Текст книги "Legion Z (СИ)"

Автор книги: Ингмар Миваки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Молодец! Хлопнув в ладоши, Бен направил на нее указательный палец. – Вахана Раса в состоянии влиять на поле не без помощи искусственного интеллекта! – восторженно объявил он, блеснув аквамариновыми глазами.

И тут Луи уверился окончательно, что перед ним самый что ни на есть идеальный гражданин Талатона – алмазный ангел, дом которого по каким-то неизвестным Луи причинам ему рекомендовал Элья. В голове Луи была полная неразбериха.

– Тракус расшифровывается, как Транспорт к Универсальному Сознанию, – между тем, продолжал удивлять своими познаниями в области новейшего воздухоплавания Бен, и это не могло ни удивить. Откуда алманг знает такие тонкости, и с какой стати кому-то понадобилось отсылать ему тракус?

– Заложенный в браслет кристалл является резонатором – усилителем, вступающим во взаимодействие с частотой колебаний будущего легионера, – продолжал Бен. – Естественно, будущий легионер и без кварца уже является тем, кто способен открыть дверь в другой мир, но кристалл дает ему возможность ускорить этот процесс. Ты быстро становишься частью группы и восполняешь энергию по первому требованию. К тому же кристалл является своего рода компасом для ориентации в пространстве рукава. Вне контролируемого поля очень легко заблудиться. Квантовый мир полон опасностей. Без подготовки невозможно, но тракус решает эту проблему.

– Ты забыл сказать: «Теперь мы способны работать с любого уровня», – угрюмо заметил Луи.

Бен опустил глаза и улыбнулся содержимому кружки. Повертел ее в руках, с интересом рассматривая со всех сторон, как будто видел впервые. С тех пор, как они собрались в мастерской, он не сделал и глотка. В основном, подливал другим. И это не ушло от Луи. У него возникло ощущение, что они находятся на тайном собрании кружка зогов и алмангов, и он тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Все это время Бен обращался к Софи, и Луи решил перехватить инициативу.

– Те, кто на Земле, могут попасть на мост, но не далее, – подхватил он, – равно, как и зоги, которые тоже могут находиться не далее моста, то есть золотого рукава. Зоги не могут попасть на Землю, а земляне на Талатон. Если мы наберем достаточное количество легионеров, то золотой рукав станет сквозным, и мы сможем стать людьми.

Луи страшно захотелось спросить Бена, почему он не пьет водку, и он уже почти был готов сделать это, когда Бен поднял кружку.

– Я пью за новую эру в истории Талатона, – заявил он, обводя кружкой гостей. – Всем нам предстоит совершить нечто по-настоящему героическое и наполненное величественным пафосом. Выпив залпом, он, как ни в чем не бывало, снова взял губную гармошку и наиграл короткий марш.

– Лично я не вижу между нами ничего общего, – заявил Луи. – Ни тебя, Бен, ни Лену я не знаю.

– Если вам действительно интересно, – сказал Бен, отложив гармошку, – то я готов рассказать, хотя моя история не стоит того, чтобы ее вспоминать. Но у нас достаточно времени до утра, и если желаете… Производителей своих я не знаю, – откровенно заявил он, в задумчивости глядя на застывшего кузнечика у стены. – Возможно, именно благодаря этому я полюбил собирать игрушки и управлять ими. В детстве у меня не было ни друзей, ни игрушек. До двенадцати лет я жил в детдоме. Оттуда меня забрал мой приемный отец, давший мне фамилию и образование. С малых лет я научился быстро адаптироваться и выживать в любых условиях. Было много плохого, о чем я не хочу лишний раз вспоминать и, тем более, рассказывать, но я не сдался. Не сдался – не означает то, что я стал причинять боль и страдания другим, вовсе нет. Я стал создавать монстров из металла. И…стал счастливым. Последнюю фразу он адресовал Луи, остановив на нем взгляд. – Вот, собственно, и весь рассказ. Настоящая история моей жизни началась здесь, в этой мастерской, – обвел он рукой зал. – А теперь мне бы хотелось услышать твою историю, Луи.

– Хм. О детстве мне рассказывать особо нечего. Оно ничем не примечательно. Отец работал, как и я теперь, в автомастерской. Родители не так давно умерли. Один за другим, с интервалом в месяц. У меня есть брат. У него семья. Живут в другой популяции. Я уже говорил вам, что расплатился по счетам, и вы, в силу своей деликатности, не стали уточнять, что именно я натворил. Луи посмотрел на Софи, и прочел в ее глазах искреннее сожаление.

– Представьте себе, что парашютистов, – неожиданно предложил Луи. – Один за другим они выпрыгивают из самолета. Еще не раскрыли своих парашютов. Падают, сцепившись в круг. Сначала падают вместе, затем разлетаются. Каждый летит сам по себе и раскрывает свой парашют самостоятельно. И вот, у одного парашют не раскрылся.

– В таком случае его может спасти другой, – сразу догадалась Лена.

– Верно, – подтвердил Луи. – Один в состоянии вытащить другого. Иногда один способен вытащить двоих. Но такое случаются крайне редко.

– Ты занимаешься парашютным спортом? – поинтересовалась Лена.

– Любитель, – уточнил Луи. – Я привел этот пример, потому что он показался мне лучшей иллюстрацией того, что со мной произошло.

– Ты не смог вытащить двоих, – понимающе закивал Бен.

– Я не мог помочь одновременно двоим в критический момент, и это стоило одному из них жизни, – ответил Луи. – Свой тракус я получил именно от него. И… Луи прервался и вздохнул. – Он был моим врагом, – закончил фразу он. – Случилось так, что незадолго до смерти он передал мне свой тракус. Луи поставил кружку на пол и мельком взглянул на мертвого друга в шаре, болтавшемся вокруг компании. Мертвый друг весело подмигнул ему и одобрительно кивнул.

– Так вот в чем причина твоего смирения. Ты спасаешь своего бывшего врага! – воскликнул Бен, одарив его заинтересованным взглядом.

– Он передал тебе тракус в знак примирения? – предположила Софи.

– Скорее, в знак доверия, – поправил Луи. – Это больше, чем просто примирение. На этом, если не возражаете, я закончу свой рассказ, и предлагаю Лене принять эстафету. Возможно, мы, наконец, поймем, что между нами всеми общего.

Лена оставила шахматы в покое.

– Я работаю в больнице, и каждый день вижу смерть, – сказала она просто и без всякого выражения. – Вероятно, огненный рубеж я перешла задолго до того, как в мире появились тракусы. Это – главное, что я знаю о себе, и что хотела бы донести до всех вас. Вот, собственно, и все.

– Я должен попросить прощения. Я ненадолго уведу Лену. Мы скоро вернемся, – неожиданно прервал их доверительный сет Бен. – Ты не поможешь мне? – обратился он к Лене.

– Конечно, – согласилась та и вышла из-за стола.

Перед уходом Бен молча снял с руки тракус и с улыбкой преподнес его Софи.

– Я уверен, что он попал ко мне не случайно, – сказал он.

Луи в задумчивости проводил их с Леной взглядом, глянул на шахматный стол, обнаружив, что Лена за время их короткого знакомства успела выиграть партию.

Софи с Луи остались наедине, в окружении металлических монстров Бена и освещавших фигуры, напольных прожекторов. Кузнечик у стены заскрежетал невидимыми шестеренками, и снова притих. Луи накрыл руку Софи ладонью.

– Послушай, – начал он, – я понимаю, как тебе должно быть трудно все это осознать, но…

– Огненный рубеж или как его там? – перебила Софи. – Чем мы занимались несколько часов назад в мотеле? Зачем все это?

– Ты сказала, что умираешь, – напомнил Луи. – Там, в мотеле. Забыла?

Софи растерялась. Смотрела на него, силясь прочесть в глазах объяснение всему произошедшему с ними за ночь.

– Что, если я у меня не получится? – спросила она. Поводила пальцем по циферблату тракуса.

– У тебя точно получится, – улыбнулся Луи.

– Как это хоть выглядит? – уточнила она, подняв на него робкий взгляд.

– Это место, где мы соединяемся. По возвращении в каждом из нас присутствуют те, с кем мы встретились, но не так, как на Талатоне, в привычном нам мире. Там ты будешь осознавать себя немного иначе. В начале будешь падать, затем почувствуешь разрыв контролируемого поля, почувствуешь полет, и выйдешь за пределы контроля. Станешь собой настоящей, и, возможно, обнаружишь себя на Земле. Помнишь историю про парашюты? В золотом рукаве все иначе. Одна вытягивает всех, как звенья-бусины прекрасного ожерелья, и дает силу поддерживать друг друга. Тебе не о чем волноваться. Просто держи внимание. Это не так трудно.

– Вы встречаетесь в месте управления волнами.

Луи с улыбкой несколько раз кивнул в подтверждение.

– До недавнего времени из-за холодного порога никто не возвращался, но сейчас это стало возможным. Мы возвращаемся, но это уже не мы прежние. Мы возвращаемся людьми.

– Хм. На Землю можно попасть, просто потеряв голову, – тихонько хихикнула Софи, прикрыв рот ладонью. Луи нежно убрал ей челку и поцеловал в лоб.

Вернувшийся Бен принес две подушки. Лена шла следом и несла плед.

– Буду охранять вас, как верный пес, – сообщил любовникам Бен. Выключил прожектора, кроме одного – возле постамента с мухой, и сел на пол чуть поодаль. Лена вернулась за шахматный стол, опустила голову на руки и стала наблюдать из полумрака за освещенной площадкой с путешественниками и караулящим их Беном. В полумраке мастерской глаза наблюдавшего за ними великана сияли особенно ярко, как и глаза самой Лены.

– В это время я обычно на сцене, – прошептала Софи.

Луи взял ее за руку, и Софи закрыла глаза.

12. Потайная комната Соло

– Уночка, заходи, дверь открыта! – крикнул Соло из конца длинного коридора. Уна приоткрыла дверь. Соло почти бежал ей навстречу на своих быстрых, бионических ногах. Настроение у него было приподнятым, и весь вид демонстрировал исключительную благосклонность.

– Калитку и дверь в дом я предусмотрительно открыл заранее, так чтобы ты могла сразу войти в дом, – сказал он, приближаясь к компаньонке.

Одетая в белый сарафан из легкой ткани, со светлыми, убранными в высокую прическу волосами, неспешная и меланхоличная, как будто застывшая во времени, Уна показалась ему ангелом. Соло склонил голову к плечу и в умилении любовался ею. В его доме она была впервые. Торжественный осмотр дома он начал с демонстрации пола.

– Обрати внимание, полы в доме – ровнее не бывают. Простор, отсутствие углов, – гордо перечислял он. – Все здесь спланировал мой сын.

В конце коридора, на повороте Соло остановился и распахнул дверь во внутренний двор, представлявший собой квадратную площадку под открытым небом. В центре двора стояла круглая беседка в окружении цветущих кустарников. Из беседки ступени спускались к одноэтажной, каменной постройке на другом конце двора. Старая, деревянная дверь в обрамлении двух декоративных колонн сразу привлекала внимание, настолько необычно выглядела. Соло хитро улыбнулся, поманил Уну рукой и, обогнув беседку, остановился возле двери.

– Вот он – главный ключ в этом доме, – торжественно провозгласил он, подняв вверх длинный ключ, и отпер им дверь.

Они вошли внутрь просторного помещения без окон, со стеклянным потолком и шатром – таким же, как над рабочим местом Питера Уотермана, только из полупрозрачной, голубой ткани. Шатер был внушительных размеров, и занимал две трети площади помещения. Соло потянул за шнур, и завеса приподнялась, открыв взору небольшой, квадратный бассейн. Возле бассейна стоял простой, пластиковый, белый стол с приборами, и шезлонг с синюю и белую полоску.

– Ваш рабочий кабинет, – догадалась Уна.

Соло лукаво улыбнулся.

– Ни один из лежащих на столе приборов, как и род деятельности инвалида со странностями, тебе пока не известен, однако интуиция тебя не подвела. Это действительно мое рабочее место на протяжении нескольких десятков лет. Здесь – мой храм, и без моей визы вход сюда строго запрещен. Собственно, ты – первая, кого я допустил сюда. И рот на замок, поняла? Уна кивнула.

– Ну, хорошо. Теперь вернемся. Поговорим снаружи, – сказал он. Они вернулись во двор, и расположились в беседке.

– Нравится тебе здесь? – спросил он.

– Красивый, комфортный дом. У вас очень заботливый сын. Уна говорила искренно. Соло хмыкнул.

– Знаешь, что делают дети, которые хорошо зарабатывают? – пристально глядя на гостью, спросил он. – Они откупаются от нас, стариков.

– Вам было бы лучше, если бы у вас не было всего этого, но сын был рядом, – кивнула она.

– Я бы ограничился рабочим кабинетом и небольшим двориком с цветущим садом, – не задумываясь, ответил Соло. – А сын уехал, да. Работает в крупнейшей корпорации, на уходящем под воду континенте. Долгое время он не давал о себе знать. Только деньги перечислял. А тут вдруг объявился. Но ничего о себе не рассказывает. Я что, по-твоему, должен все вытягивать из него? Нет уж, увольте.

– Вы что же, ни о чем его не спрашиваете? – удивилась собеседница.

– Нет, – нервно дернул шеей Соло. – Зачем? Все равно увернется.

– А семья у него есть?

– Не знаю. У него своя жизнь, у меня своя. Не обращай внимания на мое брюзжание. На то она и старость, чтобы позволять себе маленькие слабости. Конечно, я благодарен ему за дом, а Всевышнему за то, что я не сдался и продолжал свои исследования. Соло вдруг занервничал. Уна поняла это по бегающему взгляду.

– Как ваше самочувствие? – обеспокоенно спросила она.

– Не знаю. Не все рассказал тебе, – признался он, посмотрев на собеседницу молящим взглядом, как будто именно от нее зависело его душевное равновесие.

– Расскажите, прошу вас! – ответила она ему жалостливым, зеркальным взглядом.

– Ну, хорошо, – снизошел Соло. – Возможно, я не прав, что ругаю сына. Вероятнее всего, он действительно находится в подводном поселении. В таком случае наши нечастые беседы можно считать роскошью.

– Говорят, с подводными поселениями нет связи, – заметила Уна.

Соло ненадолго задумался. Над головой его, немного в стороне возник прозрачно – белый шар, внутри которого неспешно прохаживалась его покойная жена. Жена что-то говорила, но Соло не слышал ее, а лишь наблюдал, водя глазами. Уна шар не видела. Ей показалось, старик делает гимнастику для глаз, чтобы успокоится. Так это выглядело со стороны.

– Итак, вернемся к нашим делам, – вернулся к разговору он. – Не так давно я решил, что мне нужна хорошая компаньонка и помощница по работе в одном лице. Предлагаю тебе девять тысяч в месяц с бесплатным проживанием и полным пансионом. Снимешь приличную квартиру, перевезешь сюда родителей. Горшки за мной выносить не потребуется. К счастью, зад подтереть я пока и сам в состоянии. Разбить пару яиц на сковородку или приготовить салат на двоих тебя, полагаю, не затруднит. Времени на размышления пять минут, не то найму кого-нибудь еще. Очередь выстроится.

– Согласна, – улыбнулась Уна. Сидела она в своем ослепительно белом сарафане, держа спину ровно, как королева. И глазом не моргнула – приняла решение.

– Отлично, – обрадовался старик.

– Только, с вашего позволения, родителей своих я сюда не перевезу, – сказала она.

– Это твое личное дело, – отозвался Соло. – Если хочешь, можешь переселиться ко мне.

Есть комната. Маленькая, но уютная. Хочешь посмотреть?

– Нет, мне все равно, какая она.

– Хорошо. Значит, по рукам. Теперь я расскажу тебе о работе. Приборы, которые ты только что видела, служат для активации определенных участков мозга, – перешел он к главному, из-а чего, собственно, и пригласил ее.

– Вы врач? – мимоходом поинтересовалась она.

– Нет, но в семье действительно были врачи. Отец был хирургом, мать – педиатром. А я выучился на инженера. Всю жизнь изобретал и конструировал приборы.

– Вашими приборами пользуются?

– А как же. Все мои изобретения внедрены, – с гордостью сообщил он. – Но те, что стоят в моей потайной комнате, я испытывал только на себе. Как видишь, я бодр и вполне здоров, не считая, разумеется, ног, но это не в счет, у делу отношения не имеет.

Нагнувшись к Уне, он сказал ей таинственным голосом: «У всех талатонцев на глазах печать». Затем отстранился и несколько раз кивнул в подтверждение. – Электронная печать, – уточнил он. – Предсказатели предупреждали. И вот оно, свершилось. Ты поняла, что я имею в виду?

Уна покачала головой отрицательно.

– Хм, значит, ты не видишь ее? Соло впал на некоторое время в некую отрешенность, затем посмотрел на часы и неприлично выругался. Уна давно привыкла к выходкам старика, так что относилась к ним с должным хладнокровием, столь необходимым в работе компаньонки, а потому деликатно промолчала.

– Кажется, населению планеты нравится быть зависимыми, тогда как мой прибор может помочь им в обретении свободы. Но вот что, девочка. Здесь я один решаю, кому выдать пропуск в новый мир. Конечно, я – особенный старик. Выгляжу, как кинозвезда, а веду себя, как больной на голову, но тем не менее, тем, не менее… Соло потарабанил пальцами по подлокотнику плетеного кресла.

Уна улыбнулась. Старик продолжал играть в свою любимую игру.

– Мне было бы очень интересно узнать подробнее про ваши приборы, которые могут, насколько я понимаю, дать свободу подневольным с электронной печатью на глазах, – невозмутимо продолжала поддерживать беседу она.

– Вот, и чудненько. Я тебя вызывал, чтобы сказать, что мы используем эту печать. Благодаря нейросинхронизации мы как раз и обретем свободу. Если ты не лукавишь, и тебе действительно интересно, как это работает, мы могли бы кое-что посмотреть.

– Вы хотите что-то испытать на мне? – спокойно поинтересовалась Уна. Тон и выражения ее лица по-прежнему не выдавали ни малейшего волнения. Как будто, они обсуждали погоду на завтра.

– Небеса послали мне дочь! – дрогнувшим голосом, тихо произнес Соло. – Так значит, договорились? Завтра утром жду. Он снова взглянул на часы. – Ах, я наглец, задержал тебя. Дерек, должно быть, заждался.

– Уже не ждет, – покачала головой Уна.

– Что такое?

– Дерек не ждет меня больше, – повторила она громко и выразительно. – Он ушел, – снова понизила голос она. – Но я в полном порядке, уверяю вас. В подтверждение сказанного Уна улыбнулась. – Если хотите, могу принять участие в вашем эксперименте, хоть сейчас.

От нее не ушло то, что старик искренне сопереживает всему, что касается ее. Как и все зоги, она обладала особым восприятием. Оба они были одного рода – племени.

– Почему ты оставила своих родителей? – неожиданно спросил он.

– Придется начать издалека, – ответила она. – Они работают в научном центре. Это один из трех центров, оставшихся после самого масштабного изменения границ Сигмы. Они, как и вы, ставят эксперименты, только вы ставите их на себе, а они – на ничего не подозревающих об этом донорах. Выполняют правительственный заказ. Возможно, за эти эксперименты платит корпорация типа той, в которой работает ваш сын. Им, как и вам, интересен сам процесс, эксперимент, но…

– Но ты не одобряешь того, что они работают на плохого дядю, который экспериментирует над ни в чем не повинными донорами, – перебил ее Соло. – Это и есть причина, по которой ты покинула Сигму? Наивно полагать, что подобные эксперименты ставят только там, где работают твои родители. Это делают по всему миру. Напомню тебе, если вдруг забыла: «Ты здесь, чтобы обеспечить своих родителей».

– Как и ваш сын, – отразила удар Уна.

Соло задумчиво посмотрел на собеседницу.

– Зачем было уезжать? – поинтересовался он, и та, смутившись, опустила глаза.

– На самом деле была еще одна причина, – высказал предположение он.

– А давайте прямо сейчас проведем коррекцию моих мозгов, – весело предложила она, и Соло одарил ее восхищенным взглядом. Любимица всегда разгадывала его желания. К тому же в этой девочке с кукольным личиком был стержень, которому можно было только позавидовать.

– Ты это точно не из-за Дерека? – на всякий случай еще раз уточнил он.

– А при чем тут Дерек? – повторила она.

– Ну, хорошо, хорошо, – согласился Соло, – но прежде я задам тебе еще один вопрос. Мне интересно, насколько ты хорошо знаешь историю.

– Валяйте, задавайте свой вопрос.

– Единственным местом на планете, сохранившим название, является город КА. Это не зона, а город. Ты знаешь, почему все переделили на зоны и популяции с буквенными обозначениями, а город КА остался городом?

– Мы с Дереком как раз и поехали в КА за ответом на этот вопрос, – ответила Уна.

– Получили?

– Не успели. Из-за моей болезни нам пришлось поменять билеты и улететь раньше.

– Ты получишь ответ прямо сейчас, – глядя на нее гипнотизирующим взглядом, гордо сообщил Соло. КА – один из центров связи с Землей. Вся история Талатона хранится на Земле, поскольку на Земле живут создатели Талатона. Правительству не хватило смелости тронуть КА, ибо в нем живет дух Земли. Скоро ты узнаешь все, что желала знать, и даже сверх того. Следуй за мной.

Через несколько минут Уна уже сидела в шезлонге рядом с бассейном. Соло нацепил ей на голову металлический обруч наподобие того, что использовал в своих путешествиях Пит.

– Для чего служит бассейн? – заранее поинтересовалась Уна.

– Для спецэффетов, – ответил Соло. Шутил он или говорил серьезно, понять было невозможно. – Закрой глаза, когда я кивну. Не волнуйся, я буду рядом.

– И не думала даже.

– Вот и отлично.

Соло еще недолго поколдовал с приборами, и кивнул. Уна закрыла глаза. На входе в сон почувствовала несколько сильных толчков изнутри. Лицо исказило от страха. Открыть глаза она не могла, но и заснуть тоже. Возникло ощущение сильнейшего внутреннего сопротивления. Проволочный венец, вступив в резонанс с волновым кодом Земли, дал отпор контролируемому полю Талатона. Что-то рвалось, и это было тяжело. Она ясно ощущала это, как и то, что ее затягивает в воронку. Несло вниз и вверх одновременно. Скорость развитий событий была столь велика, что страх как-то быстро испарился, и в какой-то момент ей показалось это новое состояние более приятным, чем секс с Дереком.

Прибор Соло делал то же, что и столь вожделенный ею тракус. Успешно вылетев за пределы мира, частью которого она себя считала, Уна оказалась на пути к новому хабу. По своему обыкновению, она не сопротивлялась, и это был очень большой плюс для новичка. Бдительности и вниманию она научилась давно, еще во время жизни в Сигме, так что умение это стало большим преимуществом во время путешествия сквозь бездну.

* * *

Все было очень реально, легко и осознанно. Они с Соло сидели в салоне самолета. Через проход сидел молодой мужчина. Безупречная форма носа, идеальный овал лица, небольшие мешки под глазами. Она его видела раньше!

– Уна! Аэропорт! – расплылся в улыбке Элья.

– Элья!

Узнав случайного знакомого, Уна обрадовалась не меньше него. Как будто встретились два старых друга. Тихое путешествие на одной волне, где-то за пределами привычного мира, поражало воображение.

– Ты нашел своего друга? – спросила она.

– Да! С ним все в порядке. Нет никаких помех, это просто потрясающе!

Элья высунул голову в проход. Кроме них с Уной и Соло, уткнувшегося в густую синеву за стеклом иллюминатора, и не обращавшего на них внимания, в салоне никого не было. Элья протянул руку, и Уна пожала ее. Руки были легкими и невесомыми, но их обладатели чувствовали себя, как обычно, ну, или почти, как обычно.

– Нас так много, что тракус очень скоро нам будет не нужен, – поведал ей Элья. – Я это понял по отсутствию помех.

– Что мы здесь делаем, по-твоему? – спросила Уна.

– Меняем мир, – взял под козырек Элья. – Волк, переодевшись в пастуха, решил сократить гигантское стадо овец, но собаки, стерегущие стадо, взяли численностью, – доверительно сообщил он.

Уна передернула плечами, и внимание рассеялось. Элья еще что-то говорил, но она уже не слышала, а только наблюдала, как шевелятся его губы. Через несколько секунд прокатилась волна помех, и серый шум полностью поглотил его, Соло продолжал с интересом смотреть в иллюминатор, где в глубокой синеве тут и там проносились хвостатые белые звезды.

– Посмотрим, что снаружи, – обратилась она к профилю Соло.

– Да-да, уже иду, милая, – не поворачивая головы, откликнулся тот.

– В этом нет необходимости, – ответила она, встала и направилась к выходу.

Внизу, под трапом стояла девушка в расстегнутом пальто, надетом поверх белья морской расцветки. Уна помахала ей рукой и стала спускаться.

– Меня зовут Уна, – представилась она внизу. – Живу в зоне T популяции Йота. Работаю компаньонкой инвалида.

– Я – Софи. Джазовая певица в ночном клубе. Зона S популяции Фи. Софи протянула руку, и Уна пожала ее. Ладонь была невесомой, как у Эльи, и у нее самой. Кажется, Софи была удивлена этому факту не меньше ее самой.

– Это не электронный сон, – сказала Софи. – Знаешь, мой парень лежит сейчас рядом и держит меня за руку. Все это так удивительно!

– Правда, – согласилась Уна.

– Ты была здесь раньше? – спросила Софи.

– Нет. Не понимаю, как руки могут быть теплыми, плотными. И органы чувств работают в том же режиме.

Девушки рассмеялись. Одновременно вытянули руки вперед и еще раз обменялись рукопожатием, на этот раз обеими руками.

– Мой парень рассказал мне про рассеиватель, – поделилась Софи. – Некий декодер, что воздействует на зрительную кору и заставляет зогов воспринимать все как-то иначе, чем это делает большинство обитателей Талатона. Кажется, зикерзонд называется. В общем, благодаря ему вокруг нас действует некое защитное поле.

– Кажется, это называют ангелом – хранителем, – улыбнулась Уна, и посмотрела вниз, на ноги, зависающие над непроницаемой синевой колодца.

– Тебе больше не нужен тракус? – спросила Софи.

– Часы с надписью «Legion Z» на циферблате? – уточнила Уна.

– Ну, да.

– К сожалению, я их потеряла, – ответила Уна. – Часы и своего парня.

Софи в удивлении приоткрыла рот, и новая знакомая тут же исчезла в дрожащей сетке помех.

Самолет вместе с Соло исчез. Перед глазами вспыхнул зеленый, и… она познала себя настоящую.

Через стеклянный потолок на Уну смотрело усыпанное звездами небо. Вытянув вперед руку, она направила указательный палец в одну из звезд. И увидела, что от багровой полосы на запястье не осталось и следа.

– Перпендикулярная вселенная. До Земли рукой подать, – сказала она звездам.

13. Исчезновение Джаеша

– Я здесь, – сказал Джаеш, заговорив впервые с того момента, как они с Сони сутки назад вылетели из зоны Омега в зону Тав. Он сидел рядом с Сони в самолете, с аккуратно сложенным на коленях, синим пледом, и смотрел в иллюминатор. Внизу вспыхивали огни береговой линии.

Впервые с тех пор, как покинул отчий дом, Джаеш надел костюм – светло-серый в неброскую полоску, поверх белой сорочки с воротником-стойкой. Вещи ему одолжил Сони, а потому пришлось затянуть ремень потуже. Густые темные волосы он тщательно расчесал и разделил на прямой пробор, собрав в хвост на затылке. К родителям заходить не стал. Встретился с сестрой, забрал у нее паспорт, немного денег, и получил сто благословений. На протяжении всего полета Джаеш славословил Шиву.

– В юности я не упускал любой возможности расширить границы сознания, – разглагольствовал тем временем Сони. Одет он был в темно-серые брюки и салатовую рубашку. Выгоревшие на солнце волосы имели цвет соломы и свободно падали на плечи. В пакетах на полке лежали теплые куртки и обувь. Другого багажа у них с Джаешом не было, не считая синего пледа, подаренного Джаешу наставником.

– Представь себе, что снаружи жара, а ты сидишь в своем доме, – продолжал Сони. – Тихо работает кондиционер. И вот, ты замечаешь какую-то неисправность. Вот в этом месте. Сони нарисовал пальцем в воздухе, где именно Джаеш обнаружил неисправность. – Ты аккуратно менял фильтр по календарю, но в этом, как выяснилось, не было ни малейшего смысла, ведь вся партия фильтров оказалась бракованной. Скоро ты выясняешь, что и другие партии фильтров тоже бракованные. Нормальных фильтров нет, и вообще никогда не было. Сони перестал рисовать бракованные фильтры на спинке кресла, медленно опустил руки и посмотрел на Джаеша, ожидавшего продолжения рассказа.

– Нет, некоторые из нас, конечно, догадывались и раньше, что воздух не так уж и свеж, но они не думали о браке в глобальных масштабах. И вот, нам вдруг подфартило заполучить исправный фильтр. Сони снова стал ковырять ткань обшивки, обводя смуглым пальцем запчасти кондиционера. – Ты его поставил вот сюда, как и положено.

Джаеш вежливо наблюдал за его рисованием. Под его взглядом Сони вдруг опустил руку и грустно вздохнул.

– Да, я действительно сотрудничал с Питером Уотерманом, – признался он. – Прости, что не рассказал тебе сразу. Встретил его, когда работал в корпорации, из которой сбежал в КА. Побег как раз и был связан с этой встречей. Пит запустил партию чистых фильтров, то есть кристаллов, а я помог ему. Составил поддельный запрос от лица руководства корпорации, и отправил его в научно-исследовательский центр в Сигме. Они выбросили в продажу экспериментальную партию. Кристалл нанокварца стал доступен зогам по всему миру.

– Вы с Питом раздали скипетры золотому стаду, – по-своему интерпретировал Джаеш.

Сони приоткрыл рот, но сказать ничего не успел. Возник резкий толчок, и они с Джаешем, как и все прочие пассажиры, подпрыгнули в креслах. Возникшая в проходе стюардесса собралась что-то сказать, но второй, еще более мощный, толчок и нарастающий шум помешали ей сделать это. Девушка попыталась взяться за поручень, и упала.

Самолет стал быстро терять высоту. Возникла суматоха и паника. Джаеш, казалось, сохранял полную индифферентность к происходящему вокруг. Сняв с руки тракус, надел его на руку Сони. Затем выпрямился в кресле и прикрыл глаза.

В этот раз в золотой рукав он попал без тракуса. Во время непродолжительных бесед с легионерами Джаеш видел за спиной каждого очерченную золотом фигуру молодой женщины с длинными, волнистыми волосами. Простым желанием он включал и выключал видимые проекции в рукаве, чего раньше с ним в жизни никогда не случалось. Неожиданно для себя самого он обрел власть над временем-пространством. Мир за границами привычной реальности был весьма необычным. Джаеш сидел в самолете рядом с Сони, знакомился в переходе между Талатоном и Землей с зогами-легионерами, и одновременно сидел на берегу священной реки. Перед ним возник сидящий на камне садху.

– Я сижу в самолете, и мы падаем в океан, – весело, совсем по-детски поделился Джаеш, усевшись рядом с учителем.

– Ах, Джаеш, ты все еще ждешь результата, – досадливо покачал головой тот.

– Я нашел тех, кого искал! – радостно воскликнул Джаеш.

Рука учителя опустилась на плечо и превратилась в светящийся золотой контур. Берег и реку снова поглотила равномерная, глубокая синева. Вахана Раса отпустила руку, и очерченное золотом существо вышло из темноты, встав прямо перед ним. Джаеш поднял глаза и, сощурившись от яркого света, посмотрел в лицо высокой женщины, которой доходил едва ли до груди, и это при том, что сам был ростом без малого два метра. Одета ослепительная женщина была в длинное, черно-золотое платье – накидку, полностью скрывавшую ноги. Из глаз ее на Джаеша смотрел его собственный свет. Это был лик прекрасного мужчины. Существо привело его в небывалый душевный трепет.