Текст книги "Наследник приходит, чтобы восстать (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Наследник приходит, чтобы восстать

ГЛАВА 1

В Унгардии даже сны не были безопасными.

На самом деле, это было единственное место, где люди и фейри оказались равными в своей уязвимости. Заснуть означало рисковать тем, что их разум попадет на милость вторгшихся Ночных Бродяг; не осознавать их леденящего присутствия.

Такие существа или любой, наделенный магическими способностями, были рождены от бессмертного высшего фейри. Темная, невидимая сила в их рядах, Ночные Странники обладали телепатической способностью проникать в подсознание человека и получать доступ к его мыслям и воспоминаниям, позволяя им убивать изнутри. Для Ночных бродяг разум был игровой площадкой тайн и лжи, и для них было вечным наслаждением освобождать такие мысли от безвредного сдерживания и осуждать их невольного хозяина.

У каждого есть скелеты в шкафу, и те, кто утверждал обратное, обычно были теми, кому больше всего приходилось прятаться.

Хотя и редко, в родном королевстве Фэйт Хай Фарроу было достаточно уникально одаренных фейри, чтобы люди в обедневшем внешнем городе не восстали против короля или тех, кто жил роскошной жизнью в высоких городских стенах. Властные фейри изгнали людей, как будто они были не более чем собаками с унылыми городскими жилищами в качестве их питомников, где они жили в страхе перед своими бессмертными начальниками. Восстание за равенство было бы бесполезным. И смертельный.

Было необычно видеть фейри за стеной по любой причине, кроме работы. В старых обшарпанных коричневых зданиях и неровных дорожках внешнего города не было ничего интересного, и в очень немногих удобствах не было ничего интересного. Единственными регулярными наблюдениями, к которым привыкла Фэйт, были патрули фейри, хотя она никогда не могла быть уверена, следили ли они за улицами, чтобы защитить людей или в качестве дополнительной меры по их контролю.

Фейри считали, что такие, как Фэйт, полезны только для работы; они должны работать до самой смерти, выполняя задачи, которые поддерживали город и поселки в рабочем состоянии, передавая их из поколения в поколение. Для бессмертного продолжительность человеческой жизни была не более чем небольшим сдвигом во времени.

Однако внутренний город не был полностью отрезан от таких, как Фэйт. Некоторые из них искали работу за укреплениями за лучшую плату, чем все, что они могли получить во внешнем городе, но людям нужны были уникальные или востребованные навыки, чтобы быть нанятыми фейри.

У Фэйт не было таких навыков. Ее роль была просто помощницей в оживленной пекарне на рыночной площади Фарроухолда в главном городе. Она проводила свои дни, совершая пробежки от дома, где дочери Мари пекли вкусные продукты, до лучшего места на площади, иногда делая и личные доставки. Плата была мизерной, но это компенсировалось парой булочек и пирожных, которые она каждый вечер забирала домой.

Она никогда не хотела работать во внутреннем городе и не завидовала тем, кого считали достаточно достойными этого. Она предпочла бы вытерпеть свои долгие, изнурительные дни и мелкие деньги, чем быть постоянно презираемой и вынужденной работать на напыщенного, высокомерного бессмертного.

Фэйт содрогнулась при мысли о бессмертии. Почему кто-то хотел прожить больше одной жизни в этом печальном, охваченном войной мире, было выше ее понимания. Она предположила, что их роскошный образ жизни предлагает больше желаемого. Тем не менее, фейри были неумолимыми, жаждущими власти людьми, и, несмотря на то, что она довольно часто спала на голодный желудок, Фэйт была рада, что она не была одной из них.

Этот рабочий день был особенно напряженным. Безжалостное летнее солнце палило, испытывая силы Фэйт к середине дня. Она была мокрой от пота и тяжело дышала, возвращаясь уже с четвертой порцией выпечки.

– Грейс говорит, что у нее сегодня закончились яблоки, чтобы испечь еще пирогов. – Фэйт поставила ассортимент подносов, вытирая лоб тыльной стороной рукава.

Мари фыркнула от разочарования. Яблочные пироги были ее бестселлером и любимыми у Фэйт.

– Ну, я полагаю, нам придется обойтись этим.

Мари была естественной с клиентами, всегда веселой и улыбчивой, и, вероятно, именно поэтому Фэйт почти никогда не просили работать на фронте. Не то чтобы она была недоступна или безнадежна, но Фэйт была открытой книгой со своими эмоциями, и это никогда не ладилось с клиентами, которые меньше заслуживали тепла Мари. Мари также была щедрой женщиной и часто чувствовала себя виноватой из-за небольшой суммы, которую она могла позволить себе заплатить, но Фэйт понимала. У большинства людей во внешнем городе было туго с деньгами.

Многие мелкие сделки застряли в круговой цепной реакции. Работникам не могли платить достаточно, и в результате товары приходилось продавать по гораздо более низкой цене, чем они заслуживали, поскольку к концу каждой недели ни у кого не оставалось много денег, чтобы их потратить.

– У меня есть пара коробок, готовых к доставке! – крикнула Мари в спину, перекрывая шум полуденной толпы.

Оттолкнувшись от ящика, на котором она сидела несколько секунд, Фэйт подавила стон, чтобы собрать их, ее ноги и ступни гудели. Несмотря на то, что у Мари она работала два года, все так же уставала.

– И побыстрее! Миссис Грин любит, чтобы ее пироги были еще теплыми, – проворчала Мари, пытаясь сбалансировать несколько задач по упаковке и подаче одновременно.

Взяв в руки все посылки, которые нужно было доставить, Фэйт отправилась по оживленным улицам. Она знала извилистые каменные тропы Фарроухолда лучше, чем кто-либо другой. Чтобы доказать свою точку зрения, однажды вечером ее ближайший друг Джейкон даже вызвал ее на игру в прятки с завязанными глазами. Фэйт маневрировала между домами, поворотами и выброшенными ящиками, как грациозная уличная кошка, и с другими ее чувствами, вынужденными быть начеку, ей не потребовалось много времени, чтобы выследить своего друга.

Теперь она считала себя слишком взрослой для таких игр, но вместо этого проводила свободные вечера в спаррингах с Джейконом на площади, когда торговля прекращалась на день, оставляя тихое, окружающее пространство, чтобы освободиться от их стрессов. Они никогда не могли позволить себе настоящие мечи. Джейкон работал на городской ферме и воровал ручки от метел, чтобы разламывать их надвое каждый раз. Фэйт пыталась накопить, чтобы однажды купить настоящий клинок, устав слышать стук дерева вместо поющей стали, о которой она мечтала, но, по ее расчетам, потребовалось бы больше года, чтобы накопить даже на базовую модель.

После того, как она пробралась по многолюдным улицам и сделала приятные, но короткие остановки, у нее все еще оставалась одна доставка: мельница Гринов. Фэйт слегка прибавила шагу, когда направлялась туда. Это всегда было для нее уютным местом, так как ее мать много лет назад работала на миссис Грин. После ее смерти Фэйт всегда находила утешение в старом ветхом здании, в которое ее тащили ребенком. Ее матери приходилось каждое утро бороться с протестами Фэйт, чтобы уговорить ее пойти с ней, но именно там она встретила Рубена, сына владельца мельницы. Некогда застенчивый и робкий мальчик с вьющимися светлыми волосами и ямочками на щеках стал живым, игривым духом, когда Фэйт приставала к кому-то, с кем можно поиграть. Прошло совсем немного времени, прежде чем ей больше не хотелось уходить.

Раз в неделю Фэйт с нетерпением ждала этой доставки. Миссис Грин в течение многих лет оставалась постоянной покупательницей рыночной пекарни, хотя Фэйт знала, что заказывала она не только вкусные пироги; для них обоих это был способ сохранить память о ее матери. Она намеренно сделала свои предыдущие остановки более короткими, чем обычно, чтобы иметь несколько свободных минут, чтобы провести их с Рубеном и миссис Грин.

Завернув за угол к мельнице, Фэйт замедлила свой быстрый шаг, когда в поле зрения появилось большое беловатое строение. Она почти остановилась при виде темной, неясно вырисовывающейся фигуры, выходящей из изящной входной двери.

Он был в плаще с капюшоном – странность, учитывая удушающую летнюю жару, – но не это заставило Фэй споткнуться. Фигура была высокой и широкоплечей, слишком большой, чтобы походить на любого из мужчин в городе. По крайней мере, на человеческих мужчин. Фэйт не могла видеть ушей этого человека – чтобы взглянуть на их тонкие кончики, которые подтвердили бы, что он фейри, – но один его рост заставлял ее подумать, что он бессмертен по своей природе.

Фэйт боролась с желанием отступить, когда он направился к ней. Ей хотелось отвести глаза, смотреть в землю и не обращать никакого внимания на то, как он рванулся вперед. Не было другого пути к мельнице или от нее, чтобы их пути не пересеклись. И все же ее глаза были прикованы к нему, вынужденные следить за каждым движением. Ее сердце стало единственным звуком, громко стучащим в ушах в ожидании предчувствия опасности. Она выросла с привитым чувством страха перед фейри. Оно было у всех.

Он подошел ближе, и Фэйт попыталась мельком увидеть его лицо, из любопытства, чтобы узнать больше о странном мужчине, который вел себя иначе, чем любой из патруля, который она видела. Он не маршировал и не стоял устрашающе, как другие; он был элегантен в своих движениях и неприметен в своем поведении. Было ясно, что он не хотел, чтобы его заметили.

Фэйт редко смотрела дважды на кого-либо из стражей фейри, которые были обычным зрелищем на улицах Фарроухолда. Она обнаружила, что большинство из них были копиями одной и той же грубой силы. Но ее любопытство было вызвано таинственным незнакомцем-фейри, стоявшим перед ней.

Она ожидала, что он проплывет мимо, не обратив на нее никакого внимания, как и все они в своем невежестве. Затем, когда он остановился в пол шаге, его подбородок приподнялся вверх, а глаза остановились на девушке. Их изумрудный цвет был поразительным, открывая более глубокие яркие оттенки, когда он наклонил голову набок, и они поймали лучи солнца.

В эту секунду время замедлилось, или, возможно, это было ее сердце, когда громкий стук перешел в отдаленный гул. Ей показалось, что она увидела такой же пытливый взгляд в его собственных глазах, когда они немного сузились. Затем он полностью прошел мимо нее одним длинным шагом, и Фэйт вышла из транса.

Она не осознавала, что замерла, пока не сделала глубокий осознанный вдох, и ее окружение снова не стало ясным. Она осмелилась оглянуться, но улицы позади были пусты, и он исчез, как призрак на ветру.

Когда она снова повернулась лицом к месту назначения, осознание поразило Фэйт. По какой причине фейри мог оказаться на мельнице Гринов? Началась паника, и она снова поспешно двинулась вперед.

Фэйт не потрудилась постучать, когда ворвалась в дверь мельницы. Старые половицы громко скрипели при каждом отчаянном шаге, в попытке найти Рубена и его мать. Она не могла позвать на помощь из-за своего беспокойства.

В большой кухне она остановилась. Ее облегчение от того, что она нашла их, было недолгим, когда она увидела опустошенное выражение лица миссис Грин и заметила, что ее глаза блестят от слез. Рубен стоял к ней спиной, но когда он повернулся, его лицо было призрачно бледным.

Ее сердце упало при виде его серьезного выражения лица вместо обычной странной улыбки.

Ни один из них не произнес ни слова в течение мучительно долгого момента. Когда она больше не могла вынести неизвестности, то выдавила:

– Что случилось? – Коробка с пирогом в ее руках вдруг стала тяжелой, и она поставила ее на ближайший стол, прежде чем сделать шаг ближе к своему другу.

Рубен открыл рот, чтобы заговорить, но замер беззвучно, как будто он изо всех сил пытался осмыслить новость.

– Я… я должен уйти, – наконец выдавил он едва слышным шепотом.

Фэйт нахмурилась еще сильнее.

– Что ты имеешь в виду? Рубен, чего они от тебя хотят? – настойчиво спросила она.

Он покачал головой.

– Мне так жаль, Фэйт. Я сделал то, что считал нужным. Я… Они угрожали мне в лесу, сказали, что убьют вас всех, если я этого не сделаю. – Он замолчал от призрачного ужаса.

Фэйт сжала дрожащие кулаки, чтобы скрыть предательский страх. Ей еще предстояло услышать остальное из того, что привело его в такой ужас.

– Чего хотел фейри? – снова спросила она, прерывисто дыша.

Его взгляд стал серьезным.

– Он был Ночным Бродягой, – сказал он. Глаза Фэйт расширились, но она позволила ему продолжать, не перебивая. – Он… он пришел предупредить меня, сказать, чтобы я уходил, пока король не нашел того, кто не настолько снисходителен, чтобы привести меня. Я собирал информацию для Вальгарда – они загнали меня в угол в Темном Лесу несколько недель назад. Они попросили меня найти что-то, какой-то камень, по-видимому, спрятанный в Хай-Фарроу. Я… я не нашел его. Я… не… – Рубен замолчал, признавая глупый и опасный для жизни поступок, который он совершил.

Его признание прогнало воздух в горле Фэйт и заставило ее сердце биться в неровном ритме. Из всех вещей, которые она представляла себе, этого даже не могла и представить.

Фэйт никогда не покидала своего родного королевства Хай-Фарроу, но истории были общеизвестны. Все дети воспитывались на знаниях с помощью историй и песен. Они с Рубеном даже вместе учились в детстве на этой самой мельнице об опасностях и угрозах многовековой войны в Унгардии, которая все еще оставалась неразрешенной.

Гнусное королевство Вальгард, расположенное к востоку от побережья материка, более пятисот лет назад развязало конфликт с остальной частью Унгардии. Материк разделил свою территорию между пятью королевствами: Хай-Фарроу, Райнелл, Олмстоун, Далрун и Фенстед – последние два были окончательно завоеваны Вальгардом более века назад во время великих битв. Они пытались и не смогли захватить первых троих, которые теперь поддерживали тесный союз. Но нависшая угроза еще одной великой битвы заставляла всех бояться.

Замешательство и подозрение Фэйт усилились, и изумрудные глаза мужчины снаружи вспыхнули в памяти. Не часто фейри проявляли милосердие к ее виду, и то, о чем говорил Рубен, было изменой. Король Орлон Сильвергрифф из Хай-Фарроу приказал своим Ночным Бродягам выискивать тех, кто обвинялся в подобных преступлениях, и немедленно приговаривать их к смертной казни.

– Что ты собираешься делать? – У Фэйт не было ответов, и она не ожидала их получить.

Хотя теперь он был мужчиной, Рубен все еще цеплялся за свою невинность. Им легко руководили, и его реакцией на страх и давление всегда было подчинение, а не борьба. Как бы Фэйт ни пыталась вбить в него противоположное, жестоко приставая к нему с просьбами поиграть с оружием и спаррингом в детстве, это всегда было для Фэйт весельем, а для Рубена пыткой.

– Я… я не знаю, Фэйт. Я боюсь.

При его пораженном тоне что-то в Фэйт проснулось: потребность помочь ему любым возможным способом. Она лихорадочно перебирала в уме, пытаясь придумать какое-нибудь возможное решение, чтобы спасти жизнь своего друга. Бежать было бы нелегкой задачей – Хай-Фарроу был не единственным королевством, в котором Ночные странники находились на королевской службе. Его могут арестовать в любом из королевств материка за измену.

Затем одно название запело в ее голове: Лакелария.

Это было единственное могущественное королевство, которое на протяжении веков оставалось свободным от сражений. Лакелария стояла как собственный большой остров на западе и охранялась злым Черным морем, которым командовала сама королева, которая, по слухам, была старейшей правительницей в семи королевствах Унгардии – и самой могущественной. О народе или землях Лакеларии было известно не так уж много. Они закрыли свои границы задолго до того, как пятьсот лет назад начались конфликты, и позволили только торговым путям оставаться открытыми.

Было бы рискованно переправить Рубена через моря и умолять о безопасном въезде. Возможно, это была также его единственная надежда. Насколько всем было известно, никто не покидал этот остров.

Рыдания миссис Грин прервали ее мысли. Фэйт почти забыла о присутствии владелицы мельницы в своем сосредоточенном беспокойстве. Выражение ее лица смягчилось при виде безнадежного выражения на обычно веселом, светлом лице хозяйки.

Фэйт сказала:

– Возможно, у меня есть идея. – Затем она снова обратила свое внимание на Рубена. – Собери все, что сможешь унести. Каждый раз, когда вы засыпаете, вы подвергаетесь риску. Ты должен уехать сегодня вечером. Миссис Грин, вы должны быть в безопасности и делать вид, что ничего не знаете.

Она громко всхлипнула, и Фэйт изо всех сил старалась сдержать свою печаль при мысли о том, что ее друг уходит, спасая свою жизнь.

Миссис Грин подошла к ней, и она приняла ее объятия в утешение. Ее невысокая округлая фигура уместилась под подбородком Фэйт, и она на мгновение закрыла глаза, как будто могла почувствовать, что впитывает боль и горе владелицы мельницы.

Когда они оторвались друг от друга, Фэйт грустно улыбнулась. Затем она взглянула на часы, стоявшие на шаткой каминной полке позади, и мысленно выругалась.

– Мне нужно идти, – сказала она, затем еще раз посмотрела на Рубена. – Я встречу тебя у Вестландского леса в девять часов.

Рубен кивнул.

– Спасибо тебе, Фэйт.

Она коротко кивнула в ответ, затем развернулась на каблуках и поспешно вышла из мельницы, прежде чем смогла рухнуть под тяжестью горя в комнате. Оказавшись на улице, Фэйт глубоко вдохнула, чтобы успокоить бурю эмоций, а затем побежала обратно на площадь.

***

День пролетел быстро после ее встречи на мельнице Гринов. Голова Фэйт гудела от мыслей о том, как она могла бы переправить Рубена через море к его единственно возможному спасению.

Как и ожидалось, Мари отчитала ее, время – это деньги, и не дала ей ни минуты отдохнуть по возвращении. Фэйт в любом случае приветствовала это отвлечение, но слишком скоро солнце начало опускаться за крыши, и Фэйт направилась домой. То, что она привыкла называть домом, а это была очень маленькая хижина с одной спальней, которую она делила с Джейконом. Фасад здания был плохим, позволяя суровыми ночами пронизывающему ветру проникать в трещинах его кривых деревянных стен. Несмотря на это, скромная обстановка создавала странное ощущение тепла и безопасности.

Она ворвалась через порог и увидела своего друга, развалившегося за скамейкой, которую они использовали в качестве обеденного стола в открытой кухне и гостиной. Место было убогим и лишенным каких-либо цветов, кроме оттенков коричневого. Ни один из них особенно не беспокоился о дизайне интерьера, так как предпочитал проводить как можно меньше времени в помещении.

– Ух ты! Мари снова заставила тебя участвовать в марафонах? – съязвил Джейкон, отрываясь от листка бумаги, который он изучал.

Фэйт бросила на него равнодушный взгляд, и он перестал ухмыляться.

– Что не так? – Он отложил пергамент и немедленно встал. Она должна была отдать ему должное: он всегда быстро замечал перемены в ее настроении.

Джейкон был ее самым близким другом. Старше ее на три года, он спас ее от улицы, когда десять лет назад умерла ее мать. Фэйт не знала, кем был ее отец, оставив ее сиротой в возрасте девяти лет. Джейкон уже потерял своих родителей из-за болезни в том же возрасте, поэтому Фэйт часто думала, что они были как две стороны одной и той же печальной монеты.

– Ничего. Я справлюсь с этим. – Она уже знала, что ее друг не оставит это просто так, но все равно постаралась не рисковать еще одной шеей.

– Я должен заставить тебя сказать это силой? – Его губы сжались в тонкую линию, и она знала этот холодный, расчетливый взгляд – много раз за эти годы сталкивалась с ним из-за его ненужной чрезмерной опеки.

– Ты должен доверять мне. Чем меньше умов знает, тем лучше.

Он сильно нахмурился, поняв, что именно она имела в виду.

– Если ты в опасности из-за одного из этих ублюдков, тебе лучше сказать мне сейчас, – прорычал он.

Спорить с Джейконом было бесполезно; они оба были одинаково упрямы. Вместе они были силой, с которой приходилось считаться, но друг против друга это могло обернуться катастрофой.

– Разве ты не можешь отбросить свое мужское эго в сторону и поверить, что я смогу позаботиться об этом сама? – огрызнулась Фэйт. Протиснувшись мимо него, она схватила свой темно-зеленый плащ. Летними ночами воздух все еще был прохладным, но она накинула плащ скорее для укрытия, чем для тепла.

Ранее в тот же день она незаметно для Мари стащила еще немного хлеба и выпечки. Найдя старую сумку, она сложила их в нее, чтобы отдать Рубену в дорогу.

Джейкон проигнорировал ее замечание.

– Отлично. Я просто пойду за тобой, пока сам не разберусь, – сказал он, потянувшись за своим собственным поношенным черным плащом.

Она пристально посмотрела на него.

– Ты невыносим. – Когда он не выказал никаких признаков отступления, Фэйт фыркнула, раскинув руки. – Знание только подвергает риску двоих из нас вместо одного! – Но она знала, что если с ней что-нибудь случится, Джейкон будет рядом с ней, чтобы тоже принять эту судьбу. – Это даже не я в глубоком дерьме. Это Рубен.

Выражение его лица сменилось с облегчения на шок и страх за те пять минут, которые потребовались ей, чтобы рассказать о своей короткой встрече на мельнице в то утро.

– И в чем именно заключается твой план помочь ему? Боги, Фэйт, зачем ты вмешиваешься! – Джейкон расхаживал взад-вперед, что всегда выводило ее из себя.

– Он наш друг! Что я должна была сделать – позволить ему попасться? воскликнула она.

– Будь проклят этот мальчишка, когда я его увижу, за то, что он рассказал тебе. Он практически привязал свой якорь и к тебе, – кипел он.

– У него едва ли был выбор, – парировала Фэйт. – Ты или я сделали бы то же самое, если бы другому угрожали таким же образом.

Черты его лица немного смягчились, и он глубоко вздохнул, застегивая плащ.

– Я бы вытащил нас отсюда к чертовой матери, прежде чем рисковать нашими шеями. Теперь он не в безопасности ни в одном из королевств.

– У меня есть план.

Джейкон приподнял бровь, ожидая, что она продолжит. Фэйт переступила с ноги на ногу.

– Лакелария.

Он издал невеселый смешок.

– Верно, и твой настоящий план?

– Это мой настоящий план, придурок. Как ты и сказал, ни в одном другом королевстве не безопасно. Это нейтральная территория.

– Если они его впустят!

– Я не говорила, что это был полностью надежный план.

Джейкон потер лицо руками.

– Сегодня вечером в гавани пришвартован торговый корабль, – неохотно сказал он, предлагая решение вопиющей дыры в ее идее: как переправить Рубена через море.

Она оживилась.

– Ты это точно знаешь?

Он кивнул.

– Я видел это сегодня утром по дороге на работу.

Она просияла от этой информации.

– Тогда пойдем.

– Тебе не нужно приходить, Фэйт. Я вытащу Рубена в целости и сохранности. Я знаю больше о времени патрулирования, чем ты.

С мертвым взглядом Фэйт в ответ развернулась к двери. Она сунула руку в карман, чтобы достать старые латунные часы – одну из последних вещей, принадлежавших ее матери. Было почти половина девятого, и темная ночь начала окутывать город.

Джейкоб вздохнул.

– Понятно.