Текст книги "Шоу непокорных"
Автор книги: Хейли Баркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
Хошико
Мой взгляд обращен в сторону цирка. Через два дня его огни засияют снова. Сотни людей охотно встанут в очередь, желая получить билетик на лучшее место, чтобы с замиранием сердца следить за цирковым представлением и, скрестив пальцы, молиться о чьей-то скорой неминуемой смерти.
На кого они будут смотреть? Неужели на моих друзей? Неужели те еще живы? Интересно, будет ли среди них сын бедной Рози? Какие там будут номера? Будет ли в новом цирке канат под куполом?
Пальцы ног слегка покалывает. Спина выгибается дугой. Сердце часто бьется в груди.
И душой, и разумом я ненавижу цирк. Ненавижу все, что там было, все, что там будет, но мое тело, мое предательское тело жаждет цирковой жизни. Желает услышать крики толпы, ободряющие возгласы и безумные вопли. Жаждет привычных запахов дыма, пота и опилок. Хочет ощутить едва слышное гудение каната, вибрирующего под ногами.
Я никогда никому этого не говорила, даже Грете, даже Бену, но сны о цирке не всегда пугают меня. Это вовсе не обязательно сны о смерти, ужасе и безжалостном инспекторе манежа. Иногда мне снятся выступления. Иногда во сне я вижу, как танцую на канате под куполом цирка, прямо над головами зрителей. Парю в воздухе, взлетаю ввысь и выгибаюсь дугой. Иногда мне хочется, чтобы такой сон не заканчивался.
Я вздрагиваю. Нет, так не годится. Нехорошо так думать, когда в этой тюрьме томятся люди – запуганные, уязвимые и отчаявшиеся. Нехорошо, когда столько людей – Анатоль, Астрид и Луна, моя прекрасная Амина – мертвы.
Оставив предательские мысли по ту сторону хлипкой двери, я возвращаюсь. Комната наполнена безутешными рыданиями Рози. Я знаю, что должна поддержать ее, но не знаю как. В отличие от меня, Грета знает. Она осторожно опускает Боджо на пол и обнимает Рози своими детскими ручонками.
– Простите, – произносит Рози спустя несколько минут.
– Вам не нужно извиняться, – твердо говорит Джек. – Вы и без того живете в аду.
Рози кивает.
– Верно. Каждый день, каждую минуту, каждую секунду, – отвечает она. – Я окаменела от горя, думая о Шоне, моем старшем сыне, и ужасно беспокоюсь за Феликса. Он стал таким злым, таким жестоким. – Рози переводит взгляд на Джека. – Удивительно, что он вообще вас впустил, – тихо добавляет она. – Ведь вы бывший Чистый и к тому же раньше служили в полиции. Есть две вещи, которые он ненавидит больше всего на свете, – Чистых и полицейских. – Она гладит Грету по голове. – Спасибо за объятие. Ты даже не представляешь, как мне это было нужно. Ты настоящий источник утешения и бодрости.
Рози больше не плачет, но видно, что она изо всех сил держится, чтобы не разрыдаться снова.
– Послушать меня, так в этом мире нет ничего важнее моих собственных бед! Я даже не представляю себе, через что вам троим пришлось пройти. Скажите мне, – произносит она уже чуть спокойнее. – Чем мы можем вам помочь? Что я могу сделать для вас? Если честно, вам повезло, что вы продержались так долго. Власти уже трижды побывали здесь. Проводили обыски, стучались в каждую дверь, искали вас.
Мое сердце замирает. Конечно, я знала, что нас ищут. Но полиция уже трижды заходила в этот случайно выбранный нами домишко. То, что копы не обошли стороной эту жалкую лачугу, каких много в этом огромном городе, говорит об одном: поиски ведутся очень тщательно. Как долго мы еще сможем скрываться в трущобах?
– Они вышли на наш след, – объясняет Джек. – Этим утром. Это долгая история. Другой парень, тот, что был вместе с нами, сдался полиции ради нашей свободы. Он очень храбрый, славный молодой человек.
– А-а-а, – говорит Рози. – Знаю. Бенедикт Бейнс. Он теперь стал народным героем – да и все вы тоже. Я хотела узнать, где он, но не стала вас спрашивать, на тот случай, если… ну, вы знаете, если все очень плохо.
Бенедикт Бейнс: храбрый парень, сказал Джек; герой, сказала она. Они оба правы. Бен действительно храбрец и герой.
– Любая информация, которой вы можете поделиться, – великая ценность для нас. Любые сведения о том, как все здесь работает, будут нам полезны. Смею предположить, что не все тут так же добры и отзывчивы, как вы. Скажите, кого нам стоит избегать? Какие места обходить стороной? И на кого мы можем рассчитывать, если хотим выжить?
Рози подошла к маленькому окошку и выглянула наружу.
– Что ж, – говорит она. – Хотелось бы думать, что большинство людей здесь вам помогут. Это ведь в духе Отбросов, верно? Мы должны держаться друг друга, несмотря ни на что.
От ее слов у меня стало легче на душе. Так всегда было заведено в цирке, но я думала, что здесь, на улицах, все иначе.
Внезапно Рози хмурится.
– Увы, здесь слишком много людей умирает от голода. Ради денег эти отчаявшиеся готовы на все. – Она виновато морщится. – За ваши головы назначена большая цена. Нам нужно действовать быстро. Если вы хотите остаться в живых и задержаться здесь еще на какое-то время, мы должны найти способ вас защитить.
Дверь открывается, и на пороге появляется Феликс с ведром горячей воды. Рози берется готовить чай.
– Прости меня, дорогая, – говорит она Грете. – Мне нужно кое-что вытащить из-под тебя.
Грета встала. Рози подняла крышку маленького ящика и достала горшок с чайными пакетиками, четыре щербатых кружки и кувшинчик молока. Вынув необходимое, она разлила по кружкам кипяток.
– Феликс, ты видел кого-нибудь? Говорил кому-нибудь о наших гостях?
Ее сын пожимает плечами:
– Ни с кем я не разговаривал, шел, опустив голову.
Рози одобрительно кивнула:
– Это хорошо.
Феликс что-то недовольно бурчит. Я на миг встречаюсь с ним взглядом и, прищурившись, укоризненно смотрю в глаза. Знаю, он многое пережил и действительно нас спас, но какой же он все-таки грубиян! Парень в ответ сердито смотрит на меня, а затем на Грету, которая заметила нашу молчаливую перестрелку взглядами. Та с вызовом смотрит на него и высовывает кончик языка, правда, всего на пару миллиметров. Я усмехаюсь и быстро отворачиваюсь.
Рози вручает нам чашки с горячим чаем, и мы с благодарностью принимаем их. Даже не могу вспомнить, когда в последний раз пила что-то горячее.
На мгновение воцаряется тишина, а потом Рози тихо кашляет.
– Феликс, послушай, – осторожно произносит она. – Тебе не кажется, что мы должны сообщить Кадиру, что они здесь? Пусть лучше он узнает о них от нас, чем от кого-то другого.
Феликс недоверчиво смотрит на нее.
– Ты шутишь? С какой стати тебе с ним связываться? Что, черт возьми, заставляет тебя думать, что Кадир обязательно им поможет? Что в них такого особенного? Он с тем же успехом может убить их, а заодно и нас с тобой, если у него будет паршивое настроение!
– Феликс! Я уверена, что это не так! – Рози смотрит на Джека и нервно усмехается. – Кадир здесь вроде неофициального вожака, – поясняет она. – Вам не обойтись без его помощи, если вы хотите укрыться от полиции.
Джек угрюмо кивает.
– Даже если полиция мало что знает о трущобах, мы все наслышаны о Кадире, – говорит он. – Он или Робин Гуд, или Чингисхан, в зависимости от того, с кем вы говорите о нем.
Рози нервно смеется:
– Он бывает слегка непредсказуем. Думаю, будет лучше, если я сначала поговорю с ним сама, выясню, как обстоят дела, и, возможно, если получится, устрою вам с ним встречу.
– Вы сделаете это для нас? – спрашивает Джек. – Это даже больше, чем мы могли просить.
– Да! – сердито бросает Феликс. – Да, это больше, чем вы можете просить! Кадир опасен!
– Феликс, что бы ты там ни думал, Кадир справедлив, – дрожащим голосом возражает Рози. – Да и есть ли у нас выбор? Ты ведь, как и я, не предашь этих прекрасных людей, не так ли?
– Как тебе угодно! Делай, что хочешь! Только не говори, что я вас не предупреждал! – Феликс покачал головой и отвернулся. – Я ухожу.
В голосе Рози внезапно послышалась паника.
– Куда ты собрался? – Она остановилась между Феликсом и дверью. – Прошу тебя, Феликс, пожалуйста, не уходи. Как ты можешь говорить со мной об опасности, когда сам убегаешь бог знает куда? Джек, вы служили в полиции, может быть, вы урезоните его. Что бы вы сказали о «Братстве»? Что бы вы сказали, повстречайся вам неразумный человек, который захотел вступить в их ряды?
– Боже мой! – рассерженно кричит Феликс. – Ты идиотка, мама! Ты хочешь, чтобы меня убили, да?
«Братство». Меня распирает любопытство. Что это такое? Что-то знакомое, но я никак не могу вспомнить.
– Нет! Я просто хочу, чтобы ты не делал глупостей! Не хочу, чтобы тебя убили! Я уже потеряла одного сына и не желаю потерять другого!
– Шон жив! – кричит Феликс. – Пока что жив, насколько мы знаем.
– Эй, послушайте! – окликает их Джек. – Может, мы успокоимся на минутку? Почему мы заговорили о «Братстве»? При чем тут «Братство»? – Он делает шаг к Феликсу. – Пожалуйста, скажи мне, что ты никак не связан с ним, сынок. Что угодно, но только не это.
– Откуда вам знать? Какое вам до этого дело?
– Я много чего знаю!
Я смотрю на Грету. Она терпеть не может криков. Это всегда ужасно ее пугает. Она зажимает ладонями уши и закрывает глаза.
– Пожалуйста! Хватит! – обрываю я их. – Прекратите, вы все! Вы напугали Грету. О чем вы все говорите?
Феликс всплеснул руками.
– Посмотрите, что вы наделали! – Он подходит к окну, выглядывает на улицу и сердито цедит сквозь зубы: – Черт побери, говорите тише!
Рози готова испепелить его взглядом.
– «Братство» – это группа безрассудных людей, в основном мужчин, как вы догадываетесь по названию, которые считают, что единственный способ сражаться с Чистыми – это насилие. Они не герои, как кажется моему сыну. Они опасные и безжалостные преступники. Они…
– Они герои! – резко обрывает ее Феликс. – Они не просто сидят сложа руки и ждут перемен. Они борются. Как и ты делала, пока была в цирке.
«Братство». Да, я уже слышала это название раньше. Так называли себя те, кто однажды захватили Бена и его брата на футбольном матче. Бен сказал, что всю группировку тогда схватили и казнили. Очевидно, не всю.
Год назад я была бы душой и сердцем за таких парней. Тогда я ненавидела всех Чистых – я бы точно возликовала, скажи мне кто-то, что во время теракта погибли десятки, а то и сотни Чистых.
Увы, теперь мне понятно, что все гораздо сложнее. Я познакомилась с Джеком и встретила Бена. Это два храбрейших и добрейших человека, которых я знаю, и оба они родились Чистыми.
Нельзя ненавидеть людей только из-за их происхождения. Есть хорошие Чистые, есть хорошие Отбросы. Есть плохие Чистые и плохие Отбросы. Сильвио был Отбросом, хотя пытался всячески доказать обратное. Это самый жестокий человек, какого я только встречала в жизни.
Истина в том, что никто не рождается хорошим или плохим. Если очистить каждого, то сразу станет видно, что мы все одинаковы. Вся беда в ярлыках, которые наклеивают на нас. Ярлыки, которые распределяют нас по группам и категориям, определяют границы нашего существования, указывают нам, кто мы такие и что нам можно, а чего нельзя делать.
Феликс стоит, сжав кулаки, его лицо побагровело от гнева и досады.
– Только «Братство» может изменить ситуацию! – сердито бросает он. – Вот почему я присоединяюсь к ним.
Рози меняется в лице и опускается на свернутое одеяло. Ее руки прижаты к животу, как будто ей только что дали под дых.
– Нет, Феликс! Только не это! – стонет она. – Ты ведь обещал!
– Я ничего тебе не обещал. Я сказал, что подумаю над твоими словами. Я подумал и остался при своем мнении! Разве у нас есть выбор? Устроиться поудобнее и жить себе спокойно, пока в цирке истязают моего брата, превратив его в дрессированное животное? Ни о чем не думать, пока они убивают его? Оставаться здесь, в этой вонючей дыре и ждать перемен, которые когда-нибудь придут?
– Феликс! Следи за своим языком! Тут дамы! И да, перемены рано или поздно настанут. Все меняется! – говорит она. – Жизнь не стоит на месте, и тебе незачем подвергать риску себя и других!
– Твоя мать права, – говорит Джек. – Грядут перемены, сынок. Не надо взрывать людей, не надо подогревать вражду и провоцировать власти на ответное насилие. Изменения происходят постоянно и неуклонно. Надеюсь, ты слышал о выборах?
Феликс, опустив глаза, угрюмо кивнул.
– Тогда ты слышал о кандидатах? Тебе знакомо имя Лоры Минтон? Ты знаешь, что она защищает интересы Отбросов? Что она – конкурент Вивьен Бейнс? Насколько я понимаю, у нее очень хорошие шансы на победу. Пару лет назад никто даже мечтать не мог о том, что такое будет возможно. Если она победит, эти трущобы снесут, навсегда закроют Цирк и все начнется заново. Равные права и равные возможности для всех. Вот за что она борется. Вот как все меняется: когда все объединяют усилия и мирно перестраивают структуру общества, а не взрывают невинных людей.
– Невинных? По-твоему, Чистые – это невинные овечки? – огрызается Феликс. – Я их ненавижу! Они заслуживают смерти!
Сколько же в нем ненависти! Мне хорошо знакомы эти чувства; я испытывала их сама, каждую секунду прежней жизни. Я не знаю его и не думаю, что он мне когда-нибудь понравится, но я понимаю, откуда в нем эти чувства. До меня только сейчас дошло, почему он был так угрюм и груб с нами. Он уязвлен, сломлен и озлоблен.
Джек говорит снова, говорит спокойно и убедительно.
– Послушай меня, сынок, «Братство» – это плохой выбор. Ответом на ненависть не должна стать еще большая ненависть. Нам нужен мир. Настоящий, прочный мир, и этого хотят очень многие из Чистых, больше, чем ты можешь себе представить! Прежде чем действовать радикально, дайте Лоре Минтон шанс.
Феликс что-то бормочет себе под нос, а затем смотрит то на Джека, то на меня, то на Грету. После на свою мать, чьи глаза умоляют его проявить благоразумие.
– У нас нет времени сидеть и ждать, когда какой-нибудь добренький Чистый политик попытается выиграть выборы, на которых Отбросы не смогут даже голосовать! Людей унижают, подавляют, убивают! Мой брат сейчас в этом проклятом цирке, и единственные, кто готов встать и начать борьбу прямо сейчас, – это люди из «Братства»! Я это всегда говорил и буду говорить! – Он с вызовом смотрит на мать. – А тем, кому это не нравится, придется смириться!
Он встал и стремительно вышел из домика, так сильно хлопнув хилой дверью, что картонные стены опасно вздрогнули, а одна даже слегка завалилась внутрь – под потолком появилась щель, в которую заглянуло небо.
Рози сотрясают рыдания, и Грета вновь обнимает ее.
– Пожалуйста, не плачь, – говорит она. – Он не хотел тебя обидеть.
– Еще как хотел! – восклицает Рози. – Каждым словом, которое он сказал. Он собирается вступить в «Братство», я же ничего не могу с этим поделать!
Джек поднялся на ноги и попытался поставить стенку на место и тем самым избавиться от щели в потолке. Рози посмотрела на него.
– Извините, – говорит она. – Мне стыдно за себя и за сына. Нехорошо получилось, а ведь вы только-только пришли сюда. Господи, что вы о нас подумаете? Просто я… Мне невыносима мысль о том, что он попадет в беду или сделает что-то такое, о чем потом пожалеет. А ведь он сделает, наверняка сделает. Он не передумает!
– Я бы не стал зарекаться, – возражает Джек. – Мы попробуем еще разок поговорить с ним, разъясним, что к чему. Я много знаю о «Братстве», в конце концов, я же был копом. Чтобы вступить в «Братство», нужно, чтобы вам исполнилось семнадцать. Я прав?
Рози кивает.
– Да, они принимают в свои ряды любого, кому исполнилось семнадцать.
– А когда Феликсу будет семнадцать?
Она смотрит на меня, потом на Джека, и ее глаза наполняются слезами.
– Исполнилось на прошлой неделе, – тихо шепчет она, и ее вновь сотрясают рыдания.
Бен
Охранники цирка тащат меня через огромный двор. Позади неожиданно раздается резкий свисток, и к нам приближается большой белый гольфмобиль. Урчание его двигателя гулко разносится по пустому двору.
За рулем сидит Сильвио. Подкатив к нам, он заглушает мотор и картинно покидает свой транспорт.
– Ах, Бенедикт, прошу простить мне мое средство передвижения. Просто с тех пор, как твоя подружка взорвала меня, моя нога уже не та, что прежде! Впрочем, и твое бедро наверняка побаливает после моего выстрела! – Он смеется, сверкая ослепительно-белыми зубами. – Поверить не могу, что я оказался таким скверным стрелком. А ведь надеялся уложить тебя с первого выстрела! Фу, какой позор! Но не беда, всему свое время, я считаю! Вообще-то, у меня возникла прекрасная идея! Прежде чем мы познакомим тебя с твоей новой опочивальней, почему бы нам не совершить небольшую экскурсию? Чтобы ты прочувствовал все тонкости нашей работы?
– Мне не нужна экскурсия, – быстро отвечаю я. – Я не хочу ничего видеть.
– Эх, чего здесь только не происходит! – Голос Сильвио звучит горько и мстительно, словно удар хлыста. Впрочем, он тотчас возвращается к своему старому льстивому тону. – В любом случае, тебе нравился старый цирк, не отпирайся! Тебя как магнитом тянуло сюда! Но мы превзошли себя, это я тебе точно говорю! Сейчас тут у нас намного больше интерактивных вещей. Больше действия, больше кишок и крови. Я ведь отлично знаю, что нравится вам, мальчишкам-подросткам!
Он снова смеется и толкает меня локтем в бок.
– О, как же я глуп! Ты ведь, Бейнс, не такой, как другие. В тебе больше романтики, чем в твоих ровесниках, я прав? Ну, не бойся, ты найдешь здесь множество других хорошеньких девочек-Отбросов, которые заменят Хошико. Кстати, можем взглянуть, вдруг кто-то из них придется тебе по вкусу – ведь твоя нынешняя пассия уже не жилец!
Меня обуревает ярость. Я вцепляюсь в лацканы его пиджака, высоко поднимаю и швыряю на землю. В следующее мгновение охранники хватают меня за руки, но я успеваю запомнить, как он валяется в пыли, вижу шок на его лице, вижу страх в его глазах.
Он смотрит на меня снизу вверх, и его пронзительно-голубые глаза щурятся от яркого солнца.
– Понятно, ты предпочитаешь иное обращение. Твое право, только не говори, что я не старался быть гостеприимным. Охрана, наденьте ему наручники и посадите в тележку. Сами далеко не уходите: у нас тут появился буйный.
Он поднимается на ноги и стряхивает с белого костюма грязь.
– Отлично, Бенедикт, давай начнем нашу экскурсию!
Хошико
Как только рыдания Рози прекращаются, она встает и начинает усердно полоскать чашки в ведре с водой, после чего вытирает их насухо тряпкой, которую достала из ящика.
– Извините. Вы едва знаете нас, а уже угодили в самую гущу семейного конфликта. А ведь у вас хватает своих забот, – криво усмехается Рози. Это грустный смешок; лицо ее по-прежнему остается печальным и измученным. – Готова поспорить, что вы уже пожалели, что постучались в нашу дверь! – добавляет она.
– Вовсе нет, – возражает Джек. – Просто нам хотелось быть вам полезными.
Она убирает чашки и снова садится.
– Феликс уже давно обозлился на мир, еще до того, как забрали Шона. Их отец… ну, он был в плохом месте. И тоже был зол. Иногда он срывал свою злость на нас. Часто бывал не в духе, а однажды просто сорвался. Он работал в каменоломне. И швырнул огромный кусок камня в одного из охранников. Говорили, что раскроил ему череп. Его застрелили прямо на месте. Феликс был еще маленьким, но тогда зародилась его ненависть к Чистым.
– Мне очень жаль, – говорит Джек.
– Все хорошо. По правде говоря, без отца нам даже лучше. Я бы ни за что не сказала такое при Феликсе – он никогда бы меня не простил, но это правда. Мой покойный муж был не слишком хорошим человеком, во всяком случае, на закате жизни. Он испортил сына: я имею в виду, Феликса, моего прекрасного мальчика. Раньше он был таким добрым, таким нежным, всегда восхищался своим старшим братом, особенно после смерти отца. Когда Шона забрали, последняя капля доброты в Феликсе ушла вместе с ним. Для него это сущая пытка: пребывать в неизвестности. Я пытаюсь его успокоить, пытаюсь утешить, но это нелегко. Он принял разлуку с братом слишком близко к сердцу. Феликс – дорожный рабочий, он кладет асфальт. Он ходит на работу, опустив голову, получает свои жетоны, получает паек, спит, снова идет на работу. Единственное, что поддерживает его, – это стремление вызволить Шона. Отсюда и ненависть, и желание отомстить. – Рози печально качает головой. – Они пожирают его изнутри.
Слушая ее, я невольно вспоминаю о собственной семье. Когда меня забрали в цирк, думаю, мои близкие чувствовали то же самое, и если они все еще живы, то, наверное, тоскуют по мне. Интересно, знают ли они, что со мной случилось? Известна ли им судьба цирка? Наверняка известна. Теперь все знают, кто мы такие.
– Рози, как вы справляетесь с подобными невзгодами? Как вам удается жить дальше?
Она вздыхает:
– В иные дни это очень трудно, почти невозможно. Я просто верю в то, что мир меняется, что однажды Шон выйдет на свободу и вернется домой. Вот почему я стараюсь держать этот дом в чистоте и порядке, вот почему здесь цветы. Я каждый день приношу свежие, ставлю их на подоконник, чтобы, когда мой Шон вернется домой, он увидел их и понял, что мы все еще здесь, что мы его ждем.
Она энергично встает.
– И чего это я все еще загружаю вас своими рассказами? Как только Феликс вернется, я отправлю его записаться на прием к парням Кадира. Он вряд ли ушел далеко.
Но Феликс не возвращался. Рози то и дело посматривала на дверь, в конце концов, мы все начинаем смотреть туда. Минуты сменяли друг друга, отсутствие Феликса становилось все более ощутимым.
Кто же такой этот пресловутый Кадир? «Записаться на прием», – сказала Рози. Это звучит смешно, как-то больше похоже на фразу из мира Чистых. Чистые постоянно записываются на прием: к врачам, стоматологам или адвокатам. Затем сидят в приемной в своей модной одежке и ждут, когда их вызовет секретарша. По словам Бена, там обычно есть кулеры с водой, если они захотят пить. Им также могут предложить чай или кофе.
Неужели у Кадира есть такой помощник? Секретарша?
Мне становится не по себе оттого, что Отброс обладает такой властью. Это напоминает мне о Сильвио Сабатини. Отбросы не назначают деловые встречи и не сидят в элегантной одежде в приемной. Я не хочу встречаться с этим парнем, перед которым Джеку придется пресмыкаться.
Я смотрю на Джека. Похоже, он думает так же.
– Может, не стоит? Что-то не нравится мне этот Кадир.
Джек хмурится:
– Ты слышала, что сказала Рози. Он властвует над трущобами. Даже полиция его не трогает. Если он обладает таким влиянием, то в наших же интересах попытаться заручиться его поддержкой как можно быстрее.
– Верно, – согласно кивает Рози. – Без него вы далеко отсюда не уйдете.
– Что, если он нам не поможет? А вдруг он тут же сдаст нас полиции?
– Он все равно узнает о нас, – отвечает Джек. – Нас уже видела куча народа. Если у него повсюду глаза и уши, то он скоро услышит о нашем появлении.
Рози нервно усмехается.
– Советую всем попридержать язык в разговоре с ним, особенно вам, – говорит она Джеку.
– Почему именно мне?
– Раньше вы были Чистым. Причем не просто Чистым, еще и копом. Кадиру это может показаться подозрительным. Он наверняка захочет убедиться в том, что вы понимаете, кто здесь главный.
Джек вопросительно поднял брови.
– Уверена, вам нечего опасаться, – поспешно добавляет Рози, заметив его реакцию. – С вами ничего не случится, главное – проявить уважение и признать его власть. Мы скоро пойдем. Я сама провожу вас.
– Если существует вероятность, что из-за знакомства с нами вы навлечете на себя неприятности, то лучше не стоит. Мы не можем рисковать вашей безопасностью, – заявляет Джек. Мы с Гретой согласно киваем.
– Мне нечего опасаться, – отвечает Рози. – Обещаю вам, Кадир не сделает мне ничего плохого. Я отведу вас к нему. – Она выглядывает в окно. – Думаю, прежде чем мы пойдем туда, нам стоит дождаться наступления темноты. Все знают, кто вы такие. Настоящие знаменитости, – добавляет она и улыбается Грете. – Знаменитые герои.
– Скорее, знаменитые преступники, – поправляю я. – Как только нас увидят, кто-нибудь непременно сообщит полиции. Почему бы и нет? Разве они нам чем-то обязаны?
Рози хмурится.
– Вот поэтому нам необходимо встретиться с Кадиром – нам нужна его защита. – Она переводит взгляд на Джека: – Лучше нанести ему визит прежде, чем он начнет искать вас.
