Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Она обернулась.

– Очень приятно. Я Ирина.

Они с Шукаром уставились друг на друга. Признаться честно, впечатление этот человек производил преотвратное. За шестьдесят. Раскормленное тело, пальцы непонятно как сгибаются, три подбородка и глаза влажные, скользкие, бегающие по сторонам. Наклеенная улыбка, как у торговцев, что продают всякое барахло, звоня в квартиры. Даже не верится, что это… эта… туша когда-то тоже служила в армии. Но для сборщика налогов внешний вид весьма подходящий, что-то подобное было на картинах, изображавших ростовщиков и всяких средневековых дельцов.

Под его взглядом она чувствовала себя так, будто её облили чем-то липким. На ней не было преграды в виде покрывал, потому она ощущала, как он глазами ест её фигуру, без стеснения пялясь на грудь и бёдра. Любит женщин, да? Да только мысль, что он коснётся тела, уже вызывает тошноту! Хватит! Она выпрямилась и положила руку на кинжал. Этот жест, который для неё был почти рефлекторным, близким к желанию защититься, мужчиной был воспринят по-другому. Он резко замер и впервые поднял глаза, пошевелил губами, будто собираясь облизнуться, но вспомнил, что в обществе это не принято. Её лицо, не способное скрыть неприязнь и в какой-то мере оскорблённое подобной встречей достоинство, заставило поблёкнуть его улыбку. Взгляд стал острый и злой.

«Кесса десять раз права! Опасен. Безусловно. Ещё более, чем Карра с Минэ, вместе взятые. Те хоть проявляли свою агрессию открыто и честно. А это двуличная… От него можно ждать удара в спину», – Ира безоговорочно поверила внутреннему чутью: в рабстве достаточно научилась читать мимику. Этот человек хоть и старался скрыть истинные чувства под маской, но до дайна-ви с их каменными лицами ему как до Луны.

– Ирина, присаживайтесь, – сказал Дэкин, прерывая этот обмен взглядами. Чувствовалось, что ему более чем неуютно от этой ситуации. Ира совершенно искренне улыбнулась ему и спокойно села на свободное кресло.

– Значит, это и есть та… гостья чужой земли, о которой столько слухов в городе? – проговорил Шукар.

– Да. Я идти Рахидэтель искать мой семья. Я есть спасибо Дэкин. Он помогать я зима.

Дэкин не успел ответить прежде неё, а Шукар уставился с видом, будто заговорил шкаф. Может, это было не очень вежливо по отношению к Дэкину, но таким образом Ира дала понять, что говорит сама за себя. Обычно она спокойно относилась к тому, что в силу воспитания хозяин усадьбы подчас отвечал за неё. Да, он привык решать судьбы женщин, но это воспринималось как опека, ведь он заботился о ней, как и о любом жителе своего дома. Потому она с лёгкостью прощала и даже была благодарна за такую заботу. Но Шукар другой. Понятие женщина в его лексиконе было синонимом слова вещь. И давать ему право говорить о ней в третьем лице она не желала.

– Вот как… значит, вы хотите покинуть наш гостеприимный город.

Ира на секунду задумалась, стараясь уловить смысл.

– Я уйти. Но я не мочь уйти. Письмо король идти. Дэкин просить я быть тут. Он помогать. Я остаться.

– Письмо? – Шукар удивлённо поднял глаза.

– Я отослал весть его величеству, что у нас живёт странница с иных земель. Вы знаете закон, сосед. Мы все обязаны оказывать им гостеприимство. Потому пока не придёт ответ от его величества, Ирина – гость моего Дома.

Шукар словно только сейчас увидел подвеску на её шее и слегка скривился.

– Я вижу. Признаю. Вы были правы… позаботившись о госпоже чужеземке. Было бы некрасиво, возникни у нас недоразумения, – его лицо было полно досады. С одной стороны, он жалел, что упустил добычу, а с другой – его сосед получил возможность выслужиться перед королём. Любитель навозных куч, чтоб его тени взяли!

– А госпожа… путешествует одна? Этим ножкам и нежным рукам, наверное, тяжело без мужской помощи?

– Я идти одна. Мужа нет. Я не сказать мужчина, что хотеть его муж. Нет мужчина я хотеть.

Лицо Шукара было достойно фотосъемки.

– А вы, случаем, не родом с края ведьм?

– Я не знать эти слова. Я не понимать.

– У нас есть ммм… давай скажу… город. Это слово ты знаешь, – пояснил Дэкин. – Город. Город, где живут женщины. Только женщины. Они сами выбирают себе мужчин.

– Я не знать город Рахидэтель. Рахидэтель не есть моя дом. И эта женщины я не знать.

«А-ля амазонки , что ли? По описанию похоже. Надеюсь, у этих нет традиции убивать младенцев мужского пола сразу по рождении».

– Удивительно! А ваш отец, он… кто?

Ира задумалась. Вот как тут ответишь? Нет таких слов, чтобы описать то, до чего ещё не дотопала наука.

– Я не знать нужно слово. Вы нет вещи. Вещи делать отец. И я не знать сказать.

– Ваш отец мастер? Он делает какие-то вещи?

– Нет… Есть вещи. Они очень… много-много части. Умный вещи. Вещи работать, помогать люди. Вещи ломаться, люди звать мой отец. Мой отец много-много знать. Уметь чинить умный вещи.

«Ну, в данных обстоятельствах не самое плохое описание системного инженера ».

– Как интересно!

– Да. Мой отец важно интересно работа. Мой брат тоже есть эта работа. Он учиться.

– Значит, ваш отец – мастер, а брат – подмастерье? Ясно. Ну, наверное, они хорошие работники, – голос Шукара был полон еле скрываемого пренебрежения. В его картине мира работники – лишь существа, с которых можно сдирать три шкуры.

Ира чувствовала, как в душе нарастает что-то тёмное. Никто не смеет в таком тоне говорить о её семье! Особенно этот жирный колобок, у которого образование и рядом не стояло с образованием её брата, не говоря уже об отце! Ей с трудом удалось сохранить на лице подобие доброжелательности. Желая отвлечься, она спросила:

– Дэкин, письмо король идти… Зима… Весна…

Дэкин встал, медленно подошёл к календарю, Ира пошла следом.

– Сегодня, – указал он на дату, а потом показал другое число, примерно через месяц. – Когда расцветут цветы расварики. Гонец должен доехать до Гая, получить аудиенцию у его величества и приехать обратно. Думаю, в конце… вот тут.

«Странное у них понятие «скоро». Но для рахидэтельского уровня развития коммуникаций действительно почти молниеносно. Было бы здорово, если б на пути ещё не встали бюрократические проволочки. А то кто их там при дворе знает…»

– Спасибо, Дэкин.

Желая снова вернуться на своё место, она обернулась и практически упёрлась в Шукара, незаметно подошедшего сзади. Он жевал губу, и его ноздри часто раздувались.

– Госпожа, я хотел вам сказать… Может, достопочтенная чужеземка согласится принять гостеприимство моего Дома? Я занимаю должность при его величестве и устрою вам достойный приём у короля. Вас окружат почётом, заботой и вниманием, – вытягивая гласные в последнем слове, он протянул руку и коснулся её лица.

Она не поняла и половины из его речи, кроме того, что он жаждет увести её из этого дома. Но это было неважно, потому что его рука – это последнее, что она хотела ощущать. Настолько неприятно, что она и обдумать не успела собственные действия. Ира схватила Шукара за запястье, отодвигая его. Взгляд сборщика стал бешеным, и он попытался дёрнуть рукой, но… ничего не смог сделать. С искренним изумлением она глядела на свои пальцы, с лёгкостью удерживающие толстое запястье. Вот она, сила грубого труда! Восемь месяцев с киркой и лопатой – это тебе не деньги считать! Она позволила себе ухмылку.

– Спасибо, Шукар Мираф. Я быть дом Дэкин. Он брать я зима. Я нет деньги. Он не брать я деньги и вещи. Хотеть работать дом Равил. Это мой спасибо.

Принудительно опустив его руку вниз, она отпустила её, и Шукар схватился за запястье.

– Ирина, вы не могли бы… – начал Дэкин, беря её за плечи и отводя в сторону от сборщика податей.

– Дэкин не бояться. Шукар Мираф – гость дом Дэкин. Дэкин помогать Ира. Ира не трогать гость дом Дэкин, – с этими словами она положила ладонь на рукоять кинжала. – Шукар Мираф знать. Мужчина не трогать женщина город Москва. Женщина не сказать «можно».

Шукар вращал глазами, взять себя в руки удавалось с огромным трудом. Он выровнял дыхание и снова приклеил улыбку на лицо.

– Я понял, госпожа. Это достойная причина. Простите, сосед, я, кажется, засиделся. Желаю доброго здравия вашему Дому, а мне пора вернуться к делам.

– Был рад видеть вас, сосед. Приходите ещё.

– Непременно, – буркнул Шукар и вышел настолько стремительно, насколько позволяло его тучное тело.

Некоторое время было тихо. Ира подняла на Дэкина виноватые глаза.

– Я делать плохо? Дэкин беда? Ира делать плохо Дэкин? Я мочь идти дом Дэкин лес. Я не хотеть делать Дэкин беда.

– Нет, Ирина, что ты! Ты… всё сделала правильно. Только… Ты правда могла ударить его кинжалом?

Ира передёрнула плечами.

– Нет. Я не уметь.

Дэкин вскинул брови.

– Ты…

– Да. Не уметь. Но если я не хотеть его рука… не знать. Если он делать это много… Мочь делать. Я не давать мужчина трогать я без «можно».

Помолчали.

– Ирина, будь осторожна. Этот человек опасен. Не уверен, что он забудет то, что случилось сейчас.

– Шукар много лицо. Я знать. Я быть…

– Осторожна.

– Да. Осто-о-о-рожна. Мочь я идти Цыран?

– Да, иди, конечно. Мне надо подумать.

Дэкин был уверен, что эта «добрая» встреча у камина очень скоро аукнется.

Комментарий к Глава 2. Большой Дом

Иллюстрация к главе: https://vk.com/photo-184628256_457239167

========== Глава 3. Птичка ==========

Вернувшись после встречи с Шукаром в комнату Цыран, Ира застала её с Кессой в крайнем возбуждении. Оказывается, любимая служанка уже донесла подробности встречи в деталях. «Дырка в стене у них тут, что ли?» – хлопала глазами Ира, выслушивая осуждающую речь хозяйки. Кесса же с мрачным лицом подошла вплотную и, практически находясь с ней нос к носу, прошипела:

– Это ты называешь «буду осторожна»?

– Я быть.

– Дура! Теперь он от тебя не отвяжется, ты это понимаешь? Он никогда не упускает добычу! Твой кинжал не поможет тебе, если Шукар возьмётся всерьёз!

Ира весьма смутно уловила смысл, зато поняла, за что на неё ругаются.

– Я не мочь другое! Я не дать прикасаться мужчина! Без «можно»! – она отодвинулась от старушки. – Он я не нравится! Много-много. Плохой мужчина. Много лицо. Улыбаться есть – думать улыбаться нет.

– Мы и без тебя знаем, что он двуличная дрянь. И тебе об этом говорили!

– Тётушка!

– Помолчи, племянница. Дай слово старшим. Что будешь делать дальше, чужеземка?

– Ждать письмо король. Уйти.

– Мило. А до этого? До того как письмо придёт?

– Видеть. Слышать. Делать.

Не было настроения выслушивать нотации. Ещё не до конца отошла от полученных впечатлений. Да и чувство вины, если быть откровенной, жгло. Вот кто её просил выёживаться, можно же было и потерпеть… Не дома же – в гостях. Хотя бы из соображений вежливости потерпеть, сжать зубы…

– Я быть моя комната, – досадуя на себя, сказала она и ушла. Практически сбежала, чтобы привести мысли в порядок.

– Ума лишилась, – буркнула Кесса ей вслед. – Мы ещё не раз пожалеем об этой встрече.

– Возможно, – Цыран подняла занавеску и смотрела, как помощники помогают Шукару забраться в повозку.

– Что-то ты больно спокойна.

– Хоть у кого-то хватило духу. Для многих это будет хорошим воспоминанием. А Ирина… Пока она под защитой моего мужа, ей ничего не грозит. Случайности в руках Сестёр. Незачем гадать о том, что случится. Будем действовать по ситуации.

– Жить под одной крышей с женщиной, которую упустил Шукар! Это уже не просто хлопоты. Это проблемы!

– Вы уже много лет живёте с такой женщиной. Нас с Ириной уже двое.

Кесса хотела что-то сказать, но передумала.

– Ты в самом деле думаешь, что всё уляжется? Не слишком ли радужно?

– Она глупенький ребёнок. Молодая, гордая, любопытная. Несдержанная на язык и поступки. Да себя вспомните в молодости, тётя!

Кесса хмыкнула.

– С того дня, как укрыла её Покровом зимы, я ни разу не пожалела об этом. Нам всего-то нужно защитить её до прихода письма! Неужели это так тяжело, тётушка?

– Да нет, племяшка. Попробовать можно… Но с её поведением это может быть сложно. Суёт свой нос куда не просят.

– Нам не впервой решать проблемы. Давайте от обстоятельств, хорошо?

– Так больше-то ничего и не остаётся, – пробормотала Кесса.

Никто не предполагал, чем именно обернётся недовольство главного сборщика податей, но уж чего точно никто не ждал, так этого, что он начнёт наведываться в гости чуть ли не через день. Приходил без предупреждения, справлялся о здоровье жителей Дома, интересовался хозяйством, бытовыми мелочами. Такое поведение доводило до икоты всех, кто его видел. Цыран, которая за внезапностью визитов не всегда успевала узнать, что он посетил дом, часто попадалась ему на глаза. Но он будто не видел хозяйки, полностью потеряв интерес к её личности. Это заставляло её нервничать даже больше, чем если бы он продолжал своё преследование.

Ира тоже не знала куда деваться. Звали её пред светлы очи сборщика не каждый визит, но бывало и такое. Поведение Шукара поменялось на диаметрально противоположное: он был любезен, не приближался на расстояние вытянутой руки, общался вежливо. Даже о её семье отзывался без прежнего пренебрежения. Только глаза говорили Ире, что тот что-то задумал. «Театр одного актёра, честное слово. Чего же ты ждёшь?» – терялась она в догадках. Как-то раз Шукар огорошил её, явившись с подарками. Она не знала, как реагировать на такое проявление внимания от человека, который ей в упор не нравился, но Дэкин уговорил её принять их. Ира едва глянула в принесённый сундук. Там были два платья по местной моде, три головных убора и роскошное вышитое покрывало. Принять, конечно, приняла, но носить точно не собиралась. Кесса, мельком осмотрев дары, нахмурилась.

– Тебе бесполезно говорить об осторожности. Это очень дорогие подарки. Денег много. Ясно? Он бы не стал тебе их дарить, если не был уверен, что ты будешь их носить. Он не тратит деньги зря!

– Зачем я носить это? Это не мой одежда.

– Он уверен, что ты окажешься в его руках! Дурочка!

Она нахмурилась. Вот уж точно не понимала, каким способом Шукар может этого добиться, но после слов старушки словно подобралась изнутри. Не хотелось выглядеть трусихой и прятаться по углам, но количество встреч с этим человеком надо свести к минимуму. Как это сделать? Гулять по городу – весть о её привычке быстро дойдёт до него, и хорошей прогулки точно не выйдет, потому она решила больше времени проводить за его пределами. От Кессы она узнала, что Шукар очень брезглив и соваться туда, где проводят время животные, без лишней необходимости не будет. У Иры такой проблемы не было, и, загрузив ещё до восхода сумки едой и рукоделием, она уходила на пастбище. Дэкин не возражал. Там она была под постоянным присмотром его людей. Цыран с Кессой, как ни странно, тоже. Работничек она, откровенно говоря, так себе – никаким умением виртуозно не владела, была на подхвате, и от её присутствия или отсутствия в доме никому не было ни жарко, ни холодно. Разве что детки скучали по тёте, которая готова играть с ними, ползая по полу и делая кучу смешных вещей. Пастухов её присутствие не беспокоило, а подпаски даже радовались, мечтая услышать рассказы о далёких странах. Пускай и на корявом, ломаном языке. Особенно их изумляли понятия «море» и «океан» – даже в воображении не могли представить такие вещи, ведь их страна не имела выходов к большой воде. Ира пользовалась тем, что нашла интересную для мальчишек тему, и с упоением рисовала схематичные корабли, пытаясь рассказывать сюжеты в духе Стивенсона.

Между рукоделием Ира лезла к архи, чесала носы и гладила по гривам. Животные быстро сообразили, что странный человечек приходит с полными карманами круглых сахарных шариков или резаных овощей и это достойный повод, чтобы сдержать норов и познакомиться поближе. Только рыжий архи, который с первого взгляда завоевал её сердце, всё ещё шарахался от неё, будто она сотрудник мясокомбината. Ира могла долгое время простаивать возле загона, протягивая ему сахар, пока не затекала рука, но он так и не ответил ей взаимностью. Пастухи пытались объяснять, что этот архи не стоит её внимания, но никакая сила в мире не могла оттащить от него Иру.

Как-то днём, когда пастухи решили за чем-то вернуться в город и оставили присматривать за своими подопечными двух подпасков, Ира, в очередной раз строившая глазки рыжему архи, заметила на земле странную тень у недалеко стоящего дерева. Приподняв взгляд повыше, она увидела, что в листве кто-то прячется. Сердце пропустило удар, реагируя на дурные предчувствия. Присмотревшись повнимательнее, она поняла, что это кто-то высокий, худенький в куче тряпок. Некоторое время она наблюдала за этим некто, видимо, слишком пристально, потому что незнакомец спустился с дерева пониже и уставился на неё в ответ. Теперь было видно, что это подросток лет шестнадцати. Чумазый, одет небрежно в изрядно поношенную одежду, босой. Она впервые видела в округе кого-то настолько растрёпанного. Лохматые, сильно спутанные волосы, лежащие на плечах, когда-то были светло-русыми, но сейчас их цвет был спрятан под слоем жира и грязи. Взгляд хмур и насторожен.

Ещё немного посидев на ветке, парень плавно перетёк вниз, усаживаясь на ограждение загона, широко расставив колени и удерживаясь между ними руками. Он склонил голову, не отводя от неё взгляда. В этой позе он живо напомнил Ире одну из птичек Рахидэтели, урни, которые так же забавно наклоняли голову. Невольно она улыбнулась. Парень перестал хмуриться, но всё ещё сидел в напряжённой позе, словно готовый вот-вот дать дёру. В этот момент заржал рыжий архи. Ира отвесила челюсть, увидев, как самый нелюдимый из «коней» пробежал почти вплотную рядом с местом, где сидел незнакомец, и тормознув поднял голову. Парень замер, только рука нырнула под одну из тряпок, доставая оттуда какую-то травку. Архи привстал на задние ноги и потянулся к руке, которая сунула ему лакомство, успев погладить по морде.

Внезапно сзади раздались крики: подпаски заметили незваного гостя. Ира помахала им, мол: «Всё в порядке!», но они не обратили внимания и со всех ног бросились к загону.

– Опять улизнул! – с досадой хлопнул себя по колену старший подпасок.

Ира резко обернулась. И правда, паренька уже не было.

– Сын деревьев, чтоб его тени взяли! Ирина, с вами всё хорошо? – поинтересовался второй.

– Хорошо. Эта мальчик не делать плохо.

– Будьте осторожны. Он уже не первый раз суётся на пастбище! Эх, жаль, что старший пастух ушёл, попался бы как миленький!

Ира не стала комментировать замечание юноши. Её знаний из области законодательства не хватало, чтобы понять, чем заслужили преследование так называемые дети деревьев. Равно как и того, зачем ловить подростка, который просто прошёл мимо, не сделав ничего дурного. В данный момент её до всей глубины души волновало другое: он подошёл! Эта рыжая зараза, которую не прельстили самые вкусные сахарные шарики, подошёл к человеку! Но Дэкин же был уверен, что они совершенно не приручаются… Но не привиделось же ей это вставание на задние копыта и поглаживание! Оказывается, подходят! Ещё как подходят! Как бы хотелось поговорить с незнакомцем и узнать, как он это делает, но подпаски окончательно спугнули странного парня. Весь день Ира не сводила глаз с дерева, откуда он пришёл, ей даже почудилась тень в ветвях, но когда она подошла ближе, там никого не было.

Вечером она пришла к Дэкину сама.

– Дэкин, я иметь вопросы. Мочь я спрашивать?

– Конечно, Ирина! Садись.

– Спасибо. Дэкин, я много-много слышать слова «дети деревьев», «дочь деревьев», «сын деревьев». Я не понимать. Что это? Кто называться? Кесса говорить, это не делать правила. Я хотеть знать много дети деревьев.

– Зачем тебе это, Ирина? – Дэкин не стал скрывать удивления.

– Сегодня я пастбище. Твоя маленький пастухи бегать мальчик, – она сделала жест показывающий рост юноши, – они говорить «опасен». Мальчик не делать плохо. Он смотреть архи. Я не понимать. Он есть… ребёнок. Ловить ребёнок? Ребёнок есть опасно?

Дэкин нахмурился, погладил пальцами подбородок и, опираясь на трость, сел напротив.

– Кесса сказала правильно. В нашей стране «дети деревьев» – все, кто не чтут закон… правила и… заповеди Божественных Сестёр. А называются так потому, что, отступив от них, лишаются дома и семьи, изгоняются. Так понимали правила давно… эм… много-много дней назад. Очень много. Но бывает так, что детьми деревьев становятся те… кто вынужден… как бы это… кто не сам принял такое решение.

– Не сам?

– Это сложно… Но я попробую простыми словами. Сироты. Если никто не помогает сиротам, то они как бы… в самом низу Дома. К ним не всегда относятся хорошо… В Доме Равил рады всем, но… не все Дома такие, как тот, что я создал.

«То есть, лишившись родителей, дети попадают в самый низ иерархии Дома, под покровительством которого находится семья. Начинается травля и эксплуатация прям как Золушек. Так, что ли?»

– И вот если становится совсем плохо, они бегут. Но это означает стать… ребёнком деревьев. Без семьи, без помощи нельзя соблюдать правила Сестёр. Обряды. Это неправильно. Такие дети пытаются искать еду, мальчики крадут… эм… берут вещи. Не свои. А девочки… Ты же знаешь, что наши девушки не должны знать мужчин, да?

– Я понимать, ты хотеть сказать. Девушки хотеть жить. Девушки знать мужчина и брать еда, крыша… Да?

– Да… Или если девушка узнала мужчину до свадьбы – это тоже нарушение правила. Её выгоняют из дома и семьи. Она дочь деревьев. Даже если она знала мужчину… который, как ты говоришь, узнал её… «без можно».

Дэкин склонил голову, было видно, что этот закон ему неприятен, а внутри Иры всё клокотало. «Изгнание из семьи за то, что тебя изнасиловал какой-то ублюдок?! Да что у них тут за законы такие?!»

– Те, кто не чтут закон. Правила. Мужчины, которые берут не свои вещи, те, кто забрал жизнь у другого человека и другие…

«Воры, убийцы. Преступники, короче».

– В общем, все. Все, кто не чтут и не соблюдают правила. Почему – неважно. Много разного… Я сказал только самое распространённое.

– Эта мальчик… «Сын деревьев».

– Я не знаю, почему он им стал. Среди них есть и хорошие люди. Видел, когда был солдатом. Несчастные. Которым холодно и больно. Но многие боятся их. Не любят просто потому, что они есть. Мои пастухи охраняют мои стада. Ото всех. Я говорил своим людям не обижать детей деревьев без причины. Но отгонять они обязаны. Это их работа.

«Суеверный ужас перед теми, кто не соблюдает заветы священства, помноженный на страх перед преступившими закон, безразличие к судьбам беспризорников – и получаем инквизицию без костров. Хотя детям деревьев и без них достаётся, судя по всему. Хорошо, что Дэкин не из числа фанатичных преследователей».

Этот разговор не остудил пыла Иры и желания познакомиться со странным подростком, хотя она и держала в голове предупреждение, что парнишка может оказаться правонарушителем. С другой стороны – на убийцу не похож. Хотя думать о таком смешно: будто она разбирается в том, как должны выглядеть убийцы. А вот красть у неё точно нечего. Но одно обстоятельство – к незнакомцу без боязни шли животные. Для неё это было веским аргументом.

Сколько ни ловила она момент днём, когда подпаски оставались одни, но паренёк больше не появлялся, да и пастухи усилили бдительность с той встречи. И тогда она начала оставаться в ночь. Уходя подальше от костра, где боролись со сном дежурный пастух или подпасок, она шла к загону с рыжим архи, медленно обходя его, скрываясь с глаз наблюдателя. А дальше немножко по тропинке в лес. Достаточно, чтобы услышать зов. Достаточно, чтобы быстро вернуться. Достаточно, чтобы никому не попадаться на глаза. Присев под деревом, она зажигала небольшой масляный светильник и ломая глаза вглядывалась в темноту, изучая тени деревьев. Хватило пары дней, чтобы ей ответили.

Ночную тишину разрезал птичий посвист. И ещё раз. И ещё. Только вот Ира точно знала, что урни не кричат по ночам. Эти птички заливались пением перед рассветом, причём тарахтели по целому часу, а то и по два, отлично справляясь с ролью петухов. Она прекрасно это знала, поскольку так и не избавилась от привычки вставать засветло. Но ночью урни никогда не подавали голоса. Ира обернулась туда, откуда раздавался звук, и совсем не удивилась, увидев на дереве знакомый силуэт. Свист прекратился, и парень стёк со ствола, по-кошачьи опустившись на землю.

Дырявили друг друга взглядами минут десять. Ира не выдержала первой и похлопала по земле рядом с собой, приглашая присесть. Парень осторожно приблизился и расположился напротив, в пяти шагах. Поза была напряжённой, казалось, сделай лишнее движение, и вскочит пружинкой, исчезнув в темноте. До носа долетел запах давно не мытого тела, но она даже не поморщилась. Ира слегка улыбнулась.

– Я не делать плохо. Не бояться. Хотеть говорить. Не бегать. Я тебя не мочь бегать быстро.

Парень чуть расслабился и сунул в рот сорванную травинку.

– Тебе чего надо? Зачем пыталась меня искать? Какой тени таращилась на мои укрытия? – его речь была грубой и резкой.

Ира разглядывала паренька и невольно сравнивала его с другим своим маленьким другом. Они оба были морально старше своих лет, оба хлебнули тяжёлой жизни, но то, как приспособились к тяготам, полностью рознило их личности. Ринни-то был стойким оловянным солдатиком. Приняв окружающее таким, какое оно есть, он мужественно переносил невзгоды, трудился на благо своей общины, не боялся работы, умел отстаивать свои убеждения. Ведь чего стоила одна только дружба с человеком. Этот же парень больше походил на дикого Маугли, которому животные ближе людей. Он скалил зубы, был начеку и не ждал от законного члена общества ничего хорошего. Но в отличие от Маугли, истинного сына волков, он помнил свои корни и не отходил далеко от человеческих поселений. Ринни-то принимал ласку и заботу, как величайший дар, а парень, похожий на урни, за ласковой рукой ожидал раскрытого капкана.

– Ты мочь… как это на ваши слова… рыжий архи. Он идти ты. Не бояться. Брать еда. Дэкин… хозяин говорить рыжий архи не ходить люди. Но идти ты! Я хотеть знать!

– Ха! Ещё бы! Кто ж к ним так подходит?! Да они и не пытались. Рыжий – значит, мясо. А тебе-то какое до этого дело? Чего ты прицепилась к нему со своим сладким? Не будет он его жрать.

Ира аж кулак сжала от досады. Значит, он не любит шарики, и она зря мучилась? Вздохнув, она ответила:

– Он нравится. Красивый. Сильный. Много красивый. Не хотеть этот архи мясо. Дэкин говорить, нельзя ездить – это мясо. Можно ездить это архи? Можно ездить – нет мясо!

Парень задумался.

– Можно, хоть и муторно. Но эти уж точно не будут возиться.

– Ты мочь сказать хозяин! Дэкин слушать!

– Ха! Ты что, издеваешься? Пойти к хозяину? Старик, конечно, ничего мужик, дело своё знает, но вот его слуги меня скрутят и бросят в ближайшую яму! Я же…

– Сын деревьев. Я знать. Дэкин говорить. Это… Я грустно. Ты много знать. Ты мочь помочь. Но ты бояться и все не слышать ты.

Ира замолчала. Ну а что она ожидала? Что парень побежит к людям, от которых прячется? Глупо. Внезапно она дёрнулась. Но она-то может доказать и рассказать всё Дэкину!

– Учить я!

– Что?

– Ты учить я! Я увидеть Дэкин, и Дэкин видеть архи ездить! Нет мясо!

Парень уставился на неё.

– Ты что, с дерева свалилась? Женщина на архи? Не в повозке?

Ира махнула рукой.

– Моя дом много женщина ездить ноги. Не повозка. Мужчина ездить, женщина ездить. Хорошо ездить. Я не уметь. Не учиться. Ты учить? Мой сумка пусто… О! Я мочь дать ты мой еда!

Парень хмыкнул.

– Еда – это хорошо. Еда и твои рассказы.

– Рассказы? Что есть рассказы?

– Море. Океан. Истории. От которых подпаски так уши вешают, что меня на дереве над ними не замечают.

– Ты мы видеть?

– А то! Тебя все знают ещё с зимы. В городе трещали много. Пришёл посмотреть. Чужеземка же!

Ира тихо рассмеялась.

– Мы как это… ты говорить, я говорить – мы учиться?

Парень уже совсем расслабился и выглядел по-деловому.

– По рукам. С тебя жратва и истории, с меня – учёба. Только делать что велю! А то показывать не буду! – он на секунду задумался и сказал таким тоном, будто выдавая большой секрет: – Мне тоже нравится рыжий. Я помогу. И хозяину не говорить! А то ещё пришлёт стражников…

Ира не сомневалась в том, что Дэкин не тронет парнишку и даже будет рад услышать, что нашёлся способ приручить рыжих архи, но пока решила придержать это в себе. Ей очень повезло, что он согласился быть учителем. Было видно, что он тоже не ровно дышит к рыжику и готов ради него даже подойти к чужому. Не будь этого обстоятельства, они вряд ли бы познакомились. Теперь главное – не спугнуть и не предать доверия, а дальше посмотрим.

– Ой… А мы делать?.. Мы видеть.

– Ха! Это дурачьё ночью только глаза потирать гораздо. Я уже много раз выводил рыжего из загона. Просто подменял другим архи. Пошли покажу!

Парень аккуратно начал двигаться к пастбищу. Встав в тень, он тихонько посвистел и потопал по земле. От табуна отделился крупный жеребец, по своему телосложению очень похожий на рыжего. В темноте, с того места, где грелся у костра дежурный охранник пастбища, и правда не отличишь.

– Встань вон там. Рыжий тебя не признает, может побежать.

Парень шёл, передвигаясь от тени к тени, на светлых участках пути вскакивая на деревья, тихонько присвистывая, уводя следом за собой жеребца. Когда он приблизился к загону, оставил архи в тени и, прижимаясь к земле, дополз до калитки, отворив её. Посвистел. Рыжий подошёл и получил очередную порцию травки из кармана. Подмена животных в загоне прошла так плавно и гладко, что Ира даже пожалела подпаска, оставленного сторожем. Если бы этому жителю леса захотелось стать конокрадом, то был бы лучшим, а сонному охраннику с утра влетело бы на орехи.

Парень повёл архи в лес, дав ей знак следовать за ним, держа расстояние. Ира старалась запомнить дорогу. Они шли минут пятнадцать, пока не вышли на широкую поляну. Парень махнул рукой, и рыжий начал накручивать круги, сбрасывая накопившееся в загоне напряжение. Сын деревьев подошёл к ней и сел рядом на корточки, кивком пригласив последовать его примеру.

– Он должен увидеть нас вместе. Тогда будет легче подвести к тебе. Смотри! Заметил. Сторожкий он. Ещё побегает, успокоится.

– Понимать. Я не спросить. Ты кто? Имя.

Парень дёрнулся и пробурчал:

– Я сын деревьев.

– Нет, это я знать. Имя?

– Нет у нас имени.

– Нет имя?

– Тебе не сказали, что ли? Мы теряем дом – теряем имя.

– А ты… помнить? Имя мама-папа ты дать?

– Не-а. Я потерял их, едва от сиськи оторвали. Сначала в Доме жил, а как подрос – бежал. Там имени не дали. Заморышем кликали. Не хочу такого имени.

– А ты… хотеть имя?

– Любой хочет. Даже…

– Можно, я дать ты имя? Говорить хорошо имя. Без имя нехорошо.

Парень уставился на неё, выпучив глаза.

– Ты хочешь дать мне имя?

– Хотеть. А ты хотеть?

Он ничего не ответил, только кивнул.