем старушка. – Браслет надо трое суток на левой руке носить, не снимая, три ночи свечу жечь и в ее пламя травку кидать по веточке. Это сильный заговор на любовь, сама делала. Знаю, одна ты, вот сердечко и не на месте. Талисманы помогут, только исполни в точности то, что я сказала. Я так своего первого мужа приворожила.

  И, сделав хитрое лицо, старушка резво выбежала из подъезда. А я, едва не скрипя зубами от злости, целую минуту стояла у мусоропровода, пытаясь подавить желание швырнуть мешок с 'талисманами' в его вечно голодную пасть – элементарно из вежливости. Не удалось. Талисманы отправились в мусор, а я, прыгая через ступеньку, побежала вверх по лестнице. Да, у меня нет личной жизни, да, я ни с кем не встречаюсь и не присматриваю платье для бракосочетания! Но отчего все вокруг считают себя вправе твердить, что это не правильно, жалеть меня из-за этого, выказывать фальшивое сочувствие и считать круглой дурой?! А теперь еще и всякие заговоренные на приворот штуки подсовывают! Докатилась! Нет, обычно я в таких случаях мило улыбаюсь, пропускаю все мимо ушей и перевожу разговор на другую тему. Но уже третий день как моя жизнь перевернулась с ног на голову, так чего ж не сломать еще одну традицию? О, кто-то сегодня уже говорил о традициях, и этот кто-то – Ворон, мой учитель, – настоятельно советовал мне не брать ничего от чужих людей, к числу которых относится и баба Магда. И приворот – это не любовь, даже не бледная тень ее. Это что-то, не имеющее к тому светлому чувству никакого отношения, суррогат, отравляющий душу. Это нечестно, по отношению, в первую очередь, к себе. Я так думаю, по крайней мере. А даже если б мне и было, кого привораживать... Нет, не хочу так! Я тряхнула волосами. Выбросила и выбросила, нечего голову забивать. Вот сейчас уютно устроюсь на своем диванчике и сладко усну. Без сновидений!

  Шерлок, спокойный и добродушный как прежде, встретил меня на нашей лестничной площадке. Он флегматично оглядел меня с ног до головы и завилял хвостом. Сейчас уже ничего не напоминало об оскаленных клыках и угрожающей позе. Пес не собирался нападать на меня. А на кого тогда? Кроме меня и бабы Магды на первом этаже не было никого. А если вспомнить о шприце... Тогда получается, что храбрый пес защищал меня от старухи! Ничего не понимаю. А зачем старухе колоть мне... что там было, в этом шприце? Ой, чувствую кожей, ничего хорошего тот несостоявшийся укол мне не сулил. Но зачем бабе Магде нужно было воткнуть в меня эту иглу?

  Я присела на корточки и обняла Шерлока за шею, зарылась лицом в густую шерсть. Что же видел он, раз готов был напасть на хлипкую с виду старушонку? И почему Валера выпустил его из квартиры без поводка? И, кстати, где он сам?

  Я долгих три минуты звонила в дверь к соседу, пока Шерлок не толкнул меня лбом в бедро – я, стремясь удержать равновесие, оперлась рукой о дверь, которая, в свою очередь, бесшумно распахнулась. О том, с чего бы скрытный – при всем своем холерическом темпераменте – сосед оставил дверь своей квартиры открытой, я думала уже стоя на четвереньках в Валериной прихожей. Кстати, его жуткие ботинки стоят перед самым моим носом, значит, он дома. Тогда почему не озаботился отсутствием Шерлока? И что это за запах витает в холостяцкой прихожей? Женские духи, такие же, как у моей сестры. И отпечатки подошв женских туфелек, но только в прихожей. А самих туфель нигде не видно, равно как и их обладательницы! То есть Валера дома, и он один. Вряд ли его гостья прошествовала в жилую комнату в уличной обуви – у медика с этим строго. Он даже лапы Шерлоку по возвращении с прогулки моет в прихожей, чтобы грязь в квартиру не тащилась – я эту картину едва ли не каждый день наблюдаю, когда на учебу ухожу. А почему Шерлок убежал, и хозяин даже не почесался, чтобы найти пса?

  Ноги сами понесли меня вглубь квартиры, на негромкий звук работающего телевизора. Кто бы мог подумать, что аккуратный до педантичности медик может жить в такой грязи! Одно слово: холостяк.

  Комната одновременно служила спальней и гостиной. На мебели ровным слоем лежит двухнедельная пыль. Диван разобран, одеяло сбилось комом, на подушке как ни в чем ни бывало стоит телефон, разломанная на мелкие детали трубка валяется на полу. Везде разбросана одежда, на журнальном столике меж кипой газет, пожелтевших от времени и кое-где украшенных пятнами от кетчупа, и стопкой истрепанных детективов в мягкой обложке примостилась тарелка с остывшими, явно вчерашними пельменями, пустой бокал для пива и полная окурков пепельница, под столом – пустые бутылки. Гм, кажется, на этот раз маниакальная аккуратность изменила соседу. Интересно, в чем причина? Появилось что-то, что важнее порядка в доме или наш сосед просто головой ударился и излечился от страсти к чистоте? Валера не ждал гостей, и уж тем более женщину, иначе потрудился бы навести порядок. И, тем не менее, к нему кто-то приходил – запах духов явственно ощущался и здесь, разве что чуть слабее. Странно, очень странно.

  В кресле лицом к телевизору сидел Валера. Его голова неестественно запрокинулась, а пальцы судорожно вцепились в подлокотники, так, что побелели ногти. За спиной жалобно скулил Шерлок. Что-то случилось с его хозяином, что-то очень нехорошее, и пес в безграничной любви, преданности и наивности решил, что я смогу помочь Валере. Но ведь я не врач, и не знаю, что с ним. Я даже 'скорую' вызвать не смогу: оба телефона разбиты, а свой я забыла то ли дома, то ли у Ворона. И надо бы бежать к себе домой и звонить оттуда, однако что-то не давало мне сделать это. Запинаясь о многочисленные игрушки Шерлока, я по стеночке дошла до кресла и склонилась над соседом.

  Ему действительно было плохо. Белый, как бумага для ксерокса, губы перекошены. Широко распахнутыми глазами – один сплошной зрачок – он смотрел куда-то сквозь меня. На миг мне показалось, что он не дышит, но тут пес надрывно залаял, и Валера чуть слышно захрипел и, дернувшись всем телом, повалился на бок. Даже в таком состоянии он, слыша лай любимого пса, как мог, пытался успокоить его. Значит, жив. Но надолго ли?

  Я положила ладонь на лоб соседа и тут же невольно отдернула руку: Валера был холодный, как глыба льда. Я поняла, что он умирает. Сейчас, на моих глазах. Нужно бежать к себе, вызывать 'скорую', может еще не слишком поздно! Я в два прыжка оказалась у двери в комнату, но сенбернар преградил мне путь. Он ткнулся мне в ноги и чувствительно подтолкнул мощным лбом обратно. А потом едва слышно заскулил и поднял на меня полные мольбы глаза. Никогда бы не подумала, что у собаки может быть ТАКОЙ взгляд.

  – Но я не врач! – беспомощно развела руками я.

  Но на Шерлока это не подействовало, только горечь безнадеги появилась в песьих глазах.

  – Что, кроме меня никто не поможет? – спросила я, ничуть не сомневаясь, что пес меня понимает.

  Сенбернар с жаром загавкал, подпрыгивая, как будто у него на лапах были пружины. Может, действительно стоит попытаться?

  Я вернулась к Валере и осторожно взяла его за запястье в надежде нащупать пульс. Редкий, слабенький, но есть, и это главное. Значит, еще не все потеряно. Очень надеюсь, что этот анабиоз имеет магическую природу, потому что я все-таки ученица мага – опустим тот факт, что ученицей я стала всего несколько часов назад – и, как сказал Ворон, уже кое-что могу, пусть и интуитивно. А раз так, надо постараться ни о чем не думать, что для меня безумно сложно и... И довериться самой себе, что, оказывается, еще сложнее. Переступить через 'я не смогу', 'я боюсь' и 'я не знаю, что делать'.

  Я постаралась максимально сосредоточиться на сердечном ритме Валеры. Он был как очень тихая, медленная музыка, что звучит за толстой кирпичной стеной. Стеной чужого заклятия. Мое же сердце стучало в ином, быстром и неровном ритме, кровь шумела в ушах, внося ноту диссонанса, превращая мою музыку в какофонию. И я обрушила эту какофонию на кирпичную стену, возведенную вокруг Валеры, мысленно представляя, как трескаются и вываливаются из нее кирпичи под напором безумной мелодии. А когда в ней образовалась изрядная брешь, мощный поток изломанного, но наполненного жизнью ритма, хлынул в нее, вливаясь в почти утихшую мелодию Валериного сердца. А у меня в голове будто петарда взорвалась, и на мгновение все погрузилось во тьму...

  Очнулась я, сидя на полу у кресла, в котором живой и на вид здоровый Валера недоуменно вращал глазами, будто в первый раз видел эту комнату. Рядом со мной сидел счастливый донельзя Шерлок, лизал мне лицо, и я, как оказалось, обнимаю пса за мощную шею. Ни на что больше сил не осталось, словно я в одиночку разгрузила пару вагонов, доверху набитых мешками с картошкой. Вернуться домой и доползти до своего диванчика представлялось сейчас невыполнимой задачей.

  – Дара, а ты чего здесь делаешь? – почесывая в затылке, осведомился сосед. – И я... Блин! Я ж на работу опоздаю! Блин!

  Валера бросился к телефону, увидел, во что превратилась трубка и, нечеловеческим усилием удержав рвущиеся в языка непарламентские выражения, вылетел вон из комнаты. Я прижалась лбом к плечу Шерлока. Ничего, передохну минут пять и уйду, соседу как раз хватит времени собраться.

  Из прихожей донесся Валерин голос – медик упрашивал кого-то подменить его на сегодня. Что ж, время отдыха увеличилось до десяти минут, тем более, пес не возражает.

  – Ну, рассказывай, что и как, – Валера вернулся в комнату и сгреб мою руку, щупая пульс. Теперь роли распределены более традиционно. – Ого! Да у тебя сердце просто брейк-данс отплясывает! Ну-ка, давай в кресло.

  Я покорно пересела, настойчиво потянув за собой Шерлока. Пес смотрел на меня с немым обожанием и заговорщицки улыбался. Теперь нас с ним связывает не только взаимная симпатия, но и страшная тайна. Он знает, что я будущая волшебница, я знаю, что он это знает, и, чует мое сердце, знал с первого дня, когда Валера сюда переехал. И пес сохранит мою тайну надежней, чем швейцарский сейф.

  – Ты ведь никому не скажешь, да? – украдкой шепнула я псу, пока Валера бегал за лекарством.

  Шерлок негромко гавкнул, улыбнулся опять и положил тяжелую голову мне на колени. Договорились.

  – Так как ты оказалась в квартире? – продолжил допрос Валера, сунув мне рюмку с сердечными каплями и стакан с водой. – Тебе я дверь не открывал, это сто процентов.

  Причем он выделил интонацией слово 'тебе', и мгновенно осекся, будто понял, что сболтнул лишнее.

  – А кому открывал? – насторожилась я.

  – Ну... так... – неожиданно смутился медик – ты пей давай, и от темы не уходи.

  – Кто бы говорил. Брр, гадость! – поморщилась я, опрокинув в себя рюмку с лекарством, и в три глотка осушила стакан с водой. – Ты чего дверь не запираешь? Я пошла мусор выбросить, смотрю – Шерлок на лестнице сидит, нервный, беспокойный какой-то. Я к тебе позвонила, потом постучала, и дверь открылась. Я и зашла, потом тебя увидела... Ты был такой страшный, я даже подумала, что ты умер. Знаешь, как я испугалась! – и для убедительности я выразительно хлюпнула носом.

  Я специально выдала соседу отредактированную часть правды, чтобы вытянуть из него информацию об утренней гостье. А она была, утренняя гостья! Вот что значит вовремя обратить внимание на маленькую оговорку.

  – Приятно, когда за тебя переживают, – вздохнул сосед – а я будто... даже не знаю, как сказать. Знаешь, Дара, я ни в мистику, ни в чертовщину не верю, но... Тут такое дело! И ты, думаю, тоже заинтересованной стороной являешься, поэтому рассказать стоит.

  Этим он заинтриговал меня окончательно, даже желание выспаться отошло на второй план (хотя и пропадать тоже не торопилось).

  – Идем-ка на кухню, кофе попьем. Хотя, какой с твоим пульсом кофе? Молока тебе налью, если еще не скисло. Уж извини, не прибрано у меня. Но это только здесь, не успел вчера уборку закончить. Мне, видишь ли, в последнее время не до того было. Просто приходил домой и падал на диван. Сил оставалось ровно столько, чтобы Шерлока выгулять.

  Я последовала за хозяином Шерлока в пищеблок, а сам сенбернар устроился на уютном матрасе, собираясь вздремнуть после перенесенного стресса. Я его понимаю. И иногда жалею, что родилась человеком.

  Надо сказать, Валера не обманул: маленькая кухонька сияла чистотой, занавески на окне, у которого меня с почетом усадили, были аккуратно выглажены и немного пахли стиральным порошком. А на подоконнике буйным цветом распустился кактус. Никогда бы не подумала, что Валера разводит растения! А миски, вернее, тазики Шерлока блестят так, будто сделаны из серебра. Может, Валера еще и вязать умеет, и на машинке шить, как Кот Матроскин? Нет, не буду спрашивать об этом – вдруг неправильно поймет и обидится.

  Валера поставил чайник и, не обращая внимания на мои заверения в собственной сытости, достал из холодильника хлеб, сыр, колбасу и конфеты, потом налил в кружку молока и поставил передо мной. Себе он сделал растворимый кофе с тремя ложками сахара (вот в этом наши вкусы совпадают, только я кофе не пью – предпочитаю чай). Под строгим взглядом медика я, вздохнув, взялась за кружку.

  – Наверное, надо было тебе сразу все рассказать, когда с Аней беда случилась, но тогда у меня мозги другим были заняты – начал свой рассказ Валера – а потом руки не доходили. Ну а сейчас... Я уже говорил, что в мистику не верю, но тут такое произошло! Если мне все это, конечно, не приснилось...

  Сосед замолчал, помешивая кофе ложечкой.

  – К тебе кто-то приходил утром, так? – нетерпеливо перебила я, вращая в пальцах кружку.

  Насколько я разбираюсь в ситуации, Валера для черного мага, покушавшегося на мою жизнь, не опасен, он обычный человек, который помог мне в трудную минуту. Но это не повод устранять его. Да еще и таким откровенно магическим способом. Хотя, наверное, не сумей Шерлок вырваться из квартиры и задержись я с Вороном лишние пять минут, и смерть Валеры была бы признана естественной.

  – Да, было дело, – поморщился медик. – Но я с другого конца начну. А ты постарайся не перебивать. И не надо на меня смотреть, как прокурор на очной ставке, мне и так не по себе! Думаешь, приятно признаваться в собственной глупости – и кому! – девчонке, младше меня лет на десять?

  – Извини, больше не буду, – пообещала я и, сложив руки на столе, как прилежная ученица, во все глаза уставилась на соседа.

  Валера одним глотком допил кофе и затолкал в рот сразу две карамельки.

  – В то утро, когда твоей сестре плохо стало, ну, за час примерно, до того, как ты ко мне прибежала, ко мне тоже заходили. Звонок в начале седьмого утра, долгий такой, настойчивый, в законный выходной, а мы еще накануне выпили с другом... Хорошо так на грудь приняли. Сама понимаешь, как я обрадовался. Думал, голыми руками в бетоне закопаю. Кое-как до двери доплюхал, глаза продрал, Шерлоку лапу отдавил. Открываю – на пороге девка стоит, глазами удивленно хлопает, в руках бутылка. Я ей, мол, чего надо, а она чушь какую-то про вино понесла, ну, вроде как коробейница. А сама мне за спину заглянуть так и норовит, будто ищет кого-то. Я сразу понял, что дело нечисто, и девчонку ту шуганул. Пока понятно?

  Я кивнула. И почему я раньше не догадалась расспросить Валеру? Ведь, когда Аня потеряла сознание, а я ринулась за соседом-медиком, первым, что он сказал, увидев на пороге меня, было: 'Я уж реши, что опять коробейники промышляют'. Ой, если б тогда потянуть за ниточку, может... И сейчас еще не поздно. Надо срочно посоветоваться с Вороном. Сам говорил: обращайся, если что. Кожей чувствую, маг еще не раз пожалеет о своем скоропалительном решении взять меня в ученицы.

  – Потом спать мне уже не хотелось. Пока душ принял, побрился, Шерлока выгулял, потом сел кофе пить с бутербродами, опять звонок в дверь. И пронзительный такой – не дать, не взять крик о помощи. Я от неожиданности кетчуп на майку ляпнул – в этом месте Валера позволил себе короткую тусклую улыбку. – А потом вхожу на вашу кухню и вижу точь-в-точь такие же бутылки, что та девка мне всучить пыталась. И... в общем...

  – И ты решил провести собственное расследование, – догадалась я, вспомнив о стопке детективов на журнальном столике.

  Валера с мрачным видом кивнул и налил себе еще кофе.

  – Мне поведение той торговки сразу показалось странным. Сама понимаешь, торговые агенты народ наглый, профессия обязывает, а эта все мялась и бутылки свои расхваливала как-то неохотно. А когда я коротко и емко объяснил ей, что ничего покупать не собираюсь, она даже обрадовалась. Дара, я тут подумал и сообразил: торговка дверью ошиблась. Она растерялась, когда меня, здорового мужика, к тому же злого как черта, на пороге увидела. Ей повезло, что я той хренью не заинтересовался.

  – То есть, ее подослали специально, – задумчиво протянула я, складывая фантик от конфеты пирамидкой.

  – Вот именно! – подтвердил мою догадку Валера. – Кто-то целенаправленно подослал ее к вам, но то ли ошибся с номером квартиры, то ли девчонка сама перепутала, но так появился свидетель, способный ту горе-торговку опознать. А от нее ниточка и к организатору потянется. Зуб даю, не стала б та девчонка на допросах запираться, пела бы соловушкой. У меня глаз наметан.

  Я молчала. Начитался парень детективов и, кажется, возомнил себя крутым сыщиком, которому дело размотать – раз плюнуть. Впрочем, с выводами его я была согласна, и на основе их строила уже собственные догадки. Итак, если учесть, что Аня вернулась из свадебного путешествия неожиданно, то с большой долей вероятности можно утверждать: целью отравительницы была я. Но как-то не укладывается это в рамки ритуала пересадки души, ведь тело жертвы должно быть абсолютно здоровым. Значит... Одно из двух: либо целью была все-таки Аня, либо кто-то хотел отравить меня, но по какой-то иной, неизвестной мне причине.

  – Дара, ты приобрела бы это супер-пупер вино у коробейницы? – тихим, проникновенным голосом осведомился Валера, и я поняла, что он в своих умозаключениях пришел к такому же выводу. И теперь боится испугать меня: ведь, как он только что убедился (ошибочно), у меня слабое сердце. О том, что сердечко мое шалило после волшебства, я благоразумно умолчала.

  – Нет, – честно ответила я. – Я не очень хорошо переношу алкоголь.

  – А... Аня? – на лице медика отразилось сомнение.

  – И она тоже не стала бы, – уверенно начала я, но тут же осеклась. – Но она в таком состоянии была, что... сама на себя не похожа. Ужасно! Она успела рассказать мне, что ее муж, Павел, сильно ее обидел. Так сильно, что она прервала свадебное путешествие и вернулась домой.

  Мне показалось, или Валера скрипнул зубами, когда я упомянула Павла? Павла... Меня как по голове стукнуло! Есть еще один человек, знавший о преждевременном возвращении Ани – ее муж. И он знает, что от боли и обиды, да и вообще под влиянием сильного чувства способность мыслить логически у моей сестры сильно притупляется. Вплоть до того, чтобы купить китайское вино у коробейницы в начале седьмого утра. Опять не сходится! Зачем ему травить Аню и похищать меня? Так, Ворон говорил, что сейчас мою душу удерживает в теле только дар мага, но он слаб, как новорожденный котенок, и пройдет немало времени, прежде чем он окрепнет. И еще организму надо восполнить запасы ресурсов, а это тоже не дело одной минуты. То есть, теоретически, любой стресс может поставить точку в моем существовании, а уж то, что случилось с Аней... Нет, тело мое умрет в тот миг, когда будет разлучено с душой, и адепт Пятого не сможет им воспользоваться, но мне-то от осознания этого не легче! И что-то я сомневаюсь в том, что искомый маг – это Павел. Но Анин муж больше всего на свете любит деньги, а, продав его машину, можно год ни в чем себе не отказывать. И откуда такие деньги у банковского работника среднего звена? Очень может быть, что он в сговоре с некой темной личностью с магическими задатками.