Текст книги "От Андалусии до Нью-Йорка"

Автор книги: Илья Левит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава семнадцатая
Португалия начинает великие дела

Была все же на Пиренеях земля, где и в то горькое время – в конце XIV – начале XV века к евреям относились терпимо – маленькая, бедная Португалия. Ее не захлестнул антисемитский шквал. И некоторые мараны, принявшие крещение под угрозой гибели, уехали туда и там вернулись в иудаизм – явление, которое позже приобрело широкий размах уже в других странах.

В это время, в первой половине XV века, именно в периферийной во всех отношениях Португалии начался процесс, которому суждено было изменить мир – великие географические открытия. Это имеет прямое отношение к моему рассказу.

Начало этих событий связано с именем португальского принца Генриха (Энрике) Мореплавателя – национальной гордости Португалии. Принц не был наследником престола, никогда и ни в каком качестве страной не правил. И, видимо, не стремился к этому. Он был рыцарь-монах. И занимался организацией экспедиций в неведомые земли, благо, до них, до неведомых земель, было рукой подать. Африка была рядом. Никто уже много веков (со времен древнего Карфагена) не плавал у ее западного побережья.

Лирическое отступление

Факт, что второстепенная политическая фигура – принц Генрих Мореплаватель (португальцы говорят Энрике Навигатор) – живший в маленькой, бедной, во всех отношениях периферийной стране, вызвал к жизни процесс, имевший гигантские последствия, уникален. В его случае, роль личности в истории видна, как ни в каком другом. Португальцы, естественно, гордятся им. И показывают несколько (!) мест его последнего успокоения.

Любители истории наверное слышали, что хотел принц достигнуть сказочной Индии, где росли высоко ценимые тогда пряности. Есть красивая легенда, рассказывающая, как он это задумал. То ли сам Генрих, то ли его брат (последнее – вероятнее) проезжал через Венецию. И местные власти решили подарить ему что-нибудь на память. Как известно, «книга – лучший подарок». И португальский принц получил книгу Марко Поло. А книги тогда, кстати, были дороги – книгопечатания еще не было. Путевые заметки Марко Поло сыграли свою роль в истории великих географических открытий.

Венецианец Марко Поло жил в XIII веке, когда у европейцев появилась возможность проехать на Дальний Восток, благодаря монголам, чьи владения тянулись от Западной Азии до Восточной. Монголы, тогда язычники, встречали европейцев лучше, чем мусульмане. Вот Марко Поло и побывал на сказочном Востоке, о чем и написал книгу. А меж тем дверь туда вновь закрылась – монголы, осевшие в землях западной Азии, приняли ислам, а вскоре их власть рухнула (см. приложение 5). И книга Марко Поло на 200 лет осталась для Европы главным источником информации о дальних азиатских странах. Колумб, о котором мы ещё поговорим, осматривая берега Гаити и Кубы, будет удивляться: Япония у Марко Поло была описана иначе.

Естественно было предположить историкам и литераторам, что принц Генрих начитался этой книги и решил искать пути в Индию. А история вышла поучительная. Ибо Венеция получила сильнейший удар, когда португальцы обогнули Африку и захватили важную для Венеции торговлю пряностями в свои руки. Вот как книги-то дарить!

Так оно с книгой Марко Поло, наверное, и было, но дело все в том, что во времена Генриха Мореплавателя Индия, острова пряностей и т. д. были программой-максимум. То есть сладостной мечтой, до исполнения которой Генрих и не надеялся дожить. А была еще и программа-минимум. Она тоже важна для моего повествования. И не имеет отношения ни к Индии, ни к пряностям, но повлияет на судьбу евреев.

Северная Африка, как известно, уже лет 700 была мусульманской. А к югу от тех мест находилась пустыня Сахара. А еще дальше к югу лежала тропическая Африка. А в ней водилось золото. И еще много всякого добра: слоновая кость (ее, кстати, в Средневековье потребляли много – пластмасс и других искусственных декоративных материалов ведь не было), страусовые перья (для плюмажей на рыцарских шлемах), негры… да всего и не перечислишь. И вот в Средние века мусульмане и евреи Северной Африки наловчились туда ездить. Раньше, во времена античные, это было много труднее. Ибо верблюд, в массовом порядке, стал разводиться в Северной Африке только в Средние века. Но вот к описываемому времени уже давно действовала транссахарская торговля. На юг на верблюдах везли разные промышленные товары, часто закупавшиеся в Европе. А обратно шло, прежде всего, золото Гвинеи (потом те места назовут «Золотым берегом»). Золото было, помимо прочего, удобно для перевозки через пустыню – занимает мало места и пить не просит. Ну и все прочее тоже привозили. Только рабов привозили мало. Их-то надо поить. Так что имело смысл везти только самых лучших. Большинство негров попадало в мусульманский мир из хорошо освоенной арабами Восточной Африки. А мы говорим о Западной.

А от мусульман Северной Африки многое вывезенное из тропиков попадало в христианский мир. Посредниками в торговле выступали каталонские евреи из Барселоны и с острова Майорка[12]12
  Майорка – главный из Балеарских островов. В XIII веке был отвоёван у мавров в ходе «великих христианских завоеваний». Сперва там было отдельное христианское королевство, но в 1344 году оно слилось с Арагоном.


[Закрыть]. Евреи были не столь ненавистны мусульманам, как христиане и имели партнеров-единоверцев в самой северной Африке. Так что торговля их процветала. (До 1391 года – см. предыдущую главу. Позднее пришлось обходиться без них. Видимо, их смогли заменить мараны.) Подключились к этой торговле и итальянские купцы. Большая часть золота обращавшегося до конца XV века в Европе и в мусульманском Средиземноморье происходило именно из тропической западной Африки.

Итак, люди мирно торговали. Захватить золотоносные районы арабы тогда не пытались – слишком трудно было бы перебрасывать через Сахару большое войско. (Много позднее, в конце Средних веков, попытаются – огнестрельное оружие даст солдатам марокканского короля перевес над неграми. Хватит и небольших сил. Не Европа первой начнёт широкое колониальное порабощение Чёрной Африки.)

Эта транссахарская торговля была очень важна для городов Северной Африки, да и вообще для Западного Средиземноморья. Вот на нее-то и нацелился в первую очередь Генрих Мореплаватель. В молодые годы побывал он в Северной Африке в ходе войны, которую вел – это был, кстати, Крестовый поход, война с исламом. И быстро понял, что к чему. И решил дойти до тропической Африки по морю. Человек он был основательный. Пришлось ему начать почти с нуля – плавали-то европейцы до того только в водах, известных, так сказать, цивилизованных. Все надо было улучшать: и корабли, и навигационные приборы, и карты. И самих людей – плавание в незнакомых водах внушало ужас. Он все преодолел. И в этом помогали ему евреи. Они славились как астрономы и картографы (о самом знаменитом астрономе-еврее я расскажу дальше). А здесь отмечу, что Генрих пригласил к себе на службу и лучших в то время картографов – евреев с острова Майорка (Каталония).

Лирическое отступление

Майорка в XIV веке была мировым центром изготовления лучших географических карт и навигационных приборов. Слава о них распространилась по Европе. Расходились и сами изделия. (Тогда это была штучная продукция и эстетическому оформлению изделий тоже уделялось много внимания). Всей этой наукоемкой деятельностью занимались там исключительно евреи, и после страшных событий 1391 года она довольно быстро увяла. Уцелевшие евреи (частью мараны) переселились оттуда в другие земли, в том числе в Португалию.

И вот, уже при жизни Генриха, стали заплывать португальцы все дальше в незнакомые доселе воды. Страх исчез. Генрих Мореплаватель, «служа Богу и королю», своему племяннику, обходил векового врага – мавров – с фланга. И заходил им в тыл. Думая о перспективах, принц, в конце концов, запретил своим капитанам разбойничать. Это только мешало торговле. И он выполнил намеченную им программу-минимум – португальцы дошли до тропической Африки. Уже после смерти Генриха Португалия встала там твердой ногой и начала торговать по-крупному – благо, в Африке люди охотно брали португальские товары, которые в Европе и продать-то было нельзя из-за невысокого качества. И платили в Африке золотом. Ну и иным товаром можно было поживиться (см. выше). И так все у португальцев хорошо пошло, что в последней четверти XV века стала быстро рушиться транссахарская торговля. Ибо водный путь был лишь немногим длиннее караванных трасс. И оказывался много легче тяжелого пути через пустыню. Маврам был нанесен жестокий удар, что и планировалось. Запомним это, читатель, ибо охвативший Северную Африку экономический кризис сказался на судьбе евреев, о чем со временем и поговорим.

Лирическое отступление

Позднее, по мере расширения торговли с Черной Африкой португальцы стали всё чаще привозить туда продукцию ремесленников из других стран цивилизованного мира. Себе оставили в первую очередь роль торговых посредников. Это было характерно для Средних веков. Торговля тогда считалась выгоднее производства. Особенно если удавалось стать монополистом на важном торговом пути. А на пути вокруг Африки, португальцы долго (больше 100 лет) не имели серьёзных конкурентов.

Глава восемнадцатая
Близится развязка

Итак, мы оставили Испанию в момент, когда значительная часть (а может, и большинство) ее многочисленного еврейского населения крестилась. Одни сделали это под угрозой смерти (в 1391 году это сделали еще родители маранов XV века, о которых сейчас пойдет речь), другие – из конформизма в начале XV века (см. главу 16). Так или эдак, впервые в истории крещеные евреи появились в массовом количестве. И тут-то выяснилось много интересного.

Начнем с того, что настоящие евреи, сохранившие свою религию, оказались на периферии испанской жизни. Они теперь проводили большую часть времени в гетто и мало контактировали с христианами (даже к христианской проститутке еврею ходить запрещалось). Они теперь ходили только в одежде из грубых тканей, без оружия и без украшений (даже женщины). При том, раввины и сами призывали к соблюдению этого закона, дабы не раздражать неевреев. Теоретически, они должны были носить на одежде знак в виде ярко-красного или ярко-желтого круга, но, похоже, на соблюдении этого власти не очень настаивали – и так еврея ни с кем не путали. Ибо ему запрещалось стричь бороду и волосы. Давно уже никто не говорил ему уважительное «дон» такой-то (а в былые времена так к уважаемому еврею обращались даже короли). Еврею запретили многие занятия, оставив самые презренные, как это было и в остальной Европе. А сверх того обязали слушать христианских проповедников, чего даже в остальной Европе не практиковалось. И синагогу теперь община могла иметь только одну, как можно менее приметную. Красивые синагоги уже давно передали христианской церкви. Еврею ограничили и свободу передвижения – чтобы не вздумал ускользнуть из Испании (кто-то все-таки ухитрялся удрать). В общем, тяжело стало жить евреям. Но пока их не били (после 1391 года), и они как-то существовали и проявляли стойкость в бедах и твердость духа. Не так было с маранами. В начале XV века мараны, в сущности, заняли ту нишу, которую в свой «Золотой век» занимали евреи. Они могли залетать очень высоко. И в церковной иерархии – тоже. Однако жизнь у них в описываемое время, даже еще до организации знаменитой испанской инквизиции и принятия расистских законов «о чистоте крови», была трудная. Ибо в свое время, в «Золотой век», испанцы, в общем-то, относились к евреям неплохо. А вот к маранам сразу же отнеслись враждебно. Не верили в искренность их перехода в христианство, и, отчасти, справедливо (о чем чуть ниже). Но было ли это единственной причиной неприязни? Или, привыкнув давать выход своей ненависти, «добрые христиане» просто сменили объект для нее? Еврей теперь был изолирован. С ним редко встречались. Он стал во всех отношениях периферийной фигурой. Папа Мартин V категорически осудил насильственное крещение и запретил насилие над евреями. А слово Папы еще имело вес. И вот выяснилось довольно быстро, что обычного еврея, когда он заперт в гетто, унижен и т. д., можно терпеть, хотя бы два-три поколения.

Иное дело – маран. Он-то унижен не был. Он был тут, среди людей. Его всюду видели, даже в церкви! От него, случалось, получали приказания. Он носил шпагу, был прекрасно одет, и ему приходилось говорить: «Дон». Он иногда бывал и конкурентом в получении важной должности – многие мараны поступили на королевскую службу. Словом, на них и перешла та неприязнь (а иногда ненависть), которая раньше полагалась евреям. А рационализировали свои чувства «старые христиане» тем, что мараны крестились лишь для вида, что они – тайные евреи. Считается, что сами успехи маранов, для которых крещение снимало все преграды на службе, в бизнесе, в обществе, бесили тех, кто преуспел меньше. Мараны остались в Испании чужаками. И им скоро предстояло это почувствовать, несмотря на то что поначалу официальные власти и церковь проявляли к ним показное радушие, и были даже случаи, когда знатные испанские семьи роднились с маранами (что потом создало много проблем).

Середина и третья четверть XV века были в Кастилии временем нестабильным. Королевская власть яростно боролась со знатью. Нестабильность, как это и вообще часто бывает, оказалась «плохо для евреев», причем ее жертвами в первую очередь стали мараны. В 1449 году в Толедо вспыхнуло восстание против короля. Захватив город, мятежники начали террор против маранов, причем обвинили их именно в тайном иудействе. Многие мараны были казнены или изгнаны. Был издан закон, запрещавший маранам в Толедо занимать серьезные должности. И когда королевская власть навела порядок, закон этот был отменен далеко не сразу – в смутное время никто не хотел вызывать гнев толпы. С тех пор и пошло. Евреев теперь делили на «judens publiens» – то есть явных, «публичных» евреев и «judens ocultus» – «тайных» евреев, то есть маранов или «конверзо».

Постепенно мараны восстановили свои позиции в Толедо. Но это привело только к тому, что во время очередной вспышки феодальных смут в 1467 году погром в Толедо повторился и даже в более широких масштабах. Мараны защищались и произошло настоявшее сражение. Практически все дома маранов были сожжены, и от пожаров пострадали дома «старых христиан», что еще более увеличило ярость и умножило жертвы. Всё же нашлись испанцы прятавшие маранов.

Было снова объявлено о запрете уцелевшим маранам занимать общественные должности в Толедо. И снова это запрещение, после успокоения страны, было отменено королевским указом, хотя и не сразу.

Но все это были цветочки. Ягодки поспели в 1473 году, который даже сравнивали с 1391 годом (см. главу 16). Началось тогда в Кордове вроде бы с того, что какая-то маленькая девочка выплеснула грязную воду из дома марана в окно и попала на проходившую мимо христианскую процессию. Многотысячная толпа ринулась на маранские дома. Власти пытались защитить маранов, но куда там… После этого погрома, продолжавшегося три дня, маранам запретили жить в Кордове! А вал уже катился по другим городам, и особенно жестоко маранов били в Сеговии. Но власти уже успели приготовиться, и не все мараны в Сеговии погибли. Было о чем задуматься маранам, даже тем из них, кто искренне хотел стать обычным испанцем-христианином и забыть о еврейских корнях. «Били по роже, а не по паспорту»! Никто не выяснял, во что ты веришь. Несмываемым пятном оказывалось еврейское происхождение. И никто не наказывал преступников.

А инквизиция (мараны-то тоже были ей подсудны, как христиане) была уже близко.

Глава девятнадцатая
Мараны, как таковые

Во второй половине XV века мараны все более превращаются в особую, замкнутую группу. Браки «новых» и «старых» христиан становятся редкими, хотя формальных препятствий к этому еще нет. Но испанцы не хотят уже родниться с маранами. Во-первых, потому что против них общественное мнение. Во-вторых, это стало просто опасным (см. предыдущую главу). От евреев мараны в то время старались держаться подальше, по крайней мере, на публике. Да и евреи не жаловали вероотступников. И вот мараны начинают водить компанию преимущественно друг с другом, женятся, в большинстве случаев, в своей среде, даже селятся часто рядом. Хотя никто их ко всему этому не принуждает. Но они чувствуют себя чужими в среде «старых» христиан. Группа эта – мараны – вовсе не монолитна, но в глазах испанцев, все они – тайные евреи, образ внутреннего врага. Можно выделить две большие группы внутри маранского общества. Во-первых, те, кто искренне хочет ассимилироваться и забыть о еврейских корнях. Во-вторых, те, кто втайне сохраняет веру предков, то есть являются именно тайными евреями. Не ясно, каких было больше.

Поговорим сначала о первых.

По-видимому, была небольшая группа маранов, искренне поверивших в Христа. Они шли в монастыри, проявляли рвение, свойственное неофитам, писали религиозно-мистические и богословские труды самого высокого уровня. Были среди них такие, что причислены католической церковью к лику святых. Среди них есть и те, кого и до сего дня почитают набожные испанцы. Например, святая Тереза из Авилы, широко известная в католическом мире и очень чтимая в Испании. (Жила в XVI веке)

Лирическое отступление

Генералиссимус Франко, которому приписывают маранские корни, именно эту святую считал своей небесной заступницей. Но её еврейское происхождение (а дед Терезы со стороны отца – маран имел, даже, неприятности с инквизицией) столетиями было в Испании тщательно оберегаемой тайной. В 1946 году исполнялось 400 лет со дня принятия в Испании расистского «Закона о чистоте крови» (о нём и об инквизиции скоро поговорим). После гитлеровских ужасов, в мире возникло сочувствие к евреям и франкистские власти решились дать добро на публикацию родословной этой дамы.

Были и другие яростные неофиты (новообращенные), которые в монастыри не пошли, зато стали вредить евреям. И не так важно, кто из них искренне верил, а кто действовал из циничных, шкурных интересов – доказывал истинность своего обращения. Речь пока идет не об инквизиции. Но были мараны, участвовавшие в разработке антиеврейских законов, навязывавшие евреям богословские диспуты, в которых евреи, конечно, не могли отвечать должным образом, высмеивавшие евреев, обычаи которых они знали, и т. д. Мерзкие это были люди. Было их, впрочем, немного. А главное, и здесь не все просто. Ибо сложное существо человек – вообще, а еврей – в частности. И бывало, что сыновья и внуки известного мерзавца возвращались-таки тайно к вере предков! Вызывая этим изумление, гнев и ужас инквизиторов, когда испанская инквизиция (а с ней мы скоро познакомимся) их ловила. И звучали через дым костра их последние слова: «Шма, Исраэль!» («Слушай, Израиль!»).

Большинство маранов, решивших ассимилироваться, были, конечно, не таковы. Они просто шли по линии наименьшего сопротивления, мечтая спокойно жить. Но оказалось, что не только они, но и их дети, внуки, и правнуки не нашли покоя на этом пути. Ибо они оставались подозрительны и толпе, и инквизиции, главным образом, из-за тех маранов, которые тайно оставались иудеями. Ведь у евреев в рассеянии всегда так: все отвечают за грехи каждого. Кроме того, в их быту, кухне и т. д. еще долго соблюдались некоторые еврейские обычаи, въевшиеся в их плоть и кровь, а это усиливало подозрения. И, наконец, существовала уже вышеописанная беда – потомки добровольно крестившихся евреев возвращались к иудейской вере, хотя было это смертельно опасно. Возможно, тут сказывался контакт с тайными иудеями. Ну а потом подоспел «Закон о чистоте крови» (о чем скажу в своем месте). Короче, обстановка в XVI веке будет такая, что многие из них просто отчаются дожить до лучших дней и отправятся в эмиграцию вместе с теми, кто всегда тайно оставался евреем. Ибо туда поведет конформистов движение по линии наименьшего сопротивления. В конце Средних веков лучше жилось евреям в Турции, чем маранам на Пиренеях.

Но все же какое-то число маранов ассимилировалось в конце концов в Испании. Говорят, что кроме вышеупомянутого Франко, маранского происхождения – Фидель Кастро. Если это окажется неправдой – я не расстроюсь. И в наши дни случается, что какой-то испанец (или португалец – о Португалии дальше) вдруг вспоминает о своих еврейских корнях.

А теперь – о тайных иудеях.

Перед Судным днем (по-еврейски «Йом Кипур»), когда решает Господь судьбу еврея на ближайший год, ныне все религиозные евреи читают молитву «Кол нидрей». В этой молитве просят они прощения за все нарушения, которые вынуждены были свершить в силу очень тяжелых обстоятельств, и объявляют недействительным все, что было сказано в безвыходной ситуации. Ввели эту молитву мараны (в советское время она была бы очень к месту).

Тайные иудеи, появившиеся массовым порядком в Испании в конце XIV века (см. главу 16), в течение нескольких поколений ожидали, что еще вернутся времена добрых еврейско-испанских отношений. И что можно будет вернуться к религии предков открыто. Евреи медленно расстаются с иллюзиями. Все же постепенно до некоторых стало доходить, что антисемитская эпоха в Испании – всерьез и надолго. Небольшие группы маранов еще до организации испанской («новой») инквизиции покидали Кастилию и Арагон и перебирались в Португалию[13]13
  Так поступил, в частности, дед знаменитого Ицхака Абрабанеля. Этот род претендовал на происхождение от царя Давида. В 1391 году, в Севилье, под угрозой гибели, один из Абрабанелей крестился. Затем он сделал успешную карьеру на государственной службе, уже как «новый христианин». Но, выждав удобный момент, бежал в Португалию, где вернулся в иудаизм. Там его семья быстро продвинулась по финансовой части. О самом Ицхаке Абрабанеле будет еще сказано.


[Закрыть] и Северную Африку. Даже в Турцию, после взятия турками Константинополя в 1453 году – это были первые брызги той волны, которая станет огромной. Но подавляющее большинство маранов, даже тайных иудеев, до начала 80-х годов XV века (то есть до создания испанской инквизиции) еще связывало свои планы с Испанией. В XVI веке иллюзии рассеялись (о чем – ниже).

Здесь же я хочу коснуться деликатной темы. Возможно, что тайный иудаизм маранов, гонимых и озлобленных, начал приобретать с конца XV века несимпатичные черты. Протоколы инквизиционного следствия доносят до нас известия о странных маранских обрядах – бичевании распятия, прикладывании его к заднице и т. д. Что это? Ложь инквизиции, которая могла пытками выбить любые нужны ей показания? Ведь выбивали же из «ведьм» показания, что «ведьма» родила от черта кучу детей, сварила и съела их на шабаше и т. д. Может быть, все это ложь. Мы знаем, что в иудаизме ничего подобного нет. А в средневековой католической Европе издавна возводили на разных еретиков обвинения в кощунственных проделках. Но есть историки, даже евреи, которые готовы признать, что в этих показаниях была доля истины – все, что навязано давлением, вызывает ненависть. А мараны, в эпоху инквизиции, постоянно жили в ожидании страшной беды, готовой на них обрушиться во славу Христа. Так что возможно всякое. Наконец, похоже, что среди маранов стал распространяться тайный атеизм – от человека, меняющего веру не по убеждениям, трудно ожидать искреннего религиозного чувства. Как бы мы ни относились к атеизму, это было явно не то, чего добивались христиане, навязывая евреям крещение, ибо в глазах средневекового человека атеизм – был хуже всего. Что ж, силой веру навязать нельзя, и результаты такого крещения оказывались непредсказуемы.