Текст книги "Любовь и золото"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Глава 13. Вкус земли

Целую неделю Вадик упрашивал брата, чтобы тот взял его на встречу со своими дружками. Поначалу Витя категорически отказывался, но в конце концов уступил, взяв с брата клятвенное обещание молчать о местонахождении «сходки».

– Жри землю, – сказал он, не удовлетворившись «честным комсомольским».

– Зачем? – удивился Вадик.

– Жри, – повторил Витя.

– Но она же грязная… – Вадик поднес ко рту пригоршню чернозема и выжидательно посмотрел на брата. – Это обязательно?

– Давай-давай, – подбадривал его Витя. – Попробуй сразу заглотнуть. Я, знаешь, сколько уже этой земли нахавался? Целый килограмм! Зато много секретов знаю.

Вадик положил на язык коричневый комочек. Оказалось, что земля довольно-таки съедобна, только на зубах хрустит.

– Ну вот, а ты боялся! – Витя хлопнул брата по плечу. – Теперь только протрепись. Почикаю!

Конечно же, Витя шутил, но Вадику стало как-то не по себе, и он уже начинал жалеть о том, что в его голову пришла дурацкая мысль пообщаться с компанией дворовых мальчишек.

Они спустились к речке Савранке и долго шли по извилистой, тянувшейся вдоль берега тропинке. Вечерело, и оранжевый шар закатного солнца уже почти увяз в кронах столетних деревьев.

– Долго еще? – тихо спросил Вадик.

Его бил озноб, не то от внутреннего напряжения, не то от начинавшейся очередной простуды.

Но в следующую минуту он услышал гитарное треньканье и подростковые голоса. Приглушенная смесь отборного матерка и фальшивых аккордов неслась из старой проржавевшей барки, что в незапамятные времена была поставлена на вечный прикол в тихой, отгороженной от внешнего мира зарослями камыша, заводи.

Несколько темных силуэтов полукругом сгрудились на палубе вокруг костерка, источавшего аромат сгоревшего картона. Языки пламени отбрасывали на лица парней желто-красные блики.

– Ты поменьше трепись, – наказал Витя. – Сиди себе в сторонке, помалкивай. Хорошо?

– Угу… – только и мог выдавить из себя Вадик. Он отчаянно боролся с желанием поскорей унести ноги.

– Граждане, предъявите документы! – изменив голос, гаркнул Витя.

Сидевшие у костра вздрогнули, но, признав кореша, дружно заулыбались, оценивая шутку.

– Напугал, б… – сказал один из них. – Прям обосрались все.

– Вот, зараза, – хохотнул другой. – Не может без своих шуточек. Вали сюда, мудозвон!

Братья взошли на барку по деревянной доске, перекинутой с палубы на илистый берег. Носком сандалии Витя подгреб к костру ящик из-под бутылок усадил на него трясущегося от страха Вадика и сам пристроился рядышком.

– Это мой брат, – выбирая из углей горячую картофелину, не то горделиво, не то оправдываясь, произнес он.

Вадик, опустив глаза, едва заметно кивнул, после чего вжал голову в плечи.

– Да мы уж видим… – ответил за всех самый старший, детина лет двадцати трех, который довольно странно смотрелся в компании подростков-семиклассников. Судя по всему, он бы у них за главного. – Одна рожа. Эй, как тебя там? Кажись, Вадимом звать?

Вадик опять кивнул.

– А чего скромный такой? – хохотнул здоровяк и перебрал татуированными пальцами гитарные струны. – Сразу понятно – маменькин сынок… Витек, и зачем же ты его привел?

– А что тут такого? – Витя протянул брату уже очищенную картофелину. – Родная кровь…

– А проболтается?

– Не проболтается. Он землю жрал.

Только сейчас Вадик различил в лице главаря знакомые черты. Это же Рома Наливайко, гроза Спасска, хулиган из хулиганов… Сколько раз он участвовал в жестоких драках, сколько раз его задерживала милиция, но он всегда умудрялся выкрутиться. Говорят, что Рома даже изнасиловал какую-то девчонку и целый месяц сидел в тюрьме, но его вину так и не смогли доказать.

А ведь он уже далеко не мальчишка, давно вернулся из армии, сейчас вроде бы работает где-то. Рома рано остался без родителей, его все жалели. И он пользовался этой жалостью, позволяя себе делать то, что не позволено другим. Ему все сходило с рук.

Странно, но дворовая малышня тянулась к Роме, она видела в нем взрослого дядьку, который прожил долгую жизнь и знает в ней толк. Ребята уважали Наливайко, боялись его, преклонялись перед ним. Он же повелевал, оставаясь для каждого из своих «подопечных» другом и защитником, эдаким Робин Гудом спасского масштаба. Ему было приятно общаться с малолетками. Среди них он был вожаком.

И Вадику стало по-настоящему жутко. Он механически положил в рот картофельную мякоть, хотел, не жуя, проглотить, но она попала не в то горло. Витя сильно стукнул кулаком по его спине, однако кашель не затихал.

– Запей, дурачина. – Наливайко протянул Вадику майонезную баночку. – Сразу полегчает!

Вадик дрожащими руками схватил баночку, отхлебнул из нее и… скорчившись, тут же выплюнул странную, омерзительную на вкус жидкость.

Ребята, в том числе и Витя, заржали. Вадик шмыгнул носом, на глаза непроизвольно навернулись слезы.

– Что это?

– А ты как думаешь?

– Не знаю… Гадость какая-то…

– Он что у тебя, никогда водяры не пил? – Роман на полном серьезе спросил у Вити. – Э-э, брат! Давно пора начинать. Пей до дна! До дна, я сказал!

– Спасибо, но что-то не хочется… – Вадик вытер губы рукавом рубахи.

– Есть такое слово – надо! – с пафосом произнес Наливайко. – Что ты хнычешь, как девчонка? Ты же мужик!

– Мне не хочется… – упрямо повторил Вадик.

– А мне, думаешь, хочется? Думаешь, мне приятно это говно хлестать? – Роман еще плеснул в баночку из бутылки. – Давай-давай, по-быстрому. Так сказать, примешь боевое крещение.

– Ром, ты это… – попытался вступиться за брата Витя.

– Молчи, щенок, – без капли злобы в голосе сказал Наливайко, проводя пятерней по его лицу. – Тебе слова не давали.

– Я молчу… – сразу как-то поник Витя.

Вадик понял, что на брата надеяться не стоит, он не поможет. Будто в подтверждение этой мысли, Витя, легонько толкнув его локтем в бок, шепнул:

– Выпей, и он отвяжется…

– Ну? – Роман выжидательно посмотрел на мальчишку. – Пить будем или глазки строить? Время не ждет.

Выхода не было… Вадик заглянул в баночку. Поморщился. Набрал полную грудь воздуха. Выдохнул, как перед прыжком в воду…

Остальные ребята следили за ним с любопытством и состраданием. Похоже, что каждый из них когда-то прошел через это.

Вадик запрокинул голову, буквально залил рот водкой и резко, одним глотком (ему даже показалось, что со скрежетом), протолкнул ее в пищевод. По всему телу прокатилась горячая волна, в висках загудело, застучало…

– Уважаю! – восторженно сказал Роман. – Понравилось?

– Нет… – буркнул Вадик.

«Вот откуда у Витьки это словечко – «уважаю»…» – подумал он.

– Не верится даже, что в первый раз, – продолжал наигранно восхищаться Наливайко. – Молодчина, это я тебе говорю! Дай пять! – Крепко пожав вялую мальчишескую ладошку, он вытряхнул из пачки папиросу. – Держи. Теперь нужно закурить это дело. Эй, ты как вообще? Соображаешь?

Вадик посмотрел на брата, но тот делал вид, что полностью поглощен очисткой картофелины.

– Нормально… Все в порядке, спасибо зарядке… – сказал он, зажав губами бумажную трубочку и сощурившись, когда Роман подносил горящую спичку к кончику папиросы.

Вадик опьянел за одну секунду, хоть сам и не почувствовал этого. Нервозность и волнение вдруг исчезли, на их место пришло равнодушие. Он затянулся папиросным дымом и даже не ощутил першения в горле – оно было обожжено водкой.

– Мужаешь на глазах. – Роман ударил по струнам и затянул длинную, тоскливую песню про тюрьму, а остальная ребятня принялась фальшиво ему подпевать. За тоскливой песней последовала веселая хулиганская и матерная. Вадик так и не понял, о чем в ней говорилось, – уж очень много было незнакомых слов.

Роман все пел и пел, а Вадик, положив голову на Витькино плечо, пребывал в странном, прежде незнакомом ему, состоянии. Вроде бы он не спал, но перед глазами плыли разноцветные круги и загогулины. Чуточку подташнивало, ноги и руки сделались будто ватными.

«Только бы отец не узнал… – В его нетрезвом мозгу металась одна единственная мысль. – Только бы не узнал…»

Стемнело и похолодало. В небе зажглись крупные звезды. На берегу заквакали лягушки. Резкие порывы ветра бережно покачивали барку, словно убаюкивая ее.

Вадик открыл глаза. Незнакомый ему мальчишка лет четырнадцати что-то запальчиво рассказывал. Роман задумчиво ковырял тоненькой палочкой в потухающем костре. Все остальные слушали, раскрыв рты.

– …Ну, я ее поманил пальцем, а она бедрами так покачивает-покачивает, искокетничалась вся. А потом – р-раз! – и юбку сняла. Прямо через голову и сняла.

– Да ну! – вставил кто-то.

– Вот тебе и «да ну!» – Мальчишка многозначительно прицокнул языком. – Я гляжу, а она без трусов! Вообще без трусов!

– Ну и как? – послышалась очередная возбужденная реплика.

– Первый класс! – Парнишка провел языком по губам, будто облизывался. – У нее между ног целый куст! Ну, я притянул ее к себе, а она мне – шасть! – языком в рот залезла. Это ва-аще обалдеть! Ну, повалились мы на матрас…

– Врешь ты все, Женька, – вдруг оборвал его Витя. – От первого до последнего слова. Я тебе не верю.

– Чо-о-оо?! Это я вру? – Мальчишка аж подскочил на тощей заднице.

– Да, ты врешь, – спокойно ответил Витя.

– За базар отвечаешь? – Парень сжал пухлые кулаки.

– Отвечаю!

– Ну, б…, тогда держись! – Женька вскочил на ноги, но добраться до своего противника не смог – Наливайко схватил его за шкирку.

– Отставить петушиные наскоки! – громко сказал он. – Каждый конфликт должен решаться честным боем. Один на один, по всем правилам – ногами не драться, не кусаться, не царапаться. Проведем турнир благородных рыцарей.

– До первой крови! – закричала шпана. – До первой крови!

– Разумно… – Роман отвел Витю и Женю в сторонку и поставил их друг против друга. Остальные мальчишки окружили их, лишь Вадик остался сидеть на прежнем месте. Он не совсем понимал, что происходит, что должно произойти.

– Погнали! – громко скомандовал Роман.

И тут же первый выпад сделал Витя. Он ударил коротко, точно и сильно, поддых.

Женя отпрянул, чуть согнулся, но не потерял равновесия. Такое начало боя его разозлило. Через секунду, будучи старше и намного сильнее физически он навалился на противника всем своим телом и, намеренно пропустив слабую тычку по ребрам, сбил его с ног, подмял под себя и уже занес руку, чтобы нанести разящий удар, но… Витя изловчился и саданул ему лбом прямо в переносицу. Женя не ожидал этого, вытаращил глаза… и, получив пару звонких затрещин, с грохотом скатился на железный пол.

– У него кровь! – закричали болельщики. – У него кровь!

– Стоп, прекратить бой! – Роман разнял мальчишек в Тот момент, когда Женя пытался во второй раз оседлать Виктора. – Произведем технический осмотр. У кого нос разбит? – Чиркнув спичкой, он осветил раскрасневшиеся лица драчунов, после чего протянул Вите свой несвежий носовой платок. – Утрись. Ты проиграл.

– Но это нечестно! – вскипел Витя. – У меня просто нос слабый! Он же еле-еле задел, я даже не почувствовал!

– Ничего не поделаешь, – с сожалением сказал Наливайко. Он обхватил запястье Жени и резко вздернул его вверх. – Победу в турнире одержал рыцарь Женька! Честь ему и хвала!

Зрители дружно заулюлюкали. Раздосадованный Витька вышел из круга и, понуря голову, опустился рядом с братом.

– Больно? – спросил Вадик. – Я так испугался за тебя.

– Херня, до свадьбы заживет… – отмахнулся Витя.

А в этот момент Роман, не выпуская из своей руки Женькиного запястья, наклонился к его уху и прошептал:

– Тебе очень повезло, браток. Но если вернуться к твоему рассказу… Ты же действительно врал… Я знаю Людку, сам ее трахал. У нее на тебя никогда не встанет, маленький ты еще. И нет у нее между ног никакого куста. Бреется она. – И он нанес Женьке удар в челюсть такой чудовищной силы, что мальчишка, так и не осознав толком, что с ним стряслось, перевалился через низкие перила и бухнулся в мутную илистую воду…

Братья возвращались домой чуть ли не за полночь. Они бежали по извилистой тропинке молча, сопя носами и угрюмо молча, будучи полностью уверенными, что отец всыпет им по первое число.

– Погоди-ка… – Витя резко остановился, когда до дома с зеленой крышей оставалось каких-нибудь пятьдесят метров. – Дай дух перевести… – Он высморкался кровавой соплей, приложил к разбухшей переносице холодный пятак. – Больно, блин. Ты уж прости, что так получилось.

– Как? – безучастно спросил Вадик. Ему было уже все равно, даже к предстоящей порке он относился с презрительным равнодушием.

– Каком кверху… Не надо было тебе туда идти… Не твоя это компания.

– Да нет… – пожал плечами Вадик. – Мне, в общем-то, понравилось…

На пороге их встретила баба Настя.

– Быстренько раздевайтесь и в кровать, – испуганно сказала она. – Батька ваш опять пьяный…

Затаив дыхание, тихонечко, на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами, они прошли по темному коридорчику и юркнули в свою комнатку. Прислушались. Из кухни доносились странные звуки, похожие на всхлипывания и завывания.

– Чего это он?.. Получка же только через неделю… – Витя приложил ухо к двери.

– Я писать хочу, – тихо сказал Вадик.

– Потерпи, – посоветовал ему Витя. – Или вон, в окошко. Отцу на глаза сейчас лучше не показываться.

– Ты прав… – И Вадик распахнул окно…

А тем временем Сергей Кротов сидел на кухне в одних подштанниках и, обливаясь слезами обиды, приканчивал вторую бутылку.

– Сука!!! – кричал он, закатывая мутные глаза к потолку. – Сука тварная!!! Кто тебя сюда звал? Кто? Скотина сраная… Сказать мне такое… И как у тебя, падлы, язык грязный не отсох? Надо же… Я – убийца?! Ах, сука… А ты? Какое ты имеешь право, ублюдок?.. Какое ты, срань болотная, имеешь право, я тебя спрашиваю? Встречу еще раз, Пашка, убью… Ты уж зла на меня не держи, сам напросился… Убью… Завтра же… Убью…

Николай Иванович, расположившись за письменным столом и проверяя контрольные седьмого «А», невольно выслушивал эти вопли души.

– Пьяница… – Не в силах сосредоточиться на работе, Бобров потер виски кончиками пальцев. – Алкоголик…

В окно постучали. Учитель подумал, что ему показалось, но осторожный, скребущийся стук повторился.

Это был Вадик. Он ловко перелез через подоконник и, приложив палец к губам, проговорил:

– Я на минутку. Можно?

– Можно. – Бобров придвинул кресло-качалку. – А почему, шепотом?

– Чтоб батяня не чухнулся, что я здесь… Слышите, сам с собой разговаривает.

– Да уж… Ни заснуть, ни поработать…

– Он такой только тогда, когда чем-то сильно рассержен, – пытался оправдать отца Вадик. – Но он скоро вырубится. Выпьет еще немного и вырубится.

– Я понимаю, – кивнул Бобров. – Бывает…

– Бывает… – повторил Вадик. – Николай Иванович, а вы работу мою проверили?

– Да нет, только начал. Не успел. И вряд ли сегодня успею.

– Николай Иванович, я хотел спросить… – Вадик запнулся на полуслове, потупившись.

– Ну, спрашивай, не стесняйся. – Учитель вынул из железной коробочки красивую курительную трубку, пососал мундштук и начал набивать ее пахучим табаком.

– Николай Иванович, а мы пиратов будем проходить?

– Прости, не понял… Пиратов?

– Ну да, этих… которые по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там. Они же – тоже история. Ведь так?

– Интересный вопрос… – улыбнулся в бороду учитель. – Честно говоря, я даже не задумывался об этом. Хм, проходить пиратов. Это что-то новенькое… Приключения любишь читать?

– Ага! – оживился Вадик. – Особенно про остров сокровищ. Там один мальчик нашел карту, а потом они поплыли, чтобы найти…

– Знаю-знаю, – движением руки остановил его Бобров. – Хорошая книжка. Но вряд ли правдивая… Видишь ли… В литературе образ пирата романтизируется, из них делают героев без страха и упрека. Читатель ими восторгается и даже прощает смерть десятка-другого невинных людей. На самом же деле… Понимаешь, книжки – это одно, а жизнь – совсем другое.

– Получается, что «Остров сокровищ»…

– Стивенсон наверняка опирался на какие-то документальные факты, но… Девяносто девять процентов его романа – чистый вымысел. Я не слишком заумно говорю? – Бобров наконец раскурил свою трубку, и комната наполнилась приятным табачным запахом.

– Понятно… – Вадик понурил голову. – Жалко… Жалко, что все это неправда… А читаешь – веришь.

– На то оно и искусство, чтобы верить. Люди обязательно должны во что-то верить. Ты согласен со, мной?

– И мы не будем проходить пиратов?..

– В школьной программе нет такой темы, да и изучаем мы историю СССР, а не какой-нибудь там Голландии или Португалии.

– А в Советском Союзе никогда не было пиратов?

– Никогда, – опять улыбнулся Бобров. – Это, по-твоему, плохо, да?

– Скучно… – вздохнул Вадик.

– Знаешь, у меня есть одна книга… – Учитель поднялся со стула и подошел к этажерке. – Она старая, издана в Англии… Где же она? Ага, вот… – Он снял с полки объемистый том в бархатном переплете. – Прочитать ее ты, конечно, не сможешь, английский текст слишком сложен… Но картинки… Посмотри, замечательный художник…

Он наугад открыл фолиант, где-то посередине. На пожелтевшей от времени странице был нарисован дрейфующий в открытом море парусник. На капитанском мостике можно было рассмотреть мощную фигуру какого-то мужчины, который, указывая вдаль подзорной трубой, что-то кричал матросам, выстроившимся на палубе.

– Это главный корабль испанской армады, – объяснил Бобров. – Он доверху гружен золотом. Но через несколько минут, – учитель перевернул страницу, – Френсис Дрейк взял эту посудину на абордаж. Никто из испанцев не остался в живых… Никто… У него было незыблемое правило – не оставлять свидетелей.

– Френсис Дрейк… – смакуя каждую букву, медленно произнес Вадик. – Николай Иванович, а можно я возьму?.. На один день…

– Только не засиживайся допоздна. – Бобров торжественно вручил мальчишке книгу. – Завтра в школу.

…Следующим вечером, когда Вадик лежал с неожиданно открывшимся насморком в кровати и разглядывал старинный английский фолиант, в прихожей послышался странный шум. Несколько пар ног быстро протопали по скрипучим половицам.

– Куда его? – раздался чей-то знакомый голос. – Давай на кухню. Да не спеши ты, плечо застряло. Нежнее… Вот так… Вали на лавку… Полотенце неси… Водой смочи его, водой! Тупица…

Вадик осторожно выглянул из комнаты, вышел в темный коридорчик, остановился у двери, ведущей на кухню. Замер, не веря своим глазам…

Отец лежал на деревянной лавке. Он был без сознания. Его лицо распухло, было покрыто кровоподтеками и ссадинами. Из-под густых волос на голове сочилась кровь.

В склонившихся над отцом людях он узнал его сослуживцев по автопарку. Они суетились, обсуждая происшедшее, и, судя по всему, не знали, что делать.

– Я побегу в больницу, – наконец решил один из них.

– Да не умрет, ничего с ним не будет, – уверенно сказал второй. – Отлежится денек-другой… Он же пьяный вдугаря… Вряд ли вообще что помнит…

– Да, пьяному можно таких пиздюлей отвешать, а ему хоть бы хны, – авторитетно заметил третий. – А вот зеленкой нужно смазать. Или йодом. Егоровна, у вас йод есть? – Мужчина обратился к бабе Насте, которая, прикрыв лицо руками и покачивая головой, стояла у печи.

Вадик вернулся в свою комнату и заплакал. Ему было жаль отца…

Всю ночь Витя просидел у кровати Кротова-старшего. Под утро, когда Сергей открыл заплывшие глаза и жалобно попросил воды, мальчишка первым делом спросил:

– Кто? Кто это с тобой сделал?

– Сынок… – простонал отец. – Милый мой, ненаглядный… Прости, что так получилось. Это я сам виноват… Боже, какой же я тебе пример подаю?..

– Кто это сделал? – повторил Витя.

– Сынок…

– Кто?

– Не знаю… – гулко сглотнув, ответил Сергей, и по этой заминке мальчик понял, что отец его обманывает, что-то скрывает…

Витя задержался в школе погонять с одноклассниками в футбол в спортзале, а когда вернулся домой, застал в огороде Вадика и Надю, игравших в скакалочку.

– Как отец? – спросил Витя, швырнув ранец на крыльцо и без всякой боязни закуривая папиросу.

– Вроде нормально… – пожал плечами Вадик. – Ты узнал?

– Нет, он не сказал… Не хотел говорить, уперся – ни в какую… Хотя… – Витя глубоко затянулся, выпустил в небо сизую струйку табачного дыма. – Что-то из него вытянуть все-таки удалось.

– Например? – включилась в разговор Наденька. Ей было жутко интересно, что же все-таки произошло прошлым вечером с дядей Сережей.

– Отец несколько раз повторил… Надька, зажми уши.

– Что я, маленькая, что ли? – обиделась девочка.

– Ну, ладно… Отец несколько раз повторил: «Бородатая б… » Вот только кто это? Если бы знать…

– А может, тот самый? – предположил Вадик.

– Не понял… – Витя заглянул ему в глаза. – Какой еще «тот самый»?

– Ну… Несколько дней назад мы с Надькой видели какого-то незнакомого дядьку… Он стоял у ограды и смотрел на нас. А потом спросил, есть ли кто дома…

– А дальше? – Витя поторопил брата.

– А дальше… Надька закричала…

– Ничего я не закричала! – Щеки девочки покраснели.

– Да какая разница, кричала она или нет! – вскипел Витя. – Что потом было?

– А потом мы позвали бабу Настю, она ему нашептала что-то, он и ушел, – сказала Наденька.

– А еще баба Настя попросила меня, чтобы я об этом батяне не рассказывал, – добавил Вадик.

– Это еще почему?

– Не знаю…

– Хм… – Витя нахмурился и, затянувшись в последний раз, с яростью затоптал окурок. – Секреты какие-то… Тут что-то не так… Вот если бы найти этого бородатого…

– Я знаю, как это сделать! – вдруг заявила Наденька.

– Ты? – ухмыльнулся Витя. – Откуда?

– Тогда… В тот день… – оглянувшись по сторонам, зашептала девчонка. – Когда бородач ушел… В общем, мне стало интересно, кто он такой, зачем приходил… и я выследила его…

– Во, блин! – обалдело выдохнул Витька, и в глазах его вспыхнули искорки. – Зоя Космодемьянская…

Витя Кротов и Роман Наливайко подкараулили бородача у бетонного забора, окружавшего строительную площадку. За пять дней слежки они выяснили, что незнакомца зовут Павлом, что ему около сорока лет, что приехал он в Спасск месяц тому назад, что работает на стройке сезонником. Причастен ли Павел к избиению Кротова-старшего, выяснить не удалось. Пока не удалось.

…Бородач задержался у ворот. Попрощавшись с кем-то, он сунул в рот сигарету и чуть наклонился, прикуривая. В этот момент к нему и подкатил Роман.

– Товарищ, угости папироской, – вполне вежливо попросил он.

– Да, пожалуйста. – Сезонник залез в карман куртки за пачкой и тотчас ощутил острие ножа, приставленное к животу.

– Прогуляемся? – иезуитски улыбнулся Роман.

– Что? Куда? Зачем? – опешил бородач. – Я не понимаю… Вы меня с кем-то… Уберите нож…

– Медленно повернулся и пошел вдоль забора, – прошипел Роман. – Пикнешь – пришью. Не рыпайся. Поговорить надо…

Витя поджидал их в тесном и темном закутке между строительными бытовками-вагончиками. На счастье поблизости не было ни души – пересменка. В запасе – минут пять-десять, не больше.

– Чего надо? – пытался возмущаться бородач и даже предпринял попытку высвободиться из цепких объятий Романа, но, получив оплеуху, умолк и лишь испуганно захлопал глазами. Бежать было некуда. Со всех сторон – железные стенки бытовок, единственный выход из закоулка перекрыт.

– Варежку закрой, – приказал прорабу Роман. – Имя, фамилия. Быстро!

– Павел Владимирович… – с трудом разлепляя пересохшие от волнения губы, промямлил бородач. – Павел Нахабцев…

– Отца моего знаешь? – спросил Витя.

– Сергея Кротова? – уточнил Роман.

– Кротова?.. Знаю… Конечно, знаю… – лепетал Павел Владимирович. – Мы с ним давно… Очень давно… В одной части, в армии… Но он первый… Он первый начал… У меня и в мыслях не было. Получилось, что он… Я не хотел… Это, так сказать, самооборона…

– Ты моего батю изувечил, скотина! – вскричал Витя. – Он теперь с кровати подняться не может! А если инвалид на всю жизнь? Кто кормить его будет? Ты? Я спрашиваю, ты? – И он больно ущипнул бородача за щеку.

– Молодые люди… Давайте не прибегать к крайностям, – нервно захихикал прораб. – Никто не хочет неприятностей, ведь так? Можно же все решить цивилизованным, так сказать, путем. Ну, разобраться, поставить все точки над…

Павел не успел договорить. Забежав ему за спину, Роман накинул ему на шею металлическую удавку. Бородач начал хватать воздух ртом, беспомощно и нелепо взмахивая руками, словно пытаясь отогнать от себя стаю голубей.

– Врежь ему как следует, – сказал Вите Роман.

Он хорошенько придушил прораба, да так, что тот гортанно захрипел, на шее взбухли синюшные ручейки вен и глаза заволокла белесая дымка. Для первого раза этого было достаточно. Наливайко ослабил нажим, но Павел Владимирович пришел в себя не сразу, секунд через десять, уже получив от Вити несколько ударов в грудь.

– Что же вы делаете, выродки?.. – Он рефлекторно задергался, но вырваться из силков не было никакой возможности. – Зачем же так? Ребятки, мне же больно…

– Молчи, сучара… – процедил в ухо Роман.

Витька саданул бородача по лицу. Затем еще раз.

И еще. Из носа прораба хлынула светло-розовая кровь.

– Не надо, милые мои… – причитал он. – Пожалуйста, не надо… Все, что угодно… Я на колени встану… Вас же в тюрьму посадят…

А Витя уже вошел в раж – перед глазами стояло обезображенное побоями лицо отца. Нет этому гаду пощады!

Он долбанул кулаком в солнечное сплетение. Ударил локтем в живот. По-звериному рыча и скаля зубы, с удовольствием бил ногами по ребрам. Чуть отошел, чтобы разбежаться, и со всей силы заехал носком ботинка промеж ног…

И вдруг замер, успокоился, будто очнулся от тяжкого сна. Занесенная было рука сама собой опустилась.

– Что, все? – ухмыльнулся Наливайко. – Отвел душу?

– Все… – Только сейчас Витя заметил, что кожа на костяшках пальцев содрана чуть ли не до мяса.

Роман спрятал удавку в карман – она уже не понадобится. Павел Владимирович и в самом деле встал, на колени – сил держаться на ногах у него не было. Харкая кровью и продолжая прикрывать голову руками, он ползал на четвереньках в грязной скользкой жиже и жалобно скулил.

Вите стало противно. Его чуть не стошнило от этого зрелища. Первый раз в жизни он так жестоко, так беспощадно избил человека. Ведь не остановись он вовремя, все могло бы закончиться убийством… Вроде пронесло…

Роман схватил бородача за волосы, приподнял его голову, отчетливо произнес:

– Ты осознал свою вину, гаденыш?

– Да-а-а… – простонал Павел Владимирович.

– Не слышу! Громче!

– Да-а-а!!! – закатив глаза, завыл прораб.

– Так-то… – Наливайко разжал пальцы, и голова бородача безвольно, упала в грязь. – А теперь дергаем! Разбегаемся в разные стороны! – И, увлекая за собой растерянно-заторможенного Витю, быстрым шагом пошел прочь из мрачного закоулка.

– Вадик! – вдруг послышалось сзади. – Тебя ведь Вадиком звать? Это ты играл тогда в огороде?

Витя резко обернулся.

– Чего встал? – подтолкнул его Роман. – Живо, побежали отсюда к едрене фене! Пересменка кончается!

– Обожди… – Витя вернулся к бородачу, присел перед ним на корточки, прошептал: – Вадим – мой родной брат. Меня зовут Виктором. Надеюсь, вы никому не скажете…

– Нет… Нет, конечно… – поморщившись, Павел Владимирович приподнялся на локте. – Ох, как больно… Ты сломал мне ребро…

– Зачем? – Витя наклонился к окровавленному лицу прораба. – За что ты избил моего отца?

– Мудачина, ты идешь или нет? – окликнул его Наливайко. – А ну тебя на хер! – Роман махнул рукой и через мгновение скрылся за бытовкой.

Бородач молчал.

– Я должен знать… – Витя не тронулся с места. – Понимаете? Должен…

– Это я… – превозмогая боль, произнес Павел Владимирович. – Я не смог простить… Хоть твой отец ни в чем не виноват… – Он опять смолк.

Витя схватил его за грудки и принялся отчаянно трясти, отчего голова бородача вяло переваливалась из стороны в сторону.

– Отвечайте! Что было между вами?