Текст книги "Legion Z (СИ)"

Автор книги: Ингмар Миваки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

За связь с Землей пришлось расплатиться удобствами. Каждые сутки сеть транслировала жителям планеты все выявленные отклонения в их здоровье. В этом зог не отличается от донора или алманга. Если на него надвигалась мигрень или пульпит, он мог получить заблаговременное предупреждение системы сканирования, и все необходимые рекомендации через экран нейросинхронизации. Однако, исправить ситуацию с пошатнувшимся здоровьем с помощью критического обновления, как алманги, прямо через сеть, зоги не могли. У алмангов было дополнительное, кристаллическое тело с важным, алмазным ДНК-нанороботом внутри. Они могли прожить двести лет, не болеть, обновлять внутренние органы и закачивать в мозг тонны информации. У зогов теперь вместо экрана был зикерзонд. Правительства Талатона и Земли вступили в смертельную схватку за доноров.

* * *

После очередного полета Луи решил свалить из зоны S. Первым делом он отправился к Софи, а там известно, что: потоптался перед запертой дверью. Именно Софи и стала причиной, по которой он дернулся с насиженного места. Тут из двух одно: либо он должен уехать подальше от нее, не подвергая ее жизнь риску, либо она должна примкнуть к легиону. Луи желал второго, но она не открыла дверь.

Две минуты ушло на то, чтобы сбежать во двор по запасной лестнице и, свернув в переулок, смешаться с вечерней толпой. Тракус ободряюще подмигнул зеленым огоньком. Луи толкнул дверь и вошел в заведение, на задворках которого оставил мотоцикл.

В набитом молодежью и клубами сигаретного дыма баре было не протолкнуться. На стене заведения висел здоровенный рекламный плакат с призывом принять участие в конкурсе. Везунчику обещалась новая жизнь на Марсе. Луи с трудом протиснулся к телефону-автомату и набрал номер Эльи.

– Привет, у меня перерыв на ренессанс, – сказал задорным голосом друга автоответчик.

– Мы все улетели и уехали, я в курсе! Давай же, брат, сними трубку! Что с вами со всеми такое сегодня? Будто сговорились, – негодовал Луи.

Элья не подошел к телефону, потому что покинул дом за пять минут до звонка Луи, и теперь двигался на стареньком фольксвагене в сторону железнодорожного вокзала. Тракус сигнализировал брату, что они связаны, обмен энергией в полном порядке, и зикерзонд работает исправно. Количество легионеров за последний месяц существенно увеличилось, и опасаться было нечего, но большинство наученных горьким опытом первопроходцев по старой привычке таскали с собой симку без самого аппарата. Поблескивая золотом, карта валялась в бардачке среди конфет в блестящих, черных обертках. Одну из них Элья перекатывал во рту и, причмокивая, бубнил себе под нос песенку. Нос с горбинкой, коричневые тени вокруг глаз, ветер из приоткрытого окна трепет отросшие на висках, тронутые сединой волосы. У Эльи Алгарда было дел по горло, а времени не больше, чем у всех остальных.

Луи опустил трубку на рычаг. Несколько секунд в задумчивости смотрел на старинный телефонный аппарат, затем перевел взгляд на мигавший тракус, одернул рукав куртки, стянул и крепко сжал его край в кулаке. Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы сигнал этот был от Софи, но Софи не была легионером, и она даже не открыла ему дверь.

Ни о чем другом кроме нее, он думать, как ни старался, не мог. Чувствовал себя виноватым в том, что влюбил ее в себя. Внешность страшно мешала Луи, так как привлекала лишнее внимание, как женщин, так и мужчин. Луи был южанином. От природы смуглая кожа с красноватым оттенком, небесно-голубые глаза и белоснежная улыбка притягивали к нему, как магнитом. Элья прозвал его краснокожим вампиром, поглощающим женщин всех цветов радуги. «От меня пахнет биотопливом, а они все равно лезут», – ответил ему на это Луи, и Элья покатился со смеху. Вечером, после работы Луи приводил себя в порядок и, если чувствовал себя не слишком уставшим, то шел в ночное заведение, где пела Софи. Там они и познакомились. Там же он встретил и Элью, прилетевшего в их популяцию по делам.

Он признавался самому себе, и не раз, что в его планах на Софи в самом начале из отношений был в определенном смысле и корыстный интерес. Луи знал, что укрощение змея, коим в среде легионеров было принято называть сексуальное желание, при первом контакте дает очень мощный стимул к полету по золотому рукаву, да к тому же с максимальным количеством встреч и минимальным сопротивлением на входе в рукав. Потом все сходит на «нет» и только мешает, а потому большинство легионеров стараются воздерживаться от длительных связей, либо встречаются с такими же, как они сами. Софи желала им обладать, а это было невозможно. И это было ее большой ошибкой.

Он был знаком со многими из легиона. И все они знали, что крутить любовь с теми, кто не вышел за пределы контролируемого поля, нежелательно, хотя окончательный выбор остается за каждым. Многие знакомились во время полета, чтобы потом встретиться в подконтрольном мире. Иногда приходилось выезжать в другую зону или популяцию, иногда даже пересекать море или океан, чтобы найти мужчину или женщину из зогов-ОЙ, способных пополнить легион. Заниматься любовью в самом золотом рукаве так, как это делали на Талатоне, стандартным способом, было невозможно. Пит сразу объяснил Луи, что они находятся в область высоких энергий, а не в месте их стимуляции, В золотом рукаве находили друг друга световые, творящие мир внизу.

Софи раскусила не желавшего вступать с ней в близость «извращенца», через месяц после их знакомства, и, наконец, не выдержала, решив дать ему от ворот поворот. Время красивых ухаживаний было идеальным. В конце второй недели Софи заподозрила неладное, а в конце месяца послала его. Она была первой женщиной, с которой Луи не желал расставаться, а потому он заказал в интернет магазине «Бальдр» еще один тракус, решив испытать судьбу. Тракус для Софи лежал в кармане ветровки и был фальшивкой, о чем Луи еще не знал.

Взгляд его остановился на выцарапанных на стене телефонной будки цифрах «11/27». Дата его рождения. И вспомнил, что вчера ему исполнилось двадцать девять.

«Почему ты не открыла мне дверь?» – задал он ей мысленный вопрос. И тут же сам дал на него ответ: «Потому, что ты не легионер, моя дорогая Софи». Подозвал бармена и заказал водки.

Софи появилась в дверях бара, когда он держал стопку у рта. Поверх коротких шортиков и майки в голубую полоску расстегнутое темное пальто. При виде ее Луи расплылся в счастливой улыбке. Махнул ей рукой, и заказал еще одну водку.

– Sante! За оставившую меня за порогом! – подмигнул он ей, когда та уселась рядом, на высокий табурет.

– Тебя преследуют, – с ходу заявила она. Махнула залпом и хлопнула стопкой о деревянную столешницу. – Я видела в окно, как у центрального входа за твоей машиной припарковался черный Ang Volt^[20].

– Правда? И что с того? – усмехнулся он.

– Мужик из машины пялился на мои окна. Он точно пас тебя, я знаю.

– Он поднялся на твой этаж? – нахмурившись, уточнил Луи.

– Понятия не имею. Я ушла раньше. Софи вперилась взглядом в стойку и стала нервно вертеть стопку вправо-влево.

– Я пришел поговорить, а ты не открыла, – напомнил Луи.

– С тобой все время что-то происходит, – расстроенно сказала она, подняв на него взгляд, полный искренней грусти и решимости одновременно. – То тебя глючит, то ты общаешься с волновыми полями, видишь какие-то феномены и меркабу^[21], ни с того, ни с сего перестал пользоваться мобильным телефоном и экраном синхронизации, рассказываешь мне сказки о каком-то свободном канале связи. Теперь еще, вдобавок, бежишь от кого-то. Ты стал похож на шизофреника. Я пришла, чтобы услышать, что ты натворил, иначе мне покоя не будет.

– Влюбился в тебя, – с беззаботной улыбкой ответил Луи, и тронул пальцем кончик ее носа.

– Кто ты и что тебе надо? – сердито бросила она, нарочито брезгливо потерев нос рукавом пальто.

– Автослесарь, – невозмутимо ответил Луи. – Мне нужна ты, и это – настоящая проблема.

– Проблема? – медленно опустив руку, удивленно вскинула брови она.

– Я сейчас еду в сторону F популяции Альфа. Предлагаю тебе поехать со мной. Времени у меня мало, так что решай поскорее. Луи расплатился и встал. Софи не двинулась с места. Она все еще злилась, хотя в глазах читался азарт. Это была Софи, которую он любил.

– Ты же способна быстро принимать решения, – подбодрил он и многозначительно посмотрел вниз – на ее ноги в расшнурованных ботинках. – Выскочила на крышу, спустилась по внешней лестнице. Не дожидаясь ответа, Луи решительно взял ее за руку и потащил за собой в сторону черного хода. Через несколько минут они уже летели на мотоцикле в сторону зоны F. В районе моста он неожиданно остановился и попросил у нее телефон. Вынул из него симку, сунул ее в карман куртки, сам же аппарат выкинул в реку.

2. Тракус в городе богов

В КА – единственном городе на поверхности, там, где звон колоколов и запах курящихся благовоний смещают сознание в сторону вечного, по ступеням, ведущим к величественному, древнему храму, поднимался молодой аскет Джаеш. Волосы до лопаток, худые ноги, белая набедренная повязка, ребра просвечивают, как у голодного пса. Добравшись до верхней площадки, аскет упал на колени и принялся славословить господа Шиву.

На нижней ступени храма беззаботно фотографировались туристы: молодой мужчина крепкого, спортивного телосложения, с мужественным, точеным лицом и спортивным ежиком рыжевато-каштановых волос, и девушка с кукольными чертами лица, светло-русыми волосами и двумя тонкими красными косичками, заплетенными на висках.

– Натерли, – пожаловалась она. Сняла с себя часы с голубой надписью «Legion Z» на циферблате и бросила их на ступеньку, Мучаясь от нестерпимого зуда, стала расчесывать руку.

– Прости, Дерек. Я, кажется, испортила нам день.

– Перестань, – отозвался Дерек и взял ее руку. Сократил дистанцию до экрана синхронизации и нашел справку.

– Включи свой экран и посмотри заключение системы сканирования, – предложил он.

– Он у меня барахлит, – ответила она.

– Уна, Опять ты меня разыгрываешь, – строго покачал головой он. Достал из рюкзака крем и смазал красное пятно на запястье.

– Надо же такому произойти именно здесь! Именно сейчас! – досадливо воскликнула та, наблюдая за его манипуляциями. Потом вверх – на храм, из-за которого они проделали весь этот утомительный путь из популяции Йота.

– Не страшно, перенесем на другой день, – успокоил Дерек подругу. – Впереди еще неделя.

Они зашагали по набережной в противоположную сторону, а выброшенный тракус остался лежать на ступенях древнего храма. На закате дня, возвращаясь к реке, аскет Джаеш и подобрал его. Кристалл мгновенно вступил в реакцию с телом, активировав двусторонний канал связи с Землей. Осталось только прикрыть глаза. Джаеш спустился к реке и сел на берегу.

– Разве не мечтал я услышать шепот Шивы в свой последний час здесь, в этом священном месте? – задал он немой вопрос реке, и несколько секунд спустя прикрыл глаза.

– В месте, где олени слушают проповеди учителя, – услышал он незнакомый мужской голос, и очень удивился. Вокруг, в густой синеве вспыхивали золотые звезды.

– Отдай же все, что у тебя осталось, и танцуй, пока он не проявится в непорочном лотосе сердца, – снова услышал он таинственный голос.

– Бегу со всех ног, – ответил Джаеш, сохраняя неподвижность. – Кто говорит со мной?

– Питер Уотерман, – представился Пит, выйдя из синевы рукава. – Концентрация взгляда рассеивает иллюзию, вот так открытие, садху, – улыбнулся он.

– Свасти^[22]! – приветствовал он Джаеша.

– Свасти, – в удивлении отозвался Джаеш. – Я – ученик садху, – поправил он.

– Прости, – принес свои извинения Пит. – Я живу в зоне MV, популяция Тав. Работаю криптографом в корпорации «Гидрософт».

– А я Джаеш из КА, популяция Омега. Ученик садху.

Пит и Джаеш обменялись рукопожатием. Юноша с серебряным обручем поверх длинных светлых волос, с белым пледом на плечах, был очень приятен лицом, сразу заметил Джаеш.

– Пылкий, пламенный, в короне, с плащом в руке и скипетром, ты – пастух, выгоняющий свое стадо в поле, и магнит, что заставляет нас выбирать направление, – нараспев произнес Джаеш. – Сам всадник на коне, убивший дракона, склоняет пред тобой главу. Ты похож на пришельца из космоса.

Пит от души рассмеялся и поблагодарил.

– Очень поэтично. Я и есть пришелец. Религия не воспрещает ученику садху летать с группой пришельцев с Земли? – светло улыбнулся он. – Пожалуй, ты самый быстрый зог из всех, с кем мне доводилось встречаться в переходе между мирами.

– Я рад нашей встрече, – любезно отозвался Джаеш.

– Ты знаешь, где мы? – спросил Пит.

– Ночное солнце, рассвет без времени, вечная свежесть восприятия, юность, полет, вершина волны, прозрение. Пока Джаеш разговаривал существительными, Пит считал, загибая пальцы.

– Мы способны видеть то, что скрыто от глаз, поскольку нас похитили при жизни, – поддержал его речь Пит.

– Разумный, всепроникающий эфир, – отозвался Джаеш. – Через него я читаю твои мысли, а ты мои. Если мы умерли, то здесь, в этом месте, обитают умершие.

– Если мы встретились здесь, значит, одинаково устроены, – дорисовал картину Пит.

Они стояли друг напротив друга – высокие, стройные, юные – как зеркальное отражение друг друга, с небольшой погрешностью. Голубоглазый Пит – с волнистыми, светло-русыми волосами до плеч, Джаеш – с длинными темными прядями разбросанных по плечам волос и смеющимися темно-карими глазами. Оба улыбались друг другу и говорили на одном языке – санскрите.

– Информация, полученная через эфир, идет в виде импульсов, – сказал Джаеш. – Движения отрывистые и резкие, – припомнил он.

– Резкие и угловатые, – подтвердил Пит. – Если я умер на Талатоне, а затем являюсь к тебе через золотой рукав и беру за руку, то это будет выглядеть, как «хватаю». Выброс энергии чувствуют все, но в большинство своем предпочитают не замечать его. Однако, есть и такие, кто не боится. Например, ты и я.

– Синтезированное поле поймало мир символов на крючок, как рыбу, – мечтательно улыбнулся Джаеш.

– А еще немного погодя само поле поймала на крючок Вахана Раса, – подхватил Пит, – наш проводник между мирами. Я спрошу тебя, внутри ли она или снаружи, ученик садху?

– Она снаружи и внутри, – ответил, не моргнув глазом, Джаеш. – Мы говорим с тобой на одном языке. Ты свободно владеешь санскритом, – заметил он.

– Я – программист. Пишу программы на санскрите, – объяснил Пит.

– Я как будто говорю со своим отражением в зеркале, – сказал Джаеш.

Они с Питом стояли на одном уровне, на незримой горизонтальной поверхности внутри вихревого потока. Под ногами – темно-синяя бездна. Они точно летели и определенно оставались неподвижными. Пит протянул руку, и когда Джаеш пожал ее, то движение оказалось не отрывистым и резким, а легким, плавным и невесомым. И речь лилась свободно и мелодично, и скорее напоминала песню, а не разговор.

– Мы способны управлять эфиром благодаря тому, что встретились и объединились за пределами контролируемого поля, – объяснил Пит. – Мы с тобой люди с Земли. Людям свойственно полное взаимопонимание.

– Действительно, – с улыбкой подтвердил Джаеш. – Милосердие доминирует в зогах, и живы они на Земле. Это многим известно в КА, откуда я родом. В городе сохранилась история обоих миров.

– Ты знаешь о программе на Джабраиле? – на всякий случай поинтересовался Пит.

– Знаю, что она создает помехи, но не мешает нам проявлять себя через милосердие на Талатоне, – уверенно ответил Джаеш.

– Хорошо, – с улыбкой кивнул Пит. – Чем больше мы народу соберем, тем скорее рукав, соединяющий миры Талатона и Земли, откроется, и Земля, наконец-то, вступит в свои права. Впервые за тысячелетия рукав стане тскловзным.

– Из Надзеркалья не возвращаются, – спокойно напомнил Джаеш. Несмотря на то, что движения в золотом рукаве и плотность их тел контролировались их совершенным проводником Ваханой Расой, он все еще допускал, что смерть неожиданно настигла его на берегу реки.

– Твои сомнения мне понятны, – заверил его Пит, – но ты вернешься. Самочувствие первое время может быть не блеск, поскольку мы все еще возвращаемся на Талатон, но скоро он исчезнет, и мы будет на Новой Земле. К золотому рукаву быстро привыкаешь, а вот возвращаться обратно…Рекомендую больше двигаться, чтобы мышцы не атрофировались.

Джаеш осмотрелся. Густая синева стала золотом. Рукав выглядел объемным и сияющим. Задумчивым взглядом он посмотрел на «диадему» Пита.

– Я не пользуюсь техникой, – поделился Джаеш.

– В золотой рукав попадают не с помощью техники, а через зеркала в собственной голове. Ты, я и другие зоги по всему Талатону открыли одну дверь.

– Я здесь, – повторил свое заклинание Джаеш, и открыл глаза.

По реке плыли сотни огней в игрушечных лодочках.

– Я здесь, – повторил у него за спиной учитель. Джаеш вскочил на ноги и поклонился наставнику.

– Поешь, ты ослаб, – сказал тот и протянул ему фрукты.

– Неподвижным можно оставаться в пути, – еще раз напомнил он, накинув ученику на плечи синий, шерстяной плед. Не вдаваясь в подробности сказанного, молча обнял Джаеша и ушел, оставив его сидеть в одиночестве. Джаеш посмотрел ему вслед. Он почувствовал слабость в теле. Положил в рот несколько ягод винограда, что принес ему учитель, а когда поднял глаза, тот уже исчез. Садху давно жил на всех уровнях бытия и свободно перемещался из одного мира в другой, без труда прочитывая душевные колебания своих учеников, а также прошлое, настоящее и будущее в общепринятом понимании этого слова. Джаеш перестал жевать и задумчиво посмотрел на циферблат тракуса.

* * *

Уна тронула Дерека за руку, и они остановились на середине одной из узких улочек. Малыш лет четырех крутился возле матери, дергал ее за юбку, и что-то настойчиво повторял, обращаясь к ней.

Уна подняла фотокамеру и прицелилась.

– Не надо, – остановил ее Дерек, положив ладонь на объектив.

– Они не видят. Что такого? – возразила Уна.

– Лучше спросить разрешение.

– Спроси их ты, пожалуйста. У меня нет экрана синхронизации.

– Ладно, пошли, лиса, – нехотя согласился Дерек. Врываясь в чужую жизнь, он каждый раз испытывал неловкость.

В этом месте, как ни в каком другом на Талатоне, знания, полученные из короткого общения с местными жителями, входили в него беспрепятственно, а речь текла свободно. На третий день их с Уной пребывания в единственном месте в мире, где помнили историю двух миров, он уже чувствовал себя, как дома.

Уна сделала серию снимков.

– О чем говорил ей ребенок? – спросила она, когда они, поблагодарив женщину, отошли в сторону.

– Он сказал: «Мы вместе, значит, все будет хорошо».

– Наверное, он почувствовал настроение матери, и решил утешить ее, – предположила Уна. – Я бы хотела владеть всеми языками в мире!

– Ты бы с ума всех свела, – ответил на это Дерек. – Идем. Не то опоздаем на церемонию.

Они спустились к реке, где начиналась церемония подношения огня воде. Заняли места, и Дерек отрешился от мирской суеты. Уна – напротив – едва началось священнодействие, подняла фотокамеру и прицелилась. Кожа на запястье стала пунцовой.

– Святой Дух не так уж добр и милостив, – шепнула она Дереку в ухо, опустив фотоаппарат. – У Шивы в горле смертельный яд, который в один миг уничтожит все живое.

Дерек повернул голову и посмотрел на подругу меланхолично-изучающим взглядом. Уна выглядела, как дитя: небольшая, идеально круглая головка, большие круглые глаза, аккуратный носик и румяные щеки.

– Здесь, – постучала пальцем по шее Уна. – Выплюнет в тебя. Тьфу.

Бросив взгляд на ее запястье, Дерек переменился в лице, ужаснувшись. Запястье огибала пухлая – в полсантиметра, а то и больше – подушка отека.

– Милая, – только и сказал он растерянно.

* * *

На обратном пути, в самолете она не находила себе места: без конца доставала из рюкзака какие-то мелочи, перекладывала их из одного отделения в другое, несколько раз пыталась читать, и каждый раз откладывала книгу. Дерек, листавший путеводитель на экране синхронизации, периодически отвлекался и урывками поглядывал на нее. Под глазами Уны залегли темные круги. Выглядела она, паршивее не бывает. Красная подушка вокруг запястья полыхала огнем, несмотря на все принятые меры.

– Лес горит, – вдруг сказала она.

– Его подпалили курильщики, не без участия активной рекламы сигарет в кинофильмов последних лет, – отозвался Дерек. Говорил он на полном серьезе.

– Но я говорю в другом значении. Надеялась, ты меня поймешь, – сказала она.

– Даже не надейся, – улыбнулся он и взял ее за руку.

– Мы не должны подвести ждущих под деревом. Слушай, у меня алексия, вот я и болтаю, – слабо улыбнулась она.

– Что это? – спросил Дерек.

– Разрушение мозга. Неспособность воспринимать текст, – ответила та. – Я лишена божественной любви, и хочу умереть.

– Начни со снотворного, – предложил Дерек.

– Хорошая идея, но прежде я составлю на тебя завещание. Если не проснусь, ты примешь эстафету. Уна мило улыбнулась и вопросительно подняла брови.

– О» кей, валяй, – согласился Дерек, и отпустил ее руку. Затем повернулся к ней всем торсом. – Я тебя внимательно слушаю, милая. Нет, серьезно, я слушаю, – подмигнул он.

– Я чувствую другой мир, – поделилась она. – Он близко. Между ним и нами есть узкий перешеек. Равновесие очень хрупкое. Мы как бы перетягиваем канат, но должны делать это медленно и очень аккуратно. Когда мы тянем на себя, тот мир наклоняется, и наоборот. Мы – как бы противовесы друг для друга. Есть что-то такое, там, в переходе между мирами. Я вижу белых с метлами и черных с лопатами.

Эту, последнюю фразу она произнесла с выражением вопроса и удивления, после чего замолчала. Несколько секунд оба молчали, продолжая смотреть друг на друга, потом он молча дал ей снотворное. Уна послушно проглотила пилюлю, запив водой из пластикового стаканчика, закрыла глаза и забылась тревожным сном. В жизни она была маленькой, а сейчас как будто еще больше ужалась. Худенькие ручки, заостренное личико с выпирающими над впалыми щеками скулами. Глядя на нее, Дерек тяжело вздохнул и накрыл ее руки своей большой ладонью. Он был ответственный и спокойный. В любых жизненных обстоятельствах.

Последующие двое суток в гостиницах и самолетах на пути домой Уна почти все время спала. Ненадолго пробуждаясь, пила воду, и снова засыпала. Вела себя капризно. Дерек стоически терпел и не подавал виду.

– Ты и в самом деле не здорова, – мрачно заметил он, когда они получали багаж в аэропорту. Закинув за каждое плечо по рюкзаку – свой и ее – взял подругу под руку, и они побрели к автобусной остановке.

– Температуры нет, значит, здорова, – заключила она, на ходу потрогав свой, а затем его лоб.

На выходе из здания аэропорта Уна неожиданно остановилась, сняла с шеи фотоаппарат и опустила его на траву.

– Что ты делаешь? – нахмурился Дерек. С Уной они прожили вместе без малого два года, и ничего подобного он за ней раньше не замечал. Она всегда была рациональной, а еще – ровной и спокойной, почти не излучавшей эмоций. Почти с самого начала их поездки ее, как будто, подменили.

– Ты был прав, мне не следовало фотографировать, а еще надо было подняться в храм, – сказала она со слезами на глазах. Дерек поднял фотоаппарат.

– Глупая, – вздохнул он. – Идем, автобус отходит. Надо заехать по дороге в офис техподдержки, узнать, что там с твоим экраном.

– Бесполезно. Экран окончательно сдох. Его больше никогда не будет, – уверенно заявила она, когда они заняли места в автобусе.

– С чего ты взяла?

– Я смотрела ему в спину, – проигнорировав вопрос, сказала она.

– Кому, ему? – со вздохом переспросил Дерек.

– Святому из КА. Он поднимался по лестнице к храму, помнишь?

Дерек включил экран нейросинхронизации и просмотрел запись. Увидел, как рядом с ними прошел высокий, худой мужчина в набедренной повязке.

– Действительно, – подтвердил он. Экран был настоящей палочкой-выручалочкой. Без него он вряд ли бы вспомнил.

– Я стояла на его месте. На том, где он стоял до меня.

– Ну, стояла. И что с того?

– Я точно знаю, что он подобрал и носит мои часы, – сказала она. – Этот аскет у меня всю дорогу перед глазами стоит. Очень четко вижу его. Голос Уны дрогнул. Дерек смахнул слезинку с ее щеки.

– И вы обменялись своими кармами, – улыбнулся он. Уна улыбнулась ответ – впервые с тех пор, как они покинули КА.

– А еще в аэропорту F, когда ты пошел в туалет, ко мне подсел мужчина по имени Элья, – стало оживленно рассказывать она. – Он искал своего друга Луи, который долго не выходил на связь. Описал мне его внешность. Спросил, не видела ли я его. Я ответила, что на таких красавчиков в жизни внимания не обращала.

– Какой-то посторонний мужик болтал с тобой, пока меня не было каких-то пять минут?

– Ну, да, а что тут такого? – фыркнула Уна.

– Да, ничего, в общем-то. Просто, странно, – пожал плечами Дерек.

– Действительно странно, – согласилась она. Еще он сказал, что удивлен, что такая красивая девушка, как я, сняла с руки тракус. Тра-кус, – повторила по слогам она.

3. Откровение в душевой

Припарковав мотоцикл возле одного из придорожных мотелей, Луи снял для них с Софи номер на ночь. Заговорщицки подмигнул, звякнув ключами перед ее носом, и они в обнимку поднялись по лестнице в номер на третьем этаже.

Захлопнув за ними дверь, он прижал ее к стене.

– Ты этого желала, да? – тихо спросил он с каким-то затаившимся, тихим сожалением в голосе. Софи даже показалось, что он был сердит, но она уже завелась. Вещи одна за другой полетели на пол. На Софи остались ярко-красные трусики и спортивный лифчик. Они с Луи закружились по комнате в хаотичном танце. Возле кровати она ловко вывернулась из его объятий, обогнула стол и заняла позицию с противоположной его стороны, дразня и распаляя его. Потом побежала в душевую, быстро скинула белье, открыла воду и встала под душ. Луи остановился на пороге и немного полюбовался со ею со стороны, затем неспешно разделся и присоединился. Зайдя со спины, зачем-то прихватил согнутой в локте рукой ее шею и склонился к уху. У Софи от удивления даже глаза расширились. Она приоткрыла рот, но ничего сказать не успела.

– Хочешь творить мир вместе со мной, да? – выдохнул он ей в ухо, и тут же опустил руку.

Софи резко повернулась к нему, глядя в изумлении, даже в некотором восторге. Такого Луи она еще не знала. Стояла, держась рукой за шею, и хлопала ресницами. Луи снова притянул ее к себе.

– Ты псих в бегах, – завела она старую шарманку, когда они вернулись в комнату и расположились на кровати.

– Мы с тобой сбежали вместе, – напомнил он. Лег на спину и растянулся, закинув руки за голову.

– Точно, мы оба ненормальные, – весело согласилась она. Софи сидела на краю кровати, поджав под себя ногу, и смотрела на любовника. Чувствовала она себя совершенно счастливой.

– Мне кажется, или я действительно умираю? Надо признать, ты и в самом деле знаешь, как освободить от земного притяжения.

– Хм. Может, ты просто проголодалась? – отозвался он. Сел рядом с ней и обнял.

– Вообще-то да, – призналась она.

Луи с видом заправского фокусника достал из кармана куртки небольшую плитку шоколада.

– Пока это все, что я могу предложить своей королеве, – сказал он, отламывая кусочек и кладя его в рот Софи.

– Знаешь, Луи, у меня в последнее время, ну, дня два или три было постоянное чувство, что ты находишься рядом, – посасывая шоколад, призналась она. – Более того, мне казалось, ты тихо просишь меня проснуться. Иногда я просто физически чувствовала на себе твой взгляд. Ты смотрел на меня и ждал моего пробуждения. Так что в том, что я пошла за тобой, нет ничего удивительного. Я шла под гипнозом.

– Нам с тобой было бы лучше больше не делать этого, Софи, – ни с того, ни с сего, вдруг заявил он. Взгляд Луи был серьезным.

Софи перестала жевать, приняв выражение немого вопроса. Этот прием она использовала часто. Ни к чему не обязывает. Вроде и не пристаешь, не навязываешься, а вопрос висит между вами в воздухе и требует ответа.

– Нам нельзя быть с донорами, – заявил он.

– Кому это, нам? – зацепилась Софи. – Почему ты сказал во множественном числе?

– Оппозиционерам мирового правительства, – пояснил Луи.

– Ты не возражаешь, если я покурю? – спросила она. Не дожидаясь ответа, спорхнула с кровати, достала из кармана пальто пачку сигарет и сразу же выронила из рук.

Луи вскочил с кровати, поднял пачку, открыл и – к ее удивлению – прикурил сразу две. Одну передал ей.

– Ты куришь? – одарила она его скептической улыбкой.

– Нет, но решил покурить с тобой за компанию, – ответил он и отмахнулся от подлетевшего слишком близко сияющего шара с мертвым приятелем внутри. Покинувший Талатон пытался что-то донести до него активной жестикуляцией. На сто мертвых едва ли найдется один, которого ты в состоянии расслышать, но Луи понял все и без слов. Сигарету он прикурил намеренно. Для маскировки. Можно было, без опасений быть непонятым, разгонять дым. Шар появился сразу, как только они вышли из душевой и расположились на кровати.

– Ты что, нервничаешь? – подозрительно прищурилась Софи.

– Никогда, – возразил он, и сделал еще одну затяжку. Выпустил дым в потолок, скорчил гримасу отвращения и тут же загасил сигарету.

– Держи свою змею на поводке, любимая, – снова огорошил он. Зачем он произнес это? Ведь Софи была стопроцентным зогом. Ее интересовало только пение, она была совершенно невосприимчива к идеям мараев^[23], правящих Талатоном. Он верил, что у нее получится.

Мертвый приятель в шаре опустил руки и застыл на месте.

– Ты…Софи осеклась. От обиды прикусила губу. – Зачем ты тогда пришел за мной, зачем позвал? Ехал бы один.

– Я ничего плохого не имел в виду, – вздохнул Луи. – Я пришел за тобой, потому что точно знаю, что у тебя есть шанс стать свободной.

– Ты точно спятил, – вынесла приговор она. Отрицательно замотала головой, не желая больше ничего знать Легко смахнула слезинку со щеки. – Постой, постой, ты о чем толкуешь? – вдруг осенило ее. – О программе адаптации алмангов, может? Если так, то, признаю, она меня очень интересует.

– Да, ты не одинока. Программа заинтересовала многих. Но ты не угадала. Эта программа адаптации алмангов – как раз то, от чего я искренне желаю защитить тебя.

– Но, Луи, это же так круто! Об этом мечтает каждый…

– Донор, – закончил фразу Луи. – Что ты знаешь о программе адаптации, кроме того, что она была введена после синхронизации с искусственным интеллектом?

– Ха, я думаю, она дает преимущество в том, что касается трат, и корпорация «Гидрософт»….

– По распоряжению правительства, – кивнул Луи. – Продолжай.

– Это касается обновления ДНК, – уже не так уверенно продолжала она, подозрительно глядя ему в глаза. – После заключения договора, о котором мечтает каждый…