Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Как я понимаю, ты ничего не хочешь мне рассказывать. Ирина, пойми, моя жена очень беспокоится! А я не хочу, чтобы она переживала! Ты можешь мне объяснить, что происходит?

Ира помялась на месте и вдруг замерла.

– Мочь! Дэкин понять. Цыран не понять. Цыран – женщина Рахидэтель. Дэкин – воин. Дэкин, как называть ваш язык такие вещь?

Она показала ему несколько движений из утренней зарядки.

– Упражнения.

– Да! Я делать упражнения. Мне надо сильный ноги. Дэкин воин. Дэкин знать. Много-много упражнения – это есть больно-больно. Утро делать упражнения и не больно. Потом много-много упражнения. Больно. Много-много-много и больно не быть. Быть сильная Ира. Я надо.

– То есть твоё состояние – результат тренировок? Ты делаешь какие-то упражнения?

– Да! Дэкин и Цыран не бояться! Цыран – женщина Рахидэтель. Женщина Рахидэтель не делать упражнения. Цыран не понимать Ира. Я не болеть!

Дэкин облегчённо вздохнул, объяснение его вполне устроило. Странник, желающий поддерживать себя в хорошей физической форме? Это логично и понятно. Пускай и женщина. Он отпустил её с миром, пообещав успокоить тревоги жены. Цыран перестала донимать её лечением, зато нет-нет да и вставит в разговоре про «неженское это дело» и «тебе ещё рожать». Интуитивно Ира чувствовала, что Дэкин не настолько махнул на неё рукой, чтобы перестать интересоваться, ради чего все эти приготовления и тренировки. С тех пор она пробиралась на пастбище окольными дорогами, опасаясь, чтобы за ней «ради её же блага» не послали присмотреть кого-нибудь. Пока ещё было рано раскрывать карты, а Птичка при близком столкновении с людьми хозяина мог пострадать. Она не сомневалась в его способности позаботиться о себе, но бережёного бог бережёт.

С каждым днём её навыки улучшались. Конечно, летать приходилось регулярно, не каждый раз получалось приземлиться правильно, попа была отбита, на ногах будто гири. Зато Смага уже позволял на нём какое-то время сидеть. Хотя говорить о послушании было преждевременно. «Конь несёт меня лихой, а куда, не знаю» – это было про них. Верёвка на шее, как объяснил Птичка, была необходима только в тех случаях, когда жизнь всадника зависела от послушания архи. На шее находилась некая область, нажав на которую, можно было заставить животное прислушаться к наезднику. Один раз объяснив, как использовать верёвку, он строго-настрого запретил прикасаться к ней без нужды. Птичка заставлял её запоминать невообразимые сигналы ногами, чтобы заставить Смагу скакать в нужную сторону. Скакать, менять скорость и направление, останавливаться и даже преодолевать небольшие препятствия. Последнее занятие Смага очень любил, не забывая в прыжке поднять повыше круп, чтобы при приземлении остаться без седока. Глаза у него были при этом полны святой невинности: «А я что? Я прыгнул. Вы же хотели прыжка? Ну разве я виноват, что эта человеческая самка сидеть не умеет?»

Иру Птичка не оставлял без внимания, мучая упражнениями, уча садиться с земли, вскакивать на архи на бегу, привставать со спины, держась одними ногами, и делать зарядку: наклоны, махи руками и ногами прямо на спине Смаги. Стоило ли говорить, что последний не всегда добросовестно изображал из себя гимнастический снаряд? Парень с ухмылкой слушал, как Ира, потирая пятую точку, отчитывает Смагу на родном языке, по интонации понимая, что она откровенно ругается. По совету Птички Ира днём постоянно обнималась с архи на пастбище, особенно с теми, кто любил побегать, чтобы у пастухов, а следом у жителей Дома не возникало вопросов, почему от неё за километр несёт конским потом.

Прошло два неполных месяца. Конец весны, полный буйных и красочных свадебных торжеств с катаниями в повозках и разряженных телегах, плясок, песен, ярмарок, сменился тёплым летом, которое иногда баловало дождями. С течением времени всё успокоилось: Шукар стал реже донимать Дом Равил визитами. Его люди, поняв, что об их присутствии известно охранникам пастбища, перестали там появляться. Ира вошла в хорошую спортивную колею и теперь не мучилась болями в мышцах. Дни были полны ежедневными занятиями, где каждый делал либо то, что был обязан, либо то, что привык. Половина жителей города дневала и ночевала в полях: пахала, сеяла, растила, косила. В общем, делала всё то, что положено, чтобы благополучно дожить до следующего года и пережить зиму.

В один из дней в конце июня к ней в комнату зашла Кесса, застав её увешанной сумками. Ира, как всегда, собиралась засветло уйти из дому.

– Стоять! – с порога сказала старушка.

Ира, подскочив от неожиданности, затем облегчённо перевела дух.

– Ух. Кесса я пугать.

– А что поделать, если тебя иначе дома не застать! Сама не рада вставать в такую рань из-за некоторых. Слушай! Клади свою поклажу и марш в баню! Сегодня придёт Шукар, хозяин сказал, чтобы ты тоже была.

– Я видеть Шукар? Дэкин хотеть?

– Да! Вчера пришло письмо от короля. Есть новости для всех. Важно. Ясно?

– Понимать! Кесса, Шукар идти Дом Равил когда?

– В обед.

– Мочь я спать? Потом баня?

– Ну наконец-то за ум взялась! Отсыпайся. А то у тебя глаза синие, как у утопленницы. Спи! Разбудим.

Ира проводила старушку за дверь, разделась и снова легла, надеясь, что Птичка простит её за сегодняшнее отсутствие. Заснуть получилось не сразу. От новостей, присланных монархом, зависела её судьба, и она с нетерпением и страхом желала узнать их, но усталость взяла своё. Разбудили её поздно, завтрак уже кончился. Едва дав протереть глаза, уволокли в баню, где помогли как следует вымыться. Завтрак приволокли в комнату, велели готовиться к приходу гостей и никуда не пропадать. Ира спокойно поела, оделась, нацепила кинжал и стала ждать, выстукивая и выщёлкивая знакомые ритмы. Учитывая обстоятельства, Птичка мог простить ей отсутствие, но за невнимание к учёбе спросит строго. Кесса зашла попозже, сообщив, что обедать Ире предстоит в комнате хозяина вместе с гостями. Которые, кстати, уже изволили пожаловать, судя по затопавшим по коридорам ногам и взволнованным голосам прислуги. Когда гостей встретили и устроили, за ней пришла служанка. Перед дверьми в хозяйскую гостиную женщина сделала знак обождать.

– Хозяин, я привела вашу гостью, как вы приказали, – услышала она.

– Господа, как вы все знаете, в моём Доме гостит чужеземка. Поскольку новости в письме от его величества касаются и её тоже, я попросил её присоединиться к нам за обедом. Надеюсь, вы не возражаете?

Раздалось несколько тихих незнакомых голосов.

Дэкин сам вышел к Ире и ввёл в комнату.

За небольшим прямоугольным столом расположились Шукар и четверо мужчин, с которыми Ира не была знакома лично, хотя нередко видела в городе. Один из них был в форме и сидел рядом с юношей, несколько старше Птички, другой был одет невообразимо роскошно и богато, остальные – напротив, скромно, во всё серое. Также в комнате находилось двое слуг Дэкина, напыщенный помощник Шукара, которого Ира помнила ещё по тому дню, когда у неё и сборщика налогов вышло «столкновение», и несколько слуг, скорее всего, сопровождающие незнакомцев. «Вот как себя чувствует бабочка на булавке», – подумала она, ощутив на себе пристальные взгляды.

– Позвольте представить вам Ирину из страны России. Она родом из города Москвы. Если я правильно понял, то так называется столица её родины. Ирина, позвольте представить цвет нашего славного города. Градоначальник города Ризмы господин Киран Витус, главный в нашем городе. Господин Рувва Ниран – судья, его помощник Фаран Рузат. Начальник, главный, городской стражи Атарин Гирэт. С гордостью скажу, что для меня честь считаться его другом. Его сын, продолжающий славное дело отца, – Азарик Гирэт. С господином Шукаром Мирафом, главным сборщиком податей, вы уже имели счастье быть знакомы. Господа, прошу учесть, что моя гостья ещё не совсем выучила всеобщий язык, простите ей невольные ошибки. Ей пока ещё тяжело осваиваться с нашими обычаями, они в корне отличаются от обычаев её родины.

– Я рада познакомиться, – начала Ира по-русски, а после добавила на местном: – Я рада видеть гости Дом Дэкин. Я радоваться знакомиться.

Дэкин проводил её на место за столом, посадив между помощником судьи и Гирэтом-старшим. Гости молча рассматривали её. Она старалась спокойно смотреть в ответ, хотя среди стольких высокопоставленных лиц было жуть как неуютно. Каждый из них осознавал свою власть над окружением и обладал тяжёлым взглядом чиновника. Девушке за двадцать трудно было оставаться невозмутимой среди такого количества взрослых мужчин, искренне считающих, что ей здесь не место. Пожалуй, пара отец и сын понравилась ей больше всего. Неулыбчивые, но честные лица.

Дэкин сел во главу стола, откусив первый кусок. Трапеза потекла в молчании, ели неохотно, исключительно из правил этикета. Все ждали, пока эта обязательная часть закончится и благородное собрание приступит к тому, ради чего решило встретиться. Когда подали сладкие булочки и принесли разных фруктовых напитков, гости расслабились, а Дэкин встал и подошёл к письменному столу. За стопкой книг лежал свиток, который он бережно вынул, продемонстрировав гостям. Не томя собравшихся предисловиями, зачитал следующее:

«Уважаемому Дэкину из Дома Равил,

а также через него всем нашим верноподданным

славного города Ризма северного Предела Низин

Мы, Варин из рода Раслинг,

милостью Божественных Сестёр

король всякого человека на землях Рахидэтели,

сообщаем и повелеваем!

Мы получили ваше известие, что на землю Рахидэтели ступила чужеземная странница, и довольны вашим рвением в служении нашему престолу и исполнением вами законов гостеприимства и королевских. Воля Наша, чтобы ваша гостья и в дальнейшем оставалась таковой. Мы желаем сами услышать рассказ о её путешествии и оказать поддержку в поисках семьи, если это будет в Наших силах. Отныне и впредь ваша гостья находится под Нашей рукой, пока не сказано обратного. Любой, кто посмеет причинить ей вред до Нашего приезда в Ризму, будет подвергнут публичному наказанию!»

– Приезда в Ризму?! – градоначальник вскочил со своего места, и Дэкин кивнул, продолжив чтение.

«В настоящее время Мы и Его Величество тану эйуна Кальтаэн Свет Лару желаем видеть наши города и поселения, дабы совместно принимать решения касательно их дальнейшей судьбы. Посему повелеваем всем верноподданным города Ризмы подготовиться принять Нас и Нашу свиту, а также Нашего царственного брата Кальтаэна со свитой же. Желаем видеть в Наших подданных ревностное исполнение вассального долга. Ожидать Нашего прибытия в середине третьего месяца лета.

Да будет милость Божественных Сестёр со всеми людьми Рахидэтели!

Варин Раслинг.

Писано 27 числа второго месяца весны,

город Рахханг, северо-западный Предел Низин».

Ира достаточно хорошо поняла первую часть текста, Дэкин специально читал медленно, то и дело на неё оглядываясь. Ничего нового письмо не принесло, кроме того, что она убедилась в страстном желании рахидэтельского монарха увидеть иностранное лицо лично. Замечание о семье всколыхнуло надежду. А вот вторая часть послания вызвала в маленькой гостиной эффект брошенной гранаты. Спокойными остались только представители стражи и сам хозяин Дома. У городского главы волосы разве что не шевелились на затылке, перед его глазами сейчас была череда дел, которые необходимо было успеть переделать за ближайшие две-три недели в масштабах целого города, он весь вспотел, лицо стало красным. Шукар сидел бледнее полотна. «Его лицо сейчас, как лакмусовая бумажка для проверки на нечистоплотность делишек», – подумала Ира. В самом деле, чего бояться приезда начальства тому, кто чист делами и поступками? Главный сборщик налогов уставился на сидящего на другом конце стола помощника судьи, которого трясло местной дрожью. Сам судья явно был «не здесь» и погружён в глубокие раздумья.

– Его величество и тану эйуна? Со свитой? О Сёстры! Где я размещу такое количество высокопоставленного народа в нашей глуши?! А ведь они уже в пути! Город Рахханг, это же… – сокрушался градоначальник, схватившись за голову.

– Дэкин, кто есть тану? – спросила Ира, желая получше разобраться в зачитанном тексте.

– Ирина, помнишь, ты говорила, что встречали эйуна? Женщина с длинными волосами и острыми ушами?

– Да.

– Король – это для амелуту, людей. А у эйуна – тану. Тану – это король эйуна.

– Я мочь видеть много они?!

– Да, Ирина. Они приедут вместе с его величеством.

– Потомки Первых! Да чтоб этих твердолобых ушастых! Что им понадобилось в наших краях? Почему его величество ещё не отдал приказ покончить с ними раз и навсегда, к чему эти политесы? – судья вышел из своей «медитации» и стукнул кулаком по столу. Потупил голову, вспомнив, что не дома.

– Мне известно, что вы большой ненавистник эйуна, уважаемый судья. В конце концов, в стычке при Авори погиб ваш старший сын. Но… чего у них не отнять – они создания чести, – спокойно ответил ему Атарин Гирэт.

– Да какие они создания чести?! Если все поголовно с мечами, это чести не добавляет! Богопротивные твари! Дать бабе оружие – где это видано?!

– Мы все создания Сестёр, – примирительно сказал Дэкин, прекрасно понимая, что судью не переубедить. Все знали, что рука, прервавшая жизнь его первенца, была женской. Он до сих пор не мог смириться не столько с тем, что его сын пал в бою, сколько с тем, что он проиграл бабе. Судья считал это позором для себя лично и своей семьи.

– У них армия, какой поискать. Это общеизвестно. Эйуна получают оружие первым подарком, – тихо произнёс Гирэт-младший, за что получил осторожный и неодобрительный взгляд отца. Однако судья словно не услышал последнюю фразу и снова погрузился в собственные мысли.

– Наверное, именно поэтому их величества и собираются проехаться по городам. Ладно, наш город чисто людской, уже десятилетие тут ни одного эйуна не видно. Но есть ведь и такие, где оба народа живут бок о бок – вот где конфликт на конфликте! А буйным головам только дай повод для восстания или стычки. Хорошо, что нынешние монархи пекутся о мире больше, чем о войне.

– Перерезать этих тварей, и дело с концом! И почему его величество не обратится к Собору Карража? Одарённых у нас во много раз больше, чем у них. Выжечь заразу раз и навсегда! – сказал судья, будто не слыша, о чём говорят вокруг него.

Азарик хотел было возмутиться, но был остановлен рукой отца.

– Нам не понять дум монарха, остаётся только исполнять вассальный долг, – сказал он твёрдо.

– Согласен, – кивнул Дэкин. – Господин градоначальник, мои владения готовы принять столько гостей, сколько вы прикажете в них разместить. У нас достаточно спален и места для слуг, а моих стойл хватит на множество архи. Располагайте мной и моими владениями.

– Спасибо, Дэкин. Я рад, что в нашем городе есть человек, подобный вам. Слава о вашем гостеприимстве летит далеко за пределы Ризмы. Я сообщу вам сразу. А теперь разрешите откланяться, время не ждёт.

– Понимаю! Рад был видеть вас в моём доме.

– И я был счастлив тут побывать. Всего хорошего! Мой поклон вашей супруге. Да хранят вас Сёстры! Госпожа Ирина, рад был знакомству. Надеюсь, вам нравится в нашем городе. Всего наилучшего! – и он ушёл, не дожидаясь ответа.

– Мы тоже пойдём, – тихо сказал Фаран Рузат, потянув судью за рукав и не сводя глаз с Шукара. Тот мельком посмотрел на него и, наклеив улыбку на лицо, сказал:

– Да, что поделать, и мне пора. Ирина, рад был видеть, жаль, что наши встречи не так часты, как хотелось бы. Но что поделать… дела, дела…

Они быстро раскланялись с Дэкином и покинули гостиную.

– Побежали хвосты своих делишек прятать, – задумчиво сказал Атарин им вслед.

– Что поделать, друг мой, такие люди. Кирана жалко. Хороший городской голова, ему бы помощников почестнее да порасторопнее, а то всё один тянет.

– Да, я тоже его уважаю. А как не уважать, если он хоть и не сказать, что чист на карман, но всё же делает для города столько, что диву даёшься.

Когда остальные гости ушли, в гостиной сразу поменялась атмосфера. Гирэт-старший по-отечески посмотрел на Иру и сказал:

– Наверное, пришло время и нам сказать, что мы рады знакомству с вами, госпожа чужеземка. Простите ещё раз – как ваше имя?

– ИриНа, – сказала она, специально выделяя последний слог.

– Не жмитесь так. Я понимаю, вам, наверное, непривычно быть на таком собрании, но мы с Дэкином старые друзья ещё по службе. Между нами нет ни секретов, ни условностей. И мы с сыном искренне рады знакомству. Дэкин нам много рассказывал о вас, и будьте уверены – только хорошее.

Он поставил несколько кресел рядом, усадил на одно Иру, подвинул другое Дэкину. Получился такой домашний и тёплый круг. Слуги передали со стола десерты и напитки.

– Спасибо ты. Ты говорить правильно. Я не быть такой важный люди дни назад. Нет чувство спокойно.

– Вот и отдохните! Расскажите нам о ваших путешествиях. Вам, наверное, есть что рассказать?

Ира театрально закатила глаза и улыбнулась до ушей. Такими темпами она скоро станет профессиональной сказительницей. Можно собственное дело открывать. Дэкин тоже улыбался подбадривающе, дав слуге знак подать перо и чернила на всякий случай.

– Я мочь рассказать. Что вы хотеть слышать? Моя история? Мой дом история? Я знать, юноши родиться похоже ваш сын любить история про наш большой вода.

– Большая вода?

…Разошлись, когда уже порядком стемнело. В тот вечер её никто не заставлял выворачивать душу, рассказывая то, что вызывало неприятные воспоминания. Она говорила лишь то, что хотела. Понимающе улыбалась, видя, как блестят от её историй глаза у Азарика, такие же она видела у мальчишек-подпасков. Воин воином, но всё ещё подросток. Потом пришло время историй о военной службе. Дэкин рассказал, что обязан Атарину жизнью, а Атарин вспомнил весёлую байку, как они по молодости не поделили любовь очень красивой женщины, жительницы города, где те живут без мужчин. Дошло до драки, а разнимающие их стороны в итоге тоже передрались и разнесли трактир, в котором был расквартирован отряд. Дэкин сокрушаясь вспоминал, что вместо военного взыскания их заставили драить полы и ремонтировать всю порушенную мебель. Ира смеялась до слёз. Провожая вместе с Дэкином Атарина Гирэта и его сына, была твёрдо уверена, что у неё появилось ещё двое очень хороших знакомых. И раз пришло такое письмо, то теперь нечего бояться, надо просто подождать. Всё обязательно разрешится, и она очутится дома. Со своей семьёй.

Комментарий к Глава 3. Птичка

Иллюстрация: https://vk.com/albums-184628256?z=photo-184628256_457239171%2Fphotos-184628256

========== Глава 4. Рука Лоппи ==========

Проспав на следующий день не только рассвет, но и завтрак, Ира пришла к назначенному месту к полудню, потирая глаза. Птичка встретил её как преподаватель ученика, не явившегося на годовой экзамен.

– Ты не торопишься. И вчера где-то носило. Что, уже передумала учиться?

– Приехать письмо король. Хозяин звать. Шукар быть. Судья быть. Помогать судья быть. Атарин быть. Азарик быть. Главный город быть. Хотеть я видеть. Письмо читать.

Птичка перестал сердиться. В мире без Интернета новости были слаще десерта.

– И что пишет?

– Король и тану эйуна ехать. Скоро. Быть Ризма. Люди король и тану быть тоже.

При этих словах Птичка на миг обратился в статую.

– Король приедет в Ризму?

– Да. Ты сильно-сильно бояться?

– А ты не поняла?! Будут гости! Куча голодных богатеев! Рыжий – значит, мясо! Помнишь?!

Ира побледнела. Она вспомнила, с каким широким хлебосольным жестом пообещал Дэкин градоначальнику пустить себе в дом свиту короля и тану. Естественно, что их надо чем-то кормить! Значит, у них почти не осталось времени. Наверняка подготовка к приезду началась с первыми лучами сегодняшнего восхода, и когда пастухи поведут Смагу к мяснику – только вопрос времени!

– Мы не иметь дни. Надо показать Дэкин Смага. Не всё уметь. Он понять. Сидеть можно. Учить можно. Нет мясо!

– Да, пожалуй… другого выхода нет. Ты, конечно, ещё сидишь на архи, как мешок с клубнями тима, но уже что-то. Только… Как это сделать? Ты позовёшь хозяина? А он даст тебе, вообще, в загон-то войти? Он же за тебя отвечает! В табуне ты ходишь, так там его люди. Они Смагу безопасным не считают. Могут и не пойти на риск. Да и… я до сих пор не уверен, что кто-то поверит на слово девке, что на рыжих ездить можно.

– Ты думать это? Учить зачем ты я. Зачем?

– Решил, что лучше попробовать, чем вообще ничего не делать.

Ира минуту дулась. Не уверен он. Эх…

– Мы делать это, – сказала она. – Учиться не быть эти дни. Ты смотреть архи. Ты мочь вести Смага? Мясник или пастух хотеть он брать?

– Ну… Да.

– Ты прятать Смага.

– Хочешь меня конокрадом сделать?! Ты хоть знаешь, что за это бывает?!

– Нет! Нет! Я дома. Говорить Дэкин. Просить много-много. Он разрешить. Мы показывать Дэкин Смага. Надо Смага прятать мясник. Дэкин видеть – отдать. Надо ты говорить Дэкин.

– Это ещё зачем? Не хочу я ему показываться! С самого начала не хотел! Ишь чего удумала…

– Птичка. Смага не учиться конец. Я видеть король и искать колдовать. Искать мой семья. Я не быть. Смага один архи. Дэкин не уметь учить Смага. Не знать. Дэкин мочь отдать Смага мясо. Архи родиться рыжий. Мясо быть. Дэкин нужен ты. Учить Дэкин и не быть рыжий мясо. Дэкин надо смотреть ты!

Птичка присел на траву, задумчиво грызя толстый травяной стебель. Он уже очень давно был в отрыве от людей, и, скорее всего, необходимость подойти к ним, да ещё и к влиятельному хозяину его пугала. Хоть он и старался этого не показывать.

– Дэкин хороший быть. Дэкин нужен Птичка. Ты не бояться ходить архи. Дэкин сказать – пастухи не трогать.

Пожалуй, это тоже был весомый аргумент.

– Ладно. Рискну, – сказал Птичка. – Тогда ты говоришь с хозяином, а я присматриваю за архи. Буду ждать весточки. Если что, Смагу умыкну. Позовёшь, если вести будут, как сговаривались. Ты же теперь в доме будешь пропадать пока…

– Да. Я учиться – Дэкин не говорить. Время надо быть. Я много говорить Дэкин.

– Хорошо.

– Птичка купаться. Ты быть чисто говорить Дэкин.

Она смотрела столь решительно, что ему оставалось только дёрнуть плечом.

– Ладно… Тащи свои бабские штуки. У меня мыла нет.

– Завтра. Озеро.

– Да понял я, понял!

Поймать Дэкина для разговора не получилось ни в этот день, ни на следующий. Хозяин расторопно взялся за наведение порядка в усадьбе и, несмотря на хромоту, умудрялся быть во многих местах. Вечером он ложился спать, едва переступал порог дома. Цыран сетовала, что он забывает есть, и уходила спать на женскую половину, чтобы дать мужу выспаться в хозяйской спальне без помех. Днём Ира старалась поговорить с хозяином, разыскивая его по всему поместью, но он выглядел таким занятым, что она не посмела отвлекать.

Её жажда деятельности вылилась на Птичку. В оговорённый день, стащив из бани кусок мыла и прихватив свою коробочку, полученную в дар от Ринни-то, она заставила Птичку залезть в холодную воду озера. И не выпустила оттуда, пока он не вымылся по-человечески и не выскреб последнюю крупицу грязи из-под обломанных ногтей. Нагрев воду, лично вымыла ему голову, отдирая сало и вытаскивая из колтунов застрявшие листья и древесную труху.

– Я теперь воняю, как девка после свадебной бани! Да хватит уже драть мои волосы! – парень ворчал сильнее обычного, всячески делал вид, что ему противно происходящее. Но

Ира настаивала на своём, ругаясь на каждый колтун. Расплетённые и причёсанные волосы оказались довольно длинными, чтобы лечь на плечи, и она подвязала их одной из своих лент.

– Ты что, меня в эйуна рядишь?!

– Волос длинно. Ты бояться? Это не есть важно. Ты есть сын деревьев. А это можно носить лента. Хорошо, нужно.

– Мол, правилом больше, правилом меньше, что ли? Ну лады.

Птичка посмотрел на себя в глади пруда. Ира не успела увидеть выражения его лица, но когда он встал, то словно стал выше ростом и выпрямился. Она покопалась в сумке и протянула ему чистую рубаху.

– А это откуда? Скрала в доме? Попадёт же!

– Нет. Купить. Я быть деньги. Мало-мало. Шить сама.

Птичка рассмотрел подарок и ухмыльнулся:

– Шьёшь ты правда лучше, чем ездишь на архи. Хотя девки обычно делают это ещё ловче.

«Да уж, надо думать, – покривилась про себя Ира. – Куда мне, болезной жертве швейных машинок, до мастериц, обучаемых чуть ли не с колыбели. Даже рубаха получилась лишь потому, что выкройка от квадрата мало отличается».

Птичка меж тем оделся и провёл рукой по ткани. Было видно, что, несмотря на все ворчания, он весьма тронут. Он уже было рванулся надеть на себя свои остальные лохмотья, но Ира хлопнула по ним ладонью.

– Моя смерть идти раньше ты надеть грязный! Сидеть! Греться костёр. Я идти стирать твой тряпка.

– Ничего себе тряпка! И пары лет не прошло как ношу!

– Сидеть! Ешь!

Птичка не стал продолжать перебранку и присел у костра, оставляя «бабские хлопоты» по стирке и штопке Ире. Когда через несколько часов он, вымытый, одетый пусть и в сильно изношенную, но чистую и подштопанную одежду, встал рядом с костром, никто не посмел бы сказать, что перед ним дикий лесной оборвыш, давно живущий безо всякого участия других людей. Ну да, беден, с кем не случается? Она не была знакома с его родителями, но уж если мать была писаной красавицей, то Птичка очень многое от неё взял. Без потёков грязи, опрятный, он был весьма завлекательной для подростка внешности, если не сказать «с долей смазливости». Особенно когда не напрягал лицо в задумчивой гримасе и не скалил рот, огрызаясь на окружение. Достойный экземпляр для демонстрации хозяину.

Птичка целыми днями ошивался вокруг пастбища, используя свои самые проверенные укрытия, чтобы следить за судьбой Смаги. Если Ире было необходимо передать ему новости, она просто подходила к известным деревьям или кустам. Присаживалась рядом и начинала рассказывать, пока он, устроившись у неё за спиной, поглощал еду. Никто из пастухов так и не заметил, что у табуна появился ещё один сторож.

Однажды вечером Ире всё-таки удалось поймать хозяина и спросить, будет ли у них время побеседовать. Но он был таким уставшим, что пообещал поговорить только утром. Это было обнадёживающей вестью, и Ира поспешила на пастбище, чтобы предупредить Птичку, что, возможно, уже завтра получится доложиться хозяину. И кто знает, может, и показать ему результат их совместных усилий.

Рядом с местом, где паслись архи, уже вовсю полыхал костёр, и она притормозила, чтобы погреться, поздороваться с пастухами и узнать новости, если таковые были. Сегодня должен был остаться в дозоре один из взрослых мужчин. Но остальная компания ещё не разошлась по домам, заслушавшись, как старший пастух Румун рассказывал весёлую байку о богаче и одном из его слуг, хитроумном настолько, что дурил хозяина и уходил от закона. Подобные истории она слышала не раз – здесь они были довольно популярны. Как на Руси сказки про Ивана-дурачка, который внезапно стал царевичем благодаря своей смекалке. Костёр манил теплом, и Ира задержалась, краем уха слушая разговоры, время от времени прерываемые дружным смехом. Когда она уже собиралась уходить, речь внезапно оборвалась. Румун встал и, отойдя от костра на несколько шагов, вгляделся в ночную темень.

«Не дай бог, он заметил Птичку!» – подумала Ира, прекрасно зная, что, в отличие от остальных, Румун приходил на пастбище с далеко не безопасным предметом. Он, как и прочие мужчины, служил в армии и не расставался с арбалетом, оставшимся с тех времён. Он холил и лелеял это оружие. Подпаски говорили, что стреляет пастух совсем неплохо. Ира опасалась Румуна, потому что его оружие было дальнобойным. Прочие охранники пастбища носили при себе длинные ножи, а один из подростков, здоровенный детина, вообще ограничивался дубинкой. И конечно, у них были кнуты, с которыми ни один из них не расставался.

Несколько минут тишины, и стало ясно, что так встревожило пастуха. Со стороны леса был слышен странный звук, похожий на тявканье, смешанный с клацаньем и рыканьем.

– Дэфы, – сказал он. – Там!

Мужчины похватали оружие и поспешили в нужную сторону. Ира осталась у костра, не зная, что произошло, и боясь покидать круг света. Звуки нарастали, и вскоре из лесу на луг выскочила стая животных. Их было штук сорок. Невысокие, чем-то похожие на небольших собак, скорее, даже шакалов, тёмно-серого цвета. Раздались крики, Румун вскинул арбалет. Архи всполошились, кобылы с молодняком и старые животные отошли в сторону, частично загородив Ире обзор, пропустив вперёд вожака табуна с матёрыми жеребцами. Завязалась жестокая схватка. Архи вставали на дыбы, рассекая воздух копытами, мужчины кричали, слышалось щёлканье кнутов, скулёж раненых лесных налётчиков. Архи, в спины которых вцеплялись эти звери, иногда по двое-трое, практически не могли их сбросить, как ни скакали. Она впервые видела, на что способен архи, в ярости защищающий соплеменников. Сидя на спине у Смаги, лаская его тёплую морду, она забывала, что в этих зверях не менее полтонны веса, способного обрушиться на обидчика. Когда удар копыт повергал очередного нападающего на землю, в следующую минуту для того наступала смерть. Ещё один быстрый удар сверху, и на траве оставалась туша с переломанными рёбрами, разбитыми в крошку костями или пробитым черепом.

Скоро всё было кончено. Тихонько завывая, стая ушла в лес, преследуемая арбалетными дротиками Румуна. Ира схватила горящую ветку из костра и поспешила к месту стычки.

– Вы болеть? Нормально? Ты больно? – спросила она, водя в воздухе огнём. Руки и одежда пастухов были в крови, вопрос только в чьей. Ей на плечо легла рука Румуна, который всё ещё тяжело дышал.

– Спасибо, Ирина, мы в порядке. В порядке же?

– Да, да, – раздалось со всех сторон.

Она выдохнула и оглянулась. Вокруг валялись трупы тех, кого назвали дэфами. Если кто-то ещё подавал признаки жизни, подпаски безжалостно добивали. В свете лун их раскрытые в оскале пасти блестели острыми зубами, некоторые из которых были изогнуты вовнутрь. «Понятно, почему архи не могли их скинуть». Сердце колотилось, Ира размышляла, что это просто здорово, что не пришлось столкнуться со стаей дэфов зимой. Пикнуть бы не успела, и кинжал бы не спас.

Внезапно вскрикнул один из подпасков:

– Синяя Пятка!

Все обернулись и увидели, как залитый от самой холки до крупа кровью архи медленно оседает на землю, а после падает, как срубленное дерево. Пастухи бросились к животному, Ира последовала за ними, осветив архи горящей головешкой. На боку была здоровая рваная рана, из которой непрестанно сочилась кровь. От её вида тошнота подступила к горлу, сильно замутило. Открыв рот, она часто дышала, борясь с непроизвольной реакцией организма. Словно сквозь вату услышала, как Румун гаркнул на подпасков, чтобы бежали за хозяином. Он сорвал с себя рубаху и пытался остановить кровь, но ткань неумолимо окрашивалась в красный.