Текст книги "От Андалусии до Нью-Йорка"

Автор книги: Илья Левит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава пятьдесят пятая
Никто не пророк в своем Отечестве

Итак, голландцы, успешно действуя на суше и на море, захватывали Бразилию. Евреи, конечно, целиком были на их стороне – у инквизиции до Бразилии руки не дошли, но тамошние мараны боялись, что это произойдет. Они вступали в голландскую армию, возможно даже во флот. Помогли бразильские евреи голландцам и своим знанием страны. А это было важно – португальцы пытались вести партизанскую войну.

Особенно отличились еврейские части в борьбе за город Пернамбуко, центр сахаропроизводящего района (теперь это Ресифи). Тем не менее голландцы, заняв район Пернамбуко, не спешили предоставить евреям религиозную свободу. Возможно, опасались реакции остальных бразильцев, а возможно, колониальные власти были менее либеральными, чем власти Метрополии (мы еще с этим встретимся), но по указу из Нидерландов, где, кстати, оценили участие евреев в боях, они получили то, о чем всегда мечтали.

В «Новой Голландии» – так называли тогда Бразилию – была провозглашена свобода вероисповедания и мараны наконец вернулись открыто в иудаизм после вековой конспирации. Иоганн-Мориц (см. дальше) призвал всех жителей страны уважать религиозные взгляды друг друга. Но благородные принципы всегда легче провозгласить, чем провести в жизнь.

Меж тем голландцы полностью овладели «сахарными землями». Внутренние же районы Бразилии были тогда очень слабо заселены. Это была и еще долго оставалась фактически ничейная земля. И вот теперь встал вопрос, что делать дальше. Новый голландский губернатор, герой бесконечной войны с Испанией, Иоганн-Мориц, человек умный, образованный и уже пожилой, заявил твердо: «Нужно создать в Бразилии массовую опору голландской власти». Евреи – это хорошо, но их немного. Все еврейское население Ресифи в середине XVII века составляло 5 тысяч человек, включая 600 евреев, переехавших из Голландии уже после завоевания Бразилии. Хотя это, бесспорно, был тогда крупнейший еврейский центр Нового Света, цифра эта – невелика, в масштабах страны, даже по тому времени. Увы, из маленькой Голландии, к тому же создававшей в это время колониальную империю еще и на востоке, а также «Новые Нидерланды» в Северной Америке, нельзя было быстро получить много поселенцев. Ни евреев, ни кальвинистов. Надо было искать нестандартное решение.

На белое нееврейское население Бразилии рассчитывать было нечего. Кстати, метисов, плодов сожительства белых мужчин с индианками и негритянками, среди них было больше, чем чистокровных белых. Но все они считали себя католиками и говорили по-португальски. То есть считали себя побежденной стороной и только ждали подходящего момента для реванша. И было их в Бразилии раза в 4 больше, чем евреев и голландцев, вместе взятых. Быстро изменить эту ситуацию было невозможно. Этот португальский патриотизм метисов объясняется тем, что, по общему мнению, у португальцев не принято было дискриминировать людей по цвету кожи и метисы были хорошо приняты португальским обществом. Индейцы Бразилии находились до прихода белых на очень низкой ступени развития, жили собирательством и охотой. Племена были невелики, вели кочевой или полукочевой образ жизни. Эксплуатировать таких людей трудно. Характерно, что туда, где индейское население было многочисленным и трудолюбивым (Мексика, Гватемала, Перу), негров ввозили немного. В основном, их ввозили в места, где индейцы были совсем дикими. Согнанные на работу, вынужденные к непривычной им оседлости, бразильские индейцы начинали быстро вымирать. А «негр не умирает, пока его не повесят», – как тогда говорили. Но негры были дороги. Еще и потому, что торговля ими была обложена высоким королевским налогом. «Сахарный» успех маранов и других бразильцев побудил заняться тем же. Приличные люди, как и мараны, покупали для этого негров. Бедный же люд, в основном метисы, захватывали индейцев. Это считалось незаконным, и товар был явно хуже, но зато доставался бесплатно или очень дешево. На защиту индейцев встал иезуитский орден[53]53
  Во времена португальской и испано-португальской власти иезуиты были очень активны и часто проявляли большую личную отвагу. И тогда, когда отправлялись миссионерами к диким индейцам, часто людоедам, и когда защищали крещеных индейцев от «бандейрантов» – шаек метисов, охотников за рабами.


[Закрыть] (и, конечно, честь иезуитам за это и слава). Но хотя метисы и считали себя добрыми католиками, все-таки и на крещеных индейцев они тоже нападали. Отцам-иезуитам удалось, до прихода голландцев, взять под контроль только глухие места. Там они даже вооружали индейцев, с разрешения испанского короля (он же – португальский король). Но эти окрещенные и начинавшие цивилизоваться индейцы тоже не подходили к роли «массовой опоры» голландской власти – они были под полным контролем иезуитов, злейших врагов кальвинистов. И тут тоже быстро ничего нельзя было изменить.

Оставались негры. XVII век – эпоха развитой работорговли. Причем это была именно торговля. Европейцы покупали негров у негритянских царьков. (А раньше в XVI веке бывало, что белые и силой захватывали африканцев).

Негры, в общем-то, были знакомы с рабством еще до прихода европейцев, но это было патриархальное рабство. Рабов было мало. Но коль скоро европейские торговцы создали спрос, стало расти и предложение. В рабство обращали пленных, мятежников, воров, должников, даже неудачливых претендентов на престол. И сбывали их, в основном, не за безделушки, а за нужные товары – инструменты, оружие, особенно за ткани (безделушки хороши только в начале). Некоторые сообразительные негритянские царьки даже ввели налог за разрешение кораблям работорговцев приставать в своих владениях и экспортную пошлину на вывоз негров.

Лирическое отступление

Возможно, что наличие постоянного рынка сбыта для рабов иногда сокращало число убитых – меньше людей приносилось в жертву богам или съедалось, а врагов теперь стремились не убивать, а захватывать в плен. Но, с другой стороны, стремление заполучить рабов на продажу, провоцировало войны и похищения людей.

Итак, это была солидная торговля, более надежная, чем многие другие колониальные предприятия. «Мирный торговец невольниками» – выражение не только XVII, но и XVIII века, когда работорговля резко возросла. В конце XVI-начале XVII века, то есть еще до голландцев, Бразилия, в силу вышеизложенных причин, «чернела» быстрее, чем любая другая страна Нового Света. Конечно, какое-то число негров использовалось и в качестве домашних слуг. И вот вошло в богатых семьях в Бразилии в моду иметь в качестве лакея или горничной негритянского принца или принцессу. А меж тем, в глазах негров, эти люди оставались знатью. И это скоро скажется. Но пока что Иоганн-Мориц предложил сделать ставку именно на негров. Надо дать им свободу, и пусть выращивают сахарный тростник (и все прочее), как свободные крестьяне! И тогда Бразилия останется голландской на века. Видать, гуляли еще в голове у старика вольные ветры его революционной молодости, когда поднялась маленькая Голландия на борьбу за свободу против повелителя половины мира – испанского короля! Но не послушались его. Он то ли опоздал, то ли опередил свое время на полтораста лет. Кстати, в самих Нидерландах рабство было запрещено. И если негр ступал на землю Голландии, он становился свободным. Но их туда не привозили. Короче, остались голландцы без массовой опоры в Бразилии. А негры, меж тем, сами о себе заботились. Когда белые воюют между собой, негры разбегаются. Так, отчасти, и произошло в начале 30-х годов, т. е. когда голландцы завоевывали Бразилию. Много негров сбежало, благо, какое-то время властям было не до них. В этом не было ничего необычного. Новым было то, что на сей раз беглые негры сориентировались и создали в Бразилии свое государство! Первое независимое неиндейское государство в Новом Свете. Осью кристаллизации послужила та самая негритянская знать, попавшая в рабство, о которой я упоминал[54]54
  Случай этот не уникален. И в других регионах Америки случалось в ту эпоху, что представители чернокожей знати (или люди, выдававшие себя за таковых) становились во главе негритянских восстаний. Но масштаб событий там был много меньше.


[Закрыть]. А «ничейной земли» в Бразилии было тогда предостаточно.

Часто пишут, что создали негры республику. Насколько можно судить, это было обычное маленькое, примитивное патриархальное государство вроде тех, что были тогда в Чёрной Африке. Даже с патриархальным рабством. Свободными были там те, кто сам бежал. А те негры, которых увели силой, во время набегов, становились рабами и там. Но таких людей было мало, да и набеги, со временем, почти прекратились. К миру белых стали относиться с опаской, но уже не с той абсолютной враждебностью, как в начале. Даже кое-какую торговлю с белыми завели. Со стороны белых это была нелегальная торговля, так как требовали негры, в первую очередь, ружья. А впрочем не пренебрегали и иными благами цивилизации. А что они давали взамен? Сахарный тростник. Они не забыли того, чему научились на плантациях и выращивали его и для себя, и на продажу. Так что прав был Иоганн-Мориц. Вполне можно было голландцам и сахар иметь, и сторонников многочисленных.

В конце XVII века, уже за хронологическими пределами моего повествования, португальцы, вновь утвердившиеся в Бразилии, уничтожили негритянское государство.

Лирическое отступление

Незаурядным человеком был Иоганн-Мориц Нассау-Оранский. Он построил в Бразилии первую в Новом Свете обсерваторию, по его указанию начали производить метеорологические наблюдения. Покровительствовал изучению флоры и фауны Бразилии. Мечтал основать университет.

Но эти начинания показались слишком дорогими заправилам Вест-Индской компании. И его отправили в отставку.

Глава пятьдесят шестая
Покой нам только снится

К концу 30-х годов XVII века казалось, что жизнь в Бразилии вошла в прочную голландскую колею. В 1636 году, в Ресифи была торжественно открыта первая легальная синагога в новом свете[55]55
  В 2001 году, после реставрации, она была торжественно открыта вновь. Синагога расположена на улице, которая в 1636-54 годах называлась Еврейской. Но с 1654 года называется улицей доброго Иисуса.


[Закрыть]. Открыли евреи и ешивы. А в начале 40-х годов уже создавались там комментарии к Талмуду и прочее в том же духе. Даже из Голландии начали туда переезжать евреи.

Для замены сбежавших в войну негров, были приняты меры – у португальцев отняли и берег Анголы. Ангола – это «черная мать Бразилии». Работорговля, процветавшая и при португальцах, при голландцах еще более возросла. Говорили, что «без сахара нет Бразилии, а без Анголы нет сахара». В 1636–1645 годах, когда голландцы чувствовали себя хозяевами Бразилии, они ввезли туда 23 тысячи негров. (Солидно, для того времени. Для сравнения см. в предыдущей главе число евреев в Бразилии.)

В Бразилии цена на негра была раз в 10–15 выше, чем в Анголе! Так что торговля «черной слоновой костью» при удаче давала огромную прибыль. Но случались тут и неудачи. Эпидемии могли перечеркнуть оптимистические расчеты. Негры ехали неделями, скученные в трюмах, так что, если начиналась эпидемия, убыток был велик. Опять же штормы, рифы, пираты. Последние любили нападать на невольничьи корабли – груз был ценный. Но, в общем, бизнес считался надежным и прибыльным.

Без сомнения, евреи, имевшие соответствующий опыт, сыграли большую роль в быстром восстановлении после голландского захвата производства сахара в Бразилии. А жизнь там казалась евреям спокойной, как никогда.

Лирическое отступление

Мы сейчас уже не можем сказать были ли евреи в Бразилии XVII века жестокими рабовладельцами. История об этом умалчивает. И вот почему: Бразилия стала независимой с 1822, но рабство там сохранилось до 1888. Когда же, наконец, его отменили, то все документы относящееся к рабовладению, в том числе и из архивов, торжественно уничтожили. Случай не уникальный. Такое, в былые времена (с античной эпохи), проделывали в разных странах, когда хотели что-либо отменить навсегда. Для историков эта потеря невосполнимая.

Иоганн-Мориц Нассау-Оранский уже уехал (он был губернатором 7 лет), и его мрачные пророчества не вспоминались. Но Бразилия не одна на земле. В Европе полыхала 30-летняя война (1618–1648 годы). Это была Мировая война конца Средних веков. Голландия и Испания в этой войне участвовали, разумеется, в разных лагерях. И все вышеописанные события 20-30-х годов – захват сокровищ и Бразилии – это часть 30-летний войны. Но Новый Свет и Африка – это, конечно, были периферийные фронты. Эпицентр событий находился в Европе, где войска Франции, Голландии, Швеции и северогерманских протестантских княжеств сражаются с войсками Габсбургов – венского Императора, короля Испании, Баварии. Я перечислил далеко не всех участников, да это нам и не нужно. Для нашей темы важно то, что к 1640 году ни одна из сторон решающего успеха не добилась, но все уже чувствовали крайнее истощение. Тяготы войны сделались невыносимыми, и вызвали внутренние кризисы как во Франции, так и (еще больше) в Испании. Последнее имеет прямое отношение к моему рассказу. В 1640 году восстали Каталония и, что нам важно, Португалия.

Ещё в 1635 году из-за военных нужд были отменены налоговые льготы португальцев, которые Филипп Второй, присоединив Португалию, им даровал. Понятно, что это вызвало недовольство. Заговор в Португалии вызревал постепенно, в нем было замешано много португальских дворян и священников. Простой люд старались в дело не втягивать. Историки считают заговор чудом конспирации – несмотря на большое число участников, предателя не нашлось. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала гибель португальской эскадры в составе испанского флота, уничтоженного голландцами в 1639 году в Ла-Манше[56]56
  Это был самый сильный флот, двинутый испанцами на войну, со времен Великой Армады, т. е. за последние 50 лет. Он должен был доставить подкрепление в Южные Нидерланды. (Пути туда по суше были перерезаны французами). Но дело кончилось блестящим триумфом голландских морских сил. До Дюнкерка дошла лишь 7 из 77 направленных туда кораблей. Однако, деньги на военные расходы и кое-какие подкрепления они всё-таки доставили. И испанская армия сохранила боеспособность, по меньшей мере до 1643 года, когда была разбита французами (при Рокруа).


[Закрыть] и объявление рекрутского набора, чего прежде в Португалии не бывало. Переворот произошел в декабре 1640 года и был почти бескровным. Затем срочно созвали кортесы (парламент) и провозгласили Португалию независимой. Причем португальцы обвинили испанского короля в том, что Португалия лишилась заморских владений (тут имеется в виду Бразилия, а также потери на востоке) и была втянута в чуждые ей европейские войны, обнищала под гнетом военных налогов. Испанские короли были объявлены узурпаторами, а испанское правление тиранией. Королем Португалии провозгласили герцога Браганца и обратились с просьбой о признании к враждебным Испании странам, в том числе к Нидерландам. И повсюду Португалия была признана. Испанский король, конечно, был против, но сил на новую серьезную войну, когда еще шла старая, у Испании уже не было. Так завершилась в Португалии «Эпоха трех Филиппов» (Филипп II, Филипп III, Филипп IV). Португальцы сравнивали эти года с вавилонским пленом евреев. Голландцы радовались произошедшему. Они поколениями считали, что все, что плохо для Испании, хорошо для них. А Португалии, страны маленькой и снова бедной, могучая Голландия нисколько не боялась. Даже помогла ей (на море) отстаивать, от испанского короля вновь обретенную независимость

В Бразилии, в самом начале, унижению Испании возрадовались все группы белых – португало-бразильцы, евреи, голландцы. Но вскоре стало ясно, что им не по пути. Португальцы ликовали, что Родина свободна. И только Лиссабону они теперь желали подчиняться. Некоторые глухие районы, где голландскую власть еще совсем недавно признавали, вышли из повиновения. Само по себе, это опасно не было – экономического значения отдаленные районы не имели, евреи там не жили, но было похоже, что на этом дело не остановится.

Меж тем, долго португальско-голландская дружба не продержалась. Как уже известно читателю, в Индийском океане могучая Нидерландская Ост-Индская компания вела собственную политику, не очень-то считаясь с положением в Европе. Десятилетиями голландцы стремились овладеть Малаккой – важной португальской базой, недалеко от нынешнего Сингапура. Военные силы Компании не прекратили своих действий и при известии о провозглашении Португалией независимости, хотя в Европе Голландия тогда помогла Португалии. Вскоре Малакка пала. Как говорили об этом событии на востоке: «Португальцы потеряли своё лицо».

Лирическое отступление

Малаккой, завоеванной в 1511 году (во времена Мануэля Счастливого) Португалия особенно дорожила. Во-первых, из-за экономического значения города. Туда, в мирное время на местных суденышках привозились товары юго-восточной Азии – Китая, Таиланда (тогда Сиама) и т. д. Там их перекупали португальцы для вывоза в Европу. Во-вторых Малакка стала городом португальской славы, символом стойкости (как Севастополь в России). За 120 лет, в течении которых городом владели португальцы, его безуспешно атаковали 10 раз. 8 раз азиатские владыки, дважды голландцы. В 1630 году началась последняя, одиннадцатая осада (третья голландская). Она длилась 11 лет и завершилась падением Малакки (вскоре после восстановления независимости Португалии). В дальнейшем этот город утратил своё значение.

Но этим дело не кончилось. Ещё под предлогом войны с Испанией, флот Нидерландской Ост-Индской компании начал блокаду Гоа – центра португальских колониальных владений, «восточной столицы Португалии». И продолжал эту операцию в течение 5 лет, после отделения Португалии от Испании. Голландцы Гоа не взяли, но добились главного – город потерял своё значение центра торговли Индии с Европой. В общем голландцы решали свои задачи в Индийском океане, не считаясь с ситуацией в Европе. И в середине XVII века европейцы ездили за пряностями и другими восточными товарами уже не в Лиссабон, а в Амстердам. Немедленно ответить на этот удар в Лиссабоне, конечно, не могли. Но затаили злобу и стали ждать удобного случая для реванша.

Лирическое отступление

Забежим вперед. Лет через 20 испанцы предприняли энергичную попытку вернуть Португалию. К тому времени, ценой тяжелых уступок им удалось заключить мир с Голландией и Францией. Руки у Мадрида оказались развязаны и испанцы двинулись на Португалию. Но не та уже стала Испания во второй половине XVII века. Мало что осталось от былой мощи. Аппетит-то еще был, да зубы притупились. Как насмешка звучало имя испанского командующего: Хуан Австрийский II. Он также мало походил на своего прославленного тезку (см. главу 46), как грозная Испания того времени, на Испанию после Тридцатилетней войны. Вернуть Португалию не удалось.

На этом, читатель, мы прощаемся с пиренейскими землями.

Глава пятьдесят седьмая
Крах

К середине XVII века Голландия подходила в приподнятом настроении – и на западе, и на востоке шла она от успеха к успеху в колониях. Многолетний враг – Испания – явно слабел. На первое место в Европе (на континенте) постепенно выдвигалась Франция, а ее еще не научились бояться и видели в ней союзника против Испании. И пока что этот союз принес пользу Нидерландам. В 1646 году, с помощью французов, удалось нанести сокрушительный удар по сельдяным пиратам Дюнкерка (см. главу 52). Казалось, процветание столь важного для страны рыболовства теперь обеспечено. Возродившаяся Португалия была лишь бледной тенью сильной когда-то морской державы, и голландцам, захватившим ее заморские владения, и в голову не приходило, что есть опасность их отвоевания. По всему по этому, голландская буржуазия и не видела нужды в расходах на армию. Она и раньше стремилась сократить военные расходы, а уж теперь и вовсе не ощущала потребности в сильном войске. Флота это тоже касалось, но меньше. Купцы понимали, все-таки, что надо охранять их длинные торговые трассы и рыболовецкие флотилии. А сухопутную армию, недавно еще сильную, сокращали беспощадно. В Европе нападения не ожидали, а колониальные войны, с точки зрения людей XVII века, тем и хороши были, что можно было малыми расходами многого добиться. Иначе неясно, зачем их было вообще вести.

Лирическое отступление

Стоит отметить, что голландцы во время Тридцатилетней войны продавали военные корабли Франции, тогда союзнице в борьбе с Испанией. (Ришелье в то время начал создавать французский военный флот.)

А после взятия Дюнкерка и заключения мира с Испанией голландцы продали французам и свой прославленный флагман – новой серьёзной угрозы в североевропейских морях в ближайшее время Нидерланды не ожидали.

А меж тем небо вовсе не было столь уж безоблачным. У каждой медали есть две стороны. Когда-то страх перед Испанией сближал Англию и Нидерланды. Но теперь, когда старый враг слабел и больше не внушал опасений, противоречия между обеими протестантскими морскими державами стали нарастать. А причина этого была проста – торговая и колониальная конкуренция. Гром грянул в 1651 году. В Англии (это была эпоха Кромвеля) Парламентом был принят «Навигационный акт». По этому закону, в Англию товары можно было ввозить только на британских судах (т. е. на судах с английским владельцем, капитаном и экипажем), либо на судах тех стран, где их произвели. Это был удар по Голландии, которая, в основном, и занималась посреднической торговлей и морским фрахтом – сдачей судов в аренду. Особенно в «Навигационном Акте» подчеркивалось, что только на английских кораблях можно ввозить в страну восточные товары (а эти товары тогда, в основном, привозили голландцы) и морепродукты. Последнее было уже почти неприкрытым ударом именно по Нидерландам, с их мировым экспортом селедки и продукции китобойного промысла. Перевозки между английскими портами отныне тоже можно было осуществлять только на британских судах. Все вышеперечисленное касалось и портов зарождавшейся британской колониальной империи. Кромвель прямо заявил, что это предпринимается для пользы английского судоходства и судостроения. В результате, началась тяжелая двухлетняя война 1652–1654 годов (первая англо-голландская война). Голландия успеха не добилась. «Навигационный акт» отменен не был, а потери голландцев в войне были много больше, чем у англичан.

Но нам сейчас важны не гремевшие в северных морях бои, а то, что голландцам два года было не до Бразилии. Теперь Португалия решила, что ее час настал, и двинула эскадру к берегам Бразилии. А там прибытие, пусть небольших, португальских сил вызвало всеобщее восстание. Вот когда сбылись мрачные пророчества Иоганна-Морица – горсть голландцев и евреев не могли бороться с всеобщим восстанием.

Большинство негров, естественно, в борьбе не участвовали, а предпочитали, воспользовавшись всеобщей сумятицей, убегать, стараясь затем добраться до своих. В конце концов из Голландии все-таки прибыл армейский корпус. Но это были уже далеко не те войска, что 20 лет назад захватили Бразилию. То, что не нашли такого губернатора, каким был покойный Иоганн-Мориц, легко объяснимо – таких людей немного. Но никуда не годилось и все войско в целом. Теперь героическая эпоха борьбы с испанцами была уже давним делом. Забыты были славные традиции. В войско попадали одни наемники, свои и чужеземные. При том в благополучной Голландии, на военную службу шли только безнадёжные «лузеры» (неудачники). Отношение к солдатам становилось всё более презрительным и платили им всё меньше. (Прошли времена Морица Нассау-Оранского.) Так эта армия и сражалась. Да и вообще Голландия скоро потеряла к Бразилии интерес – коли для ее удержания нужна серьезная война, так и не надо Бразилии – дорого обходится. В 1661 Голландия окончательно признала потерю Бразилии, удовлетворившись денежной компенсацией. А португальцы смогли вернуть себе и Анголу – источник рабов для Бразилии.