Текст книги "Знаменье Метели (СИ)"

Автор книги: Игорь Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Возьмешь две сотни лучших всадников. Десяток некромантов будут с тобой. Поедете в Подбрюшье. Снимай все войска, сколько успеешь, в том числе некромантов. – Холодная Дева вытянула откуда-то из складок балахона серебристо-белое кольцо с заостренной ввиде красивого кинжала замерзшей каплей. Символ воли Падшей. – Предупреди верных мне полководцев и офицеров и тихо уходите в Мудрый Дуб. Кхаро! Едешь с Крамом. Возьмешь пару десятков своих, и всех на волков. Еду в седельные сумки и скачите, как можно скорее. Торопитесь же!

Движение замедлилось, неровный квадрат всадников покинул свое место в центре строя. Еще два десятка спешились, уступая седла Каменным Жалам. Возчики получили короткий приказ и ниточка обоза с бусинками-повозками принялась терпеливо дожидаться, пока некоторые запасы еды перекочуют из деревянных возов в седельные сумки воинов, и она сможет снова вернуться к движению.

Мара приказала Кнерону привести перекосившийся строй в порядок, и к тому времени, как возы были остановлены, тот вовсю отдавал приказания офицерам, которые, в свою очередь, передавали его волю воинам при помощи свистков, нередко подкрепляя их отборной бранью.

Вскоре изрядно отставшая повозка вновь пришла в движение и стала понемногу нагонять отряд, теперь почти полностью состоящий из пеших.

К двум полководцам с отряженным Марой отрядом присоединились десять некромантов. Они безразлично встали впереди и повели всадников за собой. Позже им тоже были определены волки, но без седел. Некроманты были почти едины с этими животными, в то время, как с остальными живыми существами они были довольно угрюмы, молчаливы и почти безразличны.

Небольшой прямоугольник с двумя главными колдунами во главе, чьи черные посохи были увенчаны устрашающим черепом дракона, вскоре обогнал Мару и понесся вперед, забирая в сторону, к редевшему на западе лесу.

Глава 21

Я медленно, стараясь не шуметь, и в то же время прислушиваясь к приятному шелесту, любовно водил приобретенным на рынке точильным камнем по длинному клинку верной рапиры. Она служила мне еще со времен Второй Эльфийской войны, и позволить себе ее бросить я не мог даже в огненном аду, что развернулся во Влосе ни с того ни с сего.

Я успел немало подумать об этом на досуге. Никогда не предполагал, что кому-то придет в голову уничтожить легендарный город таким способом. Это было очень странно как минимум потому, что после такого происшествия в городе кроме стен остались только наверняка уже застывшие бесформенные черные бугры, да полопавшаяся и вздувшаяся мостовая там, куда не дотекли расплавленные потоки.

Конечно, ясное дело, кто способен на такое – ожившие вдруг легенды, которыми еще совсем недавно пугали непослушных детей. Древние волшебные создания, известные как Падшие. Я не был силен в истории трагического прошлого Империи, однако кое-как основные понятия знал, по крайней мере то, в чем простых смертных вроде меня уверяли Советы.

Эти предания гласили, что более восьми сотен лет назад, после кровопролитной войны Мясников, также известной, как Первая война, один из Девяти богов тронулся рассудком и напал на остальных. Через десять лет агонии Империя все же смогла сбросить с себя его гнет и Девятый пал, а его душа распалась на семь осколков, обретших плоть и отголоски его былой мощи. Их назвали именами семи смертных грехов.

Однажды я говорил с Сиэль на эту тему, но когда я рассказал ей эту версию истории, она повела себя довольно странно. С неудовольствием и презрением цокнула языком, хмыкнула и неохотно покивала головой, в знак согласия с рассказанной историей. Тогда я мало обратил на это внимания, но сейчас… Она определенно знает куда больше моего, но почему-то не хочет рассказывать мне об этом, ссылаясь на то, что «еще рано» и «ты все поймешь, когда придет время». В любом случае давить на нее я точно не собирался – рано, значит рано.

И все-таки мои познания в этой области имеют категорически мало подробностей. Тем более если говорить о стратегических талантах каждого из Падших. Еще на службе в Эльфийских лесах я слышал много споров на эту тему. Мои сослуживцы-имперцы, вроде Кальна, утверждали, что Гнев является самым лучшим стратегом и полководцем из ныне живущих.

Нальвы же, напротив, доказывали, что куда более искушен в этом искусстве Зависть. Я никогда не принимал участия в такого рода перепалках, однако же про себя всегда был согласен с людьми. Не то, чтобы я был знаком с какими-то конкретными случаями проявления таланта Гнева, просто больше в этом вопросе доверял именно имперцам, так как они все успели поднатореть в этом деле и прекрасно понимали, о чем говорят.

Нальвы же имели несколько иные представления об искусстве ведения войны, да и в крупных военных действиях вне леса участвовали лишь несколько раз.

Зато все единогласно сходились во мнении, что самым бесталанным и даже глупым из древних магов был Обжорство. Об этом парне ходила молва, как о не слишком умном толстяке, который везде таскается за хитрой и опасной Страстью.

Главный вопрос моих дум заключался в том, кто и зачем так поступил с городом-кольцом. Как бы я не пытался, все мои попытки встать на место предводителей гномьей армии и предположить основы такого решения заканчивались одним и тем же. Либо я слишком некомпетентен и близорук в этом деле, либо тот, кто это сделал, банально глуп.

Остается лишь наблюдать за дальнейшим развитием событий, желательно где-нибудь в Кленте, в депешах и докладах.

Я бросил осторожный взгляд на тихо сопящую жену, будто мог ее разбудить. В голову тут же как тараном, ударил упругий букет картинок, погрузив сознание в пучину прошлого…

Мы добирались до находившегося совсем рядом города Дьявольский Вал целых полторы недели, хотя в другое время можно было добраться туда за четыре дня.

Почти сразу, после того, как я дал лошадям волю вынести нас подальше от города, пришлось остановиться. Мое солнце еле держалась в седле, и, как только я осадил жеребцов, потеряла сознание. Мне пришлось привязать ее, чтобы во время скачки она не свалилась, каждые пять-десять секунд бросать в ее сторону нервный взгляд, держать в руках узды обоих скакунов, и, самое главное, сохранять не слишком быстрый темп, что было особенно сложно.

Чуть не одуревшие от страха животные так и рвались подальше от полыхавшего позади кострища и когда я пытался их удержать, жеребцы норовили встать на дыбы и скинуть всадников. Несколько раз я, заковыристо браня непокорных скотин, падал в грязь, однако мое солнце оставалась в седле.

Я следил за тем, чтобы скачка была как можно более ровной и не слишком быстрой, очень часто делал привалы, отвязывая редко приходящую в себя жену и укладывая ее спать на походное одеяло, которое удалось найти в вещмешке.

На следующий день я решил поберечь свои нервы и теперь садил Сиэль впереди себя, однако все еще привязывая к мускулистой шее скакуна. Второй шел рядом, удерживаемый мной под уздцы.

Вскоре я обнаружил, что у Лисицы начался сильный жар. На каждой стоянке я прикладывал к ее пылающему лбу чистые тряпки, смоченные в прохладной родниковой воде и поил. Это не особо помогало, но по крайней мере, положение не ухудшалось.

Когда мы наконец доехали до портового города Дьявольский Вал, названного так за изредка бушующую здесь стихию.

По городу сразу было видно – война на пороге. Он был обнесен грубо сколоченной из досок и разномастного мусора стеной, посреди которой красовались толстые дубовые створки. На входе дежурили пятеро угрюмых стражников, все в латах и с кордами на поясах.

Когда я, ведя лошадей за собой, подвергся их молчаливому бдению, тут же был с ног до головы расстрелян хмурыми взглядами. Один из стражей с угрозой в самых движениях вышел мне навстречу, в то время как остальные, даже не таясь, обнажили мечи. Положение и взаправду было опасным, ничего не поделаешь.

– Чего надо? – грубо бросил мне стражник будто сверху вниз, несмотря на то, что я был выше.

Ситуация была не та, в которой можно слишком уж откровенно врать и мне не оставалось ничего, кроме как сказать правду:

– Я с женой из Влосы. Хотим здесь войну пересидеть.

И разве что совсем немного преукрасить.

– А чем вам Кольцо морской царицы не угодило? – подозрительно сощурился стражник. – Может, вы дезертиры?

– Влоса сгорела. Вот и пришлось новое жилье искать. А ваш город тут ближайший. – Терпеливо объяснял я, приветливо улыбаясь.

– Ну так уж прямо вся и сгорела, – хохотнул мой собеседник. – Хорош мне тут заливать, паскуда! В камере поговоришь!

Служитель закона подался вперед, попытался схватить мое плечо, но его рука наткнулась на пустоту. Он чуть было не растянулся на сырых от утреннего тумана камнях, но я услужливо подхватил его и помог восстановить равновесие.

– Прямо так и сгорела!.. – я пригляделся к нашивке на рукаве. – Товарищ капитан! Честно сказать, сами едва спаслись!

Этот показательный спектакль не доставлял мне совершенно никакого удовольствия. Не числилось в моих привычках красочно и в подробностях объяснять кому попало определенные события своей жизни. В другое время я бы нашел способ проникнуть в город, но сейчас не было ни времени, ни сил, ни возможности.

– Да ну? Как город из камня может сгореть?! – рявкнул страж, оттолкнув мою руку. Его товарищи сделали шаг вперед.

– Парни, а ну-ка, взяли его! Пусть посидит в каталажке! Там ему будет, кому байки рассказывать! – Проревел капитан.

Воспоминание было не из приятных, и моя рука сама по себе дернулась резче, чем обычно. Точильный камень звонко прошелся по стальному лезвию и породил тонкий металлический звук. Солдаты и впрямь были настроены воинственно. Мне пришлось выложить этим скотам целых пять валлинов! Да простит мне Кхалис такую не бывало высокую цену для профессионального убийцы.

Уже в городе я был злой как черт и даже чуть не влез в драку, но все же сохранил самообладание и низко надвинутый капюшон. Светиться мне совсем не хотелось, ведь многие могут не знать, что платить за головы Черного Мечника и Лисицы больше некому, да и вообще лишнее внимание нам с Сиэль было совершенно ни к чему.

Изрядно побродив по городу, я наконец выбрал нам временное пристанище. Им оказался покосившийся двухэтажный домик, который, казалось, рухнет от первого ветерка. Тем не менее, сие строение носило гордое название «постоялый двор», название которого навсегда скрыла от посторонних глаз оборванная ткань, занавесевшая вывеску.

Денег у меня хватало, и я мог бы подумать хотя бы о жене, не о себе, и остановиться в приличном заведении, но, как я довольно скоро узнал, это место считалось здесь средней и весьма недурной категорией.

К тому же, уже внутри я убедился, что внешний вид этого заведения обманчив: комнаты было очень чистыми и уютными, а кровати мягкими и большими. Первый этаж оказался просторным холлом, в дальнем углу которого друг на друга были составлены столы и стулья.

Похоже, раньше здесь был обеденный зал, но по каким-то причинам его пришлось закрыть. Хозяин меня почти порадовал – такой честной рожи я не видел уже давно, да и конюшня была полна лошадьми, так что я безбоязненно оставил двоих жеребцов там, а сам вместе с женой отправился наверх.

Оставив Сиэль на кровати, я вооружился ее ножом, и отправился на рынок. К сожалению, посох я оставил у Аин, а лук сгорел вместе с Влосой, так что мне предстояло разжиться не только едой, но и оружием.

Рынок здесь оказался несколько отличный от Ильнского, где мне однажды удалось побывать: вместо широкой рыночной площади, вдоль которой стройными рядами тянулись лавочки, здесь у самого порта, на некотором отдалении, тянулись параллельно друг другу два здания. Оказалось, это складские помещения.

Между ними на всю длину были протянуты разноцветные полотнища, создавая уютную тень. В два ряда, между которыми туда-сюда сновали люди, были расставлены лотки, повозки и даже небольшие лавочки, и у каждого из них стоял продавец.

Немного погуляв среди всего этого великолепия, я приобрел немного провизии. Фунт жареного мяса, буханку черного хлеба, головку чеснока, пять луковиц, несколько яблок, увесистую репу, шесть томатов, кочан капусты и баночку черничного варенья. Все это я отнес на постоялый двор, проследил, чтобы уже очнувшаяся Сиэль поела, и пошел обратно.

Чтобы найти лавку травницы, мне пришлось побегать. На рынке ничего подобного не обнаружилось, и невзрачный деревянный домик я приметил лишь через пятнадцать минут тщетных скитаний. Травница оказалась восьмидесятилетней, хоть и неплохо сохранившейся старухой с тоненьким голосочком.

Из лавки я вышел хмурый и злой, а на обратном пути еще и дал в зубы местному побирающемуся нищему, на котором можно было вспахать пол Империи. Чертова старуха содрала с меня целый валлин за жаропонижающее средство! Ксив! Как я устал платить за, что могу отобрать силой!

– Тебе лучше? – я приподнял отяжелевшие веки и сонно, немного отвлеченно глянул на жену.

Прошло несколько часов с того момента, как я вернулся к Сиэль, сварил отвар и напоил ее им. Мое солнце немного повозилась, устраиваясь, и уже спустя минуту засопела. Я для верности накрыл ее вторым походным одеялом, и уселся в приятно пахнущее хвоей плетеное кресло. Раскрыл взятую по пути в библиотеке древнюю рассохшуюся книгу с полустершейся надписью «Третья война. Последствия и предпосылки. Имперский трактат».

«Как известно, Гражданская война в Эльфийских лесах между темными и светлыми эльфами официально началась в двадцатый день месяца Грома одна тысяча шестисотого года с Рождения Империи. Причиной для этой войны послужило расхождение политических взглядов двух сформировавшихся сторон. Светлые эльфы желали сделать государство демократическим, а также были лояльны к своим соседям – нальвам.

Темные же эльфы придерживались идеи сохранить издревле сложившуюся в обители предков монархию.

Светлые эльфы претендовали на мирное сожительство с нальвами, и даже объединение их государств в одно целое. Как позже удалось узнать, они лишь хотели овладеть секретом таинственной нальвской магии и заручиться помощью в войне.

Также светлые эльфы рассчитывали на помощь союзной Империи, но наткнулись на вежливый отказ, который впрочем был весьма плотно обоснован. Империя в тот момент была разделена на две части – Южную и Северную. После разрушительной Второй войны четверть материка Восточная чаша оказалась погребена под толщей нового моря, которое в последствии назвали Злым за бушующие там и по сей день шторма и бури.

Затонувшая часть Империи образовала морское дно, а за морем остался небольшой разделенный на несколько островов кусочек земли. В последствии он превратился в Клентское островное королевство – страну бородатых воинов, боевых топоров и лютых холодов.

Из-за начала века Войн Империи пришлось прервать итак уже длящуюся десятилетиями войну с древнейшими обитателями материка – варварами. Именно в тот момент истории произошло одно из самых загадочных событий за период существования Империи. Все племена будто посходили с ума и разом собрали все оставшиеся силы, вторглись на территорию страны и бились с имперцами без страха – насмерть.

Несколько особо крупных племен, как теплый нож сквозь масло, прошли через страну и разделили ее на две части. Императору пришлось очень тяжко – твари разрывали страну со всех сторон, не хватало солдат, не хватало людей, не хватало опытных полководцев. Положение кое-как спасали только немногочисленные оставшиеся маги, хоть им и приходилось соперничать с шаманами и жрецами.

Из-за такого сложного положения император не смог предоставить свою помощь предводителям светлых эльфов, и война была начата ими самостоятельно, но нальвы обещали свою помощь через неопределенный срок времени.

Помимо всего вышеперечисленного, причинами для свержения монархии стали многие другие проблемы. Ими были: отсутствие регулярной армии в государстве, а соответственно вынужденная мера во время каждого из нередких в то время варварских набегов собирать ополчение и мобилизировать гвардию короля.

Отсутствие наследственной связи имущества и титулов, соответственно власть монарха не передавалась по наследству. Это порождало смуту и в принципе опасное для страны состояние после смерти или отставки монарха. Также невероятное множество споров происходило и из-за не передающихся по наследству земельных участков, недвижимости, изделий, орудий, оружия и многого другого».

Пока я пишу это своей дрожащей старческой рукой мои лучшие разведчики, как спелые колосья пшеницы под серпом, падают под кривыми мечами варваров. «За полководца!», «За Императора!». Крики летают над полем боя, полные предсмертного отчаяния и досады, но все еще не утратившие пылкой ярости, жажды крови, слепой, взращенной войною ненависти. Их взяли в кольцо, твержу я самому себе, снова и снова признаваясь, что послал их на убой, отправил их души гореть в жарком костре могущества Империи.

Я уже давно не молод, вернее даже сказать, стар, что в нашем деле бывает нечасто. Воин, что дожил до седой бороды и звания второго легата со всей ответственностью может считать себя настоящим ветераном, сполна выплатившим Императору свой долг, однако как не пытаюсь вразумить себя этими словами, лишь сильнее распаляю в себе жгучую обиду, гнев и несогласие с собственными приказами.

Нет, настоящему воину и защитнику Империи, пусть даже он второй легат, полководец и начальник Третьей Восточной армии, надлежит умереть с честью в первых рядах своего войска, наравне с рядовыми солдатами. Да будет так! Последние дни своей земной жизни я вновь проведу как обычный воин, каким был много лет назад. За Империю! За Императора!

Как только полководец отложил перо в сторону и закрыл обтянутую шкурами пергаментную книгу, в его палатку вошел гонец. Весь истрепанный, грязный, в изорванной одежде, он пытался восстановить дыхание, зажимая правой рукой левое плечо. Оно истекало черной, отравленной кровью. Варвары не бросают без толку простых стрел.

Древко было коротко обломано, но наконечник вытащить не представлялось возможным – он был зазубрен. Второй легат понимал, что гонец не доживет до утра.

– Повиновение Империи! Все разведчики мертвы. Лунная река уже на подходе. В трех часах пути отсюда…

– Довольно, – поднял руку полководец, – иди к лекарю, солдат. Твой рапорт я выслушаю позже.

Второй легат понимал, что никакого позже не будет. Но он слышал уже достаточно.

Военачальник вышел из своей палатки. Последние дни небо было угрюмо и недобро. Толстые тучи низко нависали над небольшим лагерем пяти тысяч воинов, будто грозя рухнуть вниз и похоронить под своими могучими боками последний рубеж Империи.

Земля на мили вокруг была холодной и твердой, покрытой редкими невысокими желто-рыжими кустиками, мерно качающимися на ветру. Сотни лет стояли они здесь, не кем не тронутые кроме крепких степных ветров, но теперь даже им предстояло оказаться орошенными кровью и погребенными под сотнями тел. Война не щадит никого, и на этот раз ее дыхание проредило всю Империю, рассекающим клинком упало на ее бронированное тело и прошло, прошило насквозь, отравив самую душу.

Древний враг и первый обитатель Восточной чаши – варвары – явил свою силу миру, вновь предъявляя права на безраздельное владычество. И могучая, грозная Империя, каменным соколом нависавшая над миром, пошатнулась. Могучий противник достался ей, и никто не знает и не дерзает предположить, кто вырвет победу в этой войне. Но ясно было одно – ее придется зарабатывать кровью.

Весь мир погряз в войне в это непростое время, она сожгла соседний континент, забрав сотни тысяч жизней, а затем перебралась сюда, распаляя давних врагов. Варварские племена будто взбесились, их силы забурлили, вспенились и хлынули ревущим потоком на рати Империи. Страна оказалась в тяжком положении.

Запад был тут же захвачен и предан разорению, Грот Утопленника хоть и с трудом, но взяли, а потом – хвала Восьми – рассеялись по уже захваченным территориям и принялись грабить и убивать. Вот то, чего не хватает варварам, вот то, что отличает их от воинов Империи – дисциплина. Ударь они сейчас все вместе в последний раз и от страны не осталось бы и воспоминания.

Теперь нетронутым остался только северо-восток Империи, столица. И путь туда был только один. Но все же некоторые племена оказались не такими тупыми, как их собратья, и смогли вновь организовать своей войско и направить его прямо к Императору.

Третья Восточная стояла поперек главного тракта, точнее в том месте, где он обрывался, а минув неудобную территорию начинался вновь. С левого фланга армию подпирал Глухой лес. На правом на много миль тянулись скалистые обрывы и овраги, упиравшиеся в Серые озера. А впереди… Впереди к воинам маршировала смерть.

Второй легат отдавал команды, которые тотчас же передавались войску с помощью свистков. Воины отрывались от работ по сооружению контравалационной линии, облачались в доспехи и занимали свое место в строю. С ландшафтом повезло – туда, откуда должны прийти варвары, от позиций армии спускался вниз высокий косогор, не очень крутой, но дающий хорошее подспорье в обороне.

Задачей военачальника было лишь задержать племя Лунной реки, пока Император подготовится к обороне в столице. Все понимали – живым отсюда никто не выйдет.

Спустя час две сотни лучших воинов стояли плотной баталией в полном вооружении, сам второй легат со своими сотниками облачился в обычные рядовые доспехи и встал в первом ряду фаланги, которая была сначала скрыта от глаз нападавших. Ее задачей было внезапно атаковать уже празднующего победу над баталией врага.

Будто заранее оплакивая всех, кто здесь погибнет, заморосил дождь. Густой туман заволок округу, значительно ухудшив видимость.

Над полем боя повисло напряженное молчание. Лица воинов, забранные частой кольчужной сеткой и прикрытые забралами, походили на каменные маски статуй. Первый и второй ряды баталии сжимали руками в стальных перчатках копья с широкими наконечниками. Третий ряд держал алебарды для нанесения рубящих ударов сверху. Задние три ряда были вооружены копьями же, однако не имели доспехов и держали оружие в левой руке, в то время как правая сжимала большой и прочный щит. В центре находился командир и несколько опытных старых воинов – его личных телохранителей.

Долго ждать не пришлось.

– Каков удел человека, рожденного от женщины? – будто бы совсем рядом прошелестел зловещий, обволакивающий и обжигающий голос. Казалось, это был едва слышный шепот, однако каждый воин слышал его так, словно говорящий стоял рядом с ним. Этот голос двоился, троился и множился, его эхо было столь жестоким и злобным, что у многих затряслись коленки. Первобытный животный страх обуял армию людей.

– Смерть!!! – будто гром ударили тысячи глоток. Возглас плетью страха и отчаяния рубанул защитников, некоторых из них откровенно била крупная дрожь. Второй легат вздрогнул. Гром этот вогнал уже готовые сорваться с его языка ободряющие слова обратно в глотку.

Туман, встревоженный и разорванный этим вскриком, за несколько мгновений рассеялся. Первые ряды баталии охнули. В сотне ярдов от них маршировал построенный клином авангард армии варваров.

Голые по пояс горы мышц молча надвигались, не торопясь, но и не делая зряшного промедления. Ноги закрывали войлочные штаны и мягкие удобные сапоги, голый торс был запачкан кровью так, будто эти люди побывали под кровавым дождем.

Многим солдатам доводилось слышать, что варвары умеют по-особому вспарывать шейные артерии и омываться кровью еще живых врагов.

Запела боевая труба. Командир баталии, опомнившись, рявкнул:

– Баталия сильна!

– Сильна единством! – громыхнули воины в ответ.

– Баталия сильна!!!

– Сильна единством!!!

Собственный боевой клич ободрил воинов, будто впавших в транс, запуганных простейшими варварскими уловками. «Позор» – пристыженно думал каждый из них – «Чтобы закованная в сталь имперская баталия испугалась кучки ряженых клоунов! Вздор!»

– Чего встали, собаки?! – проревел офицер первого ряда баталии, видя, как противник остановился у самой линии укреплений.

– Имперская сталь вам не по вкусу?! Идите же сюда, мы угостим вас, как полагается!

Рев баталии вторил ему, воины бодрились, раззадоривая друг друга. Как ни странно, у них вдруг появилась надежда. Даже несмотря на то, что против них, двух сотен отборных воинов Империи, вышли три тысячи воинов кровожадного боевого племени.

Второй легат резко, болезненно втянул в себя воздух. И варвары побежали.

Второй легат надеялся, что он поймет. И он понял.

Командир баталии решил рискнуть. «А что, если?..» – короткой молнией вспыхнуло в голове. Он оглянулся – громадная фаланга тяжелой пехоты, прикрытая рассыпным строем арбалетчиков и двумя засадными фланговыми полками. Вновь посмотрел вперед – необъятное живое море кровожадно неслось ему навстречу. Он на мгновение вспомнил свою жену, своих дочерей, которые, наверно, уже дожидались его в столице, резко закрыл глаза – несколько соленых капель брызнуло в стороны. И, наверное, в последний раз в жизни тряхнул головой и скомандовал атаку.

Надо сказать, в рядах воинов это вызвало лишь одобрение. Солдаты рвались в бой. Многим из них было, за что мстить варварам.

Стальная черепаха снялась с места, звеня доспехами, двинулась вперед, и полетела вниз со склона. Волна плоти схлестнулась с волной стали. Два строя с полного марша сшиблись грудь к груди, разноголосый вой прокатился по равнине. Баталия врезалась в клин, подобно камню, врезающемуся в ревущую полосу прибоя.

Воздух наполнил ласкающий слух имперским воинам мерный звон – первые ряды заработали пиками, железо шло и шло вперед, оставляя кровавую просеку в плоти. Варвары только и успевали замахнуться мечом, как получали копьем в грудь. Оружие выпадало из их рук, головы бессильно опускались, у некоторых от натуги при попытках схватиться за пику в своей груди и вырвать из рук неприятеля лопались глаза и вены под кожей. Скоро на каждом копье таких храбрецов накопилось по двое, а то и трое.

Пикинеры не успевали сбрасывать с копий пронзенные трупы, они висели там, как куски мяса на вертеле. Алебардщики третьего ряда ловко отрубали телам, повисшим у самой рукояти копья, то голову, то руку, то вовсе разрубая по пояс, стараясь облегчить работу копейщикам и очистить обзор.

Вскоре пики превратились в кровавые гирлянды.

– Не робей! Бросай пики и сразу в кинжалы! – Скомандовал командир баталии.

Пики оказались на земле. Из ножен полетели короткие широкие мечи. Задние ряды издали боевой клич. Передние ряды подались в стороны. В гущу врагов полетели пилумы, собрав кровавую жатву.

Но потеря пик была роковой для баталии.

Командир понял это, как только за спинами воинов строй варваров схлестнулся. Они вдруг начали на ходу по-особому становиться друг за друга, обтягивая шеренгой весь имперский строй. В ход пошли кривые варварские мечи. Каждый полуголый воин синхронно со своими товарищами делал мощный шаг вперед и с хаканьем обрушивал свое смертоносное лезвие на врага. Сталь крушила тяжелые доспехи и тяжело поражала плоть.

Опустив свое оружие варвар, одновременно крутясь волчком, делал шаг назад, вновь занося меч. А на баталию тут же напирал следующий.

Имперцы тщетно пытались достать врага своими короткими мечами – варвары держали дистанцию, пользуясь длиной своих двуручников. Один за одним воины падали и страшная смерть им доставалась – ублюдки метили по ногам и чаще раненые валились, не в силах подняться, и либо были затоптаны и вдавлены в грязь окованными сапогами своих же, либо захлебывались в лужах крови. В лужах вражеской крови.

На глазах у командира одному солдату мощным ударом вспороли ногу до колена. Огромный пласт мяса повис, волочась по земле. Солдат тут же упал, его душили крики боли, но вдруг рядом стоящий размахнулся ногой и пнул его прямо в лицо. Стальной носок сапога проломил лицевую кость, и из разбитого черепа сильными толчками ударила кровь и мозг.

Жгущий и все его демоны, если бы только он выжил..! Если бы только командир выжил сегодня, он добрался бы до столицы, до Императора, рассказал бы о варварских хитростях, придумал тактику, встретил бы их уже во главе многотысячного войска..!

Но тщетны такие надежды. Кровавая мясорубка сужала свой круг, все сильнее сжимая баталию. Вот личные телохранители командира, успевшие уже подобрать с земли окровавленные алебарды, плотнее сомкнули строй вокруг него.

«Нет, мы точно ничего не знаем о них, об этих тварях», – проносились в голове командира последние мысли, – «они выставили в центр строя молодняк, некудышных и неопытных воинов, смазку для мечей. Вот почему они так охотно, так задорно бросались грудями на пики – их задачей было лишить нас оружия. А потом в дело пошли настоящие бойцы.»

Один из телохранителей командира упал с размозженным черепом. Сам военачальник в последний момент заблокировал удар кривого скимитара, подставив под него свой тяжелый широкий меч. Извивающееся лезвие отскочило от клинка, но нанести ответный удар он не успел – что-то со свистом рассекло воздух прямо перед ним, легкая струйка ветра ударила в щеку. Взгляд командира тут же затянулся кровавым туманом, он вдруг перестал чувствовать правую руку с мечом, а затем увидел, как она падает в кровь у его ног.

Меч, все еще зажатый в пальцах, рассек лицо какому-то трупу и бессильно погряз в вязкой смеси красного с черным. Командир, чувствуя свою смерть, будто отстранился уже от мира. Только сейчас он заметил, что небо сильно потемнело. Там, где варварские скимитары врубались в доспехи, вспыхивали снопы искр.

Вдруг ударила молния. За ней вторая, третья и четвертая. Они били так много раз подряд, освещая на мгновение облака. Командир бросил взгляд вверх. С каждой вспышкой среди облаков все ясней представала громадная фигура женщины. Она казалась багряной, несмотря даже на кровавую пелену в глазах.

С каждой следующей вспышкой ее волосы меняли положение, и командир понял – они развеваются. А потом он бросил последний взгляд на ряд варваров, который уже совсем близко подобрался к нему. На их лицах плясали кровожадные улыбки, больше похожие на оскалы.

Баталия превратилась в несколько островков по шесть-семь человек, которые один за одним тонули в так и не дрогнувшем строе врагов. Женщина в небесах вдруг оскалилась, обнажив подобные волчьим клыки, а затем раскрыла огромную пасть и подобно змее бросилась вниз, на поле битвы, на остатки вражеской рати.

Кровавая богиня варваров, догадался командир баталии, а затем на его шею опустился тяжелый двуручный меч, и голова с застывшим на ней выражением ужаса тихо булькнула, исчезнув в реке крови, на этот раз имперской.