Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Давайте, слезайте скорее и за мной!

Ира стащила девочку, Птичка подал архи какой-то неизвестный ей сигнал, и тот ускакал обратно в сторону пастбища. Парень побежал вперёд. Ира тянула за собой девочку, заставляя подчиниться незнакомцу. Бежали долго, иногда до их слуха с разных сторон доносились голоса. Парень периодически помогал беглянкам, чуть ли не перекидывая Лорию через препятствия. Какими тропами вывел он их к озеру, было непонятно. Уже в середине пути в голове всё смешалось, будто долго бегали по кругу. Обойдя водоём и ещё сильнее углубившись в лес, они достигли небольшой поляны, чуть сбоку от которой стояло огромное дерево. Птичка обошёл его, раздвинул кусты, указал на яму под корнями и залез в неё первым. Ира втолкнула вперёд сопротивляющуюся Лоппи и поправила за собой ветки. Некоторое время они стояли в темноте, стараясь отдышаться, девочка дрожа прижималась к Ире. Раздались щелчки, и через минуту в темноте заблестел огонёк масляной лампы, осветив обжитую нору размером с небольшую комнатку.

«Домик хоббита , ей богу!»

– Это есть твоя дом? – спросила Ира.

– Ага. Как там это у городских… Прошу под мою крышу! – с сарказмом произнёс Птичка, разводя руками, словно барин, предлагающий полюбоваться своими хоромами. Он завозился в углу, и через минуту яму заполнил свет небольшого очага, сложенного из кривых глиняных кирпичей. Дым уходил в глиняную же трубу, исчезая меж корней деревьев. Один угол земляной комнаты занимала огромная поленница из набросанных цельных кусков дерева и ломаных веток – топора и пилы у Птички не было. На выступающих ветках висели бережно расправленные куски тряпок, когда-то бывших одеждой. Кровать была здоровая, сложенная из лапника и густо усыпанная толстым слоем мха и сушёной травы. Сверху наброшен небольшой кусок мешковины – и одеяло, и простыня в одном флаконе. Кусок сломанного, сожжённого с одной стороны дерева заменял три стула разом. Возле него аккуратной стопкой лежала глиняная, явно самодельная посуда, старый, видавший лучшие годы нож, дырявое ведро, залатанное подручными средствами и полное воды. В другом углу были ровным слоем наложены толстые ветки, связанные лыком.

– Уж звиняй, не гостевая опочивальня. А теперь садись и рассказывай, что там у вас творилось и кто эта мелкая?

Ира села на бревно, выдохнула. Чувство погони отпустило только сейчас, сердце потихоньку успокаивалось. Девочка уселась у её ног прямо на землю, не отлипая ни на минуту и сверля взглядом незнакомца.

– Это есть Лоппи. Лория. Девочка спасать Синий Пятка.

Птичка вскинулся. Она впервые видела у него такой взгляд. На любого человека он всегда смотрел с настороженностью или с плохо скрываемой усмешкой. Даже на неё, хотя они общались не первую неделю. Но сейчас… Он медленно поднялся, подошёл к девочке и встал перед ней на коленки, сделав руками молитвенный знак.

– Я обязан тебе, дочь Хараны, – сказал он.

Впервые Ира видела его столь серьёзным. Лоппи подняла голову, глядя на него испуганными глазами.

– Обязан? Чем? Я тебя впервые вижу!

– Ты спасла жизнь тому, кто однажды сделал то же самое для меня. Я убёг из дома сезонов пять назад и прибился к здешним табунам под осень. Жил на подножном корму, крыши над головой не было, а как зима грянула, так думал, совсем уйду по дорогам Той стороны. Синяя Пятка и ещё тогда тут были Дикий и Лучик Зари, их ваш хозяин по весне продал кому-то заезжему, обогревали меня всю зиму. Я спал среди них, так что обязан им жизнью.

– Ты же сын деревьев, да? А… Ирина называет тебя другом…

– Да. Это так. Что до Иры, ну… ей повезло, что я за ней присматриваю.

Ира готова была хлопнуть этого зазнайку по лбу, но только усмехнулась:

– Я кормить – мне спасать. Хорошо кормить – хорошо спасать!

Птичка хотел было возмутиться, но его остановили пальчики, аккуратно тронувшие его лоб. Лоппи прикрыла глаза и минутку молчала. Парень не двигался, давая девочке завершить то, что она делала, что бы это ни было.

– Харана любит тебя, – сказала Лория в итоге.

– Да брось! Это тебя она любит. Я обычный сын деревьев. Не одарённый.

– Нет, не одарённый. Но ты любишь её созданий как семью, потому она любит тебя. Тебя бережёт забота Сестры.

Птичка не знал, что на это сказать, и на секунду смутился. Было видно, что девочка уже совсем не боится его и с любопытством рассматривает и нового знакомого, и его жилище. Даже за Иру цепляться перестала.

– Так… что там за бега и вопли? Почему вы вместе? Ты такой переполох устроила в табуне. Я видел. Тебя же теперь не отпустят, пока не сознаешься!

– Мы рассказать. Ты тоже сказать. Что это грязь наши ноги? Глаза болеть сильно-сильно.

– А-а-а. Мазанка. Я держу для себя. Моса её не любят: начинают чихать, нюх портится и теряют след. Делаю из озёрной тины и парочки лесных трав. Всегда храню запасец, моченный в воде. На всякий случай. Сегодня как увидел Шукарову братию с этими шавками, так сразу за ней побежал. Мне эти зверюги в своё время много крови попортили. Ещё, не дай Сёстры, жилище моё отыщут. Так что случилось-то?

Ира вкратце поведала Птичке о том, что повлекло за собой исцеление Синей Пятки, переменах в Доме и столкновении с людьми сборщика налогов.

– Я не знать Лоппи одна поле, – закончила она, требовательно смотря на девочку и надеясь, что та объяснит, что, собственно, происходит. Как её занесло гулять одну и почему вдруг на неё устроили облаву.

Лория уставилась себе под ноги.

– Сегодня приехал господин Шукар.

– Я утро видеть он.

– Да. Он уехал, а вернулся со своим помощником и моим… женихом, хотел сразу забрать меня под свою крышу. Матушка плакала. Отец пришёл, просил… Сегодня даже обеда не было из-за всех этих… Я случайно услышала, что меня хотели забрать у папы. И… ушла. Хотела найти место, чтобы подумать, – она скосила глаза в сторону.

– Забирать? Помовка за приезд король! Забирать – как?

– Не знаю! Не слышала, зачем им это надо. Я не хочу покидать матушку! Не хочу идти в Дом Мираф! Там же… – девочка разревелась. Ира обняла её. Чёртовы законы! Да кто придумал так над дитём издеваться! Ну ладно бы родной батька выбрал жениха. Можно было бы надеяться, что это будет хороший человек, как в случае с Цыран и Дэкином, но вот так, совершенно чужой персонаж решает твою судьбу… Что-то странное чувствовалось в последней мысли, но Ира пока сама не знала, что в ней не так. Она плескалась на грани интуиции и никак не хотела становиться законченной.

– И ты решилась бежать? В дочери деревьев захотелось? – Птичка спрашивал странным голосом. Он не осуждал, нет. Наоборот, искренне проявлял участие. Он словно заново переживал всё то, что вынес. Кому как не ему знать, что бывают обстоятельства, которых уже не выдержать.

– Плохая это мысль. Ладно я мужик, но девке одной… Свадьба – это ещё не конец мира.

– Ты не понимаешь… – прошептала Лоппи, и, вопреки своему характеру, парень не стал с ней спорить. Только поднял глиняную чашку, наполнил водой и протянул девочке.

Ира смотрела на этих детей и чувствовала себя маленькой. Зубря в школе «…всего мужиков-то: отец мой да я», она ухмылялась, представляя себе маленького шестилетку, гордо заявляющего, что он «мужик». Сейчас ухмыляться и тем более смеяться не хотелось. Насмотрелась. И у дайна-ви, и у людей. Ринни-то, Птичка… Да. Мужики. Даже с большой буквы. И Лоппи уже Женщина. Не потому что биология, а потому что ей приходится принимать свою судьбу так, как диктует жизнь, а не мамкина юбка. Любой из этих детей казался сейчас мудрее и опытнее на её, наивном, фоне, и разница в возрасте не играла тут роли.

– Птичка, – сказала Ира.

– Чего тебе?

– Спасибо. Спасибо ты. Ты учить, и мочь спасать я и Лория. Я есть… как ты говорить? Я быть обязана ты.

– Да ладно! Ты же обещала показать хозяину Смагу, помнишь? Вот и будем в расчёте. Кстати, насчёт спасения. Какие еще «кобыла»-«жеребёнок»? Как ты, вообще, додумалась их совместить? Я не учил тебя такому.

– Я не знать Лоппи мочь ходить табун без я помогать. Я не уметь ходить табун не одна. Я сказать архи: «Я есть кобыла, и жеребёнок рядом быть». Просить прятать.

– Детей Хараны не трогают никакие твари, ты что, даже этого не знаешь? И кстати, эти сигналы вместе, это не «Я кобыла с жеребёнком», а «Я маленькая кобыла, потеряла маму». Тебя не прятали, а к «мамке» вели. К Музыке Ветров, старшей кобыле. И подай ты там такой сигналище, тебя бы ни один архи не отпустил с поля, потерянная ты наша!

– Мой дом нет дети Хараны, – сказала Ира краснея. – Я не знать знаки. Я бояться Лоппи архи бить.

– И как вы там живёте в твоей Москве, а? Кстати, делать-то что будете? За вами, небось, по всему лесу рыщут. Синюю Пятку я попросил в табун вернуться, конокрадство вам, скорее всего, не припишут. Хозяин не позволит. А вот беглой её объявят. Да и тебя приплетут как виновную. У слуги Мирафа невесту умыкнуть – это так не оставят.

– Надо говорить хозяин! Мы сказать, мы делать! Гулять, не бегать!

– Ага! Пустили тебя, как же! Да сейчас, наверное, вся Ризма на ушах! Соглядатаи Шукара, небось, на каждом углу. Сунетесь в город, вас и сцапают. Объясняйся потом.

– Я должна вернуться. И так у всех из-за меня неприятности… – сказала Лоппи. – Я скажу, что госпожа Ирина тут ни при чём.

– Нет! Ты увести папа и мама.

– А что делать? Меня всё равно отведут в тот Дом. Уже неважно.

– Мне одно странно, почему тебя сейчас-то вести собрались, – Птичка выглядел задумчивым. – Твой отец согласие дал?

– Дал.

– Так какой тени такая спешка? Если он у Мирафа на крючке с долгами, зачем спешить? Когда твоя помолвка?

– После того как его величество уедет.

– Вот оно! – сказала Ира, машинально перейдя на русский, и, спохватившись, продолжила уже понятным языком: – Король ехать. Король быть сильный. Он мочь мешать Шукар Мираф, я думать. Шукар мочь быть слабый-слабый. Он хотеть брать Лоппи Дом Мираф. Твоя отец мочь не думать давать твоя рука! Шукар хотеть брать Лоппи свой Дом король не приехать! Мы говорить слово «заложник». Лоппи – заложник!

– Половину не понял, но суть уловил, – сказал Птичка. – Думаешь, дело в этом?

– Мочь быть. Лоппи прятать! Шукар Мираф бояться отец не дать Лоппи.

– Да разве ж это возможно? – глаза Лории засветились. – Ведь папа обещал…

– Я не знать. Я не знать ваш правила много. Ты Шукар раньше король – зачем? Зачем быстро-быстро?

– Значит, есть малюсенькая надежда, что ты ещё не пойдёшь в Дом к этому извергу, – Птичка над чем-то усиленно думал. – Хотя пока разберутся… Спрятать… Они лес по коряжке перероют, мы не сможем бегать от моса вечно! Мазанки у меня не так чтоб много, а она выветривается. И травы нужные уже сошли.

– Тихо-тихо идти Лоппи Дэкин?

– Не проберёмся через город.

Какое-то время стояло молчание. Ира, чтобы хоть чем-то сбить напряжение, вытряхнула из сумки все съедобные запасы и поделилась с детьми. Птичка вгрызался в сахар, так что тот хрустел на зубах, Лоппи по миллиметру откусывала от пирожка с мясом.

– Слушай, Ира. Помнишь, ты говорила, что видела гостей хозяина. Напомни, кто там был, – спросил Птичка внезапно.

– Главный город.

– Не. Не то. Он занят по уши, ему не до девок со свадьбами.

– Судья и помогать судья.

– Эти похуже Шукара будут. Одна дэфова стая.

– Друг Дэкин…

– Атарин Гирэт? Ты ещё говорила, что его сын, чтоб ему… тоже был, да?

– Был.

– Значит, они знают тебя в лицо?

– Да. Они есть хороший люди.

– Ну, насчёт старшего согласен – хороший дядька, а вот сынок у него… Морда в зубы просит! Ух, неважно! Можно попросить его о помощи! Начальник стражи, его даже Шукар не рискует задирать. Тем более что тот ему ничего не должен.

– Я не знать дом Атарин Гирэт.

– Вот то-то! Он не живёт в городе! Он живёт… ну проехать, в общем, надо. Но недалеко. Вот и посмотрим, как ты ездить научилась. Отвези к нему дочь Хараны, попроси убежища и послать весточку вашему хозяину! Дальше они сами разберутся.

– Ты хотеть брать архи табун Дэкин? Там быть слуги Шукар, мы ловить!

– Не учи меня тут. Я приведу Смагу и покажу дорогу. Но надо торопиться, если до утра не вернётесь к хозяину, то за вас возьмутся всерьёз. Шукар, небось, сейчас всех людей на уши поднимает. Так! Я пошёл. Сидеть тихо и носа не казать из норы! Ясно?

– Угу.

Птичка проворно выполз из ямы, оставив Иру и Лоппи ужинать и греться у очага. Отсутствовал он долго, или так показалось из-за бездействия и ожидания. Пока вернулся, они успели напридумывать себе множество страшилок на тему того, как паренька схватили и что с ним успели сделать.

– Ты не быстро-быстро, – сказала Ира ворчливо, едва он появился.

– Зато новостей узнал.

– Новости?

– Да. В Доме Равил полный бардак. Никто не спит. Твои родичи, дочь Хараны, сейчас у твоего хозяина. Мать в рёв, батька мрачный. Соглядатаев Шукара полный город, утром хотят устраивать облаву. Рассвета ждут, чтобы в ночь по лесу не шататься. Все считают, что ты решила убежать от помолвки, а Ира не приемлет наш обычай и потому помогла тебе. Хозяин упирается, мол, не дала бы ты о себе весточки, коли так, но…

– Как ты знать это? Ты быть сын деревьев и не жить город. Как ты знать много новости? –

Ира была впечатлена тем, что Птичке удалось выяснить так много.

– Ты что, думаешь, я совсем, что ли, с людьми не общаюсь? Вот же глупая! У меня знакомые в городе есть, несколько бабок одиноких, знахарка, один бывший вояка калечный, ребятишки. Я старичью зимой помогаю, ну дров там, воды принести, когда сами дойти не могут в стужу, знахарке травы таскаю. Откуда, думаешь, я про травы для мазанки знаю? Они мне тоже то еду, то тряпку, а то и монетку. И новости. Старики, сама знаешь – всегда всё слышат. А уж мальки-то, ребятьё, так и подавно в любую щель без спросу залезут, когда мамка с батькой не глядят.

Ира хлопала глазами, по-новому взглянув на парня. Вот тебе и Маугли. Хотя ничего удивительного – каждый выживает как может.

– Я Смагу привёл. Подбирайте юбки и наружу! Ну и ты тоже штаны, что ль, подтяни! Поторапливайтесь!

Снаружи стояла темень. Птичка аккуратно повёл их меж деревьев, выведя к незасеянному полю. Смага бегал по кругу, сбрасывая энергию.

– Рыжий архи? – спросила Лоппи.

– Да. Ира, запомни вот это на всякий случай. Хлоп-топ-топ… – вывел он ритм, который на фоне остальных казался простым, и потому Ира запомнила его раза с третьего.

– Это сигнал ему вернуться в табун. Дорогу он найдёт. Если что, можете попробовать со следа сбить преследователей, отпустив его одного. Давайте ноги, я вам мазанку обновлю. Так. Готовы? Ира, и ещё: помни про верёвку. Если понадобится – не жди. Сейчас как раз тот случай. Усвоила?

Птичка не стал дожидаться ответа и подозвал архи. Смага сразу же откликнулся, и Ира забралась на него. Птичка закрепил верёвку и подставил сложенные ладони, чтобы Лоппи было удобнее залезть.

– Дитя Хараны, Ира совсем не понимает путей. Запоминай ты! Прямо на Верхнюю Малену с полсаги, повернуть у покорёженного молнией рута, до указателя на Рахханг и Непу, первый поворот направо, и ещё через полсаги увидите дом начальника стражи. Поняла?

– Верхняя Малена, покорёженный рут, указатель… Грамоты не ведаю, но он же там один, да? Первый поворот направо. Запомнила. Это… сын деревьев. Спасибо за всё. Я не знала, что среди вас бывают такие, как ты.

– Среди людей бывают только люди, дочь Хараны. И… меня зовут Птичка. Мне это имя Ира дала.

– Я Лория. Если у меня появится надежда, то не забуду…

– Ходу! – сказал Птичка и шлёпнул Смагу по крупу.

Ира машинально подобрала ноги, беря контроль над животным, и слегка прижала верёвку: сегодня и правда не время для игр. Смага взял свой самый быстрый галоп, и они понеслись в сторону непонятной Ире Верхней Малены. Лоппи сидела на спине, вцепившись в гриву, и только периодически поднимала руку, чтобы скорректировать направление. Чутьё это было или успевший поднабежать опыт, но сейчас Ира понимала, что маленькая волшебница никак не влияет на поведение зверя. Почему-то от этого было спокойнее, и она наслаждалась тем, как с полудвижения понимает её архи.

Ехать пришлось прилично. Она переживала, что ночь может им помешать, но луны освещали дорогу ярко, никаких проблем не возникло. Когда вдали показался небольшой двухэтажный дом, огороженный исключительно для указания границ, они остановились. Лоппи с непривычки пришлось размять ноги, прежде чем двигаться дальше.

Пока она была занята, Ира размышляла, что делать с архи, и, в конце концов, решила его не отсылать. Ещё неизвестно, как сложится разговор с начальником стражи. Он видел-то её один раз в жизни, да и Лоппи, с его точки зрения, беглянка. Придётся доказывать, что ничего плохого они не хотели. В этой ситуации оставаться без средства к отступлению было неразумно, мало ли как всё сложится. Она отдала архи команду погулять и ждать зова. Девочка внимательно наблюдала за её действиями. Её немигающий взгляд выдавал крайнюю степень изумления послушанием «мясного» животного, которое по определению не должно было поддаваться дрессировке, если, конечно, человек не владел волшебством. Но вопросов не задавала: любопытство было не ко времени. Они двинулись, едва Лория обрела способность переставлять ноги.

В доме не горели огни. Калитка ограды оказалась не заперта, и они прошли внутрь, ступив на вымощенную гравием дорожку. Вокруг дома Гирэтов не было никаких садов или цветников. Только чуть в стороне виднелось нечто напоминавшее небольшой огород, да ещё несколько плодовых деревьев. С определённого ракурса за домом можно было разглядеть стену хозяйственной пристройки – не то сарай, не то конюшня. Колодец, жерди для сушки белья… В общем, дом больше деревенский, чем городской. Тягой к украшениям хозяева тоже не страдали – необходимый строгий минимум. Поднявшись на крыльцо, Ира поискала подвесной молоточек и постучала. Некоторое время было тихо, а затем раздался звон ключей и стук отпираемого засова.

– Входите, кого там принесло, подождите только…

Открывший дверь человек убежал вглубь дома, едва отворив. Ира и Лоппи войдя успели увидеть только мелькнувшие сапоги, шмыгнувшие в соседнюю комнату. Минуту спустя он вернулся с фонарём, и они смогли разглядеть слугу, держащего в руках кочергу в золе.

– Дочь деревьев! Какой тени ты забыла в этом доме?! Проваливай, пока цела! – взревел он, едва увидев Иру, а она даже не сразу поняла, что его гнев обращён именно к ней.

– Ясный вечер! Мы идти Атарин Гирэт…

– Проваливай, блудница подзаборная! Милостыни тебе тут не будет! – он замахнулся кочергой, Ира побледнела от ужаса и неожиданности. Внезапно перед её глазами засиял зеленоватый свет, и она увидела, что Лоппи загородила её от мужчины, выставив вперёд сложенные крест-накрест светящиеся ладони.

Мужчина замер и в один миг утратил весь свой запал. Он сделал шаг назад, отложил кочергу и молитвенно сложил руки. Девочка молчала. Ира знала, что она ничего не может сказать, по традиции женщина не имела права начинать разговора прежде мужчины. Слава богу, что находящихся под божественным покровительством тут почитают, несмотря на возраст и пол. Вот же дура! Она должна была догадаться, что с её неприкрытым лицом тут могут возникнуть проблемы, а сунулась напролом! Так привыкла, что в городе уже все в курсе, кто она такая и откуда. Мужчина тем временем опомнился.

– Дитя Хараны? Что ты делаешь с этой недостойной? Где твои родители?

– Простите, что потревожили вас, почтенный! Я Лория, одарённая из Дома Равил города Ризма. Эта женщина – не дочь деревьев, а чужеземка! Мой хозяин и господин взял её под полог гостеприимства. Посмотрите, у неё охранный медальон Дома на шее! Мы нуждаемся в наставничестве и защите начальника стражи и пришли просить убежища!

Слуга на секунду опешил, подошёл ближе и поднял с Ириной груди медальон Дэкина, рассматривая его в свете лампы. Ей пришлось стоически выдержать этот осмотр. Этот человек был из числа фанатичных приверженцев традиций, и потому, будь она хоть десять раз чужеземкой, в его глазах прежде всего оставалась женщиной без покрывала, которая должна спокойно относиться к подобной бесцеремонности. Тщательно осмотрев медальон, он отдёрнул руку, словно обжёгшись.

– Чужеземка под защитой Дома Равил? Но что вам…

– Тавик, что случилось? – послышался голос человека, спускавшегося по лестнице. Через мгновение оттуда показался одетый только в рубаху поднятый с постели хозяин дома.

– Ирина? Что вы здесь делаете? И кто этот ребёнок? О Сёстры, да вы вся дрожите и руки ледяные! Тавик! Огня в гостиную, горячего питья и одеял! Быстро!

Как бы ни относился к ней мужчина по имени Тавик, надо отдать ему должное, слугой он был хорошим и расторопным. Не прошло и десяти минут как Ира и Лоппи, укутанные до ушей в тёплые шерстяные одеяла, сидели в просторной комнате у маленького камина, попивая что-то фруктовое, горячее, до жути сладкое. Атарин Гирэт за это время успел переодеться и теперь сидел напротив, ожидая объяснений от нарушительниц ночного покоя.

– Атарин… Я много говорить. Я хотеть ты знать: мы не хотеть идти не на ваш правила. Мы просить слушать всё. Мы рассказать.

– Конечно, я выслушаю! Но что всё-таки произошло?

– Эта девочка звать Лория. Она… – начала Ира.

Рассказ вышел долгим. Где-то Ире не хватало слов, где-то хотелось рассказать менее подробно, чтобы, не дай бог, не подставить случайно Птичку. Кем является сидящий напротив мужчина, она помнила. Дружба дружбой, но Атарин Гирэт – начальник стражи, а значит, человек, связанный должностными инструкциями. Мужчина слушал, иногда хмурился. Конец истории привёл его в задумчивое состояние.

– То есть всё, ради чего вы пришли сюда, сбежав от людей Дома Мираф, – это желание попасть под крышу Дома Равил, минуя их руки? Дочь Хараны, ты хочешь вернуться к своему господину и покорно ждать его решения?

Лория кивнула, но в свете лампы было видно, что её глаза влажны.

– Тавик.

– Да, хозяин.

– Возьми моего архи и к Дэкину Равилу. Сообщишь ему, что госпожа чужеземка и одарённая гостят у нас. Проследи, чтобы вокруг не было посторонних ушей.

– Да.

Слуга ушёл, и Атарин некоторое время смотрел на гостей.

– Ирина, я должен задать вам несколько вопросов.

– Слушать.

– Почему вы помогли Лории? Я знаю, что, скорее всего, вам не по нутру наши традиции…

– Нет. Не правила. Я бояться Шукар. Он человек два лица. Плохой. Он хотеть я… Это долгий история. Думать Лоппи мочь помочь папа, Дэкин, друзья. Но если Лоппи есть Дом Мираф, они не мочь помочь. Если не получиться – плохо, но это вы есть решить. Вы и ваши правила. Вы сейчас мочь решать, Лоппи быть Дом Мираф – решать никто не мочь. Дни. Есть. Я хотеть хороший люди иметь дни. Я хотеть дать дни.

– Если я правильно понял, вы просто хотели, чтобы у всех нас было время подумать?

– Да. Но если не думать – ваши правила.

– Понял. Я услышал ваши размышления о том, что, скорее всего, приезд его величества может расстроить планы главному сборщику податей. Правда, пока не понимаю как… В любом случае это благое дело – помочь одарённой. Если оно заключается только в том, чтобы вопросы о свадьбе дочери Хараны обсуждались после отъезда его величества, то это небольшая проблема. Её мы решим. Но вот другой вопрос… я хотел бы знать, кто помог вам с побегом.

Ира замерла. Всё-таки понял.

– Я ответить вопрос – мой друг быть беда. Я не мочь говорить ты много.

– Вы думаете, я могу причинить вред вашему другу? Но почему? Разве я чем-то дал вам повод так думать?

– Ты работа. Мы помогать сын деревьев. Моя друг. Я не говорить больше.

Атарин улыбнулся.

– Вы боитесь, что устрою облаву только потому, что человек является ребёнком деревьев? Бросьте. Я служил вместе с Дэкином и, поверьте, навидался всякого. Я не трогаю людей только потому, что они не имеют крова. Мой слуга Тавик, конечно, моих взглядов не разделяет, но не спорит, и это главное. Вот если ваш друг преступник, тогда другой вопрос. Кстати, вы говорили, что взяли у Дэкина одного из архи?

– Он рядом. Пас-с-пас-сёт-ся. Мы брать ехать. Мы отдать.

– А где вы взяли повозку?

– Я уметь ездить ноги.

Лицо начальника стражи приняло столь необычайное выражение, что Ира не смогла сдержать смеха. Сразу отпустила какая-то сжатая пружина внутри.

– Простить.

– Ничего. Просто удивили. Ну, архи Дэкину вернёте сами, тем более, я думаю, он не заставит себя долго ждать. А за сына деревьев не беспокойтесь. Мне надо было знать, кто ещё может пострадать от действий Шукара Мирафа. Не стану скрывать, мне понятно, что именно заставило вас обеих так его бояться. Знаю. Только вот сделать, увы, могу немногое. Сборщики податей подотчётны Казначейству, а те отвечают напрямую перед Дворцом Суда. И если у сборщика податей и судьи нет друг к другу претензий, то стража может вмешаться, только расследуя дело в своём круге ответственности: убийства, разбой, насилие и подобное. Что же касается денежных дел, мы имеем слово только при наличии серьёзных доказательств или при поимке на месте совершения преступления. Казначейство не терпит, чтобы в их дела лезли военные. Увы. Что касается вашего друга, то, судя по всему, он в состоянии позаботиться о себе сам. И Ирина, будьте с ним осторожны, всё-таки среди них встречаются всякие люди. Что ж, отдыхайте пока. Ещё сока?

Было уже очень поздно, но сна – ни в одном глазу. Они успели плотно поесть, но разговор после выяснения всех деталей, в число которых входил рассказ Иры о своём знакомстве с Шукаром, вязался плохо. Вслушивались в тишину, ожидая услышать шаги или скрип колёс повозки.

Когда загремели ключи, хозяин дома успокоил их жестом и вышел встретить гостей. Через несколько минут в комнате стало тесно. Дэкин с женой и Кессой, отец Лоппи с супругой и служанкой, Тавик и Румун.

– Дочка! – к Лории сразу бросилась женщина. Узкая полоска покрывала не могла скрыть её красных от долгих слёз глаз. Рядом причитала служанка. Пекарь стоял в стороне мрачной статуей.

Ира встала и поклонилась Дэкину, смущённо кивнула Цыран, глаза которой, вопреки ожиданиям, смотрели без неприязни. Кесса сверлила её взглядом, но и тут прежней враждебности не чувствовалось.

– Присядем. Много чего произошло. С вашего позволения, я расскажу, что случилось, – взял слово Атарин, и Ира облегчённо выдохнула, избавленная от необходимости второй раз излагать события.

Слушали молча, под пристальными взглядами было неуютно. Когда мужчина закончил, первое время висела тишина.

– Лоппи, зачем ты ушла? – спросил Дэкин, опираясь подбородком на трость. – Объясни, дитя, здесь все твои друзья. Ты хотела проведать Синюю Пятку, как говорит Ирина, или тебя увело из дома что-то ещё?

– Ещё.

– Ты решила сбежать от помолвки? – голос хозяина приобрёл суровость.

– Нет.

– Объясни нам. Мы внимательно слушаем.

– Господин, я не смею лгать вам. Вы сделали для нашей семьи столько хорошего… Я видела, как плохо моему отцу. Видела горе матушки. Мне никогда не пришло бы в голову расстроить их ещё сильнее, став дочерью деревьев, покрыв их и себя позором! Но и видеть горе каждый день, пока я буду медленно умирать… Потому я решила найти уединённое место и вернуть Сестре её дар.

– Что?! – все подскочили со своих мест, Тавик подхватил начавшую оседать в обморок мать Лоппи. Какое-то время стояла суматоха, пока её приводили в чувство.

– Ты… Но это же невообразимо опасно! Ты могла умереть! Очень мало кто выживает после добровольного отказа от дара! – Дэкин не мог поверить, что у семилетнего дитя могли возникнуть такие мысли.

– Зачем? Да, конечно, твой жених не лучший кандидат на твою руку, но…

– Господин, вы знаете отчего умерла Салья? – перебила его Лоппи. В другое время её обязательно жёстко одёрнули бы за такое нарушение правил и этикета, но сейчас никто этого не сделал.

– Оттого что использовала дар слишком часто и истратила свою силу, но при чём тут… Ведь тебя может и миновать такая участь, мы всё знаем и проследили бы…

– Не от этого. Хотя со стороны вам, людям не одарённым, именно так и кажется. Помните сестрины наставления? Жизнь священна. Это Первый Божественный Закон, даруемый нам Илаэрой. Дар Сестёр не даётся кому попало, ведь иначе он может попасть в плохие руки. Многие бы отдали что угодно, чтобы завладеть способностью использовать волшебные течения. Но оно достаётся лишь тому, кто сможет нести это бремя на благо, даже если использует его в бою. Сёстры строго следят за теми, в чьи руки вложили дар. Мы, дети Хараны, чаще всего призываемся в мир врачевателями и голосом природы. Мы не можем пройти мимо раненого и лечим любого. За одним исключением. Если знаем, что перед нами убийца или истязатель, забавы ради лишающий жизни, той самой, священной, мы можем пройти мимо. Что-то внутри нас шепчет, что такой человек не достоин милосердия. Мне уже не раз доводилось слышать его. Помните, как вы перепугались прошлой весной, когда при мне один из слуг господина Мирафа сломал палец? И как удивлялись, что я не бросилась ему помогать? Мой дар тогда даже не шевельнулся. Будто слышала голос: «Недостоин». Мы можем помочь воинам на поле боя, ведь ими движет огонь правого дела, желание защитить. Но если перед нами тот, кто от боли других получает удовольствие… Если зная об этом, не прислушиваясь к Голосу богини внутри себя, начинаем спасать такому жизнь, понимая, что в следующий раз он отнимет другие ради развлечения… Наш дар оборачивается против нас. Он начинает сжигать с каждым лечением. Салья сгорела, принуждённая лечить убийц и мучителей Дома Мираф. Да-да, убийц. Ведь убить можно и не втыкая нож в сердце. Вы, взрослые, особенно вы, господин Гирэт… всё знаете о том, кто живёт там. Хотя говорить об этом не полагается. Меня ждёт участь Сальи. Потому я решила отказаться от дара. Кто знает, может, мой отказ в будущем спасёт кому-то жизнь. Я готова рискнуть своей, если кто-то сможет радоваться лишнему дню! Я не хочу пачкать руки преступлением заветов Сестёр!

Шок. Иначе не описать состояние, в котором находились взрослые люди в этой комнате, смотрящие в глаза семилетнему ребёнку, спокойно рассуждавшему о божественном предназначении, своём месте в жизни и её ценности. Первым опомнился Атарин.

– Однако… ты всё же решила отказаться от этой мысли?

– Нет, господин Гирэт. Я лишь решила прислушаться к совету госпожи чужеземки. Она сказала, что у меня много друзей. Сегодня я увидела это своими глазами. У них на родине говорят, что мысли о хорошем должны умирать после человека. Что есть ещё время. Я решила, что раз могу совершить задуманное в любой момент, то могу подождать и отдать себя в ваши руки. Если же моим надеждам не суждено сбыться, то я…

– Ты можешь не сомневаться в том, что тут все твои друзья, – сказал Дэкин твёрдо, – мы сделаем всё возможное, чтобы помочь тебе. Тем более теперь знаем, насколько всё ужаснее, чем предполагалось.