Текст книги "Одаренные проклятием (СИ)"

Автор книги: Инна Щербакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

  – То-то и оно, – домовой с философствующим видом взвесил в руке свою чашку, – сейчас мир совсем не тот, что прежде. В былые времена к нам, домовым, почет особый был: люд уважал нас, любил, разгневать боялся... Это сейчас беззаконие творится, да так, что иной наш брат, побросав пожитки, из дома человеческого, где испокон веку обитал, в праотеческий полумир бежит в полном отчаянии... Мы ведь существа нежные, ранимые! Бывает, что если кто в доме слово скажет дурное, а то и вовсе непотребное, так нам это как острый нож...

  – Попридержи коней, Гаврила, позже расскажешь, иначе мы до утра не закончим, – перебил домового Ворон. – А разговор у нас, Дара, пойдет о важных вещах. Важных, в первую очередь, для тебя самой. Поэтому слушай внимательно и, главное, постарайся поверить. Смотри, Гаврила – домовой, магическое существо, он сидит напротив тебя, пьет чай с... неважно, с чем...

  – Играет в карты с бесовским отродьем, – подсказала я.

  – Да, это так, – кивнул Ворон – но при этом он домовой. А наука не подтвердила, и вряд ли когда-нибудь подтвердит их существование. Это я к тому, что далеко не всему можно дать разумное понятное объяснение. Так и в твоем случае. Понимаю, выслушать и принять то, что я сейчас скажу тебе, нелегко, но ты неглупая девочка, ты уж постарайся. Но сначала ты должна мне кое-что рассказать. Постарайся вспомнить весь вчерашний день в мельчайших деталях, это очень важно.

  – Важно?.. Но я не понимаю... – я во все глаза смотрела на него.

  – Ты поймешь, милая, но я тоже должен знать все, чтобы иметь наиболее полное представление о ситуации, – медленно произнес Ворон, наклоняясь ко мне через стол. – Поверь, я хочу помочь тебе. Здесь, как у врача, лучше говорить все начистоту. А пока могу сказать лишь одно: жизнь твоя изменится и, боюсь, не в лучшую сторону.

  Я вздрогнула и в третий раз едва не опрокинула на себя кружку. Было что-то такое в его взгляде, отчего у меня пропало желание подвергать сомнению его слова. Но, будто в оправдание себе, украдкой посмотрела на домового Гаврилу. Настоящий, существует. Не отметай все сразу, Дара, только потому, что это не укладывается в рамки привычного. Ворон, от внимания которого мое замешательство все же не укрылось, понимающе улыбнулся – одними губами, глаза его остались холодны – и простер над столом левую руку ладонью вверх. Я уже открыла рот, намереваясь спросить, что означает сей малопонятный жест, как вдруг прямо в центре его ладони возник тонкий лепесток белого огня, который затем стал цветком жасмина, и нежный сладковатый аромат поплыл по комнате, но и это было еще не все. Цветок вдруг сомкнул лепестки в нераспустившийся бутон, который мгновенно вытянулся вверх на две моих ладони и... превратился в мою, правда, сильно уменьшенную, точную копию! А потом 'маленькая я' исчезла, Ворон с невозмутимым видом убрал руку и выразительно посмотрел на меня.

  Я вздохнула и последовательно, как мне казалось (хотя на самом деле вышло несколько путано), изложила события последних суток. От возвращения из института и хиленького порыва к знаниям, закончившегося таким до жути реальным сном и до приступа животной ярости, охватившего меня в 'Розовом береге' при нашей с ним, человеком по имени Ворон, первой встрече. Весь рассказ занял около часа. За это время я как-то незаметно для себя успела допить отвар, отчего сонливость и усталость, накопившуюся с прошлой ночи, как рукой сняло, вместе с ними бесследно исчезла и боль в горле, я почувствовала себя здоровой и полной сил. Я поерзала на диване, устраиваясь поудобнее, и с любопытством уставилась на своих собеседников. Домовой и странного вида человек со странным именем. Кто бы мог подумать?..

  Дед Гаврила, слушая мой рассказ, вздыхал на разные лады, а сейчас, встретившись со мной глазами, пробормотал что-то про остывший чайник и ретировался из комнаты. Но я успела заметить его яростно поблескивающие глаза. Ой, что сейчас будет, даже представить не могу! Я, чувствуя, как предательски подрагивают губы, с мольбой посмотрела на Ворона. Однако он с непроницаемым лицом неподвижно сидел в своем кресле и задумчиво смотрел, как казалось, не на меня, а сквозь меня, куда-то в пространство. Меж бровей его появилась глубокая складка, глаза опасно сощурились, а длинные пальцы с крупными суставами с силой вцепились в подлокотники кресла. Сейчас он походил на замершего перед прыжком тигра. И не хотела бы я оказаться на месте его добычи.

  – Душу и тело связывают незримые, но очень прочные нити, – негромко сказал он, когда я уже не в силах была выдерживать его сосредоточенное, но яростное молчание, когда я была готова вскочить с дивана и опрометью броситься вон из этого непонятного места. Оттуда, где играют в 'дурачка' магические сущности, сама по себе передвигается мебель и исчезает посуда. – Они прочны, и рвутся лишь тогда, когда приходит время. Твое время еще не пришло, девочка, но кто-то очень хочет, чтобы твоя душа отлетела в мир иной до срока. А это очень непросто, милая, к тому же рискованно для творящего сей мерзкий ритуал. Убивая тебя, он или, что более вероятно, она убивает и себя. Так что горе– колдуну сейчас тоже несладко приходится, вполне возможно, хуже, чем тебе... Но о самом ритуале можно было узнать только из одного источника...

  Он осекся и замолчал, опустив голову и нервно сцепив пальцы. Что-то личное, сокровенное, таилось за напряженным молчанием, но я, с трудом заставив собственное любопытство умолкнуть, не решилась спросить, что именно. В конце концов, кто я такая, чтобы лезть в душу к человеку, о котором я знаю лишь то, что зовут его Ворон. Но знает он определенно больше, чем говорит.

  – Должно быть сильно припекло кому-то, – изрек он, наконец, и вновь посмотрел на меня, и ничего уже не напоминало о минутной вспышке воспоминаний, которые причиняют ему боль. Но как быстро он справился с собой! – И этот кто-то очень старался, из кожи вон лез, чтобы заполучить молодое и здоровое тело в комплект к собственной мерзкой душонке. Но душонка себя переоценила, ты жива и даже относительно здорова. Хорошая новость, не находишь?

  Я молчала. Ворон тоже молчал, но одеяло вдруг мягко опустилось мне на плечи. Очень вовремя, а то меня опять охватил легкий озноб. Я с благодарностью посмотрела на него. И все поняла. Ворон не справился с собой, чувствовала я, дал эмоциям взять над собой верх, и теперь очень зол, хоть и не показывает этого. Да, талантливого лицедея потеряла сцена... Но тогда почему я, у которой жизненного опыта кот наплакал, неплохо разобралась в ситуации? Что-то здесь не так...

  – У тех, кто рожден магом, как правило, развита интуиция, – улыбнулся Ворон, и на этот раз вышло естественнее, я даже невольно заулыбалась в ответ, – и ты не исключение, девочка.

  У тех, кто рожден магом... Быть того не может, чушь какая-то! Но ведь домовые существуют, бесы, как оказалось, тоже... И в комнате до сих пор пахнет жасмином!

  – Вчера ты спросила кто я, – его ровный голос ударами молота отдавался в висках – я маг, Дара. И ты тоже.

  Я открыла рот, намереваясь что-то сказать, но слова застряли у меня в горле.

  – Понимаю, Дара, сейчас тебе трудно поверить, что мои слова вовсе не бред сумасшедшего, ты устала, напугана, простужена. Ты, в конце концов, дитя мира, помешанного на техническом прогрессе – тихо сказал Ворон и, протянув руку через стол, легонько сжал мои пальцы, – но ты ведь неглупая девочка. Со временем ты сумеешь осмыслить, ощутить себя в новом качестве. Тем более, что выбора у тебя нет... А пока просто поверь. Обещаю, я все объясню тебе позже, когда ты будешь к тому готова. А пока у нас с тобой есть дела поважнее.

  – К-какие дела? – пискнула я и не удержалась: украдкой ущипнула себя за локоть. Не сплю, это точно.

  – Сохранить тебе жизнь, девочка, – невозмутимо ответил он – видишь ли, маги живут гораздо дольше не-магов, но и они смертны, им не спастись от старости. Хотят они того или нет, но однажды наступит день, когда маг поймет, что, несмотря на способность к волшебству, его тело, вместилище души, исчерпало отведенный ему запас прочности.

  На пороге смерти у мага два пути, Дара. Первый – принять все как есть, смириться. И второй – попытаться продлить свое существование за счет молодого мага, но такого найти непросто, особенно... здесь, где истинные маги наперечет. И не каждый молодой магик для того годится: есть два условия. Жертва не должна осознать себя человеком, наделенным Силой. И второе, но об этом мало кто знает... вернее, здесь не знает никто: жертва не должна пройти Изменение. Так что ты подходишь идеально. Для кого-то ты стала настоящим подарком судьбы, девочка.

  Я бездумно разглядывала опустевший к тому времени стол. Единственное, чего я желала в ту минуту, это оказаться в тихом спокойном месте и как следует все осмыслить. Слабенькая надежда на то, что все это просто дурной сон, что магов, чародеев и прочих волшебников не бывает, как не бывает и потусторонних сущностей, угасла.

  Я решительно тряхнула головой, левый висок тут же отозвался нудной болью. Я уже успела понять одну вещь: здесь, в жилище мага, не принято шутить. И еще одно: у Ворона нет причин лгать. По крайней мере, я не могла придумать ни одной. Н-да, уже обнадеживает. Неужели я верю ему? Да, кажется, да. Сама от себя не ожидала...

  – Не думаю, что тебя радует такая перспектива, – вздохнул маг, отпуская мою руку.

  Я торопливо замотала головой, выказывая полнейшее согласие.

  – Я так и думал, – удовлетворенно кивнул маг и вновь улыбнулся, на этот раз тепло, отчего лед в его глазах на миг уступил место веселой капели. Всего лишь на миг. – А ты молодец, ты все сделала правильно. И не нужно обвинять себя в глупости, Дара. Ночью ты ушла из квартиры, и этим спасла себе жизнь. Важное условие ритуала это нахождение жертвы на определенной территории, охваченной заклятием. И в полном одиночестве, никаких собачек, кошечек, птичек или хомячков. Однако есть кое-что странное, я бы сказал, нетипичное для подобной ситуации, что требует тщательного обдумывания и некоторых жертв. Будешь сотрудничать?

  – Ты... ты много знаешь об этом? – насторожилась я и подумала, что сейчас я тоже нахожусь на определенной территории, и неизвестно, какие чары пропитывают потолок и стены. В том, что они есть, эти чары, я ни на миг не усомнилась. Интересно, домовой Гаврила очень обидится, если я сравню его с домашним любимцем? Нет, пожалуй, все-таки не стоит. Я, сдавив пульсирующий болью висок пальцем, изгнала эту мысль из головы. Вдруг домовые мысли читают.

  – Знаю, и немало, – согласился он. – Я учился магии, и не один год, и не одно десятилетие. Если подумать, то до сих пор учусь. А тот, кто пытался отнять твое тело, явно самоучка, хотя, не скрою, талантливый. Но имей в виду, Дара, ритуал, опробованный на тебе, рассчитан на достаточно сильного и бесстрашного мага, поэтому не стоит недооценивать противника. Это черный ритуал, девочка, противный и грязный, так что у самоучки весьма расплывчатые понятия о благородстве, да и на пропуск в рай для своей бессмертной души ему плевать. Думаю, он может повторить попытку, поэтому будь начеку. Но... вряд ли это случиться в ближайшее время, ему надо будет собраться с силами, их было затрачено немало, поверь мне. Кстати, я только одного не понимаю: почему тебе стало плохо. Ведь, согласно описанию, жертва до последних секунд ничего не чувствует. А когда чувствует, уже поздно.

  Я лишь пожала плечами и инстинктивно обхватила себя за плечи. А что я могла сказать?

  – Сейчас непосредственной опасности для тебя нет, – без тени сомнения произнес Ворон, и в ту же минуту в руке у него появилась сигарета. – Но пока самоучка не найден и не обезврежен, расслабляться нельзя. Да и мне тоже, раз уж я вытащил тебя вчера. Раз вытащил, значит ответственность за тебя несу. И оставить адепта Пятого безнаказанным мне совесть не позволит. От себя не уйдешь все-таки... Только я пока не знаю, как и где именно искать твоего самоучку.

   – А кто знает? – хмуро спросила я и, подтянув к груди колени, оперлась на них локтями, так, что одеяло едва не свалилось с плеч.

  Домовой Гаврила вновь материализовался в кресле, на этот раз в руках у него был маленький блестящий термос.

  – Если кто и знает, так только Ворон, – уверенно начал он. – Ты, девка, слушайся его, как родную маму. У них, магов-заветников, в крови умение сперва влипать в истории, а потом из этих историй выбираться, не замочив ног. Уж я-то знаю!

  – Магов-заветников и адептов пятого? – переспросила я, хлопая ресницами. Все интереснее и интереснее!

  – Потом, Дара, – голос Ворона прозвучал мягко, но мне стало понятно, что больше он ничего не скажет. – Мне надо подумать, разработать стратегию, так сказать. Тебе надо успокоиться, полежать и отдохнуть, набраться сил. Поэтому предлагаю пока что беседу нашу закончить.

  – Я хочу домой! – неожиданно для себя жалобно всхлипнула я. И это было правдой: дом казался мне самым спокойным и безопасным местом, где можно ненадолго отрешиться от мыслей о том, что я одним только своим существованием так мешаю кому-то, что этот кто-то не погнушается убийством, где я смогу успокоиться и собрать мозги в кучку.

  Ворон кивнул, а домовой Гаврила протянул мне термос и клочок бумаги.

  – Вот, пей по полчашки утром и вечером – он дернул себя за бороду, многозначительно поднял ко лбу указательный палец и зачем-то оглядел комнату. – Помогает от простуды, болей в сердце и многих других хворей. Сам принимал, плохого не посоветую. А это адрес и телефон, звони в любое время. Я все равно бессонницей маюсь.

  Я сбивчиво поблагодарила домового, потом перехватила термос левой рукой и хотела сунуть бумажку в карман, но вовремя вспомнила, что в моей пижамке карманов нет.

  – Дара, – вновь заговорил Ворон, который до того с непроницаемым видом курил в открытое окно и участия в наставлении не принимал. – Я хочу тебе помочь, не забывай об этом, пожалуйста. Даже если ты и не доверяешь мне... Знай, что ты можешь.

  – Спасибо, – тихо отозвалась я, глядя ему в глаза, отчего мне вновь стало холодно. – Я тебе пол лица расцарапала... Я не хотела, само собой получилось. Извини.

  – Забудь, – отмахнулся маг. – На тех, чью душу пытаются отделить от тела, не обижаюсь. Они себя не контролируют и, соответственно, отвечать за свои действия не могут. Кстати, если это тебя успокоит, бросалась на меня не ты, а наш адепт-самоучка, к тому времени уже почти достигший своей цели. Почуял во мне угрозу своему замыслу.

  Я лишь глазами хлопала. Домовой Гаврила протянул мне мою курточку, я машинально надела ее и почувствовала слабый запах стирального порошка. И когда ее успели постирать?!

  – Ты собралась идти по улице в пижаме и босиком? – с легким оттенком ехидства поинтересовался Ворон. – А то кроссовку твою я вчера выбросил. Восстановлению не подлежала... Ладно, сейчас окажешься дома.

  Я открыла рот, силясь что-то сказать, но не успела. Маг одним резким движением раздавил окурок в пепельнице и встал во весь рост, положив ладонь мне на плечо. Про себя я отметила, что он почти на две головы выше меня.

  – Скоро мы увидимся вновь, – тихо, но твердо произнес он, – и тогда я, возможно, расскажу тебе больше. А сейчас ты отправишься домой. Постарайся не разговаривать ни с кем, кроме членов твоей семьи. И из дома желательно не выходить. Так надо. Если случится что-нибудь необычное, немедленно сообщи мне. И вот еще... ничего не ешь до завтрашнего утра. Впрочем, тебе и не захочется. Кстати, выброси еду из холодильника, она может быть, хм, заколдована.

  – Заколдована? – переспросила, округлив глаза, я и, не удержавшись, вновь ущипнула себя за локоть, пусть даже и не хотела того. Как-то само собой получилось. Кажется, сия многострадальная часть тела к полудню обретет насыщенный фиолетовый оттенок. – Но... Мама готовила, она обидится...

  – А ты и не говори ей, что выбросила, – невозмутимо посоветовал Ворон – скажи, что подружек пригласила, и вы все съели. Не будет же она проверять. А есть то, что есть в квартире, опасно, можно отравиться насмерть. Так что выброси, нет, сожги все. Пока дома никого нет, и некому будет упрекнуть тебя в безумии. Ты все поняла, девочка?

  Я кивнула.

  – Тогда до встречи, – Ворон отпустил мое плечо и в тот же миг меня окутал густой сизый туман.

  Появилось ощущение, будто какая-то сила оторвала меня от земли и потащила куда-то вниз. Я попыталась дернуться, отскочить назад, но куда там! Все, что я, скованная заклятием, могла сделать – это испуганно хлопать глазами, кусать губы и отчаянно хватать ртом холодный воздух. Все закончилось так же быстро, как и началось. Туман рассеялся, а ноги обрели опору, и теперь холод бетонного пола щекотал мои босые пятки. Я стояла на лестничной клетке перед дверью квартиры, где прожила всю свою недолгую жизнь. Но... как? Я тряхнула головой. Разберемся позже, сейчас самое главное – нигде не останавливаться и ни с кем не разговаривать. Я торопливо достала ключи из кармана курточки, открыла дверь и запоздало огляделась. Вроде бы за дверями соседних квартир никого не было, и даже Лена, местное сарафанное радио, кажется, еще спит. Воскресенье, все-таки. Что ж, повезло, наверное, в жизни началась светлая полоса. Так, из лап колдунишки, решившего жить вечно, я ускользнула, поддержкой мага, пусть и со странностями, заручилась, от простуды меня избавили... почти избавили (я все же пару раз хлюпнула носом). Вроде не все так плохо. Я шмыгнула в прихожую и беззвучно закрыла дверь.

  Ворон сказал, чтобы я, по возможности, не оставалась одна. Увы, но до вечера мне ничье общество не грозит: родители в деревне у деда с бабушкой картошку сажают, сестра в свадебном путешествии под жарким солнцем... не помню, какой именно страны. Когда вернутся домой родители, я не знаю. А животных мы не держим: у мамы аллергия на шерсть. Из этого следует, что несколько часов я проведу в полном одиночестве. Может, в гости позвать девчонок из группы? Особо близких друзей у меня нет, а, если честно, то друзей у меня нет вообще, общительной меня нельзя назвать даже с натяжкой. Я вдруг поймала себя на том, что пытаюсь лихорадочно сообразить, кто из моего окружения может быть черным магом. После разговора с Вороном у меня, кажется, начинается паранойя. Да и не хочется никого видеть, как не хочется говорить или делать что-то. Вот и хорошо, вот и славно, последую совету Ворона: приму душ и лягу спать, а ночью сяду у окна в кухне, и буду смотреть на звезды. Вот только, боюсь, мысли мои на этот раз будут окрашены совсем не в розовый цвет.

  Однако планам моим не суждено было сбыться.

  Включив свет в прихожей, я вдруг поняла, что не одна в квартире. В воздухе висел слишком сладкий аромат духов, от которого немедленно закружилась голова. Модный парфюм, моя сестра его просто обожает, обливается с ног до головы, а я в это время громко чихаю. И Аня капризно надувает умело подкрашенные губы и говорит, что я ничего в жизни не понимаю. Сегодня утром я окончательно убедилась, что так оно и есть. Еще я успела подумать, что мир не всегда то, чем кажется, а потом сделала шаг по направлению к кухне и неуклюже растянулась на полу, споткнувшись о какой-то странный предмет, которого – я уверена – ночью тут не было. Приняв вертикальное положение, я смогла рассмотреть коварную штуковину. Ей оказалась ярко-розовая босоножка на элегантной шпильке с кокетливым бантиком. Потирая ушибленные колени, я оглядела прихожую в поисках пары коварной штуковины, но розовая босоножка, казалось, существовала в единственном экземпляре. Так, похоже, Аня дома, причем одна, без мужа, потому как мужских ботинок в прихожей не было. Ну не в уличной же обуви топать по ковру! И что так рано? За плотно прикрытой дверью в кухню послышались нетвердые шаги. Я облизнула губы, отставила босоножку в сторону и на цыпочках прокралась в спальню, чтобы переодеться. Аня знает, что утром меня не было дома, поэтому нужно срочно придумать правдоподобное объяснение разбитой вазе и своему отсутствию. Но на внешнем виде она меня точно не подловит!

  Натянув джинсы и трикотажную кофту, я двинулась на кухню. Так ничего и не придумав, я приоткрыла створку и сунула нос в кухню. Увиденное заставило меня забыть и о необходимости что-то соврать, и о ноющем виске. Аня стояла у распахнутого окна, пила вино прямо из бутылки. На подоконнике лежала разломанная на кусочки шоколадка. Так, вчера вечером ее в холодильнике не было, то есть с магической точки зрения она безопасна. Тем временем Аня поняла, что не одна в кухне и обернулась ко мне, и мне пришлось очень постараться, чтобы не измениться в лице. Такой я сестру никогда не видела! Косметика размазалась по лицу, волосы небрежно стянуты в хвост, платье измято, от подола оторван кусок ткани. И, похоже, этот кусок она раздраженно накручивает на палец, при этом, не выпуская полупустую бутылку из рук. Вторая опустошенная бутылка валялась под столом.

  – О! Дарка вернулась! – выкрикнула она, приветственно всплеснув руками, и шагнула ко мне, но тут же начала падать. Ей пришлось схватиться за холодильник, чтобы удержаться на ногах. – А где ты была? И не вздумай врать, я знаю, что тебя с семи утра нет!

  Я, прекрасно понимая, что рассказ о попытке злого колдуна отнять мое тело и о спасшем меня маге со странными друзьями, непривычным именем и, предположительно, темным прошлым даст ей лишний повод поупражняться в остроумии, брякнула первое, что пришло в голову:

  – За хлебом ходила, – я сделала честные глаза и в мнимом недоумении пожала плечами. И запоздало вспомнила, что в семь утра ни одна из ближайших к дому торговых точек не работает. Что делать, менять легенду уже поздно, но теперь надо придать ей налет правдоподобия, – вчера не ела весь день, проснулась около шести от зверского голода, решила сбегать в круглосуточный.

  – А-а, понятно, – сочувственно протянула Аня и сделала большой глоток из бутылки.

  – Вчера электричества с утра не было, – продолжила врать я – жара, все продукты испортились. Вот, думала, хоть хлеба купить, а в круглосуточном учет... А ты почему так рано вернулась? И без Павла...

  Павлом звали новоиспеченного мужа моей сестры. Лощеный красавец с машиной, квартирой и блестящими карьерными перспективами, одним словом, тип с глянцевой обложки. Мне, почему-то, никогда не нравился. Однако Аня его любит, поэтому свое мнение, да и свою настороженность приходиться держать при себе.

  – Все они сволочи, Дарка! – выкрикнула Аня и вновь приложилась к бутылке, по щекам ее потекли слезы – не забывай об этом, если соберешься замуж... или просто влюбишься.

  Аня всхлипнула и посмотрела на меня взглядом незаслуженно обиженной собаки, так, что мне захотелось расцарапать самодовольную рожу этого (воздержусь от непарламентских выражений) Павла, а потом сварить кастрюлю какой-нибудь неотстирываемой гадости и выплеснуть тому на модный дорогущий костюм.

  – Ой, Дарка, что же теперь будет?! – всхлипнула Аня, вытирая глаза тыльной стороной ладони, – Паша... он не любит меня. И, кажется, никогда не любил...

  Я порывисто шагнула вперед и обняла сестру. Не знаю, что говорят в таких случаях, да и нужны ли слова вообще.

  – Он сказал мне, что не любит... – плакала Аня, крепко вцепившись в мои плечи, – когда... когда... Ой, больно!

  Она отпрянула назад, уронила бутылку и со страшным хрипом осела на пол.

  – Ань, ты чего? – я склонилась над сестрой и увидела, как в одночасье почернел ее рот и мутную полоску белка меж неплотно прикрытыми веками. – Аня!

  Я, чувствуя, как ноги превращаются в манную кашу, изо всех сил потрясла сестру за плечи и, поняв, что ничего тряской не добьюсь, опрометью бросилась из квартиры на лестничную клетку. Только б Валера был дома! Забыв про звонок, я отчаянно колотила в дверь соседа. В ответ раздался нервный песий лай, и тяжелые шаги прогрохотали по полу. В тот же миг дверь распахнулась так, что, не успей я отскочить, меня бы впечатало в стену. На пороге появился всколоченный Валера с горящим взором и сжатыми кулаками, однако, увидев меня, вмиг успокоился и, коротко цыкнув на Шерлока, привалился к дверному косяку.

  – А, Дара. Я уж решил, что опять коробейники промышляют. Вот, чем хочешь, клянусь: увижу еще одну дуру с чудодейственным китайским средством от перхоти или магическими тапками от кариеса – живьем в мусоропроводе закопаю, – и сосед выразительно хрустнул пальцами. – Шастает тут одна, симпатичная, конечно, но приставучая что жвачка на самом неожиданном месте. Ты девочка неглупая, поймешь, какое именно место я имею в виду. А ты-то, кстати, почему в такую рань соскочила? Сестра разбудила?

  Я отметила краешком сознания, что Валера знает о возвращении Ани, но мне было не до выяснения источника осведомленности соседа.

  – Мне нужна помощь! – выпалила я и вцепилась в заляпанную кетчупом майку соседа – Там...

  Валера мигом посерьезнел и внимательно уставился на меня.

  – Ты какая-то... Даже словами описать не могу какая. Тебе плохо, да?

  Отвечать я не стала, а еще крепче вцепилась в его майку и, остервенело шипя, как рассерженная кошка, потащила его в свою квартиру.

  – Ты чего, Дарка?! – от удивления Валера даже не пытался сопротивляться, он только смотрел на меня круглыми непонимающими глазами, и мысль о том, что он может попросту отшвырнуть ополоумевшую соседку и спастись бегством, не приходила ему в голову.

  Я, запыхавшись и молясь, чтобы не было слишком поздно, втащила-таки соседа в кухню и жестом указала на лежащую без сознания сестру. Надо отдать должное Валере: врач по призванию, он мгновенно оценил ситуацию и склонился над Аней. А я, прижав к груди руки, прислонилась к стене и боялась пошевелиться.

  – Дара, вызывай кавалерию, – вымолвил, наконец, Валера – своими силами не обойдемся, госпитализация нужна. Похоже на отравление, но пока точно сказать не берусь. Давай-давай, не стой столбом, ноги в руки и бегом к телефону!

  Я на подгибающихся ногах бросилась в прихожую, а Валера, перехватив Аню на манер коромысла, направился в ванную. Через минуту оттуда донеся шум воды, хрипы и отборный мат соседа. Диспетчер 'Скорой помощи' ответила на мой звонок быстро.

  – 'Скорая' слушает, – все тот же бесстрастный голос.

  – Девушка, 23 года... похоже на отравление! – выпалила на одном дыхании я.

  – А конкретнее? – вопрошал голос.

  – Конкретнее? Что конкретнее? – не поняла я.

  – Веществом неизвестного происхождения! – крикнул Валера из ванной. – Китайским! Проданным подозрительной девкой! Ваще без мозгов! Да не брыкайся ты, зараза!..

  – Не знаю чем, но чем-то из Китая! – закричала в трубку я, потом, вонзив ногти (два неровно обломаны) в ладони, сумела внятно назвать адрес.

  – Ждите, – коротко бросила диспетчер и отсоединилась.

  Ждите... Легко сказать, но трудно выполнить! Я развернулась и побежала в ванную. В тот момент я не нашла себе лучшего применения. Однако стоило мне появиться на пороге, Валера сердито махнул рукой и зарычал, мол, иди отсюда, без тебя управлюсь. Я вернулась в кухню и, нервозно накручивая прядь волос на палец, уставилась на валявшиеся на полу бутылки. Я даже почти успокоилась от осознания того, что моя сестра в надежных руках. Сквозь шум воды из ванной доносились квакающие звуки: Анну выворачивало наизнанку. Приятного мало, но так надо, первая помощь при отравлении – промывка желудка. Нет, правильно говорить 'промывание', промывка у мозгов бывает. А кстати, что же такого она могла съесть или, может быть, выпить? Я внимательно обвела глазами небольшое пространство. Потом вспомнила советы моего знакомого мага и, поминутно косясь в сторону прихожей, быстро-быстро перекидала все содержимое холодильника в большой мешок для мусора и оттащила объемистый баул к входной двери. Потом вернулась и, усевшись на пол, взяла одну из бутылок и внимательно изучила этикетку. Живописная картинка: изящный изгиб реки, маленькие домики с причудливыми крышами и ветка цветущей сакуры. И иероглифы, много иероглифов. Читать по-китайски я не умею, поэтому ничего не поняла, однако, улику решила припрятать, затолкала ее в пустой ящик для картошки. И вовремя. Звонок в дверь – пронзительная трель, от которой сводит челюсти, и волосы встают дыбом – сейчас был подобен удару молота судьбы по голове. Я подлетела к двери и заглянула в 'глазок'.

  – 'Скорую' вызывали? – послышалось с лестничной клетки. Посмотрев в 'глазок', ничего опасного я не заметила. Только две женщины в спецодежде.

  Я распахнула дверь. То, что происходило дальше, помню смутно. Все вокруг меня заволокло туманом, как будто та часть меня, которая отвечает за восприятие внешнего мира, решила взять выходной, а как мне без нее, редиска, не подумала. И я в течение почти двух часов неподвижно сидела на пуфике в прихожей и тупо пялилась на керамическую свинку-копилку, стоящую рядом с телефоном. Веселая, улыбается, наполовину заполнена пятирублевыми монетами. Мне кажется, или она действительно подмигнула?! И улыбка ее стала еще шире. Ой, мамочки! То ли опять воображение разыгралось, то ли... Не хочу думать об этом. Изредка, когда в коконе из тумана появлялся просвет, я слышала, как Валера спорит о чем-то с медиками, но прежде чем я успевала сообразить, что к чему, туман вновь брал свое. И свинка вновь подмигивала и, кажется, даже вертела хвостиком. Не перестаю сама себе удивляться! За стенкой лежит моя сестра, бледная, без сознания, а я – вот ужас! – любуюсь не в меру общительной копилкой! Так и до задушевных бесед с кастрюлями недолго...

  Из оцепенения меня выдернул звонок в дверь. Я чуть не свалилась с пуфика от неожиданности и больно прикусила язык. Интересно, кто бы это мог быть? Искренне надеюсь, что не милиция. Недоверчиво косясь на свинку, я метнулась к двери.

  – Кто? – глухо прошепелявила я, чувствуя солоноватый привкус крови во рту.

  – Дара, это мы приехали, – донесся из-за двери усталый мамин голос – открой, а то руки заняты.

  Господи, родители! Как невовремя-то!

  – Ну что там? – высунулся из комнаты злой, как черт, Валера. От моего внимания не укрылось новое пятно на его майке, но вот от чего оно оставалось только догадываться. А времени на догадки не было.

  – Родители... – теперь мой голос стал замогильным, но все с тем же оттенком шепелявости. И язык болит, между прочим!

  Валера ответил парой очень выразительных фраз, воспроизвести которые мне мамино воспитание не позволит. Сосед точно был очень зол, готов был рвать и метать, и я невольно вжалась в стену. Зашибет ведь под горячую руку! Потом, конечно, жалеть будет, но сейчас...