Текст книги "Знаменье Метели (СИ)"

Автор книги: Игорь Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 24

Часть войск состояла из добровольной гвардии Фларда. Эти воины надеялись на легкую победу и очень ретиво бросились на приступ в первый день осады. Эидис приказала выдать им несколько лестниц. Степняки нестройной толпой побежали к стенам и стали торопливо взбираться по лестницам, подбадривая друг друга визгливыми криками:

– Нужно войти в город раньше слуг тьмы!

– Мы три дня будем грабить город! Все сожжем!

– Вырежем всех мужчин!

– Продадим всех женщин!..

Сверху густой струей полилась раскаленная смола. Посыпались камни. Лестницы затрещали под ударами дубовых чурбанов, покрытых колючками острых гвоздей.

Коневоды, как спелые груши с дерева, посыпались вниз. Некоторые остались на месте со сломанными костями и не могли двигаться даже ползком. Другие мертвым грузом с размозженными черепами рухнули на землю. Обожженные страшно кричали, извиваясь на земле. На раненых падали камни и прекращали их страдания.

Те, что остались целыми, кинулись прочь от стены, охваченные страхом, подавленные видом своих соплеменников, лежащих с вывороченными внутренностями или ползущих по дну рва с перебитым хребтом.

Таких ужасных ранений коневоды не видели никогда до этого. Они бежали от стен в пани ке, а вдогонку им летели имперские стрелы, несущие смерть. Горожане радостно и дружно кричали, видя, что враги и не помышляют о продолжении боя, стараясь спасти свои головы.

Стрелы втыкались в спины убегающих, они падали в грязь и корчились в агонии. Менее уязвимыми оказались полководцы, одетые в панцири, но и они убедились, что штурмовать города не так уж легко, как это казалось вначале.

Лучшего воина добровольной гвардии привели к ее командиру. Он дико кричал и говорил несуразные речи.

– Что с ним? – мрачно спросил командир.

– Ему выжгли глаза горячей смолой и он потерял рассудок!..

Флардский воевода видел всю неприглядную картину неудачного штурма и чувствовал себя посрамленным. Ему не верилось, что такие тяжелые потери нанес ему один пограничный город Империи. Как же тогда она сильна!

Жители этой страны почему-то представлялись ему как мирные и трусливые купцы, не способные сами оборониться от врагов. Теперь Империя, и, в частности, этот город, предстал перед ним в другом свете. Это была крепость, построенная опытными в военном деле руками не без помощи магов. Она оборонялась хорошо подготовленными защитниками. Имперцы за своими стенами казались грозной силой. А его воины не знали даже, как правильно вести осаду укрепленного города.

После первой неудачи он уже не пытался лезть на приступ. Участок, отведенный флардцам, был обнажен. Защитников отсюда перевели на более угрожаемые места. В городе возбужденно громко говорили о разгроме коневодов.

– Хорошо проучили флардских конокрадов. Теперь они будут знать, что дружить с имперцами куда спокойнее и выгоднее, чем воевать против них!

Эидис доложили, что флардцы отказываются лезть на стены. Ведущая в гневе вызвала к себе их воеводу. Тот предстал перед ней, гордый и спокойный. В его глазах горели огни плохо скрытой ненависти и презрения к слугам тьмы.

– Почему ты, прославленный своей храбростью воин в воевода, испугался презренных имперцев и отступил от стен?

Некое подобие усмешки промелькнуло на губах военачальника. Хлопнув себя по ноге плетью, он ответил:

Флардцы умеют сражаться верхом на коне с любым врагом. Тебе, полководица, это хорошо известно. Но когда мои люди пешие и вместо врага должно быть должны воевать с камнями, мужество покидает их. Они не умеют вести такую войну. Наши предки всегда воевали верхом на конях, и мы делаем то же. Открой для моих ратей ворота, и ты увидишь, как мы умеем рубиться с имперцами!..

Воительница презрительно скривила губы, но сдержалась. В конце концов, не кучка коневодов решает успех осады.

– Коневоды – собаки, – ворчали раздраженно воины, – потери понесли маленькие, а осаду продолжать не хотят! Сидят себе у костров, да ждут, когда мы возьмем город, а им добычу отдадим.

Ненависть к флардцам – одно из самых сильных чувств в сердце каждого воина тьмы. Еще не утих в их душах пламень былых войн.

Имперцев тоже ненавидели, но куда меньше, чем флардцев. Их презирали за обман и корыстолюбие.

– Зачем только госпожа полководец связалась с этими ублюдками? – спрашивали воины с горечью. – Благо бы они помогали нам! А то на стены лезть не хотят, а вот грабить, да пожары учинять – это они могут!

В это время перед Сильтией и Эидис возник вопрос о дальнейшем прокормлении людей лошадей, что везли обоз. Правда, люди пока не голодали. Быки, приведенные в виде свежего мяса, закончились. Воины обдирали трупы лошадей, павших под стенами от бескормицы, мясо жарили над огнем и ели с луком и хлебом или добавляли в кашу.

Но оставшиеся в живых кони требовали заботы. Кормов не было. Сотни коней стояли у приколов и грызли землю. На совете было решено вывести лошадей с небольшим отрядом на равнины, благо они были недалеко, до конца осады.

Там найдется чем покормиться и лошадям и сопровождающим их воинам.

Несколько сотен лошадей двинулись прочь от города. Их вели под уздцы, потому что они были слишком слабы, чтобы нести всадников. Имперцы с любопытством наблюдали за откочевкой вражеских орд, стараясь разгадать ее скрытый смысл.

Около двух сотен лошадей, наиболее выносливых и сильных, остались в лагере по приказанию Сильтии.

– Они будут возить еду для людей с равнин и кормиться там сами, – объяснилась она перед Эидис. – Ячмень, пшеницу и все, что там растет.

– Не забывай, что ближайшие селения пахарей уже разграблены флардцами, да и нашими также. Сейчас туда еще прибудет отряд с пятью сотнями лошадей и тоже будет брать, что потребуется. Мне ведомо, что дальние селения пахарей уже организовывают отряды, хотят оружием отстоять свое добро. Особенно они злы на коневодов. Нас проклинают и называют их рабами.

– Рабами? – вскипела Сильтия. В ее глазах тут же вспыхнул гневный огонь, и Эидис даже показалось, что ее черты лица обострились, глаза пожелтели, а нос заострился… Она слышала, такое бывает с Соколиными стражами.

Несмотря на то, что во время сражения Эидис походила на сошедшего с ума берсерка, она прекрасно умела сохранять самообладание, когда это требовалось. Она, конечно, грешила гордыней, однако ее гордость и самолюбие не шли ни в какое сравнение с гордостью Сильтии.

– Хорошо же, я покажу им, что значит быть рабами!.. Дилинор! – Позвала она.

Пока молодой, крепкий парень, один из воевод Рограина, бежал к двум женщинам, Ведущая располосовала землю перед собой невозможно длинным мечом.

– Да, госпожа полководец! – с готовностью выпрямился воевода.

– Бери остаток лошадей, к каждой ставь сопровождающего и жди указаний, – сдерживая гнев, прошептала Сильтия.

– Перисад, – старик был совсем рядом, так что воительнице не пришлось кричать.

Темносвященник неспешно приблизился. Он двигался столь плавно, пряча руки в сведенных у живота рукавах, что казалось, будто он парил над землей. Возможно, так и было.

– Собирай Безымянных. Пойдешь с Дилинором. Мятежников нужно усмирить силой оружия, хотя, вероятно им хватит одного вида этих тварей. Бери мальчишку и отправляйся за ушедшим отрядом. Хлеб – брать. Мы не можем прекратить осаду. Если не возьмем город штурмом – уморим голодом. Хлеба у имперцев самое большее на три недели.

– Слушаюсь, госпожа, – лишенные белков глаза старика не отражали никаких эмоций. Он удалился также, как и пришел – бесшумно, плавно и грациозно.

Вскоре второй отряд, уже поменьше, но окрашенный в цвет истинной тьмы сотней шестируких тварей с красными огнями вместо глаз. Небо быстро очистилось от корров, заставив осаждающих потерять еще одно преимущество. Летать – не мечом махать. Крылья должны быть невероятно сильны, чтобы переносить такой большой вес, как человеческое тело. А это значит, что их нужно кормить.

По большей части именно из-за корров запасы провизии так быстро истощились. Чтобы находиться весь день в воздухе, они съедали по два десятка фунтов мяса.

Креол, занятый подготовкой воинов к следующему штурму, не сразу заметил приблизившегося к нему гонца.

– …Не на сарай лезешь! Быстрее ногами перебирай! Долез до конца – бросай аркан! Да не так, как вы, воины!.. Ровно бросай, с места! Не мешки с картошкой, не надорвешься!.. А коли страх взял, так лучше сразу в ров прыгай! Меньше мучиться будешь!.. Кто там еще? – Обернулся старик.

– Гос… госпожа… госпожи полководицы говорят… – Молодой гонец упер руки в колени, стараясь дышать ровно. Креол ждал.

– А вы чего замерли, как бабы у печи? Видите деревянный столб с двумя зубцами? Шагом марш, арканы учитесь забрасывать! Воины!..

Толпа воинов хлынула к специально установленному тренировочному столбу. Гонец тем временем кое-как пришел в себя и выпали единым духом:

– Госпожи полководицы говорят, что нужно насыпать вал из земли и хвороста вровень со стенами и бить с него по осажденным из луков и камнеметов. А когда имперцам станет на стенах жарко, начать штурм с осадных башен.

Глава 25

Воины сидели вокруг костров и вели беседу.

– Флардцы, как собаки, хотят вырвать у нас из рук добычу! – громко сетовал молодой парень, друг погибшего Ласа. Пожилой воин тьмы в поношенной кожаной куртке, отяжелевшей от слоя грязи, сидел на куске кошмы и с громким чавканьем высасывал мозг из кости. Услыхав речь молодого, посмотрел на него с усмешкой, покачал головой и вернулся к своему занятию. Вынув кинжал, раздробил кость и съел вкусную мякоть. Бросил обломки кости в огонь, обтер масляные пальцы о штаны.

– О какой это добыче говоришь ты? – спросил он.

– О той, которая ждет нас в городе! – бойко ответил молодой воин.

– Ну а если бы не было флардцев, то вся добыча была бы твоей?

– Не вся, конечно, а свою часть на дележе я бы получил.

– А я даже разбогател бы! – добавил сосед. – Не я буду, если не увезу отсюда мешок с золотыми монетами!

– Ох ты, какой бойкий! Давай, богатей! А меня в гости позовешь?

– Позову, дядя Клатис.

Все у костра рассмеялись.

– Да, – задумчиво сказал седобородый Клатис, – Я участвовал во многих походах еще во Флард, бывал в его столице с мечом, ходил вверх по Норне!.. Много людей убил, пил из двух чаш вместе со старым другом Ренкретом, сильным воином считался! Немало у меня рубцов осталось на коже и сейчас они ноют перед ненастной погодой. А вот богатым, многоконным, я так и не стал.

– Ну, а почему же ты добычу не брал, дядя Клатис?

– Как не брал, много брал! Да некогда с нею возиться в походе. Бывало, наберешь всякой рухляди, оружия, посуды, тряпок и бросишь все среди степи во время тревоги… А многое вот им, – он указал в сторону города, – имперцам, отдавал за вино, да в кости проигрывал. И опять получалось: я воевал, бросался, как волк, на добычу, а кто-то другой ей пользовался!

– А я вот никому не отдам! – заявил задорный паренек. – Все себе возьму, а имперцам и флардцам – во!

Он погрозил кулаком. Смех усилился. Подошли панцирники с кувшинами.

– Эй, молодцы, – крикнул старший, широко разевая рот, густо обросший жесткими усами и бородой. – Отвязывай кружки от поясов, госпожа полководица шлет вам вина. А кто убил врага, тот берись за круговую чашу!.. завтра работа будет, а сегодня – гуляй!

Все ожили, развеселились. Появился глиняный горшок с двумя ручками – круговая чаша. Бывалые воины оказались впереди. Они расчесывали пальцами бороды, стали кольцом вокруг костра. Молодежь с поясными кружками сгрудилась сзади, как того требовал обычай.

Клатис, как самый старший, засучил рукава, налил чашу до краев, прошептал молитву Альвдис и первый отпил половину. Передал соседу. Пошла круговая. Пока чаша вернулась, Клатис успел налить кружки молодым.

У других костров происходило тоже самое. Воины пили и разговаривали, высказывали предположения о завтрашней «работе».

– Пей, воины тьмы! Завтра штурм будет!

Имперцы чутко вслушивались в невнятную молвь и крики в стане врагов. Услышав дикие напевы, с презрением в голосе переговаривались:

– Варвары любят пьянствовать!

– Они любят пить и спать!

– Жадны к пище и питью, свирепы в гневе и ленивы в работе!

– Да поможет нам Жгущий и его Огненосная Свита!

Протяжно перекликались сторожевые на башнях:

– Слушай!..

– Слушай!..

Однажды утром имперцы увидели, что осаждающие предпринимают что-то новое. Тысячи воинов таскали камни и землю в полах кафтанов. Другие мечами рыхлили грунт.

– Насыплем высокий вал! – кричали распорядители работ, панцирные командиры. – Вровень со стенами!.. И с этого вала побьем имперцев камнями и стрелами, а потом на стены взберемся!

Воины поняли и вначале взялись за работу очень рьяно. Но грунт оказался крепкий, каменистый, копать его было трудно. Мечи зазубрились о кремни.

Осажденные поняли замысел врагов и встревожились. Открыли стрельбу из катапульт, но камни приносили мало вреда землекопам, рассредоточенным на большом пространстве. Воины тьмы насмехались над усилиями имперцев, кричали им различные ругательства и продолжали насыпать вал.

Неожиданно вторые ворота города растворились и выехала густым строем имперская конница. Впереди на гордом лихом коне скакал Нерений, картинно держа меч над головой. Сзади стройными рядами красовались на галопе панцирные всадники, все без копий, с обнаженными мечами.

Конница налетела на работающих воинов быстрее бури и начала рубить их на глазах у всего войска. Они действовали дерзко, по загодя разработанному плану, основанному на внезапности и беспечности «варварской» натуры.

Ни Эидис, ни Сильтия не потрудились выставить дежурные вооруженные группы для отражения вражеских вылазок. Самонадеянные южане не допускали, что имперцы посмеют выйти из-за спасительных стен и не предвидели нападения.

Тем удивительнее было опустошительное появление конницы, прекрасно вооруженной и дисциплинированной. Молодые воины с азартом секли головы кое-как вооруженным строителям.

Лихая молодежь мчалась вдоль стен, сверкая доспехами, отмечая свой путь десятками окровавленных трупов. Внезапно они повернули к шатру Ведущих, чем усилили общую тревогу и сумятицу.

Панцирная пехота, прекрасно вооруженная и обученная, была далеко и никак не могла успеть к месту битвы вовремя, еще и с тяжелыми доспехами.

– К оружию, воины тьмы!..

– Защищайте полководиц!..

Вокруг шатра образовалась толпа молодых бедных воинов. Лагерь стал походить на потревоженный муравейник. Воеводы тщетно пытались навести порядок в рядах своих подчиненных. Те бежали, кричали, пускали без толку стрелы, ловили коней, вскакивая им на спины, не сняв с конских ног путы. Новичок не поверил бы, что эти люди только сутки назад храбро штурмовали город.

Креол ругался и плевался.

– В рядах молодежи нет порядка! Это просто толпа темных людей, она не знает правил войны!..

Эти слова были обращены к Хеймнонду, спешившему к шатру.

– Ты прав, – ответил он на ходу, – Посмотри, даже прикомандированные к валу побросали лопаты и заступы и бегут сейчас к своим шатрам, чтобы скорее вооружиться мечами и копьями. Но пока они бегают, враг исчезнет так же, как и появился.

Наиболее готовыми к отражению вылазки оказались легковооруженные воины, приставленные к оставленной на всякий случай сотне лошадей. На неоседланных конях, без доспехов, но с копьями наперевес они с дикими воплями устремились вслед за имперцами.

Впереди мчался на вороном коне Клатис, размахивая секирой.

Нерений считал минуты, зная, что замешательство врагов временное и через несколько мгновений на его отряд обрушатся не сотни, но тысячи воинов.

Его отряд уже описал дугу и возвращался к воротам, когда их стали настигать воющие всадники на взбесившихся от ударов и окриков лошадях. Враги не встретились, но скакали в одну сторону, постепенно сближаясь.

Нерений сообразил, что преследующие их всадники могут ворваться на их плечах в город, начнут свалку, а за несколько минут замешательства подоспеют и остальные, и тогда… Об этом «тогда» было страшно подумать!

Поэтому глава городской стражи принял смело решение.

Со стен доносились крики защитников, которые все высыпали к бойницам, словно в ожидании штурма.

Сколн с пересохшим горлом следил за всадником на белом коне, так же как Лесан, не спускал глаз с другого, в золоченых доспехах. Их сыновья сейчас были в том отряде и отцы трепетали за жизнь своих детей.

Их беспокойство стало нарастать, когда началось перестроение конницы. Нерений отделил первых три ряда воинов и с ними ударил навстречу врагам, рассчитывая задержать их, пока остальные въедут в ворота.

Крики на стенах усилились. Произошла короткая, но жаркая схватка. Молодые имперцы рубились с ожесточением. От вражеских ударов их спасали панцири и шлемы, которых не было у врагов. Это и здесь решило сражения в пользу защитников.

Нерений сшибся с Клатисом. Воин тьмы нанес удар топором по шлему противника. Глава стражи на мгновение потерял ясность сознания. Конь понес его в сторону, откуда уже показались разрозненные группы пеших воинов.

Кто-то догнал Нерения и схватил его коня за повод. Они скакали рядом, стремясь к воротам. Но Клатис снова налетел на них. Щит воина, спасшего Нерения, разлетелся вдребезги от мощного удара топора.

Обезумевшие кони несли всех троих прямо к воротам. Еще удар – и всадник свалился в грязь с разрубленной головой. Его конь жалобно заржал и побежал вдоль стены. Нерений чувствовал слабость и не мог отразить страшные удары Клатиса.

– Крепись, Нерений! – кричали со стены.

Ворота открылись с надсадным ржавым скрипом. Всадники ворвались в город. За ними на всем скаку влетела Нерения. Он еле держался за гриву, свесившись головою ниже седла. Вместо лица у него было видно сплошное красное пятно, из которого хлестала кровь.

Разделавшись с двумя противниками, Клатис повернул коня под стеной в тот самый момент, когда ворота успели закрыться. Но мстители на верху не дремали. В смелого витязя посыпались стрелы. Нагнувшись к шее коня, он помчался прочь, но не успел отъехать далеко. С десяток стрел вошло ему в спину.

«Эх, забыл надеть панцирь!» – подумал воин и стал валиться с седла. Его подхватили свои, он был еще жив, пока его несли к шатру, и умер, не успев сказать последнее слово своим друзьям.

Он лежал в окружении воинов, молодых и поживших на свете, опытных рубак и впервые взявших в руки меч. Лежал на разостланном плаще, могучий и красивый даже после смерти.

Можно было подумать, что он уснул. Воины плакали и в ярости грозили имперскому городу оружием.

После вылазки работы по сооружению вала приостановились. Причиной этому явился не страх перед вражеской конницей, но неумение большинства воинов долго и сосредоточенно работать. Вражеская вылазка дала повод для роптания и отказа от дальнейших работ.

– Разве можно насыпать такую гору – вровень со стенами?..

– Мы пришли сюда не землю копать, а воевать!.. Вот занялись не тем, чем надо, и получили от имперцев оплеуху. Воинов нужно держать под копьем, а не с лопатой в руках!

Тяжело вооруженные воины, привыкшие к безделью, роптали более других. Они отошли к своим шатрам, стряхивали пыль с одежды и на чем свет кляли флардцев, считая, что если бы не они, до такого бы не дошло.

– Не пойдем больше рыть землю! Мы не кроты и не поденщики!

Напрасно Креол и Хеймнонд кричали на них, нескольких даже велели привести к Ведущим.

Дюжие воины, обезоруженные, со связанными за спиною руками, предстали перед двумя полководицами.

– Почему вы оставили работу? – спросила Эидис, хмурясь.

– Или испугались имперских малолеток, что наскочили на вас верхами? – зарычала Сильтия.

– Госпожи полководицы, – бесстрашно отвечали воины, – ваше дело казнить нас или миловать… Но выслушайте нас сначала!

– Говорите, да поскорее, – сподобилась Эидис.

– Работать все войско отказалось!.. А некоторые даже на работу не выходили!.. Коневоды уехали села грабить! А мы мечи об камни погнули. Чем теперь воевать? И дела не сделали и оружие погубили! Вели нам на стены лезть – полезем, хоть и с погнутыми мечами. Но мы не землекопы! У имперцев на то слуги есть.

– А полководцы, – добавил другой, – если своих людей на работы не дали, то хотя бы охрану на себя взяли бы. Мы работали, нас же и побили. А вот послушайте!..

Со стороны шатров богатых воинов доносились писклявые звуки рожка и гудение бубна.

– Поют и пляшут! Да крестьян грабят, не лучше флардцев!

– В ваших словах есть правда, не спорю, – склонила голову Сильтия. – И за эту правду оставляю вас в живых. Но за свои дела ответите!

Ведущая повернулась к Креолу:

– За ослушание бить воинов плетьми всенародно и выгнать из войска, если еще кто так же сделает, как они, то будем смертью казнить!

Работы по возведению вала прекратились полностью.

– Этого и следовало ожидать, – говорили защитники, стоя на стенах, – Варвары настолько же страшны в ярости, насколько жалки в труде! Чтобы побеждать, нужно много трудиться, а святотатцы этого не умеют.

Сколн слушал эти речи и возражал с едкостью:

– То, что вы говорите, правильно, но не совсем точно. Они не умеют работать, пока свободны, но быстро становятся трудолюбивыми в рабстве. Это присуще всем варварам. Варвары созданы для рабства! Так же как мы определены Жгущим быть их хозяевами. Когда мы впряжем всех варваров в ярмо, наступит золотой век.

– Ты, Сколн, отчасти прав, – начинал свои рассуждения Лесан, потупя очи, – рабство – основа благополучия, но оно не должно быть чрезмерным. В Империи, кроме нашего города, так и вообще чужаются этого!

Ночью молодые смельчаки подобрали тело бедняка, спасшего жизнь, а точнее отсрочившего смерть Нерения. Если бы не он, уважаемый всеми жителями города воин попал бы в руки врагов! Об этом было страшно подумать.

Их похоронили одновременно, с подобающими почестями. Леранит, главный стратиг, ненавидевший Нерения при жизни, на похоронах показывал свою глубокую печаль, лицемерно вздыхал и горестно качал головой.

Однако, придя домой, он сбросил маску ложного соболезнования и со злорадством потирал руки и приговаривал под нос:

– Свершилось, свершилось! Пусть он на том свете не знает покоя! Я отомстил ему за его заносчивость и насмешки!

Стратиг сумел незаметно от других сунуть в гроб убитого железную табличку со страшным заклятьем, наговором. Теперь его не пустят в Алые чертоги Жгущего, где без конца идет Пламенный Пир! Это значительно большее, чем месть живому!

Ведь жизнь земная, она хоть и прекрасна, но коротка. Жизнь загробная – вечна. Нерений будет страдать вечно! Леранит был доволен.

В городе говорили, что главой городской стражи города будет назначен Леранит.