Текст книги "Сапфировое пламя (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Я говорила им просто сжечь тела, но они меня не послушали.

Я подошла и села рядом с ней на покрышку. Напротив нас, на другом конце гаража, за деревянным столом сидел Рагнар, склонив голову набок. Он смотрел на луну.

– Я велела ему оставаться внутри. – Руна покачала головой, глядя на брата. Эти три тела вон там, – она указала правее, где три упавших тела образовали кучу рук и ног, – они его. Он спросил меня, означает ли это, что он теперь оборотень, а теперь он смотрит на луну и не хочет говорить со мной.

Алессандро подошел к Рагнару и сел рядом.

Руна посмотрела на меня.

– Никто меня не слушает. Что, черт возьми, с тобой случилось?

– Летающие клещи-скорпионы.

Руна удивленно подняла брови.

– Не бери в голову, – сказала я ей. – Что здесь произошло?

Руна глубоко вздохнула, надула щеки, как бурундук, и выпустила воздух.

– Давай посмотрим… Ты ушла. Ваш охранник, тот, что с именем на А…

– Абарка.

– Да, он. Он пришел поговорить с твоей мамой. Он хотел нанять кого-то, но она отказалась, он очень расстроился и начал разглагольствовать о проблемах власти и о том, что он отвечает за безопасность, а твоя мама, потеряв терпение, сказала ему, что его сменят. Он просто взбесился. Он начал орать на нее. И у нее появилось такое странное выражение лица.

О, нет, пожалуйста, нет.

– Он жив?

– Был, когда он выскочил из дома. Леон встал между ними и велел Абарке собираться. «Если ты так хочешь», – сказал Абарка, – «я уйду и заберу с собой своих людей». Леон сказал ему, что в таком случае он не должен рассчитывать на выходное пособие. Что работа не закончится, пока их не сменят. А потом твоя мама сказала, что дезертиры не получают выходного пособия. Абарка сплюнул на пол и был таков.

– Я уехала на два часа. Всего на два часа.

– Я ведь знаю, правда? Затем ваши охранники слиняли, тоже быстро. Пятнадцать минут… и их уже не было.

Он оставил нас беззащитными. Они не смогли бы уйти так быстро, если бы не подготовились заранее. Абарка, должно быть, решил, что если он не получит того, что хочет, то уйдет. Вся команда, должно быть, уже собралась и была готова на выход.

Они знали, что мы в опасности. Они знали, что на складе есть дети, и просто оставили нас умирать. Мне захотелось врезать кому-нибудь кулаком.

– А потом появился Монтгомери.

– Августин? Зачем?

– Очевидно, тетя Матильды попросила его заехать за ней. Твоя мама не отпускала ее, пока Матильда не позвонила своей тете и не подтвердила это.

Ну, у «МРМ» действительно был отдел, специализирующийся на частной охране. Матильда будет в безопасности с Августином.

– Через полчаса после этого две команды атаковали в четырех местах.

Руна указала на гараж, где бабуля Фрида по локоть погрузилась в двигатель помятого «Гардиана» и тихо что-то бубнила. Двое других ждали слева, в дополнение к тем двум, что она и Арабелла привезли из «Кейстоуна». Одна сторона гаража была черной от копоти.

Бабуля заметила, что я смотрю на нее, широко улыбнулась и снова принялась петь колыбельную бронетранспортеру.

– Баг предупредил нас, когда заметил их, так что у нас было время подготовиться. Леон свернул на ту улицу, что слева, а я – на эту. Твоя мама была там, наверху, в этой чердачной штуковине. Она хотела, чтобы твоя бабушка вывела танк, но твоя бабушка сказала: «Пенелопа, если ты ударишь по ним танком, то от них мало что останется, не так ли?»

Даже представить не могу.

– А потом твоя мама сказала, что все эти машины составят прекрасную похоронную процессию, когда мы будем хоронить детей. Она сказала, что, может быть, твоя бабушка покрасит их в черный цвет, чтобы они соответствовали гробам.

Боже.

– А потом твоя бабушка пошла за танком. Мне больше нечего рассказывать. Она выстрелила в первую машину. Та взорвалась, и это было довольно круто. Затем она сбила ее с дороги своим танком и начала преследовать остальные три машины. Они сделали круг вокруг склада. Тот, кто вел машину, был довольно хорош, потому что я никогда раньше не видела, чтобы кто-то ехал задним ходом так быстро. Она ударила еще одного танком, а потом плохие парни решили выскочить из бронированного внедорожника, и мы начали их убивать. С ними был маг-пирокинетик. Вон там лежит его труп. Он поджег склад. Он загорелся, и это было очень интересно. А потом я убила его. А потом появилась кавалерия. Некоторые из плохих парней сбежали.

Судя по кровавому побоищу на улице, большинство из них этого не сделали.

– Не знаю, в курсе ли ты, но Леон – псих. Я слышала, как он разговаривал сам с собой, когда стрелял в людей. Каталина, он говорил забавными голосами.

– Твой брат считает себя оборотнем.

– Твоя правда. – Руна посмотрела на луну. – Ты не говорила мне, что твоя мама была снайпером.

– Мне не казалось это важным.

– Конечно, это очень важно. У нас обеих есть мамы, которые убивали людей, чтобы заработать на жизнь. Ну, в моем случае, была, но все равно это важно. Вообще-то у нас много общего. Наши отцы умерли. Мы обе – главы наших Домов. У нас обеих есть младшие братья или двоюродные братья и все они сумасшедшие. Мы обе убийцы.

Тогда ладно.

– С тобой все хорошо?

– Со мной все прекрасно, – сказала Руна. – Я не могу решить, стоит ли мне начать орать, так как я убила девять человек, или праздновать, потому что я отомстила за маму. Мне было приятно убивать их, но теперь я чувствую себя по-настоящему виноватой. У меня, наверное, будет нервный срыв, как только я все это переварю. – Она сделала паузу. – М-да, это звучит очень мило. Думается, срыв у меня будет.

– Ладно, пойдем в дом. – Я встала и поставила ее с покрышки на ноги.

– Но мертвецы…

– Я думаю, что на сегодня с тебя достаточно мертвецов. Пойдем в дом, я приготовлю тебе хороший чай, ты поплачешь и почувствуешь себя лучше.

Я потащила ее внутрь, когда моя сестра подъехала на своем бронированном «Мерседесе».

– И где ты шлялась? – прорычала я, как только Арабелла выскочила из машины.

– Я ездила в Остин, в главный офис нашей страховой компании. Они не имели права отменять наш полис.

– Ну, и как, удалось чего-нибудь добиться?

– Они вызвали полицию и вышвырнули меня вон.

– Тебя что, арестовали? – Если это было так, я бы с этим разобралась.

На ее лице появилась горечь.

– Нет. У них не хватило смелости.

– Не оставляй моего брата наедине с Алессандро, – сказала Руна. Она попыталась развернуться. – Он же убийца. Не оставляй их одних!

– Я отведу ее, – сказала мне Арабелла.

– Я приведу Рагнара, – пообещала я.

Арабелла взяла Руну за другую руку и повела ее на склад.

Я повернулась и пошла туда, где за столом сидели Рагнар и Алессандро. Рагнар смотрел, как я приближаюсь.

– Твоя сестра беспокоится о тебе, – сказала я ему.

– С ним все будет в порядке, – сказал Алессандро.

– Он спросил ее, не оборотень ли он.

Рагнар вздохнул.

– Это цитата из какой-то книги. «Когда война стучится в твою дверь, принося страдания и смерть, хорошие люди превращаются в диких волков». И теперь я волк?

– Это зависит от твоего определения волка. – Я села на скамейку. – Иногда волки впадают в бешенство. Они убивают все, что встречают на пути просто потому, что могут это сделать. Но большинство волков убивают только для того, чтобы поесть или защитить свою стаю. Мне кажется, ты больше похож на второй тип.

– Это моя вина. – Рагнар повернулся ко мне, его глаза были ясными и здравомыслящими. – Если бы я не пытался покончить с собой, ничего бы этого не случилось.

К нему вернулись воспоминания. Чертовски удачное время.

– Не смеши меня, – сказала я ему. – Ни в чем из этого нет твоей вины.

– Если бы я не упал в обморок, как глупый ребенок, Руна не попросила бы тебя о помощи. Люди не стали бы нападать на ваш дом. Они бы не стали пытаться убить твою семью из-за нас.

– Ты ведешь себя как драматичная пятнадцатилетняя девчонка, – резко сказал Алессандро.

Рагнар отшатнулся, как от пощечины.

– Чувство вины – это роскошь, и сейчас ты не можешь себе этого позволить, – продолжал Алессандро. – Ты хочешь быть взрослым или ребенком? Дети нуждаются в утешении даже в кризисной ситуации, потому что они не могут понять, насколько все срочно. В детском мире все зависит от них: как это влияет на меня, что это заставляет меня чувствовать, почему жизнь так несправедлива? Взрослый человек видит проблему и пытается ее решить. Взрослые думают о других людях и планируют свои действия, осознавая последствия. Они понимают, что после того, как опасность миновала, у них будет время справиться с горем и потерей.

– Так как же мне это исправить? – спросил Рагнар с мрачным лицом.

– Остаться живым, – ответил Алессандро. – Враг пытается убить тебя и твою сестру. Если ты выживешь, то победишь.

Рагнар отрицательно покачал головой.

– Этого недостаточно.

– Пока этого достаточно, – сказала я ему.

– А что ты хочешь делать? – Алессандро наклонился ближе к мальчику. – Ты хочешь пойти и убить тех, кто убил твою мать?

– Да!

– Ты не можешь… пока еще нет. Ты умрешь, а они победят. Это тоже часть взрослой жизни – взрослые принимают установленные рамки.

– Я прекрасно справился, – выдавил Рагнар сквозь стиснутые зубы.

Алессандро посмотрел на трупы.

– Их лица говорят мне, что твоя сестра была слишком увлечена тем, чтобы заставить страдать своих врагов. А вон тот след рвоты говорит мне, что ты колебался. Сначала ты вызвал у них тошноту. Трудно было убить их?

В левом глазу Рагнара набухла слеза. Он смахнул ее, его лицо превратилось в застывшую маску.

– Не стыдись, – сказал ему Алессандро. – Это нормально. Вот что отличает нас от них. Это должно быть трудно. Убить другого человека – это самое трудное, что ты когда-либо делаешь. Но чтобы сражаться в этой войне, убийства должны быть мгновенными. Любое колебание дает твоему врагу возможность покончить с тобой. Если ты умрешь, они победят. Признайся себе, что ты колеблешься. Не вступай в бой без крайней необходимости. Помни о том, что должен сделать. Ты должен это пережить.

– Для чего? – Рагнар уставился на трупы.

– Чтобы тренироваться и практиковаться, и быть уверенным, что в следующий раз, когда кто-то придет за твоей семьей, ты будешь готов. Твои сестры будут нуждаться в тебе.

Рагнар спрыгнул со стола и пошел на склад.

– Сурово, – сказала я.

– Именно это ему сейчас и нужно. Поверь мне, – сказал Алессандро. – Если у него есть цель, то это заставит его смотреть вперед. Мысли о том, что уже произошло, и о том, что он мог бы с этим сделать, просто сведут его с ума.

Он встал и пошел прочь. Я в последний раз окинула взглядом улицу, полную трупов, и пошла на склад к теплому свету и звукам моей семьи.

Нам потребовалось полчаса, чтобы успокоить Руну. В конце концов, мама дала ей снотворное. Руна выпила его вместе с чаем и уснула за кухонным столом. Берн отнес ее в комнату. Леон взял Рагнара и два пива в «Хижину зла», чтобы проверить свою игровую приставку. Я не видела Харта. Он определенно был где-то поблизости, наблюдал, изучал местность и отдавал распоряжения, и мама уже разговаривала с ним. Я увижу его завтра. Меньше всего ему сейчас было нужно, чтобы я путалась под ногами.

Тень вела себя так, словно меня не было уже лет сто. Она встала на задние лапы, оцарапав мне бедро. Она издавала тихие, счастливые собачьи звуки и так сильно виляла хвостом, что было удивительно, как он не отвалился. Она также следовала за мной, куда бы я ни пошла. Я вытащила кости Лоуренса из машины, сложила их в пластиковый контейнер и отнесла в гараж, а она умудрилась дважды подставить мне подножку.

Бабуля Фрида обернулась при нашем приближении. Ее глаза сузились.

– Девочка, ты вся изранена.

Я рассчитывала, что все будут слишком заняты, чтобы заметить это. Оставила это бабуле, чтобы она нацелилась на мои царапины, как самонаводящаяся ракета.

– Да просто одежда порвалась.

Бабуля Фрида подняла палец и направила его на меня.

– Рваная рана. Царапина. Прокол. Несколько проколов. Вырван клок волос.

Я уронила контейнер и схватилась за волосы.

– Где?

Бабуля протянула руку и коснулась левой стороны моей головы.

– Вот здесь. У тебя идет кровь, и ты выглядишь так, словно прошла через мясорубку. – Она сморщила нос и шмыгнула носом. – И от тебя воняет бензином и дымом. А твоя мать тебя видела?

– У мамы дел по горло. Я просто приму душ…

– Сними эту тряпку и сядь. – Бабуля Фрида указала на табуретку.

Я бросила порванный плащ на пол и села. Бабуля Фрида окинула меня быстрым взглядом и потянулась за аптечкой первой помощи.

В жизни бывали моменты, когда алкоголь действительно причинял боль.

– Вообще-то было доказано, что обработка ран спиртом замедляет заживление. Промывка физраствором намного лучше. Ай, ай, ай!

– Физраствор – это для твоих глаз. Алкоголь нужен для того, чтобы вытягивать скопившуюся слизь из проколов в твоей коже. Будь большой девочкой, и дело с концом.

Ай.

К тому времени, когда я рассказала ей всю историю, и мои раны были обработаны, мне казалось, что у меня не осталось кожи. Вернее, у меня была кожа, но она вся горела огнем.

– И где теперь твой итальянец?

– В старом здании пожарной части. Он не мой.

Бабуля Фрида усмехнулась.

– Я думаю, вырез «лодочка».

– Что?

– Должен быть у твоего свадебного платья. Тебе бы это очень пошло.

– Бабуля!

Бабуля Фрида нетерпеливо потерла руки.

– Я никогда не отменяла подписку на журнал «Невесты».

Я спрыгнула с табурета.

– Я не собираюсь сидеть здесь и слушать все это.

Бабуля Фрида обняла меня. Меня окутал знакомый запах машинного масла и пороха.

– Ты отлично справляешься, милая. Я знаю, ты думаешь, что никто этого не замечает, но мы замечаем. А теперь иди и прими душ.

Я обняла ее в ответ и пошла к двери.

– А что ты хочешь, чтобы я сделала с твоим контейнером? – Она указала на пластиковый гроб Лоуренса.

– Не могла бы ты запереть его в сейфе для сохранности? Не открывай его.

– Будет сделано, – пообещала бабуля.

Я прокралась наверх в свою комнату, пока мама тоже не заметила мои проколы, прошла в ванную, сняла порванную одежду и встала под душ. Я даже не посмотрела на себя в зеркало. Острая боль от открытых порезов дала мне точно знать, где я была ранена.

Тень приняла на себя преданное бдение за дверью душевой кабины.

Горячая вода ударила в меня, посылая новый импульс боли через мои раны. Я вскрикнула и съежилась. Мытье тела – это полный отстой.

Комочки полупрозрачной жучиной сукровицы брызнули на кафельный пол душевой кабины. Я коснулась своих волос. Это было все равно, что засунуть пальцы в наполовину приготовленное желе. Я налила слишком много шампуня на ладошку и начала втирать его в волосы.

Завтра мне предстояло встретиться с Хартом и выяснить, во сколько нам обойдется наша новая система безопасности, и где мы возьмем на нее деньги. У меня было довольно хорошее представление о том, как быстро снять наличные с депозита, но я знала, что бабуле Фриде это не понравится.

Наконец вода стала прозрачной. Я вышла, пахнущая лимоном и лавандой, вытерла волосы полотенцем и аккуратно обернула вокруг себя еще одно большое, мягкое, пушистое, белое полотенце. Я только дважды всхлипнула, когда делала это. Я была уже большой девочкой и я справлялась.

Моя собака исчезла. Что ж, ее преданность была недолгой.

Я провела щеткой по волосам. Она застряла. Прекрасно. Это займет некоторое время.

Я вышла из ванной, стараясь не делать резких движений, чтобы полотенце не натирало мне слишком сильно, и стараясь не выдрать все волосы щеткой.

Алессандро лежал на моей кровати и гладил Тень.

Я взвизгнула и швырнула щетку ему в голову.

Он поймал ее прямо в воздухе.

– Перестань швыряться в меня вещами.

– Перестань тусоваться в моей комнате. Перестань валяться на моей кровати. На мне же полотенце! – И почему я только что указала на это?

Он медленно перевел взгляд с моих ног на мои глаза.

– Ага, так и есть.

Все мои мысли сошли с рельсов. Мое тело помнило, каково это – быть в его объятиях во всех ярких деталях. Безопасно, тепло и волнующе. Его рельефная грудь под моей щекой, его живот из стиральной доски, жар его тела, его руки вокруг меня…

Я прижала полотенце к груди и указала на окно.

– Выметайся.

Он сел, неторопливо, уверенно, потянулся, как большой кот, и встал на ноги. Если бы я могла записать его в замедленной съемке, а затем выложить в интернет, я бы взорвала «Инстаграм».

– Нам нужно решить, что делать с Линусом Дунканом, – сказал он.

– Мы должны сказать ему, – сказала я. – Его жизнь может оказаться в опасности. Кроме того, у него, возможно, есть идеи, почему «Диатек» пытается убить его.

– Как ты думаешь, он ответит на наши вопросы?

– Ну, не знаю. Он вроде как друг семьи, так что вполне может быть. Я позвоню ему завтра первым делом. Алессандро, ты знаешь, кто такая Магдалина?

– Нет.

– Разберемся завтра.

Он смотрел на меня так, словно собирался украсть мое полотенце. И я хотела, чтобы он это сделал.

Нет. Плохая идея. Очень, очень плохая идея.

На его губах заиграла легкая ухмылка. Он выглядел как дьявол.

– О чем ты сейчас думаешь?

– Ни о чем.

Он склонил голову набок.

– Думаешь о том, чтобы ничего не надеть?

– Вон.

Алессандро вздохнул.

– Я так устал. Ты уверена, что я не могу отдохнуть прямо здесь? Я обещаю вести себя хорошо. Если только ты сама этого не захочешь.

Да. Нет!

– Алессандро, – я произносила каждое слово так твердо, как только могла. – Покинь мою комнату. Моя мама сообщила Харту, что тебе разрешено находиться здесь, так что у тебя нет причин прятаться. Тебя не расстреляют и не выселят.

– Думаешь, я здесь из-за этого? Ты думаешь, я боюсь твоей новой армии?

– Я думаю, тебе нравится издеваться надо мной, но почему, понятия не имею. Не путай Харта с Абаркой. Это люди, которые сносят головы Превосходных с плеч.

Он оскалил зубы.

– Теперь ты превратила это в вызов.

Я встретила его пристальный взгляд.

– Ты действительно собираешься убивать людей, которые ничего тебе не сделали и которые здесь, чтобы защитить мою семью?

Он вздохнул.

– Нет.

– Алессандро, спокойной ночи.

Он повернулся и подошел к окну. Моя магия пульсировала в знак признательности, узнавая другого фехтовальщика в уверенной, легкой грации его движений. Я никогда не смогу с ним спарринговать. Если бы мы когда-нибудь попробовали это сделать, я бы занялась с ним сексом прямо на месте.

Он взял с подоконника какой-то предмет, завернутый в фольгу.

– Если ты закричишь, я тебя услышу. Так что, если случится что-то плохое, кричи, Каталина.

– Это замечательно, но никаких криков не будет.

Его глаза загорелись.

– Подожди чуть. Три, два…

– Черт бы все это побрал! – взревел внизу Леон.

Я выскочила из комнаты на лестничную площадку.

– О чем ты?

– Кто-то забрал чертов пирог.

– Что?

– Он хотел еще кусочек питивии, – крикнул Берн. – У него уже был свой кусок, но он сказал, что «был великим защитником и заслужил большего».

Я резко обернулась. В меня ударил порыв холодного воздуха. У открытого окна Алессандро подмигнул мне, схватил свою добычу в фольге и исчез в ночи.

– Я просто хотел поесть пирога. – Отчаяние в голосе Леона было ошеломляющим. – Этот итальянский ублюдок забрал его! Я знаю, что он его взял. Этот крысиный член так бы и поступил. Я собираюсь найти его и…

– И что дальше? – требовательно спросил Берн. – Застрелишь его из-за пирога?

Я закрыла дверь. Леон продолжал кричать, но я ничего не могла разобрать. Я подошла к окну, закрыла его, заперла и опустила шторы. Я натянула нижнее белье и большую футболку и забралась в свою кровать.

Покрывало пахло Алессандро.

Это был такой длинный день, и теперь, наконец, я была в безопасности и уюте. Моя маленькая собачка уютно устроилась у меня на коленях. Я закрыла глаза и заставила себя уснуть.

Глава 12

Труп Абарки висел на телефонном столбе на въезде на нашу улицу.

В свете раннего утра его лицо было неузнаваемо-распухшей багровой массой плоти. Солнце только что взошло, окрашивая розовым светом здания вокруг склада. Мир выглядел ярким и радостным. На этом фоне, на ветру слегка покачивалось тело Абарки, его кишки свисали, как гротескные гирлянды, из зияющей раны в животе. Они выпотрошили его, как свинью.

Я обхватила себя руками. Было не так уж и холодно, но я никак не могла согреться, несмотря на плотную толстовку. Пять минут назад я спала в своей постели, блаженно завернувшись в мягкое, теплое одеяло, а рядом со мной, свернувшись клубком, лежала Тень. А потом мама постучала в мою дверь и сказала, что Харт хочет меня видеть, и это не может ждать. Я поняла, что случилось что-то плохое, но такого не ожидала.

Рядом со мной ждал Харт. Он стоял так, словно был готов отразить нападение, расставив ноги, расправив широкие плечи и крепко подобрав мускулистое тело. Японец по происхождению, он был, примерно, ровесником моей матери или чуть старше. Время было не властно над ним, как оно было не властно над гранитной скалой. Он всегда был готов к бою. Его глаза, темные и умные, излучали спокойствие. Он видел и похуже. Он знал это, и находился рядом, чтобы обеспечить поддержку. Если я заплачу, он подставит мне плечо. Если я буду задавать вопросы, он на них ответит. А если я попытаюсь сделать что-то опрометчивое, он меня остановит.

– Его убили в другом месте, – сказал Харт. – Они перерезали ему горло зазубренным лезвием. Все остальное было сделано посмертно. Он так и пользовался сотовым телефоном, который вы ему выдали, и в детализации есть запись о входящем звонке с незарегистрированного номера вчера вечером, в десять часов. Его мобильный был запеленговал тремя башнями связи к северу от Хьюстона, и тут же сигнал пропал. Я послал команду к источнику сигнала, и они нашли его машину и вещи. Они уже на обратном пути.

– Думаете, они выманили его из дома?

– Да. Похоже, он собирался встретиться с кем-то добровольно.

Я крепче обхватила себя руками. Еще вчера Абарка разговаривал со мной. У него было свое мнение, и он отвечал на заданные вопросы. Он двигался, дышал. Он был жив. Он был реальным человеком. А теперь от него мало что осталось.

– Зачем им это понадобилось? Он был вне игры. Он уволился, забрал своих людей и ушел.

– Кто-то пытается послать сообщение, – ответил он.

– Что нет никакого спасения?

Харт кивнул.

И не важно, что ты уволился, сбежал или тебя уволили. Все, кто был связан с нами, были мишенью. «Диатек» не щадил никого.

– А что по поводу остальных людей?

– На данный момент судьба всех известна. Абарка стал единственным пострадавшим.

Я глубоко вздохнула. «Диатек», должно быть, считал остальных недостойными внимания. Они были пехотинцами, ни один из них не обладал магией, и внезапная вспышка убийств среди гражданского населения привлекла бы внимание. Поскольку они больше не работали на нас, их убийство не считалось бы войной Домов, да и полиция Хьюстона серьезно относилась к убийствам гражданских лиц.

– У нас есть два варианта, – сказал Харт. – Мы можем рассматривать это как гражданское дело. Он дезертировал. Его работа закончилась в тот момент, когда он покинул свой пост. Мы можем уведомить полицию Хьюстона и позволить им снять его оттуда. Будут вопросы, но, в конечном счете, это снимает с вашего Дома всякую дальнейшую ответственность.

– А каков второй вариант?

– Вы можете отнести это на вражду Домов.

Если бы мы сделали вид, что Абарка погиб при исполнении служебных обязанностей, это спасло бы его репутацию. Пока он работал на нас, мы поддерживали полис страхования жизни на двести пятьдесят тысяч долларов на случай его смерти. Полис аннулировался, когда он решил прекратить свою работу в Доме Бейлор.

У Абарки было двое детей и жена.

– Он умер из-за нас, – сказала я.

– Нет. – В глазах Харта не было жалости. – Он мертв, потому что сбежал.

На это действительно нечего было ответить.

– Мы будем рассматривать это как вражду Домов. Пожалуйста, сообщите его ближайшим родственникам. Я сегодня же запущу процесс выплаты страховки.

Это ничего не исправит. Это не вернет им ни мужа, ни отца, но немного поможет.

– У меня есть ваше разрешение снять его? – спросил Харт.

– Да. Пожалуйста, сделайте это.

Харт кивнул и указал на труп. Двое его солдат, мужчина и женщина, подбежали к нему, неся лестницу. Харт повернулся и жестом пригласил меня следовать за ним.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала я Харту.

Он кивнул.

– Мы всегда старались хорошо относиться к нашим сотрудникам службы безопасности. Мы дали им хорошее снаряжение, льготы, и мы пытались удовлетворить их желания, но они все равно сбежали. Я хочу убедиться, что мы не повторим одну и ту же ошибку дважды.

– Единственная ошибка, которую вы совершили – это наняли Джорджа Абарка. – Харт остановился и повернулся ко мне. – Вы знаете, почему Абарка ушел в отставку?

– Он сказал нам, что не зарабатывает достаточно денег, чтобы содержать свою семью.

Харт улыбнулся. От этого стало немного тревожно.

– Я работал с несколькими отличными офицерами. Я также работал с некоторыми офицерами, такими как Абарка. Они просиживают часы, выполняя допустимую для них работу, получают повышение, но не служат. Их основной мотивацией является работа для галочки, чтобы заработать следующее повышение. Они упускают главное. Это просто: вам дают работу, вы учитесь этой работе, вы стремитесь преуспеть в этой работе, а затем вы обучаете человека под своим командование делать эту работу. Вы устанавливаете стандарты. Появляется новая работа, и вы повторяете все это заново. Вот и все.

– Абарка был не такой?

– Нет. Когда я познакомился с ним, Джорджа Абарка определили в училище для подготовки новых офицеров. Ему там было комфортно. Примерно в это же время армия начала активно набирать Значительных и Превосходных. Из-за их уникальных способностей и потребностей было решено, что самый простой способ объединить их – создать небольшое подразделение вокруг каждого такого офицера, дополняя их сильные стороны и компенсируя слабые.

– Так они поступили с Роганом?

– Именно. Роган послужил пробным камнем для программы, и я был назначен его сержантом. Абарка очень хотел работать с Роганом, но Роган был очень ценным ресурсом, и доступ к нему строго контролировался. В конце обучения Рогана командный состав объявил о создании в здании училища нового отделения, посвященного работе с высококалиберными пользователями магии. Абарка хотел попасть в эту команду. Он решил, что это будет очень хорошо для его карьеры. Он стал обхаживать полковника, он позаботился о том, чтобы понравиться всем, и ему казалось, что должность уже должна быть у него в кармане.

– Но он ее не получил?

– Нет. Они назначили капитана Суона, Значительного, с большим боевым опытом. У него было общее прошлое со стажерами, и он уделял больше времени бою. Абарка взорвался в кабинете полковника. Я был в Главном сержантском офисе в другом конце здания и услышал его. Мы все это слышали. Рядовые, офицеры, кадеты. На следующий день он подал в отставку.

И тут забрезжил свет.

– Мы никогда его не волновали, не так ли? Мы были ступенькой к Рогану.

– Подозреваю, что да. Я не знаю, мотивировали ли его деньги или престиж, но Абарка хотел войти в ближайшее окружение Рогана. Он трижды посылал нам свое резюме. Я думаю, он считал, что работа с вами станет ступенькой, открывающей дверь к доверию Рогана.

– За исключением того, что мы наняли его специально, чтобы сохранить нашу независимость от Рогана. – Теперь все встало на свои места. – Поэтому, когда мама сказала ему, что он будет уволен за плохую работу и что люди, на которых он хочет произвести впечатление, заменят его, он не смог с этим справиться.

– Теперь вы понимаете. – Харт пристально посмотрел мне прямо в глаза. Я почувствовала сильное желание выпрямиться и, молча, замереть. – Отряд так же хорош, как и его командир. Вот почему хороший лидер держит себя на самом высоком уровне. Речь идет не о том, чтобы быть любимым или быть справедливым. Речь идет о том, чтобы решить, какова ваша цель, и делать то, что необходимо для ее достижения. Особенно когда это трудно. То, что случилось с Абаркой, не было результатом ваших действий. Он сделал свой выбор. Не позволяйте этому нанести себе урон. У вас еще есть работа, которую нужно сделать.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Мы создадим новую команду безопасности вокруг сильного лидера. У меня есть кое-кто на примете. С вашего позволения, я приглашу ее и ее жену на собеседование. Она талантливый солдат, но у нее есть кое-какой багаж.

– Все приходят с багажом, – сказала я ему. – Пожалуйста, пригласите ее на собеседование.

– Хорошо, – сказал Харт и улыбнулся.

Я была на кухне, нарезая манго, когда неторопливо вошел Алессандро и остановился у кухонного островка. Он был одет в темный костюм с накрахмаленной белой рубашкой и с консервативным черным галстуком. Его подбородок был чисто выбрит, волосы уложены. Его ботинки стоили больше, чем вся остальная одежда вместе взятая. Длинный кашемировый шарф, белоснежный и без всяких причуд, висел у него на шее чуть ли не как запоздалая мысль. Одним словом, Превосходный – успешный, элегантный, уверенный в себе. Кто-то, к кому нужно относиться серьезно. Он мог бы дать фору Августину.

Сидя за кухонным столом, Арабелла подняла брови и толкнула Руну локтем. Превосходная Эттерсон оторвала голову от ноутбука и повторила выражение Арабеллы.

Я продолжала нарезать.

– Это твой «я собираюсь встретиться с Линусом Дунканом» наряд?

Он окинул меня долгим взглядом, изучая мой отмеченный наградами ансамбль спортивных штанов и огромной футболки, прикрытой розовым фартуком с оборками.

– Это что, твой?

Я закатила глаза, положила нарезанное манго в пластиковую миску, уже содержащую измельченный лук, чеснок, тмин, имбирь и другие специи, и взяла резиновые перчатки.

Алессандро окинул взглядом разложенный передо мной ассортимент кулинарных ингредиентов, включая мед, яблочный уксус и маленькие оранжевые перцы.

– Что ты делаешь?

– Я жду восьми часов утра, прежде чем позвонить ему.

– Зачем ты это делаешь?

– Потому что он Линус Дункан. Я понятия не имею, когда он встает. – Я надела перчатки и начала нарезать перец. – Может, он занимается йогой по утрам, может, он плавает, может, спит. Восемь часов – вполне разумное время для того, чтобы внезапно позвонить ему и потребовать, чтобы он все бросил, чтобы встретиться с нами. Семь сорок пять, еще рано.

– Это я понимаю. Я спрашиваю, зачем ты первым делом с утра режешь маленькие болгарские перчики.

Потому что мои двоюродные братья устроили истерику, когда у нас закончился их любимый соус тако.

– Она готовит, когда нервничает, – вмешалась Арабелла.

Я перестала нарезать и посмотрела на нее. Моя сестра хихикнула.

– Ты очень похожа на маму.

– Ты боишься Линуса Дункана? – Алессандро нахмурился.

– Нет. Я же сказала тебе, что он друг нашей семьи. – Конечно, я боялась Линуса. А кто не боялся бы?