Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Если богини позволят. Да и вообще, если пустят за барьер…

– Если.

Взгляды обратились на Арай-ди, и он глубоко задумался.

– Видят Сёстры, не хотел бы я узнать, что наша жизнь пустое место. И ещё более не хотел бы сообщать об этом вашим семьям и всему народу. Но если это единственный путь получить хоть каплю надежды, прежде чем прибегать к таким решительным мерам, как новая война… Однако, кто же отправится…

– Я, Отец, – сказал начальник Утёса, поднимаясь со своего места.

– Лэтте-ри? – Арай-ди не посчитал нужным скрывать своего удивления за маской. – Но почему?

– Простите, Отец. Кому как не мне? Не младшие чины гонять на такое задание. Каждый гвардеец на счету, если здесь всерьёз заговорили о войне. Остаёмся мы, Щиты Рассвета. Каждый из нас на своём месте, лишь я один не при деле.

– Лэтте-ри, ты один из лучших наших…

– Один из лучших… кто? Воин за бумажками. Управленец? Утёс исчерпал своё нутро. Руководить нечем. Продолжим добычу, как сейчас – жертвы будут куда большими, чем жизни, что удастся спасти зимой порухом. А с тем, что осталось, наставник Дарно-то справится и без меня.

– Для твоего гибкого ума всегда найдётся дело. Мне бы не хотелось потерять подобного тебе из-за случайностей пути.

– Отец. Это… нужно мне.

– Объяснись.

– Я обязан отдать долг за жизнь тем, кто спас меня на Утёсе. Они рисковали своими семьями, отдавая личное топливо для освещения на раскопках. Вряд ли найдётся что-то более равноценное, что могу отдать за эти поступки. Кроме того… Я сломан. Пора признать это. Не чувствую себя достойным называться Щитом Рассвета. Те две недели… Я видел, как женщину, что спасла меня, скручивало, стоило ей оказаться среди стен. Помогал, думал – сильный. Пока не понял, что сам больше не способен вернуться в пещеры. Я бесполезен, пока мной владеет страх. Я должен ехать. Снова взять в руки плеть. Победить ту Тень, что овладела мной.

Арай-ди помолчал, разглядывая решительное лицо собеседника, говорившее о том, что он готов прямо отсюда ринуться в путь без обратной дороги. Старший-среди-Отцов повернулся к лекарю.

– Мастер Раян-ги, вы так и не нашли средства от этих приступов?

– Нет такого. Это игра разума. От неё не существует лекарства. Возможно, последователи Великой Матери могли бы помочь, но у нас их…

Арай-ди колебался. С покойным отцом Лэтте-ри они были дружны, и к его сыновьям он питал искреннюю симпатию. Но есть ли иная кандидатура? Он поднял глаза и увидел позади Лэтте-ри две тихо подошедшие фигуры. Ну, конечно. Куда ж без них!

– А вы, как я понимаю, по примеру старшего сейчас будете мне доказывать, что вас никто не удержит на месте, если он уедет? – сказал он.

– А разве это нужно доказывать? – тихо сказал стройный даже по меркам дайна-ви молодой мужчина, вставая справа от начальника. – Если едет брат, то и я еду.

– Лин, ты нужен… – попытался дёрнуться Лэтте-ри, но его жёстко перебили.

– Не нужен. Север не даст больше того, что уже дал. Моё присутствие ничего не изменит. С меня хватит того, что Кэйхо-ри ушёл этой зимой на Ту сторону! Я еду с тобой! К тому же матушка Ойа два месяца назад подарила мне урусов. Их, конечно, не часто встретишь в Низинах, но к северным верховым животным вопросов у посторонних не возникнет, в отличие от наших болотных вага.

– Что будет с матерью? А семья?

– А ты будто не часть семьи! И в отличие от тебя, остальные в безопасности. Один ты не поедешь!

– В кои-то веки я с тобой согласен, Лин! – раздался голос слева, и твёрдая рука легла на плечо Лэтте-ри.

– Тебе не избавиться от нашего присутствия, друг мой. Смиряйся поскорее, а то нам ещё поклажу паковать.

Арай-ди смотрел на эту троицу с едва заметной усмешкой. Командир Утёса, его младший брат и лучший друг. Они оставались неразлучны, как бы ни кидали их в разные стороны время и расстояния. Каждый со своими особенностями – редко встретишь настолько непохожих, но с общими прекрасными чертами: преданностью, честью и силой воли. Если он ещё колебался, глядя на одного Лэтте-ри, то сейчас понимал, что выбор уже не будет лучше. Они были друг другу ближе и роднее, чем случается в иных семьях, и сделают всё, чтобы сохранить друг другу жизнь. К тому же если Лэтте-ри уедет один в путь, из которого может не вернуться, то эти двое, будем называть вещи своими именами: дезертируют следом.

– Хорошо! – сказал он голосом, при звуке которого все вытянулись в струнку по стойке смирно. – Щит Рассвета Лэтте-ри и младшие стражи Линно-ри и Терри-ти, я доверяю вам эту миссию и жду… мы все, весь народ дайна-ви, ждём ваших вестей.

Они поклонились и не стали задерживаться, понимая, что дорога каждая минута. Арай-ди отпустил остальных членов Совета и несколько минут сидел, придавленный грузом ответственности и безысходности. Из думы его вывело робкое прикосновение ко лбу. Он тихо выдохнул, словно избавляясь от ноши, и, подавшись вперёд, положил голову на маленькое плечо.

– Что тебя гнетёт, господин?

– Тепло моей жизни, не зови меня так, просил же. Ну, если не считать положения вокруг, то душу лорри грызут, что отпускаю Лэта. Не хотелось бы мне петь поминальную песнь по сыну друга. И так их семья уже схоронила обоих родителей, а этой зимой и их старшего брата, Кэйхо-ри из Болотной стражи. Хороший был гвардеец.

– Тебе не удержать его.

– Ты видела?

– Да, я была за дверью. Просто мешать не хотела. Командиру Лэтте-ри не найти здесь места.

– Хочешь сказать, что ему настолько плохо? Может, всё-таки остановить его?

– Дело не в его приступах ужаса в пещерах. Он словно что-то потерял и жаждет найти. Разве ты не видишь?

– Найти? Но что?

– Что бы это ни было, этого нет на Мрекском болоте.

***

Декада, последовавшая за памятной сценой на краю города, запомнилась Ире суматохой, постоянной сменой событий и полным отсутствием времени на нормальный сон. Приезда короля ждали со дня на день, и в Ризме разве что дороги с шампунем не мыли. Городок сверкал и переливался, повсюду носились люди, убирая с улиц всё неприглядное, вытирая до блеска окна, начищая металл, латая покосившееся, ремонтируя сломанное. В хозяйском доме пахло свежей краской – обновляли узоры в комнатах. Кесса орала на служанок голосом, слышным по всем этажам безо всякого рупора. Изо всех сундуков повытаскивали парадные занавески, скатерти, покрывала, от деталей рябило в глазах. Слуги и кухарки дневали и ночевали на кухне, заготавливая огромные горы еды для высокопоставленных гостей. Даже пекарь за работой не успевал грустить о судьбе дочери.

Дэкин после небольшого спора с Атарином согласился на то, чтобы Ира представляла интересы Лоппи перед королём, и в тот момент, когда они пришли к согласию, спокойная жизнь для Иры кончилась. Инициатива нещадно била инициатора. Ей пришлось в короткие сроки осваивать светский этикет, изучать «городские легенды» о Шукаре Мирафе и его шайке, да ещё небольшой блок местных законов и государственное устройство, чтобы хоть как-то уложить правила этикета в систему.

Запомнить это с наскока, с учётом несовершенного знания языка, было просто невозможно. На третий день она поняла, такими темпами выучить ничего не выйдет, и решила принять радикальные меры. Выдержав долгую паузу, она созналась своим учителям, что в её стране нет запрета для женщин касательно грамоты, и попросила смилостивиться и разрешить пользоваться записями. Дэкин долго поскрипывал зубами, а вот Атарин, по всей видимости, обладавший не столь закостеневшими взглядами на жизнь, без всякого упрёка поинтересовался:

– А почему вы раньше молчали, Ирина?

– На Болоте говорить: «Быть беда. Люди знать уметь писать, читать, считать». Я не говорить. Я уметь много писать, читать на мой язык. Считать уметь много-много. Моя страна женщина мочь работать, как мужчина мочь. Шукар говорить: мой папа – мастер, мой брат – подмастерье. Я есть тоже подмастерье. Как есть мой брат.

Начальник стражи был изумлён новыми знаниями о чужой стране, а Дэкин подумав стукнул по полу тростью:

– Ирина, твоя страна – твои правила. Не нам их судить. Однако тот, кто вам это сказал, был десять раз прав – у нас такого не поймут. Я не против позволить тебе пользоваться записями, коли ты владеешь грамотой, но убедительно прошу скрывать это ото всех. Я не хотел бы, чтобы ты показывала в моём доме недостойный пример женщинам.

– Понимать.

Ира с утроенной силой принялась осваивать новые знания, параллельно расширяя словарный запас, радуясь возможности полагаться не только на память. Дэкин только диву давался, сколько бумаги она способна исписать, но недостатка в ней не было, и потому никто её не корил.

Труднее всего Ире давался этикет. Она была простым человеком, не стремилась когда-либо занимать высокие посты, погоня за карьерой была ей чужда. Отец привил ей уважение к высококлассным специалистам, находящимся на своём месте. Чтобы быть начальником, тоже нужны особые знания и навыки, в частности этикет, который ей интересен не был, если не сказать больше. Не понимала она всех этих заморочек, кто, кому, куда должен руку подавать да в каком порядке. И вот на тебе! Пришлось-таки осваивать! И ладно бы поклоны-реверансы или вилки-ложки-перемены блюд. Нет! Особое внимание её учителя уделяли тому, с кем и как нужно общаться. Монархи редко путешествуют в одиночку, потому предстояло запомнить лестницу знати и понимание места каждого из этих людей, а уже этот раздел не обошёлся без краткого экскурса в государственное устройство Рахидэтели.

В целом местная иерархическая система мало чем отличалась от того, что Ире приходилось читать в учебниках истории и наиболее близко походило на Европу: те же бароны, герцоги, графы… Конечно, здесь они назывались по-другому, но мозг легко находил аналоги. А вот сама организация правления и роль титулованных особ в этом мире совсем не походили на земные. Ира долго искала подходящее слово, но в голову приходило только «менеджер». Именно так можно охарактеризовать профессию, за которую здесь наделяли титулом.

Во главе системы стоял король. Абсолютный монарх, обладающий законодательной и судебной властью, чьи полномочия передавались по наследству к старшему сыну. Сразу под королём стояли «герцоги», или если можно так назвать – «принцы крови», ближайшие родственники короля мужского пола. К ним относились младшие братья, дяди и двоюродные братья, если они у него были. В случае если династия прерывалась, то данные товарищи по сложной и запутанной системе законов могли встать у руля государства. Естественно, в этом случае не обходилось без подковёрных интриг и заговоров. Однако это были самые близкие к трону люди, как правило, игравшие роль советников, и как бы ни грызлись они меж собой, но уступать престол «чужаку» не хотелось никому из них. С ними было примерно всё понятно, а вот дальше начинались тонкости.

В голове Иры Рахидэтель была страной людей со столицей в городе Гая. Эйуна, дайна-ви, сая воспринимались ею как «иностранцы», население соседних стран, на болотистой границе одной из которых находилась Ризма. Каково же было её удивление, когда она узнала, что и люди, и эйуна, и дайна-ви, и сая, и ещё восемь народов, о которых её учителя не сочли нужным распространяться ввиду ограниченного времени, – жители одной страны! У каждого из них был свой правитель, свои обычаи и даже своя столица. Например, столицей эйуна был Анаэрлен. С территорией вообще всё оказалось интересно: города и их окрестности мог населять как один народ, так и несколько. Были нейтральные города, например, тот же «центр волшебников» Карраж, где встречались ради торговли, переговоров и прочих политических нужд. Были населённые пункты, принадлежащие эйуна, были чисто людские, были места, заселённые оборотнями и прочими существами, были смешанные, где жили бок о бок…

Земля переходила от одного народа к другому путём войн, переговоров, ради взаимной выгоды или в целях политической игры, при этом не переставая быть землёй Рахидэтели. Этакая делёжка территории «район на район». В связи с этим у знати не оказывалось того, без чего Ира их вообще не представляла, помня уроки истории: земельных наделов. Для неё было привычно, что уж если граф какой, то у тебя обязательно замок, а вокруг него угнетённые крестьяне пашут, сеют и кормят своего хозяина, радуясь тому, что им выдали клок земли для работы. А господин от щедрот своих отсыпает налоги в казну. Здесь было иначе: земля была в руках людей, её обрабатывающих, а знати оставалась только роль управленцев. Частной собственности не практиковалось, но пока отвечающий за землю человек или его семья использовали её с толком, они считались на ней полновластными хозяевами, держа отчёт о своих успехах или неудачах перед знатью.

Титулы здесь получали классическим способом: за выслугу и по наследству, но король мог «повысить», «понизить», да и вообще отобрать титул, если управленец не справлялся со своими обязанностями. Титул определял то, сколько территорий и людей отдавали под управление высокородной особе. «Топ-менеджерами» были графы – в их ведении могло находиться по нескольку крупных городов с прилегающими территориями. Если граф к тому же умудрился отличиться на службе в армии, то становился маркизом. Виконта обычно ставили управлять одним большим городом или представлять интересы людей в городе со смешанным населением, что само по себе считалось трудной задачей и головной болью. Ну а баронам доставался город сельского типа с обширными сельскохозяйственными угодьями.

Среди знати специалистов в своей области король обычно отличал повышением или крупными материальными благами для него и его семьи, в том числе, даря крошечные кусочки земли в пожизненное пользование, что ценилось больше прочих богатств. Как правило, замок знатного вельможи представлял собой очень богатый дом без земельного участка. В нём жили, как живут в иных домах, разве что очень роскошно.

Браки между представителями знати были довольно популярны, но и неравные были в большом ходу. Наличие в мире волшебников с силой богини Хараны приводило к достаточно просвещённому в вопросах здоровья обществу. В частности, правящие семьи были уведомлены, к чему приводят регулярные близкородственные скрещивания . И хотя чаще всего политика играла роль в выборе, но время от времени знатные люди, вплоть до монарха, слушая советы одарённых, брали в жёны девушек из простых семей. Семья невесты в этом случае доживала свой век в сытости и достатке, но никаких должностных привилегий это не давало. Главными требованиями к будущей жене были физическое здоровье и плодовитость, необходимые для зачатия и вынашивания наследника. Поэтому к людям с даром богини природы, способным оценить эти качества в будущих матерях, прислушивались очень внимательно.

В обязанности знати входило назначать градоначальников, вести перепись населения, следить за использованием земли с максимальной выгодой. Информировать власти обо всём, что творится среди людей, и о чрезвычайных происшествиях, выслушивать жалобы и предложения от жителей, принимая решения по их вопросам, передавать Казначейству сведения о работе сборщиков налогов и ростовщиков. Кроме того, среди их дел значилась посильная помощь в поддержании правопорядка, хотя последнее главным образом было делом армии и судей.

Армия и так называемый Дворец суда подчинялись напрямую королю.

Мужчины людской расы были поголовно военнообязанные, «откосить» от армии могли только калеки и душевнобольные, а для неявки на «призывной пункт» до определённого возраста было только одно оправдание – безвременная кончина. Долгая и продуктивная служба в армии после «дембеля» давала множество льгот и привилегий, начиная от права несколько лет не платить налоги, кончая кусками земли с возможностью передавать их по наследству сроком на два-три колена. Но самым почётным считалась принадлежность к страже – профессионалам, избравшим армию делом всей своей жизни. Правом служить до конца жизни награждал лично его величество, он же мог это право отобрать.

Армия была независимой и, помимо прочего, выполняла полицейские функции, отчитываясь только перед королём. Высшие чины в армии проходили специальное обучение, что позволяло им представлять интересы людей при конфликтах с другими расами. Солдаты воюют, подавляют бунты, обеспечивают правопорядок в городах и в первых рядах вступают в переговоры с потенциальным противником. В случае поимки с поличным имеют право устроить полевой суд . Этикет предписывал чтить высокопоставленного вояку не менее почётно, чем любого из знати. Но самым неожиданным знанием о военной структуре для Иры оказалось то, что волшебники тоже обязаны были отдать долг родине!

Владеющие магией лица виделись ей спокойными, мудрыми дядями в тяжёлых нарядах, с посохами и совсем не ассоциировались со стометровкой и отжиманиями. Они должны были стоять несколько в стороне от всеобщего закона, иметь особые привилегии и права. Как церковные служители на Земле: епископы или патриархи. Однако же, по рассказам Дэкина и Атарина, выходило, что их участие в государственных делах, да и вообще в любых делах – не призвание, а профессия.

Например, король сам выбирал помощника из числа наиболее талантливых и платил ему содержание, пока тот работал при дворе. Волшебники имели большое влияние и право голоса во многих вопросах. Но последнее слово оставалось за «работодателем», который в любой момент мог заменить действующего волшебника на более устраивавшего его кандидата. Количество подобных советников король также определял сам. С обладающими даром монарх делил судебную власть, что было как-то связано с культом верховной богини – Ира не особо поняла весьма запутанные объяснения Дэкина, полные незнакомых понятий.

Отношения же с волшебниками у простых людей Рахидэтели стояли на прочных рыночных рельсах и строились по законам спроса и предложения. Разве что договоров купли-продажи волшебных услуг не заключали. И да – маги служили в армии, в большинстве своём на общих основаниях, то есть «упал-отжался» касалось и их тоже. Если волшебник не был способен нести боевую нагрузку в силу ограничений, наложенных на него даром, то был обязан отслужить своими способностями, причём это приводило к увеличению срока службы. Армию сопровождали маги-лекари, маги поддержки войск и куча других: одарённому место всегда находили. Ира только сглатывала, представляя, на что способна такая армия.

Судьи также были независимой структурой. Самыми главными представителями судебной власти считались король и волшебники с силой, данной верховной богиней Илаэрой. Последних было не слишком много, и на места в отдалённые регионы отправляли вершить суд хорошо знающих законы солдат, отличившихся за время службы в сыскном деле.

Стать уважаемым в обществе человеком можно, не обладая титулом или задатками военного. Для этого достаточно быть предприимчивым и иметь деловую хватку. Проще говоря – бизнесменом. Такие люди открывали своё дело, развивали его, со временем беря работников под свою крышу и опеку. Когда таковых становилось довольно много, по всеобщему согласию, оформлялась бумага и образовывался Дом. Хозяева Домов ценились знатью, потому что их успехи позволяли им самим успешно отчитываться перед королём за вверенную их попечению территорию.

Вся эта государственная махина, державшаяся на весьма громоздкой системе законов и религиозных традиций, имела некоторое количество глобальных недостатков, основным из которых было процветающее взяточничество. Проблемы детей деревьев, превышения судьями на местах служебных полномочий, образование Домов ростовщиками и сборщиками налогов путём шантажа людей были проблемами не только Ризмы. Наверняка и других подводных камней в системе хватало. Скатиться людскому обществу не давали только по-средневековому суровые меры пресечения и регулярные чистки, устраиваемые монархом и Дворцом суда. Про приезды ревизоров тут хватило бы сюжетов не только на комедии , но и на трагедии, фарсы и даже романы.

То немногое, что Ира узнала про общество эйуна, рассказывал в основном Атарин, и большей частью это напоминало хвалебную песню. В его глазах они были первостатейными воинами, чтущими законы и традиции. Военная обязанность в их среде распространялась и на мужчин, и на женщин. Лестница титулов соответствовала людской, но способ передвижения по ней был только один – добыть это право в бою. Ире было трудно уложить это в голове, но по сути обращения «господин барон» или «ваша светлость» были в языке эйуна абсолютно идентичны фразам «да, господин капитан!» или «так точно, господин полковник!». И реакцией на названный титул было не расшаркивание, а отданная честь.

Парадоксом было, что полученный таким образом титул передавался по наследству. Однако если до достижения определённого возраста особа, получившая подобный подарок от предков, не доказывала битвой, что его достойна, то она начинала катиться по «лестнице» вниз, пока не останавливалась на звании, которое было по силам, или вообще не теряла право относиться к благородному сословию. Как знать эйуна поступала, если на их жизнь не нашлось войны, Ире было непонятно, но уточнять не стала – и так голова была полна новой информации, нечего лезть в дебри!

Достигнув определённого возраста и попав в армию, мужчина или женщина эйуна до конца жизни с ней не расставались. Суды вершили военные командиры, при надобности, чтобы сдёрнуть кого-то с места, достаточно было только приказа. Был и верховный суд в виде тану и каких-то стражей закона, Ира не смогла точно перевести название, но к нему прибегали редко, в особо спорных случаях.

На вопрос о том, а как же сельское хозяйство и ремёсла, если все поголовно солдаты, ей ответили, что и этой задачей ведает армия. Чем-то это напоминало советские выезды «на картошку» , только овощами тут не ограничивалось. При надобности, выбранным военным подразделениям отдавался приказ переквалифицироваться в крестьян, строителей, шахтёров, ремесленников и других. Отработав положенный срок, они уступали место следующим по очереди. Народ эйуна был самодостаточен в плане обеспечения продуктами и вещами. Учитывая спартанский образ жизни львиной доли населения, многого им и не требовалось. Но всё равно ресурсов было впритык, излишков на продажу почти не оставалось. Чем они зарабатывали деньги и как копила знать своё богатство, пока неясно, да и сил выяснять такие подробности уже не было. Про магов ей сказали только то, что у эйуна их очень мало.

Ира разучивала различные обращения и витиеватые фразы, стараясь для собственной простоты найти им аналоги. Для этого приходилось кипятить мозг, выуживая из него уже подзабытые знания по истории и художественную литературу на тему. «Ваша светлость», «господин барон», «виконт такой-то», «моё почтение» – надо же было как-то обозначать тот набор длинных званий и приветствий, что надиктовал ей Дэкин!

Птичку в эти дни она видела нечасто. О езде верхом и обучении сейчас говорить было нечего, потому он ошивался по усадьбе, пользуясь возможностью посмотреть на дом своего покровителя изнутри. Ходил из конца в конец, иногда помогая женщинам носить тяжести или старикам в их работе. Ребятне, если проказили и мешали взрослым, отсыпал щедрые подзатыльники, а они, насупившись, рассматривали нового жильца дома, от которого пока непонятно чего можно было ждать. Мужчины его не трогали, хотя многие посматривали с неприятием, а вот женщины крутились вокруг, будто осы у банки с вареньем. Первое время он прятался от них, пока сама Цыран на пару с Кессой не взялись позаботиться о новом жильце.

Впервые он ощутил на себе по-матерински щедрую женскую заботу. Ведь хозяйка, не имея своих детей, готова была вылить свою нерастраченную любовь на любого, кто в ней нуждался. И сейчас, когда её муж привёл в дом паренька, пережившего столько горя, её чуткое сердце отозвалось и она окружила Птичку таким вниманием, что какое-то время он не знал, как на него реагировать, и порой терял дар речи в присутствии хозяйки. Вот с её тёткой было проще. Едкая на язык старушка пришлась ему по вкусу, он сам не уступал ей в любом диалоге. А то, что Птичка всегда соблюдал границу в общении со старшими, позволяя себе быть открытым и прямым, оставаясь при этом почтительным, быстро сделало его любимцем «тётушки Кессы».

Без эксцессов тоже не обошлось. Как-то Атарин позвал Дэкина проехаться к нему домой и посмотреть, как дела у Лоппи, про которую в общей суматохе слегка подзабыли, едва снабдив всем необходимым. Птичка, услышав про это, напросился следом. Ну а Иру сейчас постоянно таскали при себе, чтобы не тратить время и объяснять всё нужное по ходу, не отрываясь от работы. Атарин приготовил для Дэкина повозку, а любители верховой езды сейчас сами напоминали застоявшихся коней, потому бегом унеслись на пастбище и нагнали их уже в дороге на Смаге и Синей Пятке. Прогулка вернула всем хорошее настроение и силы, в дом начальника стражи въехали будто праздничным кортежем.

Тавик открыл им дверь, уже без всяких признаков неприязни пропуская в дом Иру: Атарин умел проводить разъяснительную работу. Но едва они вошли в светлую гостиную, как атмосфера сразу сгустилась. У окна стоял Азарик.

– Моё почтение, отец, – поздоровался он. Он всегда разговаривал, используя вежливые обороты, которыми теперь в некоторой степени владела и Ира. Это было частью обучения для собирающихся со временем уйти в стражу. Они должны были знать этикет не хуже придворных, потому Азарик избрал самый простой способ изучить сию науку – постоянно применял её в жизни.

Атарин внимательно посмотрел на сына, проследив за его взглядом.

– Азарик, позволь познакомить. Этого юношу зовут Птичка, сын деревьев, которого взял под полог гостеприимства Дэкин. Мы приехали справиться об одарённой, уедем в обед.

– Сдаётся мне, друг мой, твой сын и мой гость знакомы, – проговорил Дэкин рассматривая застывшего подопечного.

Оба юноши медленно кивнули.

– Довелось.

– Было дело.

Атарин минуту рассматривал обоих, а потом приказал Тавику накрыть на стол и позвать Лоппи с матерью.

Чаепитие прошло в спокойной обстановке. Женщины уверили, что в доме начальника стражи им хорошо, а Атарин искренне благодарил их за какие-то ритуальные службы, которое те уже успели провести. Да и сам дом при ближнем рассмотрении изменился – всюду чувствовалась женская рука.

После женщины ушли к себе, Дэкин какое-то время занимался Ирой, рассказывая той очередные истории о Рахидэтели. Начальник стражи куда-то ушёл, а после вернулся и сел писать. Через несколько минут он поднял глаза от бумаги.

– Сын, я в малой кладовке воск для печати забыл. Принеси.

– Да, сейчас.

Азарик ушёл выполнять поручение. Внезапно Дэкин оторвался от преподавательской деятельности и обернувшись спросил:

– Птичка, слушай, у меня к тебе вопрос есть срочный про Синюю Пятку, память у меня уже не та, что прежде. Давай сходим, я тебе покажу, что хотел? Прости, Ирина, это недолго.

– Я понимать.

Птичка не возражал. Тем более что настроение после столкновения с сыном хозяина дома у него было преотвратное и он был рад поскорее уйти и оказаться среди архи. Иру разбирало любопытство: что же такое произошло между этими двумя?

Они последовали за Азариком, а следом в ту же дверь вышел Атарин. Минуту стояла тишина, потом послышался громкий и спокойный голос Азарика, звавший отца, восклицание Птички и грохот, сменившийся возмущёнными криками обоих.

Ира выбежала из комнаты, желая знать, что случилось, и затормозила, увидев улыбающихся до ушей Дэкина с Атарином. Они стояли возле запертой двери, в которую по другую её сторону колотили кулаками.

– Что есть случиться? – спросила Ира, и начальник стражи усмехнулся.

– Ничего, Ирина, просто мы решили, что молодым людям не помешает мужской разговор без посторонних, – он повысил голос, так чтобы его было слышно за дверью.

– Отец!

– Откройте, чтоб вас тени взяли!

Старые заговорщики переглянулись, и Атарин подбросил связку ключей, ловко поймав её в руку.

– Как думаешь, часа им хватит?

– Да не, думаю, раньше управятся.

Они отошли подальше от двери, утащив за собой Иру, и жестом призвали её к тишине.

После минутной тишины за дверью началось что-то невообразимое:

«Сын деревьев, это всё из-за тебя!» (БАМ!) – «Да если б я в этот дом не припёрся, то ещё б кучу лет тебя не видеть!» (БАМ! БУХ!) – «Сидел бы в своём лесу, зверёныш! Кто только имя тебе дать додумался?!» (ТАРА-РАХ!) – «Думаешь, камзол напялил, так теперь всё можно?!» – «А сам-то! Подвеску нацепили, думаешь, сразу приличным человеком сделался?! Тебе ещё сто лет учиться еду руками не хватать!» – «Я этими голыми руками с моса один на один дрался, а тебе зубочистку всучили, думаешь, сразу воином стал! Будут ещё всякие недоучки меня жизни учить!» – «Ах ты!» (БУМ! БУХ! БАМ! БАМ!)

– У тебя в той комнате ничего ценного нет? – поинтересовался Дэкин.

– Успел убрать.

– Ну и отлично! Пойдёмте пока воздухом подышим.

– Ага. Тавик! Присмотри за ними, чтобы границ не перешли.

Слуга, материализовавшийся не пойми откуда, усмехнулся и сказал:

– Да, господин, будьте покойны! Присмотрю за сорванцами.

Они и правда прогуляли около часа, а когда вернулись, то застали Тавика в задумчивом состоянии под дверью.

– Ну что там? – шёпотом спросил Атарин.

– Утихли. Знаете, господин, в армии служил – всякое бывало, но сегодня даже я узнал несколько новых слов.

Начальник стражи ухмыльнулся и приподнял бровь.

– Ну, надеюсь, наша задумка себя оправдала.

Он спокойно открыл дверь и сразу же ушёл в гостиную, утянув с собой Дэкина и Иру. Они успели рассесться и налить себе по бокалу горячего компота, когда оба драчуна явились пред светлы очи старших.

Ира прикусила губу, чтобы не засмеяться, хотя искренне сочувствовала обоим. Птичка постоянно отирал щёку, с которой тонкой струйкой текла кровь, рукав нового камзола, подаренного Дэкином, был наполовину оторван, кулаки стёсаны и в синяках, справа на лбу красовалась шишка размером со сливу. Азарик выглядел не лучше со свежим фингалом под правым глазом, выдранной с мясом шнуровкой на камзоле, царапиной на подбородке и хромотой на левую ногу.

– Ну что, бойцы, сбросили пар? – деловито спросил Атарин, рассматривая обоих.

Отвечать они не стали, только отвернулись друг от друга и кивнули.

– Ну, добро. Уж не знаю, чего вы не поделили, но отношения надо прояснять сразу. Думаю, это хороший урок для обоих. Птичка, надеюсь, теперь, когда тебя никто не привлекает к суду за то, что подрался с молодым солдатом, ты понимаешь, сколько пользы может принести пребывание в обществе. Если бы ты был просто сыном деревьев, и закон был бы куда суровее. Не настаиваю, решение в итоге всё равно придётся принимать тебе, но всё же подумай над этим на досуге. Быть равным кому-то не так уж плохо. А что касается тебя, сын… Я догадываюсь, в чём причина твоей ссоры с нашим гостем. Память у меня хорошая. Много раз говорил тебе, что людей надо судить за дела, а не за то, что навешивают на них слухи. Сегодня ты получил по заслугам. И надеюсь, поймёшь на будущее, что пути Сестёр никому не ведомы. Тот, кого ты сегодня презираешь на пустом месте, может завтра встать на одну ступень с тобой, а то и выше, и воздать за всё. И недооценивать тоже никого нельзя. Я так понимаю, Птичка оказался достойным противником, верно?