Текст книги "Соседи (ЛП)"
Автор книги: Ханна МакКиннон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Глава 34
Сейчас
Сара
Дорогой дневник,
Я не писала целую вечность. Прости, но у меня много дел. Приятные события.
Я встретила кое-кого. Кого-то, кто мне очень, очень нравится. Очень.
Я видела его в школе – он на год старше меня, – но мы только вроде как признавали друг друга в коридорах. Но сегодня я оказалась совершенно неуклюжей, потому что прямо посреди коридора уронила свою сумку. Которую я, конечно, не закрыла как следует, так что мои книги и вещи разлетелись повсюду, и, кажется, погнула свой ноутбук.
В любом случае важно то, что когда я ползая на четвереньках пыталась все поднять, Брайан Уокер опустился на колени рядом со мной. Брайан Уокер!
Он (своим глубоким, сексуальным голосом): Позволь мне помочь тебе. О, мы были?
Я не понимала, что он имеет в виду, пока он не указал на книгу «Мы были лжецами» Э. Локхарта.
Я (полностью покраснев): Думаю, иногда мы все лжем.
Брайан улыбнулся. Боже, какая у него красивая улыбка. Небольшие ямочки на щеках, идеально ровные белые зубы. И эти голубые, голубые глаза. Они похожи на фотографии лагун на Сейшельских островах, из тех, что я любила рассматривать в журналах о путешествиях, которые покупал папа. Водоемы, в которые хочется нырнуть и плавать там часами.
Он представился, и мое лицо вспыхнуло. Держу пари, я сияла, как огромный помидор. Брайан – самый крутой парень в школе. Не говоря уже, что он самый красивый. А еще он капитан клуба фехтования. Я сомневаюсь, что он увлекается видеоиграми, но никто не идеален. Я бы смирилась.
А потом…
Он (глядя глубоко в мои глаза): Ты Сара?
В голове крутилась только одна мысль: он знает мое имя. Моя помидорная голова стала такой большой, что грозила лопнуть и забрызгать его. Я пробормотала что-то невнятное и встала.
Он (все еще выглядя крутым): Мне лучше помочь подготовить научную лабораторию, но надеюсь, мы еще увидимся.
Он пошел прочь, потом обернулся через несколько шагов и улыбнулся, как раз перед тем, как Клэр бросилась ко мне со словами: «Вот дерьмо! Что он сказал, что он сказал?»
Когда я ей рассказывала, она смотрела на меня с выпученными глазами, ее голова покачивалась вверх-вниз, как одна из тех кивающих собачек, которых старушки держат на заднем сиденье своих машин. Потом Клэр заявила, что хорошо, что я решила, что Зак мне не нравится, потому что она видела, как он целовался с Гаргульей в кафетерии. Мерзость.
Я посмотрела на Брайана, который остановился, чтобы поговорить с миссис Клойстерс. И знаете, что? Мне плевать на Зака и Гаргулью. Вообще. Брайан Уокер намного, намного более потрясающий, чем Зак. Я должна пригласить Брайана на свидание. На самом деле, в следующий раз, когда он заговорит со мной, я так и сделаю. Хотя сначала мне лучше вырастить кое-что. И я говорю не о помидорах!
Пока, Сара.
P.S. Слово дня: боффин, существительное.
научный эксперт; особенно тот, кто занимается технологическими исследованиями.
Пример: Держу пари, Брайан – настоящий боффин в научной лаборатории!
Глава 35
Сейчас
Эбби
И хотя прошло уже несколько недель, каждый день я снова и снова вспоминала поцелуй Лиама. Идеальный поцелуй с идеальным мужчиной. С тем, с кем мне быть нельзя. И я продолжала задаваться вопросами: Почему нет? Почему я не могу? Потом укоряла себя за то, что поступила глупо, ослепленная двадцатилетними идеалами совершенства, и в очередной раз пыталась убедить себя, что я больше не знаю Лиама.
Но я знала. Я всегда знала его. Всегда любила в нем все.
Когда я вернулась домой тем вечером, на столе стоял огромный букет желтых нарциссов. И, движимая эгоизмом, я подумала, что если бы жила с Лиамом, то это бы оказались лилии.
Позже, когда Нэйт нежно целовал мою шею и скользил руками по бедрам, мне казалось, что моя кожа горит. Сначала пыталась его оттолкнуть, но потом позволила мужу заняться со мной любовью, хоть он и не тот, о ком я думала, когда Нэйт был внутри меня. И я возненавидела себя еще больше.
И снова я избегала Лиама. Так проще. Люди, сидящие на диете, не пялились на шоколадный торт или пирожные. Желание поесть проходит, я знала это. Здесь будет то же самое. Так и должно быть. Я напомнила себе, что именно за Нэйта вышла замуж. Он заботился обо мне, поддерживал и собирал меня снова.
– Я предложил Нэнси помочь с ремонтом, – сообщил он мне однажды вечером.
Я кивнула.
– Это мило с твоей стороны. Возможно, я запишусь в тренажерный зал.
Он нахмурился.
– Вместо того, чтобы бегать по утрам?
– Нет. Вместе с тем.
– Что ты пытаешься доказать, Эбби? – спросил Нэйт, его лицо все еще оставалось хмурым. – И зачем?
Я посмотрела на него. После стольких лет он так ничего и не понял. Дело не в том, чтобы кому-то что-то доказать. Речь шла о наказании. Так было всегда. Я наказывала себя за каждый недостаток, за каждую часть, которую ненавидела, за каждый изъян, каким бы крошечным, незначительным или совсем незаметным он ни казался остальным. Я не стала ему отвечать. Какой в этом смысл? Он все равно не поймет. Нэйт надел бы свой пояс с инструментами и попытался меня починить, принес бы мне еще больше нарциссов, думая, что сделал что-то великое, а я виновата в том, что позволила ему в это поверить.
Пока все эти мысли проносились в моей голове, я сидела в обеденном зале «Стерлинг Инжиниринг» и слушала Камиллу. Она говорила десять минут подряд, а я изредка поддакивала. Но потом она сказала такое, что вернуло мое внимание к ней.
– Подожди, – проговорила я, мой рот все еще был наполовину заполнен киноа и овощным салатом. – Вы с Джошем делаете что?
– Расстаемся, – заявила Камилла, откусывая еще один кусочек от своего бутерброда, и пятнышко майонеза попало на ее салфетку. – Разводимся.
– Но… но почему?
Камилла продолжила жевать и пожала плечами.
– Мы не счастливы, так в чем смысл?
Я уверена, что мой рот оставался открытым. Моя ложка точно не двигалась. Я оглядела зал, наклонилась к ней.
– Ты встретила кого-то еще?
– Пока нет. – Она подмигнула.
– А Джош?
Она пожала плечами.
– Может быть. Я не знаю. Он говорит, что нет. Но меня это никак не напрягает.
Я прикусила губу на секунду.
– А как же Клэр?
– Эбби, – ответила она после глотка воды, – ей шестнадцать. Она справится. Мы будем рядом с ней, как и всегда. Только не будем жить вместе. Скажем ей об этом сегодня вечером.
– Ну, а что с домом?
– Джош переезжает через несколько недель. Он уже нашел новое место в нескольких улицах отсюда. Все просто. – Камилла отправила в рот остаток сэндвича.
– Звучит как развод, оформленный на небесах.
Она кивнула.
– Знаешь, что? Так и есть.
– Но я все еще не понимаю, почему. Вы ведь хорошо ладите?
– Да, ладим… наверное. Но у нас нет ничего общего. Честно говоря, я не думаю, что мы когда-либо так уж подходили друг другу. С самого начала, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Вы всегда казались такими счастливыми. Я никогда не видела, чтобы вы ссорились.
– Ну, мы и не спорим, по крайней мере, больше. Это почти как… – она понизила голос, – мы перешли в режим терпимости. Знаешь, мы миримся друг с другом, потому что это то, к чему мы привыкли. Ну, к черту. – Она откинулась на стуле, ее голос снова стал громче. – Мне сорок пять. Я не хочу жить так следующие сорок лет… А теперь спроси меня о сексе.
– А я должна? – Я сдвинулась на своем стуле. Разговоры о сексуальной жизни других людей заставляли меня чувствовать себя неохотным зрителем на бесплатном пип-шоу. – Не может быть все так плохо.
Она пожала плечами и снова отпила воды.
– Не могу вспомнить. Джош никогда не отличался особенно сильным сексуальным влечением, но последние несколько лет… Боже. – Она махнула рукой вокруг. – Ты знаешь шутку, что Рождество наступает чаще? Ну, скажем так, в этом случае мы – Свидетели Иеговы. Извини, но я слишком молода, чтобы соблюдать целибат.
– Я понятия не имела. – Я хотела потянуться и похлопать ее по руке, но вместо этого съела еще одну ложку своего обеда.
– Дело в том, что я точно знаю, где мы ошиблись. – Камилла скрестила руки и опустила подбородок, ее голос снова стал тише. – Когда мы впервые встретились, Джош уже увлекался шаффлбордом и боулингом. Я имею в виду, серьезно увлекался.
– Хорошо…
– Ну, – продолжала Камилла, – я притворялась, что тоже. Но на самом деле думала, что это куча дерьма. Я имею в виду, называть спортом игру, которую ты совмещаешь с большим количеством пива и свиных шкварок? Да ладно. Они слишком серьезно к себе относятся. Но мне нравился Джош, и я хотела произвести на него впечатление.
– Логично и…
– Подожди, подожди. Понимаешь, Джош притворялся, что он весь такой романтичный. Покупал мне цветы, водил меня смотреть все фильмы с Мег Райан. – Она улыбнулась. – Он ухаживал за мной, и я думала, что он просто красавчик. Но когда мы поженились, то перестали стараться произвести впечатление друг на друга.
– Хочешь сказать, что вы разводитесь из-за девичьих фильмов и шаров для боулинга?
– Эбби, ты упускаешь суть. После свадьбы мы вернулись к тому, кем были до этого, к нашим обычным «я».
– Но разве не так поступает большинство людей, когда они впервые встречаются? Ведут себя наилучшим образом?
– Быть на высоте – это одно, – ответила Камилла, – но, оглядываясь назад, притворяться тем, кем ты не являешься, глупо. Думаю, именно поэтому каждый второй брак заканчивается разводом. Нельзя вечно поддерживать иллюзию. Я думаю, мы неплохо постарались, чтобы продержаться так долго. – Она опрокинула остаток воды в рот.
– Но что насчет потраченных впустую последних двадцати лет, которые вы были вместе?
Камилла помахала пальцем.
– Ах… ты опять упускаешь суть.
– Да?
– Полностью. Я ничего не могу сделать с прошлым. Оно ушло. Прошло и стерто в пыль. – Она сделала секундную паузу. – Но следующие двадцать лет? Их я не хочу терять. – Должно быть, на моем лице появилось озадаченное выражение, потому что Камилла рассмеялась. – Ты не понимаешь, да? Давай я спрошу тебя вот о чем. Если бы ты однажды проснулась, зная, что живешь не с тем человеком, ты бы осталась?
– Ну… – Я прочистила горло. – Не знаю, я…
Камилла похлопала меня по руке.
– Я знаю, это трудно представить. Вы с Нэйтом идеально подходите друг другу. Он поклоняется земле, по которой ты ходишь. Тебе очень повезло.
– Да, – согласилась я, думая о нарциссах или нет – записках, обедах и всех тех мелочах, которые Нэйт делал для меня. Он никогда не притворялся другим человеком. Ни разу.
– Джош и я, ну… – продолжала Камилла, – у нас ушли годы, чтобы дойти до этого момента. У нас возникали жаркие дискуссии и довольно неприятные споры о том, какими мы были до свадьбы и какими стали сейчас.
– И…?
Она почесала ухо.
– Мы пришли к выводу, что это не имеет значения. Дело в том, что никто из нас не хочет меняться. Никто из нас не хочет возвращаться к тому, кем мы притворялись. Поэтому мы решили, совершенно по-взрослому, на самом деле, что нам больше подойдут другие люди.
Я откинулась на спинку стула, обдумывая возможные варианты. Интересно, могла бы я обсудить это с Нейтом, легко подискутировать и сказать: «Ну, было весело, но давай разойдемся. Пока». – Я покачала головой.
– Ты не одобряешь, – заметила Камилла, приняв этот жест за критику. – Но не все могут быть так счастливы, как вы с Нэйтом, знаешь ли. Не все женятся на своей половинке.
Я выдохнула.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
Ее глаза расширились.
– Почему?
– Иногда… – вздохнула я.
– Что? Ты не счастлива?
Я посмотрела на нее.
– Иногда.
Камилла играла со своей салфеткой, ожидая продолжения, но я не могла. Если произнести слова, они станут реальными, а значит, мне придется что-то делать. И я не могла сказать Камилле, если только не хотела, чтобы об этом узнал весь мир.
– Ты не хочешь говорить? – наконец проронила Камилла.
– Нет. Это просто фаза. У меня гормоны. Но спасибо, что спросила. – Я закрыла крышкой свой пластиковый контейнер, взяла бутылку воды и улыбнулась. – Я лучше займусь возвратами.
Камилла отказалась разрывать зрительный контакт.
– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.
Позже тем же вечером я отправилась в спортзал, планируя сразу после вечернего занятия в тренажерном зале пробежать десять километров на беговой дорожке. Я выключила непонятную музыку, которую позволила Саре добавить в свой плейлист для тренировок, вместо этого сосредоточилась на дыхании, сконцентрировалась на сердцебиении и заставила себя ставить одну ногу перед другой.
С каждым метром, который я преодолевала, чувство абсолютной усталости медленно распространялось по моим венам. Оно появилось в кончиках пальцев, ползло по рукам и ногам, как вирус, все выше и выше, пока мое дыхание не стало хриплым, а голова не закружилась. Если бы я не сбавила темп на беговой дорожке до неторопливой прогулки, меня бы счищали губкой с задней стены.
Я выключила тренажер, задыхаясь и пытаясь отдышаться, подошла к матам, где плюхнулась на одну сторону.
– Привет, Эбби. Ты в порядке?
Открыв один глаз, я обнаружила перед собой черно-красную фигуру. Джейк, один из тренеров тренажерного зала, медленно приближался ко мне. Он наклонился, глядя на меня сверху вниз.
– Я в порядке, Джейк. Спасибо.
– Уверена? – Он присел рядом со мной. – Ты прекрасно преуспела на занятиях, но сейчас выглядишь очень бледной. Хочешь воды?
– Я просто устала. Через минуту отправлюсь домой. – Он посмотрел на меня, и я добавила: – Честно. Со мной все будет нормально.
Джейк выпрямился и скрестил свои огромные руки, его красная футболка натянулась по швам.
– Хорошо. – Он сурово посмотрел на меня. – Я закончу свои подтягивания, но буду присматривать за тобой.
Когда Джейк ушел, я растянулась крестом и снова закрыла глаза, сосредоточившись на дыхании. Вдох через нос, выдох через рот, снова и снова. Мои руки и ноги перестали покалывать, и я позволила себе расслабиться, пока не почувствовала, что тело сливается с матом. Мой разум начал дрейфовать. И на этот раз я позволила ему освободиться от сотен тяготивших его мыслей.
Мой отец бросил меня. Жалкое оправдание моих отвратительных отношений с матерью, которую я теперь игнорировала. Любовь Нэйта ко мне, которую я никогда не заслуживала и не могла ответить взаимностью. Шпионаж за дочерью и невозможность нормально с ней общаться. Лиам, мужчина, которого я бросила и отчаянно об этом жалела. И Том, всегда Том. Мой дорогой брат, за гибель которого я навсегда останусь ответственной.
Я представила себе глубокое голубое небо над головой и отпустила эти мысли, одну за другой, как будто они воздушные шары, наполненные гелием, плыли вверх, все дальше и дальше, пока не исчезли, оставив мой разум пустым и спокойным…
И пока я лежала там, в полусонном состоянии покоя, должно быть, именно тихое гудение других беговых дорожек и полное отсутствие болтовни в моей голове послужили толчком к прозрению.
Я, наконец, отдалась во власть осознанию, которое взывало ко мне, сначала тихо, потом все громче и громче, пока его стало невозможно игнорировать.
И наконец я признала, что устала. Измучена. Измотана. Мой постоянный садизм – родственный самобичеванию, на самом деле – что я совершала над своим разумом и телом – это уже слишком, слишком много. И ради чего? Для кого?
Лежа на гимнастическом мате, вытянувшись настолько, насколько позволяли мои конечности, я решила, что так больше не будет. Это должно прекратиться. Хватит.
Казалось, что вновь обретенная энергия снова прилила к моим рукам и ногам, прошла через мои изможденные мышцы, по спине и груди. Я задыхалась, когда наконец открыла глаза, чувствуя себя бодрее, чем за последние недели. Месяцы. Возможно, даже годы.
Я вскочила и побежала в сторону раздевалки, помахав Джейку. Затем схватила свою экипировку, вышла из спортзала и направилась в кафе «Стимрум», расположенное по соседству. Подойдя к стойке, поняла, что никогда не заходила сюда раньше. Я всегда игнорировала восхитительный аромат свежеиспеченных булочек, кексов и пирожных, предпочитая морковные палочки с «сытном хумусом», несмотря на ненависть к нуту.
– Что будешь, милая? – Официант улыбнулся мне. Он превосходил меня по ширине как минимум вдвое, а обхват его живота растягивал буквы черной футболки «Сохраняй спокойствие – я бариста».
Я посмотрела на меню на доске. Если бы здесь подавали коктейли, я возможно попросила бы джин с тоником.
– Капучино, пожалуйста. И можно со взбитыми сливками сверху?
Он улыбнулся.
– Конечно. Один капучино со взбитыми сливками.
Когда он отвернулся, и прежде чем я успела передумать, снова указала на доску.
– У вас еще остался сладкий ирисовый пудинг?
– Конечно. – Он похлопал себя по животу. – Он великолепен. Как и шоколадный пирог.
– В таком случае, – я стащила с себя куртку, – возьму немного того и другого.
Я села и достала свой телефон, скользя пальцами по контактам.
– Это я, – произнесла, как только он взял трубку. – Мне нужно тебя увидеть.
Глава 36
Сейчас
Нэйт
– Нэнси, это просто великолепно, – Я положил кисточку и оглядел столовую. – Не могу поверить, какой гладкий потолок. Ты проделала блестящую работу.
Нэнси улыбнулась мне. Ее джинсы пестрели капельками краски, пятна на руках уже потрескались и высохли.
– Я бы не справилась без тебя, – заявила она. – Еще раз спасибо, что достал для меня шлифовальную машинку. Я бы все еще возилась, если бы не ты. И смотри, – она развела руками, – все готово. И это потрясающе.
Она права. Лепной потолок теперь стал гладким, как зеркало, и мы покрасили комнату в бледно-серый цвет, который я втайне ставил под сомнение. К счастью, я не поделился своими сомнениями с Нэнси, иначе она могла бы заставить меня съесть мои слова вместе с остатками краски.
Хотя я изначально вызвался помочь с потолком, в итоге мы разобрали, отшлифовали и покрасили его, сломали стену и сорвали еще один ковер. Если подумать, то в последнее время я, наверное, проводил с Нэнси больше времени, чем с Эбби. И, учитывая количество проектов, которые Нэнси все еще хотела, чтобы мы сделали, это вряд ли изменится. Я не возражал. Мне нравилось чувствовать себя полезным. И, если быть до конца честным, мне нравилось, как Нэнси безобидно флиртует со мной.
Эбби, похоже, тоже не возражала против моих занятий в соседнем доме. У нее имелись свои планы. Однажды вечером, читая газету после ужина и разглядывая фотографии нового «Мустанга» – я всегда питал слабость к «Американским леди» – Эбби сказала что-то про меня, бег и грязь. По крайней мере, мне показалось, что она сказала именно это. Я опустил свою газету.
– На что ты хочешь записаться?
– Забег по грязи.
– Забег по грязи? Смею предположить, что там придется бегать? – Я усмехнулся.
– Ага. Забег называется «Грязная дюжина». Это двенадцать километров через…
– Двенадцать километров?
Улыбка Эбби вышла натянутой.
– Да. Двенадцать. По грязи, через препятствия и все такое. Это должно быть весело…
– Серьезно? – Я поднял брови. – Ты же знаешь, я не бегал уже много лет.
– Ты мог бы потренироваться. Это только в августе.
Я нахмурился.
– Это ведь не помешает нашей поездке? Ты проверила? – Честно говоря, когда я рассказал Эбби о Европе, ее реакция оказалась настолько вялой, что мне стало интересно, не говорил ли я на швейцарско-немецком. Или может быть, я описал поездку как путешествие в нудистскую колонию для пожилых людей. Похоже, моя жена нуждалась в прометеевских усилиях, чтобы быть впечатленной. Сара, с другой стороны, воскликнула: «Отпад!», что, как я понял, означало «хорошо», а затем бросилась писать Клэр.
Эбби смотрела на меня.
– Конечно, я проверила, и нет, ничего страшного не случится. А тебе, возможно, даже понравится бег по грязи. Мне записать тебя на него или нет?
– Э-э-э… нет. – Я засмеялся. – В любом случае, спасибо. Я буду заниматься волейболом. Но ты дерзай. – Я увидел, как она колеблется, крутит обручальное кольцо на пальце. – Что такое?
Она снова улыбнулась.
– Ну… Мы с Лиамом болтали раньше. До того как ты вернулся домой.
– Подожди секунду. – Я сел прямо и протянул руки, ладонями к Эбби, в том, что, как надеялся, напоминало действие дневной мыльной оперы. – Ты хочешь сказать, что у вас с ним был…, – глаза Эбби слегка расширились, – «разговор»? – Я рассмеялся, и через секунду или две она присоединилась.
– Да. В саду. Мы говорили о петуниях Барбары.
Я прикрыл глаза одной рукой.
– Боже милостивый, только не о петуниях? – Мне показалось это забавным, даже если губы Эбби едва изогнулись в улыбке. – Так Нэнси готова к этому грязному безумию? Она об этом не говорила.
– Мы только это обсудили. Лиам так не думает. Это не ее конек, понимаешь?
– Абсолютно. Она здравомыслящая. Как я.
– Но Лиам уже пару раз бегал по грязи, и я готова поспорить, что на препятствиях он как чертов Человек-паук. Так что мне нужно больше тренироваться. И знаю, что тебе не нравится, когда я бегаю одна.
– Нет, не нравится. Так что вы должны делать это вдвоем.
Она прочистила горло.
– Тогда ты не возражаешь, если я буду тренироваться с ним? Он думает, что некоторые из его коллег тоже могут присоединиться.
Я пожал плечами.
– Почему я должен возражать?
– Ну, некоторых парней беспокоит, что их жена тренируется с другими мужчинами.
– Подобно тому, как некоторых жен беспокоит, если их муж помогает другим женщинам делать ремонт?
– Туше. – Эбби обняла меня за талию и коротко поцеловала в щеку. – Ну значит, решено.
Когда она уходила, я невольно подумал, что в наши дни проявления привязанности Эбби стали еще более редким товаром.
Шум громкого вздоха и запах влажной краски оторвали меня от воспоминаний о жене и вернули к Нэнси и свежевыкрашенной комнате. Я встал на колени и начал отклеивать малярный скотч от дверной коробки, пока Нэнси сидела на одном из стульев, которые мы накрыли пластиковым брезентом, с мечтательным взглядом в глазах.
– Ты в порядке? – спросил я.
– Чудесно. – Она вытерла лоб тыльной стороной ладони. – Совершенно измотана, но в полном восторге.
Я засмеялся.
– И у тебя вся щека в краске.
– Ох, нет. – Она скривила лицо. – А я-то думала, что выгляжу легко и интересно. А я тут в полном беспорядке.
Прежде чем смог остановить себя, я ответил:
– Нет. Ты прекрасна.
Если честно, это правда. Ее щеки, все еще немного раскрасневшиеся от усилий, затраченных на покраску, становились краснее с каждой секундой, а большая часть волос выбилась из хвоста. Но выглядела она, в общем, сексуально. Я заметил это не в первый раз, конечно. Но заметить и сказать об этом, особенно напрямую, две большие разницы.
Пока мы смотрели друг на друга, что-то изменилось в атмосфере между нами. Воздух стал тесен, как перед раскатами грома, когда ты знаешь, что он приближается, и остановить его невозможно – остается только бежать в укрытие. Нэнси сделала несколько шагов вперед, потом остановилась.
Я сглотнул. Мы находились в доме одни. Зак ушел, а Лиам и Эбби были где-то в лесу, возможно, перепрыгивая через деревья или выполняя бесчисленные комплексы упражнений «берпи», «фарте» или как там они еще называются. Суть в том, что мы оба знали, что никто из них не вернется. Не в ближайшее время.
Прежде чем кто-то из нас совершил глупость, у меня оставалась возможность прочистить горло, пошутить или сделать что-то совершенно неуместное, например, выпустить газы. Но вместо этого я снова уставился на Нэнси. А потом мы двинулись друг к другу, оказавшись так близко, что наши бедра и груди соприкоснулись. Я поднял руку и провел пальцами по ее лицу. Потом она встала на цыпочки и нежно коснулась моего рта своим.
Как странно целовать другую женщину. Мои губы знали губы Эбби так долго, как будто их генетически запрограммировали на связь только с ней. Рот Нэнси был мягким, а ее дыхание – мятным, с легким намеком на кофе. Она нежно провела языком по моим губам и нашла мой. Когда она обвила руками мою шею, я запустил руки под ее футболку. Секунды спустя я почувствовал, как Нэнси потянула к моему ремню.
Я хотел ее, не имело смысла это отрицать. Мой практически мгновенный стояк свидетельствовал о том, как близок я к тому, чтобы сорвать с нее одежду – зубами, если придется, – и взять прямо там, на полу. Или прижать к лестнице. Или перегнуть через кухонный стол. Где угодно, но…
– Подожди, подожди, – произнес я, отстраняясь, приказывая себе остановиться. Целовать. Ее. – Мы не можем этого сделать.
– О, Нэйт, – прошептала Нэнси, – я знаю, что мы не должны, но… – Она снова поцеловала меня, прижалась своей грудью к моей, и я почувствовал, что моя решимость рушится. Ее грудь напоминала мягкую подушку, и она посылала моему члену неприкрытое послание, которое звучало примерно так: «О, черт, да!»
– Нэнси… – Я притянул ее к себе, скользнул ртом по ее шее.
– Ты мне нужен, – прошептала она мне на ухо, – Ты мне так нужен.
Я хотел сорвать с нее лифчик, провести большим пальцем по соску, прежде чем накрыть его своим ртом. Но прежде чем начал это делать, мозг, должно быть, дал моему бушующему либидо строгий приказ. Поскольку я накрыл ее руки своими и мягко оттолкнул.
– Мы не можем.
– Можем…
– Нет.
Нэнси отступила на шаг, затем посмотрела на меня.
– Ты не хочешь меня?
Я закрыл глаза. Не видя ее, сопротивляться легче.
– Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя сейчас, поверь мне. Но…
Когда я снова посмотрел на Нэнси, она одергивала футболку, затем пригладила рукой волосы.
– Тогда ладно, – произнесла она.
– Мне так жаль. Я, э, мы…
– Я думаю, тебе лучше уйти. – Она отвернулась.
Мне стало не по себе. Откровенное выражение неприятия на ее лице почти заставило меня передумать. Почти.
– Нэнси…
– Иди. Я должна закончить уборку.
– Но ты не сможешь перетащить этот стол одна. Я помогу тебе.
Нэнси посмотрела на меня в первый раз за то время, что казалось вечностью, но ничего не сказала.
– Только стол. Потом я уйду.
Она шумно выдохнула, затем попыталась улыбнуться.
– Знаешь. Я честно хотела бы сказать «нет», потому что сейчас мечтаю, чтобы в потолок врезался метеорит и раздавил меня.
– Не глупи. Это испортит покраску.
Нэнси засмеялась и закрыла щеки ладонями.
– Как тебе это удается? Ты всегда точно знаешь, что сказать, чтобы мне стало легче.
Пока мы несколько раз переставляли стол, а затем диван, прежде чем Нэнси почувствовала, что в результате получилось именно так, как задумано, мне показалось, что электричество в воздухе испарилось, и сексуальная вибрация, возникшая между нами, практически исчезла. Странно. Как будто мы нащупали точку не возврата, но потом поняли, что нет, спасибо большое, и ее миновали. Я выдохнул, чувствуя облегчение от мысли, что все, о чем думал, поспешно отступило. Все прошло.
Но потом Нэнси сказала:
– Могу я приготовить тебе обед в качестве благодарности?
Я смотрел, как она стирает пыль с сине-белого полосатого абажура размером с детеныша бегемота, и думал, не означает ли «обед» секс, как «кофе» в конце свидания.
– Ну…
– Расслабься. – Нэнси подмигнула. – У нас случился наш…, – она показала кавычки пальцами, – «момент бизарро». Мы справились с ситуацией. Теперь можем быть нормальными соседями.
– Да. Нормальные соседи. Ясно.
Она улыбнулась, затем открыла холодильник.
– Сыр и маринованный лук?
Сыр и маринованный лук? Определенно не подтекст для секса. Я сдержал всплеск разочарования и ответил:
– Прекрасно, звучит здорово.
И вот так мы перешли от почти бессознательного траханья друг друга к тому, что положили на стол бутерброды, пакетики сухариков с солью и уксусом и большой зеленый пластиковый кувшин с водой, прежде чем сесть по разные стороны – своего рода буфер на случай, если все пойдет не по плану.
– Можем ли мы… можем ли мы оставить это между нами? – спросила Нэнси, взяв свой сэндвич.
Я колебался. Я не хотел хранить секреты от Эбби. На самом деле, за всю свою жизнь я скрывал от нее только одну вещь и всегда клялся, что не буду пополнять этот список.
Нэнси, должно быть, видела мое нежелание, потому что тихо добавила:
– Пожалуйста?
Какой смысл рассказывать Эбби об обжиманиях? Говорить уже не о чем? Нэнси приставала ко мне – или наоборот? – но я же не спустил штаны. Я не перегнул ее через кухонную стойку и не трахнул. А Эбби, похоже, в эти дни и правда нравились Нэнси и Лиам. Сказать ей, что я целовался с соседкой, означало бы чертовскую неловкость, не говоря уже, что Нэнси замужем за «солдатом Джо».
– Давай забудем об этом. Я бы не хотел, чтобы Лиам врезал мне по лицу.
– Спасибо. – Плечи Нэнси расслабились. – Хотя я не уверена, что ему будет до этого дело, если честно.
Я нахмурился.
– В смысле?
– Да ладно тебе, Нэйт. – Нэнси положила свой сэндвич на тарелку. – Если бы между нами все было так хорошо, как ты думаешь, я бы… ну, знаешь… с тобой?
– Ауч. – Я ухмыльнулся. – А я думал, что это мое неотразимое обаяние в стиле Джеймса Бонда.
Нэнси рассмеялась.
– О, ты определенно очарователен, Нэйт. Именно поэтому я… В общем. Послушай, мы с Лиамом вместе уже более восемнадцати лет. – Она вздохнула. – Дело не в том, что я не люблю его, но… ну… если честно, все не блестяще.
– О?
– Да. – Она сделала паузу. – Он отдалился. Стал холодным. – Я не знал, что сказать, но Нэнси пожала плечами и добавила: – Иногда мне кажется, что я не знаю его, до конца. – Она покачала головой. – Я ничего не прояснила, да?
– Вообще-то, все понятно.
Она уставилась на меня.
– Подожди-ка. Эбби тоже так тебе говорит? Чертовы мужчины.
Я улыбнулся.
– Нет, все наоборот. Это то, что я иногда чувствую к Эбби.
– Правда? – Нэнси нахмурилась. – Но вы двое кажетесь счастливыми. Вы должны быть счастливы. – Она лукаво улыбнулась. – Ты отказал мне, и вообще, посмотри на меня. – Она рукой показала на себя. – Я великолепна, особенно с краской на лице.
– Ты великолепная, с краской или без. И умная, и смешная.
Она снова вздохнула.
– Ты можешь сказать про это Лиаму? Возможно, он заметит, что мы живем в одном доме.
Не знал, нравится ли мне тот факт, что от желания сорвать с нее трусики я перешел к роли доброго дядюшки.
– Э-э… – Я почесал голову. – Не думаю, что у меня есть квалификация для девчачьих разговоров.
Нэнси махнула рукой.
– Мне не нужно, чтобы ты говорил, просто послушай. Выскажи свою точку зрения?
– Конечно, почему бы и нет? – Я сложил руки и вытянул ноги под столом.
Нэнси сделала глоток воды, затем сказала:
– Хорошо. Ну, мы встречались всего несколько месяцев, когда я забеременела Заком.
– О?
– Мы не планировали…
– Нет, я понял.
Она нахмурилась.
– Я забеременела не для того, чтобы обмануть его или что-то в этом роде. Я бы никогда так не поступила.
Я поднял руку.
– Это не мое дело, Нэнси, и…
– Но как только я сказала Лиаму, он сделал предложение. И на этом все закончилось. Я вышла замуж и стала мамой сразу после моего двадцать первого дня рождения.
– Двадцать первый? Не думал, что ты намного моложе Лиама.
Нэнси посмотрела на меня, на ее лице появилась одна из ее ухмылок, от которой загорались глаза и появлялись ямочки на щеках.
