Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– И раз такое дело… – подхватил начальник стражи, открывая ящик письменного стола и доставая медальон, похожий на тот, что висел у Иры на шее.

– Я, Атарин Гирэт, беру тебя, Лория, одарённая из Дома Равил, под полог своего гостеприимства! Достопочтенная Цыран, я попрошу вас дать девочке подходящее сопровождение. К сожалению, в моём доме нет женской половины с тех пор, как супруга безвременно покинула нас с сыном. Нам давно не хватает женских рук и благой молитвы, так что рассчитываю на вашу благосклонность.

– Я буду рада, господин Гирэт, и незамедлительно пришлю сюда нужное количество служанок и всё необходимое, – сказала Цыран.

– Об охране не беспокойтесь. На рассвете с часовой службы возвращается мой сын. Обычно он приезжает с друзьями-сослуживцами, так что я попрошу их об услуге. Они молоды, но уже неплохие воины, хотя местами слишком отчаянные и горячие. Но самое главное, ещё никому ничего не успели задолжать. Так что пока его величество не уедет, юная Лория поживёт у меня. Сомневаюсь, что Шукару Мирафу придёт в голову сюда сунуться, – закончил он с усмешкой. – А вы уж позаботьтесь об Ирине. Как я понимаю, в городе все уверены, что она пыталась склонить девочку к нарушению заветов Сестёр.

– Да, Шукар воспользовался случаем очернить её имя, – мрачно сказал Дэкин. – Ну ничего, теперь это легко исправить. Друг мой, вы поедете со мной?

– Чтобы я пропустил такое? Поеду! Тем более я хочу послушать, что он скажет. Меня не отпускает мысль, что Ирина права и приезд короля может быть полезен в нашей ситуации. Но пока не могу сообразить чем. Может, удастся разобраться. Вот только дождёмся Азарика. А пока предлагаю уложить всех спать, женщины уже с ног падают.

– Дэкин, – подала голос Ира, – Вы быть все… я знать говорить плохо быть, но… Иметь деньги. Папа Лоппи помочь мочь вы деньги?

Новость, что Лоппи готова была ради жизни других рисковать своей, вызвала в ней бурю внутренней работы по поиску решения. Пока все присутствующие обсуждали судьбу девочки, Ира сидела, закопавшись носом в одеяло. И только ей самой дано было знать, каким галопом скакали мысли у неё в голове, с какой скоростью связывались и разрывались их цепочки. Однако вопрос присутствующим удалось задать не сразу. Всё-таки не привыкла копаться в чужих кошельках и считала это неправильным и невежливым.

– К сожалению, беда никогда не приходит вовремя, Ирина, – с грустью ответил Дэкин. – Сумма долга такова, что требуется очень большая сумма. По закону отдавать её надобно деньгами, а не товаром. Только сборщик податей может пойти навстречу должнику и принять плату вещами или чем-то ещё. Но Шукар уж точно не будет этого делать. Лоппи стоит куда дороже, да простят мне подобное сравнение. А способов быстро получить большую сумму у нас нет. Я самый богатый в этой комнате, и случись всё осенью, после ярмарок, конечно, помог бы. Но сейчас дороговизна моего товара – архи, играет против нас. В Ризме и её округе нет на них покупателя. Обычно я отсылаю их со своими людьми в Рахханг или даже ещё дальше – в города, где найдутся довольно состоятельные. А по весне езжу на ежегодную ярмарку в Карраж лично. Всё это занимает многие дни, которых у нас нет. Да и время ярмарок ещё не пришло. Атарин хоть и выглядит обеспеченным, но стража живёт на довольствии. Получает одежду и продукты и лишь небольшую часть – деньгами. Можно было бы попробовать собрать нужную сумму с сочувствующих, но сети Шукара уже настолько опутали жителей, что узнай он об этом, начнёт угрожать людям.

Вот ведь! И шагу не шагнуть, чтобы не уткнуться в липкую денежную сетку. И всё же Иру не покидало ощущение, что средство борьбы с Шукаром у всех под носом, но вот где, всё никак не могла поймать. Она так и этак думала о всемогущем короле, о его способности приказать делать что угодно. Но чтобы приказать что-то делать, надо знать, что именно. И вот тут она терялась. Какой козырь мог быть в рукаве у простого пекаря или его покровителя против всемогущего сборщика налогов? О чём знает он, но они не догадываются? Отец Лоппи боялся тюрьмы, будучи кормильцем семьи. Получалось фактически крепостное право, разве что без возможности перепродавать людей. Зацепив деньгами, Шукар обретал могущество лица, принимающего решения, и мог делать что угодно, даже указывать, чью дочь за кого выдать. Стоп! Вот оно! Где-то рядом! По закону сборщик не имеет права выдавать замуж чужих дочерей, как ему вздумается. Кто он, вообще, такой, чтобы так поступать? Значит, не имей он финансовой власти над пекарем, то последний может запросто забрать своё согласие назад. Как бы ни выглядела ахиллесова пята сборщика, она связана с деньгами. Но ведь есть расписки… Пекарь должен очень много, он сам…

Сам!

– Понять! – вдруг сказала Ира, подскочив на месте.

– Ирина, о чём вы? – спросил Атарин.

– Уважае…е…емый пекарь, ты уметь считать?

Мужчина опешил от неожиданного вопроса. Потом гордо выпрямился и ответил:

– Конечно! Как бы я мог готовить нужное количество хлеба и прочего, если бы не умел?

– Хорошо уметь? Сколько? Много? Мало?

– Даже если я отвечу, разве вы, Ирина, поймёте?

– Понимать! Я много-много считать, – она нетерпеливо махнула рукой. – Как много ты считать? Это есть важно! Это про Лоппи!

Пекарь стоял глубоко удивлённый, но после кивка Дэкина выставил вперёд руки и начал сгибать и разгибать кулаки. Ира считала про себя, пока он не остановился на цифре десять. Сто. Десять раз по десять. Ну конечно, как много надо пекарю цифр, чтобы испечь суточную норму хлеба, посчитать ингредиенты и стоимость каждого изделия! Да и зачем считать, если опытному повару достаточно смотреть на глазок. Сколько муки? Пол-ящика. Сколько молока? Полкувшина. Вон того, с красными ручками. Сколько денег за булку? Три медяка. Пять. Семь. Но не тысяча! Даже не сто. В одной большой монете сколько маленьких? Уж явно не больше сотни. А сколько денег выручено в итоге? Да какая разница, если всё необходимое для нужд крестьянской семьи можно купить за сумму куда меньше ста! Да и помнился ей старый фильм про Али-Бабу, где его супруга считала деньги не штуками, а мерками. Кружками-чашками. Да хоть тарелками! Горстями. Но не штуками! Это продвинутым непонятно, как можно жить, не умея считать и не зная грамоты, но как-то же жили! «Что в промен берёшь добра? Два-пять шапок серебра!»

Правда, у этой медали была обратная сторона.

Пекарь стоял гордый своими познаниями, пока Ира не задала больной вопрос.

– Ты есть долг Шукар. Много больше эта, – она быстро разжала кулаки столько же раз. – Меньше?

Мужчина сразу поник.

– Сильно больше, госпожа чужеземка…

– Считать ты долг кто? Кто говорить ты больше ты есть должны?

– Ну… счетовод Шукара, он сам…

– И ты писать, что есть правильно считать, которая ты есть должны? Они говорить, и ты ставить своя рука писать на бумага?

– Ну да…

Ира перевела взгляд на Дэкина и Атарина. Им не потребовалось разжёвывать, на их лицах была написана досада. Причина действительно лежала на поверхности. Вот она – привычка мерить всех по себе, которая так свойственна людям. В действии. Один из них был, переводя на наш язык, бизнесменом, и его обдурить, это ещё постараться надо, а второй занимал немаленькую должность и, уличи кого в попытке себя обмануть, мог решить проблему по-средневековому сурово. Обманщику бы точно по вкусу не пришлось испытать это на своей шкуре. В итоге из вида обоих выпало, что уровень образования отца Лории на порядок ниже их собственного и обмануть его для человека типа Шукара, умеющего давить авторитетом и властью, – плёвое дело.

– Это будет очень трудно доказать, – сказал Дэкин.

– Обвинение очень тяжкое, просто так его озвучить – можно самому загреметь в тюрьму. К тому же мы заинтересованная сторона, – сказал начальник стражи.

– Не надо сказать. Мы надо фискальная полиция!

– Что-что, простите?

– Эм… я дома иметь много люди большие деньги. Деньги много важно мой дом быть. Люди большие деньги нарушать правила, и есть… эм… стража! Быть стража для простой плохой люди. Для люди брать не свой вещи и люди брать чужой жизнь. И стража для люди с большой деньги есть. Называться фискальная полиция. Фискальная полиция уметь хорошо считать деньги и хорошо знать бумага. Люди король есть люди знать хорошо бумага и считать деньги? Надо Шукар смотреть бумага люди король. Люди король найти Шукар делать неправильно! Папа Лоппи мог не много долг! Шукар мочь говорить не есть правда! Есть неправильно долг, Шукар не мочь сказать: «Дай Лория мой Дом»!

– Но как уговорить короля проверить дела Шукара, если его нельзя обвинить напрямую? Любого доносчика тоже ждёт немилость, особенно если ничего не найдут. Его величество очень не любит, когда его людей гоняют попусту. Можно растерять всю репутацию, если попытаться выдвинуть обвинение без доказательств. Это в лучшем случае. А Шукар наверняка успел хорошо спрятать хвосты своих делишек.

– Я пойду на это, – сказал Дэкин, – это моя вина, что секрет дочери Хараны стал известен этой сволочи.

– Ты не можешь! Что будет с твоим Домом, если с тобой что случится? Кто позаботится о нём, ведь у тебя… нет наследника! Прости, я знаю, это больно слышать, но пойми: стоит чему-нибудь произойти, и хищники, подобные Шукару, разнесут твой Дом по камешку, поделят всё! А твоя жена, а другие женщины Дома?

– А что ты предлагаешь?

– Давай я. В конце концов, эта моя работа следить за законностью!

– И подставишь под угрозу свою должность? Вспомни, сколько всего ты сделал на своём посту! Кто заменит тебя, если придётся уйти в отставку? Нет, конечно, кого-то поставят, но я не думаю, что наши горожане будут этому рады. А об Азарике ты подумал? Что будет с его службой, если твоя репутация полетит к теням? У меня нет сына, но твой столь талантливый, неужели… Он и мне как родной!

– И что ты предлагаешь?

– Пока не знаю. Но у нас ещё есть время, придумаем что-нибудь. Мы должны!

Утром Ира еле выползла из кресла, в котором уснула. После её предложения мужчины ещё какое-то время проговорили, и она, не в силах больше бороться с напряжением последнего дня, уснула сидя с сознанием выполненного долга.

В доме уже кто-то суетился на кухне, слышны были мужские голоса. Она попыталась потянуть спину, распрямляя затёкший позвоночник. Поправив одежду, переплетя косу как могла, Ира пошла на звук позвякивающей посуды. В кухне было полно народу, все завтракали, среди вновь прибывших лиц она разглядела сына Атарина.

– Светлого утра, – поздоровался он.

– Светлого утра, Азарик. Рада есть вы видеть.

– Взаимно! Друзья, это чужеземка, о которой я вам рассказывал. Ирина, разрешите представить моих сослуживцев, – сказал он, указывая на троих юношей в военной форме, не старше семнадцати-восемнадцати лет.

– Очень есть приятно.

– Садитесь к столу, – сказал Атарин, указывая на свободный кусок лавки. – Мы скоро едем в город, надо окончательно со всем разобраться. Перекусите, а потом поднимайтесь к женщинам на второй этаж, они уже поели. Там сможете привести себя в порядок. Нам лучше поторопиться.

– Хорошо.

Ира не заставила себя долго ждать, быстро поела и поднялась наверх. Тут стояла тишина. Идти было страшновато: она не разговаривала с Цыран и Кессой с момента ссоры. Хотя, судя по всему, несмотря на все угрозы, хозяйка всё-таки выпустила тётку из-под домашнего ареста. Иначе что бы она тут делала? В компании скребущих на душе кошек она стала аккуратно приоткрывать двери, ища, где расположились женщины. Внезапно позади неё распахнулась одна из них, с разгону ударив по стене. Ира подпрыгнула на месте.

– Что стоишь столбом? – проворчала Кесса, будто не заметив, как она держится за сердце с перепугу. – Встала, как беднячка, на пороге. А ну марш умываться! Ну что стоим, иди, иди давай!

Она подошла сзади и буквально затолкала Иру в комнату. Не ожидавшая такого приёма Ира хлопала глазами и ёжилась – старушку с недавних пор она откровенно побаивалась. Цыран подошла и, обняв за плечи, тихо сказала:

– Спасибо.

– Нет, не спасибо. Я сказать Дэкин Лоппи помочь… Я идти беда ваш Дом.

– Плевка не стоит. Выкрутились пока – значит, растёрли, – сказала Кесса. – Марш умываться, кому говорю!

– Тётя!

Ира улыбнулась тому, что всё вернулось на круги своя. Цыран ворчит, Кесса не следит за выражениями. Она предпочла за лучшее не спорить и ловить момент, пока все остальные такие подобревшие. Лоппи сидела тут же на лавочке, уже укутанная в одеяния, положив голову на колени матери, медленно гладившей её по голове. Её взгляд, в отличие от вчерашнего затравленного, был спокоен, но она явно погрузилась в себя и вряд ли заметила изменения в комнате.

Сборы были недолгими. Сквозь открытое окно Ира слышала, как мужчины поправляют повозку и запрягают чугари. Эти животные тоже были родственниками лошадям, но, в отличие от архи, что выращивал Дэкин, были сильно ниже, шире и смотрелись комичнее – этакие ходячие тумбочки с головой и хвостами. Их ценили не за верховые качества, а за способность тягать крайне тяжёлые грузы. Этих зверей в Ризме масштабно не разводили, закупали со стороны, одалживали у соседей или обходились теми, что народились внутри домашнего хозяйства. Однако каждого берегли – помощники они были очень полезные, особенно в период пахоты или для неспешных дальних путешествий.

Дэкин, увидев её в окне, прокричал, чтобы они спускались. Мать Лоппи попрощалась с хозяйкой и её тёткой, не вставая с лавки, – Лоппи, лежавшая у неё на коленях, никак не реагировала и не двинулась с места. Женщины понимающе помахали руками. Напоследок Цыран погладила девочку по голове, прошептав: «Держись».

На улице Атарин отдавал последние распоряжения сыну и горячо благодарил его друзей, согласившихся охранять одарённое дитя в их отсутствие. Дэкин откинул дверцу повозки и помог забраться внутрь жене и родственнице.

– Ирина, садитесь, мы торопимся.

– Дэкин, это есть важно. Ждать я, – сказала она и убежала. Если и есть лучшее время, чтобы продемонстрировать Дэкину Смагу, то именно сейчас. Она обежала дом и понеслась по дорожке, буквально распираемая чувствами: с такими эмоциями обычно вручала родным долго выбираемые новогодние подарки. Смага пасся там, где Ира его оставила, на зов пришёл сразу, обнюхивая карманы. У неё ещё оставался изрядно высушенный и помятый корень синего равника, и она сунула растение ему под морду.

– Так, Смага. Нам сейчас не до шуток, так что веди себя прилично! Без фокусов! От твоего поведения зависит, выйдет из тебя суджук или нет, так что подобрал копыта и изобразил джентльмена!

Её вдохновенная речь была встречена Смагой дежурным пинком под попу, которым он её наградил, стоило сесть на спину. Зато после, словно чувствуя, что наездник серьёзен как никогда, подобрался и пошёл плавной рысью, легко перескочив невысокую ограду владения Гирэтов. Ира выбрала широкую траекторию, объезжая дом, чтобы дать возможность зрителю полностью оценить способности животного и то, как он слушается человека. Скачка всегда настраивала её на позитивный лад, как бы Смага ни брыкался. Картинно проехавшись мимо людей, она тормознула рядом с Дэкином, улыбаясь до ушей, глядя на немую сцену, достойную Гоголя .

– Дэкин, я ехать сюда этот архи. Мочь я ехать ваш дом он? Я любить ездить ноги, не повозка.

Она долго дожидалась ответа, пока Атарин не толкнул друга в бок локтем.

– Рыжий… как? – только и смог выдавить он.

– Дэкин, ты помнить. Я говорить, иметь подарок для ты?

– Это… это… он и есть?

– Нет. Этот архи не иметь учёба конец. Я хотеть знакомить ты человек я учить. Человек уметь учить рыжий архи ездить ноги. Много архи знать. Много ездить уметь. Человек сказать Ира брать жгуче… трава кровь Синий Пятка остановить. Помогать Ира и Лоппи бегать Шукар.

– Ирина, вы говорите о том сыне деревьев, что помог вам добраться сюда? – спросил Атарин.

– Да. Много интересно человек. Много уметь. Моя друг. Лоппи говорить он: Харана его любить. Вы говорить этот человек. Ты нравится он, он нравится ты – рыжий архи ездить ноги. Я мочь ехать дом на этот архи?

– Да… да… Ирина, ты не понимаешь, это же… Я хочу познакомиться с этим человеком! Чем скорее, тем лучше! Можешь нас представить?

– Дела город есть сегодня. Вечер мог быть, утро мог быть.

При этих словах Дэкин опомнился и, забравшись в повозку с несвойственной ему проворностью, сел рядом с отцом Лоппи. Атарин и Тавик устроились на облучке, то и дело поглядывая на невероятное зрелище. Румуну, который приехал верхом, потребовалось напомнить, что архи для езды нуждается в команде. Тронулись.

Дорога была лёгкой. Ира то и дело отставала от повозки, чтобы сделать несколько кругов по нераспаханным полям и лугам и дать Смаге выпустить свою прыть. С каждым возвращением она наблюдала задумчивый взгляд сбитого с толку хозяина. Проезжая мимо пастбищ, Ира слезла с архи, отдала тому сигнал вернуться в табун и тоже забралась в повозку.

Дэкин некоторое время пытался сдержаться, но после засыпал её вопросами. Кто этот человек? Откуда? А как она управляет, что это за странные сигналы? Атарин тоже внимательно слушал, хотя, как она полагала, не из животноводческого интереса, а стараясь оценить процент преступного элемента в незнакомце. Ира поначалу очень осторожно рассказывала историю Птички, но, увидев искреннюю сочувствующую реакцию, расслабилась и поведала её до конца. У Дэкина не кончались вопросы. Он косился на Румуна, который краснел и скрежетал зубами, узнав, что почти каждую ночь из табуна пропадал архи, а среди прочих жил как у себя дома незнакомый некто и никто не смог этого заметить на протяжении нескольких лет. Хозяину стоило большого труда переключиться с открывающихся перспектив на предстоящий разговор с Шукаром, но на подъезде к городу он замолчал и нахмурился. Тем более что у самого его края их встречала уже целая делегация с десятком моса, рвущихся с поводков.

Они остановили повозку и чинно спустились с неё. Мужчины подали руки женщинам, даже Ира придержала свой сорванцовский характер и позволила ей помочь. Шукар нахмурился, увидев начальника стражи, но в следующую секунду уже нацепил на лицо дежурную улыбку и подошёл поздороваться.

– А вот и вы, сосед! Наконец-то! Светлого утра. Мне сказали, что вы не ночевали дома. Как вижу, вы решили подключить к поискам стражу. Право, не стоило, у нас и так достаточно людей. О! Госпожа Ирина, вы… нашли её…

– Стража всегда на стороне закона, зовут её или нет, – сказал Атарин. – Признаться, когда вчера мой слуга Тавик, заехав к Дэкину по моей просьбе, принёс вести о том, что вы устроили в городе, я был удивлён. Потому и приехал сюда в такую рань. Юная дочь Хараны, уважаемый Мираф, никуда не сбегала и не пропадала. Она сама вчера пришла в мой дом. Всё, что произошло, это большое недоразумение.

– Недоразумение. Недоразумение?! Что вы хотите этим сказать? Девчонка собралась бежать от помолвки, а вы…

– К счастью, нет. Лория – благочестивое дитя, прекрасный подарок будущему мужу. Как она мне сказала, её повёл голос Сестры. Она собиралась помолиться, будучи поближе к природе, а по дороге встретила чужеземку. Они гуляли вместе, хотели пройти к пастбищу, посмотреть на исцелённого архи… В общем, всё дело в большом недопонимании со всех сторон.

– Недопонимании?! А… где сейчас невеста моего слуги, я не вижу её в повозке? – спросил Шукар, еле удерживая на лице вежливое выражение. Мимические мышцы то и дело дёргались, казалось, они вот-вот пойдут трещинами.

– У меня дома. Дитя было так испугано переменами, не забывайте, она ещё слишком юна, да ещё такая ответственность, как дар… Она пыталась найти силы принять судьбу, но тоска по родным, сами понимаете. И Ирина, с которой мы имели весьма приятную беседу в гостях у Дэкина Равила, посоветовала ей обратиться за советом к старшим. Признаться, я несколько польщён, что она вспомнила обо мне в такую минуту и привела дочь Хараны за советом в мой дом.

– И?!

– И? Я решил, что для ребёнка будет лучше побыть вдали от городской суеты, в тишине за молитвой обрести душевный покой. Потому взял её под полог гостеприимства.

– Что вы сделали?!

– Юная Лория поживёт в моём доме, пока мы не проводим его величество. У неё будет время осмыслить перемены в её жизни.

– Но у вас нет женской половины с тех пор, как… Вы думаете, я позволю невесте своего слуги жить среди мужчин?!

– Нет, конечно! Госпожа Цыран, старшая женщина из Дома Равил, обеспечит её должным сопровождением. Да и мать девочки тоже поживёт у меня. Её муж уже дал своё согласие. Кстати, о безопасности тоже нет причин переживать: мой сын и его друзья по службе согласились охранять одарённую. В общем, Шукар. Отпускайте своих людей по домам и уведите моса – они пугают прохожих. Развели панику на пустом месте, чуть не повесили клеймо дочери деревьев на благочестивую невесту, не говоря уже о том, что едва не испортили репутацию женщины, находящейся под рукой его величества! Идите по домам и освободите улицу!

Отдавая приказы, Атарин уже не считал нужным скрывать своё раздражение ситуацией. Но сборщик налогов не хотел сдаваться:

– А… кстати, о чужеземке. Допустим, она и дочь пекаря встретились случайно, но почему тогда они убегали от моих слуг: от будущего мужа Лории и её будущего свёкра? Кто ответит за то, что был убит один из моих лучших моса? Кто возместит ущерб? К тому же мой помощник говорит, что дитя Хараны расхаживала по лесу в неподобающем виде, будто какая-то…

– Довольно! – рявкнул начальник стражи. – Шукар, вы уже достаточно бросили голословных обвинений в адрес девочки и чужеземки! Если вы собираетесь сделать ещё одно, не имея никаких доказательств, кроме трёпа ваших слуг, то я этого так не оставлю! Браки по договору отцов – это обычное явление, но за клевету я могу упрятать в подвал любого, чьим бы слугой он ни был!

– Хорошо. Допустим, – сдал назад сборщик податей, не желая дразнить стражника сверх меры. – Но как же ответ на мои прочие вопросы? Может, Ирина объяснит, почему она не пошла с моими людьми и пряталась от них?

– Не пойти? Твоя слуга мы не звать. – Ира встала рядом с начальником стражи. Её сердце стучало как ненормальное. – Вы правила говорить, женщины не говорить раньше мужчина. Мы идти, встретить Лория. Видеть люди. Люди не подойти, не говорить. Мы идти лес. Мой дом нет архи, есть более спокойный лошади, я любить ездить ноги. Архи много злые лошади. Лория говорить, она может сказать архи слушаться Ира. Мы идти пастбище, брать Синий Пятка, он любить Лория. Мы видеть ваши слуги пастбище. Они стоять, не говорить. Мы идти кататься. Сказать Румун, мы кататься. Румун, ты помнить, мы кричать сказать Дэкин, мы кататься? – она сама удивилась, как умудрилась не покраснеть, выдавая этот насквозь лживый экспромт.

– А моса? – Шукара уже трясло.

– Я видеть архи бить дэфы. Архи защищать. Твоя слуга пустить моса табун. Архи защищать табун.

– Я понимаю, сосед, вы расстроены, что погиб один из ваших зверей, – вступил в разговор Дэкин. – Поскольку в этом виноваты мои архи, я компенсирую его стоимость в двойном размере. Мы обратимся к оценщику в городе, который ведает боями моса. У него же есть родословная вашего питомца? Я уплачу нужную сумму. Думаю, на этом вопрос будет закрыт. Хотя зверя, конечно, жаль.

– Как я и говорил, всё это большое недоразумение, – сказал Атарин, не дав Шукару вставить и слова. – Поскольку вопрос с возмещением убытка решён… Разойдись! Все по домам!

Пока они разговаривали, вокруг собралась небольшая толпа зевак, среди которых было несколько стражников. Приказ начальника они восприняли как положено и стали сноровисто разгонять толпу, не забывая одновременно и подталкивать, и расшаркиваться перед высокопоставленными особами. Хотел того Шукар или нет, но его под светлы руки проводили к его повозке. Когда вокруг не осталось лишнего народу, Атарин отпустил стражу и дал волю хохоту.

– «Почему она не пошла с моими людьми?» – «Твоя слуга мы не звать», – спародировал он Иру, утирая слезу. – Давно я так не веселился. Дэкин, ты видел эту рожу? Это что-то!

– Да уж. Но мы прошлись по ножу. Хорошо, что вокруг было столько свидетелей. Завтра город наполнится слухами, неизвестно как их извратят к приезду его величества.

– Это предоставь мне, я умею укорачивать языки. Поехали-ка к тебе. Обсудим.

– Обсудим.

По прибытии домой Ира сразу пошла в свою комнату и упала звёздочкой на кровать. В мыслях гуляло злорадство, которого она никогда за собой не замечала. Ей просто необходима была минутка тишины, чтобы осознать перемены в себе. Признаться честно, она не ожидала от себя и половины поступков, которые совершила, и слов, которые сказала. Слишком уж всё это близко к сердцу. Никак не вяжется с её целями.

Живя на Болоте, она воплощала всем своим поведением только одну – выжить. Эмоции, поступки, настроение, даже самые искренние – всё ради того, чтобы дожить до завтра. В них не было какой-то хитрости или двойного дна – просто хотелось жить. И как личности тоже. Выжить и остаться собой. Получилось не до конца. Смешение её мира и мира дайна-ви напоминало ей картинку из задачника, где пересеклись два круга. Независимые, непохожие миры, соединившиеся так, что не разъединить. Опыт, полученный у Топи, уже из себя не выдернешь, но, если признаваться самой себе честно, многое из того, что там произошло хорошего или плохого, – это воля случая. Не случись оползней и обвала, сидела бы она сейчас в бараке с остальными рабами. Она барахталась как неопытный щенок, брошенный в озеро. Училась, смотрела и слушала, не всегда поступая разумно и правильно. Пока ей не протянули руку. Не будь её, этой руки, о свободе можно было бы только мечтать.

А вот её путешествие к людям даже в самых ранних мыслях уже пахло потребительскими планами: вытянуть из аборигенов информацию и знания и не задерживаясь пойти дальше. И было бы всё просто, если бы не человеческий фактор. Люди – это отношения. В её лексиконе были слова «долг», «честь», «борьба», но в мегаполисе их можно было найти только в одном месте – в библиотеке. Жизнь под крышей Равилов заставила её сделать вывод, что здесь зачастую слово с делом не расходится. За долгом стоял упорный труд, за честью – правда, за борьбой – твёрдые убеждения. К людям, которые так жили, было трудно не потянуться душевно, и ей фантастически повезло попасть именно к таким. Она сама не заметила, как стала относиться к новым знакомым больше чем просто к знакомым. Судьба руки Лоппи, чужой, в общем-то, девочки, стала и её проблемой тоже. Потому что эти люди уже не были посторонними. Просто так бросить на произвол и пойти дальше, отделавшись словесной благодарностью, – даже мысли допускать не хотелось. Риск быть втянутой в разборки, которые её, проходившую мимо, просто не касались, казался оправданным. Грех ради таких людей не постараться, тем более что они столько для неё сделали: напоили, накормили, обогрели, обучили. Неприятная сторона медали только одна – расставаться будет грустно. Очень. Если уж на звенящее цепями Болото нашлось ностальгии, то здесь…

Её размышления прервало появление служанки с сообщением, что её хочет видеть Дэкин. Она не стала заставлять себя ждать. В комнате, помимо хозяина, были Атарин и Румун.

– Ирина, – сказал Дэкин, едва она сунула нос в дверь, – когда мы можем увидеть того человека, о котором ты рассказывала?

– Вы конец говорить про Лоппи?

– Да, уже закончили.

– Мы мочь пойти сейчас, вечер, день. Вы хотеть?

– Сейчас. Мы хотим пойти втроём, это же возможно?

– Да. Румун класть арбалет. Румун оставить – можно идти.

– О Сёстры! – вздохнул Атарин. – Ирина, мы не собираемся обижать вашего друга! Естественно, мы не будем брать с собой оружия.

– Хорошо.

Они довольно быстро доехали до пастбищ, поздоровались с подпасками, и, к великому удивлению последних, хозяин отправил их в город с кучей мелких поручений. Когда они ушли, Ира велела всем ждать и пошла к деревьям. Она уже собиралась прокричать сигнал, когда над головой прозвучало ехидное:

– Пощади мои уши!

– Много ты ждать?

– Да с тех пор, как увидел тебя, Смагу и хозяйскую повозку. У… дочери Хараны всё хорошо?

– Да. Атарин помочь.

– Я ж говорил, хороший мужик! А эти за мной?

– Румун, Атарин и Дэкин оружие дома. Ты не бояться. Дэкин хотеть говорить, – она хихикнула. – Он быть глаза как… Во большие! Много-много вопросы говорить. Ждать не мочь, быстро ехать.

– Да уж, надо думать, – сказал Птичка нахмурившись. – Но это не отменяет того, что я таскал у него архи из табуна. Надеюсь, они не захотят обвинить меня в воровстве. Ладно. К Маяре в Чертог один раз входят. Пошли. Или… иди вперёд. Я догоню.

Ира помялась, но всё же пошла. Когда она вернулась одна, то увидела разочарованные взгляды. Подняла руку:

– Ждать.

Минуты были долгими, Ира даже успела подумать, что Птичка передумал и дал дёру. У неё отлегло от сердца, когда он, как обычно, плавно слез с дерева на перекладину загона Смаги, усаживаясь в любимой позе, склонив голову набок.

– Ба! Старый знакомый, – проворчал Румун, – только принаряженный малясь. Сколько мы его гоняли, а он всё равно тут.

– Я рад, что вам не хватило расторопности, а ему достало упрямства, – сказал Дэкин.

Румун отвернулся, пожёвывая губу, но хозяин похлопал его по плечу, показывая, что это была подначка без злорадства и упрёка.

Несколько минут спустя парень всё-таки собрался с духом принять свою судьбу и показаться на глаза хозяину, среди чьих архи чувствовал себя как дома. Он приближался медленным шагом, напряжённый, недружелюбный. Пока шёл через пастбище, все животные приветственно ржали, несколько кобыл подбежали поздороваться, но шарахнулись в сторону, когда вожак табуна отпугнул их, заняв их место. Птичка машинально гладил морды и щекотал нежную кожу шеи, чем вызывал у архи бурную и радостную реакцию. Вожаку он сунул синий равник, который тот слопал с аппетитом неделю не кормленного.

Весь вид Птички давал понять, что он хоть и старается держать марку, но абсолютно не знает, чего ждать от взрослых людей, полноправных членов общества, которые обычно сторонились таких, как он. В лучшем случае. Встав перед мужчинами, он вздёрнул подбородок и уставился глаза в глаза хозяину, словно признав в нём вожака и мысленно стараясь найти подход, чтобы избежать проблем с остальными «членами стаи». Ира часто видела этот фокус, когда он общался с архи. Привычка так впилась в его кровь и плоть, что он уже и к людям пытался применить подобное. Она кашлянула, разрывая тишину, и сказала:

– Дэкин, это есть мой друг. Он звать Птичка. Я дать он имя. Мой язык значить «урни». Хороший друг. Он учить рыжий архи и я. Хорошо архи знать.

Дэкину и не нужно было этого объяснять. Опытные глаза заводчика видели перед собой настоящий самородок. Сиротка. Сын деревьев. Погибни он зимой или убей его кто из фанатиков, никто бы и не оплакал. Дэкин чувствовал себя так, будто нашёл клад. Он знал, чего хотел от парня, но абсолютно не знал, с чего начать разговор. Бунтарь. Недоверчив. Свободолюбив. Бит жизнью и людьми. По словам Ирины, уже давно живёт в отрыве от общества и привык к этому. На правила и условности плюёт с высоты полёта птиц. Договориться и общаться будет сложно. Следующая мысль заставила его сначала невольно улыбнуться и практически сразу понять, как действовать: «Он похож на необъезженного архи. Недаром он чувствует себя своим среди моих питомцев. К такому с наскоком не подойдёшь. Если только издалека…»