Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Атарин Гирэт отчитывался о работе стражи, в основном за множественные мелкие правонарушения, которые с успехом пресекались его службой. Ни слова о Лоппи. Ни слова о Шукаре. И говорил он так, будто заучил текст с бумажки. Король смотрел на него, делая вид, что внимательно слушает. Да, именно так. Делая вид. Острое ощущение театрального представления во всём происходящем смутило Иру и заставило насторожиться. Что же задумали король и начальник стражи? Она даже мысли не допускала, что они могли забыть.

Потом были ещё представители города, хозяйственники. Даже Дэкину пришлось рассказать во всеуслышание о своих достижениях коннозаводчика. К его изумлению, прямо тут, на приёме, король приказал принести договор на покупку десяти голов архи для личных стойл. Дэкин был ошарашен, слушая, как монарх называет клички самых дорогих из его питомцев, озвучивая стоимость, которую готов за них заплатить. Судя по выражению лица хозяина, сумма была баснословной для этих мест. Ира оглянулась на Шукара и усмехнулась: тот краснел от возмущения и шипел себе под нос. Последний удар по сборщику налогов был нанесён в самое сердце. Личным королевским указом Дом Равил на десять лет освобождался от налогового бремени при условии поставки в королевские конюшни двух из десятка лучших жеребцов и одной производящей кобылы ежегодно. Дэкин с трудом заставил себя выдать полагающиеся поклоны с благодарностями, буквально упав обратно на скамью.

Перспективы открывались просто потрясающие! Зал кипел разговорами, многие простые горожане улыбались, зная, что дом Равил о них не забудет. Если его дело будет расти, появится много новой работы под надёжной крышей, у честного хозяина, пойдут заказы. Будет куда пристроить на работу сыновей, а в хорошо устроенные руки и дочерей замуж не грех отдать. Знать перешёптывалась, поглядывая на владельца табунов крайне заинтересованно. Скоро в руки Дэкина упадёт ещё не один клиент: многие последуют примеру монарха, хотя, в отличие от него, будут торговаться за каждую монету.

И вот в этом ещё не улёгшемся до конца гомоне пред светлы очи государя вызвали Шукара, пока не успевшего смириться с мыслью, что ненавистный сосед теперь стал в несколько раз богаче.

– Главный сборщик податей города Ризма рад приветствовать ваше величество! – сказал он, но тон его голоса не соответствовал произносимым словам. Далеко не сразу появилась на его лице эта так пугающая всех слащавая улыбочка.

Король несколько минут разглядывал его и, в конце концов, сказал:

– Значит, это вы ведаете сбором денег в Ризме? Насколько нам известно, эта должность вами не совсем заслужена, ведь вы единственный сборщик податей в этом городе.

Шукар проглотил замечание и, окончательно взяв себя в руки, улыбаясь во весь рот, ответил:

– Конечно, ваше величество! Но что поделать? Это недоразумение вышло только из-за списка должностей. Меня назначили главным сборщиком много лет назад, но, к сожалению, с тех пор помощников не приписали. Городок небольшой, и я один управляюсь с этим бременем, прикладывая все свои силы! В чём ваше величество лично может убедиться.

– Мы и хотели бы это сделать, Шукар Мираф. Объясните нам: почему столь хорошо развитый, с точки зрения хозяйства, город, чьи достижения нам так красочно описал господин градоначальник и кои мы имели удовольствие лицезреть лично, приносит столь малые средства в нашу казну? Вот последняя роспись моего казначея, – слуга подал Шукару большой лист бумаги, который тот с поклоном принял, но на содержимое даже не посмотрел.

– Я могу объяснить вашему величеству, почему это происходит. Как вы знаете, в нашем городе есть несколько ммм… сильных центров хозяйствования. Именно они и являются основными подателями средств в казну. На первом месте, безусловно, Дом уважаемого Дэкина Равила. Он основная опора благополучия в наших краях и, не могу не сказать, к его чести, исправный плательщик, за которым никогда не числилось ни единого долга. И я безумно рад, что его величество не обошёл его своей милостью, он, безусловно, её заслуживает. Хотя, как сборщику податей, мне остаётся только кусать локти от досады. Ведь в ближайшие десять лет мне уже не прийти в его Дом по долгу службы ради лишней задушевной беседы, которые поднимают мне настроение лучше веселящих напитков. Есть ещё несколько небольших хозяйств: достопочтенного господина градоначальника, например. Но они не идут ни в какое сравнение с успехами Дома Равил. Простите, господин Витус, но это истинная правда. Все эти хозяйства почти исправно тянут бремя податей, но вот простой народ… Мелкие торговцы, крестьяне, коих в наших сельских краях предостаточно, к сожалению, не столь обязательны. Среди них множество должников.

– Почему же вы не привлекли стражу к столь широко распространившейся проблеме?

– Помилуйте, ваше величество! Это же… Наши соседи, хорошие люди! Среди них нет нарушителей закона и к тому же…

– Мы видим, что вы недостаточно расторопно исполняете возложенный на вас долг! Мы, как никто, понимаем важность связей и отношений, но это не мешает нам делать что до́лжно! И призывать к ответу каждого, кто бы он нам ни был – сват, брат, зять! Кстати, ещё один вопрос: в росписи казначейства значится, что за вами оформлена домообразующая грамота. Однако обсуждая сегодня успехи города, вашего имени мы не услышали. Так какое хозяйство ведёте вы, помимо своих основных обязанностей? Оно должно быть немалым, если привело к подписанию грамоты.

Улыбка сбежала с лица Шукара, напор короля заставил его, наконец, осознать, что дело серьёзно. Он подобрался, выпрямился и, сглотнув, ответил:

– Я занимаюсь разведением чистопородных моса. Но моё хозяйство, хотя и прибыльно, к сожалению, невелико.

– Тех моса, что мы видели у стражи, когда посещали казармы, вряд ли можно назвать чистопородными. Эти шавки неплохи, но на элиту не тянут.

– Да… ваше величество правы… Этих зверей закупили из казны стражи по приказу её начальника. Не в Ризме.

– Хм… Насколько нам помнится, закон обязывает всех хозяев, разводящих зверей, в которых нуждаются армия и стража, выдавать ежегодно часть приплода их представителям. Мы видели архи с хозяйств Дэкина Равила в конюшнях стражи. Знаем, что они переданы в срок и в достаточном количестве. Отличные животные. А вот моса стража почему-то закупает на стороне при наличии вашего хозяйства. Молчать! Мы знаем, куда вы пускаете зверей! Соглядатаи уже всё мне донесли. И вы так и не объяснили, откуда взялась домообразующая грамота, если, как вы говорите, у вас всего-навсего хоть и прибыльное, но небольшое хозяйство. Мы ждём ответ.

Шукар тяжело задышал и покраснел. Пустив в дело всё своё актёрское мастерство, в наличии которого был уверен, он ответил, ломая руки:

– Ваше величество, помилуйте! Я ни в чём не провинился, ну, кроме того, что не передал моса страже. Каюсь, виноват! Завтра же, да нет! Сегодня же! Приглашу господина Гирэта на псарню выбрать зверей! Но Дом… Вы знаете, ваше величество, у нас много должников среди простого люда. Это мои соседи! Я их очень… люблю! И я предложил им вступить в… домообразующие отношения в надежде, что совместными усилиями нам удастся выгоднее распоряжаться средствами и ресурсами! Люди могли бы отдать долги. Это выгодно всем сторонам!

– Хм… и вы хотите сказать, что созданный на таких условиях Дом… Напомните мне, сколько лет назад он был основан? Под вашим разумным руководством… До. Сих. Пор. Не принёс ожидаемого результата и продолжает существовать?

Шукар задыхался, стараясь набрать побольше кислорода для очередного возмущённого ответа, когда с задних столов вскочил мужчина и на весь зал прокричал:

– Да как же это так, ваше величество?! Ведь врёт же! Ей-ей врёт, вашество!

Знать возмущённо зашушукалась, напряглись солдаты, но король поднял руку в успокаивающем жесте и, недобро улыбнувшись, сказал:

– Я вижу, добрый человек, у вас есть что сказать. Подойдите сюда, не стесняйтесь. Нас интересует мнение всех наших подданных. Не только наделённых долгом. Ну же!

Мужчина слегка побледнел, но всё же вышел из-за стола и медленно направился к королю. Подойдя поближе, он низко поклонился и не сразу решился разогнуться обратно.

– Как тебя зовут и кто ты по роду занятий?

Мужчина обернулся на Шукара, икнул от его многообещающего взгляда, но потом взял себя в руки и с видом камикадзе, который всё уже для себя решил, ответил:

– Моё имя Коват, ваше величество. Дровосек я.

– Очень хорошо, дровосек Коват, поведай нам, о чём хотел. Смелее!

– Слушаюсь! Этот человек не создавал свой Дом на благо! Многие, в том числе и я, вошли в него по принуждению. Мы… были должны, и нам угрожала тюрьма. Он предложил нам подписать грамоту, обещая не лишать свободы и наши семьи кормильцев, если мы будем работать на него. А когда грамота была подписана… Мы до сих пор работаем, и долг наш вырос многократно, потому что результаты наших трудов в большинстве своём присваивает… Шукар Мираф.

Король мрачно посмотрел на мужчину.

– Почему вы не обратились за помощью раньше?

– А кто и что мог сделать, ваше величество? В глазах Стражи я не преступник, но будь на то приказ Казначейства или Дворца суда, они бы меня схватили по ходатайству господина Мирафа. По закону о долгах. А мне сейчас терять нечего. Всё, что можно, уже потерял. Даже невесту. У меня была… – мужчина резко выдохнул, – любимая женщина. С её отцом мы дружили домами. Ласковая, приветливая, хозяйка, каких мало. Но господину Мирафу вздумалось отдать её за своего слугу. Её отец тоже ходил в должниках, и нам обоим угрожали тюрьмой, если мы не отступимся. Он часто так делал. И отказать никто не смел. С тех пор семьи у меня нет. Родителей схоронил, так что… Даже если теперь бросят в тюрьму, бояться мне нечего. Даже если казнить изволите – не страшно. Но я хочу, чтобы вы знали правду, ваше величие!

– И вы поверите этому лжецу, который пытается выгородить себя и не платить долги?! – закричал Шукар, едва выслушав обвинение в свой адрес. – Он же должен огромные деньги, вот и пытается себя обелить в ваших глазах, ваше величество! Неужели вы ему поверили? Да где это видано?! Что за голословные обвинения?! У меня всё записано! Каждая монета подсчитана! Да он…

– Успокойтесь, господин Мираф, – проговорил король, – ваши записи мы обязательно проверим. Вы же не возражаете против того, чтобы с вашими бумагами поработали мои счетоводы?

– Ваше величество! – Шукар встал в позу оскорблённого достоинства, потом бегло обвёл глазами зал, задержавшись на магах. – Я готов поклясться перед лицом Великой Матери, что каждая подпись на расписках подлинная!

– Хм… Какое… сильное заявление. Перед лицом Илаэры лгут только те, кому хорошая жизнь надоела. Стало быть, вы настолько уверены в своей чистоте и неповинности, что готовы ответить даже перед божьим судом?

Шукара уже несло:

– Конечно, ваше величество! Был бы здесь хоть один последователь Великой Матери, я бы повторил эту клятву!

– И за прочие свои поступки и деяния вы готовы были бы ответить?

– Какие ещё поступки?! О чём вам наплести успели, ваше… Да, готов! Хоть сейчас!

С того момента, как Шукара позвали на ковёр, Ира не сводила глаз со всех заинтересованных лиц. Она и не пыталась переводить те юридические и хозяйственные термины, которыми сыпал король, призывая его к ответу. Слишком быстрый и эмоциональный это был диалог. Однако её словарного запаса хватало, чтобы в общих чертах уловить суть. Гораздо более говорящими для неё в этой ситуации были мимика и жесты.

Мужчину, вызвавшегося свидетельствовать против сборщика налогов, она видела впервые, но заметила поощряющий знак, который послал ему Атарин. Догадки теснили одна другую. Подсадная утка? Или начальник стражи по просьбе короля перерыл весь городок в поисках свидетеля, которому в самом деле нечего терять? Не этим ли занимался он последнюю неделю, пока Ира с другими женщинами копалась в нарядах да наводила марафет? Коват говорил очень искренне, но уж больно уверенно и храбро для того, кто реально рискует жизнью или свободой. Почувствовав неуверенность в собственной оценке, она постаралась поставить себя на его место, вспомнив поступки, на которые оказалась способна у столба дайна-ви. Да, теперь точно: слишком храбро и слишком уверенно. У этого человека есть за спиной дерево, чтобы скрыться от летящего в лоб ножа. Вопрос только, зачем всё это? Получить официальный повод провести проверку? Провокация? А вот и разговоры о богах пошли. И как они помогут в обычных мирских делах? Только взгляд короля, чуть опущенный, говорил о том, что не просто так тут заговорили о высоком. Да и бегающие глазки Шукара, задержавшиеся на волшебниках… Он их что, боится? Хотя нет, кажется, успокоился. Или среди магов не было того, кого он мог бы бояться? О, а вот и клятвы пошли… И зачем так кричать?

За последним заявлением сборщика податей последовала молчаливая пауза, в тишине которой Ира чётко услышала звук хлопнувшего капкана. Именно так она расценила взгляд короля, пригвоздивший Шукара к полу.

Тихо-тихо, плавно, как умеют только женщины Рахидэтели, из-за спины монарха появилась фигура, закутанная в покрывало. Варин Раслинг откинулся на кресло, позволяя происходящему идти своим чередом и всем своим видом предупреждая подданных не встревать. Женщина чуть склонила голову в сторону своего повелителя, а потом встала между ним и Шукаром. Сняла обруч, что сдерживал покрывало. Секунду длилась пауза, потом знакомое только слабому полу эффектное движение плечом, и ткань падает к ногам. Белоснежные одежды на мгновенье ослепляют, воротник с письменами блестит в свете лучей, падающих из окна. Она смотрит на опешившего мужчину, как волк, готовый в любую секунду перегрызть горло. Покорность мужчинам и взгляд из-под ресниц? Прятать лицо? Нет, не слышала. Мерини была в тот миг властью во плоти.

– Ты… ты… женщина… – задыхаясь, произнёс Шукар, делая пару шагов назад, оглядываясь и замечая, что стража как-то слишком близко стоит у дверей.

– «Вы», невежа! – рявкает Мерини, не хуже короля припечатывая его к полу взглядом. – Перед тобой Голос Великой Матери, одарённая первого круга Собора Карража, советник его величества и старший знаток закона Дворца суда Мерини Дэбальт!

«Ох ты ж!» – только и подумала Ира. Эти несколько секунд выдали ей новую порцию знаний размером с хорошую лекцию, в очередной раз заставив почувствовать себя рядом не стоящей с рулём событий. Одарённая! И её покровитель – Великая Мать, она же – верховная богиня Илаэра. Мерини – одна из тех, кто разделяет с монархом судебную власть. Советник. Маг! Некстати вспомнилось ощущение пальцев в волосах и тихие, успокаивающие движения, заставляющие решиться рассказать правду. «Зуб даю, это было волшебство! Правда, что она делала, не совсем понятно. Чем занимается верховная богиня и какие возможности есть у её адептов, чёрт её знает. И всё же почти наверняка это была проверка! На психику надавила. Колись, мол, что там у тебя за душой».

А удобно, ничего не скажешь! Женская половина неприступна для мужчин, а за бастионом из покрывал поди отличи королеву от богатой фрейлины! Где как не там прятать до поры до времени мага и советника такого уровня? Открытое лицо – воистину показатель того, насколько высоко забралась эта дама. Или сам по себе статус одарённой даёт такие привилегии? Вроде нет, Лоппи-то прячется. А может, это потому, что она ещё ребёнок, или из-за необходимости скрываться от людей Шукара? Сколь же многого она ещё не знает о местных обычаях!

– Ты, кажется, хотел засвидетельствовать перед ликом богини истину своих слов, скрепив её клятвой? Что ж… Я готова принять её, – Мерини говорила тихо, но её голос был слышен в каждом уголке зала.

Шукар был бледен. В чём бы ни заключалась ловушка, в которую его поймали, она пугала его до колик.

– Итак, ты готов предстать перед божественным судом?

– Каким судом?! – пошёл на попятную сборщик податей. – Ваше величество, помилуйте! Что на меня так накинулись?! Я честно выполняю свой долг! Коли хотите проверить мои бумаги – проверяйте, клянусь, вы не найдёте в них ни единого изъяна! Для этого нет необходимости устраивать допрос с использованием силы одарённых!

Поведение Шукара резко поменялось. Оно и понятно. Пока дело шло о поиске доказательств привычными методами – всё было ему на руку. Он не один год обходил закон, и очевидно, что знал его довольно хорошо. Умел прятать следы своих махинаций, зная, что можно доказать, а что – надо ещё постараться. Понимал, что и кому можно говорить. А вот попасть в руки волшебников, силы которых были за гранью материального, он явно не имел никакого желания, был осторожен. А тут такой чёрт из табакерки.

– Что же вы так заволновались господин Мираф? – спросил король. – А как же ваши громкие слова мгновение назад?

– Потому что вижу, на меня навели столько не пойми какого поклёпа, что даже одарённых готовы привлечь! Безосновательно! Устроить допрос прямо на приёме! В чём меня обвиняют?!

– В подписании домообразующей грамоты без наличия оснований, являющихся основополагающими для её подписания. В принуждении людей шантажом уйти под руку образованного Дома. В вымогательстве и превышении должностных полномочий. Этих обстоятельств достаточно, чтобы учредить суд на месте. Его величество со мной согласился. К тому же есть ещё одно дело, свидетеля по которому мы все сейчас выслушаем, – Мерини, легко махнув рукой, дала знак стражникам: – Впустите!

Стражники отперли дверь и пригласили в залу женщину и маленькую девочку.

«Лоппи!».

Они замерли, подождали, пока отец семейства встанет из-за стола и присоединится к ним, после чего втроём пошли к трону. Пекаря трясло, жена позади него зябко куталась в покрывало. Только их дочь шла с высоко поднятой головой, но Ире стало страшно от этого зрелища. Глаза девочки были столь же решительны и полны безнадёжной пустоты, как в тот день, когда она спокойно рассказывала толпе взрослых о своём долге и ответственности перед богами.

Встав перед судьёй, они нерешительно поклонились, то и дело оглядываясь на короля. Тот кивнул, и Мерини спросила:

– Назовите себя, добрые люди. Не бойтесь.

– Да, ваша святейшая милость. Я Варак, пекарь. Это моя жена Альта и наша дочь Лория.

– Уточните нам, к какому подчинению вы относитесь и каково ваше положение как обязанного короне.

Пекарь помрачнел:

– Моя семья находится под рукой уважаемого Дэкина Равила. В армии отслужил пять лет. А насчёт податей… Я должник. Очень много должен.

– Вы под рукой господина Равила? Пекарь в Доме у заводчика архи? Основание?

– Я ушёл под его руку по закону об уходе всего семейства. Не я, моя жена служит в Доме. Она служанка при госпоже Цыран, жене моего хозяина.

– Ясно. Что же, по закону это допустимо. Следующий вопрос: кто вёл учёт вашего долга?

– Господин Шукар Мираф, главный сборщик податей нашего города и его счетовод.

– Вы собственноручно и без принуждения ставили подпись на бумагах? Читали их? Проверяли?

– Да, ваша святейшая милость. Читал и подписывал. А вот проверить…

– Смелее! Мы внимательно слушаем.

– К моему стыду, я не владею счётом так хорошо, как счетовод господина Мирафа. Я умею считать только до сотни.

– Вот как? То есть при подписании бумаг вы полагались исключительно на честность означенных лиц?

– Да, ваша святейшая милость.

– Госпожа! – начал было Шукар, но Мерини не дала ему продолжить.

– Молчите, господин Мираф. Вам дадут слово позднее. Не прерывайте процесс суда, иначе допрос будет продолжен в менее приятных для вас условиях.

Шукар чуть не плевался. Его добивало не только то, что его грязное бельё вытащили наружу, обвинения, но и что его прилюдно ставила на место женщина. А уж о его отношении к слабому полу мало кому не было известно. Но он стерпел. Заставил себя успокоиться и постарался придать лицу почтительное выражение. Это далось ему с таким трудом, что пот потёк по лицу. Сейчас в нём не было ничего от того лебезящего и слащаво улыбающегося человека, которым его привыкли видеть. Это была загнанная в угол крыса. Ире вспомнились животные в пещере. Пробрало до дрожи.

– Варак, я вижу, вы счастливый отец, – обратилась Мерини к пекарю. – Это ваш единственный ребёнок?

– Нет, госпожа, у меня есть ещё младшая дочка.

– Я слышала, что ваша дочь – особенная. О которой из двух идёт речь?

– О вот этой, старшенькой. Она дочь Хараны, ваша святейшая милость.

– Одарённая. Тогда я обращусь прямо к ней.

– Вы собираетесь выслушивать детский лепет на суде?! – возмутился Шукар.

Мерини медленно проговорила:

– Господин Мираф, то вам женщины не угодили, то дети. Юная Лория одарена Сёстрами, а значит, по закону имеет право свидетельствовать. Её устами шепчет голос богов.

– А кто докажет, что она одарённая?! А не обычный ребёнок, подученный взрослыми?!

Мерини нахмурилась, но спустя мгновение, снова улыбнулась.

– Вы желаете свидетельства? Суд в моём лице не возражает. Ваше величество, вы согласны?

Король кивнул.

– Дитя моё, – обратилась она к Лоппи, – нам необходимо засвидетельствовать наличие у тебя дара перед всеми присутствующими, а для этого нужно твоё согласие. Согласна ли ты пройти проверку?

– Согласна, госпожа, – тихо ответила девочка.

– Хорошо! Пекарь Варак и дровосек Коват, вы можете вернуться на свои места. Далее этот ребёнок будет говорить сам за себя.

Пекарь поклонился и попытался увести жену, но та вывернулась и бросилась к Лории, порывисто её обняв. Со своего места встала Цыран и, подойдя к женщине, мягко отстранила её от девочки, нашёптывая что-то. Потом подняла вопрошающие глаза на пекаря, и тот, секунду помедлив, кивнул и ушёл на своё место. Хозяйка увела Альту за их стол. Они с Кессой принялись успокаивать её, подсовывая напитки. Женщина безучастно принимала заботу, не слыша окружающих и не спуская глаз с дочери.

– Я попрошу мэтров Римса и Накарта помочь с освидетельствованием, – сказала Мерини.

На её просьбу из-за стола поднялись два волшебника.

– Уважаемое собрание, я представляю вам одарённых второго круга Собора Карража Голос Рити – Вакку Римса и Длань Хараны – Доваля Накарта. Мэтры, прошу вас.

Мужчина, которого назвали Довалем, подошёл к Лории и ласково улыбнулся.

– Девочка, не бойся, проверка будет очень простой. Господин Римс сейчас войдёт в состояние поиска и поищет внутри тебя потоки волшебства. Если они есть, даже самые слабые, он слегка усилит их для вывода на поверхность. Ты наверняка уже проходила через это. Обычно этого достаточно, чтобы определить, одарена ты или нет. Но поскольку нам надо всем показать твой дар, я дам тебе задание. Ты должна будешь применить свою силу, а я в это время оценю твои возможности. Не думай о том, что задание надо выполнить идеально или до конца, главное, чтобы все увидели, что ты умеешь, даже если твоя сила очень слабенькая. Хорошо? Всё поняла?

– Да, наставник веры.

– Для тебя просто дядя Доваль, дитя. Ведь мы с тобой делаем одно дело. Ну? Готова?

– Да.

Вакку Римс тоже улыбнулся девочке и положил ладонь ей на голову. Не прошло и секунды, как вокруг Лоппи засверкали голубые вспышки и всё её тело пошло туманной дымкой.

– Замечательно, малышка! – улыбнулся Доваль. – Даже искать не пришлось! Какой удивительный запас силы! А теперь вот твоё задание…

С этими словами он закатал рукав и, достав из ножен кинжал, резко полоснул им по руке. Потекла кровь, Лоппи вскрикнула и бросилась к волшебнику. Она схватила его за руку ладонями, вокруг которых разгорелось салатовое сияние, окутавшее рану. Медленно проводя ладонью поверх пореза, она, словно ластиком, стёрла след, оставленный ножом, оставляя на его месте ровную и гладкую кожу. Вспышки улеглись. Волшебник улыбался во весь рот:

– Одарена по самую макушку. Мерини, у этой девочки очень стабильный и ровный дар. Контроль почти идеальный. И зуб даю, что перед нам не будущая Длань, а Голос. Почти в этом уверен! Когда меня лечили, я будто слышал шёпот, за которым это дитя следовало с верой, на какую только дети и способны. Думаю, нас всех надо поздравить, что мы нашли такое сокровище в этой глуши. Ох, простите, господа… в настолько отдалённых от столицы землях.

– Кому-то ещё нужны доказательства? – мрачно оглядела публику Мерини.

Возражений не последовало. Доваль Накарт и Вакку Римс вернулись на свои места, на прощанье ласково похлопав девочку по плечу.

– Итак, дитя, сейчас ты будешь отвечать на наши вопросы. Помни, что ты говоришь сама за себя и тебе ни на кого не надо оглядываться. Твой дар засвидетельствован, а это значит, что ты можешь поступать как взрослая. Сейчас перед судом никто тебе ничего запретить не может. Это ясно? – Мерини постаралась помягче разговаривать с ребёнком, но получалось у неё плохо – сказывались издержки профессии. Однако Лорию мало что могло испугать, даже эта суровая женщина. Единственное, чего она боялась, – это сообщения, что её всё-таки выдадут жениху.

– Я отвечу. Спрашивайте, ваша святейшая милость, – сказала она.

– Назови себя и своё положение.

– Милостью Сестёр дочь Хараны Лория. Мой отец пекарь Варак, матушку зовут Альтой. Живу под рукой Дома Равил на попечении хозяйки Дома. Наречённая невеста. Мой жених – сын помощника сборщика податей Шукара Мирафа.

– Сколько тебе лет, дитя?

– Семь, ваша святейшая милость.

– И уже невеста.

– Да…

– Лория, сейчас я попрошу тебя предельно подробно рассказать все – я повторяю, все – подробности твоей помолвки. Можешь начать с любого конца истории, как тебе удобно, главное – ты не должна ничего забыть. Нас интересуют мельчайшие детали. Как состоялась помолвка, при каких обстоятельствах, кто и каким образом принимал участие в твоей судьбе. Мой вопрос понятен тебе, девочка?

– Да. Но… могу я начать не с моей истории?

– Это не имеет значения, если это важно для изложения обстоятельств дела. Рассказывай.

– Сегодня никто и никуда не торопится, дочь Хараны, – поддакнул король, обводя глазами зал, пробуждая от спячки задремавших было придворных, решивших, что очередное разбирательство среди местных жителей их совершенно не касается. Помещение наполнилось осязаемым вниманием, и в абсолютной тишине Лория начала свой рассказ с жизни девушки Сальи.

Пока Лоппи отстранённо вела речь, Ира наблюдала за Шукаром, и то, что она видела, ей совсем не нравилось. Сначала он тяжело дышал, а при виде девочки побледнел, зрачки его сузились до точек. Но с каждой минутой он всё больше и больше брал себя в руки и, в конце концов, совсем расслабился. Он слушал показания Лории с внимательным интересом, просто кричащим о том, что он уже нашёл решение для той опасной ситуации, в которой оказался. Время от времени он смотрел на Мерини, не убирая с лица приклеенного почтения, но в какой-то момент в его мимике стало проглядывать снисхождение. Судья тоже это заметила и нахмурилась, не переставая меж тем вникать в повествование ребёнка.

Отдельного описания стоило то, что творилось за столом у магов. Поначалу они слушали безучастно, но вот затем… Да, в отличие от жителей Ризмы, далёких от волшебства, этим людям не нужно было объяснять что-то дополнительно. Они прекрасно понимали, о чём девочка говорит. Лица суровых военных пылали гневом, периодически их ладони покрывались еле заметными вспышками, словно магия откликалась на внутреннюю ярость.

С самым молодым магом вообще случилось нечто, чуть было не закончившееся бедой. Это был одарённый, владеющий огнём. Слушая о судьбе Сальи, он в какой-то момент замер, а по столу поползли огненные всполохи. Благо, сидевший рядом дед быстро сориентировался и взял его руки в свои. Пламя начало убывать, а поверх скатерти поползли мокрые пятна. «Дедуля маг воды? – Ира наблюдала за волшебниками с видом малыша, впервые попавшего в цирк. – И ведь не фокус же! Просто взяли и из ничего создали сначала огонь, потом воду! А вот скатёрочку теперь только на тряпочки». Потом опять пришло осознание того, что эти люди солдаты и применяют свою силу в бою. Теперь она смотрела на магов уже с опаской. Какую смерть предпочитаете: сгореть заживо или утонуть, не сходя с места?

Меж тем Лория дошла и до своей истории. Теперь Мерини периодически прерывала её рассказ, вызывая всех участников событий, допрашивая и проясняя детали. Дэкин Равил и Цыран. Правда ли, что прятали одарённую? Чем руководствовались? Как так вышло, что о её даре стало известно? Румун. Может ли он поручиться, что никто из пастухов не выдавал секрета девочки? Атарин. Чем руководствовался, когда брал её под свою защиту? Подробности сцены на краю города. Азарик и его друзья. Не заметили ли ничего необычного, неся охрану? А-а-а… Соглядатаев, значит, видели, но пока не лезли на рожон, трогать не стали.

Естественно, Иру как свидетеля тоже допросили. Всплыли её взаимоотношения с Шукаром, о чём ей было неприятно рассказывать, особенно прилюдно. Но она ничего не стала замалчивать. Упомянула и шантаж с предложением пойти к нему наложницей, и то, как чуть не попала к нему в сети, будучи в отключке. Пришлось рассказать и про Птичку, но талантливый сын деревьев суд заинтересовал мало. Тем более, помня просьбу Дэкина, она не стала упоминать его способность объезжать рыжих архи, обошлась только характеристиками: «очень добрый», «очень любить архи», «хороший помощник Дэкин Равил быть».

И снова по кругу допрос всех причастных. К концу истории в зале уже давно не гремела посуда, всё внимание было приковано к участникам событий. Равнодушных не осталось. Факт попытки присвоить силу чужого дара ошарашил многих. И ещё за общим фоном перешёптываний иногда проскакивало искреннее возмущение, что судьбу девочки пыталось решить лицо, которое не является ответственным за неё, то есть отцом или тем, кто имеет право найти ей мужа. Ира не понимала этих пересуд. Она слышала в интонациях такое негодование, будто говорили о чём-то противоестественном. И это притом, что существуют дочери деревьев, над которыми совершить любое насилие может каждый встречный, и никто этого не осудит. Получается, домашняя девочка стоит защиты, а вне него…

Бесконечные вопросы продолжались очень долго и кончились тем, что Мерини застыла в раздумье, периодически закрывая глаза и погружаясь в состояние, похожее на транс.

– Шукар Мираф, что вы можете сказать на предъявленные вам обвинения?

– Бред, – отрезал сборщик налогов.

– Бред?! – вскочил с места волшебник Доваль. – Я слуга Хараны, как и юная Лория! И могу подтвердить перед всеми, что наш дар работает именно так! И если это правда, если вы заставляли покойную Салью лечить против воли голоса богини…

– Вот именно, капитан! – перебил его Шукар. – Если. Здесь не было представлено ни единого доказательства моей вины, кроме лепета ребёнка, пускай и десять раз одарённого. Ребёнка! Который впитывает как губка страхи и слухи, источаемые взрослыми, и не способен сделать собственных выводов! Вы готовы учитывать свидетельства должников, которые пойдут на всё, чтобы оправдаться перед судом за своё нежелание платить? Или свидетельство иноземки? Да что она понимает в наших обычаях?! Она могла расценить мои совершенно невинные действия как угодно! Не так понять. Да что понять! Её знания языка хватает едва-едва, чтобы разбираться, что именно от неё хотят! К тому же она не скрывает, что якшается с детьми деревьев! Поступки начальника стражи я осуждать не могу, он должен защищать жителей города, и ему проще перебдеть. Хотя, конечно, печально, что он оказался подвержен слухам, распускаемым пустозвонами и моими недоброжелателями. Увы и ах, но у меня их предостаточно. Да, к слову сказать, свою работу он тоже не всегда выполняет идеально. Скольких он не уберёг от Руввы Нирана? Печалят моё сердце поступки моего дорогого соседа Дэкина Равила. Но его тоже можно понять: это дитя на попечении его супруги, а бабы… простите, женщины, впечатлительны и внушаемы. И понятно, что хороший муж будет делать многое, чтобы порадовать супругу и вернуть спокойствие в дом… И кроме того: при чём тут я?! Обвинения звучали в мой адрес, но кто я такой?! Я что, этим юным одарённым отец, свёкр или, может быть, муж?! Выдавал замуж кто? Отец. Согласие давал кто? Отец. Брал в жёны или невесты кто? Муж или жених. Входили они в дом чей? Свёкра. Скажите, ваша святейшая милость, какие могут быть предъявлены обвинения мне, скромному хозяину Дома, у которого слуг, простите, как камней на дороге. Может, вы ещё скажете, что я всем своим слугам невест нашёл, как пытается убедить нас дровосек Коват? Отобрав всех поголовно у родных отцов? Вы спрашивали, что я могу сказать на все эти истории? Я говорю ещё раз: бред лихорадочного – вот что это такое!