Текст книги "Гамсун. Мечтатель и завоеватель"

Автор книги: Ингар Коллоен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

Никогда ранее ни один норвежец не удостаивался подобных хвалебных откликов из-за рубежа. Трое из вышеназванных писателей уже были нобелевскими лауреатами, двое других вскоре удостоятся этой главной литературной премии мира.

Во время чествования Гамсуна немецкие газеты почти превзошли норвежские в объеме отведенных газетных полос и градусе восхищения. В Берлине, Ганновере, Дрездене, Штутгарте, Магдебурге, Щецине, Гейдельберге, Аугсбурге, Нюрнберге, Веймаре, Гамбурге, Франкфурте, Дормунте, Фленсбурге, Кёнигсберге, Ростоке, Бреслау, Кёльне, Вюртембурге, Лейпциге, Мюнхене – повсюду соревновались редакторы в выражении своего восторга по случаю семидесятилетнего юбилея норвежского нобелевского лауреата.

В ворохе поздравлений, конечно же, тоже преобладали немецкие. В самом поздравительном сборнике было целых пять поздравлений из немецкоязычных регионов. Конечно же, его положение в Германии было уникальным.

Немцы читали его уже в течение сорока лет. Впервые он был переведен именно на немецкий язык. Вот и теперь «Голод» напечатали тиражом 50 000 экземпляров, больше, чем в Норвегии и и во всех других странах, вместе взятых. Тот же успех сопутствовал и другим его книгам. «Пан» издали в Германии тиражом 100 000 экземпляров! И популярность его только росла. Более 70 000 немцев приобрели «Бродяг».

Видимо, они нуждались в нем, в том евангелии витальности, которое он проповедовал: никогда не сдавайся, несмотря ни на что. После юбилея популярность Гамсуна и интерес к нему еще более возросли.

В ноябре был поднят занавес на спектакле «У жизни в лапах» в Берлине. Спектакль шел в постановке одного из самых выдающихся тогдашних режиссеров, Макса Рейнхардта. Интерес публики был столь велик, что пьеса шла каждый вечер всю весну 1930 года. Всего 74 вечера.

В октябре 1929 года умер Густав Штреземан, министр иностранных дел Германии, который с 1923 года внес большой вклад в усилия немецких властей в деле смягчения сокрушительных для Германии последствий действия Версальского договора. За эту свою деятельность он был удостоен Нобелевской премии мира. Свою миссию он видел в том, чтобы уменьшить напряженность между Германией и странами, с которыми она воевала, что должно было бы создать благоприятный климат для внешней торговли. Благодаря этому экономическое положение могло бы резко улучшиться как для отдельного гражданина, так и для государства в целом. Таким образом, экстремисты как от крайне левых, так и от крайне правых потерпели бы фиаско.

План Штреземана действовал. Безумная инфляция, когда один доллар стоил 4 200 000 000 000 марок, была успешно преодолена с помощью мер по санации. Зарубежные инвесторы стали проявлять интерес к немецкой промышленности, так как многие ограничения, установленные странами-победителями, были ослаблены. Благодаря активным усилиям неутомимого министра иностранных дел, удалось смягчить бремя репараций.

Таким образом, были созданы все предпосылки для стабильного развития Германии.

Но в том же месяце, когда скончался знаменитый приверженец политики примирения, произошел крах Нью-Йоркской биржи – он был столь сокрушительным, что это вызвало цепную реакцию на всех мировых биржах. Мировой экономический кризис болезненно ударил по Германии. Иностранные инвесторы отступили. Катастрофически упал уровень промышленного производства. Закрылось около десяти тысяч предприятий. В течение нескольких месяцев объем торговли с другими странами сократился вдвое. Массовая безработица и экономическая депрессия поставили немцев на грань обнищания. Немецкий народ оказался в петле, которая затягивалась все больше и больше.

Переезжая с места на место, Гамсун постоянно следил за освещением в газетах всего происходящего в Германии. Там часто появлялись статьи о выступлениях Гитлера, который бросал обвинения в адрес Густава Штреземана, Германа Мюллера ^{85} и других ведущих немецких политиков, называя их отъявленными предателями родины. И вот в 1928 году избиратели «отблагодарили» за экономические успехи социал-демократов и центристские силы. Партия Гитлера НСДАП заняла в рейхстаге двенадцать мест. Одним из представителей этой партии в высшем органе страны стал Йозеф Геббельс, филолог, мечтавший стать писателем, который относился с восхищением к творчеству Кнута Гамсуна. Другим был летчик Герман Геринг, он только что вернулся из Швеции, где вступил в брак с дамой из высшего общества. Неделю спустя Геринг так откровенно высказывался по поводу своего отношения к демократии: «Что касается рейхстага, то для нас <…> это просто куча дерьма, по-иному это государственное учреждение не назовешь» [353]353
  Иоахим Фест «Гитлер».


[Закрыть].

Из газет Гамсун мог узнать, как осенью 1929 года Гитлер и НСДАП пытались остановить действие договора, который заключил Штреземан перед смертью. Благодаря противодействию этому договору, фюреру удалось установить весьма важные связи в предпринимательской среде. Большая часть немецких промышленников поддерживала политику примирения, но была настроена отрицательно к тем пунктам мирного договора, согласно которым Германия должна была выплачивать контрибуцию вплоть до 1988 года. Адольф Гитлер призывал разорвать рабские путы Версальского договора, для чего решил организовать народный референдум. С помощью денег промышленников, а также используя свой талант организатора и пропагандиста, он сумел организовать такую кампанию по идеологической обработке населения, какой Германия еще не знала. И все же во время референдума большинство населения проголосовало за прежний режим. Только 14 % проголосовали против соблюдения Версальского договора.

Но вот наступил мировой кризис, каждой четвертой немецкой семьи коснулась безработица. Еще большее число людей до смерти устали от призывов к разуму, рассудительности, осмотрительности. Эти люди пережили войну, поражение, стыд, годы нужды. Был короткий всплеск оптимизма – и вот этот новый удар, который должен был свалить их всех в пропасть. А может, правда и была на стороне этих новых политиков, которые называли старых, своих предшественников, предателями?

Второго февраля 1930 года Гитлер заверил своих сторонников, что «через два, самое позднее – два с половиной – три года <…> его движение одержит победу» [354]354
  Там же.


[Закрыть].

Кровоточащий шрам

Сразу же после Нового 1930 года Гамсун решил воссоединиться с сыновьями Арилдом и Туре, которые ходили в школу в Вальдресе. Они поселились в одном доме, и вот теперь, сидя в угловой комнате с верандой, откуда открывался вид на маленький городок с железнодорожной станцией Аурдал, он обдумывал окончание своего романа.

Прежде чем взойти на борт каботажного судна, чтобы потом продолжить свой путь на поезде в Вальдрес, он накупил различных канцелярских принадлежностей. Всего на 12 крон 74 эре. Литературная деятельность Гамсуна была в полном разгаре. В то время никакая другая предпринимательская деятельность в Норвегии, крупная или мелкая, не была столь рентабельной, не приносила столь огромного процента дохода в расчете на каждую инвестированную крону.

Что касается сферы душевных затрат, то тут уж главным инвестором была Мария.

Несмотря на всю шумиху, связанную с юбилеем, поздней осенью и зимой, перед Рождеством, когда в «писательской хижине» было холодно, Гамсун продолжал работать в своей комнате. Эта комната была рядом с комнатой Марии, и она могла слышать его долгие беседы с Августом и другими персонажами. Чем хуже он слышал, тем громче разговаривал.

Одетый в меховую одежду, похожий на эскимоса, целыми часами сидел он на веранде, повернувшись спиной к дороге и соседям в горной долине. Так он сочетал работу с пребыванием на свежем воздухе.

Гамсун бродил по Вальдресу, с которым у него были связаны счастливые воспоминания юности, в надежде, что что-нибудь встреченное им сможет вновь поднять волну вдохновения, как он описывает это в «Голоде»: «Вдруг мне пришло на ум несколько хороших фраз <…> прекрасная словесная находка, какой мне еще никогда не удавалось сделать. Я лежу, повторяю эти слова про себя и нахожу, что они превосходны. Вскоре за ними следуют другие, я вдруг совершенно просыпаюсь, встаю, хватаю бумагу и карандаш со стола у моей кровати. Во мне как будто родник забил…» [1; I: 65, 74].

На третий день Пасхи он послал половину рукописи Григу. Издательства Германии, США, Швеции, Советского Союза, Нидерландов, Чехословакии, Польши и Финляндии с нетерпением ждали окончания романа, чтобы начать работать над его переводом.

Наступил июнь 1930 года, а Гамсун все еще был в Вальдресе с сыновьями.

Братья сильно отличались друг от друга. Младшего отец описывал как грязнулю: «этот поросенок не любит как следует умываться, на шее у него простой желтый платок, хотя у него полно красивых рубашек с соответствующими воротничками, но нет, он ходит в каком-то рванье, но что касается характера – он просто чудесный, золотой парень, совсем взрослый, очень доброжелательный ко всем. А Туре высокий и стройный, всегда хорошо одет, красивые ботинки, воротнички и галстуки, все изысканное, настоящий джентльмен» [355]355
  Гамсун – Марии Гамсун от 18.03.1930.


[Закрыть].

В этот период, в начале лета, Гамсуну было необходимо как можно скорее дописать «Август», продолжение «Бродяг», которое должно, как он надеялся, получиться столь замечательным, что он сможет с удовлетворением отложить последние законченные страницы, осознавая, что сделано все возможное и более того.

17 мая, вдень национального праздника, Григ уведомил самого крупного акционера «Гюльдендаля», что доход издательства увеличился с пяти до семи процентов. Выплата миллионного долга копенгагенскому «Гюльдендалю» шла с опережением. При этом Григ предложил увеличить свое собственное жалованье, с 25 000 до 30 000 крон. Таким образом, оно несколько превысило жалованье премьер-министра страны, не говоря уже о жалованье начальника полиции Осло, которое было вдвое меньшим.

И при этом Гамсун считал себя вправе обременять столь высокооплачиваемого человека разного рода поручениями. Получив однажды телеграмму от директора одного отеля в связи с наметившейся продажей редкого сервиза на аукционе, устраиваемом антикварным салоном, он отдал Григу следующее распоряжение: «Полжизни мечтал об этом сервизе. <…> Если даже это потребует огромной суммы, его следует приобрести» [356]356
  Гамсун – Харальду Григу от 31.05.1930.


[Закрыть].

Григ любил устраивать торжества, а теперь было три причины для этого: хорошее экономическое положение издательства, уверенность, что новый 1930 год обещает быть ознаменованным выходом нового романа Гамсуна, и, наконец, удачное антикварное приобретение. Гамсун позволил уговорить себя принять участие в празднике. Открывались бутылки с шампанским, Гамсун давал оркестрантам крупные банкноты, чтобы они играли для него «La Paloma» ^{86} .

Дама, которую он вел к столу, вскружила ему голову – это была шведская писательница Марика Стьернстедт ^{87} : «Все было так замечательно, и Марика Стьернстедт, будь я лет на сорок моложе, я пошел бы за ней на край света», – доверительно писал он Григу [357]357
  Гамсун – Харальду Григу от 4.06.1930.


[Закрыть].

Красавица прислала ему письмо и подарок. Прошла неделя с того дня, когда он вернулся домой в Нёрхольм. Он убедил Марию отправиться вместе с Сесилией в Вальдрес, где учились их сыновья, чтобы принять участие в празднике в связи с выпускными экзаменами в конце учебного года. И вот на следующий день после их отъезда он пишет письмо такого содержания:

«Дорогая Марика!

Пусть Господь благословит Вас, прекрасную даму, которая разбила мое сердце. Я почувствовал это в поезде, по дороге из Вальдреса в Осло, и весь сжался от унижения. От осознания своего убожества, из-за того что я старик. Что могу я предложить Вам? Медаль нобелевского лауреата? Но наверняка Вы отошлете мне ее назад. Я мог бы поехать в Стокгольм, чтобы поблагодарить Вас за радость встречи, а потом вернуться домой. Но я старше Вас на сорок лет. Я могу демонстрировать Вам не свои резервы, а свои останки. Я теперь развалина. Но, конечно же, у меня есть сыновья, которые ближе Вам по возрасту. О Боже, какие прекрасные воспоминания связывают теперь меня с Вами, какое счастье, что я испытал то, что испытал. <…> Говорят, что старость приносит свои радости, но это не так. Да, конечно, можно радоваться своим детям, но испытывать собственные радости? Нет, все это становится уже недоступным. Вы нанесли мне глубокую рану, от нее в моем сердце остался красный кровоточащий шрам. Такого со мной не было целую вечность. Это была сладкая боль, которую Вы причинили мне. Кровоточащий шрам – это память о том вечере». [358]358
  Гамсун – Марике Стьернстедт от 25.06.1930.


[Закрыть]

Когда он писал подобным образом?

Когда сочинял историю о Юханнесе и Виктории? Теперь женщина, на которой он был женат, не могла уже ранить его сердце, ввергнуть его в любовное безумие, оставив там кровавый шрам, нанеся ту рану, которую нанесла Марика одним своим прикосновением.

Благодаря этим страданиям ему удалось создать еще один роман, «Август», и его уже начали переводить на шведский, финский, немецкий и английский языки. Три с половиной года назад доктор Стрёмме обещал Гамсуну новую весну. Специалист по нервным болезням выполнил свое обещание. Несмотря на всю горечь происходящего, это лето все-таки не стало последним в его жизни… Разве он не думал о новой книге об Августе? Ведь старик превратился в юношу, потому что молодая женщина оставила кровоточащую рану в его сердце.

Была середина лета 1930 года, и Гамсун, которому должен был исполниться 71 год, задумал третью книгу об Августе, которая в конечном итоге получит название «А жизнь продолжается».

Выздоравливающий ищет примирения

В течение многих лет у Гамсуна были проблемы с мочеиспусканием. В конце лета он был помещен в арендальскую больницу, и там ему был поставлен диагноз – гипертрофия простаты. Была необходима операция. Вопрос о том, не злокачественная ли это опухоль, должен был быть решен во время операции. Гамсун написал письмо живущей в Гамбурге сестре своей первой жены Алетте Гросс, в котором попросил сообщить жене о предстоящей операции и о том, что на случай смерти он намеревается устроить все свои финансовые дела. Когда его дочь Виктория узнала через мать и тетю о предстоящей операции, она решила отправить отцу письмо, написанное три недели назад.

«Я много лет не писала тебе, но это лишь потому, что таково, к сожалению, было твое желание, то наказание, которому ты подверг меня, слишком сурово. Папа, я пытаюсь обратиться к тебе еще раз. Я молю Бога о том, чтобы ты понял мои поступки и простил меня за причиненное тебе зло. Я люблю тебя всем сердцем, и если ты, в свою очередь, чувствуешь хотя бы крошечную симпатию ко мне, то не проклинай меня, потому что это так ужасно. Ты не представляешь, какая тяжесть лежала на моей душе все эти годы» [359]359
  Виктория Гамсун – Гамсуну от 30.08.1930, HPA-NBO.


[Закрыть].

Виктория пыталась понять, что явилось причиной того, что между ними образовалась пропасть: «Мы так мало знаем друг друга, и, вероятно, именно в этом во многом кроется причина происходящего». Она писала ему о том, как дороги ей воспоминания детства, когда летом она, будучи маленькой девочкой, приезжала к нему в гости. «Я помню, как в Нурстранде мы с тобой заходили в сельскую лавку и ты покупал мне маленькие колечки, которые мгновенно тускнели, и бывало, что сверкающий „драгоценный“ камешек выпадал и я просила новое. Я помню, как ты играл со мной в карты и называл меня Милой Малышкой, когда я выигрывала, и еще я помню, как мы гуляли, и собирали блестящие камешки, и рвали разные былинки на заброшенных железнодорожных путях у Конгсберга».

Но при этом у нее были и другие воспоминания: «Но потом пришли другие времена, и в период между моими 10 и 16 годами ты никогда не приглашал меня к себе, хотя мы жили совсем рядом. Пойми меня правильно, конечно же, у меня нет никакого права упрекать тебя. Наверняка у тебя были свои, неизвестные мне причины. Я просто хочу, чтобы ты знал, что волею обстоятельств мы стали друг другу чужими, и у меня было так мало возможностей показать тебе свою преданность. И если ты думаешь, что я не испытывала к тебе горячей привязанности в течение всех этих лет, то ты очень ошибаешься».

Она заверяла его, что никогда не ревновала к нему других его четверых детей. «Напротив, ко всем ним я отношусь с восхищением. Особенно я никогда не забуду, как трогательно Туре от всего сердца пытался утешить меня, когда однажды мне пришлось уезжать из Нёрхольма, не попрощавшись с тобой».

Кроме того, она напомнила ему и о лете 1923 года, когда она приехала в Нёрхольм, а он, встретив ее у входа в дом, не сказал ни единого слова, повернулся и ушел куда-то.

Виктория много лет не была в Норвегии, и сейчас она делилась с отцом своими мечтами: «Как было бы замечательно, если бы Эрик и Дидрик Кнут смогли бы увидеть своего дедушку, о котором они будут постоянно слышать всю свою дальнейшую жизнь и книги которого когда-нибудь прочтут. Как-то однажды ты сказал, что только слабые натуры способны прощать, но у меня другое мнение. Я знаю, что это было бы проявлением сильного характера, если бы ты протянул мне руку, я отнеслась бы к этому с безмерной благодарностью».

В течение семи лет Виктория писала отцу, не получая от него ответа. И вот он наконец прервал молчание, ему было необходимо сказать ей нечто важное, учитывая, что он мог умереть во время предстоящей операции. «Если ты и была в чем-то виновата передо мной, то я давно тебя простил. В моей жизни много всякого, чтобы я придавал такое уж значение этим старым событиям <…>. И ты, со своей стороны, должна простить меня за то, что я сказал и сделал, будучи в ярости, потому что многое произошло не в соответствии с моими планами» [360]360
  Гамсун – Виктории Гамсун от 7.09.1930.


[Закрыть].

На полях он также самокритично написал о своем поведении, когда Виктория приехала в Нёрхольм семь лет назад: «То, что я не мог принять тебя тогда, связано с тем, что я заканчивал последние строчки новой книги».

Но он не хотел и в дальнейшем видеть ее в Нёрхольме. Он предложил ей произвести все расчеты, связанные с наследством, сейчас, тем более что ценность наследуемого имущества с годами будет уменьшаться. Хотя, кажется, уже поздно, через девять дней он ляжет под нож хирурга, «и если я умру, то доктор сказал, что это произойдет быстро. Лично меня не так уж это и беспокоит, ведь такая участь ждет нас всех, и лично я, во всяком случае, умру в возрасте 71 года».

Виктория заверила отца, что ее больше всего на свете волнует примирение с ним, а не деньги.

Это было не совсем так. В то время, когда Гамсун находился в больнице в Арендале, Виктория вместе со своим адвокатом начали подсчитывать стоимость его имущества. А Мария – готовиться к войне за наследство для своих детей.

В понедельник 15 сентября 1930 года Мария отвезла Гамсуна на «бьюике» в больницу Арендала. После того как его положили в палату, врач Петер Николайсен вышел вместе с Марией, чтобы проводить ее. Он хотел поговорить с ней наедине.

– Должен обратить ваше внимание на то, что операция серьезная, возможно, у него рак.

– А моему мужу это известно? – была ее первая реакция [361]361
  Мария Гамсун «Радуга».


[Закрыть].

И только тогда она узнала, что ее муж, склонный порой хныкать по весьма незначительным поводам, в течение месяца скрывал от нее, что существует реальная опасность смерти. На следующий день врач сообщил пациенту ободряющую новость. Та полостная операция, которой он подвергся в Копенгагене десять лет назад в целях оздоровления организма, оказалась очень кстати для теперешней ситуации. Теперь он нуждается в менее значительном хирургическом вмешательстве.

Лежа в больнице, он читал детективные романы Эдгара Уоллеса, тут было из чего выбирать: за двадцать восемь лет своей творческой деятельности англичанин сочинил сто семьдесят книг. Под рукой у Гамсуна были и описания жизни разных исторических личностей. Кроме того, он писал письма.

Второго октября была проведена операция. Через какое-то время в Нёрхольме раздался телефонный звонок. Главный врач хотел поговорить с Марией.

Операция прошла хорошо. Без каких-либо серьезных осложнений.

После этого она задала тот вопрос, ответ на который волновал многих: что могло быть причиной того, что ей звонил не кто-нибудь, а сам главный врач?

– Опухоль оказалась злокачественной?

– Нет. Ваш муж такой здоровый и сильный, что никаких причин для беспокойства нет.

Врачи оставили его в покое [362]362
  Мария Гамсун «Радуга».


[Закрыть].

Но не адвокаты.

Адвокат Гамсуна, проделав некоторые расчеты, счел, что предложенное им дочери состояние в 50 000 крон было бы слишком щедрым подарком. Оптимальной должна была быть сумма в 38 000 крон. Посовещавшись с клиентом, который в это время еще находился в больнице, он договорился о сумме в 45 000. Когда и адвокат Виктории счел эту сумму щедрой, Гамсун с удовлетворением написал на конверте полученного письма: «Щедрый» [363]363
  Конверт с пометкой Гамсуна находится в HPA-NBO.


[Закрыть].

Таким образом, это душераздирающее дело шло к концу, и его отношения с дочерью решительным образом улучшаются. Так ему казалось.

Но тут Виктория и ее советчики пошли ва-банк. Они заявили, что предложенная сумма должна касаться только теперешнего состояния Гамсуна. Что до будущих доходов семьи с авторских прав, то Виктория должна их унаследовать наряду с другими детьми Гамсуна. Гамсун решительно отмел подобные претензии.

Последний разговор Гамсуна с дочерью состоялся в рождественские дни 1917 года. И вот теперь, перед Рождеством 1930 года, Виктория решила отправиться в Норвегию. На рубеже ноября-декабря через своего адвоката она пригласила отца на встречу. И он поехал в Осло вместе с Марией, она должна была служить ему опорой при встрече с Викторией. Кроме того, он надеялся каким-то образом сгладить давние противоречия, существующие между этими двумя женщинами.

Виктория требовала 100 000 крон, отец предлагал ей половину. Вскоре между сорокадевятилетней Марией и Викторией, которая была на 21 год моложе, возникла словесная перепалка. Адвокат Виктории предложил, чтобы дальнейшие переговоры велись только между отцом и дочерью, с глазу на глаз.

Когда они продолжили, отец расчувствовался, а Виктория стала жесткой. Он напомнил дочери, что они простили друг друга. Он стар и скоро умрет. Неужели они не могут помириться? Она должна понимать, что он желает ей только добра, но он не может выплатить ей ту сумму, которую она требует, это будет [364]364
  Подробности конфликта Гамсуна и его дочери Виктории в отношении суммы наследства, а также обстоятельства их встречи у адвоката содержатся в следующей корреспонденции: в черновиках писем Виктории Гамсун – Гамсуну от 30.12.1930, 28.09.1931, 12.11.1931, 30.11.1931 и 31.11.1931, HPA-NBO. Гамсун – Виктории Гамсун от 5.01.1931, 7.10.1931, 20.11.1931 и 8.12.1931, HPA-NBO. Мария Гамсун – Виктории Гамсун от 7.12.1931. Гамсун – Берлиот Гамсун от 8.12.1931, Берлиот Гамсун – Гамсуну от 14.12.1931 и Гамсун – Берлиот Гамсун от 21.12.1931, HPA-NBO.


[Закрыть]несправедливо по отношению к другим его детям.

Пожалуй, именно этого Виктория и добивалась: находиться в привилегированном положении, чтобы хоть раз в жизни он ее предпочел другим своим детям.

Они расстались далекими друг от друга, и расстояние это было гораздо более значительным, нежели различие между кронами и эре.

Гамсун письменно уведомил дочь, что после его смерти ей уже не придется рассчитывать на его благоволение.

Через полгода Виктория принесла извинения, что не приняла предложение отца о досрочной выплате ей всего наследства. Может быть, это можно сделать теперь? Дело в том, что она прочла в газетах, что его угроза уменьшения наследства после продажи авторских прав и перечисления денег на благотворительные цели не была пустой. 200 000 крон он направил на благотворительность. Эта сумма равнялась годовому жалованью 25 высокопоставленных государственных служащих.

После некоторых дипломатических переговоров Виктории выплатили ее долю наследства, которая оказалась меньше той, которую отец первоначально предложил ей. Наконец-то настырная дочь уйдет из жизни Марии, сводных братьев и сестер, а также и из жизни своего отца – так им казалось.

Суровый романтик

Интерес к продолжению «Бродяг», имевшему успех, был велик. Уже через два дня после поступления книги в продажу «Гюльдендаль» должен был заказать допечатку еще пяти тысяч экземпляров. Книготорговцы заказали так много экземпляров, что даже 12 000 не хватило на всех.

Лишь несколько рецензий было неблагожелательных. Одна из них была напечатана в «Афтенпостен». Рецензент отметил некоторые блестящие пассажи в книге, но в целом счел «Августа» бледной копией «Бродяг». А «Моргенбладет», которая буквально изничтожила многие из гамсуновских книг, напротив, выразила бурный восторг. Рецензент употребил такие выражения, как «стилистическое совершенство», «неподражаемый стиль», «отточенность каждой детали».

Датский писатель Том Кристенсен, роман которого произвел такое впечатление на Гамсуна, высказался столь же категорично: «Гамсун заслуживает еще одной Нобелевской премии» [365]365
  Том Кристенсен в датской «Тильскуерен», октябрь 1930.


[Закрыть].

Сигурду Хёлю также было что сказать о Гамсуне. Он категорически возражал этому пророку: «Гамсун является реакционером в буквальном, изначальном значении этого слова, он отрицательно относится к тенденциям современного развития, он считает их роковой ошибкой, полагая, что правильный путь ведет в противоположную сторону, назад <…> к патриархальным, идиллическим, романтическим временам, когда еще не было индустрии, профсоюзов, коллективизма и суета не заполонила мир» [366]366
  Сигурд Хёль в «Арбейдербладет» от 1.10.1930.


[Закрыть].

Романтик Гамсун был не в состоянии увидеть, что это нереально, – таков был вывод Хёля.

В «Августе» события происходят спустя двадцать лет. Эдварт и Ловисе-Маргерете уехали в Америку, Август ушел в плавание, оставив после себя настоящее кипение страстей, породив в людях стремление к благам цивилизации.

Только двое из персонажей Гамсуна избежали этой заразы. Паулина претворила в жизнь первоначальные устремления своего брата Эдварта, она весьма разумно управляет лавкой, кафе, постоялым двором, почтой. В то время как Иоаким, младший брат Паулины и Эдварта, превратил усадьбу в самую богатую в округе. Он также занимает административную должность, он – председатель местной коммуны.

Те трое, покинувшие свою родину, отнюдь не преуспели, что стало очевидным для всех, когда они вдруг появились в Поллене. Способность к нежности и материнской любви, а также то чувство вкуса, присущее ей как искусной рукодельнице, покорившие когда-то Эдварта в Ловисе-Маргерете, трансформировались в вульгарный цинизм и жажду приобретательства. В Эдварте погас огонь жизни. С ним произошло самое худшее, что может произойти с человеком. Он потерял самого себя, свою суть. Август лишился своих золотых зубов и страдает от неведомой болезни. Он по-прежнему одержим разными идеями и жаждой деятельности, но теперь все не так безобидно. Побывав во многих странах, он увлекся благами современной цивилизации. Теперь он уже соблазняет обитателей Поллена не телефоном, электрическим светом, перспективами строительства фабрики селедочной муки, банком, отелем, белыми гардинами или садом с декоративными кустами. Он уговаривает местных жителей срыть холмы и устроить различные плантации, например табака или рождественских елок, и тем самым расстаться с рыбной ловлей, которая издавна кормила их. В Поллене наступают тяжелые времена: нет средств, фабрика простаивает, наступивший голод пробуждает в людях самые худшие черты. Август скрывается.

Гамсун называл Августа воплощением духа нового времени. В этом романе он проклинает все начинания Августа. И тем не менее у него рука не поднимается погубить своего героя, обречь его на смерть. Раз за разом автор спасает Августа от поражения или гибели, этот авантюрист всегда получает последний шанс. В процессе работы автор хотел дать название книге «Паулина», но потом отказался. Роман не был назван в честь рассудительного персонажа, он назван в честь Августа, фантазера и бродяги.

Может быть, Гамсун питал к Августу то чувство любви и ненависти, которое он обнаружил в себе с помощью доктора Стрёмме? Во время работы над «Бродягами» и «Августом» он осознал, что и сам мог бы кончить жизнь как Эдварт и Август. В противоположность Августу он сумел претворить свою жажду фантазии в художественное творчество, в то время как крестьянская жизнь помогла ему сохранить себя. Это придало жизни Гамсуна гораздо более значимый смысл, нежели одно только творчество, он обрел также и любовь, что в романе является стезей Эдварта.

«Willkommen Knut Hamsun!» ^{88}

Долгие годы Гамсун мечтал поехать в Германию. За исключением поездки в Стокгольм для получения Нобелевской премии, Кнут и Мария Гамсун никогда не были за границей вместе. И вот в середине января 1930 года началось их путешествие на поезде, который должен был провезти их через шесть стран. Сначала Берлин – это была главная цель, а потом – Ницца. Так они смогут обмануть зиму и снова попасть в весну.

С ними поехал и Туре, который в это время еще выздоравливал после перенесенной операции на горле, а также его молодой учитель, в обязанности которого входило позаботиться о том, чтобы Туре не отстал в учебе во время тех месяцев, что будет продолжаться путешествие.

Сам Гамсун еще не решил, сколько времени они пробудут за границей.

По приезде в Германию сразу стало ясно, что здесь Гамсуна уже ждали. Газеты сообщали о том, что его первое посещение Германии состоялось в 1896 году – это был Мюнхен. Многие берлинские газеты на своих первых страницах приветствовали норвежского отшельника, который наконец-то выбрался из своей холодной берлоги в Германию. «Willkommen Knut Hamsun!» Журналисты, фотографы, почитатели таланта, все в Берлине жаждали воочию увидеть своего кумира. Когда Гамсун в сопровождении домочадцев приехал в отель «Централь» на Фридрих-штрассе, навстречу им устремились новые толпы почитателей его таланта, жаждущие получить автограф и поговорить с писателем, произведения которого они читали и о котором так много писала пресса.

В Берлине всем хотелось на него посмотреть, но Кнут Гамсун почти не выходил из отеля.

Вскоре его номер заполнился цветами, письмами и подарками от нагрянувших неистовых поклонников и репортеров. Охотники за новостями оказались столь бесцеремонными, что Гамсун поручил Туре и его учителю по очереди дежурить у входа в отель. Потом стали помогать и сотрудники отеля. И тем не менее одному американскому корреспонденту удалось проникнуть в номер Гамсуна и спрятаться там, он был обнаружен и выведен прочь.

Через два дня они покинули Берлин, чтобы ехать дальше.

Туре послали взять такси и проследить за тем, чтобы во время отъезда никаких журналистов ни в вестибюле отеля, ни на улице не было. По сигналу сына, означавшему, что путь свободен, Гамсун спустился последним из всех, благополучно миновал холл и направился в сторону автомобиля. Он уже намеревался захлопнуть дверцу, как вдруг около автомобиля возникла девушка с букетом роз.

Задыхаясь, она произнесла:

– Ich danke Ihnen für Victoria.

– Что она говорит? – спросил он у Марии, выступавшей в роли переводчика. «Благодарю вас за Викторию», – перевела она. Гамсун взял руку молодой девушки и долго держал ее, не произнося ни слова [367]367
  Туре Гамсун «Кнут Гамсун – мой отец». Маршруты путешествия с исправлениями и пометками самого Гамсуна, а также квитанции, чеки и другие материалы находятся в HPA-NBO. О путешествии см. Туре Гамсун «Спустя вечность», Мария Гамсун «Радуга».


[Закрыть].

Туре с изумлением заметил, как под внимательным взглядом девушки лицо отца покрылось краской смущения.

На следующий день они ехали на поезде по южной Германии. Гамсун был в приподнятом настроении, он смотрел в окно поезда, напевал и время от времени принимался читать книгу Шервуда Андерсона «Черный смех». Позднее Туре тоже получил возможность прочитать эту книгу, на последней странице был следующий комментарий: «Любая фраза из этой книги может быть перенесена в какое угодно место книги, и от этого ничего не изменится в ее содержании» [368]368
  Туре Гамсун «Кнут Гамсун – мой отец».


[Закрыть].