Текст книги "Среди людей"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Щит рассвета Лэтте-ри.

Мрекское болото,

24 день первого месяца зимы»

Цыран положила руку на бешено колотящееся сердце. Эта несчастная была пленницей на Мрекском болоте?! Храни нас Сёстры!

Дрожащими руками она открыла вторую бумагу, но текст удалось прочесть не сразу. Письмена языка дайна-ви она видела впервые в жизни, но спасло то, что они отчасти походили на те, которыми пользовались эйуна. В целом документ был обращён к ловцам рабов и сводился к категорическому приказу не прикасаться к женщине и не препятствовать её передвижению к границе.

Вот это новости!

Эти записи никто не должен видеть! Цыран упрятала их и карту в складках платья и тщательно проверила, что они не выпадут случайно при движении. Потом, у себя в комнате, бумаги надо убрать в тайник. Она приложила руку ко лбу. Если незнакомка каким-то образом сумеет сообщить, что была на болоте в качестве рабыни, то это ничего не вызовет, кроме глубокого сочувствия, но вот спасение жизни одного из рабовладельцев… Отношение к дайна-ви среди людей было однозначным: смерть на месте! Их убивали без жалости, а изредка каратели наведывались в Пограничный лес в поисках ловцов и старались уничтожить всех до последнего. По женской половине об этих отщепенцах гуляло множество рассказов, иногда столь живописных, что начинаешь сомневаться в их правдивости.

Она не была уверена, что узнай её муж об этом факте из жизни незнакомки, он останется к ней лоялен. И то обстоятельство, что она пришла из земель, где слыхом не слыхивали о многолетнем конфликте между людьми, эйуна и жителями Мрекского болота, вряд ли хоть как-то послужит её извинению. Как бы ни был добр её муж, дайна-ви это дайна-ви. Она бы не рискнула проверять его отношение на прочность в этом вопросе. Хватит и того, что укрыла Покровом зимы незнакомку, от которой непонятно чего можно ждать. Хотя понять её поступки могла. Как женщина. Любая из них свято верит в ценность жизни. Даже жизни врага, а уж о детях и говорить нечего. Да и обычаи в отравленной стране могут быть иными, потому и поступки незнакомки нельзя оценивать, не узнав о них подробнее. Эх, забыла уточнить у Лоппи, знала ли она мужчину! Хотя, может, и к лучшему. Ребёнок и так несёт на себе груз лишних знаний, потому что лечит. Обычно об особенностях женского тела девочки узнавали позже, но какие тайны могут быть от той, что способна всё прочитать в твоём теле одним прикосновением? С другой стороны, это уже не важно. А вот как общаться с этим созданием – действительно проблема. Но дайна-ви как-то это делали, даже сумели понять, какова цель её путешествия, значит, всё не так уж плохо…

Через пару часов узнаем, пожалеет ли она, что взвалила на себя такую ношу, или нет. А пока – спрятать бумаги и вернуться к делам.

___

Два часа спустя Цыран практически караулила у приоткрытой двери. Её тётя, опираясь на клюку, делала вид, что ей надо именно сейчас пройти коридор из конца в конец по неведомым делам. И опять. И ещё раз. Ну, может, ещё парочку. Прислужницы всех статусов и возрастов тоже нет-нет, да и показывали носы возле комнаты, причём когда они исчезали за поворотами или в соседних помещениях, оттуда слышались приглушённый шёпот и взволнованные голоса. Хозяйка была ничуть не удивлена – женская половина – тот ещё сплетничий двор, хотя, признаться, она недооценила новость: подробности разлетелись, едва тётя успела сделать шаг за дверь. Впрочем, Цыран была довольна.

Тётя Кесса, двоюродная сестра матери, была той ещё занозой. Старая дева, не особо красивая ещё во времена молодости, она восполняла список своих достоинств за счёт острого языка и пытливого ума. Конечно, мужчинам об этом знать было не обязательно, но Кесса не могла удержаться. И эта черта характера со временем создала ей славу «неблагочестивой» и «недостойного воспитания» девушки, что и привело к отсутствию желающих взять её в жёны. С годами лишившись родни, она вошла в дом племянницы, словно бедная родственница. Но вскоре все его обитательницы поняли, что тихой поступью старухи в калитку вползла мудрая змея, которую стоило уважать, бояться и у кого искать защиты в случае чего. Особенно если усердно выполнялись первые два пункта.

По всем углам неслась новость о длине клинка незнакомки, её волосах, снегоступах, силках и крайне измождённом состоянии. Кесса в красках расписала бедную-несчастную, ловко опустив в своём рассказе страну-отраву, яд и ранения. Подробностей хватит, чтобы надолго занять прислугу пересудами. А всё несвоевременное останется пока между ней, хозяйкой, её любимой служанкой и Лорией, за закрытые рты которых можно не волноваться.

Вышагивая в очередной раз по коридору, она увидела, как дёрнулась племянница, глядя на дверь. Замерла на минуту, поправила одежду и, поманив её жестом, спокойно вошла. Кесса выпрямилась и медленно двинулась за ней, провожаемая горящими любопытными взглядами изо всех углов, где притаилась прислуга, свято уверенная, что её не замечают.

___

Очнувшись в незнакомой комнате, Ира некоторое время не могла понять, кончился её бредовый сон или нет. Сев на кровати, тряхнув головой и поправив волосы, она, наконец, вплыла сознанием в реальность. Тихонько открылась дверь, и появившаяся незнакомая женщина заставила её вспомнить последние события. Ромбовидные серьги с колокольчиками и головной убор привлекли внимание, вызвав из памяти рисунок, сделанный соратником начальника Лэтте-ри. А следом потянули воспоминания о путешествии по лесу и неудачном опыте с природными галлюциногенами.

Значит… без помощи её не оставили, и сейчас она в чужом доме. Они с незнакомкой некоторое время рассматривали друг друга, причём Ира больше внимания уделяла странному одеянию. Тяжёлое платье, визуально совсем неподъёмное, скроенное колоколом, не имело вообще никаких вытачек , не говоря об отрезе по талии . Сплошная складка и, судя по всему, не один слой одежды. Даже человек с безумно развитой фантазией не способен вообразить, что подо всем этим скрывается. Рукава были широкими и отдельными, крепились к плечам на булавки с фигурными наконечниками. Головной убор странной формы напоминал вытянутый вверх тюрбан, полностью прятал волосы и был украшен крупными бусинами, цепочками и камнем в центре.

На уровне чуть ниже глаз было два крючка, на которые предполагалось вешать закрывающее лицо небольшое покрывало. Оно позволяло видеть только глаза, но при желании, если посмотреть сбоку, то мельком, буквально на мгновение, можно было различить контуры профиля. Впрочем, сейчас покрывало свисало только с одной стороны, оставляя лицо открытым. Всё это вместе имело благородный синий цвет и пестрило витиеватой бледно-жёлтой вышивкой от подола платья до макушки тюрбана. Мягко говоря, впечатление производило. И, несмотря на всю необычность, безумно шло этой серьёзной и спокойной женщине с добрыми глазами.

Тихо вошедшая следом старушка, тщательно прикрывшая дверь, выглядела более скромно. Одета во что-то подобное широкому халату коричневого цвета на застёжках, а сверху замотана в тёмно-серое покрывало, которое крепилось к голове железным обручем. Деревянная клюка из необработанной палки с кое-где торчащими остатками сучьев выстукивала по полу чёткий и тихий ритм в такт её шагам.

Ира тихонько склонила голову и сказала:

– Здравствуйте. Спасибо, что помогли мне, – ещё один поклон.

Лицо «дамы» ни на секунду не изменилось при звуках незнакомой речи, чего не скажешь о «бабушке», которая буквально вцепилась в неё взглядом.

Дама тоже легонько склонила голову. Произнесла короткую фразу, в которой Ира, помня уроки Ринни-то, распознала приветствие, и, указав на себя, проговорила:

– Цыран, – и показала на старушку: – Кесса.

– Ирина, – не осталась Ира в долгу, чётко проговаривая буквы.

Весьма многообещающее начало.

Цыран по-хозяйски сдвинула в сторону одеяло и протянула руку, предлагая Ире встать. Та взялась за неё и сделала первые движения, опасаясь головокружения, но с её телом и сознанием было всё хорошо. Даже странно.

Встав на ноги, она позволила себе осмотреть комнату, в которой находилась.

Да уж, не идёт ни в какое сравнение с лаконизмом дроу. Разноцветная роспись на выкрашенных в белый стенах, белоснежные резные наличники со сложными узорами вокруг окон, занавески, подсвечники. Ни одного предмета мебели без рисунка или резьбы. На постельном белье кружева и вышивка, а пол выложен дощечками разного цвета. Прям терем сказочной царевны. Возле кровати сложены принадлежащие ей вещи, и она дёрнулась прикоснуться к подаркам Ринни-то и Лэтте-ри, радуясь, что их никто не забрал. А вот одежды не было, и она уже машинально изобразила вопрос в пантомиме. Восемь месяцев практики не пропьёшь: поняли с первого раза. Цыран сделала движение, изображающее стирку.

Увидев, что гостья выдохнула успокоившись, она взяла её за руку и потянула за собой.

Они вышли в коридор. Ира не знала, куда деваться от любопытных глаз, которые то тут, то там выглядывали из-за углов. Женские лица, ни одного мужского. И множество покрывал или всё та же колоколообразная одежда. Хотя такой красивой, как у Цыран, ни у кого больше не было. Да и выглядели платья остальных женщин не столь объёмными. В них вполне можно было выполнять работы по дому. Пристяжные рукава в большинстве своём были сняты, а рукава нижних рубах подвёрнуты и пристёгнуты булавками, чтобы не мешали. Кое-кто даже прицеплял подолы платьев повыше. Лица никто не прятал, но у женщин было всё необходимое, чтобы сделать это в любую секунду. Отовсюду слышалось тихое бряцание колокольчиков на серёжках.

Преодолев узкую лестницу на первый этаж в конце коридора, Цыран привела её в большое помещение, вызвавшее у Иры взрыв щенячьего восторга, ибо это оказалась баня. Там уже находилось несколько женщин, было жарко натоплено, а от большой бадьи поднимался парок. В предбаннике Цыран помогли раздеться, и она вошла вместе с ней. Не передать словами, что чувствовала Ира, глядя на горячую воду в объёме, в который можно погрузиться целиком. Большого труда стоило оторвать взгляд от клубов пара, чтобы обратить внимание на окружавших её женщин. И отметить про себя, что под покрывалами и головными уборами, как и ожидалось, скрывались короткие стрижки, причём ещё короче тех, что ей довелось видеть у рабынь. Цыран что-то спокойно объяснила, а потом подбадривающе жестами предложила ей разоблачиться и воспользоваться бадьёй. Ира не заставила себя упрашивать и быстро стянула рубаху.

Раздался грохот.

Обернувшись, она увидела перекошенные в ужасе лица и оброненный кем-то ушат . А. Конечно. След от плети. Рефлекторно дёрнулась, чтобы прикрыться, но передумала и выпрямилась. Она не стыдилась этого шрама, нет. Просто было неприятно. Когда на тебя смотрят с таким выражением, сразу чувствуешь себя в чём-то виноватым.

Цыран медленно подошла и коснулась пальцем шрама, отдёрнув руку, словно обжёгшись. Сочувствие сочилось из каждого взгляда и движения. Скорее всего, она много чего хотела спросить, но просто не знала как. Ира покачала головой и залезла в бадью, погружаясь в воду сразу по уши. Настроение упало, взгляды чувствовались кожей. Цыран тихонько рыкнула на женщин, и они молча вернулись к прерванным занятиям. Она поднесла Ире флакон с густой жидкостью и указала на волосы. Неуверенно предложила ножницы, но гостья так дёрнулась, схватившись за шевелюру, что она замахала руками и сразу же убрала их прочь. Мол, не хочешь – не надо. Ира мылась, отскабливая следы последних месяцев, выдраивая волосы, вычищая землю из-под отросших и обломанных ногтей. Ножницы она всё же попросила. Цыран тихонько засмеялась, увидев, как она пытается делать маникюр инструментом размером с портняжный, и дала другие, поменьше. Спину ей помогла помыть одна из женщин, старательно не касаясь шрама.

Потом была баня. Традиции шлёпать друг друга вениками тут не было, но отпарили её знатно, обливая ледяной водой. Так что Ира не смогла сдержать восторженного визга и к концу мероприятия совсем забыла про неприятный момент, да и «банщицы» немного оттаяли и улыбались. Обернув её в огромное полотно, вытерли насухо. Две женщины вытащили из угла огромное зеркало в массивной резной раме на ножках и поставили перед ней, протягивая комплект белья. Но она даже не обратила на него внимания, рассматривая незнакомку в собственном отражении.

Очень долгие восемь месяцев. Она даже представить себе не могла, насколько изменило её это время. Во внешности исчезли все воспоминания о сидячем образе жизни, который она когда-то вела. Сейчас никто бы не сказал, что перед ним обычная студентка технического вуза, самым тяжёлым трудом которой считалась интеллектуальная борьба с конспектами по математическому анализу и аналитической геометрии. Ира похудела, может, даже сильнее, чем хотела бы. На руках порядочно очертились бицепсы, трицепсы и прочие «цепсы», которые при её широких костях и плечах не очень-то сильно красили. На запястьях вырисовывались бледные полосы и следы царапин в тех местах, где раньше были браслеты от цепей. Грудь чуть похудела, но зато приподнялась и как-то подтянулась. Здоровый цвет кожи был приятной неожиданностью: ожидала худшего. Лицо, как и фигура, утратило прежнюю полноту и сейчас казалось более строгим. Она обернулась, стараясь разглядеть шрам на спине, попутно отметив, что на попу теперь приятно посмотреть. Как она и думала, он был идеальным, ровным и красивым. Если забыть, как был получен, то вполне мог сойти за художественное шрамирование. Ступни выглядели ужасно, им не пошла на пользу беготня по морозной земле и болоту босиком. Интересно, что сказали бы родные и знакомые, увидев её такой изменившийся облик. Тело сейчас было живой летописью событий последних месяцев.

Мотнув головой, отвлекаясь от философствований, Ира вернулась к приземлённому – к предлагаемому белью. Низ комплекта был представлен короткими шароварами на тесёмке ярко-красного цвета из натуральной ткани, приятно ощущавшейся на теле. Верх – коротким топом из белёного полотна, похожего на лён. Сначала она впала в ступор при виде большого количества шнуровок и завязок на этом предмете одежды, но Цыран помогла разобраться, как это всё надевается. Нет, конечно, не лифчик, но тоже весьма эффективное средство держать грудь её размера. Сверх всего этого ей выдали тонкую нижнюю рубашку и лёгкий халат, накинули покрывало на волосы. Цыран помогли облачиться обратно в неподъёмное платье. И она, обняв Иру за плечи, проводила её в комнату, где уже ждал накрытый стол, при виде которого та захлебнулась слюной.

Командовала в комнате Кесса, распоряжаясь девушками, приносившими блюда. Когда те закончили и ушли, они с Цыран вдвоём предложили гостье поесть и сами присели за стол, намереваясь составить компанию. Было неуютно. Не то чтобы Ира не знала, как вести себя за столом. Но за этим, накрытым вышитой скатертью, со многими тарелочками и большими мисками с незнакомой едой, она чувствовала себя так, будто пришла на званый ужин и увидела перед собой шестнадцать вилок разного размера.

Видя её нерешительность, Цыран сама принялась накладывать всем еду, а после первая приступила к трапезе. Ира повторяла за ней движение в движение, пробуя незнакомые блюда понемножку, чтобы доедать всё без остатка и не огорчить гостеприимную хозяйку, если что-то не придётся по вкусу. Но еда была изумительной. И в конце концов она расслабилась, уплетая за обе щёки, особенно налегая на овощи, которых уже давно не видела, и запивая их кисленьким напитком, отдалённо напоминающим клюквенный морс.

Почувствовав себя лучше, Ира задумалась о том, кто эти люди, столь гостеприимные к незнакомцам, и что теперь. На все вопросы, вертящиеся в голове, таланта мима может не хватить. И писать нельзя. Попросишь перо с чернилами, чего доброго, поймут неправильно: данные ей предостережения она помнила твёрдо. А может, и не надо писать? И просить ничего не надо? Ира подошла к окну, отодвинула занавеску. За окном виднелся пейзаж маленького городка с невысокими домиками максимум в три этажа. Эта комната находилась на втором, из окна хорошо просматривалась улица. Стекло было как раз такое, какое надо, она как следует подышала на него, поманила Цыран и принялась рисовать.

Ира рассказывала свою историю. Стирала одну картинку, рисовала следующую, едва уяснив, что её «слушательница» поняла всё правильно, а где не хватало рисунка, изображала в жестах. Она не стала говорить, что случайно зашла в гости из Москвы, ограничилась тем, что ищет семью; что была у дроу, что сумела уйти – им не обязательно знать, как именно; что долго шла в лесу, нашла грибы и сварила на свою голову супчик. Лицо Цыран на последней части рассказа с лёгкостью заменяло покручивание пальцем у виска. Ну да, дура, в курсе. И что у неё ничего нет, чтобы оплатить доброту. Собеседница с лёгкостью подхватила её стиль общения, объяснив, что денег не нужно и что она может остаться в её доме до конца зимы. Ира принялась кланяться и даже попробовала выговорить слово «спасибо» на языке людей, как научил её Ринни-то. Но, видимо, до идеала её речи было ещё далеко. Цыран тут же принялась учить её правильному произношению и не остановилась, пока у неё не вышло как надо. Ира немного подумала и, коснувшись рук, ног и головы показала в жестах: «Можете рассчитывать на них и пользоваться». Цыран уточнила: «А что, собственно, ты умеешь?» Ира, минутку подумав: «Шить. Мыть посуду. Стирать. Убирать. Копать. Киркой махать». На последних двух пунктах Цыран чуть инфаркт не хватил на месте, но Ира, откинув с плеча халат, показала на шрам и ещё раз повторила жесты. Глаза женщины стали совсем круглыми.

От диалога их оторвало появление в дверях девушки, закутанной в покрывало.

– Хозяйка, вас хочет видеть господин.

– Иду.

Цыран велела Ире кушать и отдыхать, а сама, кивнув тёте, чтобы следовала за ней, спешно вышла, на ходу пристёгивая покрывало.

____

Дэкин ожидал женщин, сидя у очага, потирая ноющую ногу. Колокольчик тихо звякнул, и он встал, чтобы, подойдя к жене и взяв её за руки, усадить рядом на софу. Кессе подвинул мягкое кресло и, закрыв дверь на щеколду, сказал:

– Ну, заговорщицы мои, рассказывайте!

Цыран смущённо подняла глаза:

– Ты не сердишься?

– Сердиться? Милая, я давно не видел нашего «дорогого» соседа в таком взбудораженном настроении. Ему, наверное, сегодня спать не придётся с досады. Я горжусь тем, что у меня такая жена, как ты, – он погладил её по щеке, отстегнув покрывало.

– Но я боюсь, что своим поступком… что навлекла на наш Дом если не неприятности, то большие хлопоты.

Дэкин нахмурился.

– Что-то не так с этой женщиной?

– Она чужеземка, – сказала Кесса, не отрывая взгляда от огня. – Сколько уже… лет двадцать пять я ничего о подобном не слышала.

– Чужеземка? Не из Рахидэтели? – Дэкин аж приподнялся на софе, сгорая от любопытства и волнения. – А ну-ка, рассказывайте!

– Да рассказывать-то и нечего особо, – ответила Кесса. – Не говорит она по-нашему. Одно слово «благодарю» выдала так, будто несмазанная телега поехала. У жены спроси, они с ней вроде как нашли общий язык.

– Милая?

– Прошу… не торопи. Расскажу. Вначале её осмотрела Лоппи… Лория. Она говорит, что наша гостья родом из земли, где никогда не слышали о чистой еде, воде и даже воздухе, что тело её было полно отравы.

– Вот как? Это где же такая земля?

– Не знаю, но пришла она в Рахидэтель некоторое время назад. И… – Цыран выдохнула, – она была пленницей дайна-ви.

– Что?! – при этих словах вскинулась даже Кесса, которая не была свидетельницей сцены в бане.

– У неё след от шейбо-плети во всю спину… Всеобщим не владеет, но, видимо, привыкла изъясняться жестами и на запотевшем окне рисовала для меня рисунки. Если я правильно поняла, то она покинула свои земли в поисках пропавшей семьи. Её поймали дайна-ви, и она некоторое время пробыла у них. Ты представляешь, она рассказала, что её заставляли работать лопатой и киркой! А Лория говорит, что труд этот был столь тяжек, что теперь ей придётся долго восстанавливаться… как женщине. Что она пережила голод, холод, жажду и ещё такое, что не приведи Сёстры!

– Как же ей удалось уйти от них? С Болота, – сказал Дэкин, чувствуя, как волосы шевелятся на затылке.

Шейбо-плетью? Женщину?! Видать, не столь лживы страшные сказки, которыми матери пугают непослушных деток. А он-то полагал что они преувеличены…

– Она не рассказала, как это у неё получилось, – ответила Цыран, долго подбиравшая эту фразу, – зато рассказала, как попала в беду. Представляешь, она решила суп из крухи сварить! Каким чудом выжила, вообще непонятно. Видимо, наша еда ей тоже неизвестна. За столом хоть и ведёт себя аккуратно, но смотрит так, будто всё вокруг незнакомо.

– А как она сама тебе показалась? – спросил Дэкин.

– Ну как… Чужеземка, конечно. Обычаи не наши. Лица не прячет, смотрит прямо. Когда её из бани вели, я дала ей покрывало, но она его накинула как платок какой-то, который можно в любой момент снять. Привычки носить его с собой, чтобы лицо укрывать, у неё нет. Держится как эйуна. В её вещах я нашла три шкурки и силки. С охотой знакома, да ещё кинжал этот… Интересовалась, куда девалась её одежда. В халате ей неуютно. Я сказала, что она может остаться до конца зимы. Знаешь, что она мне ответила на это?

– Что?

– Что ей нечем заплатить! То есть… для неё привычно, что женщина сама владеет деньгами! Зато моментально предложила пойти в работницы. Но как-то странно… То умею, сё умею, всего понемногу, не владея каким-то делом в совершенстве. Абсолютно серьёзно сказала, что у дайна-ви научилась копать и работать киркой и готова делать эту работу снова. Представляешь? Добровольно! Будто нет для неё разницы между мужским и женским делом. А в целом… напоминает потерянного, но любопытного ребёнка. Вежлива, следит за тобой, чтобы не совершить ошибку.

Дэкин некоторое время думал над словами жены. Вот уж преподнесла судьба подарочек! Но он никогда не отказывался от сложностей, искренне веря, что боги не посылают испытаний просто так.

– То, что она чужеземка, многое меняет. Есть закон, по которому мы обязаны оказывать гостям с чужих земель, какими бы они ни были, гостеприимство и делать всё, чтобы они были представлены ко двору.

– Ко двору?!

– Да. Его величество строго следит, чтобы новости об иных народах не проходили мимо дворца. Очень необычно, что она – путешествующая женщина. Мне доводилось слышать только о мужчинах-странниках. Хотя, может, в столице знают больше. Слава Сёстрам, что мы не отдали её Шукару! Попади к нему в руки и пойми он, что натворил, избавился бы.

– И что же нам делать? – Цыран теребила платье, обдумывая свалившуюся на голову ответственность. – Мы же не в столице живём.

– Надо послать вестника. Король сам решит, как надлежит поступить. Вот же не гадал так близко познакомиться с чужеземным жителем… Я, конечно, видел за время службы их пару раз, но это были ритты, вестники пустыни. Помните, я рассказывал?

– Это которые приезжали к его величеству с дарами на празднества в Гая? – спросила Кесса. – Поклонники этой их плотоядной богини?

– Ну да, – ответил Дэкин, которого самого ужас брал за горло при одном воспоминании о традициях жителей пустыни. – А наша гостья, видимо, с какой-то ещё другой, неведомой земли. Её обязательно надо показать его величеству! Мало того! Надо сделать всё, чтобы она смогла изъясняться на всеобщем. Хоть как-то! И постараться, чтобы захотела остаться у нас до прихода распоряжений из столицы.

– Мы попробуем, но для начала нам надо самим её понять. Мой господин, у меня есть просьба…

– Цыран, мы же одни.

– Прости. Она рисует рисунки. Могу я взять у тебя достаточное количество бумаги и чернил, чтобы она могла рисовать в любой момент? Для разговора?

Дэкин нахмурился. Перо в руках женщины… Но потом взял себя в руки. Не для письма же. Кивнул.

– А как нам поступать с её… обычаями? Учить нашим или…

– Нет. Ни в коем случае. Показывать показывайте, но ни к чему не принуждать! У чужеземцев свои боги. Хочет ходить одетой, как дитя народа эйуна, – пусть ходит. Волосы, лицо – пускай. До того момента, как придёт весть от его величества, она – гость в Доме Равил. Я предупрежу всех, кого положено, в городе. Если хочет работать – тем лучше. Может, заговорит быстрее. Окружите её заботой, чтобы осталась у нас до тех пор, пока мы не узнаем, что делать дальше. И ещё… я хотел бы сам на неё взглянуть, понять, что собой представляет. Пусть спустится завтра утром к общей трапезе.

– Хорошо! – сказала Цыран, чувствуя себя неуютно оттого, что среди мужчин и рядом с её мужем за одним столом будет сидеть молодая женщина без покрывала.

– Не переживай, милая. К добру или к худу этот гость переступил наш порог, ведомо только богам. А мы должны делать то, что могут люди и требует король.

– Да, родной мой, я постараюсь, – сказала Цыран.

Дэкин уставился в огонь. Цыран поняла, что разговор на сегодня окончен, и тихо вышла. Кесса сделала вид, что не увидела её зовущего жеста, и осталась в комнате. Некоторое время сидела молча, потом спросила:

– Думаешь, нам стоит ждать неприятностей?

– Сколько раз я тебе говорил не начинать разговоров раньше мужчины, а? – устало сказал Дэкин, скорее, по привычке.

– Ты всегда можешь избавиться от невоспитанной старухи. Только кликни слуг, и я помашу твоему Дому краем покрывала.

Дэкин вздохнул. Начинать споры с Кессой он не любил, потому что редко выигрывал. Вообще, подобное общение было не принято. Но он, поднявший с нуля своё дело и создавший собственный Дом, прекрасно знал, что талантливыми и преданными людьми не разбрасываются, кем бы они ни были. Кесса была ему роднёй, седьмого брата пятая сноха, как принято говорить. И когда, по просьбе супруги, он взял её под свою руку, то совсем не ожидал, что найдёт в ней мудрого советника. Это в женщине-то! Они старались не показывать своих отношений, ведь тогда пришлось бы признать, что рядом с хозяином Дома старая родственница заняла чисто мужское место. Место друга. А мужчине друзей-женщин иметь не принято, да и не к славе женской быть столпом и опорой. И уж тем более советчиком.

– Не думаю, что неприятностей. Скорее, как выразилась Цыран – хлопот.

– Но признайся, тебе интересно. Глаза, как у мальчишки, горят.

– Тебе тоже.

– Ну я же баба. Что я видела в своей жизни, кроме стен этого дома да родительского крова? О чужеземцах из твоих рассказов только и знаю. Это ж ты у нас бывалый, много повидавший вояка.

– Не так уж и много и не такой уж вояка. Отслужил, как положено, ни больше ни меньше. Ну да, подавлял бунт, но не к воинской это чести своих же бить. А войны на мой век пока не случилось. И буду молиться Сёстрам, чтобы и детям… чтобы никому не довелось.

– Я слышала, что сейчас опять неспокойно, что король с тану снова что-то не поделили.

– И где же ты такое слышала?

– Всё скажи. Знаю.

– Это не новость. Мы с эйуна слишком разные – всегда найдётся что делить.

– Ты прав. Только деля, вы, мужчины, не всегда думаете о тех, кто остаётся за вашими спинами. И толку от ваших молитв о мире, если вам только и дай что повод для войны?

– Ох, нет на тебя розги за такие речи, Кэс. Ну никакого почтения!

– Розги? А разве я что-то неправильно сказала? – Кесса невинно хлопнула глазами. – Я тебе только правду говорю. Как есть и как вижу. Если хочешь почитания, ступай к жене. Она девочка воспитанная. Пускай тебя обласкает со всех сторон. А я старуха, которая одной ногой на Той стороне. Мне можно говорить как есть.

– Послушать тебя, так Цыран может от меня что-то скрывать или не договаривать.

– Ну, наверное, только то, что она со мной одна кровь и потому много разумнее, чем показывает тебе согласно обычаю. И ты прекрасно это знаешь, хотя и делаешь вид, что нет. А девочка в итоге должна каждый свой шаг мерной верёвкой мерить. Чтобы тебя, такого достойного, не огорчить, не расстроить и показать себя идеальной женой. Вот поговорил бы с ней начистоту и признал! Но нет, цепляешься за древние обычаи и благовоспитанность.

– Я искал себе достойную жену!

– Нашёл. Оттого что она ещё и умная, она что, менее достойна, что ли? Ладно, что уж с тобой. Тебя уже тоже… не переделать. Уважаемый. Хотя я рада, что в тебе остались ещё любопытство и тяга к новому. Может, когда-нибудь и дойдёшь своей головой, что отношения строят живые люди, а не писавшие правила покойники.

– Традиции даны нам предками! И сами Сёстры велят их чтить!

– Чтить. И головой думать, раз она тебе тоже дана. В дополнение. Но да видно, не мне доносить до тебя эту истину. Слушай, подай пледик, прикорну чуток у огня.

– Ступай на женскую половину!

– Да ладно тебе. Дай хоть отдохнуть от этой вечной болтовни. Я уже не так бодра, чтобы весь день спокойно слушать трескотню кухарок и прачек. А туда сейчас только нос сунь – проходу не дадут. Голова горит огнём от их фантазий и сплетен. А у тебя тихо… – сказала Кесса, уже пригревшись у очага и подрёмывая.

Дэкин поднялся и укрыл старушку лоскутным пледом.

_____

Проснулась Ира рано: привычка, полученная на Болоте, трудно поддавалась истреблению. В комнате было темно, зимнее солнце ещё не взошло. Она зажгла лучину, уже освоившись с этим нехитрым делом. Первый уголёк шипя упал в корытце с водой. Потянулась, достала из шкатулки расчёску и принялась плести косу. Первое утро в чужом доме среди чужих лиц и незнакомых традиций было полно неги после крепкого сна на мягкой постели под тёплым одеялом. Каким будет этот новый день? Она буквально медитировала под медленные движения собственных рук, настраиваясь и готовясь к уже привычному занятию: слышать, видеть и делать выводы.

Жительницы незнакомого дома ей понравились. Хотя она пока не понимала, к кому попала и какое место занимают здесь её благодетельницы Цыран и Кесса. О своём месте пока думать тем более рано. Она сделала что смогла, со своей стороны. Если кратко, то примерно так: «Мы – иномирцы, пришли с миром!»

Если Цыран всерьёз воспримет её предложение наняться к ней на работу, то за завтрашний день можно будет не волноваться и приступить к главному – изучению языка. Вокруг достаточно любопытных лиц, которых можно будет уговорить поболтать. Да и изучить обстановку вокруг тоже не помешает.

Дверь открылась, и в проёме замерла тучная женщина в необъятном платье и с небольшой головой, делавшими её похожей на оживший новогодний шарик. В руках – ворох стираной одежды. Ира подскочила и помогла ей перехватить тяжёлый плащ, не забывая благодарить. Вдвоём они повесили его на дверцу шкафа, а остальное сложили на кровати. От одежды пахло свежестью, мылом и травами. Женщина намеренно медленно уходила из комнаты, буквально пожирая её глазами. Ира улыбнулась про себя. Нет, в этом доме недостатка в собеседниках у неё не будет. Она начала одеваться, отложив в сторону только нижнее бельё дроу, так как выданное жительницами дома было практичнее и как-то… женственнее.